– Хорошо, – одобрила Лара. – Энцио Бассалино в Нью-Йорке. Поэтому и я здесь.
Касс взволновалась.
– О, Боже, надеюсь Даки не узнает об этом. Он все время бормочет, что есть только один путь.
Смерть слишком легкое наказание для Энцио Бассалино, – сказала Лара, удивляясь своему хладнокровию. – наш план лучше.
Она повесила трубку, прошла в ванную, расчесала щеткой свои роскошные волосы, тронула гримом лицо.
Она выглядела усталой и кроме того она волновалась за Бетт. Ее младшая сестра была такой юной, такой не от мира сего. Всю свою жизнь Бетт прожила в коммуне, а теперь она оказалась в доме опасного бандита. Касс должна вытащить ее оттуда, тут не может быть двух мнений.
Потом Лара стала думать о Нике. Предполагается, что она ненавидит его, но все оказалось не так просто. Самое смешное, что вместо того, чтобы ненавидеть его, она обнаружила, что он ей нравится – нравится сам по себе, это не имело ничего общего с деньгами, с положением, или с титулом. О, Господи! Конечно, все было бы значительно легче, если бы она этого не чувствовала. Тем не менее, у нее есть дело, которое должно быть сделано. И, если Бетт выйдет из игры, ее, Лары, задача становится важнее, чем когда-либо.
Фрэнк приехал в отель в сопровождении Джолли и Сегала, Они сопровождали его повсюду, они были его охраной, его страховкой. Судя по тому, что происходит в Нью-Йорке, кругом одни неприятности. На прошлой неделе в центре Манхэттена застрелили одного из его боевиков. У того не оказалось никаких шансов спастись. Джолли и Сегал стоили тех непомерных денег, которые он выплачивал им каждую неделю.
Энцио останавливался в этом отеле много раз до этого. И меры по его безопасности были приняты как всегда. Весь третий этаж был изолирован и доступ туда закрыт для всех, кроме его ближайшего окружения. Даже Фрэнк должен был произносить сложный пароль, хотя все люди Энцио, сопровождавшие своего хозяина, знали Фрэнка с детства.
Энцио не любил новых лиц. Он содержал постоянную армию из двадцати пяти человек, которые были связаны с ним долгие годы и всегда оказывались под рукой. Фрэнк много раз спорил с отцом по этому поводу.
– Эти старые ребята, чем они могут помочь тебе в случае опасности? Они уже с трудом держат оружие в руках, а уж стрелять из него.
У Энцио посветлело лицо.
– Эти старые ребята, как ты называешь их, крепче и смелее любого сопляка-новичка, которых ты держишь около себя. Я знаю, что до меня никому не добраться, а ты вот так же уверен в своей безопасности?
С Джолли и Сегалом Фрэнк чувствовал себя достаточно защищенным. Они были молодые и проворные, он видел их в деле.
Отец и сын тепло поздоровались, поцеловались и обнялись, как это принято у итальянцев.
Энцио похлопал Фрэнка по спине и отступил, чтобы оглядеть его.
– Ты выглядишь о'кей, – изрек он. – Как малышка? Готова выстрелить еще одного младенца?
Он очень любил свою невестку. Фрэнк кивнул.
– Анна Мария чувствует себя отлично. Готовится встретить тебя.
Однако мысли его были вовсе не о жене, он думал о Бетт.
– А как бамбинос? Они радуются, что увидят своего старого деда?
– Конечно, папа. Сегодня будем обедать. Анна Мария готовит твои любимые блюда – спагетти, фрикадельки.
– Это хорошо. – Энцио замолк, лицо его посерьезнело. – Меня очень обеспокоили сообщения, которые я получил.
Фрэнк отвернулся к окну.
– Все находится под контролем, – сказал он напряженным голосом.
– Интересно, согласится ли с тобой Томассио Виторелли, – мягко возразил ему Энцио и резко добавил. – Мы не собираемся мудохаться со всем этим, Фрэнк. Поговорим вечером, когда и Ник уже будет здесь.
– Конечно, – выдавил Фрэнк из себя улыбку. – Конечно, папа, все будет о'кей.
ГЛАВА 18
ГЛАВА 19
ГЛАВА 20
ГЛАВА 21
Касс взволновалась.
– О, Боже, надеюсь Даки не узнает об этом. Он все время бормочет, что есть только один путь.
Смерть слишком легкое наказание для Энцио Бассалино, – сказала Лара, удивляясь своему хладнокровию. – наш план лучше.
Она повесила трубку, прошла в ванную, расчесала щеткой свои роскошные волосы, тронула гримом лицо.
Она выглядела усталой и кроме того она волновалась за Бетт. Ее младшая сестра была такой юной, такой не от мира сего. Всю свою жизнь Бетт прожила в коммуне, а теперь она оказалась в доме опасного бандита. Касс должна вытащить ее оттуда, тут не может быть двух мнений.
Потом Лара стала думать о Нике. Предполагается, что она ненавидит его, но все оказалось не так просто. Самое смешное, что вместо того, чтобы ненавидеть его, она обнаружила, что он ей нравится – нравится сам по себе, это не имело ничего общего с деньгами, с положением, или с титулом. О, Господи! Конечно, все было бы значительно легче, если бы она этого не чувствовала. Тем не менее, у нее есть дело, которое должно быть сделано. И, если Бетт выйдет из игры, ее, Лары, задача становится важнее, чем когда-либо.
Фрэнк приехал в отель в сопровождении Джолли и Сегала, Они сопровождали его повсюду, они были его охраной, его страховкой. Судя по тому, что происходит в Нью-Йорке, кругом одни неприятности. На прошлой неделе в центре Манхэттена застрелили одного из его боевиков. У того не оказалось никаких шансов спастись. Джолли и Сегал стоили тех непомерных денег, которые он выплачивал им каждую неделю.
Энцио останавливался в этом отеле много раз до этого. И меры по его безопасности были приняты как всегда. Весь третий этаж был изолирован и доступ туда закрыт для всех, кроме его ближайшего окружения. Даже Фрэнк должен был произносить сложный пароль, хотя все люди Энцио, сопровождавшие своего хозяина, знали Фрэнка с детства.
Энцио не любил новых лиц. Он содержал постоянную армию из двадцати пяти человек, которые были связаны с ним долгие годы и всегда оказывались под рукой. Фрэнк много раз спорил с отцом по этому поводу.
– Эти старые ребята, чем они могут помочь тебе в случае опасности? Они уже с трудом держат оружие в руках, а уж стрелять из него.
