ГсвГ:
   — Очень важно сразу же перерезать английские сухопутные и морские коммуникации. Это работа для люфтваффе.
   Гитлер:
   — Если бы только Гибралтар был в наших руках…
   Начальник генштаба люфтваффе (после описания деятельности наземных служб обеспечения: аэродромного обслуживания и обеспечения полетов):
   — Порт Бенгази и Мальта — это предел оперативно-тактической дальности «ШТУКАС». Мы отправим туда и истребительную авиацию, можно придать итальянские ВВС с переподчинением нашему штабу.
   У Гитлера появилась прекрасная возможность избавиться от итальянских истребителей, патрулировавших вместе с люфтваффе зону Ла-Манша (но не пользовавшихся славой летчиков-асов), и потребовать у Муссолини их отправки в Африку.
   Гитлер:
   — Люфтваффе — немедленно приступить к боевым операциям в Северной Африке, армия — начать транспортировку заградительного соединения по воздуху. С транспортами не затягивать. Усиление — танковый полк, и все последующие подкрепления, вплоть до дивизии, придется взять из резерва «Мариты». Части ПВО, службы воздушного наблюдения и оповещения отправить заранее… 10-й авиадивизии в тесном контакте с итальянскими ВВС и ВМФ обеспечить истребительное прикрытие и воздушное патрулирование зоны коммуникаций и в ближайшее время нанести бомбовый удар по британским позициям в Киренаике (тяжелые бомбы)… Создать африканский Генеральный штаб с подчинением ему всех сухопутных сил…
   Так был создан экспедиционный Африканский корпус, командиром которого был назначен кавалер «Рыцарского креста», генерал-лейтенант Эрвин Роммель.
   «Он не знает пустыню. Впрочем, практического опыта ведения боевых действий в песках не имеют и все остальные генералы вермахта». Такой уничижительный отклик на его новое назначение прозвучал в английской прессе еще до того, как Роммель ступил на землю Африки. Но еще в годы 1-й мировой войны и во время французской кампании проявился его редчайший полководческий дар — умение приводить сложное и непонятное к общему знаменателю и находить единственно оптимальное решение. Он был величайшим импровизатором и умел не только воспользоваться благоприятной ситуацией, но и создать ее, полагаясь не на удачу, а на озарение, которое, как известно, посещает только гениев! Он никогда не терял голову, и даже в минуты высочайшего физического напряжения сохранял ясность мысли и душевное самообладание.
   На пустынной сцене африканского театра боевых действий дебютировал опытный генерал-танкист. Парадоксальный и предсказуемый, не чуждый ничему человеческому, но и не раб своих привычек, как многие генералы Муссолини, воевавшие здесь до него, Роммель пришел сюда не просто воевать, а ПОБЕЖДАТЬ!
 

НАУКА ПОБЕЖДАТЬ

   Уже в феврале разведывательные подразделения Роммеля вступили в непосредственный огневой контакт с отрядами Уэйвелла в Триполи, который возомнил себя «покорителем Африки» и посчитал окончательно решенным вопрос вытеснения итальянцев с севера континента. Развитие ситуации на Балканах вынудило его перегруппировать силы и перебросить значительную часть своей армии в Грецию, чтобы противодействовать вторжению немецкой армии через Болгарию. Таким образом, британский напор на Триполи ослаб, а Роммель воспользовался представившейся ему возможностью и нанес первый контратакующий удар, несмотря на малочисленность своих войск.
   Англичане не сумели оказать достойного сопротивления, потому что их войска были измотаны и обескровлены в ходе непрерывных наступательных боев. По мнению Мурхеда, появление немцев в Африке стало для британской армии малоприятным, но вполне предсказуемым событием:
   — Немецкое военное присутствие в Ливии было для нас секретом полишинеля. Мы знали, что Бадольо и других итальянских генералов «вежливо» попросили подвинуться и освободить место новым немецким военачальникам и их армиям. Мы знали, что люфтваффе взяли под контроль воздушные и морские порты Сицилии, а все новые и новые эскадрильи истребительно-бомбардировочной авиации прибывают на остров. Выяснилось, что немецкие летчики куда более искушенные пилоты, чем их итальянские коллеги — свидетельством тому стали воздушные бои над Мальтой и Бенгази. Воздушная разведка Королевских ВВС сообщала о регулярном прибытии транспортов со свежим пополнением в Триполи.
