Фиск покосился на женщину, как бы ожидая от неё помощи, которую она тотчас и оказала протестующим и убедительным тоном.
– Я не знаю, откуда у вас такая информация, – заявила она. – Но могу сказать вас следующее. Мы не следили за Арнольдом и не ездили в отель.
– Вы знали о деньгах? – Джеф не отступал. – Луису Миранде это было известно. Кто ещё мог знать?
Пожав узкими плечами, она встала. Взгляд её стал холодным, тон-резким.
– Сожалею, – заявила она, – может быть, вам лучше спросить Арнольда. Возможно, он сейчас в конторе.
Джеф встал. Он понял-пришло время уходить. Кажется, он немного разобрался в характерах этой пары, и женщина оказалась сильнее. Безотрадность существования изранила её чувства, но она не сдавалась. То, что она презирала своего мужа, казалось очевидным, но одновременно Джефу было ясно, что она хладнокровно рассчитывает заставить его заплатить по-крупному за все причиненные ей страдания.
– Когда был обнаружен труп Бейкера, – сказал он, – денег в номере не было. Я твердо убежден, что Арнольд собирался заплатить-он все ещё испытывал слишком большой страх перед хозяевами отеля «Вествинд». Тот, у кого сейчас эти деньги, должен нести ответственность за убийство.
Теперь она смотрела ему прямо в лицо. В улыбке её было столько самодовольства, что Джеф едва не вышел из себя. Если она и была хоть в малейшей степени обеспокоена, на лице это никак не отражалось.
– Я охотно получила бы их, – сказала она. – Учитывая, что по праву большая их часть все равно принадлежит мне.
9.
10.
11.
– Я не знаю, откуда у вас такая информация, – заявила она. – Но могу сказать вас следующее. Мы не следили за Арнольдом и не ездили в отель.
– Вы знали о деньгах? – Джеф не отступал. – Луису Миранде это было известно. Кто ещё мог знать?
Пожав узкими плечами, она встала. Взгляд её стал холодным, тон-резким.
– Сожалею, – заявила она, – может быть, вам лучше спросить Арнольда. Возможно, он сейчас в конторе.
Джеф встал. Он понял-пришло время уходить. Кажется, он немного разобрался в характерах этой пары, и женщина оказалась сильнее. Безотрадность существования изранила её чувства, но она не сдавалась. То, что она презирала своего мужа, казалось очевидным, но одновременно Джефу было ясно, что она хладнокровно рассчитывает заставить его заплатить по-крупному за все причиненные ей страдания.
– Когда был обнаружен труп Бейкера, – сказал он, – денег в номере не было. Я твердо убежден, что Арнольд собирался заплатить-он все ещё испытывал слишком большой страх перед хозяевами отеля «Вествинд». Тот, у кого сейчас эти деньги, должен нести ответственность за убийство.
Теперь она смотрела ему прямо в лицо. В улыбке её было столько самодовольства, что Джеф едва не вышел из себя. Если она и была хоть в малейшей степени обеспокоена, на лице это никак не отражалось.
– Я охотно получила бы их, – сказала она. – Учитывая, что по праву большая их часть все равно принадлежит мне.
9.
Как только покидаешь Авениду Урданета-широкую магистраль, рассекающую город-улицы становятся узкими и переполненными транспортом, а дома вокругприжатыми друг к другу, старыми и ветхими. На крутых улицах в основном однорядное движение, и потому Хулио Кордовес, который направлялся в «Сегурналь», вынужден был высадить Джефа на углу.
К этому часу узкая улица уже оказалась в тени. Машины были припаркованы на тротуаре, чтобы освободить хотя бы середину проезжей части. Джеф миновал облупленный фасад магазина с радиоприемниками и проигрывателями в витрине, потом ворота гаража, через которые был виден двор с бензоколонкой, и наконец подошел ко входу в здание, справа от которого красовались две потускневшие бронзовые таблички. На одной из них стояло:
Темноволосая, изящно одетая девушка держала в руках сумочку и перевязанный пакет, смеялась во все горло и что-то возражала по-испански. Грейсон, без пиджака, обняв сотрудницу за плечи, хотя и заметил Джефа, продолжал целовать её в обе щеки. Потом проводил до дверей, распахнул их и на прощание отвесил хороший шлепок по выпуклой попке. Секретарша взвизгнула и, хихикая, удалилась.
Но едва Грейсон снова закрыл дверь, его поведение тут же изменилось. Рот под тоненьким усиками сжался, загорелое лицо искривила гримаса, блеклые глаза стали надменно-враждебными. Голос прозвучал холодно, нетерпеливо, укоризненно.
– Какого черта тебе здесь нужно? – прошипел он.
– Ты прекрасно знаешь, чего я хочу, – ответил Джеф, попытавшись подавить в себе антипатию к сводному брату.
– Не сегодня, – бросил Грейсон, повернулся на каблуках и вышел в коридор, который вел из приемной в большое элегантное помещение с тяжелой массивной мебелью. – Некогда, мой дорогой, я занят более важными делами.
Джеф увидел огромных размеров письменный стол и гигантский диван. Сквозь открытую дверь видна была ванная комната, в нише-обогреватель, шкафчик с бутылками и холодильник. По-видимому, Грейсон придавал большое значение поддержанию в своем офисе всех удобств приватной атмосферы, но сейчас ему не хватало его обычной самоуверенности. Он поправил бумаги в коробке на письменном столе, причем руки были при этом неспокойными и неуверенными. Казалось, он находится во власти нервного напряжения, с которым не мог справиться. Но когда Джеф вспомнил о Карле Уэббе и его здешнем задании, причина такого поведения стала ему ясна.
– Ты нашел деньги?
Грейсон обернулся.
– Какие деньги?
– Деньги, которые ты вчера вечером принес в «Тукан».
Грейсон провел языком по усикам.
– Что ты об этом знаешь?
– Только то, что кто-то их похитил, прежде чем Бейкер успел передать их человеку из«Вествинда».
Джеф стал рассказывать о своем разговоре с Карлом Уэббом, но потом остановился, так как отдавал себе отчет, что это его в конце концов не касается и он должен заниматься собственными делами.
– Смотри, Арни! – начал он.
– Это ты смотри! – Грейсон не только не дал ему возможности продолжать, но и двинулся на него. Лицо его побледнело, глаза угрожающе пылали. – Я сказал тебе-уходи! Я не шучу.
Джеф не отступил.