У Энцио посветлело лицо.
– Эти старые ребята, как ты называешь их, крепче и смелее любого сопляка-новичка, которых ты держишь около себя. Я знаю, что до меня никому не добраться, а ты вот так же уверен в своей безопасности?
С Джолли и Сегалом Фрэнк чувствовал себя достаточно защищенным. Они были молодые и проворные, он видел их в деле.
Отец и сын тепло поздоровались, поцеловались и обнялись, как это принято у итальянцев.
Энцио похлопал Фрэнка по спине и отступил, чтобы оглядеть его.
– Ты выглядишь о'кей, – изрек он. – Как малышка? Готова выстрелить еще одного младенца?
Он очень любил свою невестку. Фрэнк кивнул.
– Анна Мария чувствует себя отлично. Готовится встретить тебя.
Однако мысли его были вовсе не о жене, он думал о Бетт.
– А как бамбинос? Они радуются, что увидят своего старого деда?
– Конечно, папа. Сегодня будем обедать. Анна Мария готовит твои любимые блюда – спагетти, фрикадельки.
– Это хорошо. – Энцио замолк, лицо его посерьезнело. – Меня очень обеспокоили сообщения, которые я получил.
Фрэнк отвернулся к окну.
– Все находится под контролем, – сказал он напряженным голосом.
– Интересно, согласится ли с тобой Томассио Виторелли, – мягко возразил ему Энцио и резко добавил. – Мы не собираемся мудохаться со всем этим, Фрэнк. Поговорим вечером, когда и Ник уже будет здесь.
– Конечно, – выдавил Фрэнк из себя улыбку. – Конечно, папа, все будет о'кей.
ГЛАВА 18
Даки К.Уилльямс был доволен. Удар по ресторану «Маджик Гарден» прошел удачно. Благодаря ему избавились от Томассио Виторелли, большого человека в «семье» Бассалино. И кроме того взрыв бомбы породил страх перед карой Господней у владельцев других ресторанов и клубов, которые совсем не хотели, чтобы с ними обошлись так же. Пусть семейка Бассалино попотеет. Это хорошее начало.
Лерой Джезус Боулс тоже был доволен. Этот удар придумал он.
Даки К. Уилльямс приходил к нему.
Даки К. Уилльямс согласился, чтобы Лерой действовал по своему усмотрению.
Даки К. Уилльямс собирался отвалить Лерою много кусков. Много, много больших кусков.
Да, все улыбалось парню, который начинал, имея все против себя.
Мать Лероя, шведка, была проституткой, а его черный отец сутенером. При первой же возможности Лерой бежал из дома. Для него родители давно были покойниками, и его совершенно не интересовало, действительно ли они померли.
Будучи с юности красивым парнем, он никогда не испытывал затруднений, где найти постель, чтобы поспать. Если бы он захотел, он мог бы заняться профессией отца, таких предложений было более, чем достаточно. Но Лерой не испытывал желания присматривать за какой-либо женщиной.
Вместо этого он присоединился к уличной шайке и некоторое время шатался с ними. Это были мелкие воришки, грабившие пьяных и старух, разбивавших лавки по соседству. К тому моменту, когда предстояло делить наворованное, его уже практически не было. Лерой знал, что должен найти себе занятие получше.
Он решил, что наркотики это бизнес для него. Раз или два он курил марихуану, дважды пробовал еще кое-что. Все это для него ничего не значило. Это было хорошо. Хорошо, что он мог иметь дело с наркотиками и оставаться к ним равнодушен, не употреблять их сам.
Он видел, что делают наркотики с людьми, как это отражается на их внешности, и не хотел испытать ничего подобного. Но толкать наркотики, продавать их было совсем другое, это приносило много денег.
Лерой был молод, красив и умел убедительно говорить. Он выбрал участок, где хотел действовать, и, взяв в долю одного приятеля, занялся бизнесом.
Очень скоро он понял, что вторгся в чужие владения. Район, который он себе выбрал, оказался уже полностью оккупирован. Они его предупредили. Они думали, что он какой-то желторотый пижон, с которым легко справиться. С первого же недельного заработка он купил пистолет и стал ждать.
Там было трое конкурентов, которым он стал наступать на пятки. Месяц спустя все трое оказались покойниками, все трое были застрелены. Лерой завернул свой пистолет в пластиковый мешок, положил туда для веса камень и спокойно отправил его отдыхать на дне реки.
С прибыли, полученной за пятую неделю, он купил себе новый пистолет. Было ему тогда шестнадцать лет.
Целый год он занимался только своим бизнесом, работая только на себя и имея хорошего поставщика. Он припрятывал свои деньги и держал пистолет всегда наготове. Никто его не беспокоил. Слава о нем бежала впереди него. Он держался только своего участка и не вторгался ни в чьи владения.
Он жил один в меблированных комнатах. Редко куда выходил, кроме как по делам, и почти не тратил деньги. К концу года он сколотил довольно приличную сумму. Достаточную, чтобы купить машину, новую одежду и снять себе приличную квартиру.
Первой его покупкой стал черный «мерседес». Затем он заказал себе несколько черных костюмов. Потом обставил свою квартиру множеством дорогих диванов и кресел из черной кожи.
Выглядел он старше своих семнадцати лет.
Лерой обнаружил, что для того, чтобы поддерживать свой новый стиль жизни, ему требуется больше денег. Тогда он нанял двух приятелей, чтобы они работали на его участке и перебрался на новую территорию.
Через несколько дней ему передали, что его хочет видеть Боско Сэм. Боско Сэм был не тот человек, которому можно было наступать на пятки, Лерой знал это и он нанес визит Боско Сэму.
Они пришли к соглашению. Лерой обязался не выходить за границы своей территории и не мешать деятельности организации Боско Сэма, а тот подкинет ему парочку дел, которые принесут ему больше денег, чем торговля наркотиками.
В первый год Боско Сэм поручил ему три дела. Три удара. Лерой убил этих людей без каких-либо затруднений.
Лерой карабкался наверх. Он создал себе репутацию и она приносила ему только пользу.
Теперь, спустя четыре года, Лерой Джезус Боулс оказался из первых людей в своей профессии. Он давно уже отошел от наркобизнеса.
Свободное время он употреблял на изучение техники взрывных устройств, электроники, бомб, работающих на компьютерах. Не осталось такой тонкости, какую он не знал бы, от взрыва самолета до закладывания бомбы в банк, которую он мог взорвать через три недели.
Лерой Джезус Боулс стал свободным художником-убийцей. Лучшим в своей области.
