Колин Александр. Мужики что надо

   - Приехали, - бросил Маркиз. - Вылезайте.
   - А вы что же? - спросил Копайгора.
   - Извините, Иван Макарович, - произнес Омар, которому ни в коем случае не хотелось обидеть старика. - У меня дела... в конторе.
   - Ага! Значит, все-таки соскучился? - спросил капитан с издевкой.
   - Не твое дело.
   - Ладно, - махнул рукой Коновалов и распахнул дверцу машины. - Мы посидим здесь часок, посмотрим, что и как, а потом я приеду.
   Дождись меня, пожалуйста.
   - Хорошо, - кивнул Маркиз и, пожимая руку старику, произнес: - До встречи.
   - А, черт! Твою мать! - рявкнул капитан, который, выходя из машины, зацепился козырьком своей неизменной бейсболки за крышу "девятки". Головной убор свалился с буйной головы и упал на асфальт. - Это не к добру, - мрачно произнес Коновалов, водружая непокорную бейсболку на прежнее место, и упрямо повторил - Когда она падает - это не к добру
   - Не иначе нажрешься, - безжалостно пробурчал Маркиз и, точно пожалев о своей грубости, спросил - Как потом добираться будешь!?
   - Тут недалеко, пешком дойду или тачку возьму.
   - Только учти, - опять съязвил Омар, - настоящему таксисту, в отличие от меня, придется платить.
   - Я при деньгах, - важно ответил Вася, а его товарищ, пробормотав "Ну, я поехал", тронул с места свои "Жигули" "Девятка", быстро набирая скорость, помчалась вдоль сплошной линии припаркованных возле "Звездного" машин
   Посмотрев Маркизу вслед, Коновалов и его спутник бодро зашагали вдоль высоких стеклянных окон кафе к его дверям.
   Въехав во двор Васиного дома, Омар с удивлением увидел стоявшую у подъезда белую "тридцать первую" Маркиз поневоле обратил внимание на номер машины. Так и есть Аксельбант. Он, конечно же, мог купить себе самыйсамыи дорогой "Мерседес" самой последней модели, но, издавна предпочитая продукцию Горьковского, теперь. Нижегородского автомобильного завода, упрямо придерживался прежних пристрастий Аксельбант менял "Волги"
   ежегодно. Началось это ещё в приснопамятные брежневские времена. Четырехзначный номер очередной "Волги", которую пригоняли адвокату из Нижнего, всякий раз соответствовал году, в который машина регистрировалась. Последнее время у Алексея Григорьевича возникли некоторые трудности с регистрацией как раз из-за номеров, которые, как известно, стали трехзначными Пришлось отбросить единичку "А 994 АГ" Таков был номер "тридцать первой", что означало - Аксельбант, зарегистрировавший очередную "Волгу" в тысяча девятьсот девяносто четвертом году, самолично прибыл на квартиру к Василию Коновалову Алексей Григорьевич, разумеется, не мог не понимать, что хозяин этой квартиры ненавидит его, а следовательно, догадывался, зная его характер, что можно ожидать большого шума.
   Аксельбант был удивительным человеком, его следовало бы считать просто специалистом по вытаскиванию людей из неприятностей. Именно его в немалой степени должны были бы благодарить Маркиз и его компаньон за то, что после "безобразия", учиненного ими на складе господина Джегоева, им удалось остаться на свободе.
   Весь город, несмотря на то что прошло уже больше четырех месяцев, все ещё говорил об этом.
   Правда, огромную роль сыграло общественное мнение, подготовленное главным образом все той же ассоциацией "Наше будущее", в которую входили самые разнообразные и зачастую очень влиятельные люди города, объединившие свои усилия в борьбе за будущее своих и чужих детей.
   Однако Аксельбант тоже приложил к "утрясанию дел" свою волосатую руку.
