- Ты что, взял с собой Старицкого? - возмутился Маркиз и с тревогой добавил, показывая на Ревякина: - Этот тип говорил, что подстрелил кого-то в гараже. Кто колеса резал...
- Черт возьми! - Коновалов развернулся и быстро направился к выходу. Скорее в гараж!
Его надо спасать.
В дверях Вася сбил с ног какого-то человека в спортивном костюме. Тот полетел на пол и закричал:
- Если кого-нибудь тут и надо спасать, то только от таких бугаев, как ты, капитан. Приладился... людей давить! Туша.
- Майор... - не то спрашивая, не то констатируя факт, проговорил младший Копайгора.
- Ну, майор, - хмуро проговорил тот, поднимаясь. - За это что теперь, бьют больнее?
- А кого же подстрелили? - спросил Маркиз удивленно.
- А кто сказал? - поинтересовался Старицкии.
- Вот он.
- Он? - Майор как-то странно посмотрел на труп Ревякина. - Он сам-то...
- Но я же видела... - проговорила Жанна, впервые за все это время издай какие-то звуки, кроме слез, всхлипываний и жалобных поскуливаний.
Майор расстегнул "молнию" пробитой в трех местах на груди и на животе спортивной куртки.
- Во! - сказал он, постучав себя по животу. - Бронежилет новый, "гранит" называется, друзья подарили. Говорят, лучше нет! Я не поверил было, а теперь сам вижу. Пошли-ка, ребята?
- Пошли, - проговорил Коновалов. - Помоги даме, морячок.
Младший Копайгора подхватил Жанну и повел, бережно поддерживая.
- Ой, Иван, как тебе идет военная форма! - сказала девушка, и её мокрое от слез лицо озарила улыбка.
Все зашагали к выходу.
Последним, окинув прощальным взглядом висевшие на стенах гостиной картины, в коридор вышел Маркиз.
* * *
Домой к Коновалову компаньоны заявились уже под утро.
Раненого старика пришлось везти к врачу, давнему приятелю Старицкого. Тот обработал раны, перевязал их и успокоил всех, сказав, что ничего страшного нет, хотя полежать и придется.
Услуги доктора как нельзя более кстати пришлись и младшему Копайгоре, и Маркизу. Коновалов, если не считать физиономии, любовно изуродованной Михеевым, вообще отделался очень легко.
Все расстались, довольные друг другом.
Шедший впереди Вася толкнул дверь и ступил в прихожую. Увидев, что из-под двери кабинета пробивается тонкая полоска света, друзья направились туда. Там компаньоны, ничуть не удивившись, обнаружили обеих женщин. Ирма стояла спиной к окну, её глаза метали молнии.
- Где ты был так долго?! - спросила она, стараясь придать голосу как можно более спокойное звучание, что ей, впрочем, вовсе не удавалось. - И где кепочка, которую я тебе подарила?!
Вася провел по волосам рукой и промолчал.
Маркиз, так же молча появившийся вслед за ним, прошел немного вперед, но, услышав вопрос Ирмы, почему-то остановился.
- Боже мой, Омар, - всплеснув руками, простонала сидевшая за гигантским столом Люси. - На кого ты похож?!
- Молчат охотнички, - язвительно произнесла латышка, обращаясь к секретарше.
- Ничего, - лучезарно улыбнулась та, - сейчас разговорятся! Мальчики, только что звонил господин Липкин. Кажется, у него опять пропала собака. Так вот, он очень на вас рассчитывает.
- О-о-о-о-о, - тихонько застонал Вася, стараясь не смотреть в обращенные к нему полные ужаса глаза Маркиза.
ЭПИЛОГ
- Да-а... - устало протянул Александр Иванович Михеев, оглядываясь вокруг. - Пора мне двигать.
- Мне тоже, пожалуй что, пора, - согласился Коновалов и вслед за своим собеседником посмотрел по сторонам.
Час был поздний, и в пивной у Васиного приятеля Костика, куда капитан пригласил Михеева, почти никого уже не осталось. Они просидели здесь довольно долго и изрядно выпили, как пива, так и чего покрепче, однако чувствовали себя совершенно трезвыми.
То дело, с исчезновением дочери Андрея Филипповича Голубева, неожиданно вылившееся в грандиозное побоище, эхо которого ещё продолжало отдаваться в умах и душах горожан, получило вдруг сегодня - спустя почти месяц неожиданное продолжение. Известия, которые получил утром майор Михеев, заставили его снять телефонную трубку и набрать номер бывшего коллеги капитана Коновалова. Вася оказался дома, и теперь, отпивая солидный глоток от своего Бог знает какого по счету стакана "Rausch Bier", Александр Иванович в который уже раз обмозговывал с приятелем свои новости.
Событие нешуточное даже для такого громадного города, как Москва, прошло почти незамеченным прессой. Однако хороший знакомый Михеева по секрету сообщил майору как лицу в известной мере заинтересованному, что Московский УНОН уцепился за случайную ниточку, которая привела их к воротам нарколечебницы, в которой и производилась "Морская соль", оставившая след и в Москве, и в других крупных городах бывшего СССР. Так удачно размотав длиннющий клубок и почти уже совсем оказавшись у цели, уноновцы остались, что называется, с носом.
В пригороде, где находилась таинственная клиника, произошла кровавая бойня, неслыханная по своей жестокости. Больше всего поражало воображение то, что кто-то, причем совершенно неизвестно кто, прикончил всех пациентов и весь обслуживающий персонал, дежуривший в клинике в ту ночь, а тех, кто был свободен от работы, милиционеры нашли: кого сгоревшим в собственном автомобиле, кого сброшенным с крыши, кого просто пристреленным в постели, а кого и вовсе не нашли...
Чистка была проведена по всем правилам, не осталось ни одного свидетеля, здание клиники выгорело дотла. Подозрение падало на бесследно исчезнувших главврача и трех его помощников.
Приметы двоих, как сразу же обратили внимание и Михеев, и его бывший коллега, поразительно совпадали с приметами тех, кого видела Жанна Голубева из приоткрытой дверцы шкафа в квартире Сергея Жулыбина в тот самый вечер, когда последний встретил там свою смерть, - загадочный "демон" по имени Генрих и его шеф Виктор. Кем бы они ни были, было понятно, что товар и деньги, утерянные Веньяминовым, забрали настоящие хозяева. ФСБ, по мнению приятеля Михеева, что-то знает, но молчит, уж очень сильно они облажались тогда с этими наркотиками и деньгами.
Кто-то видел загадочного Генриха или когото, очень похожего на него, в маленьком городке в Рязанской области, где на небольшой дачке спустя некоторое время были обнаружены полуразложившиеся трупы господина Веньяминова и ещё двоих молодых людей, по всей видимости его охранников. Виктор же - завхоз таинственной клиники - по предположениям следственных органов погиб, его почти полностью сгоревшее тело обнаружили на пожарище.
Впрочем, эпопея с "Морской солью", как считали старые друзья, для них закончилась. Наркотик навсегда исчез из города. Пущай их в Москве мозгуют, что и как. Пожар на вилле Ганджиева и учиненный там погром списали на мафиозные разборки. Компаньоны, не уповая на защиту ассоциации "Наше будущее", сами позаботились о том, чтобы сделать себе железное алиби. Всю ночь в несколько разношерстной компании они праздновали перенесенный из-за хлопот с "бешеной пушкой" на ночь с воскресенья на понедельник день рождения Омара. (Журналисты, и правда, обозвали блондина "бешеной пушкой", само же происшествие на вилле Ганджиева получило меткое название "Кровавого воскресенья".)
Чуть было не сделавшийся днем смерти, день рождения праздновался так, что дым, стоявший коромыслом, получили возможность почувствовать все соседи. Впрочем, даже уголовное дело в отношении компаньонов не возбудили. Хотя "Наше будущее" не дремало и не забыло перевести (от греха поДальше, лично вручать чтолибо Коновалову никто не соглашался) на счета героев энное количество денег, чтобы "заступники народные, борцы с мафией" не протянули ноги с голоду.
Кроме всего прочего, следует отметить, что Люси опять нашла догиню господина Липкина Кассандру, - наутро после бурного празднества прямо у дверей дома Василия Андреевича Коновалова, в чем последний усмотрел наглое покушение на его пироги... И едва ли ошибся.
- Ну что ж, тогда пойдем? - спросил Михеев, поворачивая голову и устремляя свой взгляд на Василия Андреевича.
- Пойдем, - согласился тот. - Пора уже...
А может, ещё по одной, а?
- Давай, - поддержал, несколько поколебавшись, старший оперуполномоченный. - Только пить будем у стойки, а то мы с тобой никогда отсюда не уйдем.
- Как скажешь, - покорно кивнул Вася. - А насчет уйдем не уйдем... Рано или поздно выгонят.
Когда Александр Иванович нетвердой рукой поставил на стойку опустошенную рюмку, Коновалову вдруг стало ясно, что приятель его уже хорош. Впрочем, и сам Вася был не намного лучше.
- А как там ребята, Сань? - спросил он пьяным голосом.
- В порядке. Тощий... тьфу ты, Нилов уже неделю как дома, а Кожевенкова тоже на днях выписать должны.
- Черт, они мне жизнь спасли, а я даже и не навестил их ни разу, сокрушенно покачал головой капитан.
- Ты же у нас, Вася, человек занятой, особенно в последнее время, стараясь, чтобы его слова прозвучали как можно язвительнее, заявил майор, даже в пьяном виде выказавший завидную склонность к ехидству.
- Да уж дела всегда найдутся, язви их мать! - вздохнул Коновалов. Он повернулся к бармену и протянул ему купюру: - Нет, нет, старик, спасибо, сдачи не надо.
- И сдачи, видишь ли, ему не надо!.. - заплетающимся голосом проговорил Михеев.
- Пошли, Шурик, брось дурака-то валять, - беззлобно отозвался Вася.
- Твое счастье, Коновалов, что на вилле у этого подонка все сгорело, а то бы!.. - сказал оперативник, выходя на улицу. - Да все же ведь знают, все знают, что эта треклятая вилла - твоих рук дело! И твоего Маркиза... Во, блин, парочка! Еще спасибо скажите, что не в нашем районе, а то бы Хмельницкий...
- Да брось ты, - не желая ссориться, ответил Вася. - Заедает он тебя?
Вопрос был чисто риторическим. Коновалов прекрасно знал, что начальник отделения целенаправленно выживал с работы майора Михеева и пробовал подводить подкопы под лейтенанта Синицкую. Он не забыл им их дерзости.
- Черт с ним, - махнул рукой Михеев. - Уйду в УОП и Синичку с собой возьму, хорошая девка... - Мысли сильно захмелевшего майора каким-то образом вернулись к тому вечеру, когда и вспыхнул пожар конфликта с начальством. А день этот оказывался неразрывным образом связан с... - Вот подожди, устроим матч-реванш, я тебе задницу-то надеру! - встрепенулся Михеев.
- Конечно, надерешь, Сань, о чем речь?
- Надеру! - упрямо повторил Александр Иванович. - А потом вдруг добавил: А пошли ко мне домой?
- Да вроде поздно уже? - нерешительно пожав плечами, сказал капитан.
- Ни черта не поздно! - затряс головой его приятель. - Ты сколько у меня не был, а?
- Да вроде давно уже... - протянул Вася, припоминая, сколько же лет назад в последний раз был в гостях у Михеева.
- Вот и пойдем!
- Пойдем, - снова согласился бывший коллега, и они, обнявшись, побрели пешочком по пахнущей первым морозцем безлюдной улице.
- Черт возьми! - Коновалов развернулся и быстро направился к выходу. Скорее в гараж!
Его надо спасать.
В дверях Вася сбил с ног какого-то человека в спортивном костюме. Тот полетел на пол и закричал:
- Если кого-нибудь тут и надо спасать, то только от таких бугаев, как ты, капитан. Приладился... людей давить! Туша.
- Майор... - не то спрашивая, не то констатируя факт, проговорил младший Копайгора.
- Ну, майор, - хмуро проговорил тот, поднимаясь. - За это что теперь, бьют больнее?
- А кого же подстрелили? - спросил Маркиз удивленно.
- А кто сказал? - поинтересовался Старицкии.
- Вот он.
- Он? - Майор как-то странно посмотрел на труп Ревякина. - Он сам-то...
- Но я же видела... - проговорила Жанна, впервые за все это время издай какие-то звуки, кроме слез, всхлипываний и жалобных поскуливаний.
Майор расстегнул "молнию" пробитой в трех местах на груди и на животе спортивной куртки.
- Во! - сказал он, постучав себя по животу. - Бронежилет новый, "гранит" называется, друзья подарили. Говорят, лучше нет! Я не поверил было, а теперь сам вижу. Пошли-ка, ребята?
- Пошли, - проговорил Коновалов. - Помоги даме, морячок.
Младший Копайгора подхватил Жанну и повел, бережно поддерживая.
- Ой, Иван, как тебе идет военная форма! - сказала девушка, и её мокрое от слез лицо озарила улыбка.
Все зашагали к выходу.
Последним, окинув прощальным взглядом висевшие на стенах гостиной картины, в коридор вышел Маркиз.
* * *
Домой к Коновалову компаньоны заявились уже под утро.
Раненого старика пришлось везти к врачу, давнему приятелю Старицкого. Тот обработал раны, перевязал их и успокоил всех, сказав, что ничего страшного нет, хотя полежать и придется.
Услуги доктора как нельзя более кстати пришлись и младшему Копайгоре, и Маркизу. Коновалов, если не считать физиономии, любовно изуродованной Михеевым, вообще отделался очень легко.
Все расстались, довольные друг другом.
Шедший впереди Вася толкнул дверь и ступил в прихожую. Увидев, что из-под двери кабинета пробивается тонкая полоска света, друзья направились туда. Там компаньоны, ничуть не удивившись, обнаружили обеих женщин. Ирма стояла спиной к окну, её глаза метали молнии.
- Где ты был так долго?! - спросила она, стараясь придать голосу как можно более спокойное звучание, что ей, впрочем, вовсе не удавалось. - И где кепочка, которую я тебе подарила?!
Вася провел по волосам рукой и промолчал.
Маркиз, так же молча появившийся вслед за ним, прошел немного вперед, но, услышав вопрос Ирмы, почему-то остановился.
- Боже мой, Омар, - всплеснув руками, простонала сидевшая за гигантским столом Люси. - На кого ты похож?!
- Молчат охотнички, - язвительно произнесла латышка, обращаясь к секретарше.
- Ничего, - лучезарно улыбнулась та, - сейчас разговорятся! Мальчики, только что звонил господин Липкин. Кажется, у него опять пропала собака. Так вот, он очень на вас рассчитывает.
- О-о-о-о-о, - тихонько застонал Вася, стараясь не смотреть в обращенные к нему полные ужаса глаза Маркиза.
ЭПИЛОГ
- Да-а... - устало протянул Александр Иванович Михеев, оглядываясь вокруг. - Пора мне двигать.
- Мне тоже, пожалуй что, пора, - согласился Коновалов и вслед за своим собеседником посмотрел по сторонам.
Час был поздний, и в пивной у Васиного приятеля Костика, куда капитан пригласил Михеева, почти никого уже не осталось. Они просидели здесь довольно долго и изрядно выпили, как пива, так и чего покрепче, однако чувствовали себя совершенно трезвыми.
То дело, с исчезновением дочери Андрея Филипповича Голубева, неожиданно вылившееся в грандиозное побоище, эхо которого ещё продолжало отдаваться в умах и душах горожан, получило вдруг сегодня - спустя почти месяц неожиданное продолжение. Известия, которые получил утром майор Михеев, заставили его снять телефонную трубку и набрать номер бывшего коллеги капитана Коновалова. Вася оказался дома, и теперь, отпивая солидный глоток от своего Бог знает какого по счету стакана "Rausch Bier", Александр Иванович в который уже раз обмозговывал с приятелем свои новости.
Событие нешуточное даже для такого громадного города, как Москва, прошло почти незамеченным прессой. Однако хороший знакомый Михеева по секрету сообщил майору как лицу в известной мере заинтересованному, что Московский УНОН уцепился за случайную ниточку, которая привела их к воротам нарколечебницы, в которой и производилась "Морская соль", оставившая след и в Москве, и в других крупных городах бывшего СССР. Так удачно размотав длиннющий клубок и почти уже совсем оказавшись у цели, уноновцы остались, что называется, с носом.
В пригороде, где находилась таинственная клиника, произошла кровавая бойня, неслыханная по своей жестокости. Больше всего поражало воображение то, что кто-то, причем совершенно неизвестно кто, прикончил всех пациентов и весь обслуживающий персонал, дежуривший в клинике в ту ночь, а тех, кто был свободен от работы, милиционеры нашли: кого сгоревшим в собственном автомобиле, кого сброшенным с крыши, кого просто пристреленным в постели, а кого и вовсе не нашли...
Чистка была проведена по всем правилам, не осталось ни одного свидетеля, здание клиники выгорело дотла. Подозрение падало на бесследно исчезнувших главврача и трех его помощников.
Приметы двоих, как сразу же обратили внимание и Михеев, и его бывший коллега, поразительно совпадали с приметами тех, кого видела Жанна Голубева из приоткрытой дверцы шкафа в квартире Сергея Жулыбина в тот самый вечер, когда последний встретил там свою смерть, - загадочный "демон" по имени Генрих и его шеф Виктор. Кем бы они ни были, было понятно, что товар и деньги, утерянные Веньяминовым, забрали настоящие хозяева. ФСБ, по мнению приятеля Михеева, что-то знает, но молчит, уж очень сильно они облажались тогда с этими наркотиками и деньгами.
Кто-то видел загадочного Генриха или когото, очень похожего на него, в маленьком городке в Рязанской области, где на небольшой дачке спустя некоторое время были обнаружены полуразложившиеся трупы господина Веньяминова и ещё двоих молодых людей, по всей видимости его охранников. Виктор же - завхоз таинственной клиники - по предположениям следственных органов погиб, его почти полностью сгоревшее тело обнаружили на пожарище.
Впрочем, эпопея с "Морской солью", как считали старые друзья, для них закончилась. Наркотик навсегда исчез из города. Пущай их в Москве мозгуют, что и как. Пожар на вилле Ганджиева и учиненный там погром списали на мафиозные разборки. Компаньоны, не уповая на защиту ассоциации "Наше будущее", сами позаботились о том, чтобы сделать себе железное алиби. Всю ночь в несколько разношерстной компании они праздновали перенесенный из-за хлопот с "бешеной пушкой" на ночь с воскресенья на понедельник день рождения Омара. (Журналисты, и правда, обозвали блондина "бешеной пушкой", само же происшествие на вилле Ганджиева получило меткое название "Кровавого воскресенья".)
Чуть было не сделавшийся днем смерти, день рождения праздновался так, что дым, стоявший коромыслом, получили возможность почувствовать все соседи. Впрочем, даже уголовное дело в отношении компаньонов не возбудили. Хотя "Наше будущее" не дремало и не забыло перевести (от греха поДальше, лично вручать чтолибо Коновалову никто не соглашался) на счета героев энное количество денег, чтобы "заступники народные, борцы с мафией" не протянули ноги с голоду.
Кроме всего прочего, следует отметить, что Люси опять нашла догиню господина Липкина Кассандру, - наутро после бурного празднества прямо у дверей дома Василия Андреевича Коновалова, в чем последний усмотрел наглое покушение на его пироги... И едва ли ошибся.
- Ну что ж, тогда пойдем? - спросил Михеев, поворачивая голову и устремляя свой взгляд на Василия Андреевича.
- Пойдем, - согласился тот. - Пора уже...
А может, ещё по одной, а?
- Давай, - поддержал, несколько поколебавшись, старший оперуполномоченный. - Только пить будем у стойки, а то мы с тобой никогда отсюда не уйдем.
- Как скажешь, - покорно кивнул Вася. - А насчет уйдем не уйдем... Рано или поздно выгонят.
Когда Александр Иванович нетвердой рукой поставил на стойку опустошенную рюмку, Коновалову вдруг стало ясно, что приятель его уже хорош. Впрочем, и сам Вася был не намного лучше.
- А как там ребята, Сань? - спросил он пьяным голосом.
- В порядке. Тощий... тьфу ты, Нилов уже неделю как дома, а Кожевенкова тоже на днях выписать должны.
- Черт, они мне жизнь спасли, а я даже и не навестил их ни разу, сокрушенно покачал головой капитан.
- Ты же у нас, Вася, человек занятой, особенно в последнее время, стараясь, чтобы его слова прозвучали как можно язвительнее, заявил майор, даже в пьяном виде выказавший завидную склонность к ехидству.
- Да уж дела всегда найдутся, язви их мать! - вздохнул Коновалов. Он повернулся к бармену и протянул ему купюру: - Нет, нет, старик, спасибо, сдачи не надо.
- И сдачи, видишь ли, ему не надо!.. - заплетающимся голосом проговорил Михеев.
- Пошли, Шурик, брось дурака-то валять, - беззлобно отозвался Вася.
- Твое счастье, Коновалов, что на вилле у этого подонка все сгорело, а то бы!.. - сказал оперативник, выходя на улицу. - Да все же ведь знают, все знают, что эта треклятая вилла - твоих рук дело! И твоего Маркиза... Во, блин, парочка! Еще спасибо скажите, что не в нашем районе, а то бы Хмельницкий...
- Да брось ты, - не желая ссориться, ответил Вася. - Заедает он тебя?
Вопрос был чисто риторическим. Коновалов прекрасно знал, что начальник отделения целенаправленно выживал с работы майора Михеева и пробовал подводить подкопы под лейтенанта Синицкую. Он не забыл им их дерзости.
- Черт с ним, - махнул рукой Михеев. - Уйду в УОП и Синичку с собой возьму, хорошая девка... - Мысли сильно захмелевшего майора каким-то образом вернулись к тому вечеру, когда и вспыхнул пожар конфликта с начальством. А день этот оказывался неразрывным образом связан с... - Вот подожди, устроим матч-реванш, я тебе задницу-то надеру! - встрепенулся Михеев.
- Конечно, надерешь, Сань, о чем речь?
- Надеру! - упрямо повторил Александр Иванович. - А потом вдруг добавил: А пошли ко мне домой?
- Да вроде поздно уже? - нерешительно пожав плечами, сказал капитан.
- Ни черта не поздно! - затряс головой его приятель. - Ты сколько у меня не был, а?
- Да вроде давно уже... - протянул Вася, припоминая, сколько же лет назад в последний раз был в гостях у Михеева.
- Вот и пойдем!
- Пойдем, - снова согласился бывший коллега, и они, обнявшись, побрели пешочком по пахнущей первым морозцем безлюдной улице.