У него была репутация человека, готового на риск, и каждый такой случай, связанный с риском, хорошо оплачивался. Лерой брал высоко.
Сейчас он выжидал. Даки К. Уилльямс даст ему знать, когда надо будет сделать следующий ход, и когда он подаст сигнал, Лерой будет готов.
Лерой Джезус Боулс тоже был доволен. Этот удар придумал он.
Даки К. Уилльямс приходил к нему.
Даки К. Уилльямс согласился, чтобы Лерой действовал по своему усмотрению.
Даки К. Уилльямс собирался отвалить Лерою много кусков. Много, много больших кусков.
Да, все улыбалось парню, который начинал, имея все против себя.
Мать Лероя, шведка, была проституткой, а его черный отец сутенером. При первой же возможности Лерой бежал из дома. Для него родители давно были покойниками, и его совершенно не интересовало, действительно ли они померли.
Будучи с юности красивым парнем, он никогда не испытывал затруднений, где найти постель, чтобы поспать. Если бы он захотел, он мог бы заняться профессией отца, таких предложений было более, чем достаточно. Но Лерой не испытывал желания присматривать за какой-либо женщиной.
Вместо этого он присоединился к уличной шайке и некоторое время шатался с ними. Это были мелкие воришки, грабившие пьяных и старух, разбивавших лавки по соседству. К тому моменту, когда предстояло делить наворованное, его уже практически не было. Лерой знал, что должен найти себе занятие получше.
Он решил, что наркотики это бизнес для него. Раз или два он курил марихуану, дважды пробовал еще кое-что. Все это для него ничего не значило. Это было хорошо. Хорошо, что он мог иметь дело с наркотиками и оставаться к ним равнодушен, не употреблять их сам.
Он видел, что делают наркотики с людьми, как это отражается на их внешности, и не хотел испытать ничего подобного. Но толкать наркотики, продавать их было совсем другое, это приносило много денег.
Лерой был молод, красив и умел убедительно говорить. Он выбрал участок, где хотел действовать, и, взяв в долю одного приятеля, занялся бизнесом.
Очень скоро он понял, что вторгся в чужие владения. Район, который он себе выбрал, оказался уже полностью оккупирован. Они его предупредили. Они думали, что он какой-то желторотый пижон, с которым легко справиться. С первого же недельного заработка он купил пистолет и стал ждать.
Там было трое конкурентов, которым он стал наступать на пятки. Месяц спустя все трое оказались покойниками, все трое были застрелены. Лерой завернул свой пистолет в пластиковый мешок, положил туда для веса камень и спокойно отправил его отдыхать на дне реки.
С прибыли, полученной за пятую неделю, он купил себе новый пистолет. Было ему тогда шестнадцать лет.
Целый год он занимался только своим бизнесом, работая только на себя и имея хорошего поставщика. Он припрятывал свои деньги и держал пистолет всегда наготове. Никто его не беспокоил. Слава о нем бежала впереди него. Он держался только своего участка и не вторгался ни в чьи владения.
Он жил один в меблированных комнатах. Редко куда выходил, кроме как по делам, и почти не тратил деньги. К концу года он сколотил довольно приличную сумму. Достаточную, чтобы купить машину, новую одежду и снять себе приличную квартиру.
Первой его покупкой стал черный «мерседес». Затем он заказал себе несколько черных костюмов. Потом обставил свою квартиру множеством дорогих диванов и кресел из черной кожи.
Выглядел он старше своих семнадцати лет.
Лерой обнаружил, что для того, чтобы поддерживать свой новый стиль жизни, ему требуется больше денег. Тогда он нанял двух приятелей, чтобы они работали на его участке и перебрался на новую территорию.
Через несколько дней ему передали, что его хочет видеть Боско Сэм. Боско Сэм был не тот человек, которому можно было наступать на пятки, Лерой знал это и он нанес визит Боско Сэму.
Они пришли к соглашению. Лерой обязался не выходить за границы своей территории и не мешать деятельности организации Боско Сэма, а тот подкинет ему парочку дел, которые принесут ему больше денег, чем торговля наркотиками.
В первый год Боско Сэм поручил ему три дела. Три удара. Лерой убил этих людей без каких-либо затруднений.
Лерой карабкался наверх. Он создал себе репутацию и она приносила ему только пользу.
Теперь, спустя четыре года, Лерой Джезус Боулс оказался из первых людей в своей профессии. Он давно уже отошел от наркобизнеса.
Свободное время он употреблял на изучение техники взрывных устройств, электроники, бомб, работающих на компьютерах. Не осталось такой тонкости, какую он не знал бы, от взрыва самолета до закладывания бомбы в банк, которую он мог взорвать через три недели.
Лерой Джезус Боулс стал свободным художником-убийцей. Лучшим в своей области.
У него была репутация человека, готового на риск, и каждый такой случай, связанный с риском, хорошо оплачивался. Лерой брал высоко.
Сейчас он выжидал. Даки К. Уилльямс даст ему знать, когда надо будет сделать следующий ход, и когда он подаст сигнал, Лерой будет готов.
ГЛАВА 19
Квартира Анжело в лондонском районе Мейфэр не отличалась большими размерами: гостиная, кухня и ванная. Развернулся он, устраивая спальню. Ее стены были украшены леопардовыми шкурами, пол покрыт меховым ковром толщиной в три дюйма, потолок представлял собой калейдоскоп разноцветных зеркал. Естественно, главным предметом в спальне оказалась постель. Все в спальне было электрифицировано, постель при нажатии кнопки вращалась так, чтобы можно было смотреть телевизор, включать стереопроигрыватель.
Анжело гордился своим владением.
– Ну, как, возбуждает? – гордо спросил он у Рио. Она обвела комнату взглядом.
– А резиновый матрас, наполненный водой, у тебя есть, бэби? – таким был ее единственный комментарий.
Они оба были напряжены. После первых слов Рио, адресованных Анжело в ресторане, он, не теряя времени, отделался от блондинки, с которой приехал, и присоединился к компании Рио. А она сразу же приняла холодный вид, стала подсовывать его Пичес, то и дело отпуская грубые шуточки насчет итальянских жеребцов со стоящими шишками.
Как всегда, Рио оказалась в центре внимания, в своих туфлях с пятидюймовыми каблуками, какие носят только шлюхи и которые увеличивали ее рост до нелепых размеров. Она нависала над всеми, ее костистая фигура возвышалась на танцевальном кругу, заполненном людьми, весьма откровенное платье закручивалось вокруг ее тела. Серебряные браслеты на руках резко стучали друг о друга, всевозможные амулеты подпрыгивали на груди. Грим она наложила совершенно экстравагантный, а свои черные индейские волосы спрятала под огненно рыжим париком, изображающим африканскую прическу.
