Страница:
Роммель в совершенстве изучил науку «военной хитрости», но считал, что это эффективное оружие нельзя применять слишком часто, чтобы не приучить к нему врага. Нельзя выиграть войну только финтами и трюками, потому что еще никому не удавалось долго обманывать всех.
Роммель очень многому научился за время первого наступления от Триполи до Эс-Саллума на египетской границе и при отступлении к Марса-Эль-Брега. Все последующие события были либо повторением пройденного, либо приложением старого опыта к новой вариации войны в пустыне. 21 января 1942 года немецкие саперы разминировали минные поля перед укрепрайоном Эль-Брега, и вперед пошли штурмовые роты Африканского корпуса. Так начался новый этап войны в пустыне. Роммель дойдет до Тмими и в очередной раз очистит Киренаику от британцев, а во втором акте африканской драмы, после продолжительной осады и штурма мощного укрепрайона Эль-Газаль, его танки будут остановлены в какой-то сотне километров от дельты Нила.
Перед началом наступления была проведена крупномасштабная операция по дезинформации противника. Несколько дней подряд под пристальным наблюдением британских самолетов-разведчиков Ром-мель отправлял на запад, в Триполи, большие автоколонны трофейной техники. Правда, ночью эти же грузовики возвращались обратно с подкреплением и боеприпасами! Британцы попались на старый как мир трюк и с удовольствием приняли желаемое за действительность — они с энтузиазмом предвкушали поход в сердце Триполитании и окончательную победу в Северной Африке. Несколько английских офицеров все же высказали свои сомнения, но их критические голоса не были услышаны — кто хочет обмануться, как правило, бывает обманут! Атакующий удар Роммеля не заставил себя долго ждать — и опять зазвучала старая песня, но на новый лад. Мурхед несколько меланхолически описывает отступление английской армии:
— Что можно сказать… В танковом сражении под Аджедабией немецкие танки имели преимущество над нашими «Валентайнами». У одних закончилось горючее, прежде чем они вступили в бой. Несколько танков были потеряны в самом начале сражения. Другие вышли из-под прикрытия наших противотанковых батарей и попали под заградительный огонь немецкой артиллерии. Остальные мы потеряли, когда немцы захватили наши склады с горючим и боеприпасами. От первого же удара рухнула система боевого взаимодействия наших частей. Попавшие в отчаянное положение пехотные роты тщетно ждали подкрепления, потому что резервы болтались без дела в стороне, а когда все же пытались выдвинуться на позиции, то натыкались на немецкое оцепление. А потом три мощные колонны врага ударили по всему фронту нашей обороны. Немцы развернулись и одну за другой уничтожили разрозненные группы британских солдат. В течение двух дней британское наступление было повсеместно свернуто, а через три дня наше наступление закончилось… отступлением. Ровно через 14 дней Роммель во второй раз вернул Бенгази, Дерну и Кирснаику. Он добрался до Тмими, и только мощный английский укрепрайон Эль-Газаль, наконец, остановил его стремительное наступление.
Гитлер произвел Роммеля в генерал-оберсты и наградил «Мечами» к «Дубовым листьям» «Рыцарского креста» за выдающиеся военные успехи в Африке. Но от этого не уменьшилось беспокойство новоиспеченного генерал-оберста о дальнейших перспективах африканской кампании. Роммель отдавал себе отчет в том, что тяжелые потери вермахта зимой 1942 года на Восточном фронте могут заставить Гитлера и ОКВ рассматривать Средиземноморье как второстепенный фронт, а это крайне негативно скажется на снабжении его экспедиционного корпуса.
«НАВАЖДЕНИЕ» ИЛИ «ГИПНОЗ»?
Глава 3.
БЕЗРЕЗУЛЬТАТНЫЙ ВИЗИТ В СТАВКУ ФЮРЕРА
ТРИУМФ, ПОРОЖДЕННЫЙ ОТЧАЯНИЕМ
Роммель очень многому научился за время первого наступления от Триполи до Эс-Саллума на египетской границе и при отступлении к Марса-Эль-Брега. Все последующие события были либо повторением пройденного, либо приложением старого опыта к новой вариации войны в пустыне. 21 января 1942 года немецкие саперы разминировали минные поля перед укрепрайоном Эль-Брега, и вперед пошли штурмовые роты Африканского корпуса. Так начался новый этап войны в пустыне. Роммель дойдет до Тмими и в очередной раз очистит Киренаику от британцев, а во втором акте африканской драмы, после продолжительной осады и штурма мощного укрепрайона Эль-Газаль, его танки будут остановлены в какой-то сотне километров от дельты Нила.
Перед началом наступления была проведена крупномасштабная операция по дезинформации противника. Несколько дней подряд под пристальным наблюдением британских самолетов-разведчиков Ром-мель отправлял на запад, в Триполи, большие автоколонны трофейной техники. Правда, ночью эти же грузовики возвращались обратно с подкреплением и боеприпасами! Британцы попались на старый как мир трюк и с удовольствием приняли желаемое за действительность — они с энтузиазмом предвкушали поход в сердце Триполитании и окончательную победу в Северной Африке. Несколько английских офицеров все же высказали свои сомнения, но их критические голоса не были услышаны — кто хочет обмануться, как правило, бывает обманут! Атакующий удар Роммеля не заставил себя долго ждать — и опять зазвучала старая песня, но на новый лад. Мурхед несколько меланхолически описывает отступление английской армии:
— Что можно сказать… В танковом сражении под Аджедабией немецкие танки имели преимущество над нашими «Валентайнами». У одних закончилось горючее, прежде чем они вступили в бой. Несколько танков были потеряны в самом начале сражения. Другие вышли из-под прикрытия наших противотанковых батарей и попали под заградительный огонь немецкой артиллерии. Остальные мы потеряли, когда немцы захватили наши склады с горючим и боеприпасами. От первого же удара рухнула система боевого взаимодействия наших частей. Попавшие в отчаянное положение пехотные роты тщетно ждали подкрепления, потому что резервы болтались без дела в стороне, а когда все же пытались выдвинуться на позиции, то натыкались на немецкое оцепление. А потом три мощные колонны врага ударили по всему фронту нашей обороны. Немцы развернулись и одну за другой уничтожили разрозненные группы британских солдат. В течение двух дней британское наступление было повсеместно свернуто, а через три дня наше наступление закончилось… отступлением. Ровно через 14 дней Роммель во второй раз вернул Бенгази, Дерну и Кирснаику. Он добрался до Тмими, и только мощный английский укрепрайон Эль-Газаль, наконец, остановил его стремительное наступление.