   Большинство из членов этой ассоциации были, как принято выражаться, отцами и матерями семейств, но туда входили и другие люди, у которых, как у Людмилы Давыдовой - Люси, никаких детей вообще не было. Правда, её младшая сестра совсем недавно погибла из-за наркотиков, и Люси считала своим долгом бороться с распространителями отравы, причем делала это со свойственной ей страстностью и удивительным бесстрашием. В памяти Маркиза всплыли обстоятельства, при которых ему довелось познакомиться с рыжеволосой красавицей, и его слегка передернуло.
   Он вспомнил, как полуобнаженная женщина без всякого стыда продефилировала мимо незнакомого человека - Омара - через невообразимо захламленную спальню Коновалова. Ладно бы только это! Вспомнить только, откуда выпорхнула эта птичка! Из кровати Коновалова! Теперь вот эта рыжая бесстыжая красотка запала в душу Маркизу, и вместе с ней в сердце Омара поселился целый клубок противоречий. Вася, правда, утверждал, что у него с ней ничего не было... Ему верить можно, но разве можно доверять женщине, которая способна вот так себя повести?
   Мысли о ней все время будоражили Маркиза, зачастую приходя в его голову в самый неподходящий момент. Да уж, думы о ней то радовали его, то огорчали. У него было немало женщин:
   несколько коротких романчиков, в том числе и со жрицами любви, - хозяин, то есть Ганджиев, контролировал и этот бизнес. Проститутки часто спали с парнями, которые их охраняли, но Омар чувствовал, что к нему девушки зачастую относятся как-то особенно, может быть, из-за того, что он никогда не требовал от них ничего и все время молчал. Другие парни любили хвастаться своей крутизной, а Маркиз... Маркиз понимал, сколь жалка и эфемерна крутизна парней, никто из которых не смог бы продержаться и минуты против него на татами. Он никогда не имел никакого пояса ни по какому из восточных единоборств. Однако женщины многое умеют чувствовать.
   Сегодня, в день его рождения, мысли Маркиза были совсем не радостными. Вроде бы все так удачно разрешилось с собакой, которую, конечно же, совершенно случайно нашла Люси.
   "А если бы этого не случилось? - спросил себя "частный сыщик" Хафизов. И с грустью сам же ответил на свой вопрос: - Тогда этот бугай до конца моей жизни издевался бы надо мной, называя собачником, собаколюбом, собаковедом, собаколовом, собакопридурком, - слова "кинолог" он просто не знает, - а возразить ему было бы просто нечего".
   На ум Омару пришел только что случившийся маленький скандалец с Коноваловым. Теперь собственная язвительность казалась ему глупой и неуместной. Никого Вася, конечно, в этом "Звездном" не встретит. Ну что ж, пускай выпьет с этим смешным старичком. Вспомнив отца пропавшей Жанны, Маркиз помрачнел.
   "И что теперь делать? - задал он себе тревоживший душу вопрос. - Легко было давать обещания, а где её искать? Хотя нашел же Вася боцмана, когда это казалось совершенно безнадежным делом? Да при чем тут чертов гуляка!
   Кончились бы у него "бабки", и его просто бы вышвырнули на улицу из притона. Он прочухался бы и добрел как-нибудь до своей баржи. Пес с ним, с боцманом, это, наверное, все равно что прапорщик, хотя ребята волновались, значит, и вправду мужик хороший... Но тут-то девчонка, да к тому же малолетка..."
   Омар давно уже выключил мотор и просто сидел, откинувшись на спинку сиденья своей многострадальной "девятки". От следующей посетившей его голову мысли Маркизу стало почему-то не по себе.
   "Любой придурок может сейчас запросто подкрасться ко мне и прострелить башку, - подумал он. - Мы с Васей ведем себя так, словно бы нам совершенно некого и нечего опасаться в этом мире. Мы и правда вообразили себя героями спасителями Отечества. А разве бойня, которую мы устроили на складе, привела в восторг абсолютно всех? Веньяминов-то смылся, а уж кому-кому, а мне бы следовало знать, что люди вроде него никому и никогда ничего не прощают, даже в мелочах Да что Веньяминов? Ганджиев, мой босс, - хозяин города. Он сказал:
   "Приходи". А что я ответил? Ничего... Откуда в квартире женолюбивого недоноска Жулыбина "Морская соль"? - Эта мысль казалась почемуто самой неприятной. - И все же, какого черта примчался сюда Аксельбант?"
   Маркизу почему-то страшно не хотелось выходить из машины, что-то словно приковало его к креслу. Однако он понимал, что если Алексей Григорьевич, разыскивавший его по телефону, теперь примчался на ночь глядя на своей машине (обычно Аксельбанта возил шофер, но сейчас на "командирском" сиденье никого не было), значит, действительно случилось что-то важное.
   Дыхание смерти... Дурацкий газетный штамп.
   Газетчики же выдумали и лицо смерти. Его не существует, а вот дыхание, её дыхание, оно есть, - это огонь... Омару случалось чувствовать жар его пламени.
   Огонь...
   Следовало поскорее подняться в квартиру Коновалова, чтобы успеть побеседовать с адвокатом, которого, как и всех приближенных Ганджиева, капитан просто терпеть не мог, прежде чем приедет хозяин. Вася вряд ли вернется скоро, однако все-таки лучше поспешить В то самое время, когда Маркиз, сидя в машине под окнами Васиной квартиры, никак не мог оторвать свой зад от сиденья, размышляя на тему дыханий и ликов смерти, Алексей Григорьевич Аксельбант вел светскую беседу с Людмилой Давыдовой, которая за пятнадцать минут его пребывания в офисе Коновалова трижды успела предложить гостю выпить и перекусить. Люси, несмотря на троекратный отказ гостя, сварилатаки ему очень неплохой кофе и сделала небольшой бутерброд с салями и зеленью, который Алексею Григорьевичу пришлось все же съесть, чтобы не обидеть радушную хозяйку. Справедливости ради он не мог не признаться себе, что бутерброд оказался вкусным.
   Все это время девушка болтала без умолку, и адвокат успел узнать массу интересного обо всем на свете. Однако Люси не только без умолку трещала, она ещё и задала целый ряд вопросов. Аксельбант в свойственной ему манере отвечал и слушал очень охотно, когда он говорил, его слова звучали совершенно искренне, и любой собеседник сразу понимал, что имеет дело с честным и хорошо воспитанным господином, просто замечательным, на редкость отзывчивым человеком по имени Леша Аксельбант.
   Девушка тоже охотно отвечал на вопросы гостя, но тем не менее опытный адвокат Аксельбант не мог не почувствовать, что, доведись ему спросить эту болтушку о чем-нибудь действительно важном, вряд ли ему удалось бы выудить из неё нечто достойное внимания. Она моментально увела бы разговор подальше от щекотливой темы, бросившись заваривать ему новую порцию кофе или мастерить очередной бутерброд, которые она называла на американский манер сандвичами. Аксельбант понимал, что при этом ему самому пришлось бы ещё нахваливать её кулинарные способности и выслушивать рассказы о её школьных друзьях или о бесконечных достоинствах её подруги Мариши из видеосалона, где Люси работает.
   И все-таки девушка ему очень понравилась, она не могла не нравиться, потому что так и излучала обаяние. От неё исходило простое человеческое тепло, которого напрочь лишен одинокий человек, ежедневно общающийся с людьми, давным-давно живущими постоянно преступая закон.
   На Люси гость тоже произвел очень хорошее впечатление. Ей случалось видеть его раньше лишь мельком, и она помнила свое первое впечатление - перед ней какой-то родственник Маркиза. Этот человек был десятью-двенадцатью годами старше Омара, чуть повыше его ростом и помассивнее, но даже лица их имели отдаленное сходство, и одевались они, словно покупали вещи в одном магазине. Да так оно, наверное, и было. Вот только глаза и руки Аксельбанта были совершенно другими, чем у Омара..
   Глаза гостя казались добрыми, но иногда, лишь на долю секунды, когда он говорил или слушал что-нибудь, а слушал он очень внимательно, в глубине их вспыхивал и тут же гас холодный, очень недобрый блеск. Руки у него были мягкие, а кожа на них нежная, и ногти холеные... Не то что руки Омара, твердые, как гранит.
   Люси лишь на секунду задумалась, вспомнив это его прикосновение..
   Маркиз все-таки заставил себя выйти из машины и, сам не зная почему, огляделся по сторонам. Днем во дворе Васиного дома кипела работа - возводили новое здание какого-то банка и одновременно делали капитальный ремонт старого, как принято выражаться, сталинского дома, который практически строили заново, сохраняя лишь фасад. Банк возводили очень быстро, дом реконструировали несколько медленнее, работали и сегодня, но по случаю субботы закончили раньше. В сталинском доме было уже темно, и Омару казалось, что черные глазницы окон смотрят на него с необъяснимой неприязнью. Маркиза иной раз, как он сам выражался, "заносило". Виделись ему странные сны, иногда и кошмары, особенно если приходилось смотреть на руины зданий или горящую технику Началось все это, конечно же, в Афганистане...
   "Брось дурака валять, парень, - сказал себе Хафизов. - Нервишки разыгрались, что ж, надо вернуться к медитации и ежедневным тренировкам. Хватит сачка давить да с Васей пьянствовать..."
   Омар внезапно испытал прилив некоторой гордости: все-таки на сей раз Васе не удалось затащить его на пьянку. Маркиз не сомневался, что Коновалов направился в "Звездное" для того, чтобы заниматься делом, однако знал младший компаньон и другое - никакое дело не помешает Васе выпить. Даже джегоевский склад они штурмовали изрядно набравшись. Впрочем, для бывшего опера по триста тридцать граммов, как он же и выражается, "на рыло" почти что ничего, а для Омара - изрядная доза.
   Ну не любит Маркиз водку!
   Аксельбант в очередной раз бросил взгляд на большие старинные напольные часы, потом на циферблат своего золотого "Ролекса" и мельком отметил, что часы в квартире Коновалова отстают на три минуты и что он сам, Алексей Григорьевич, находится здесь уже больше двадцати минут. Как раз в этот момент адвокат услышал, что замок входной двери звякнул, открытый ключом, в коридоре раздались шаги, и через несколько секунд на пороге кабинета возник Омар.
   Они поздоровались.
   - Как дела? - пробормотал Хафизов.
   - Все нормально, Омар, как ты? - ответил адвокат, пожимая протянутую ему руку.
   - Да все в порядке, я сразу же позвонил вам, как только Люси мне сказала. Пообщался с вашим автоответчиком, - сообщил Маркиз и спросил: - Что-нибудь важное случилось?
   - Нет, ничего особенного, я насчет того обвинения, что выдвинул против тебя твой сосед из-за удара бейсбольной битой, - сказал Аксельбант, почему-то очень внимательно глядя на экс-охранника хозяина (так называл сам адвокат бывшего нефтяного директора).
   - Что-нибудь новое? - удивился Омар.
   - Желаете кофе? - спросила Люси, выручая Маркиза, который как-то даже и забыл, что оказался в Васиной квартире в роли хозяина. - Или чего-нибудь покрепче? У нас есть французский коньяк.
   - Кофе - это здорово! - кивнул Алексей Григорьевич. И когда девушка, улыбнувшись, вышла, вновь внимательно посмотрел на собеседника и сказал: Поговорить надо.
   Омар и сам понимал, что такой человек, как Аксельбант, не станет приходить к Васе в квартиру в такой час, не имея на то очень веских причин. Упоминание об упорном истце-соседе Маркиза было сделано лишь для отвода глаз.
   - У меня дело, которое касается не только тебя, но и твоего... э-э-э... друга, - проговорил адвокат.
   - Может быть, все-таки будете коньяк? - спросила снова вошедшая в кабинет Люси.
   - Давай, - с нетерпением ответил Омар, понимавший, что гостю не хочется говорить с ним в присутствии Люси, чрезмерная заботливость которой грозила смыть их обоих с лица земли девятым валом внимания и предупредительности.
   Она принесла коньяк, налитый в небольшие рюмочки.
   "Те самые", - подумал Омар.
   ...Рюмочки были действительно теми самыми.
   Их Люси раскопала в залежах Васиной "антикварной лавки", отмыла, за что ей пришлось выслушивать нравоучение от Коновалова. Он отчитал её за бесполезную трату времени. И в самом-то деле, зачем рюмки, когда человечество уже изобрело стакан? А стакан, в этом капитан был абсолютно уверен, и в Африке стакан. Что можно пить из наперстков, ему лично неизвестно, следовательно, правильнее всего выкинуть это барахло на помойку!
   Когда затем девушка приволокла две бутылки французского коньяка, объясняя своему несговорчивому боссу, что именно для такого напитка и нужны эти самые рюмки, а он сам, не Вася, конечно, а коньяк, необходим для солидности на случай появления в доме какого-нибудь важного гостя, Коновалов сначала буркнул, что если ктото и приходит к нему в гости, то должен пить водку или там виски, что тоже, конечно, дрянь порядочная, но все же лучше коньяка. Люси, которая, как известно, в карман за словом не лезла, ответила, что если человек не понимает тонкостей жизни, то нечего и надеяться, что такой станет выпивать культурно.
   Василия Андреевича её заявление неожиданно смутило, и он даже изъявил желание попробовать, что получится, если он решит постигнуть "тонкости жизни и станет выпивать культурно".
   Одним словом, Вася предложил тост за новую жизнь. Люси, не чувствуя подвоха, налила три рюмочки, и все попробовали коньяк: то есть Омар и Люси отпили по глоточку, а Коновалов, опрокинув рюмку в свою луженую глотку, долго и старательно держал паузу, как великий драматический актер, всем своим видом показывая, что наслаждается букетом, а затем, попросив налить себе еще, отправил и эту порцию в свое бездонное чрево.
   - Классный букет, мать вашу, - изрек он, всем своим видом показывая, что умеет ценить тонкие напитки. А потом вдруг неожиданно вскочил, схватил бутылку со стола и стоя влил в себя почти половину её содержимого, а затем как ни в чем не бывало произнес, с грохотом ставя бутылку обратно на стол: - Чтобы я больше этого дерьма у себя дома не видел!
   Люси не сказала ни слова и даже виду не подала, что обиделась, но бутылку с глаз бешеного Васи убрала заодно с рюмками.
   "Черт! Зачем только я сказал "давай"? Вот придет Коновалов, да ещё в дурном настроении, а так скорее всего и случится, если он никого не встретит в "Звездном", и нам всем тут, как говорится, "мало не покажется".
   Однако дело уже было сделано, коньяк налит в рюмки. Когда Люси ушла готовить кофе, Маркиз и адвокат отпили по глоточку, последний покачал головой и произнес:
   - Коньяк у вас, ребята, что надо, а вот другие дела обстоят неважно...
   - Мне что, грозит расстрел за мордобой? - вырвалось у Омара.
   Аксельбант строго покачал головой:
   - Разумеется, нет. И ты понимаешь, что я здесь не за тем, чтобы говорить о твоем соседе.
   Дадим ему немного денег, и он заберет свое заявление... Я специально оставил его: очень удачно, что на фоне вашего геройства пострадал, хм, простой человек. Обо всем этом можешь не беспокоиться. Дела обстоят гораздо хуже...
   - Нам предъявляют ещё какое-нибудь обвинение? - спросил Маркиз вполне серьезно. - Мне думалось, что уголовное дело потив нас уже рассыпалось.
   - Разумеется, - усмехнулся адвокат, - оно с самого начала было обречено, но я хочу говорить о другом, позволь мне все рассказать тебе. Я постараюсь быть краток.
   Омар молча кивнул.
   - Помнишь Хоботова? - спросил Аксельбант.
   Маркиз вновь кивнул. Помнит ли он Алика Хоботова? Если и есть у Омара на свете враг, то это человек по кличке Хобот. Если есть люди, не способные прощать обиды, то Алик, который в последнее время в чести у Ганджиева, один из них. Маркиз унизил Хоботова на поединке, хотя вовсе и не желал делать этого.
   - Так вот, - сказал Аксельбант, - я давно не видел этого типа таким веселым, как несколько дней назад. Я ездил в Москву, а он в Тольятти.
   Да... он ведь теперь не разлей вода с Ревякиным, которого ты, надеюсь, тоже знаешь...
   Знаком ли Маркиз с Ревякиным? На сей раз Омар не ограничился кивком.
   - Так вы знаете, где Ревякин? - воскликнул он. - Он что, служит хозяину?
   От волнения Маркиз назвал Ганджиева как встарь.
   - Тебя, впрочем, должны волновать не Хоботов с Ревякиным, - строго проговорил адвокат. - Хотя они и предлагали хозяину выполнить для него некоторую работу. - Лицо Аксельбанта стало совсем серьезным. - Понимаешь, о чем идет речь?
   - А при чем здесь Тольятти? - зачем-то спросил Омар, хотя уже начал догадываться, в чем дело.
   - Я говорю с тобой только потому, что ты мне очень нравишься, и не хочу, чтобы случилось непоправимое, - Алексей Григорьевич сделал длинную паузу, во время которой он смотрел на собеседника очень внимательно. Адвокат уже было открыл рот, чтобы продолжить, но в этот момент в кабинет вошла Люси с кофе и бутербродами.
   - А я вот решила сделать вам по сандвичу, - с улыбкой проговорила она. - С сыром, ветчиной, помидорами и зеленью. Годится?
   Маркиз машинально кивнул, а Аксельбант проговорил:
   - Спасибо, вы очень любезны. Такая красивая девушка и такая хозяйка! Это редкость в наше время.
   Адвокату страшно захотелось вытолкнуть эту любопытную болтушку, но Алексей Григорьевич был из тех людей, которые умеют сдерживать свои порывы.
   Люси вышла, не прикрыв за собой дверь, однако стук её каблучков по дубовому паркету коридора убеждал в том, что девушка ушла.
   Приняв это на веру, адвокат решился продолжить.
   - Хозяин велел Хоботову с Ревякиным нанять киллера, чтобы убить вас, проговорил Алексей Григорьевич. - Со стороны... А в Тольятти как раз есть один такой парень, которого знает Ревякин. Впрочем, ты тоже мог видеть этого человека, он уже работал йа хозяина.
   - Зачем вы мне об этом говорите? - спросил Маркиз после недолгой паузы.
   - Ты неплохой парень, а я я не хочу ненужного кровопролития, - ответил адвокат. - Старик закричал на меня, когда я сказал ему об этом. Он никогда в жизни так не разговаривал со мной. Э-э . - замялся Аксельбант, - я бы не хотел, чтобы он каким-нибудь образом узнал о нашей встрече. Старик не простит мне этого.
   Как-то странно Аксельбант говорил о Ганджиеве. Впервые Омар заметил это ещё в апреле, когда адвокат пожелал с ним пообщаться, для чего Маркиза самым настоящим образом похитили. Изменился прежде всегда такой почтительный тон Алексея Григорьевича, слегка, почти неуловимо, но все же стал каким-то иным. И это "старик", все чаще звучавшее вместо привычного "хозяин"..
   - Разумеется, - кивнул Омар - Я никому не стану рассказывать о нашей встрече, кроме Коновалова, он ведь тоже, как бы это сказать, лицо заинтересованное.
   - А она? - Аксельбант с некоторой тревогой кивнул в сторону незакрытой двери.
   - Люси? - переспросил Маркиз и сам же ответил: - Ну что вы? Только - Омар покосился на нетронутый гостем сложный бутерброд. - Надо бы съесть это.
   - Я возьму с собой, - обреченно произнес Аксельбант, вставая.
   - Я провожу, Алексей Григорьевич. - Они вышли.
   * * *
   Один из подопечных прибыл. Отсюда, с последнего этажа реконструируемого дома, объект, несмотря на то что уже почти совсем стемнело, был виден как на ладони. Несколько минут он сидел в машине, точно чего-то или кого-то ждал, потом вышел и с беспокойством осмотрелся по сторонам.
   "Боится? - спросил себя Николай Крысин по прозвищу Крыса. - Это хорошо".
   Крыса... Так зовут на уголовном жаргоне воришек, промышляющих у сокамерников. Тем не менее Николай не относился к категории этих презренных людишек, ниже которых разве что петухи. Крыса избрал себе вполне престижное и почитаемое ныне занятие, название которого звучало по-западному красиво киллер, или контрактер. Прозвище же свое он получил как из-за фамилии, так и из-за сильного внешнего сходства с животным-прототипом.
   "Почему не приехал второй?" - спросил себя Николай, который решил дождаться момента, когда оба народных героя окажутся рядом, чтобы дать по ним автоматную очередь, а потом спуститься и добить из пистолета. Вот он, "калаш", лежит рядом в сумке, а "марголин" в подплечной кобуре. Что и говорить экипирован Крыса неплохо. За десять тысяч "зелени" можно потратить вечерок, проведя его на развороченном полу здания, под снятой крышей. Удобнее места, чтобы "отстреляться", и не найти. Тот парень, что приехал на белой "девятке", очевидно, подумал о том же, когда тревожно всматривался в темные глазницы окон строения. Впрочем, увидеть он ничего не мог.
   Странным казалось лишь то, что друзья до сих пор не отправились отмечать день рождения одного из них в какой-нибудь кабак. Сегодняшний день именно из-за этого и был выбран заказчиком, который желал "преподнести подарок" своей жертве. Крысе высказали пожелание большого человека, который и оплачивал заказбоссу хотелось бы, чтобы мент умер первым - хотя бы и на несколько секунд раньше - на глазах у своего друга. Что ж, Крысе ли жалеть ментов?! Он постарается выполнить пожелание.
   "Ничего, ребята, скоро я преподнесу вам подарочек", - усмехнулся Крыса про себя, как вдруг услышал совсем рядом какой-то хруст.
   Рука его инстинктивно нырнула за пазуху, где в подплечной кобуре лежал пистолет, служивший Николаю вспомогательным оружием.
   - И не думай, приятель! Одно резкое движение - и ты покойник, - услышал Крыса голос оказавшегося вдруг совсем рядом очень белокожего блондина лет тридцати пяти или немного старше. Он с удивлением уставился на пистолет с глушителем, который сжимал в правой руке этот неизвестно откуда взявшийся здесь человек, по виду и характерному "аканью" явно не здешний, скорее всего приехавший из Москвы.
   - Какого хрена тебе здесь надо? - спросил наконец, обретая дар речи, Николай.
   - Я думаю, того же, что и тебе, - отозвался блондин с некоторой долей ехидства, - руки держи так, чтобы я видел.
   - Я здесь на деле, - сказал Крыса.
   - Да что ты говоришь? - В словах чужака прозвучало некоторое, впрочем, явно притворное и издевательское восхищение. - Я тоже.
   - Какого черта, а? Я тут подписался...
   - Да ну? Какое совпадение! - с иронией отозвался незнакомец. - Похоже, у нас с тобой одни и те же подопечные! Тебе сколько платят?
   - Да какое твое дело?! - буркнул Крысин, подумав о том, что неизвестный тип, возможно, не врет. На мента он ни в коем случае не походил. Комитетчик?