Она танцевала с каждым, взвинчивая сексуальное напряжение и всеобщее возбуждение до невероятного накала. Анжело довольствовался тем, что бродил вокруг и наблюдал. Он не сомневался, что позднее она отправится с ним к нему домой.
Он откинулся в кресле и с удовольствием смотрел шоу, вспоминая случай, имевший место несколько лет назад в Нью-Йорке. Он работал тогда у своего брата Фрэнка и как-то его послали в дом Билли Экспресса отнести какой-то пакет.
– Передать лично, – сказал Фрэнк. – Ты должен убедиться, что вручаешь пакет ему лично.
Билли Экспресса не оказалось дома и Анжело пришлось ждать. Ему не нравилось, что с ним обращаются как с посыльным. Это его ужасно злило. Но потом он услышал звуки, в отношении которых ошибиться было невозможно, и он отправился на разведку, мягко ступая в своих белых теннисных туфлях, которые всегда носил. Звуки доносились из комнаты, соседней с кабинетом, где ему предложили дожидаться. Приоткрыв дверь, он заглянул туда.
Рио Джава и китаец занимались любовью на полу. Она лежала совершенно голая, распластавшись, а на ней неподвижно сидел китаец, она громко стонала. Время от времени китаец дергался, глубоко вонзая в нее свой член, вытаскивал его и вновь оставался недвижим до следующего удара. Это приводило Рио в неистовство, пока она наконец не вцепилась в него, обхватила его шею своими невероятно длинными ногами и вскрикнула в немыслимом оргазме.
Анжело торопливо закрыл дверь, чувствуя как вскочил его собственный член. И как только он передал пакет Билли Экспрессу, поспешил в бордель Чариты и освободился там от этого напряжения.
– Ты приходишь уже четвертый раз за неделю, – высказала свое недовольство Чарита. – Я сказала Фрэнку, что ты можешь приходить сюда бесплатно два раза неделю. Ты что же думаешь, Христа ради, кто я? У меня бизнес, а не благотворительная лавочка!
Анжело навсегда запомнил этот день. И вот теперь Рио Джава в Лондоне, в его квартире, и у него стоит так же, как и в тот день, когда он привез пакет Билли Экспрессу.
Рио потянулась, дотронулась до одной или двух застежек, два легких искусных движения и платье соскользнуло на пол. На ней не оказалось ничего, кроме блядских туфель и рыжего парика. Она была худая, кости выпирали, грудь почти плоская с невероятно большими черными сосками. В кругах подпольного кино ее соски были знамениты, Билли Экспресс снимал их с самых разных точек. Ее соски пользовались не меньшей известностью, чем обертки мыла Энди Уорола Кемпбелла.
Анжело торопливо избавился от своей одежды, готовый к дальнейшим действиям. Он приглушил освещение до красноватого полумрака и включил пластинку Джеймса Броуна.
Рио оглядела его с ног до головы, задержав взгляд на его главной принадлежности.
– И вот это все? – спросила она со смешком. Анжело неуверенно ухмыльнулся, не будучи вполне уверен, что она имеет в виду. Вряд ли она хочет сказать, что этот предмет у него маловат. Анжело обладал хорошим большим членом. Обычно он по этому поводу слышал только восторженные ахи и охи, а не короткий насмешливый смешок.
Анжело шагнул к ней, надеясь в глубине души, что она снимет свои туфли. Без этих проклятых туфель они окажутся более или менее одинакового роста. А так туфли давали ей некое преимущество и ему это не нравилось. Из-за них он чувствовал себя маленьким.
Рио двигалась в такт музыке, широко расставив ноги, покачиваясь вперед и назад под звуки песни Джеймса Броуна «Секс машина».
– Послушай, – попросил Анжело, – сними свои туфли.
– Нет, мой сладенький, я лю-ю-ю-блю мои туфли, – полупропела она с подчеркнутым акцентом южан. – Они дают мне почувствовать себя на самом деле большой. Такой большой, чтобы съесть таких порочных маленьких мальчиков, вроде Анжело Бассалино.
Он схватил ее за талию.
– Покажи-ка мне свой товар, супержеребец, – протяжно выговорила она.
Они двигались вместе под музыку.
– Вставай… поднимайся… вставай… дальше… дальше… побудь там… работай как секс – машина, – Рио подпевала голосу Джеймса Броуна, а руки Анжело прижимали ее все крепче и он норовил двигать ее к постели. Она все еще пела, когда он завалил ее на спину. – Вставай… – распевала она, – давай… воткни туда… вот так, бэби.
Он залез на нее и прежде чем успел сообразить, что происходит, она раздвинула свои длинные ноги, засунула его член в себя, одним движением сжала его своими ляжками, и пресс этот оказался таким сильным, таким невероятно плотным, что он Анжело тут же кончил.
Она принялась хохотать, громким насмешливым хохотом. Вся процедура заняла несколько секунд.
– Ах, бэби, бэби, – напевно произнесла она, – ты что, кролик?
Она разразилась еще более громким хохотом, когда Анжело сполз с нее, пытаясь разгадать, как это случилось.
Все, что он успел сделать, так это задвинуть свою палку, и… она зажала его и из его члена моментально выбрызнуло все. Святой Боже! Что здесь происходит?
Рио перекатилась на постели.
Сколько продлится перерыв? – недовольно спросила она, сбрасывая свой огненный парик, и тряхнула головой, распуская блестящие черные волосы.
К его чести, палка Анжело вновь торчала. Он гордился тем, что мог себя контролировать и заниматься с женщиной этой работой часами, если потребуется. Он слишком хотел ее, в этом секрет. И наверное его сознание было сосредоточено на ней с того раза, когда он в первый раз увидел ее.
Он начал ласкать языком ее груди.
– Давай трахаться, бэби, – быстро сказала она. – Я здесь для дела. А насчет языка, то мы можем заняться этим позднее.
Она перевернулась на живот и он вторгся в нее сзади. Теперь, когда он оказался в порядке и в ней, она сдвинула ноги и приподнялась на несколько дюймов. И опять он испытал это невероятное ощущение – такое плотное сжатие, что он не мог остановиться и вновь кончил. Это был грандиозный оргазм, прекрасное содрогание, которое никаким напряжением сознания предотвратить невозможно.