   Роммель высадился в Триполи 13 февраля и под ликование итальянцев принял парад скромных по численности, но хорошо обученных и оснащенных немецких войск. «Зловещая» дата преисполнила суеверных пессимистов самой черной меланхолии. Главнокомандующий, напротив, был энергичен, бодр и с оптимизмом смотрел в будущее! Он был готов посостязаться в искусстве блефовать с англичанами, невозмутимыми любителями покера, но только по своим правилам! Первые же дни германского наступления показали, что европейский опыт ведения боевых действий неприменим в Африке — война в пустыне имела свою специфику. Здесь не было дорог в традиционном понимании этого слова — здесь были только направления, — и войска не отступали на заранее подготовленные позиции. Даже захват плацдарма не играл здесь такую роль, как в Европе, потому что главной целью было выведение из строя и физическое уничтожение противника. Вот как описал характерную сценку первых февральских дней не лишенный чувства юмора английский офицер:
   — В пустыне между Бенгази и Триполи часто происходили стычки между немецкими и нашими разведывательными группами. Однажды состоялось целое сражение с участием бронетехники — по три броневика с каждой стороны. Рассказывают, что две противоположные партии встретились на побережье в районе Эль-Агейлы и, едва разминувшись на узком участке дороги, промчались рядом друг с другом, вздымая клубы пыли. «Разрази меня гром, — сказал британский командир — вы видели? Это же немцы!» Три британских броневика развернулись и устремились на врага — одна машина по узкой дороге, а две другие справа и слева от нее по пескам. Немецкие разведчики поступили аналогично. Результат был обескураживающим для обеих сторон: в то время, как два броневика шли в лобовую атаку, поливая друг друга огнем, четыре застряли в песке. Тогда головные машины вернулись назад, и после передислокации, когда всем удалось выбраться на твердую землю, опять прозвучал сигнал атаки. Ведя огонь из оружия всех калибров, отряды сошлись на параллельных курсах, и… каждый вернулся на свое старое место — диспозиция восстановилась! Так как никому не удалось добиться очевидного успеха — потерь и попаданий в цель наблюдателями зафиксировано не было — командиры решили бой дальше не продолжать и вернулись в расположение своих войск с чувством исполненного долга…
   В первые дни февраля готовую рухнуть итальянскую армию и пошатнувшийся престиж «Римской империи» в Триполитании поддерживали только три разведывательные роты Роммеля. Несмотря на это, немцы не собирались прохлаждаться в тени пальмовых рощ оазисов Триполи. Генерал Роммель собирался преподнести сюрприз англичанам, занимавшим позиции у Большого Сирта, на границе Киренаики и Триполитании. Итальянские вооруженные силы в Африке представляли собой чисто пехотные формирования, а английский успех базировался в первую очередь на применении танков. До этой кампании все авторитетные военные эксперты утверждали, что боевое применение бронетехники в Африке в принципе невозможно (из-за стабильно высокой температуры воздуха и быстрого перегрева двигателей вследствие этого). Однако британцы настолько успешно использовали здесь танки, что за 50 дней вышвырнули армию Грациани из Киренаики и преследовали его от Эс-Саллума до ворот Триполи.
   Теперь пробил час Роммеля. Для ликвидации группировки противника, передислоцирующейся из Французской Сахары в Феццану, он предпринял 650-километровый рейд на восток силами двух пулеметных батальонов, танко-разведывательного и танкового батальонов. Танков катастрофически не хватало, тогда Роммель наладил свое собственное «производство»! Так называемые «танки Роммеля» изготавливались из папье-маше, а макеты устанавливались на армейские «Фольксвагены». Каждую ночь их перевозили с места на место, перекрывая все танкоопасные направления, так что очень скоро английская разведка, а за ней и пресса заговорили о «минимум пяти сотнях танков и нескольких танковых дивизиях немцев в Триполитании». Когда эта информация поступила к Роммелю, Великий мистификатор понял, что британцы начинают его побаиваться. Что и требовалось доказать!
   25 марта он двинул в поход все наличествующие резервы и 31 марта нанес сокрушительный удар по позициям англичан в болотистой местности под Марса-Эль-Брега. К вечеру этого же дня ожесточенное сопротивление британцев было сломлено, и стратегический пункт обороны оказался в немецких руках. Воодушевленный первой победой генерал принял решение не останавливаться на достигнутом и развивать успех. Бывший преподаватель тактики и начальник военного училища в Винер-Нойштадте, он лучше многих знал, как довести «простую» победу до ее логического завершения и превратить в «триумфальное шествие».