Гитлер произвел Роммеля в генерал-оберсты и наградил «Мечами» к «Дубовым листьям» «Рыцарского креста» за выдающиеся военные успехи в Африке. Но от этого не уменьшилось беспокойство новоиспеченного генерал-оберста о дальнейших перспективах африканской кампании. Роммель отдавал себе отчет в том, что тяжелые потери вермахта зимой 1942 года на Восточном фронте могут заставить Гитлера и ОКВ рассматривать Средиземноморье как второстепенный фронт, а это крайне негативно скажется на снабжении его экспедиционного корпуса.
«НАВАЖДЕНИЕ» ИЛИ «ГИПНОЗ»?
Одно только имя Роммеля деморализующе действовало на противника. Британские солдаты испытывали мистический ужас перед фигурой немецкого генерала — об этом свидетельствует приказ, подписанный английским главнокомандующим Очинлеком:
— Командирам и начальникам штабов бронетанковых и пехотных соединений. Существует реальная опасность того, что печально известный нам Роммель станет своего рода «наваждением» для наших войск. Солдаты рассказывают о нем небылицы, а его имя оказывает на них гипнотическое воздействие. Он ни в коем случае не сверхчеловек, хотя разговоры о его способности и энергичности не лишены основания. В связи с этим было бы крайне нежелательно, чтобы наши люди приписывали ему сверхъестественные качества. Требую провести разъяснительную работу в войсках и всеми доступными способами внушить личному составу, что Ром-мель не представляет из себя ничего большего, чем обычный немецкий генерал. Обращаю ваше особое внимание на то, что не следует сейчас употреблять слово «Роммель» имея в виду нашего противника в Ливии. Без конкретизации следует говорить о «немцах», «вооруженных силах «Оси» или «противнике»…
…Приказ принять к производству незамедлительно.
Довести до сведения младшего командного состава психологическую важность разъяснительной работы среди нижних чинов.
Г. Д. Очинлек, генерал и главнокомандующий
Ближневосточными вооруженными силами.
P. S. Не завидую Роммелю!
Сколько же тщательно скрываемого восхищения и преклонения перед полководческим гением Роммеля в скупых строках этого приказа. Этот документ лишний раз свидетельствует о том воздействии, которое оказывал Эрвин Роммель на окружающих.
— Командирам и начальникам штабов бронетанковых и пехотных соединений. Существует реальная опасность того, что печально известный нам Роммель станет своего рода «наваждением» для наших войск. Солдаты рассказывают о нем небылицы, а его имя оказывает на них гипнотическое воздействие. Он ни в коем случае не сверхчеловек, хотя разговоры о его способности и энергичности не лишены основания. В связи с этим было бы крайне нежелательно, чтобы наши люди приписывали ему сверхъестественные качества. Требую провести разъяснительную работу в войсках и всеми доступными способами внушить личному составу, что Ром-мель не представляет из себя ничего большего, чем обычный немецкий генерал. Обращаю ваше особое внимание на то, что не следует сейчас употреблять слово «Роммель» имея в виду нашего противника в Ливии. Без конкретизации следует говорить о «немцах», «вооруженных силах «Оси» или «противнике»…
…Приказ принять к производству незамедлительно.
Довести до сведения младшего командного состава психологическую важность разъяснительной работы среди нижних чинов.
Г. Д. Очинлек, генерал и главнокомандующий
Ближневосточными вооруженными силами.
P. S. Не завидую Роммелю!
Сколько же тщательно скрываемого восхищения и преклонения перед полководческим гением Роммеля в скупых строках этого приказа. Этот документ лишний раз свидетельствует о том воздействии, которое оказывал Эрвин Роммель на окружающих.
Глава 3.
НЕСБЫВШИЕСЯ НАДЕЖДЫ
БЕЗРЕЗУЛЬТАТНЫЙ ВИЗИТ В СТАВКУ ФЮРЕРА
После потери укрепрайона Тмими англичанам не оставалось ничего другого, кроме подготовки нового удара по победоносным войскам Роммеля. В результате немецкого наступления оказались перерезанными прекрасно отлаженные коммуникационные линии британцев — кратчайший маршрут снабжения армии от дельты Нила до Тобрука. Роммель предполагал, что на этот раз переформирование потрепанных в боях английских частей, подход пополнения и поставки амуниции будут проведены противником в рекордно короткие сроки и Очинлек предпримет попытку вернуть утраченное не позднее начала июня — до наступления страшного африканского лета, когда дикая жара делает невозможной любую крупномасштабную наступательную операцию.
Развитие ситуации на африканском театре боевых действий вызывало особую озабоченность Роммеля в связи с тем, что главная коммуникационная артерия немцев Италия — Триполи находилась под постоянной угрозой удара с Мальты. Располагавшиеся на острове базы подводных лодок, истребительной и разведывательной авиации союзников превращали морской путь из Сицилии в Африку в страшное испытание для немецких и итальянских моряков. Для организации полноценного снабжения Африканского корпуса необходимо было окончательно решить «мальтийский вопрос». Роммель был готов пожертвовать многим, чтобы не ввязываться в сражение с Очинлеком до того, как воздушный флот Кессельринга ликвидирует опорный пункт союзников в Средиземноморье. Он считал целесообразным в очередной раз отказаться от Киренаики и, навязав медлительному противнику позиционные бои, окончательно остановить его под Аджедабией или Буаретом.