– О, Джезус! – сердито воскликнула она. – Сколько времени прошло с тех пор, как мы легли?
Анжело изнемог. Он лежал в оцепенении, закрыв глаза. Ему нужно было минут пять поспать и он опять наберется сил.
Джеймс Броун пел «Этот мужской, мужской, мужской мир».
Анжело спал.
Ухмыльнувшись сама себе, Рио встала и оделась. Начало было неплохим.
Приладив на место свой парик, она протанцевала по комнате в своих блядских туфлях, тихо напевая про себя. Потом коричневой губной помадой написала на зеркале в ванной: МИЛЫЙ, ТЕБЯ СЛЕДОВАЛО ПРОУЧИТЬ!
Не потревожив его, она выскользнула из квартиры.
Анжело гордился своим владением.
– Ну, как, возбуждает? – гордо спросил он у Рио. Она обвела комнату взглядом.
– А резиновый матрас, наполненный водой, у тебя есть, бэби? – таким был ее единственный комментарий.
Они оба были напряжены. После первых слов Рио, адресованных Анжело в ресторане, он, не теряя времени, отделался от блондинки, с которой приехал, и присоединился к компании Рио. А она сразу же приняла холодный вид, стала подсовывать его Пичес, то и дело отпуская грубые шуточки насчет итальянских жеребцов со стоящими шишками.
Как всегда, Рио оказалась в центре внимания, в своих туфлях с пятидюймовыми каблуками, какие носят только шлюхи и которые увеличивали ее рост до нелепых размеров. Она нависала над всеми, ее костистая фигура возвышалась на танцевальном кругу, заполненном людьми, весьма откровенное платье закручивалось вокруг ее тела. Серебряные браслеты на руках резко стучали друг о друга, всевозможные амулеты подпрыгивали на груди. Грим она наложила совершенно экстравагантный, а свои черные индейские волосы спрятала под огненно рыжим париком, изображающим африканскую прическу.
Она танцевала с каждым, взвинчивая сексуальное напряжение и всеобщее возбуждение до невероятного накала. Анжело довольствовался тем, что бродил вокруг и наблюдал. Он не сомневался, что позднее она отправится с ним к нему домой.
Он откинулся в кресле и с удовольствием смотрел шоу, вспоминая случай, имевший место несколько лет назад в Нью-Йорке. Он работал тогда у своего брата Фрэнка и как-то его послали в дом Билли Экспресса отнести какой-то пакет.
– Передать лично, – сказал Фрэнк. – Ты должен убедиться, что вручаешь пакет ему лично.
Билли Экспресса не оказалось дома и Анжело пришлось ждать. Ему не нравилось, что с ним обращаются как с посыльным. Это его ужасно злило. Но потом он услышал звуки, в отношении которых ошибиться было невозможно, и он отправился на разведку, мягко ступая в своих белых теннисных туфлях, которые всегда носил. Звуки доносились из комнаты, соседней с кабинетом, где ему предложили дожидаться. Приоткрыв дверь, он заглянул туда.
Рио Джава и китаец занимались любовью на полу. Она лежала совершенно голая, распластавшись, а на ней неподвижно сидел китаец, она громко стонала. Время от времени китаец дергался, глубоко вонзая в нее свой член, вытаскивал его и вновь оставался недвижим до следующего удара. Это приводило Рио в неистовство, пока она наконец не вцепилась в него, обхватила его шею своими невероятно длинными ногами и вскрикнула в немыслимом оргазме.
Анжело торопливо закрыл дверь, чувствуя как вскочил его собственный член. И как только он передал пакет Билли Экспрессу, поспешил в бордель Чариты и освободился там от этого напряжения.
– Ты приходишь уже четвертый раз за неделю, – высказала свое недовольство Чарита. – Я сказала Фрэнку, что ты можешь приходить сюда бесплатно два раза неделю. Ты что же думаешь, Христа ради, кто я? У меня бизнес, а не благотворительная лавочка!
Анжело навсегда запомнил этот день. И вот теперь Рио Джава в Лондоне, в его квартире, и у него стоит так же, как и в тот день, когда он привез пакет Билли Экспрессу.
Рио потянулась, дотронулась до одной или двух застежек, два легких искусных движения и платье соскользнуло на пол. На ней не оказалось ничего, кроме блядских туфель и рыжего парика. Она была худая, кости выпирали, грудь почти плоская с невероятно большими черными сосками. В кругах подпольного кино ее соски были знамениты, Билли Экспресс снимал их с самых разных точек. Ее соски пользовались не меньшей известностью, чем обертки мыла Энди Уорола Кемпбелла.
Анжело торопливо избавился от своей одежды, готовый к дальнейшим действиям. Он приглушил освещение до красноватого полумрака и включил пластинку Джеймса Броуна.
Рио оглядела его с ног до головы, задержав взгляд на его главной принадлежности.
– И вот это все? – спросила она со смешком. Анжело неуверенно ухмыльнулся, не будучи вполне уверен, что она имеет в виду. Вряд ли она хочет сказать, что этот предмет у него маловат. Анжело обладал хорошим большим членом. Обычно он по этому поводу слышал только восторженные ахи и охи, а не короткий насмешливый смешок.
Анжело шагнул к ней, надеясь в глубине души, что она снимет свои туфли. Без этих проклятых туфель они окажутся более или менее одинакового роста. А так туфли давали ей некое преимущество и ему это не нравилось. Из-за них он чувствовал себя маленьким.
Рио двигалась в такт музыке, широко расставив ноги, покачиваясь вперед и назад под звуки песни Джеймса Броуна «Секс машина».
– Послушай, – попросил Анжело, – сними свои туфли.
– Нет, мой сладенький, я лю-ю-ю-блю мои туфли, – полупропела она с подчеркнутым акцентом южан. – Они дают мне почувствовать себя на самом деле большой. Такой большой, чтобы съесть таких порочных маленьких мальчиков, вроде Анжело Бассалино.
Он схватил ее за талию.
– Покажи-ка мне свой товар, супержеребец, – протяжно выговорила она.
Они двигались вместе под музыку.
– Вставай… поднимайся… вставай… дальше… дальше… побудь там… работай как секс – машина, – Рио подпевала голосу Джеймса Броуна, а руки Анжело прижимали ее все крепче и он норовил двигать ее к постели. Она все еще пела, когда он завалил ее на спину. – Вставай… – распевала она, – давай… воткни туда… вот так, бэби.
Он залез на нее и прежде чем успел сообразить, что происходит, она раздвинула свои длинные ноги, засунула его член в себя, одним движением сжала его своими ляжками, и пресс этот оказался таким сильным, таким невероятно плотным, что он Анжело тут же кончил.
Она принялась хохотать, громким насмешливым хохотом. Вся процедура заняла несколько секунд.
– Ах, бэби, бэби, – напевно произнесла она, – ты что, кролик?
Она разразилась еще более громким хохотом, когда Анжело сполз с нее, пытаясь разгадать, как это случилось.
Все, что он успел сделать, так это задвинуть свою палку, и… она зажала его и из его члена моментально выбрызнуло все. Святой Боже! Что здесь происходит?
Рио перекатилась на постели.
Сколько продлится перерыв? – недовольно спросила она, сбрасывая свой огненный парик, и тряхнула головой, распуская блестящие черные волосы.
К его чести, палка Анжело вновь торчала. Он гордился тем, что мог себя контролировать и заниматься с женщиной этой работой часами, если потребуется. Он слишком хотел ее, в этом секрет. И наверное его сознание было сосредоточено на ней с того раза, когда он в первый раз увидел ее.
Он начал ласкать языком ее груди.
– Давай трахаться, бэби, – быстро сказала она. – Я здесь для дела. А насчет языка, то мы можем заняться этим позднее.
Она перевернулась на живот и он вторгся в нее сзади. Теперь, когда он оказался в порядке и в ней, она сдвинула ноги и приподнялась на несколько дюймов. И опять он испытал это невероятное ощущение – такое плотное сжатие, что он не мог остановиться и вновь кончил. Это был грандиозный оргазм, прекрасное содрогание, которое никаким напряжением сознания предотвратить невозможно.
– О, Джезус! – сердито воскликнула она. – Сколько времени прошло с тех пор, как мы легли?
Анжело изнемог. Он лежал в оцепенении, закрыв глаза. Ему нужно было минут пять поспать и он опять наберется сил.
Джеймс Броун пел «Этот мужской, мужской, мужской мир».
Анжело спал.
Ухмыльнувшись сама себе, Рио встала и оделась. Начало было неплохим.
Приладив на место свой парик, она протанцевала по комнате в своих блядских туфлях, тихо напевая про себя. Потом коричневой губной помадой написала на зеркале в ванной: МИЛЫЙ, ТЕБЯ СЛЕДОВАЛО ПРОУЧИТЬ!
Не потревожив его, она выскользнула из квартиры.
ГЛАВА 20
Мэри Энн была очень довольна тем, что Энцио решил взять ее с собой в Нью-Йорк. Она никогда не призналась бы – ну, разве только самой себе – но она находила Майами невероятно скучным местом. Дело было, конечно, не столько в Майами, сколько в том, что ей не разрешалось выходить одной, а мужчины, приходившие в дом, все были старики. Ну, и кроме того, там была эта женщина, которая постоянно шпионила за всеми из окна. Это очень нервировало – знать, что пара безумных черных глаз следует за тобой повсюду.
– Кто это? – в тревоге спросила Мэри Энн, когда только приехала сюда.
– Забудь о ней, – предупредил ее Энцио. – Не замечай ее, и чтобы я никогда не видел твоей задницы около этой комнаты. Ты поняла меня?
Мэри Энн достаточно хорошо усвоила, что вопросы задавать не следует, но это не остановило ее от того, чтобы разговаривать с горничной, которая дважды в день приносила ей в комнату еду.
Горничная была итальянка и она боялась говорить, но постепенно Мэри Энн сложила по кусочкам всю историю. Эта женщина была женой Энцио. Она помешана и никогда не выходит из своей комнаты.
Мэри Энн ужасно перепугалась, но по мере того, как недели перерастали в месяцы, она стала забывать про безумные, вечно следящие глаза и притворялась, что их вообще нет. Ей представлялось очень благородным со стороны Энцио, что он оставил эту старую бабу дома, а не отправил ее в больницу для умалишенных.
Мэри Энн запланировала кучу дел в Нью-Йорке. Она хотела купить себе новые туалеты, посмотреть все бродвейские шоу и поесть в лучших ресторанах.
У Энцио были другие идеи. Как только они приехали, он запер ее в номере отеля и сказал, чтобы она оставалась там, пока он не разрешит ей выйти.
Приехали они утром, сейчас уже наступил вечер, и Мэри Энн была раздражена, голодна и сыта всем этим по горло.
Она сидела, надув губки, на кровати, скрестив ноги, ее голубые фарфоровые глаза уставились в телевизор.
Поначалу она не расслышала стук в дверь и была очень удивлена, когда в номер вошел Элио Маркузи.
– А, это ты, – голос ее звучал угрюмо. – А где Энцио? Элио улыбнулся ей. Он принял душ и одел новый синий костюм. Его редкие волосы были аккуратно уложены и напомажены.
Энцио дал ему знать. С Мэри Энн покончено. Для нее приготовлено место в Лос Анжелесе.
Когда Энцио рвал с очередной девицей, он всегда предоставлял Элио шанс. Так продолжалось уже тридцать лет. Иногда некоторые из них сопротивлялись. Этих Элио любил больше всех. В его возрасте иначе бывало трудно возбудить себя.
– Он не придет, – сказал он ласково. – У меня для тебя, моя дорогая, есть поручение.
– Кто это? – в тревоге спросила Мэри Энн, когда только приехала сюда.
– Забудь о ней, – предупредил ее Энцио. – Не замечай ее, и чтобы я никогда не видел твоей задницы около этой комнаты. Ты поняла меня?
Мэри Энн достаточно хорошо усвоила, что вопросы задавать не следует, но это не остановило ее от того, чтобы разговаривать с горничной, которая дважды в день приносила ей в комнату еду.
Горничная была итальянка и она боялась говорить, но постепенно Мэри Энн сложила по кусочкам всю историю. Эта женщина была женой Энцио. Она помешана и никогда не выходит из своей комнаты.
Мэри Энн ужасно перепугалась, но по мере того, как недели перерастали в месяцы, она стала забывать про безумные, вечно следящие глаза и притворялась, что их вообще нет. Ей представлялось очень благородным со стороны Энцио, что он оставил эту старую бабу дома, а не отправил ее в больницу для умалишенных.
Мэри Энн запланировала кучу дел в Нью-Йорке. Она хотела купить себе новые туалеты, посмотреть все бродвейские шоу и поесть в лучших ресторанах.
У Энцио были другие идеи. Как только они приехали, он запер ее в номере отеля и сказал, чтобы она оставалась там, пока он не разрешит ей выйти.
Приехали они утром, сейчас уже наступил вечер, и Мэри Энн была раздражена, голодна и сыта всем этим по горло.
Она сидела, надув губки, на кровати, скрестив ноги, ее голубые фарфоровые глаза уставились в телевизор.
Поначалу она не расслышала стук в дверь и была очень удивлена, когда в номер вошел Элио Маркузи.
– А, это ты, – голос ее звучал угрюмо. – А где Энцио? Элио улыбнулся ей. Он принял душ и одел новый синий костюм. Его редкие волосы были аккуратно уложены и напомажены.
Энцио дал ему знать. С Мэри Энн покончено. Для нее приготовлено место в Лос Анжелесе.
Когда Энцио рвал с очередной девицей, он всегда предоставлял Элио шанс. Так продолжалось уже тридцать лет. Иногда некоторые из них сопротивлялись. Этих Элио любил больше всех. В его возрасте иначе бывало трудно возбудить себя.
– Он не придет, – сказал он ласково. – У меня для тебя, моя дорогая, есть поручение.
ГЛАВА 21
На обеденном столе Фрэнка Бассалино горели свечи. Его дети, умытые, причесанные, в своих лучших костюмчиках и платьицах сидели за столом с напряженными прямыми спинами. Фрэнк уступил свое место во главе стола отцу и сел по правую руку от него. Анна Мария нервно поглядывала на мужа.
Ник сидел тут же, смеясь и подшучивая над младшими детьми. Он хотел провести вечер с Ларой, но Энцио настоял на том, чтобы он присутствовал на обеде, а отец был не тот человек, с которым следовало спорить.
Он условился с Ларой встретиться попозже. Она не возражала, только улыбнулась и сказала:
– Я все понимаю, Ник. Семья есть семья. Эйприл раскричалась бы и неистовствовала неделю.
– Эй, – загремел голос Энцио, – я хочу сказать, что Анна Мария готовит лучшее спагетти в этом городе. Ты везучий мужик. Фрэнк, ты это знаешь? – Он помолчал, громко рыгнув. – Конечно, я могу ей дать кое-какие советы насчет соуса. Немножко больше чеснока и покрепче вина…
Анна Мария застенчиво хихикнула.
Фрэнк смотрел на Бетт. Она сидела за столом, чтобы помочь младшей девочке кушать. Ее длинные волосы были убраны от лица и она казалась бледной. Фрэнк думал о том, как скоро Анна Мария заснет сегодня вечером и когда он сможет отправиться к Бетт.
Нервный тик дергал его щеку. После обеда придется обсуждать дела, это может затянуться на весь вечер.
После десерта и кофе Энцио отослал Анну Марию и детей из столовой.
– Мужской разговор, – объяснил он, подмигнув и глотнув из стакана с самбукой. Когда он заговорил, его глаза уперлись в Фрэнка.
– У нас это не займет много времени, – мрачно начал он, его веселое настроение испарилось. – Потому что повсюду идет слух, что у тебя не хватает яиц.
– Почему? – Фрэнк вскочил, чувствуя как злость и ощущение крушения всех надежд пронизывают его.
– В нашем бизнесе кто – то наносит тебе удар, ты тут же отвечаешь. Таков закон. Ты этого не сделал. Никак.
– Я хотел выяснить, кто несет ответственность, – ворчливо отозвался Фрэнк.
– Заткнись! – неожиданно завизжал Энцио. – Кому какое дело, кто виноват? Твое дело нанести удар всем этим еб…ным мужикам, в кого-нибудь да попадешь. Так? Слушай старика, мальчик Фрэнки. Не позволяй никому срать на тебя. Потому что, если ты позволишь, мы все окажемся похороненными под кучей дерьма.
Лара ходила по своей квартире как чужая. Она уже ненавидела разрисованный потолок, соответствующие ему стены, маленький круглый столик с коллекцией любопытных миниатюрных коробочек.
Ее охватывало отвращение при виде экзотических растений, вьющихся в украшенном античными зеркалами холле. Не могла видеть полосатые ковры, кушетки, крытые коричневой кожей.
Ее квартиру отделывал дизайнер, в ней не ощущалась личность хозяйки. Единственное место в квартире, где она чувствовала себя по-домашнему, была ванная. Здесь, среди множества тюбиков с гримом, пульверизаторов, щеток, она расслаблялась и отдыхала.
Квартира обустраивалась с таким прицелом, чтобы она выглядела блистательной с точки зрения журналов мод и домоводства. Такой она и получилась. Лара в ней чаще фотографировалась, нежели жила.
Она решила, что, когда все дело с Ником будет закончено, она продаст эту квартиру. Бессмысленно жить в квартире, обставленной по чужому вкусу.
Но когда закончится это дело с Ником? Пока что, ведь это только начало.
Иногда она испытывала душевное смятение. Сработает ли идея отмщения? Ну, бросит Эйприл Кроуфорд Ника, подействует ли это на него столь уж сильно? Ну, будет Лара утешать его несколько недель и потом вышвырнет, а что потом? Даже если он будет морально разбит, послужит ли это наказанием Энцио Бассалино?
Она глубоко вздохнула. В свое время идея Рио насчет мести казалась прекрасной. А сейчас… да, теперь Лара в этом далеко не уверена. Может быть, как раз идеи Даки более правильны?
Она медленно одевалась, чтобы встретиться с Ником в «Ле Клаб». Черное облегающее платье из джерси с совершенно голой спиной. Бриллиантовое колье из Афганистана. Браслеты из чеканного серебра до локтей.
Сегодня решающая ночь. Завлечь мистера Ника Бассалино в свою квартиру, в свою постель и удерживать его до тех пор, пока он не прочтет в утренних газетах колонки сплетен. Чем позже он позвонит Эйприл, тем лучше.
Она еще раз вздохнула. Маргарет не одобрила бы то, что они пытаются проделать. Маргарет устыдилась бы, что они прибегают к помощи секса, чтобы добиться своей цели.
Зазвонил телефон. Лара подняла трубку.
– Лара? Лара, это ты? – взволнованный голос принца Альфредо Массерини.
– А, Альфредо. Как ты узнал, что я здесь?
– Я звоню тебе каждый день, – с возмущением сообщил он. – Каждый день пытаюсь связаться с тобой. И каждый день телефон не отвечает. Как по-твоему, я себя чувствую?
– Мне очень жаль. Мне пришлось слетать на Тихоокеанское побережье. Я только что вернулась.
Она не испытывала никакой жалости. Расставание доставило ей только удовольствие.
– Но, Лара, – продолжал он с нотками обвинения в голосе, – ты могла бы сама позвонить мне.
– Я уже сказала, что сожалею, – отрезала она.
– Ну, теперь я дозвонился до тебя, так что мы можем забыть об этом, – принц понял, что спор ни к чему не приведет. – Ты хочешь, чтобы я приехал к тебе?
– Нет.
– Тогда ты прилетай ко мне. Я встречу тебя в римском аэропорту, а потом мы отправимся в Гштаад на партию в трик-трак. Хорошо, дорогая?
– Нет, Альфредо. У меня есть дело, которое я должна закончить.
– Ах, Лара, ты моя удивительная женщина. Ты сводишь меня с ума.
Ник сидел тут же, смеясь и подшучивая над младшими детьми. Он хотел провести вечер с Ларой, но Энцио настоял на том, чтобы он присутствовал на обеде, а отец был не тот человек, с которым следовало спорить.
Он условился с Ларой встретиться попозже. Она не возражала, только улыбнулась и сказала:
– Я все понимаю, Ник. Семья есть семья. Эйприл раскричалась бы и неистовствовала неделю.
– Эй, – загремел голос Энцио, – я хочу сказать, что Анна Мария готовит лучшее спагетти в этом городе. Ты везучий мужик. Фрэнк, ты это знаешь? – Он помолчал, громко рыгнув. – Конечно, я могу ей дать кое-какие советы насчет соуса. Немножко больше чеснока и покрепче вина…
Анна Мария застенчиво хихикнула.
Фрэнк смотрел на Бетт. Она сидела за столом, чтобы помочь младшей девочке кушать. Ее длинные волосы были убраны от лица и она казалась бледной. Фрэнк думал о том, как скоро Анна Мария заснет сегодня вечером и когда он сможет отправиться к Бетт.
Нервный тик дергал его щеку. После обеда придется обсуждать дела, это может затянуться на весь вечер.
После десерта и кофе Энцио отослал Анну Марию и детей из столовой.
– Мужской разговор, – объяснил он, подмигнув и глотнув из стакана с самбукой. Когда он заговорил, его глаза уперлись в Фрэнка.
– У нас это не займет много времени, – мрачно начал он, его веселое настроение испарилось. – Потому что повсюду идет слух, что у тебя не хватает яиц.
– Почему? – Фрэнк вскочил, чувствуя как злость и ощущение крушения всех надежд пронизывают его.
– В нашем бизнесе кто – то наносит тебе удар, ты тут же отвечаешь. Таков закон. Ты этого не сделал. Никак.
– Я хотел выяснить, кто несет ответственность, – ворчливо отозвался Фрэнк.
– Заткнись! – неожиданно завизжал Энцио. – Кому какое дело, кто виноват? Твое дело нанести удар всем этим еб…ным мужикам, в кого-нибудь да попадешь. Так? Слушай старика, мальчик Фрэнки. Не позволяй никому срать на тебя. Потому что, если ты позволишь, мы все окажемся похороненными под кучей дерьма.
Лара ходила по своей квартире как чужая. Она уже ненавидела разрисованный потолок, соответствующие ему стены, маленький круглый столик с коллекцией любопытных миниатюрных коробочек.
Ее охватывало отвращение при виде экзотических растений, вьющихся в украшенном античными зеркалами холле. Не могла видеть полосатые ковры, кушетки, крытые коричневой кожей.
Ее квартиру отделывал дизайнер, в ней не ощущалась личность хозяйки. Единственное место в квартире, где она чувствовала себя по-домашнему, была ванная. Здесь, среди множества тюбиков с гримом, пульверизаторов, щеток, она расслаблялась и отдыхала.
Квартира обустраивалась с таким прицелом, чтобы она выглядела блистательной с точки зрения журналов мод и домоводства. Такой она и получилась. Лара в ней чаще фотографировалась, нежели жила.
Она решила, что, когда все дело с Ником будет закончено, она продаст эту квартиру. Бессмысленно жить в квартире, обставленной по чужому вкусу.
Но когда закончится это дело с Ником? Пока что, ведь это только начало.
Иногда она испытывала душевное смятение. Сработает ли идея отмщения? Ну, бросит Эйприл Кроуфорд Ника, подействует ли это на него столь уж сильно? Ну, будет Лара утешать его несколько недель и потом вышвырнет, а что потом? Даже если он будет морально разбит, послужит ли это наказанием Энцио Бассалино?
Она глубоко вздохнула. В свое время идея Рио насчет мести казалась прекрасной. А сейчас… да, теперь Лара в этом далеко не уверена. Может быть, как раз идеи Даки более правильны?
Она медленно одевалась, чтобы встретиться с Ником в «Ле Клаб». Черное облегающее платье из джерси с совершенно голой спиной. Бриллиантовое колье из Афганистана. Браслеты из чеканного серебра до локтей.
Сегодня решающая ночь. Завлечь мистера Ника Бассалино в свою квартиру, в свою постель и удерживать его до тех пор, пока он не прочтет в утренних газетах колонки сплетен. Чем позже он позвонит Эйприл, тем лучше.
Она еще раз вздохнула. Маргарет не одобрила бы то, что они пытаются проделать. Маргарет устыдилась бы, что они прибегают к помощи секса, чтобы добиться своей цели.
Зазвонил телефон. Лара подняла трубку.
– Лара? Лара, это ты? – взволнованный голос принца Альфредо Массерини.
– А, Альфредо. Как ты узнал, что я здесь?
– Я звоню тебе каждый день, – с возмущением сообщил он. – Каждый день пытаюсь связаться с тобой. И каждый день телефон не отвечает. Как по-твоему, я себя чувствую?
– Мне очень жаль. Мне пришлось слетать на Тихоокеанское побережье. Я только что вернулась.
Она не испытывала никакой жалости. Расставание доставило ей только удовольствие.
– Но, Лара, – продолжал он с нотками обвинения в голосе, – ты могла бы сама позвонить мне.
– Я уже сказала, что сожалею, – отрезала она.
– Ну, теперь я дозвонился до тебя, так что мы можем забыть об этом, – принц понял, что спор ни к чему не приведет. – Ты хочешь, чтобы я приехал к тебе?
– Нет.
– Тогда ты прилетай ко мне. Я встречу тебя в римском аэропорту, а потом мы отправимся в Гштаад на партию в трик-трак. Хорошо, дорогая?
– Нет, Альфредо. У меня есть дело, которое я должна закончить.
– Ах, Лара, ты моя удивительная женщина. Ты сводишь меня с ума.