   Африканский корпус продолжил преследование деморализованного противника — на вторые сутки наступления Роммель взял Аджедабию, а на четвертые — стратегический порт Бенгази. Но он не удовлетворился этим и отправился по стопам своего английского предшественника Уэйвелла, повторив беспрецедентный рейд через пустыню: захватил форт Эль-Мекили и отбил у британцев Дерну, у восточных отрогов плодородной Киренаики.
   Он преодолел 300 километров пустыни без воды, испытывая сложности с определением местоположения, полагаясь на свое звериное чутье и обычный компас. В начале второго наступления под Марса-Эль-Брега генерал Роммель располагал двумя пулеметными батальонами, танковым полком, двумя танко-разведывательными батальонами, тремя артиллерийскими батареями и подразделением ПВО — без малого полдивизии! Кроме этого в его подчинении находились немоторизованные подразделения итальянской пехоты и легкие итальянские танки. 120-ти танкам Роммеля противостояли в общей сложности 500 английских. Презрев все каноны воинского искусства, твердо убежденный в верности избранной стратегии, несмотря на неблагоприятное соотношение сил, Роммель начал атаку.
   Английский журналист Мурхед описал чудовищное потрясение, которое испытали миллионы его соотечественников после известия о первых победах Роммеля:
   — Эль-Агейла и Аджедабия пали. А потом нацистский генерал Эрвин Роммель со своими танковыми дивизиями и при поддержке недобитых остатков итальянской армии обратил тактику генерала Уэйвелла против него самого. Одно из подразделений его армии неожиданно атаковало Бенгази, другие пересекли пустыню с запада на восток, южнее Зеленых гор и нанесли разящий удар по Эль-Мекили. Такая военная удача выпадает на долю полководца, возможно, один раз в жизни. Британцы оставили в Бенгази необходимый минимум войск и снаряжения. Большая часть транспортных средств была отправлена на ремонт в дельту Нила. На сотни миль вокруг не было ни одного английского гарнизона. Внезапное нападение породило всеобщее смятение. Легкие британские бронетанковые части ушли на операцию в пустыню, а когда вернулись на базу в Бенгази, то обнаружили, что склады с горючим взлетели на воздух в результате диверсии. Обездвиженные танки пришлось подорвать. Вокруг Бенгази не было создано внешнего кольца обороны. Пришлось уничтожить снаряжение и боеприпасы, которые не удавалось эвакуировать. Не осталось ничего лучшего, кроме организованного отступления и поисков позиций, на которых можно было бы закрепиться и организовать оборону, предварительно выяснив силы и намерения противника. И хотя в тот момент не могло быть и речи о подкреплении, учитывая сложность переброски войск из-под Тобрука или Египта, катастрофы все еще можно было избежать, перегруппировав войска. Но дело в том, что британская армия была сориентирована на наступление, а не на оборону. Отступавшие под натиском немцев подразделения английской армии стали терять связь друг с другом и попадали в окружение…
 

ПЕСЧАНАЯ БУРЯ И ДВА АНЕКДОТА О РОММЕЛЕ

   Страшная песчаная буря, самая свирепая со времени высадки в Африку, грозила перечеркнуть все успехи немецкого оружия и вполне могла поставить под сомнение возможность дальнейшего наступления. Буря в пустыне всегда была серьезным испытанием для людей и для техники, но этот особенно яростный и неукротимый хамсин [11]был настоящим бичом божьим — из того разряда природных явлений, которые не принято желать даже врагу!