Самым серьезным препятствием на пути осуществления стратегических замыслов Роммеля и разумного решения африканской проблемы имеющимися силами стали Гитлер с его пропагандистской максимой [15]«защищать каждую пядь земли» и Муссолини с его постоянными причитаниями, что «империя не выдержит еще одного отступления». Эти вопросы можно было решить только в штаб-квартире фюрера, поэтому с надеждой на оптимальное решение проблемы Гитлером и его военными советниками Роммель полетел в Европу — в первый раз со времени назначения в Африку. Молодой офицер, который сопровождал генерала в этой поездке, уже после войны рассказал мне о своих впечатлениях. Самолет совершил посадку на промежуточном аэродроме в Мисурате. На ужине в честь Роммеля высокопоставленные итальянские офицеры старались перещеголять друг друга в самом низкопробном казарменном остроумии. Всегда корректный Роммель с большим трудом сдерживал себя, когда неотесанные солдафоны отпускали свои наиболее грубые шутки. Во второй половине следующего дня во Дворце дожей, в Венеции, его принимал Муссолини. Роммель кратко сформулировал свои требования: увеличить общий тоннаж отправляемых грузов в порты Триполи и Бенгази, гарантировать поступление не менее 20 000 тонн грузов ежемесячно, обеспечить надежный конвой грузовых транспортов и ускорить отправку в Африку подразделений итальянских вооруженных сил. Немцам довелось стать свидетелями трагикомического фарса: каждое предложение Роммеля сопровождалось вызовом из прихожей соответствующего министра. Потом дуче в присущей ему экзальтированной манере доводил до подчиненного суть проблемы и в конце своего монолога все же интересовался мнением государственного секретаря или вызванного на ковер министра. Ни один из них не возразил и не высказал ни малейшего сомнения — вытянувшись по стойке смирно, они только поддакивали и на все вопросы отвечали — «Так точно!» и «Будет сделано!», а потом исчезали за дверями кабинета после подобострастного поклона. Роммель знал цену обещаниям фашистского лидера и не понаслышке был знаком с бюрократами всех мастей, поэтому не удержался от слов: «Вы все умеете расшаркиваться и много чего обещать, только после ваших реверансов в Африку не приходит и на тонну больше грузов».
Приземление курьерского самолета Роммеля на маленькой взлетно-посадочной полосе Ставки фюрера под Летцен-Растенбургом едва не закончилось авиакатастрофой. Пилот посадил скоростной самолет не на ту полосу и в последнее мгновение свернул на боковую рулежную дорожку. Он укротил машину в нескольких метрах от забора перед глубоким оврагом — прокатись самолет еще немного, и вся эта история закончилась бы трагически. На этом же самом месте при посадке на аэродром «Волчьего логова» (такое кодовое название носила штаб-квартира фюрера) незадолго до этого погиб министр вооружения Фриц Тодт. Поздно вечером состоялась первая встреча Роммеля и Гитлера в присутствии Кейтеля, Йодля, Шмундта, нескольких адъютантов фюрера и Вестфаля, сопровождавшего генерал-оберста во время поездки в Европу. В неофициальной обстановке Гитлер вручил ему «Мечи» к «Дубовым листьям» «Рыцарского креста» — в ответ Роммель произнес импровизированную речь.
Роммель особо подчеркнул, что подготовку к отражению британского удара приходится проводить на фоне возросшей угрозы со стороны Мальты, и для обеспечения бесперебойного подвоза снаряжения эту проблему необходимо решить раз и навсегда. Он предложил альтернативный план: 1. Корпус защищает укрепрайон Тмими, как этого требуют Гитлер и Муссолини, и немедленно захватывает Мальту с использованием всех итальянских резервов и при поддержке 2-го воздушного флота Кессельринга. В результате бомбардировок большинство островных аэродромов уже выведены из строя, и в настоящий момент противник использует от 30 до 60 истребителей, укрывающихся в подземных ангарах. 2. Вермахт оставляет Мальту в покое и при поддержке авиации наносит удар в направлении крепости Тобрук. Если удастся захватить крепость штурмом, то одним выстрелом будут убиты два зайца: во-первых, положительно решится вопрос со снабжением, потому что не будет необходимости использовать Триполи как основной порт; во-вторых, крепость послужит прекрасным опорным пунктом во время будущего наступления британцев поздней осенью.
Гитлер всячески избегал дать объективную оценку плану Роммеля и расспрашивал генерала о британском вооружении, в частности его интересовала легкая 82-мм полевая пушка. «Африканцы» терпеливо ждали, когда же разговор вернется к интересующей их проблеме — но тщетно… Совещание подошло к концу, и Гитлер обещал вернуться к этой теме на следующий день.
Во время ужина Роммель сидел рядом с Гитлером. За приставным столом сидели сопровождавший Роммеля офицер, Борман, Гиммлер, Белов и Энгель. Присутствовали Кейтель, Йодль, Дитрих и лечащий врач Гитлера Морелл. Внезапно все разговоры в столовой перекрыли громкие выкрики Гитлера. Воцарилось напряженное молчание, и все отчетливо услышали, как, не стесняясь в выражениях, Гитлер ругает Черчилля самыми последними словами: «Я еще покажу этой грязной свинье, этому вечно пьяному мерзавцу…». Майор Энгель слегка наклонился вперед и произнес: «Господа, пожалуйста, не нервничайте и не удивляйтесь. Мы к этому уже привыкли — почти каждый раз одна и та же история. Теперь раз уж он завелся, то его не остановишь…»
В ответ на критику в адрес «империи фашизма» пресс-секретарь рейха, доктор Отто Дитрих, вспоминая о втором визите фюрера в Италию, высказал несколько удивительно нелогичных замечаний:
— Мне импонирует Италия. Это воистину великая держава. Я сразу же представляю себе десятки подводных лодок, которые стоят у пирсов Неаполя и готовы по первому же приказу погрузиться под воду и отправиться в бой. Это прекрасное зрелище, скажу я вам. Все отлажено как часовой механизм…
Дитрих был похож на неуспевающего по «логике» студента, который побывал на военном параде, а потом в весьма приятном обществе отобедал в модном ресторане, делая из всего этого вывод — раз еда была изысканной, а общество милейшим, значит… армия сильна как никогда!