– Я только хочу получить твое слово, что ты не доверишь свою долю людям из«Тейлор-Техас». В конце концов, я вообще мог не приезжать сюда.
– Ха! – язвительно выкрикнул Грейсон. – Только это у тебя не выйдет. У тебя совесть нечиста. Ты обещал своему старику меня найти. И не смог бы спать ночами, если бы не попытался этого сделать. Нет, что делает тебе честь-так это то, что ты – простак! А теперь будь ты проклят-и убирайся!
Он схватил Джефа за руку и попытался тащить его к двери. Джеф напрягся и не двинулся с места. Нечто, копившееся в нем долгое время, требовало выхода. Слишком долго его жизнь была связана со сводным братом, и ни разу он не пытался покончить с этим. Зато теперь ему доставляло почти дикое удовольствие сопротивляться.
Он не собирался затевать драку, он просто бросал вызов. Молниеносно повернувшись кругом, освободил руку из хватки Арнольда и оттолкнул сводного брата от себя. Тот или не понял, что Джеф просто отказывается от схватки, то ли ему все было безразлично, но он тотчас атаковал Джефа, и причем совершенно необычным манером.
Позже Джеф себя спрашивал, где Грейсон мог перенять такую тактику, но тогда он только ощутил, что ногу пронзила невероятная боль, когда Грейсон нанес удар по голени. Вздрогнув, он машинально схватился за ногу, и в этот миг Грейсон нанес ему удар в челюсть.
Голова Джефа дернулась, боль в ноге была забыта. Сейчас у него было только одно желание: поставить на место человека, причинившего ему так много зла.
Его несколько удивило, как легко удалось ударить головой Грейсону в солнечное сплетение, а затем, когда тот согнулся и готов был упасть, ударом в подбородок снова привести его в вертикальное положение. Потом тот рухнул на колени, и Джеф отошел.
Грейсон упал на бок, протянул руку, чтобы опереться, застонал и потряс головой, как собака, вышедшая из воды.
– Вставай! – скомандовал Джеф.
Грейсон оставался в том же положении. Лицо его было искажено от ярости, щека начала опухать.
– У меня в столе револьвер, – произнес он дрожащим от ярости голосом. – Если я встану, я убью тебя!
Джеф хотел ответить откровенно и вынудить Грейсона все же попытаться это сделать, когда его стала бить внутренняя дрожь, и ему стало ясно, что он не сможет больше сдерживать свою ярость и лучше уйти, пока не случилось худшего. Лейн медленно повернулся и покинул контору.
Только когда он вышел на улицу, наступила реакция. Джеф тяжело дышал, колени его дрожали, и странное чувство слабости охватило его. Джеф пересек улицу и оглянулся на здание, которое только что покинул. Ему хотелось забыть обо всем окружающем, когда знакомый голос вывел его из удрученного состояния.
– Привет!
Джефу нужно было встряхнуться и вспомнить, где он находится, прежде чем он узнал фигуру с покатыми плечами, волосами серо-мышиного цвета и волосатой грудью под распахнутой спортивной рубашкой – Дэн Спенсер.
– Я как раз выскочил выпить пивка, – сообщил он.
– Выскочил? – переспросил Джеф, не поняв.
– Ну да, «Бюллетень» вон там, наискосок на той стороне.
Он схватил Джефа за руку и одним махом повернул к себе.
– Ну как, – благодушно спросил он, – вы со мной?
Джеф сделал отрицательный жест, пытаясь вежливо отказаться. Если в этот момент он чего-то и хотел, то не чужого общества. Он должен был уйти отсюда, должен был как следует подумать. Он извинится, если нужно, и уйдет.
– Нет, большое спасибо, – сказал он. – Не сейчас. Я… Я договорился о встрече. – Он взглянул на часы. – К тому же слишком поздно.
Он заметил, что Спенсер с любопытством его разглядывает, но ничего не мог поделать. Ему хотелось избавиться от испытующих глаз, и он просто повернулся и торопливо зашагал прочь. Но не доходя до угла, замедлил шаг. Рядом была Авенида Урданета.
У светофора он свернул направо, дошел до ближайшего перекрестка и пересек там улицу. Он не знал, ни куда направляется, ни что собирается делать. Шагал он медленно, но дрожь в коленях прошла, дыхание успокоилось. Резкий свисток полицейского заставил его вздрогнуть, и Джеф осознал, что бесцельно блуждает по улицам.
Правая сторона рта горела. Он провел языком по больному месту и почувствовал что-то влажное и соленое. Достал носовой платок, приложил-тот пропитался кровью. Скрипя зубами и тихо чертыхаясь, Джеф заметил бар.
Первую порцию виски он выпил, не разбавляя. Это сразу помогло, приведя в норму желудок. Во вторую порцию он добавил ледяной содовой воды, которую подал официант, и стал пить не спеша. Он не знал, как долго там сидел, так как снова погрузился в невеселые мысли. Ссадины на правой руке напомнили все подробности нелюбезной встречи. Нет, он не раскаивался, Грейсону нужно было дать отпор, но его стали одолевать сомнения, когда он попытался понять, почему Грейсон так вспыльчив и непримирим.
Очевидно Грейсон кого-то ждал и находился в напряженно-возбужденном состоянии, не имевшем отношения к его наследству. Но чего же он так опасался, что спешил отделаться от Джефа? Боялся нежелательной встречи? С кем? С Уэббом? С Карен Холмс? Предположим, Грейсон разузнал, где находятся исчезнувшие деньги. Предположим…
Джеф оставил свои гипотезы и опорожнил стакан. Он внезапно понял, что с его стороны глупо было уходить. Нужно было ждать у входа, чтобы выведать, кого ждал его сводный брат. Он спросил себя, имеет ли смысл вернуться назад и тем самым, может быть, разгадать причину агрессивности Грейсона.
Он не представлял, как долго пробыл в баре, но хотел по крайней мере попытаться. Была слабая надежда, что он ещё успеет вернуться в контору брата, прежде чем будет слишком поздно. Торопливо покинув бар, Джеф постарался сориентироваться по названиям улиц и не терять времени. Вскоре он добрался до переулка, где помещалась контора. Запыхавшись, остановился перед входом, и только поднимаясь по темной лестнице, поверил, что сумел не заблудиться.
Входить или нет? Он не знал, что ждет его за тяжелой деревянной дверью. Положив руку на ручку, тихо повернул её, чуть приоткрыл дверь и прислушался. Ничего не было слышно. Кровь шумно стучала в висках. Он ещё приоткрыл дверь. Ничего…
Джеф боком проскользнул в дверь и обнаружил, что он один. В приемной было пусто, все двери открыты. Опасаясь, что пришел слишком поздно, он закрыл за собой дверь. Напряжение спало. Переведя дух, он выглянул через окно во двор. Потом медленно прошел к кабинету, не представляя себе, что он там, собственно, ищет.
Когда он подошел к двери, первый взгляд упал на коробку для бумаг, все ещё стоявшую на прежнем месте на письменном столе. Недоуменно нахмурившись, Джеф шагнул в комнату. И увидел Арнольда Грейсона.
Тот лежал почти на том же месте, где оставил его Джеф. Изменились только две вещи: тогда он опирался на руку, а теперь лежал навзничь на спине. Да куртка, которая висела на спинке стула, теперь валялась на полу, словно кто-то обыскал её и отшвырнул. И даже не приближаясь к Грейсону, Джеф заметил и другое: вместо единственного синяка на челюсти его прежде загорелое лицо было посиневшим и обезображенным отвратительными кровоподтеками.
К этому часу узкая улица уже оказалась в тени. Машины были припаркованы на тротуаре, чтобы освободить хотя бы середину проезжей части. Джеф миновал облупленный фасад магазина с радиоприемниками и проигрывателями в витрине, потом ворота гаража, через которые был виден двор с бензоколонкой, и наконец подошел ко входу в здание, справа от которого красовались две потускневшие бронзовые таблички. На одной из них стояло:
«ГРЕЙСОН ИНКОРПОРЕЙТЕД»Внутри было темно, узкая лестница вела в холл на втором этаже. Джеф поднимался, спрашивая себя, почему Грейсон обосновался именно здесь, но, распахнув тяжелую деревянную дверь в контору, с удивлением констатировал, что его сводный брат устроился тут весьма удобно. Он оказался в первом из трех помещений, которые все выходили на одну сторону-во внутренний двор, где росли большие старые деревья. Толстые каменные стены сохраняли приятную прохладу, снаружи не проникало ни звука. Старинный паркет был покрыт ковром, кресла и диван обиты зеленой кожей. У большого окна стоял письменный стол секретарши, с которой Грейсон в этот момент прощался самым нежным и сердечным образом.
Темноволосая, изящно одетая девушка держала в руках сумочку и перевязанный пакет, смеялась во все горло и что-то возражала по-испански. Грейсон, без пиджака, обняв сотрудницу за плечи, хотя и заметил Джефа, продолжал целовать её в обе щеки. Потом проводил до дверей, распахнул их и на прощание отвесил хороший шлепок по выпуклой попке. Секретарша взвизгнула и, хихикая, удалилась.
Но едва Грейсон снова закрыл дверь, его поведение тут же изменилось. Рот под тоненьким усиками сжался, загорелое лицо искривила гримаса, блеклые глаза стали надменно-враждебными. Голос прозвучал холодно, нетерпеливо, укоризненно.
– Какого черта тебе здесь нужно? – прошипел он.
– Ты прекрасно знаешь, чего я хочу, – ответил Джеф, попытавшись подавить в себе антипатию к сводному брату.
– Не сегодня, – бросил Грейсон, повернулся на каблуках и вышел в коридор, который вел из приемной в большое элегантное помещение с тяжелой массивной мебелью. – Некогда, мой дорогой, я занят более важными делами.
Джеф увидел огромных размеров письменный стол и гигантский диван. Сквозь открытую дверь видна была ванная комната, в нише-обогреватель, шкафчик с бутылками и холодильник. По-видимому, Грейсон придавал большое значение поддержанию в своем офисе всех удобств приватной атмосферы, но сейчас ему не хватало его обычной самоуверенности. Он поправил бумаги в коробке на письменном столе, причем руки были при этом неспокойными и неуверенными. Казалось, он находится во власти нервного напряжения, с которым не мог справиться. Но когда Джеф вспомнил о Карле Уэббе и его здешнем задании, причина такого поведения стала ему ясна.
– Ты нашел деньги?
Грейсон обернулся.
– Какие деньги?
– Деньги, которые ты вчера вечером принес в «Тукан».
Грейсон провел языком по усикам.
– Что ты об этом знаешь?
– Только то, что кто-то их похитил, прежде чем Бейкер успел передать их человеку из«Вествинда».
Джеф стал рассказывать о своем разговоре с Карлом Уэббом, но потом остановился, так как отдавал себе отчет, что это его в конце концов не касается и он должен заниматься собственными делами.
– Смотри, Арни! – начал он.
– Это ты смотри! – Грейсон не только не дал ему возможности продолжать, но и двинулся на него. Лицо его побледнело, глаза угрожающе пылали. – Я сказал тебе-уходи! Я не шучу.
Джеф не отступил.
– Я только хочу получить твое слово, что ты не доверишь свою долю людям из«Тейлор-Техас». В конце концов, я вообще мог не приезжать сюда.
– Ха! – язвительно выкрикнул Грейсон. – Только это у тебя не выйдет. У тебя совесть нечиста. Ты обещал своему старику меня найти. И не смог бы спать ночами, если бы не попытался этого сделать. Нет, что делает тебе честь-так это то, что ты – простак! А теперь будь ты проклят-и убирайся!
Он схватил Джефа за руку и попытался тащить его к двери. Джеф напрягся и не двинулся с места. Нечто, копившееся в нем долгое время, требовало выхода. Слишком долго его жизнь была связана со сводным братом, и ни разу он не пытался покончить с этим. Зато теперь ему доставляло почти дикое удовольствие сопротивляться.
Он не собирался затевать драку, он просто бросал вызов. Молниеносно повернувшись кругом, освободил руку из хватки Арнольда и оттолкнул сводного брата от себя. Тот или не понял, что Джеф просто отказывается от схватки, то ли ему все было безразлично, но он тотчас атаковал Джефа, и причем совершенно необычным манером.
Позже Джеф себя спрашивал, где Грейсон мог перенять такую тактику, но тогда он только ощутил, что ногу пронзила невероятная боль, когда Грейсон нанес удар по голени. Вздрогнув, он машинально схватился за ногу, и в этот миг Грейсон нанес ему удар в челюсть.
Голова Джефа дернулась, боль в ноге была забыта. Сейчас у него было только одно желание: поставить на место человека, причинившего ему так много зла.
Его несколько удивило, как легко удалось ударить головой Грейсону в солнечное сплетение, а затем, когда тот согнулся и готов был упасть, ударом в подбородок снова привести его в вертикальное положение. Потом тот рухнул на колени, и Джеф отошел.
Грейсон упал на бок, протянул руку, чтобы опереться, застонал и потряс головой, как собака, вышедшая из воды.
– Вставай! – скомандовал Джеф.
Грейсон оставался в том же положении. Лицо его было искажено от ярости, щека начала опухать.
– У меня в столе револьвер, – произнес он дрожащим от ярости голосом. – Если я встану, я убью тебя!
Джеф хотел ответить откровенно и вынудить Грейсона все же попытаться это сделать, когда его стала бить внутренняя дрожь, и ему стало ясно, что он не сможет больше сдерживать свою ярость и лучше уйти, пока не случилось худшего. Лейн медленно повернулся и покинул контору.
Только когда он вышел на улицу, наступила реакция. Джеф тяжело дышал, колени его дрожали, и странное чувство слабости охватило его. Джеф пересек улицу и оглянулся на здание, которое только что покинул. Ему хотелось забыть обо всем окружающем, когда знакомый голос вывел его из удрученного состояния.
– Привет!
Джефу нужно было встряхнуться и вспомнить, где он находится, прежде чем он узнал фигуру с покатыми плечами, волосами серо-мышиного цвета и волосатой грудью под распахнутой спортивной рубашкой – Дэн Спенсер.
– Я как раз выскочил выпить пивка, – сообщил он.
– Выскочил? – переспросил Джеф, не поняв.
– Ну да, «Бюллетень» вон там, наискосок на той стороне.
Он схватил Джефа за руку и одним махом повернул к себе.
– Ну как, – благодушно спросил он, – вы со мной?
Джеф сделал отрицательный жест, пытаясь вежливо отказаться. Если в этот момент он чего-то и хотел, то не чужого общества. Он должен был уйти отсюда, должен был как следует подумать. Он извинится, если нужно, и уйдет.
– Нет, большое спасибо, – сказал он. – Не сейчас. Я… Я договорился о встрече. – Он взглянул на часы. – К тому же слишком поздно.
Он заметил, что Спенсер с любопытством его разглядывает, но ничего не мог поделать. Ему хотелось избавиться от испытующих глаз, и он просто повернулся и торопливо зашагал прочь. Но не доходя до угла, замедлил шаг. Рядом была Авенида Урданета.
У светофора он свернул направо, дошел до ближайшего перекрестка и пересек там улицу. Он не знал, ни куда направляется, ни что собирается делать. Шагал он медленно, но дрожь в коленях прошла, дыхание успокоилось. Резкий свисток полицейского заставил его вздрогнуть, и Джеф осознал, что бесцельно блуждает по улицам.
Правая сторона рта горела. Он провел языком по больному месту и почувствовал что-то влажное и соленое. Достал носовой платок, приложил-тот пропитался кровью. Скрипя зубами и тихо чертыхаясь, Джеф заметил бар.
Первую порцию виски он выпил, не разбавляя. Это сразу помогло, приведя в норму желудок. Во вторую порцию он добавил ледяной содовой воды, которую подал официант, и стал пить не спеша. Он не знал, как долго там сидел, так как снова погрузился в невеселые мысли. Ссадины на правой руке напомнили все подробности нелюбезной встречи. Нет, он не раскаивался, Грейсону нужно было дать отпор, но его стали одолевать сомнения, когда он попытался понять, почему Грейсон так вспыльчив и непримирим.
Очевидно Грейсон кого-то ждал и находился в напряженно-возбужденном состоянии, не имевшем отношения к его наследству. Но чего же он так опасался, что спешил отделаться от Джефа? Боялся нежелательной встречи? С кем? С Уэббом? С Карен Холмс? Предположим, Грейсон разузнал, где находятся исчезнувшие деньги. Предположим…
Джеф оставил свои гипотезы и опорожнил стакан. Он внезапно понял, что с его стороны глупо было уходить. Нужно было ждать у входа, чтобы выведать, кого ждал его сводный брат. Он спросил себя, имеет ли смысл вернуться назад и тем самым, может быть, разгадать причину агрессивности Грейсона.
Он не представлял, как долго пробыл в баре, но хотел по крайней мере попытаться. Была слабая надежда, что он ещё успеет вернуться в контору брата, прежде чем будет слишком поздно. Торопливо покинув бар, Джеф постарался сориентироваться по названиям улиц и не терять времени. Вскоре он добрался до переулка, где помещалась контора. Запыхавшись, остановился перед входом, и только поднимаясь по темной лестнице, поверил, что сумел не заблудиться.
Входить или нет? Он не знал, что ждет его за тяжелой деревянной дверью. Положив руку на ручку, тихо повернул её, чуть приоткрыл дверь и прислушался. Ничего не было слышно. Кровь шумно стучала в висках. Он ещё приоткрыл дверь. Ничего…
Джеф боком проскользнул в дверь и обнаружил, что он один. В приемной было пусто, все двери открыты. Опасаясь, что пришел слишком поздно, он закрыл за собой дверь. Напряжение спало. Переведя дух, он выглянул через окно во двор. Потом медленно прошел к кабинету, не представляя себе, что он там, собственно, ищет.
Когда он подошел к двери, первый взгляд упал на коробку для бумаг, все ещё стоявшую на прежнем месте на письменном столе. Недоуменно нахмурившись, Джеф шагнул в комнату. И увидел Арнольда Грейсона.
Тот лежал почти на том же месте, где оставил его Джеф. Изменились только две вещи: тогда он опирался на руку, а теперь лежал навзничь на спине. Да куртка, которая висела на спинке стула, теперь валялась на полу, словно кто-то обыскал её и отшвырнул. И даже не приближаясь к Грейсону, Джеф заметил и другое: вместо единственного синяка на челюсти его прежде загорелое лицо было посиневшим и обезображенным отвратительными кровоподтеками.
10.
В первый момент, когда Джеф, вытаращив глаза, уставился на безжизненное тело у своих ног, ему не приходило в голову, что Арнольд Грейсон мертв. Он видел, что того жестоко били по голове каким-то предметом, оставившим эти кровоподтеки. Одно ухо было сильно повреждено, и волосы над ним спеклись в засохшей крови. Руки лежали на полу, раскинутые над головой, и под ногтями тоже заметны были следы крови.
Это ужасное зрелище вызвало у Джефа тошноту. Он опустился на колени рядом со своим сводным братом, позвал его по имени, потряс за плечи. Затем попытался его усадить и снова звал по имени.
Никакого ответа. Голова Арнольда упала на плечо, и к тошноте у Джефа прибавился неприкрытый страх. Он приложил ухо в груди брата, и когда понял, что слышит лишь стук собственного сердца, панически стал сжимать запястье Грейсона. Затаил дыхание…
Пульса не было.
Поднявшись, Джеф тяжело вздохнул. Он неспособен был трезво рассуждать и отвернулся от убитого, чтобы снова овладеть своими нервами и разумом. Лейн вытер потные руки о штаны, и пальцы свело судорогой. Тут в памяти всплыло, что Грейсон говорил о револьвере. Лейн подошел к письменному столу и выдвинул все ящики один за другим. Все они были пусты. Револьвера и в помине не было. Только коробка для бумаг осталась на месте. Крышка её была не заперта.
Лейн открыл её, совсем не ожидая, что обнаружит там пропавшие деньги. Но, перебрав бумаги и конверты, в самом низу натнкулся на чековую книжку.
Джеф просмотрел последние записи, и понял, что Грейсон действительно добыл необходимую сумму. Это подтверждалось написанным словом«наличные«и рядомцифрами: 400 000 боливаров. Эквивалент 120 000 долларов. В графе«приход» рядом с указанием числа и месяца значилась сумма в 450 000 боливаров; именно её упоминал Луис Миранда.
Взглянув на нужные ему цифры, Джеф просто из любопытства скользнул взглядом по другим записям, но задержался на слове«авиакомпания».
Прочтя его вслух, Джеф наморщил лоб. Авиакомпания? Он перевернул страницу, и здесь тоже кое-что привлекло его внимание. Расход в 300 боливаров сопровождался пометкой«Спенсер».
Еще через две страницы Джеф нашел такую же запись. Теперь он просмотрел всю чековую книжку и установил, что первая запись такого рода была сделана четыре месяца назад.
Убрав чековую книжку обратно в коробку, Джеф вынул конверт с красно-синей эмблемой известной авиакомпании. В нем лежали два билета в Нью-Йорк на следующий день, с указанным номером рейса и времени вылета. Один билет был выписан на имя Арнольда Грейсона, второй-на М. Миранду. И ещё до того, как Джеф смог осмыслить это открытие, он услышал из соседней комнаты металлический лязг.
Джеф вздрогнул, его мышцы напряглись. Кому-то нужно было войти в контору. Не понимая сам, что делает, он сунул авиабилеты в карман и захлопнул коробку для бумаг. Когда он повернулся навстречу близкой опасности, то услышал оклик:
– Алло! Есть тут кто-нибудь?
Внутреннее напряжение Джефа исчезло, но сердце упало, потому что он узнал голос и не представлял, что делать. Не мог же он просто так стоять на месте. Пот выступил у него на лбу, и он осознал всю безнадежность своего положения. Напряженно прислушиваясь, он понял, что через миг его обнаружат.
– Мистер Грейсон!
Медленные, неуверенные шаги приближались, и поскольку ничего уже изменить было нельзя, Джеф шагнул к двери.
– О! – Карен Холмс замерла на месте. – Вы!?
Она была в облегающем белом платье, с черной сумочкой под мышкой.
– Мистер Грейсон просил меня к четырем прийти в его контору, – пояснила она. – Если его нет… – Она запнулась, глядя в бледное лицо Джефа Лейна. – Что случилось? Что-то произошло?
– Да, – ответил Джеф, выходя в приемную. – Возможно, вам лучше оставаться здесь!
Но она уже заметила изувеченное лицо, тело на полу и издала короткий вопль ужаса. Глазами, полными страха, посмотрела она сначала на Грейсона, потом перевела взгляд на Джефа.
– Это вы?..
– Нет, – прервал он, пока она не успела высказать ужасную мысль. – Нет. Когда я пришел, он уже лежал здесь.
– Он тяжело ранен?
– Хуже.
– Он?.. – Голос отказывался ей повиноваться. – Но как… я имею в виду, что… – пролепетала она наконец.
– Судя по тому, как это выглядит, – ответил Джеф, чтобы как можно скорее покончить с жутким известием, – кто-то вошел сюда и избил его до смерти.
Она прислонилась к косяку двери, узкие плечи поникли, голова утомленно склонилась. Джеф понял, что должен объяснить ей, что он тут делает. Колени его дрожали и он больше не был в состоянии стоять. Он осторожно провел Карен Холмс вокруг письменного стола к дивану, откуда та не могла видеть тело.
– Я пришел минут за пять до вас, – начал Джеф, – и тоже не знаю, что произошло. Я уже был здесь раньше и вернулся…
Он остановился-она смотрела на него, не слушая. Карен смотрела на руку, которой он опирался на письменный стол, потом перевела взгляд на грудь… Джеф оглядел себя и теперь только заметил темное пятно на своей рубашке-очевидно, оно появилось, когда он приподнимал тело Грейсона. Ссадины на его руке тоже были в крови.
– Карен! – Джеф взял девушку за плечи, пытаясь заставить её смотреть на него. – Я уже сказал вам, что был здесь раньше. Мы поссорились, и дело дошло до драки. Но когда я после этого ушел, у него была только опухшая щека.
И он рассказал все, что произошло, с самого начала, со всеми подробностями, о которых только мог вспомнить. Он говорил торопливо, почти с отчаянием, едва переводя дыхание, так как ему казалось чрезвычайно важным, чтобы она все поняла и поверила ему.
Она не перебила ни разу. Ее глаза были устремлены на его лицо, и постепенно выражение сомнения исчезало из её взгляда. А закончив, он был во власти впечатления, что она по меньшей мере хотела ему верить.
– Так это было, – безнадежно закончил Джеф. – Я только хотел вам все рассказать, пока ещё есть для этого возможность.
– Возможность? Что вы хотите сказать?
– Должен я вызвать полицию, или нет?
– С пятном крови на рубашке и ссадинами на руке? Невозможно!
Он смотрел на нее, нахмурив брови, в глазах его застыло отчаяние.
– Что тогда я должен делать? Бежать?
Она задумчиво потерла подбородок.
– Как долго вас тут не было?
– Я не знаю. Может быть, с полчаса.
– Вас кто-нибудь видел?
– Нет, – ответил Джеф, и тут же вспомнил и простонал: – Великий Боже!
– Что случилось?
– Спенсер!
– Кто?
– Дэн Спенсер, репортер, которого мы встретили вчера вечером. Его редакция наискосок напротив. Я только что отсюда вышел и стоял на той стороне улицы. Он собирался выпить пива и приглашал меня с собой.
Карен пожала плечами, и на лице её появилось беспомощное выражение.
– Вот тебе раз! Он определенно сообщит об этом в полицию, а если и не сделает этого, вас будут допрашивать. И увидят вашу руку. Как вы сможете объяснить травму? У вас нет алиби, не так ли? Зато у вас есть мотив!
– Что за мотив?
– Подумайте немного! Вы пришли сюда, чтобы просить вашего брата не передавать противной стороне свой пакет акций. Он согласился?
– Нет, но…
– Разве вы и ваша сестра не унаследуете теперь его долю капитала? Он должен был вернуться в Бостон, чтобы получить наследство, не так ли? Только при этом условии ему могли достаться пятнадцать процентов. Значит теперь они принадлежат вам, верно?
Некоторое время Джеф мог только смотреть на девушку. Он был удивлен, как ясно и логично она думала, и как хорошо смогла изложить свои мысли. Ее слова были совершенно справедливы, и впервые ему пришлось задуматься о том, что говорил накануне в «Сегурналь«Педро Видаль.
Это не Соединенные Штаты. Это Венесуэла, и здесь закон гласит, что подозреваемого могут держать в предварительном заключении до тридцати дней. Джеф находился в ужасной ситуации, и вдруг он понял, что нельзя упускать тот шанс, который предложила ему девушка. Он должен попытаться доказать свою невиновность, но не сможет этого сделать, сидя в камере. Хулио Кордовес ему поможет. И мысль о маленьком детективе придала ему мужества. Карен Холмс тоже сделает все, что в её силах. Сейчас он это точно понял, взяв её руки в свои. Она заглянула ему в лицо.
– Большое спасибо, – он смотрел ей в глаза. – Большое спасибо, Карен. Я сейчас же отправлюсь к Хулио Кордовесу. Если мне кто и может помочь, так это он. Но вы, пожалуйста, постарайтесь сами не попасть в трудное положение.
– Я все сделаю правильно.
– Закон о тридцати днях относится и к вам тоже. Если вы хотите вызвать полицию и сообщить, что пришли на встречу с Грейсоном и нашли его мертвым…
Он запнулся, ему в голову пришла новая мысль.
– Знает кто-нибудь, что у вас была назначена эта встреча?
– Его секретарша.
– Тогда нам ничего не изменить, – сказал Джеф, уронив руки, удрученный тем, что не осталось никаких иных возможностей. Он как-то сразу почувствовал, как устал.
– Теперь я пойду, а вы можете звонить, если хотите. – Он ей безнадежно улыбнулся. – Кажется, мы просто притягиваем к себе убийства. Вчера вечером вы, сегодня – я…
– Подождите! – Она придержала его за руку. – Мне сейчас пришло в голову… Я приехала сюда на такси и просила шофера подождать. Машина стоит прямо перед входом. Он, конечно, вас увидит.
– Итак, – вздохнул Джеф, – у меня не осталось и последнего шанса. Несмотря на это, я благодарен вам, Карен, за добрые намерения!
Ее юное лицо было серьезно, и Джеф видел, что она не собирается сдаваться. Казалось, она напряженно размышляла, и вдруг взгляд её прояснился.
– Есть! – воскликнула она, просияв. – Вы выходите следом за мной и остаетесь за дверью в подъезде. Я скажу шоферу, что он должен вызвать полицию, и когда он удалится достаточно далеко, вы сможете выскользнуть… Ну? – спросила она, явно довольная своим предложением.
Джеф взглянул на неё и вздохнул. Он был удивлен, как трезво могла мыслить эта обворожительная девушка. Если только на ближайшем углу не стоит полицейский, план мог удасться.
– Ладно, – наконец ответил он, – попытаемся!
Они покинули контору Грейсона и по темной лестнице спустились вниз.
Это ужасное зрелище вызвало у Джефа тошноту. Он опустился на колени рядом со своим сводным братом, позвал его по имени, потряс за плечи. Затем попытался его усадить и снова звал по имени.
Никакого ответа. Голова Арнольда упала на плечо, и к тошноте у Джефа прибавился неприкрытый страх. Он приложил ухо в груди брата, и когда понял, что слышит лишь стук собственного сердца, панически стал сжимать запястье Грейсона. Затаил дыхание…
Пульса не было.
Поднявшись, Джеф тяжело вздохнул. Он неспособен был трезво рассуждать и отвернулся от убитого, чтобы снова овладеть своими нервами и разумом. Лейн вытер потные руки о штаны, и пальцы свело судорогой. Тут в памяти всплыло, что Грейсон говорил о револьвере. Лейн подошел к письменному столу и выдвинул все ящики один за другим. Все они были пусты. Револьвера и в помине не было. Только коробка для бумаг осталась на месте. Крышка её была не заперта.
Лейн открыл её, совсем не ожидая, что обнаружит там пропавшие деньги. Но, перебрав бумаги и конверты, в самом низу натнкулся на чековую книжку.
Джеф просмотрел последние записи, и понял, что Грейсон действительно добыл необходимую сумму. Это подтверждалось написанным словом«наличные«и рядомцифрами: 400 000 боливаров. Эквивалент 120 000 долларов. В графе«приход» рядом с указанием числа и месяца значилась сумма в 450 000 боливаров; именно её упоминал Луис Миранда.
Взглянув на нужные ему цифры, Джеф просто из любопытства скользнул взглядом по другим записям, но задержался на слове«авиакомпания».
Прочтя его вслух, Джеф наморщил лоб. Авиакомпания? Он перевернул страницу, и здесь тоже кое-что привлекло его внимание. Расход в 300 боливаров сопровождался пометкой«Спенсер».
Еще через две страницы Джеф нашел такую же запись. Теперь он просмотрел всю чековую книжку и установил, что первая запись такого рода была сделана четыре месяца назад.
Убрав чековую книжку обратно в коробку, Джеф вынул конверт с красно-синей эмблемой известной авиакомпании. В нем лежали два билета в Нью-Йорк на следующий день, с указанным номером рейса и времени вылета. Один билет был выписан на имя Арнольда Грейсона, второй-на М. Миранду. И ещё до того, как Джеф смог осмыслить это открытие, он услышал из соседней комнаты металлический лязг.
Джеф вздрогнул, его мышцы напряглись. Кому-то нужно было войти в контору. Не понимая сам, что делает, он сунул авиабилеты в карман и захлопнул коробку для бумаг. Когда он повернулся навстречу близкой опасности, то услышал оклик:
– Алло! Есть тут кто-нибудь?
Внутреннее напряжение Джефа исчезло, но сердце упало, потому что он узнал голос и не представлял, что делать. Не мог же он просто так стоять на месте. Пот выступил у него на лбу, и он осознал всю безнадежность своего положения. Напряженно прислушиваясь, он понял, что через миг его обнаружат.
– Мистер Грейсон!
Медленные, неуверенные шаги приближались, и поскольку ничего уже изменить было нельзя, Джеф шагнул к двери.
– О! – Карен Холмс замерла на месте. – Вы!?
Она была в облегающем белом платье, с черной сумочкой под мышкой.
– Мистер Грейсон просил меня к четырем прийти в его контору, – пояснила она. – Если его нет… – Она запнулась, глядя в бледное лицо Джефа Лейна. – Что случилось? Что-то произошло?
– Да, – ответил Джеф, выходя в приемную. – Возможно, вам лучше оставаться здесь!
Но она уже заметила изувеченное лицо, тело на полу и издала короткий вопль ужаса. Глазами, полными страха, посмотрела она сначала на Грейсона, потом перевела взгляд на Джефа.
– Это вы?..
– Нет, – прервал он, пока она не успела высказать ужасную мысль. – Нет. Когда я пришел, он уже лежал здесь.
– Он тяжело ранен?
– Хуже.
– Он?.. – Голос отказывался ей повиноваться. – Но как… я имею в виду, что… – пролепетала она наконец.
– Судя по тому, как это выглядит, – ответил Джеф, чтобы как можно скорее покончить с жутким известием, – кто-то вошел сюда и избил его до смерти.
Она прислонилась к косяку двери, узкие плечи поникли, голова утомленно склонилась. Джеф понял, что должен объяснить ей, что он тут делает. Колени его дрожали и он больше не был в состоянии стоять. Он осторожно провел Карен Холмс вокруг письменного стола к дивану, откуда та не могла видеть тело.
– Я пришел минут за пять до вас, – начал Джеф, – и тоже не знаю, что произошло. Я уже был здесь раньше и вернулся…
Он остановился-она смотрела на него, не слушая. Карен смотрела на руку, которой он опирался на письменный стол, потом перевела взгляд на грудь… Джеф оглядел себя и теперь только заметил темное пятно на своей рубашке-очевидно, оно появилось, когда он приподнимал тело Грейсона. Ссадины на его руке тоже были в крови.
– Карен! – Джеф взял девушку за плечи, пытаясь заставить её смотреть на него. – Я уже сказал вам, что был здесь раньше. Мы поссорились, и дело дошло до драки. Но когда я после этого ушел, у него была только опухшая щека.
И он рассказал все, что произошло, с самого начала, со всеми подробностями, о которых только мог вспомнить. Он говорил торопливо, почти с отчаянием, едва переводя дыхание, так как ему казалось чрезвычайно важным, чтобы она все поняла и поверила ему.
Она не перебила ни разу. Ее глаза были устремлены на его лицо, и постепенно выражение сомнения исчезало из её взгляда. А закончив, он был во власти впечатления, что она по меньшей мере хотела ему верить.
– Так это было, – безнадежно закончил Джеф. – Я только хотел вам все рассказать, пока ещё есть для этого возможность.
– Возможность? Что вы хотите сказать?
– Должен я вызвать полицию, или нет?
– С пятном крови на рубашке и ссадинами на руке? Невозможно!
Он смотрел на нее, нахмурив брови, в глазах его застыло отчаяние.
– Что тогда я должен делать? Бежать?
Она задумчиво потерла подбородок.
– Как долго вас тут не было?
– Я не знаю. Может быть, с полчаса.
– Вас кто-нибудь видел?
– Нет, – ответил Джеф, и тут же вспомнил и простонал: – Великий Боже!
– Что случилось?
– Спенсер!
– Кто?
– Дэн Спенсер, репортер, которого мы встретили вчера вечером. Его редакция наискосок напротив. Я только что отсюда вышел и стоял на той стороне улицы. Он собирался выпить пива и приглашал меня с собой.
Карен пожала плечами, и на лице её появилось беспомощное выражение.
– Вот тебе раз! Он определенно сообщит об этом в полицию, а если и не сделает этого, вас будут допрашивать. И увидят вашу руку. Как вы сможете объяснить травму? У вас нет алиби, не так ли? Зато у вас есть мотив!
– Что за мотив?
– Подумайте немного! Вы пришли сюда, чтобы просить вашего брата не передавать противной стороне свой пакет акций. Он согласился?
– Нет, но…
– Разве вы и ваша сестра не унаследуете теперь его долю капитала? Он должен был вернуться в Бостон, чтобы получить наследство, не так ли? Только при этом условии ему могли достаться пятнадцать процентов. Значит теперь они принадлежат вам, верно?
Некоторое время Джеф мог только смотреть на девушку. Он был удивлен, как ясно и логично она думала, и как хорошо смогла изложить свои мысли. Ее слова были совершенно справедливы, и впервые ему пришлось задуматься о том, что говорил накануне в «Сегурналь«Педро Видаль.
Это не Соединенные Штаты. Это Венесуэла, и здесь закон гласит, что подозреваемого могут держать в предварительном заключении до тридцати дней. Джеф находился в ужасной ситуации, и вдруг он понял, что нельзя упускать тот шанс, который предложила ему девушка. Он должен попытаться доказать свою невиновность, но не сможет этого сделать, сидя в камере. Хулио Кордовес ему поможет. И мысль о маленьком детективе придала ему мужества. Карен Холмс тоже сделает все, что в её силах. Сейчас он это точно понял, взяв её руки в свои. Она заглянула ему в лицо.
– Большое спасибо, – он смотрел ей в глаза. – Большое спасибо, Карен. Я сейчас же отправлюсь к Хулио Кордовесу. Если мне кто и может помочь, так это он. Но вы, пожалуйста, постарайтесь сами не попасть в трудное положение.
– Я все сделаю правильно.
– Закон о тридцати днях относится и к вам тоже. Если вы хотите вызвать полицию и сообщить, что пришли на встречу с Грейсоном и нашли его мертвым…
Он запнулся, ему в голову пришла новая мысль.
– Знает кто-нибудь, что у вас была назначена эта встреча?
– Его секретарша.
– Тогда нам ничего не изменить, – сказал Джеф, уронив руки, удрученный тем, что не осталось никаких иных возможностей. Он как-то сразу почувствовал, как устал.
– Теперь я пойду, а вы можете звонить, если хотите. – Он ей безнадежно улыбнулся. – Кажется, мы просто притягиваем к себе убийства. Вчера вечером вы, сегодня – я…
– Подождите! – Она придержала его за руку. – Мне сейчас пришло в голову… Я приехала сюда на такси и просила шофера подождать. Машина стоит прямо перед входом. Он, конечно, вас увидит.
– Итак, – вздохнул Джеф, – у меня не осталось и последнего шанса. Несмотря на это, я благодарен вам, Карен, за добрые намерения!
Ее юное лицо было серьезно, и Джеф видел, что она не собирается сдаваться. Казалось, она напряженно размышляла, и вдруг взгляд её прояснился.
– Есть! – воскликнула она, просияв. – Вы выходите следом за мной и остаетесь за дверью в подъезде. Я скажу шоферу, что он должен вызвать полицию, и когда он удалится достаточно далеко, вы сможете выскользнуть… Ну? – спросила она, явно довольная своим предложением.
Джеф взглянул на неё и вздохнул. Он был удивлен, как трезво могла мыслить эта обворожительная девушка. Если только на ближайшем углу не стоит полицейский, план мог удасться.
– Ладно, – наконец ответил он, – попытаемся!
Они покинули контору Грейсона и по темной лестнице спустились вниз.
11.
Карен Холмс боялась гораздо больше, чем ей хотелось показать Джефу и самой себе. И все же она была убеждена, что её план удастся. Джеф чуть пожал её руку и скрылся за дверью. Карен шагнула на тротуар и подошла к такси.
Шофер привстал и вежливо коснулся пальцами козырька фуражки, но когда она торопливо и сбивчиво заговорила, он вначале улыбнулся, потом стал беспомощно жестикулировать, и только тогда до неё дошло, что он не понимает по-английски.
– О, Боже! – вздохнула она и заставила себя мобилизовать остатки своего испанского.
– Полисия! – крикнула она наконец, указывая на подъезд. – Полисия! Пронто, пронто!
Эти слова подействовали, как удар грома. Шофер выскочил из машины и захлопнул дверцу, окинув взглядом улицу в обе стороны.
– Пронто! – крикнула ему Карен ещё раз, и он припустил к перекрестку.
На бегу он что-то выкрикивал через плечо прохожим. Так как всеобщее внимание в результате было привлечено к нему, Джеф смог незамеченным выскользнуть из подъезда. Только Карен Холмс видела, как он направился в другую сторону. Она облегченно вздохнула и заставила себя вновь подняться по темной лестнице.
Закрыв дверь конторы, Карен сказала себе, что не время радоваться, ей нужно подумать и подготовиться к тому, что сейчас последует. Ей ни в коем случае нельзя терять спокойствия, ибо она была уверена-Джеф сказал ей правду. Она считала, что достаточно узнала, что он за человек. После того, что он сказал вчера вечером в её номере-хотя имел все основания для недовольства-ее мнение о нем только укрепилось.
Так или иначе, её радовало, что она хоть отчасти смогла загладить происшедшее в аэропорту Майами. Но было и нечто большее, и она сознавала это. Он ей настолько нравился, что помочь ему просто хотелось. И сознание этого придавало ей мужества и уверенности в себе.
Подойдя к двери в контору Грейсона, Карен заглянула внутрь. Пытаясь не смотреть на труп, она обшарила каждый квадратный сантиметр помещения, и тут заметила какойто блестящий предмет, лежавший на ковре за письменным столом.
Это был маленький золотой футляр в форме наперстка, может быть, чуть более остроконечный. В тот же момент она услышала, как открылась и снова закрылась входная дверь.
У неё уже не было времени, чтобы убрать футлярчик в сумку, и потому, недолго думая, она сунула его за пазуху. Потом подошла к двери. Вопреки её ожиданиям вместо полицейского она увидела коренастого загорелого мужчину в бежевом костюме. У него были каштановые, курчавые коротко подстриженные волосы и квадратное лицо с резкими чертами, с которого недружелюбно смотрели на неё прищуренные глаза.
Шофер привстал и вежливо коснулся пальцами козырька фуражки, но когда она торопливо и сбивчиво заговорила, он вначале улыбнулся, потом стал беспомощно жестикулировать, и только тогда до неё дошло, что он не понимает по-английски.
– О, Боже! – вздохнула она и заставила себя мобилизовать остатки своего испанского.
– Полисия! – крикнула она наконец, указывая на подъезд. – Полисия! Пронто, пронто!
Эти слова подействовали, как удар грома. Шофер выскочил из машины и захлопнул дверцу, окинув взглядом улицу в обе стороны.
– Пронто! – крикнула ему Карен ещё раз, и он припустил к перекрестку.
На бегу он что-то выкрикивал через плечо прохожим. Так как всеобщее внимание в результате было привлечено к нему, Джеф смог незамеченным выскользнуть из подъезда. Только Карен Холмс видела, как он направился в другую сторону. Она облегченно вздохнула и заставила себя вновь подняться по темной лестнице.
Закрыв дверь конторы, Карен сказала себе, что не время радоваться, ей нужно подумать и подготовиться к тому, что сейчас последует. Ей ни в коем случае нельзя терять спокойствия, ибо она была уверена-Джеф сказал ей правду. Она считала, что достаточно узнала, что он за человек. После того, что он сказал вчера вечером в её номере-хотя имел все основания для недовольства-ее мнение о нем только укрепилось.
Так или иначе, её радовало, что она хоть отчасти смогла загладить происшедшее в аэропорту Майами. Но было и нечто большее, и она сознавала это. Он ей настолько нравился, что помочь ему просто хотелось. И сознание этого придавало ей мужества и уверенности в себе.
Подойдя к двери в контору Грейсона, Карен заглянула внутрь. Пытаясь не смотреть на труп, она обшарила каждый квадратный сантиметр помещения, и тут заметила какойто блестящий предмет, лежавший на ковре за письменным столом.
Это был маленький золотой футляр в форме наперстка, может быть, чуть более остроконечный. В тот же момент она услышала, как открылась и снова закрылась входная дверь.
У неё уже не было времени, чтобы убрать футлярчик в сумку, и потому, недолго думая, она сунула его за пазуху. Потом подошла к двери. Вопреки её ожиданиям вместо полицейского она увидела коренастого загорелого мужчину в бежевом костюме. У него были каштановые, курчавые коротко подстриженные волосы и квадратное лицо с резкими чертами, с которого недружелюбно смотрели на неё прищуренные глаза.