   Этот природный катаклизм, обрекающий на бездействие противоборствующие армии, описал один английский журналист:
   — Хамсин — песчаная буря — самый дьявольский ветер в мире. Он поднимает в воздух десятки тонн пыли с поверхности земли и разносит ее на сотни квадратных миль. Мельчайшая наждачная пыль проникает в моторы, просачивается через щели в кузове автомобиля, через плохо пригнанные уплотнения закрытого окна. Уже очень скоро салон машины покрывается слоем пудры из песка и пыли. Пыль забивает носоглотку, начинает першить в горле и становится трудно дышать. Она попадает в уши, и через какое-то время вы начинаете плохо слышать, скрипит на зубах и намертво склеивает шевелюру. Микроскопическими дозами она попадает под пылезащитные очки — тогда начинают слезиться и болеть глаза. Весь пейзаж окрашивается в ненатурально желтые тона. На какое-то мгновение песчаные тучи исчезают — тогда с небес опускаются раскаленные липкие облака, чтобы через мгновение уступить место песчаному урагану. Обмотав головы грязными тряпками, мимо машины бестелесными призраками скользят бедуины. Горячий пот смешивается с грязью, превращая лицо в страшную маску. Все время хочется пить, и ты глотаешь и глотаешь из фляжки горячую воду пополам с песком…
   Я видел солдат, которые сутками не снимали противогазы, у других песок вызывал приступы безудержной рвоты. Хамсин мог дуть дни и ночи напролет — и тогда начинало казаться, что уже никогда не удастся увидеть свет, вдохнуть полной грудью свежего воздуха и ощутить прохладу…
   Роммель не давал пощады ни себе, ни своим врагам. Он не жалел себя и требовал самопожертвования от своих солдат. Солдаты не роптали, потому что генерал разделял с ними все трудности похода и никогда не отсиживался за их спинами. О нем слагали легенды в окопах Аламейна и в палаточных лагерях Туниса. «Солдатский телеграф» передавал по всему фронту реальные и вымышленные истории о своем любимце. Вот два анекдота, иллюстрирующие его образ мышления и способ действия во время двухлетней войны в пустыне.
   Чтобы скорректировать маршрут движения своих моторизованных колонн в пустыне и указать им правильное направление, Роммель постоянно вылетал на «Физелер-Шторхе», приземлялся, отдавал приказы, указывал ориентиры, торопил и требовал безостановочного продвижения к Эль-Мекили. Один раз он спешил и ему некогда было приземляться, но, пролетая по своему обычному маршруту, генерал обнаружил остановившуюся на привал моторизованную роту, хотя по его подсчетам к этому времени она должна была продвинуться значительно дальше. Самолет развернулся, пролетел над колонной и сбросил короткую, но убедительную записку: «Если вы немедленно не сядете в машины, то придется сесть мне. Роммель».
   Другая история случилась во время наступления в Бенгази. Роммель увидел три танка из разведбатальона, остановившихся возле брошенного англичанами склада с горючим и собиравшихся дозаправиться «под завязку». «В чем дело?» — сердито спросил Роммель. «Заправляемся, гepp генерал», — ответил вытянувшийся по стойке смирно ротный. Роммель окончательно рассвирепел: «Я не спрашиваю, что вы делаете. Я спрашиваю, почему вы до сих пор здесь, хотя тут уже совершенно нечего делать. Сделайте так, чтобы я вас больше не видел». Озадаченный офицер повел глазами по сторонам, потом лицо его осветила улыбка понимания — дозаправиться можно и на следующем английском складе, в сотне километров восточнее!
 

ЛИС ПУСТЫНИ

   Роммель располагал всего лишь горсткой солдат, но ему все равно удалось захватить форт Эль-Мекили. За беспримерную отвагу нация считала его народным героем, именно поэтому радио и мировая пресса всех воюющих стран уделяли ему столько внимания в своих репортажах. Когда он приступил к осаде форта, у него было 7 танков и 4 бронетранспортера. В наступающей колонне шли грузовики, радиостанции, полевые кухни и несколько «Фольксвагенов», главной задачей которых было поднять как можно больше пыли на флангах, чтобы враг принял их за крупное танковое соединение. В результате внезапной атаки и по причине поспешного бегства англичан в руки немецких солдат попали практически все армейские склады противника. Здесь было все, о чем только может мечтать наступающая армия — горючее, транспорт, продовольствие, оружие и боеприпасы. Эти гигантские трофеи позволили Роммелю продолжить движение на восток. Причины триумфальных побед в первых сражениях в африканской пустыне были настолько же непостижимы для немцев, насколько англичане не могли понять причины своих жестоких поражений. Но уже очень скоро все стало на свои места — успехи одних и неудачи других олицетворяла неординарная фигура талантливого и удачливого полководца. Мир заговорил о Роммеле. Он стал идеальной находкой и для вечно озабоченной поисками сенсаций англо-американской прессы, а у Германии появилась прекрасная возможность разыграть пропагандистскую карту. Так Роммель стал необыкновенно популярен в обоих лагерях.