Потом наступила очередь Гиммлера, который с воодушевлением рассуждал об Индии и утверждал, что «там достаточно только поднести спичку — и вся страна вспыхнет в очистительном огне, в котором сгорят все прежние завоевания британской империи». Он беспечно выдвигал одну фантастическую идею за другой, а несколько позже это подвигло рейхсфюрера к попытке создания индийского легиона Ваффен СС.
В этот же день Роммель был вызван на вечернее совещание к Адольфу Гитлеру. Когда поздно ночью он вернулся в домик для гостей, с нетерпением поджидавший его возвращения Вестфаль спросил: «Ну что, решили что-нибудь по африканским делам?» — «Нет, — отстраненно ответил генерал — мы обсуждали личные вопросы. Я надеюсь на завтрашний день…»
Роммель был огорчен и расстроен безрезультатными попытками воззвать к здравому смыслу Гитлера. Он был ошеломлен некомпетентностью окружавших фюрера «военных советников» и отказывался понимать, как можно настолько поверхностно подходить к решению жизненно важных для Германии военных проблем. Роммель пытался связаться с Герингом — рейхсмаршалом люфтваффе и по логике вещей заинтересованным в успехе человеком, — но и эти попытки закончились ничем. Геринг всячески избегал Роммеля, а когда единственная встреча все же состоялась, маршал категорически отказался выслушать мнение опытного боевого командира о возможностях применения авиации в условиях пустыни.
Последней надеждой стало назначенное на следующий день совещание в фюрербункере. Но и на этот раз Роммелю не удалось получить четких и ясных ответов на поставленные вопросы — только туманные обещания. Когда после утреннего совещания у Гитлера Вестфаль поинтересовался, чего же все-таки удалось добиться, глубоко разочарованный Роммель ответил:
— Чего я добился? Фюрер пожелал нам удачи, но мне так и не удалось добиться от него ничего определенного. «Обсудите все вопросы с дуче» — эти слова фюрера, наверное, единственное, что мы приобрели…
Роммель часто вспоминал пророческие слова генерал-оберста Гальдера. Во время обсуждения перспектив африканской кампании тогдашний начальник Генерального штаба, намекая на грядущие осложнения на Восточном фронте, произнес:
— Роммель, вы защищаете уже проигранные позиции…
На обратном пути Роммель повторно встретился с Муссолини. Эта встреча принесла ровно столько же, сколько и полет в Растенбург. Кортеж автомобилей проследовал мимо почетного караула фашистской милиции и по заполненным ликующими толпами римлян улицам направился к правительственному аэродрому. Сидя в салоне роскошного лимузина дуче, Ром-мель сквозь зубы произнес:
— Эти люди даже не пытаются выполнить то, что обещают сделать…
Несолоно хлебавши Роммель возвращался в Африку.
Этот безрезультатный двухдневный визит в Ставку впервые поставил генерал-оберста перед необходимостью пересмотреть свое отношение к Адольфу Гитлеру. Искреннее недоумение сменилось охлаждением, а разочарование — недоверием. Простой и в чем-то даже прямолинейный Роммель всегда безоговорочно доверял «Верховному главнокомандованию», потому что честь, верность и исполнительность всегда были отличительными чертами его солдатской натуры. Теперь он с удивлением почувствовал, что не испытывает, как это бывало раньше, слепого доверия к словам фюрера.
Развитие ситуации на африканском театре боевых действий вызывало особую озабоченность Роммеля в связи с тем, что главная коммуникационная артерия немцев Италия — Триполи находилась под постоянной угрозой удара с Мальты. Располагавшиеся на острове базы подводных лодок, истребительной и разведывательной авиации союзников превращали морской путь из Сицилии в Африку в страшное испытание для немецких и итальянских моряков. Для организации полноценного снабжения Африканского корпуса необходимо было окончательно решить «мальтийский вопрос». Роммель был готов пожертвовать многим, чтобы не ввязываться в сражение с Очинлеком до того, как воздушный флот Кессельринга ликвидирует опорный пункт союзников в Средиземноморье. Он считал целесообразным в очередной раз отказаться от Киренаики и, навязав медлительному противнику позиционные бои, окончательно остановить его под Аджедабией или Буаретом.
Самым серьезным препятствием на пути осуществления стратегических замыслов Роммеля и разумного решения африканской проблемы имеющимися силами стали Гитлер с его пропагандистской максимой [15]«защищать каждую пядь земли» и Муссолини с его постоянными причитаниями, что «империя не выдержит еще одного отступления». Эти вопросы можно было решить только в штаб-квартире фюрера, поэтому с надеждой на оптимальное решение проблемы Гитлером и его военными советниками Роммель полетел в Европу — в первый раз со времени назначения в Африку. Молодой офицер, который сопровождал генерала в этой поездке, уже после войны рассказал мне о своих впечатлениях. Самолет совершил посадку на промежуточном аэродроме в Мисурате. На ужине в честь Роммеля высокопоставленные итальянские офицеры старались перещеголять друг друга в самом низкопробном казарменном остроумии. Всегда корректный Роммель с большим трудом сдерживал себя, когда неотесанные солдафоны отпускали свои наиболее грубые шутки. Во второй половине следующего дня во Дворце дожей, в Венеции, его принимал Муссолини. Роммель кратко сформулировал свои требования: увеличить общий тоннаж отправляемых грузов в порты Триполи и Бенгази, гарантировать поступление не менее 20 000 тонн грузов ежемесячно, обеспечить надежный конвой грузовых транспортов и ускорить отправку в Африку подразделений итальянских вооруженных сил. Немцам довелось стать свидетелями трагикомического фарса: каждое предложение Роммеля сопровождалось вызовом из прихожей соответствующего министра. Потом дуче в присущей ему экзальтированной манере доводил до подчиненного суть проблемы и в конце своего монолога все же интересовался мнением государственного секретаря или вызванного на ковер министра. Ни один из них не возразил и не высказал ни малейшего сомнения — вытянувшись по стойке смирно, они только поддакивали и на все вопросы отвечали — «Так точно!» и «Будет сделано!», а потом исчезали за дверями кабинета после подобострастного поклона. Роммель знал цену обещаниям фашистского лидера и не понаслышке был знаком с бюрократами всех мастей, поэтому не удержался от слов: «Вы все умеете расшаркиваться и много чего обещать, только после ваших реверансов в Африку не приходит и на тонну больше грузов».
Приземление курьерского самолета Роммеля на маленькой взлетно-посадочной полосе Ставки фюрера под Летцен-Растенбургом едва не закончилось авиакатастрофой. Пилот посадил скоростной самолет не на ту полосу и в последнее мгновение свернул на боковую рулежную дорожку. Он укротил машину в нескольких метрах от забора перед глубоким оврагом — прокатись самолет еще немного, и вся эта история закончилась бы трагически. На этом же самом месте при посадке на аэродром «Волчьего логова» (такое кодовое название носила штаб-квартира фюрера) незадолго до этого погиб министр вооружения Фриц Тодт. Поздно вечером состоялась первая встреча Роммеля и Гитлера в присутствии Кейтеля, Йодля, Шмундта, нескольких адъютантов фюрера и Вестфаля, сопровождавшего генерал-оберста во время поездки в Европу. В неофициальной обстановке Гитлер вручил ему «Мечи» к «Дубовым листьям» «Рыцарского креста» — в ответ Роммель произнес импровизированную речь.
Роммель особо подчеркнул, что подготовку к отражению британского удара приходится проводить на фоне возросшей угрозы со стороны Мальты, и для обеспечения бесперебойного подвоза снаряжения эту проблему необходимо решить раз и навсегда. Он предложил альтернативный план: 1. Корпус защищает укрепрайон Тмими, как этого требуют Гитлер и Муссолини, и немедленно захватывает Мальту с использованием всех итальянских резервов и при поддержке 2-го воздушного флота Кессельринга. В результате бомбардировок большинство островных аэродромов уже выведены из строя, и в настоящий момент противник использует от 30 до 60 истребителей, укрывающихся в подземных ангарах. 2. Вермахт оставляет Мальту в покое и при поддержке авиации наносит удар в направлении крепости Тобрук. Если удастся захватить крепость штурмом, то одним выстрелом будут убиты два зайца: во-первых, положительно решится вопрос со снабжением, потому что не будет необходимости использовать Триполи как основной порт; во-вторых, крепость послужит прекрасным опорным пунктом во время будущего наступления британцев поздней осенью.
Гитлер всячески избегал дать объективную оценку плану Роммеля и расспрашивал генерала о британском вооружении, в частности его интересовала легкая 82-мм полевая пушка. «Африканцы» терпеливо ждали, когда же разговор вернется к интересующей их проблеме — но тщетно… Совещание подошло к концу, и Гитлер обещал вернуться к этой теме на следующий день.
Во время ужина Роммель сидел рядом с Гитлером. За приставным столом сидели сопровождавший Роммеля офицер, Борман, Гиммлер, Белов и Энгель. Присутствовали Кейтель, Йодль, Дитрих и лечащий врач Гитлера Морелл. Внезапно все разговоры в столовой перекрыли громкие выкрики Гитлера. Воцарилось напряженное молчание, и все отчетливо услышали, как, не стесняясь в выражениях, Гитлер ругает Черчилля самыми последними словами: «Я еще покажу этой грязной свинье, этому вечно пьяному мерзавцу…». Майор Энгель слегка наклонился вперед и произнес: «Господа, пожалуйста, не нервничайте и не удивляйтесь. Мы к этому уже привыкли — почти каждый раз одна и та же история. Теперь раз уж он завелся, то его не остановишь…»
В ответ на критику в адрес «империи фашизма» пресс-секретарь рейха, доктор Отто Дитрих, вспоминая о втором визите фюрера в Италию, высказал несколько удивительно нелогичных замечаний:
— Мне импонирует Италия. Это воистину великая держава. Я сразу же представляю себе десятки подводных лодок, которые стоят у пирсов Неаполя и готовы по первому же приказу погрузиться под воду и отправиться в бой. Это прекрасное зрелище, скажу я вам. Все отлажено как часовой механизм…
Дитрих был похож на неуспевающего по «логике» студента, который побывал на военном параде, а потом в весьма приятном обществе отобедал в модном ресторане, делая из всего этого вывод — раз еда была изысканной, а общество милейшим, значит… армия сильна как никогда!
Потом наступила очередь Гиммлера, который с воодушевлением рассуждал об Индии и утверждал, что «там достаточно только поднести спичку — и вся страна вспыхнет в очистительном огне, в котором сгорят все прежние завоевания британской империи». Он беспечно выдвигал одну фантастическую идею за другой, а несколько позже это подвигло рейхсфюрера к попытке создания индийского легиона Ваффен СС.
В этот же день Роммель был вызван на вечернее совещание к Адольфу Гитлеру. Когда поздно ночью он вернулся в домик для гостей, с нетерпением поджидавший его возвращения Вестфаль спросил: «Ну что, решили что-нибудь по африканским делам?» — «Нет, — отстраненно ответил генерал — мы обсуждали личные вопросы. Я надеюсь на завтрашний день…»
Роммель был огорчен и расстроен безрезультатными попытками воззвать к здравому смыслу Гитлера. Он был ошеломлен некомпетентностью окружавших фюрера «военных советников» и отказывался понимать, как можно настолько поверхностно подходить к решению жизненно важных для Германии военных проблем. Роммель пытался связаться с Герингом — рейхсмаршалом люфтваффе и по логике вещей заинтересованным в успехе человеком, — но и эти попытки закончились ничем. Геринг всячески избегал Роммеля, а когда единственная встреча все же состоялась, маршал категорически отказался выслушать мнение опытного боевого командира о возможностях применения авиации в условиях пустыни.
Последней надеждой стало назначенное на следующий день совещание в фюрербункере. Но и на этот раз Роммелю не удалось получить четких и ясных ответов на поставленные вопросы — только туманные обещания. Когда после утреннего совещания у Гитлера Вестфаль поинтересовался, чего же все-таки удалось добиться, глубоко разочарованный Роммель ответил:
— Чего я добился? Фюрер пожелал нам удачи, но мне так и не удалось добиться от него ничего определенного. «Обсудите все вопросы с дуче» — эти слова фюрера, наверное, единственное, что мы приобрели…
Роммель часто вспоминал пророческие слова генерал-оберста Гальдера. Во время обсуждения перспектив африканской кампании тогдашний начальник Генерального штаба, намекая на грядущие осложнения на Восточном фронте, произнес:
— Роммель, вы защищаете уже проигранные позиции…
На обратном пути Роммель повторно встретился с Муссолини. Эта встреча принесла ровно столько же, сколько и полет в Растенбург. Кортеж автомобилей проследовал мимо почетного караула фашистской милиции и по заполненным ликующими толпами римлян улицам направился к правительственному аэродрому. Сидя в салоне роскошного лимузина дуче, Ром-мель сквозь зубы произнес:
— Эти люди даже не пытаются выполнить то, что обещают сделать…
Несолоно хлебавши Роммель возвращался в Африку.
Этот безрезультатный двухдневный визит в Ставку впервые поставил генерал-оберста перед необходимостью пересмотреть свое отношение к Адольфу Гитлеру. Искреннее недоумение сменилось охлаждением, а разочарование — недоверием. Простой и в чем-то даже прямолинейный Роммель всегда безоговорочно доверял «Верховному главнокомандованию», потому что честь, верность и исполнительность всегда были отличительными чертами его солдатской натуры. Теперь он с удивлением почувствовал, что не испытывает, как это бывало раньше, слепого доверия к словам фюрера.
ТРИУМФ, ПОРОЖДЕННЫЙ ОТЧАЯНИЕМ
День за днем проходили в ожидании приказа из штаб-квартиры фюрера. Одна за другой уходили радиограммы в Ставку, но все они так и оставались без ответа. Сейчас Гитлера больше занимали проблемы Восточного фронта — время победных реляций о захваченных территориях и лживой информации об уничтоженных советских армиях подошло к концу. Роммель так и не получил две обещанные танковые дивизии. Сбывались его самые мрачные прогнозы: на фоне тотального усиления британского военного присутствия в Африке его корпус начинал испытывать все большие затруднения со снабжением по мере окончательного превращения вверенного ему участка фронта во второстепенный. Роммель пристально наблюдал за усилением британских частей. Без подхода свежих дивизий немцы не только не могли атаковать Тобрук, но и вряд ли сумели бы выстоять в долговременных оборонительных сражениях. Роммель принял решение оставить Киренаику, прежде чем это его вынудят сделать английские войска, но сохранить Африканский корпус в состоянии относительной боеготовности.
Итальянский офицер связи рапортовал о принятом решении в Рим, и Муссолини патетически воскликнул:
— Империя стоит и падет вместе с Киренаикой…
Впрочем, дуче немедленно развил бурную деятельность и пожаловался в Берлин, чтобы оказать давление на Роммеля и с помощью Гитлера заставить немцев до последнего человека сражаться в укрепрайоне Тмими. Так чисто тактический вопрос перешел из военной категории в сферу политиканства. Гитлер продолжал упорно придерживаться своего принципа «ни пяди земли без боя» и исключительно по политическим соображениям запретил Роммелю уходить из Киренаики даже в случае широкомасштабного британского наступления. Тем временем Геринг и люфтваффе провалили операцию на Мальте.
Таким тяжелым ударом по Африканскому корпусу закончился разлад между политическим и военным руководством «Третьего рейха». Гитлер так и не вынес обоснованного решения, а среди его военных советников не нашлось ни одного мужественного человека, который бы выступил против порочной практики оплаты политических счетов обанкротившегося римского диктатора жизнями германских солдат. В этой безвыходной ситуации Роммель решился провести необыкновенно дерзкую операцию — неожиданным ударом по врагу он решил предвосхитить готовое вот-вот начаться наступление англичан и спутать им все карты.
На этот раз соотношение сил и недостаточное количество немецких танков не позволяли всерьез рассматривать вопрос взятия Тобрука. Учитывая сложное положение его армии, решение этой проблемы было решено отложить до лучших времен.
Взятие Тобрука и триумфальный поход в Египет заняли достойное место в военной истории — после Дюнкерка это был второй по силе удар, до основания потрясший всю Британскую империю. Эта операция была проведена в лучших традициях его полководческого таланта. И хотя я не ставил перед собой цели во всех подробностях рассказать о тех героических неделях июня и июля 1942 года, пусть за немецкого генерала выскажутся его британские оппоненты, и в первую очередь Алан Мурхед:
— 26 мая 1942 года Роммель провел свой типичный отвлекающий маневр: в то время, пока штурмовые подразделения имитировали фронтальный штурм Эль-Газали, Роммель совершил стокилометровый марш-бросок на юг. Вдоль британских минных полей он вышел в открытую пустыню в районе Бир-Хакейма, потом повернул на север и через Эль-Адем глубоко проник в расположение британских войск. Несколько часов в тылу царила полная неразбериха. В ходе наступления немцы смели множество изолированных британских соединений и уничтожили несколько идущих по пустыне без сопровождения транспортных колонн. Никто не знал, откуда они взялись и какими силами располагают. Войска забаррикадировались в фортах и открывали огонь по всему, что движется. К полудню стало ясно, что обошли защитные рубежи и прорвались в тыл нашей армии минимум 400 танков и несколько артдивизионов противника. Всю ночь Роммель гонял по пустыне грузовики, пускал сигнальные ракеты и устраивал стрельбу, стараясь создать впечатление масштабности действий и своей военной мощи. Даже штаб-квартира командующего фронтом Ричи в Джамбуте оказалась под угрозой. Войсковые части укрылись за крепостными стенами Тобрука и Эль-Адема.
В результате двухдневных танковых баталий в ходе сражения наметился перелом. На новых британских танках оказалась более толстая броня, поэтому танковые орудия немцев не наносили им практически никакого ущерба. Но самым неприятным сюрпризом для Роммеля оказалась новейшая противотанковая пушка англичан.
— 75-миллиметровые фанаты с взрывателем ударного действия падали на головы немцев. Наши пушки били с такого расстояния, что находились практически вне досягаемости орудий противника. Новые британские противотанковые пушки открыли плотный деморализующий и результативный огонь по врагу. Это было нечто новое — ив самом начале немцы были просто ошеломлены. Прошлой зимой мы и противник использовали тактику мобильных соединений, а теперь все сводилось к артиллерийской дуэли — польку сменил менуэт! В эфире раздались нервные требования немецких командиров срочно перебросить на поле боя батареи 88-мм орудий. Немцы были вынуждены срочно вывести танки из боя и отвести их в укрытия — теперь их танки могли вести только беспокоящий и заградительный огонь. И танки, и противотанковые орудия стреляли теперь с постоянных позиций. Немецкие 88-мм и танки «Марк-4» против американских «Грантов» и «шестифунтовок» — это напоминало классическое позиционное сражение. Все попытки Роммеля контратаковать закончились ничем, и он был вынужден уступить. Обе стороны понесли жесточайшие потери — у нас они были даже выше, чем у немцев. Если бы пал Найтсбридж, то Роммель даже и сейчас смог бы спасти ситуацию, но он держался. День и ночь над немецкими позициями кружили королевские ВВС и бомбили, бомбили, бомбили…
Роммель отдал приказ отступать. Но он не мог вернуться по своим следам через Бир-Хакейм, потому что теперь вся территория контролировалась британскими войсками. Самый короткий путь через оборонительные линии Эль-Газали прикрывали минные поля — и Роммель отдал приказ своим саперам разминировать проходы…
…Миля за милей немцы уходили на запад, ведя тяжелые арьергардные бои. Они без боя сдали Сиди-Резег, обошли Эль-Адем и отступили от побережья у крепости Тобрук…
Роммель действительно оказался в тяжелом положении: его отряд был прижат к минным полям и со всех сторон окружен британскими войсками. Англичане все туже затягивали удавку и палили по немцам из орудий всех калибров. Ричи отправлял победные донесения в Каир и радировал в Лондон, что он «посадил Роммеля в бутылку» и теперь осталось только «вытряхнуть» из нее генерала.
Саперы Роммеля все-таки пробили бреши в многолинейных минных полях британцев. А после того, как немцы смогли наладить подвоз боеприпасов и продовольствия, уничтожить несколько опорных пунктов и подавить сопротивление защищавших Бир-Хакейм французских волонтеров полковника Кенига, Роммелю удалось поймать капризную птицу удачи. Я принимал участие в осаде Бир-Хакейма и готов засвидетельствовать, что герои-добровольцы из Франции сражались как дьяволы. Все, что написал о них британец Алан Мурхед, — это истинная правда и дань уважения их ратному подвигу:
— …Во время этого кризиса в пустыне все мы ощутили, что боевой дух французских солдат времен 1-й мировой войны жив! Солнце Вердена взошло над защитниками Бир-Хакейма. Железная дисциплина сплотила стоявших насмерть под Найтсбриджем британских гвардейцев; их французские братья по оружию сражались с присущими только им храбростью, жесткостью и элегантностью. Над крепостью гордо реял покрытый пылью и пробитый пулями французский «Триколор». Эти герои искупили вину капитулировавшей Франции. Каждый солдат многонациональной 8-й армии гордился французами и их беспримерным подвигом…
…Последствия поражения были катастрофическими — линия обороны под Эль-Газалью была рассечена на две части, а наши оборонительные построения на побережье стали напоминать прямоугольник с Тобруком, Газалью, Найтсбриджем и Эль-Адемом по углам — не самая удачная позиция. Последним препятствием на пути воспрянувшего Роммеля были британские танки, поэтому он бросил в бой все до последнего резервы. Немецкий полководец применил давно опробованную тактику, секрет которой он открыл одному попавшему в плен британскому генералу: «Мне все равно, сколько у вас танков, до тех пор, пока они не сжаты в один бронированный кулак. Я буду уничтожать их поодиночке, как с успехом делал это до сих пор!»
Итальянский офицер связи рапортовал о принятом решении в Рим, и Муссолини патетически воскликнул:
— Империя стоит и падет вместе с Киренаикой…
Впрочем, дуче немедленно развил бурную деятельность и пожаловался в Берлин, чтобы оказать давление на Роммеля и с помощью Гитлера заставить немцев до последнего человека сражаться в укрепрайоне Тмими. Так чисто тактический вопрос перешел из военной категории в сферу политиканства. Гитлер продолжал упорно придерживаться своего принципа «ни пяди земли без боя» и исключительно по политическим соображениям запретил Роммелю уходить из Киренаики даже в случае широкомасштабного британского наступления. Тем временем Геринг и люфтваффе провалили операцию на Мальте.
Таким тяжелым ударом по Африканскому корпусу закончился разлад между политическим и военным руководством «Третьего рейха». Гитлер так и не вынес обоснованного решения, а среди его военных советников не нашлось ни одного мужественного человека, который бы выступил против порочной практики оплаты политических счетов обанкротившегося римского диктатора жизнями германских солдат. В этой безвыходной ситуации Роммель решился провести необыкновенно дерзкую операцию — неожиданным ударом по врагу он решил предвосхитить готовое вот-вот начаться наступление англичан и спутать им все карты.
На этот раз соотношение сил и недостаточное количество немецких танков не позволяли всерьез рассматривать вопрос взятия Тобрука. Учитывая сложное положение его армии, решение этой проблемы было решено отложить до лучших времен.
Взятие Тобрука и триумфальный поход в Египет заняли достойное место в военной истории — после Дюнкерка это был второй по силе удар, до основания потрясший всю Британскую империю. Эта операция была проведена в лучших традициях его полководческого таланта. И хотя я не ставил перед собой цели во всех подробностях рассказать о тех героических неделях июня и июля 1942 года, пусть за немецкого генерала выскажутся его британские оппоненты, и в первую очередь Алан Мурхед:
— 26 мая 1942 года Роммель провел свой типичный отвлекающий маневр: в то время, пока штурмовые подразделения имитировали фронтальный штурм Эль-Газали, Роммель совершил стокилометровый марш-бросок на юг. Вдоль британских минных полей он вышел в открытую пустыню в районе Бир-Хакейма, потом повернул на север и через Эль-Адем глубоко проник в расположение британских войск. Несколько часов в тылу царила полная неразбериха. В ходе наступления немцы смели множество изолированных британских соединений и уничтожили несколько идущих по пустыне без сопровождения транспортных колонн. Никто не знал, откуда они взялись и какими силами располагают. Войска забаррикадировались в фортах и открывали огонь по всему, что движется. К полудню стало ясно, что обошли защитные рубежи и прорвались в тыл нашей армии минимум 400 танков и несколько артдивизионов противника. Всю ночь Роммель гонял по пустыне грузовики, пускал сигнальные ракеты и устраивал стрельбу, стараясь создать впечатление масштабности действий и своей военной мощи. Даже штаб-квартира командующего фронтом Ричи в Джамбуте оказалась под угрозой. Войсковые части укрылись за крепостными стенами Тобрука и Эль-Адема.
В результате двухдневных танковых баталий в ходе сражения наметился перелом. На новых британских танках оказалась более толстая броня, поэтому танковые орудия немцев не наносили им практически никакого ущерба. Но самым неприятным сюрпризом для Роммеля оказалась новейшая противотанковая пушка англичан.
— 75-миллиметровые фанаты с взрывателем ударного действия падали на головы немцев. Наши пушки били с такого расстояния, что находились практически вне досягаемости орудий противника. Новые британские противотанковые пушки открыли плотный деморализующий и результативный огонь по врагу. Это было нечто новое — ив самом начале немцы были просто ошеломлены. Прошлой зимой мы и противник использовали тактику мобильных соединений, а теперь все сводилось к артиллерийской дуэли — польку сменил менуэт! В эфире раздались нервные требования немецких командиров срочно перебросить на поле боя батареи 88-мм орудий. Немцы были вынуждены срочно вывести танки из боя и отвести их в укрытия — теперь их танки могли вести только беспокоящий и заградительный огонь. И танки, и противотанковые орудия стреляли теперь с постоянных позиций. Немецкие 88-мм и танки «Марк-4» против американских «Грантов» и «шестифунтовок» — это напоминало классическое позиционное сражение. Все попытки Роммеля контратаковать закончились ничем, и он был вынужден уступить. Обе стороны понесли жесточайшие потери — у нас они были даже выше, чем у немцев. Если бы пал Найтсбридж, то Роммель даже и сейчас смог бы спасти ситуацию, но он держался. День и ночь над немецкими позициями кружили королевские ВВС и бомбили, бомбили, бомбили…
Роммель отдал приказ отступать. Но он не мог вернуться по своим следам через Бир-Хакейм, потому что теперь вся территория контролировалась британскими войсками. Самый короткий путь через оборонительные линии Эль-Газали прикрывали минные поля — и Роммель отдал приказ своим саперам разминировать проходы…
…Миля за милей немцы уходили на запад, ведя тяжелые арьергардные бои. Они без боя сдали Сиди-Резег, обошли Эль-Адем и отступили от побережья у крепости Тобрук…
Роммель действительно оказался в тяжелом положении: его отряд был прижат к минным полям и со всех сторон окружен британскими войсками. Англичане все туже затягивали удавку и палили по немцам из орудий всех калибров. Ричи отправлял победные донесения в Каир и радировал в Лондон, что он «посадил Роммеля в бутылку» и теперь осталось только «вытряхнуть» из нее генерала.
Саперы Роммеля все-таки пробили бреши в многолинейных минных полях британцев. А после того, как немцы смогли наладить подвоз боеприпасов и продовольствия, уничтожить несколько опорных пунктов и подавить сопротивление защищавших Бир-Хакейм французских волонтеров полковника Кенига, Роммелю удалось поймать капризную птицу удачи. Я принимал участие в осаде Бир-Хакейма и готов засвидетельствовать, что герои-добровольцы из Франции сражались как дьяволы. Все, что написал о них британец Алан Мурхед, — это истинная правда и дань уважения их ратному подвигу:
— …Во время этого кризиса в пустыне все мы ощутили, что боевой дух французских солдат времен 1-й мировой войны жив! Солнце Вердена взошло над защитниками Бир-Хакейма. Железная дисциплина сплотила стоявших насмерть под Найтсбриджем британских гвардейцев; их французские братья по оружию сражались с присущими только им храбростью, жесткостью и элегантностью. Над крепостью гордо реял покрытый пылью и пробитый пулями французский «Триколор». Эти герои искупили вину капитулировавшей Франции. Каждый солдат многонациональной 8-й армии гордился французами и их беспримерным подвигом…
…Последствия поражения были катастрофическими — линия обороны под Эль-Газалью была рассечена на две части, а наши оборонительные построения на побережье стали напоминать прямоугольник с Тобруком, Газалью, Найтсбриджем и Эль-Адемом по углам — не самая удачная позиция. Последним препятствием на пути воспрянувшего Роммеля были британские танки, поэтому он бросил в бой все до последнего резервы. Немецкий полководец применил давно опробованную тактику, секрет которой он открыл одному попавшему в плен британскому генералу: «Мне все равно, сколько у вас танков, до тех пор, пока они не сжаты в один бронированный кулак. Я буду уничтожать их поодиночке, как с успехом делал это до сих пор!»