   После бесславных поражений Грациани захват Эль-Мекили стал несомненной удачей германо-итальянских войск, но это сражение никак нельзя было назвать решающим в битве за Северную Африку. Но это было только начало! В результате решительных действий и всего за 11 дней Роммель захватил Дерну, блокировал Тобрук, отбил Бардию и пересек ливийско-египетскую границу у Эс-Саллума. В сложных и неоднозначных ситуациях, где требовались не академизм и пунктуальность, а интуиция и умение предвосхищать развитие событий, Роммель чувствовал себя как рыба в воде. Одним-единственным ударом, возможность нанесения которого даже не рассматривали в Генеральном штабе вермахта, он вернул Триполитанию и Ливию. Причем сделал это изящно и с выдумкой, перехитрил своих оппонентов, продемонстрировав нечто из арсенала иллюзиониста! Один британский офицер, захваченный в плен под Эль-Мекили, признался, покачивая головой: «Мы так и не успели понять, что еще можно ожидать от вашего генерала».
   Роммель не желал почивать на лаврах — он хотел большего, но попытка на одном дыхании вернуть утраченный Тобрук не увенчалась успехом. В отличие от итальянцев англичане прекрасно понимали: кто владеет Тобруком, владеет севером Африки. В апреле и мае на подступах к крепости развернулись ожесточенные бои. И немцы, и британцы бросили в бой значительные силы. И те, и другие несли серьезные потери в ходе развернувшегося сражения. Артиллерийские дуэли, налеты «Штукас», прорывы и контратаки безостановочно сменяли друг друга. После того, как первая волна наступления была отбита, Роммель перегруппировал силы, дождался подкрепления и нанес новый, еще более страшный по силе удар. Еще во время подготовки второго наступления на Тобрук он стал генералом танковых войск и был награжден «Дубовыми листьями» к «Рыцарскому кресту».
   В ходе наступательных боев немцы захватили господствующие высоты Рас-Мадауара, поставили минные заграждения и подвергли массированному артобстрелу линии обороны противника. Войска несли жестокие потери на разбитых на секторы и давно пристрелянных подступах к крепости, поэтому через четыре недели Роммель был вынужден отступить от стен Тобрука, а англичане праздновали нелегкую победу. Англичанин Мурхед ликовал вместе со всей британской армией — в рядах австралийского гарнизона он принимал участие в обороне Тобрука:
   — Когда стало очевидным, что оборонительные порядки Тобрука недостаточно прочны, командование начало в срочном порядке перебрасывать сюда подкрепление из ближайших гарнизонов Египта. Окрыленные своими победами немецкие и итальянские войска обрушились всеми силами на Тобрук, но были отброшены имперскими войсками. Австралийцам и британцам удалось оправиться от потрясения и встать непреодолимой преградой на пути неприятеля к морю. Роммель бросил на крепость все свои резервы — эскадрильи «Штукас», «Хейнкелей» и «Мессершмиттов», которые приступили к методичным бомбардировкам, и через несколько месяцев общее число авиационных налетов достигло ошеломляющей цифры — 1000. Артиллерийские позиции были оборудованы на внешнем кольце обороны — наши тяжелые орудия били прямой наводкой по наступающему врагу. На передний край были отправлены тяжелые танки и восьмиколесные броневики. Гарнизон Тобрука находился в блокаде — не хватало воды, продовольствия, боеприпасов… У защитников крепости не было возможности элементарно поспать, не говоря уже о каких-то даже самых примитивных «удобствах» полевой армейской жизни. Одна атака следовала за другой. Хотя немцам и удалось потеснить нашу оборону, а на отдельных участках даже вклиниться вглубь оборонительных порядков — гарнизон держался и на каждый удар отвечал контрударом. Через месяц Роммель отказался от фронтальных атак, через два месяца прекратились налеты «Штукас» и уменьшилась интенсивность артобстрелов. Потом они отошли от крепости и начали окапываться. Войсковая операция не удалась — и немцы предприняли попытку взять крепость измором. Тобрук стал первым гвоздем в крышку гроба Африканского корпуса…
   Крепкий британский орешек на этот раз оказался не по зубам солдатам Роммеля. Генерал прекрасно понимал, что не сможет удерживать линию фронта Эс-Саллум — проход Хальфайя, имея в тылу Тобрук с его непокоренным гарнизоном. Начавшаяся кампания в России поглощала все имевшиеся в Германии резервы, в том числе и обещанное ОКВ [12]подкрепление.
   В мае и июне, в рамках так называемой битвы за Эс-Саллум немцы и британцы с переменным успехом сражались в проходе Хальфайя и под Ридотта-Капуццо. Со стороны англичан это была неудачная попытка прорыва блокады Тобрука.
   Впервые в истории войн в пустыне обе стороны применили в сражении под Эс-Саллумом тяжелую бомбардировочную авиацию. Впервые немецкие солдаты использовали здесь 88-мм зенитную пушку как эффективное противотанковое оружие.
   Выдающееся полководческое дарование Роммеля в сочетании с его легендарной храбростью накладывали особенный отпечаток на рыцарское противостояние немцев и англичан. Бог войны вручал лавровый венок победителя только лучшим из лучших. Но и поражение не могло считаться здесь позором — противоборствующие стороны демонстрировали в песках Африки чудеса стойкости и героизма. Здесь действовали неписаные законы уважительного отношения к побежденному противнику. Законы войны, о которых забыли в Европе и в первую очередь в России. На пустынной сцене африканского театра боевых действий разворачивалось ожесточенное до фанатичности, но в высшей степени честное и бескомпромиссное действо.
   Пустыня никогда не была союзником одних и противником других — она была общим врагом. Об этом знает каждый, кто воевал в африканских песках. Вот как увидел эту проблему британский журналист Мурхед:
   — Пустыня — это идеальное поле битвы. Здесь лучше, чем в каком-либо другом месте можно сравнить свои силы с силами противника. Эль-Газаль и тысячи миль пустыни сами по себе не были нужны ни немцам, ни британцам. Они кружили по пустыне, как охотник обходит лес в поисках дичи. В песках нечего завоевывать или захватывать — здесь можно только сражаться. Англичанам было бы совершенно все равно, если бы немцы внезапно захватили тысячу квадратных миль пустыни на юге или вообще всю Северную Африку. Пока 8-я британская армия стояла в Эль-Газале, немцы даже и не помышляли о захвате южных территорий. Но если бы она потерпела поражение или лишилась своих танков, тогда не только Тобрук, но и вся дельта Нила оказались бы беззащитными перед лицом врага.
 

СРАЖЕНИЕ ПОД МАРМАРИКОЙ

   Тяжелые авиабомбы и огонь германских батарей постепенно превращали Тобрук в груду дымящихся развалин, а английская армия копила силы для нанесения решающего удара по Африканскому корпусу Роммеля. Генерал Очинлек сменил потерпевшего полное фиаско и отправленного в Садилу генерала Уэйвелла на посту главнокомандующего британскими экспедиционными войсками. Он привлек к войсковой операции значительные силы и добился решающего на его взгляд превосходства в технике и живой силе.
   Это сражение вошло в военную историю под названием «Битва за Мармарику». Ход сражения развивался по ставшему уже каноническим сценарию войны в пустыне: переменный успех в дебюте, колеблющееся равновесие в миттельшпиле и сокрушительный удар Роммеля в эндшпиле, как и год тому назад отбросивший британцев на запад к Эль-Агейле. В самом начале операции корпус потерял множество танков и подвергался чувствительным ударам со стороны англичан. В эти нелегкие часы Роммель демонстрировал непоколебимую решительность и стойкость духа — казалось, что на него снизошла небесная благодать. Противники скрупулезно изучали его боевой опыт. Англичане стали требовать от своих генералов находиться в самой гуще боевых событий, как это привык делать Роммель, а не командовать «из комфортабельного далека», как практиковали до кризиса «Битвы за Мармарику» генералы Уэйвелл и Очинлек, со всеми удобствами обосновавшиеся в Каире. Роммель собрал на этот раз достаточно сил, чтобы поставить точку в затянувшейся осаде Тобрука. Английское наступление началось на несколько дней раньше и в какой-то степени расстроило первоначальные планы немцев, хотя и ненадолго. В то время как в тишине своего кабинета в Каире генерал Очинлек изящно разыгрывал победоносные сражения… на штабной карте, на пути наступающего Роммеля имел несчастье оказаться британский генерал Каннингем, командующий бронетанковыми частями. Военный репортер Мурхед описывает четырехнедельное противостояние немцев и британцев с присущим его перу мастерством: восприятие противником яркой личности Роммеля на фоне воодушевления, растерянности, паники, надежды и ожидаемого триумфа британского оружия — это пиршество для литературного гурмана: