Страница:
А остальные, увидев вооруженных десантников, вели себя по-разному. Доминианцы и часть проходящих обучение гладиан немедленно направились к шлюзам Семирамиды. Однако мэтры Клана и большинство находящихся под их опекой летунов не послушались предостережения. Некоторые продолжали выделывать фигуры приветственных танцев, другие стали удаляться от станции. Так же поступил Кальбар. Даниель помчался следом, несомый метановым потоком. Они летели навстречу буре.
Их шаровые панцири висели вблизи шлюза, стволы излучателей направлены на возвращающихся летников. Десантники пропускали возвращающихся, проверяли аутентичность, задавали несколько вопросов, сканируя содержимое их скафандров. Первые признаки беспокойства появились у десантников, когда они получили с базы сообщение, что два летника взяли с собой снаряжение с расширенными параметрами и дополнительный запас кислорода. Так поступали те, кто намеревался парить дольше обычного. Более того, один из этих двух был Даниель Бондари, человек, из-за которого их сюда прислали. Примерно в тот же момент командир подразделения десантников получил подтверждение со сканера: монокрылы дальних дистанций все больше отходят от Семирамиды, а в скафандрах скорее всего как раз находятся те, кого они ищут. Командир, не колеблясь, приказал части своих солдат возвращаться на станцию, а сам вместе с отборной восьмеркой кинулся в погоню за беглецами.
— За нами гонятся! — сказал Даниель. Пару летунов уже отделяли от базы тысячи три километров.
Монокрыл Даниеля несся сквозь бурлящую атмосферу. Скафандр сигналил об изменении всех наружных параметров: давления, скорости ветра, температуры, химического состава газов. В ушах загудели призывные сигналы радиобуев. Даниель приглушил звук, попытался поймать сигналы десантников, но из этого ничего не получилось.
— Эпицентр бури достигнет станции через четверть часа, — сообщил Кальбар. — Повторяй мои маневры.
Десантники все ещё находились далеко, но с каждой минутой расстояние сокращалось. Солдаты были прекрасно вышколены. Даниель мог это оценить. Шестеро из них располагались в вершинах правильного шестиугольника с почти двухсотметровыми сторонами. Трое других летели точно по оси вращения фигуры: один — выдвинувшись вперед, второй — в плоскости шестиугольника, третий — немного позади.
Порывы ветра почти не нарушали их строя.
Кальбар изменил трассу полета и, воспользовавшись поддувом снизу, начал подниматься. Даниель помчался следом, минутой позже эскорт солярных десантников последовал за летниками, одновременно начав перестраиваться. Шестиугольник увеличился, три солдата из его центра переместились вперед. Даниель глянул на дальномер. Десантники находились в ста километрах за ними.
— Они начали облаву. Изменили строй, — сообщил Кальбар.
— Что делать?
— Вперед, сколько можно. Необходимо подойти ближе к буре.
Десантники шли быстрее и маневреннее. Но они не воспринимали ветра. Там, вблизи газового смерча, от них можно было уйти. Контрольки скафандров предостерегающе помигивали.
— Они набирают скорость! — крикнул Кальбар.
Строй десантников снова начал меняться. Три средних солдата выдвинулись вперед ещё больше. Издалека группа напоминала какое-то кишечнополостное с широко раскрытой пастью и тремя стрекалами. Возможно, именно так солярники собирались атаковать: окружить беглецов, отрезать им путь к бегству, парализовать и втянуть в воронку силовых полей.
— Эпицентр бури в семи минутах от Семирамиды, — сказал Кальбар, все время прислушивавшийся к сообщениям с базы. — Если они немедленно не завернут, ураган настигнет их. Живыми им не уйти.
«А это значит, — подумал Даниель, — что он настигнет и нас».
Он представил себе, как солярников инструктировали перед операцией, хоть и не знал, кто их догоняет: люди, киборги или машины. Но распоряжения должны быть одинаковые: «Схватить, вернуть на станцию, ибо необходимо получить от них информацию. Если увидите, что они могут от вас уйти, или потеряете возможность возвращения, можете их убить, чтобы данные не попали в руки наших врагов». Такие инструкции — не важно, устные, или через сопряжения, или в виде программы — наверняка получили десантники. Возможно, им пообещали помощь, когда они попадут в сердцевину бури. А может, солдаты Доминии не думали о своей безопасности, потому что были фанатичными исполнителями приказов либо запрограммированными киберлюдьми?
Этого Даниель не знал. Он почувствовал слабое прикосновение регенерированного десантниками силового поля. Получив несильный толчок в бок, он без труда удержал управляемость. Не думал, чтобы у солдат могли быть генераторы поля, достаточно мощного, чтобы уничтожить или хотя бы сбить летни. Однако если он и Кальбар утратят власть над своими крыльями, то щупальца силовых полей выстроят сеть и схватят летунов, словно паучья ловушка.
— Они достают нас! — крикнул он.
— Я это почувствовал! Сейчас пойдем резко вверх! Будь готов!
Крылья Кальбара изменили угол атаки, на мгновение замерли, а потом почти вертикально ринулись вверх, выталкиваемые идущим снизу «подъемником давления». Даниель заплыл туда же, чтобы повторить маневр.
— Левее! — скомандовал Кальбар. — Иначе будешь в моей тени!
Выполняя указание, Даниель перекатился вбок. Когда устанавливал крылья в нужном положении, его скафандр просигналил об опасной перегрузке. Десантники снова сменили курс и были все ближе. Монокрыл Даниеля помчался вверх, он почувствовал резкое давление в животе. Мышцы рук напряглись, как бывает при подъеме тяжелого груза. Это скафандр переносил на тело Даниеля импульсы давления с поверхности крыльев. Боль и усталость означали перегрузку оболочки.
Десантники были очень близко. Даниель увидел два снаряда, мчащихся в его сторону. Он положил летню, чтобы спуститься пониже.
— Держу курс, — крикнул Кальбар. — Еще секунда!
— Они нас запеленговали!
— Держи курс!
Снаряды взорвались слишком рано, ударная волна даже не лизнула крыльев.
— Разваливаются, — услышал он восклицание Кальбара. Строй десантников сломался. Солдаты, расположенные в вершинах шестиугольника, попали в тот же поток, который поднимал беглецов. Под действием резкого поддува они выпали из строя, вертясь волчком. Остальные кинулись вслед за ними, пытаясь перехватить управление товарищами, оказавшимися в опасности.
— Они не чувствуют ветра! — радостно крикнул Кальбар. — Я же говорил, что они не чувствуют ветра! Вот теперь-то и начнется пляска!
«Дьявольщина, — промчалась в мозгу Даниеля жуткая картина падающего в бездну разорванного монокрыла. — Я тоже не чувствую ветра!»
Буря была совсем рядом. Сигналы Семирамиды угасали все чаще, радиобуи замолкали один за другим. Инерционная скорость летунов увеличивалась.
Если ты — рыба, плывущая в быстрой реке, ты можешь подчиниться её главному течению, передвигаться в согласии с ним, поддерживая равновесие в турбулентных завихрениях и водоворотах, образующихся при резком движении воды. Можешь попытаться выполнить более сложные фокусы: проскользнуть между соседними течениями, отличающимися скоростью или направлением, кружиться в водоворотах, выскакивать над поверхностью воды, чтобы обойти предательские ловушки. По мере того как скорость потока будет увеличиваться, эти опасные места станут появляться все чаще, будут сильнее и непредсказуемее. Только самый опытный пловец сумеет одолеть стихию. Благодаря этому он может охотиться за жертвой или уйти от преследования.
Монокрылы Кальбара и Даниеля летели, следуя направлению фронта бури, все время изменяя потолок и входя в водородные потоки со все большей скоростью. Чтобы выжить, мало скорости и силы, необходимы умение, знание искусства летничества. А в этом беглецы превосходили десантников. По крайней мере Даниель на это надеялся.
— Эпицентр над базой! — бросил Кальбар. — Они не смогут вернуться!
На дисплее шлема Даниеля горело всего восемь точек, означающих солярных десантников. Следовательно, один уже куда-то подевался.
— Держись, Даниель! Поднимаемся ещё выше!
Даниель опять ощутил рывок, указатели давления подошли к предельной черте, стрелка спидометра уже её пересекла. Они летели, несомые газовым потоком, со скоростью пяти махов.
Десантники увеличили скорость. То ли сообразили, что намерен сделать Кальбар, то ли горючее было на исходе, то ли, возможно, все ещё надеялись вернуться на базу — этого Даниель знать не мог. Но когда увидел, как они плывут в его сторону, не обращая внимания на перегрузку и границы водородных потоков, понял, что сейчас все решается.
Они не чувствовали ветра… Это означало смерть. Первый задергался, войдя в зону турбулентности. Его скафандр закрутило словно волчок и раскололо пополам, будто скорлупу ореха, а осколки разбросало в разные стороны. Второй погрузился в поток не только более медленный, но и направленный по-иному, нежели основной. Он как бы перескочил на полосу движущегося в обратную сторону тротуара. Он мгновенно оказался позади всех, все более отдаляясь от товарищей. Третий погиб, влетев в ошибочно раскрытое и неверно направленное силовое поле, генерированное собственным же скафандром. Строй оставшихся десантников сломался, однако они продолжали гнаться за летниками.
— Идут основные волны, — снова сообщил Кальбар.
Даниель переключил проектор на атмосферный обзор. Увидел ураган, газовую лавину диаметром в сотни километров и длиной — тысячи, вращающуюся словно гигантский валок. Следом за ней ползли тысячи ураганов и циклонов поменьше. Он понимал, что с орбиты Спаты буря выглядит, вероятно, огромной темной тенью, передвигающейся по поверхности планеты.
Запели сигналы тревоги, изображение тут же переключилось, демонстрируя двух ближайших солярников. Солдаты разделились, пытались раскидать летни по сторонам и даже принялись разбрасывать силовые сети.
Несколько раз им это почти удалось, но стихия не позволяла десантникам синхронизировать полет, и сети рвались. Снова пошли в ход торпеды.
— Лети дальше! — крикнул Кальбар и устремился вверх, пропуская Даниеля.
«Что он творит! Если он погибнет, то и мне конец. О Господи!»
Он почувствовал боль.
— У меня заблокировано левое крыло!
— Знаю, — успокоил его Кальбар. — Подверни правое, не управляй. Сейчас помогу.
Даниель так и поступил. К счастью, полностью контроль над левым крылом он не утратил. Просто верхняя часть крыла как бы онемела, однако нижняя поверхность реагировала нормально, и это позволяло парить на восходящих потоках. Кальбар начал запускать снаряды. Вскоре вокруг крыльев появилось множество небольших объектов, при этом каждый начинал быстро распухать, развертываться, принимая форму летни. Регистратор сообщил Даниелю о появлении вблизи него нескольких десятков летников, двигающихся с той же скоростью, что и он.
— Живые фантомы, — сказал Кальбар. — Два, нет три уже неживые! добавил он тоскливо, когда в рой фантомов ворвались выпущенные десантниками торпеды.
— Я держу устойчивость, но теряю контроль над крылом, — прохрипел Даниель.
— Принять тебя? — спросил Кальбар. Когда ученик совершал ошибку либо случалась авария, опекающий его мэтр с помощью специального снаряжения мог взять на себя контроль над периферической нервной системой ведомого и его монокрылом. Мозг опекуна выделял часть себя для контроля над принятым крылом. Маневр был небезопасен и надолго затягиваться не мог.
— Далеко ли мы от цели? — спросил Даниель, но ответа не услышал. Он догадался, что Кальбар опасается перехвата. — Ну ладно, пока что попытаюсь лететь.
— Это хорошо.
Почти в тот же момент Даниель увидел на дисплее нечто новое. Чудовищный вал бури перемешивал пространство, а прямо перед ним — в действительности это были сотни километров — двигалась маленькая точка.
— Вижу чужую машину.
— Не такая уж она чужая, — буркнул Кальбар. — Мы слишком низко. Паром уходит от бури, поэтому летит быстрее нас. Необходимо немедленно подняться, иначе мы потеряем его.
— У меня нулевая маневренность!
— Они за нами! — Кальбар резко сменил тему. И на то была причина. Десантники, уже сбившие большую часть фантомов, сообразили, что летуны могут уйти, и, более того, обнаружили паром перед фронтом бури. Им стало ясно и то, что секундой раньше понял Даниель: этот корабль невозможно увидеть сверху, из безатмосферного пространства. Слишком много помех вызывает буря. Слабый сигнал летни, к тому же отраженный защитной системой корабля, будет принят за эхо урагана. Если кто-нибудь вообще обратит на это эхо внимание.
— Начинается охота! Внимание!
Пятеро десантников запустили торпеды. Уж явно не для того, чтобы напугать беглецов и принудить их вернуться.
— Выпускаю последние фантомы и идем наверх!
— Я не сумею!
— Перехватываю!
У Даниеля по коже от пяток до макушки пробежала волна холода. Потом он начал терять чувствительность, словно кто-то нажимал одну за другой кнопки выключателя: вначале левая нога, потом правая, низ живота. Он переставал ощущать свой организм и крылья, видел, что летня Кальбара дрожит, словно животное, вынужденное выдерживать чрезмерную нагрузку. Снаряды подходили снизу и немного сзади. Сверху обрушивалась водородная лавина. Паром, последняя надежда на спасение, медленно приближался. Если они не уравняют с ним высоту, он просто-напросто пройдет мимо. Тем временем обе летни почти стояли на месте, подталкиваемые вперед лишь могучим потоком газов, но не в силах маневрировать самостоятельно.
Неожиданно Даниель ощутил, что он — пришелец, чуждое тело в электронном организме монокрыла. Кто-то другой контролировал аппарат, а Даниель мог лишь наблюдать за маневрами, проделываемыми коконом скафандра, внутри которого он сидел.
— Перехватил! Будь внимателен!
Крылья сдвинулись с места. Впереди плыл Кальбар, вслед за ним, ведомая, как на жесткой тяге, двигалась летня Даниеля, точно повторявшая каждый маневр и фигуру ведущего. Оба аппарата взвились, перевернулись на спины, резко пошли вверх, навстречу лавине. Маневр был настолько неожиданным, что десантники не сумели завернуть, а, несомые силой инерции, полетели дальше, прямо на свои же взрывающиеся снаряды. Трое сумели вывернуться и ринулись вслед за летниками.
Началась пляска. Монокрылы продолжали подниматься, используя каждый перепад давления, каждое завихрение, мчащееся в нужном направлении.
Десантники смелее пересекали границы переменчивых потоков, все больше приближаясь к летунам и высланному за ними кораблю. Даниель потерял контроль над окружающим. Скафандр сигнализировал о колоссальных перегрузках, дальномер показывал совсем уже близкую границу фронта бури. И все же Даниель предполагал, что у Кальбара есть какой-то план. Что сумасшедшие скачки и маневры, несмотря на всю их кажущуюся хаотичность и риск, ведут к спасительному парому. Они уже вышли на его высоту.
— Нам пора, — сказал Кальбар, и Даниелю подумалось, что его опекун видит приближающуюся катастрофу. Но нет, оказывается, он готовился к последнему рывку. Когда Кальбар проделал очередной прыжок, летни задрожали так, что чуть не порвалась удерживающая их невидимая связь. Потом все закружилось.
«Полоса сумасшедших! Он что, спятил?»
«Полосой сумасшедших» летуны называли газовые струи, в которых невозможно было нормально планировать, поскольку они состояли из сплошных турбулентных завихрений. В таких полосах летали магистры Клана, считая это одним из своих величайших деяний. Однако за ними всегда следили, их всегда подстраховывали другие мастера. Ну и, конечно, никто не стрелял в их монокрылы. Летни закружились. Кальбар пытался овладеть управлением, но призрачный ветер крутил два аппарата, словно детские игрушки. Микрочелюсти кожных серверов начали нагружать организм Даниеля повышенными дозами ингредиентов, ускоряющих метаболизм и проводимость нервов.
Десантники позволили завлечь себя в ловушку. Они прыгнули в поток за летунами. Там, где летник ещё худо-бедно мог бороться за жизнь, у закованных в броню солдат не было никаких шансов выжить. Даниель успел заметить, как у них разрушается разорванная броня. Еще немного, и его ожидало то же…
Нет, Кальбар ухитрился вывести монокрылы из штопора. Они вырвались из грозного потока. После нескольких сигналов вызова, кодов и отзывов паром направился в их сторону.
Машина оказалась небольшим армейским паромом, рассчитанным на полеты в пустоте, но имеющим специальную систему защиты, разрешающую погружаться даже в очень плотные атмосферы. Кроме навигационной кабины, в нем имелось несколько двухместных кают для экипажа, санитарный узел и небольшая буфетная. Сейчас на корабле не было никого, кроме Даниеля и Кальбара, аппаратом управлял автопилот, который после уточнения переданных летниками параметров установил курс.
Беглецы подверглись процедурам, восстанавливающим организм и очищающим его от биохимических вспомогателей, использованных при бегстве с Семирамиды. Во время этих процедур Даниель уснул.
Разбудил его сигнал Кальбара. Он протер глаза, натянул комбинезон и, бормоча под нос проклятия, пошел в кабину провожатого.
Кальбар лежал на койке совершенно раздетый с закинутыми под голову руками. Нос, лоб, щеки и подбородок ему прикрывала масочка. Его груди призывно напряглись, а внушительных размеров член торчал угрожающе.
— Номерок, а? — улыбнувшись, спросил Кальбар.
— Я говорил тебе, парень, — Даниель пытался сохранять спокойствие, ведь в конце концов он имел дело с человеком, спасшим ему жизнь, — что я гетеро. У тебя ко мне какие-то служебные дела? Если нет, то я пойду…
— Есть и служебные, и неслужебные, — сказал Кальбар, вытаскивая руки из-под головы. В правой он держал небольшой шприц. — Служебные — то, что четверть часа назад мы вышли из атмосферы Спаты. Летим прямо в перевалочный пункт.
Резким движением Кальбар воткнул шприц себе в член. Даже не поморщился, зато у Даниеля удивительно заболело все, что могло заболеть. Кальбар спокойно ввел в член содержимое шприца.
— Когда мы туда доберемся? — спросил Даниель, пытаясь сохранять спокойствие.
— Не знаю, — ответил Кальбар, глядя на него. В разрезах масочки мелькнули черные глаза. Он отложил шприц, несколько раз щелкнул по своему пенису. — Я не знаю, где находится база. Никто не знает, за исключением тех, кто в ней сидит. Это самый секретный объект в нашей системе.
— Не считая коргардских кораблей.
— Как знать, как знать. — Кальбар принялся растирать себе низ живота обеими руками. Даниель почувствовал скользкий пузырь, зарождающийся где-то в желудке.
— Перестань, черт возьми, не хочется на это смотреть, — буркнул он. — А второе сообщение?
— А! Оно такое, что, думаю, может тебя заинтересовать. Понимаешь… Кальбар наклонился вперед. — Фу! Знаешь, эта дурная маскировка уже начинает мне надоедать.
Руки Кальбара сжимали телесного цвета массу. Даниель глядел, как его опекун закидывает её под койку, как снова поглаживает низ живота, потом стаскивает с лица масочку. Глазам Даниеля предстало худощавое лицо, блестящие черные глаза, тонкие губы, подкрашенные зеленым. Руки все ещё гладили живот, только теперь он увидел, какие они гибкие и красивые. В том месте, к которому ещё минуту назад прилегала телесная масса, кожа была светлее. Такие же светлые пятнышки он заметил на подбородке, челюсти и плечах Кальбара. Пальцы спустились с живота на бедра, на бритое лоно…
— Я говорил… ха! Я говорила тебе, хорошо, что ты гетеро. Потому что я ни на секунду не была гомиком, — улыбнулась красивая женщина, настоящего имени которой он не знал. — Иди сюда. Не бойся, грудь у меня всегда была настоящая.
* * *
Десантники могли поджидать в районе шлюза. У каждого летника кислород рано или поздно кончится, и он вынужден будет вернуться на базу. Пусть даже он чувствует себя неведомо каким свободным и независимым от законов людской цивилизации, закону «без воздуха — отдашь Богу душу» подчинялись все! Поэтому десантники могли спокойно ждать у шлюза, за одним исключением. Если летник выйдет за границу, гарантирующую безопасное возвращение, то, значит, он либо самоубийца, либо знает, что где-то там, куда он летит, его ждет баллон кислорода. Поскольку же армейские пеленгаторы не засекли ни одного корабля, десантники спокойно ждали.Их шаровые панцири висели вблизи шлюза, стволы излучателей направлены на возвращающихся летников. Десантники пропускали возвращающихся, проверяли аутентичность, задавали несколько вопросов, сканируя содержимое их скафандров. Первые признаки беспокойства появились у десантников, когда они получили с базы сообщение, что два летника взяли с собой снаряжение с расширенными параметрами и дополнительный запас кислорода. Так поступали те, кто намеревался парить дольше обычного. Более того, один из этих двух был Даниель Бондари, человек, из-за которого их сюда прислали. Примерно в тот же момент командир подразделения десантников получил подтверждение со сканера: монокрылы дальних дистанций все больше отходят от Семирамиды, а в скафандрах скорее всего как раз находятся те, кого они ищут. Командир, не колеблясь, приказал части своих солдат возвращаться на станцию, а сам вместе с отборной восьмеркой кинулся в погоню за беглецами.
— За нами гонятся! — сказал Даниель. Пару летунов уже отделяли от базы тысячи три километров.
Монокрыл Даниеля несся сквозь бурлящую атмосферу. Скафандр сигналил об изменении всех наружных параметров: давления, скорости ветра, температуры, химического состава газов. В ушах загудели призывные сигналы радиобуев. Даниель приглушил звук, попытался поймать сигналы десантников, но из этого ничего не получилось.
— Эпицентр бури достигнет станции через четверть часа, — сообщил Кальбар. — Повторяй мои маневры.
Десантники все ещё находились далеко, но с каждой минутой расстояние сокращалось. Солдаты были прекрасно вышколены. Даниель мог это оценить. Шестеро из них располагались в вершинах правильного шестиугольника с почти двухсотметровыми сторонами. Трое других летели точно по оси вращения фигуры: один — выдвинувшись вперед, второй — в плоскости шестиугольника, третий — немного позади.
Порывы ветра почти не нарушали их строя.
Кальбар изменил трассу полета и, воспользовавшись поддувом снизу, начал подниматься. Даниель помчался следом, минутой позже эскорт солярных десантников последовал за летниками, одновременно начав перестраиваться. Шестиугольник увеличился, три солдата из его центра переместились вперед. Даниель глянул на дальномер. Десантники находились в ста километрах за ними.
— Они начали облаву. Изменили строй, — сообщил Кальбар.
— Что делать?
— Вперед, сколько можно. Необходимо подойти ближе к буре.
Десантники шли быстрее и маневреннее. Но они не воспринимали ветра. Там, вблизи газового смерча, от них можно было уйти. Контрольки скафандров предостерегающе помигивали.
— Они набирают скорость! — крикнул Кальбар.
Строй десантников снова начал меняться. Три средних солдата выдвинулись вперед ещё больше. Издалека группа напоминала какое-то кишечнополостное с широко раскрытой пастью и тремя стрекалами. Возможно, именно так солярники собирались атаковать: окружить беглецов, отрезать им путь к бегству, парализовать и втянуть в воронку силовых полей.
— Эпицентр бури в семи минутах от Семирамиды, — сказал Кальбар, все время прислушивавшийся к сообщениям с базы. — Если они немедленно не завернут, ураган настигнет их. Живыми им не уйти.
«А это значит, — подумал Даниель, — что он настигнет и нас».
Он представил себе, как солярников инструктировали перед операцией, хоть и не знал, кто их догоняет: люди, киборги или машины. Но распоряжения должны быть одинаковые: «Схватить, вернуть на станцию, ибо необходимо получить от них информацию. Если увидите, что они могут от вас уйти, или потеряете возможность возвращения, можете их убить, чтобы данные не попали в руки наших врагов». Такие инструкции — не важно, устные, или через сопряжения, или в виде программы — наверняка получили десантники. Возможно, им пообещали помощь, когда они попадут в сердцевину бури. А может, солдаты Доминии не думали о своей безопасности, потому что были фанатичными исполнителями приказов либо запрограммированными киберлюдьми?
Этого Даниель не знал. Он почувствовал слабое прикосновение регенерированного десантниками силового поля. Получив несильный толчок в бок, он без труда удержал управляемость. Не думал, чтобы у солдат могли быть генераторы поля, достаточно мощного, чтобы уничтожить или хотя бы сбить летни. Однако если он и Кальбар утратят власть над своими крыльями, то щупальца силовых полей выстроят сеть и схватят летунов, словно паучья ловушка.
— Они достают нас! — крикнул он.
— Я это почувствовал! Сейчас пойдем резко вверх! Будь готов!
Крылья Кальбара изменили угол атаки, на мгновение замерли, а потом почти вертикально ринулись вверх, выталкиваемые идущим снизу «подъемником давления». Даниель заплыл туда же, чтобы повторить маневр.
— Левее! — скомандовал Кальбар. — Иначе будешь в моей тени!
Выполняя указание, Даниель перекатился вбок. Когда устанавливал крылья в нужном положении, его скафандр просигналил об опасной перегрузке. Десантники снова сменили курс и были все ближе. Монокрыл Даниеля помчался вверх, он почувствовал резкое давление в животе. Мышцы рук напряглись, как бывает при подъеме тяжелого груза. Это скафандр переносил на тело Даниеля импульсы давления с поверхности крыльев. Боль и усталость означали перегрузку оболочки.
Десантники были очень близко. Даниель увидел два снаряда, мчащихся в его сторону. Он положил летню, чтобы спуститься пониже.
— Держу курс, — крикнул Кальбар. — Еще секунда!
— Они нас запеленговали!
— Держи курс!
Снаряды взорвались слишком рано, ударная волна даже не лизнула крыльев.
— Разваливаются, — услышал он восклицание Кальбара. Строй десантников сломался. Солдаты, расположенные в вершинах шестиугольника, попали в тот же поток, который поднимал беглецов. Под действием резкого поддува они выпали из строя, вертясь волчком. Остальные кинулись вслед за ними, пытаясь перехватить управление товарищами, оказавшимися в опасности.
— Они не чувствуют ветра! — радостно крикнул Кальбар. — Я же говорил, что они не чувствуют ветра! Вот теперь-то и начнется пляска!
«Дьявольщина, — промчалась в мозгу Даниеля жуткая картина падающего в бездну разорванного монокрыла. — Я тоже не чувствую ветра!»
Буря была совсем рядом. Сигналы Семирамиды угасали все чаще, радиобуи замолкали один за другим. Инерционная скорость летунов увеличивалась.
Если ты — рыба, плывущая в быстрой реке, ты можешь подчиниться её главному течению, передвигаться в согласии с ним, поддерживая равновесие в турбулентных завихрениях и водоворотах, образующихся при резком движении воды. Можешь попытаться выполнить более сложные фокусы: проскользнуть между соседними течениями, отличающимися скоростью или направлением, кружиться в водоворотах, выскакивать над поверхностью воды, чтобы обойти предательские ловушки. По мере того как скорость потока будет увеличиваться, эти опасные места станут появляться все чаще, будут сильнее и непредсказуемее. Только самый опытный пловец сумеет одолеть стихию. Благодаря этому он может охотиться за жертвой или уйти от преследования.
Монокрылы Кальбара и Даниеля летели, следуя направлению фронта бури, все время изменяя потолок и входя в водородные потоки со все большей скоростью. Чтобы выжить, мало скорости и силы, необходимы умение, знание искусства летничества. А в этом беглецы превосходили десантников. По крайней мере Даниель на это надеялся.
— Эпицентр над базой! — бросил Кальбар. — Они не смогут вернуться!
На дисплее шлема Даниеля горело всего восемь точек, означающих солярных десантников. Следовательно, один уже куда-то подевался.
— Держись, Даниель! Поднимаемся ещё выше!
Даниель опять ощутил рывок, указатели давления подошли к предельной черте, стрелка спидометра уже её пересекла. Они летели, несомые газовым потоком, со скоростью пяти махов.
Десантники увеличили скорость. То ли сообразили, что намерен сделать Кальбар, то ли горючее было на исходе, то ли, возможно, все ещё надеялись вернуться на базу — этого Даниель знать не мог. Но когда увидел, как они плывут в его сторону, не обращая внимания на перегрузку и границы водородных потоков, понял, что сейчас все решается.
Они не чувствовали ветра… Это означало смерть. Первый задергался, войдя в зону турбулентности. Его скафандр закрутило словно волчок и раскололо пополам, будто скорлупу ореха, а осколки разбросало в разные стороны. Второй погрузился в поток не только более медленный, но и направленный по-иному, нежели основной. Он как бы перескочил на полосу движущегося в обратную сторону тротуара. Он мгновенно оказался позади всех, все более отдаляясь от товарищей. Третий погиб, влетев в ошибочно раскрытое и неверно направленное силовое поле, генерированное собственным же скафандром. Строй оставшихся десантников сломался, однако они продолжали гнаться за летниками.
— Идут основные волны, — снова сообщил Кальбар.
Даниель переключил проектор на атмосферный обзор. Увидел ураган, газовую лавину диаметром в сотни километров и длиной — тысячи, вращающуюся словно гигантский валок. Следом за ней ползли тысячи ураганов и циклонов поменьше. Он понимал, что с орбиты Спаты буря выглядит, вероятно, огромной темной тенью, передвигающейся по поверхности планеты.
Запели сигналы тревоги, изображение тут же переключилось, демонстрируя двух ближайших солярников. Солдаты разделились, пытались раскидать летни по сторонам и даже принялись разбрасывать силовые сети.
Несколько раз им это почти удалось, но стихия не позволяла десантникам синхронизировать полет, и сети рвались. Снова пошли в ход торпеды.
— Лети дальше! — крикнул Кальбар и устремился вверх, пропуская Даниеля.
«Что он творит! Если он погибнет, то и мне конец. О Господи!»
Он почувствовал боль.
— У меня заблокировано левое крыло!
— Знаю, — успокоил его Кальбар. — Подверни правое, не управляй. Сейчас помогу.
Даниель так и поступил. К счастью, полностью контроль над левым крылом он не утратил. Просто верхняя часть крыла как бы онемела, однако нижняя поверхность реагировала нормально, и это позволяло парить на восходящих потоках. Кальбар начал запускать снаряды. Вскоре вокруг крыльев появилось множество небольших объектов, при этом каждый начинал быстро распухать, развертываться, принимая форму летни. Регистратор сообщил Даниелю о появлении вблизи него нескольких десятков летников, двигающихся с той же скоростью, что и он.
— Живые фантомы, — сказал Кальбар. — Два, нет три уже неживые! добавил он тоскливо, когда в рой фантомов ворвались выпущенные десантниками торпеды.
— Я держу устойчивость, но теряю контроль над крылом, — прохрипел Даниель.
— Принять тебя? — спросил Кальбар. Когда ученик совершал ошибку либо случалась авария, опекающий его мэтр с помощью специального снаряжения мог взять на себя контроль над периферической нервной системой ведомого и его монокрылом. Мозг опекуна выделял часть себя для контроля над принятым крылом. Маневр был небезопасен и надолго затягиваться не мог.
— Далеко ли мы от цели? — спросил Даниель, но ответа не услышал. Он догадался, что Кальбар опасается перехвата. — Ну ладно, пока что попытаюсь лететь.
— Это хорошо.
Почти в тот же момент Даниель увидел на дисплее нечто новое. Чудовищный вал бури перемешивал пространство, а прямо перед ним — в действительности это были сотни километров — двигалась маленькая точка.
— Вижу чужую машину.
— Не такая уж она чужая, — буркнул Кальбар. — Мы слишком низко. Паром уходит от бури, поэтому летит быстрее нас. Необходимо немедленно подняться, иначе мы потеряем его.
— У меня нулевая маневренность!
— Они за нами! — Кальбар резко сменил тему. И на то была причина. Десантники, уже сбившие большую часть фантомов, сообразили, что летуны могут уйти, и, более того, обнаружили паром перед фронтом бури. Им стало ясно и то, что секундой раньше понял Даниель: этот корабль невозможно увидеть сверху, из безатмосферного пространства. Слишком много помех вызывает буря. Слабый сигнал летни, к тому же отраженный защитной системой корабля, будет принят за эхо урагана. Если кто-нибудь вообще обратит на это эхо внимание.
— Начинается охота! Внимание!
Пятеро десантников запустили торпеды. Уж явно не для того, чтобы напугать беглецов и принудить их вернуться.
— Выпускаю последние фантомы и идем наверх!
— Я не сумею!
— Перехватываю!
У Даниеля по коже от пяток до макушки пробежала волна холода. Потом он начал терять чувствительность, словно кто-то нажимал одну за другой кнопки выключателя: вначале левая нога, потом правая, низ живота. Он переставал ощущать свой организм и крылья, видел, что летня Кальбара дрожит, словно животное, вынужденное выдерживать чрезмерную нагрузку. Снаряды подходили снизу и немного сзади. Сверху обрушивалась водородная лавина. Паром, последняя надежда на спасение, медленно приближался. Если они не уравняют с ним высоту, он просто-напросто пройдет мимо. Тем временем обе летни почти стояли на месте, подталкиваемые вперед лишь могучим потоком газов, но не в силах маневрировать самостоятельно.
Неожиданно Даниель ощутил, что он — пришелец, чуждое тело в электронном организме монокрыла. Кто-то другой контролировал аппарат, а Даниель мог лишь наблюдать за маневрами, проделываемыми коконом скафандра, внутри которого он сидел.
— Перехватил! Будь внимателен!
Крылья сдвинулись с места. Впереди плыл Кальбар, вслед за ним, ведомая, как на жесткой тяге, двигалась летня Даниеля, точно повторявшая каждый маневр и фигуру ведущего. Оба аппарата взвились, перевернулись на спины, резко пошли вверх, навстречу лавине. Маневр был настолько неожиданным, что десантники не сумели завернуть, а, несомые силой инерции, полетели дальше, прямо на свои же взрывающиеся снаряды. Трое сумели вывернуться и ринулись вслед за летниками.
Началась пляска. Монокрылы продолжали подниматься, используя каждый перепад давления, каждое завихрение, мчащееся в нужном направлении.
Десантники смелее пересекали границы переменчивых потоков, все больше приближаясь к летунам и высланному за ними кораблю. Даниель потерял контроль над окружающим. Скафандр сигнализировал о колоссальных перегрузках, дальномер показывал совсем уже близкую границу фронта бури. И все же Даниель предполагал, что у Кальбара есть какой-то план. Что сумасшедшие скачки и маневры, несмотря на всю их кажущуюся хаотичность и риск, ведут к спасительному парому. Они уже вышли на его высоту.
— Нам пора, — сказал Кальбар, и Даниелю подумалось, что его опекун видит приближающуюся катастрофу. Но нет, оказывается, он готовился к последнему рывку. Когда Кальбар проделал очередной прыжок, летни задрожали так, что чуть не порвалась удерживающая их невидимая связь. Потом все закружилось.
«Полоса сумасшедших! Он что, спятил?»
«Полосой сумасшедших» летуны называли газовые струи, в которых невозможно было нормально планировать, поскольку они состояли из сплошных турбулентных завихрений. В таких полосах летали магистры Клана, считая это одним из своих величайших деяний. Однако за ними всегда следили, их всегда подстраховывали другие мастера. Ну и, конечно, никто не стрелял в их монокрылы. Летни закружились. Кальбар пытался овладеть управлением, но призрачный ветер крутил два аппарата, словно детские игрушки. Микрочелюсти кожных серверов начали нагружать организм Даниеля повышенными дозами ингредиентов, ускоряющих метаболизм и проводимость нервов.
Десантники позволили завлечь себя в ловушку. Они прыгнули в поток за летунами. Там, где летник ещё худо-бедно мог бороться за жизнь, у закованных в броню солдат не было никаких шансов выжить. Даниель успел заметить, как у них разрушается разорванная броня. Еще немного, и его ожидало то же…
Нет, Кальбар ухитрился вывести монокрылы из штопора. Они вырвались из грозного потока. После нескольких сигналов вызова, кодов и отзывов паром направился в их сторону.
* * *
Прошло шестнадцать часов, а спасательный паром все ещё пробирался сквозь атмосферу Спаты, убегая от лавины. Оставаясь в тени бури, они были невидимы для возможных преследователей, а вихрь, передвигаясь вдоль экватора планеты, позволял бежать в произвольно выбранный момент.Машина оказалась небольшим армейским паромом, рассчитанным на полеты в пустоте, но имеющим специальную систему защиты, разрешающую погружаться даже в очень плотные атмосферы. Кроме навигационной кабины, в нем имелось несколько двухместных кают для экипажа, санитарный узел и небольшая буфетная. Сейчас на корабле не было никого, кроме Даниеля и Кальбара, аппаратом управлял автопилот, который после уточнения переданных летниками параметров установил курс.
Беглецы подверглись процедурам, восстанавливающим организм и очищающим его от биохимических вспомогателей, использованных при бегстве с Семирамиды. Во время этих процедур Даниель уснул.
Разбудил его сигнал Кальбара. Он протер глаза, натянул комбинезон и, бормоча под нос проклятия, пошел в кабину провожатого.
Кальбар лежал на койке совершенно раздетый с закинутыми под голову руками. Нос, лоб, щеки и подбородок ему прикрывала масочка. Его груди призывно напряглись, а внушительных размеров член торчал угрожающе.
— Номерок, а? — улыбнувшись, спросил Кальбар.
— Я говорил тебе, парень, — Даниель пытался сохранять спокойствие, ведь в конце концов он имел дело с человеком, спасшим ему жизнь, — что я гетеро. У тебя ко мне какие-то служебные дела? Если нет, то я пойду…
— Есть и служебные, и неслужебные, — сказал Кальбар, вытаскивая руки из-под головы. В правой он держал небольшой шприц. — Служебные — то, что четверть часа назад мы вышли из атмосферы Спаты. Летим прямо в перевалочный пункт.
Резким движением Кальбар воткнул шприц себе в член. Даже не поморщился, зато у Даниеля удивительно заболело все, что могло заболеть. Кальбар спокойно ввел в член содержимое шприца.
— Когда мы туда доберемся? — спросил Даниель, пытаясь сохранять спокойствие.
— Не знаю, — ответил Кальбар, глядя на него. В разрезах масочки мелькнули черные глаза. Он отложил шприц, несколько раз щелкнул по своему пенису. — Я не знаю, где находится база. Никто не знает, за исключением тех, кто в ней сидит. Это самый секретный объект в нашей системе.
— Не считая коргардских кораблей.
— Как знать, как знать. — Кальбар принялся растирать себе низ живота обеими руками. Даниель почувствовал скользкий пузырь, зарождающийся где-то в желудке.
— Перестань, черт возьми, не хочется на это смотреть, — буркнул он. — А второе сообщение?
— А! Оно такое, что, думаю, может тебя заинтересовать. Понимаешь… Кальбар наклонился вперед. — Фу! Знаешь, эта дурная маскировка уже начинает мне надоедать.
Руки Кальбара сжимали телесного цвета массу. Даниель глядел, как его опекун закидывает её под койку, как снова поглаживает низ живота, потом стаскивает с лица масочку. Глазам Даниеля предстало худощавое лицо, блестящие черные глаза, тонкие губы, подкрашенные зеленым. Руки все ещё гладили живот, только теперь он увидел, какие они гибкие и красивые. В том месте, к которому ещё минуту назад прилегала телесная масса, кожа была светлее. Такие же светлые пятнышки он заметил на подбородке, челюсти и плечах Кальбара. Пальцы спустились с живота на бедра, на бритое лоно…
— Я говорил… ха! Я говорила тебе, хорошо, что ты гетеро. Потому что я ни на секунду не была гомиком, — улыбнулась красивая женщина, настоящего имени которой он не знал. — Иди сюда. Не бойся, грудь у меня всегда была настоящая.
5
Полет длился четверо суток. Если верить бортовым компьютерам. У людей не было доступа к приборам управления, сеть корабля обеспечивала лишь элементарные жизненные потребности. Тем больше времени оставалось у них для бесед и секса.
Связную звали Каролина Ханкин. Семь лет она служила в антикоргардских формированиях. До того пыталась стать членом Клана летников. Не получилось, но она настолько овладела искусством полетов, что, когда Командование направило её в туристическое агентство, обслуживающее Семирамиду, она запросто получила место. В её обязанности входило обучение туристов непосредственно на станции и надзор за успехами в практическом овладении полученными знаниями. При этом она понятия не имела, все ли турагентство было бутафорией, подчиняющимся Департаменту Обороны, или же лишь его часть. Возможно даже, что её действительно «сунули» в настоящую туристическую фирму. Она «продала» агентству препарированную автобиографию, одновременно изменив свою внешность и даже пол.
В соответствующий момент получила данные для перепрограммирования голосервера станции прилетов на Гольбайне. Она даже не знала, каким образом курьеру сообщат, куда ему лететь.
— Я совсем тебя об этом не расспрашиваю, — промурлыкала она, гладя Даниеля по спине.
Они лежали на сложенной из одеял подстилке на полу буфетной. Койки в кабинах были решительно одноместными.
— Да многого от меня и не узнаешь. — Даниель был расслаблен, спокоен. Поддавался ласке, а воспоминания о недавних событиях теплились где-то далеко, на границе памяти.
— Я так давно не занималась любовью, — сказала Каролина.
— Я частенько видел тебя с каким-то субъектом.
— Неужели ты думаешь, что кому-нибудь из них я позволила бы сунуть лапу ко мне в трусики?
— Насколько я помню, ты не носил, хм, не носила трусиков.
— Ну а посему никто и не сунул туда лапу, — торжествующе сказала она. Что и требовалось доказать.
Они лежали молча. Уже было сказано все, что они, опутанные приказами начальников и уровнем секретности действий, сказать могли. Даниель не сомневался, что весь их корабль нашпигован регистрирующей аппаратурой. И при этом считал, что аппараты не только контролируют их действия, но наверняка и фиксируют, подвергая всестороннему анализу слова, химический состав пота, ауру и десятки иных факторов. Люди, выславшие корабль, должны были считаться с возможностью проникновения на борт подставных агентов противника. Кого считали противником, Даниель тоже не ведал. Одних ли коргардов? Или, может, подразделения официального союзника — Доминии? А может, гладианские формирования, лояльные новому Совету Электоров?
До недавнего времени Даниель знал, что враг — коргарды, напавшие на его дом, убивающие граждан Гладиуса, уничтожающие цивилизацию. В этом с Даниелем соглашалось подавляющее большинство обитателей планеты, разве что кроме горсточки «меднолобых пацифистов» да религиозных сектантов, считающих коргардов кто карой Божьей, кто Божьим даром.
Врагом Даниеля была и Доминия. Он видел в ней могучую силу, жаждущую подчинить себе цивилизацию Гладиуса, навязать ему свои законы и обычаи, принудить к реализации целей, далеких от потребностей жителей планеты. Однако в основном общество по-разному относилось к присутствию в системе Мультона коргардов и войск Доминии. Чужаки были ненавистными агрессорами, солярные же солдаты в крайнем случае — политическими противниками. Доминия не желает вступать в конфликт с коргардами? Доминия присваивает себе гладианские колонии? Доминия навязывает свои законы свободным мирам в системе Мультона? Ну, все это не так уж и страшно! В конце концов солярники тоже люди, потомки общих предков, говорящие почти на том же языке! Если даже они придут, то ведь не отберут же у нас всего, не станут убивать и устраивать карательные экспедиции, как это делают коргарды, ну, возможно, поставят на место противников нового порядка, этих возмутителей спокойствия и террористов. Но нас, людей мирных, обретающихся в самодостаточных домах, оставят в покое.
Таких людей, как Даниель, на своей шкуре испытавших, что такое Доминия, было немного. Их голос практически не имел значения, ибо люди готовы простить любую подлость и забыть о любом преступлении — лишь бы это было не с ними, а с кем-то другим. Мало кто может представить себе далеко идущие последствия политического выбора, сделать выводы из сегодняшних действий и поступков. Солярная армия ухитрялась убивать невинных, карать целые сателлитарные поселения, силой превращать свободных граждан в управляемых киборгов. Архипелаг солярных планет, разбросанных на просторах миллиардов световых лет, во все увеличивающейся цепи гиперпространственных трасс, заполнялся все большим количеством миров, полностью подчиненных Мозговой Сети… Все большим числом кибернетических невольников.
Связную звали Каролина Ханкин. Семь лет она служила в антикоргардских формированиях. До того пыталась стать членом Клана летников. Не получилось, но она настолько овладела искусством полетов, что, когда Командование направило её в туристическое агентство, обслуживающее Семирамиду, она запросто получила место. В её обязанности входило обучение туристов непосредственно на станции и надзор за успехами в практическом овладении полученными знаниями. При этом она понятия не имела, все ли турагентство было бутафорией, подчиняющимся Департаменту Обороны, или же лишь его часть. Возможно даже, что её действительно «сунули» в настоящую туристическую фирму. Она «продала» агентству препарированную автобиографию, одновременно изменив свою внешность и даже пол.
В соответствующий момент получила данные для перепрограммирования голосервера станции прилетов на Гольбайне. Она даже не знала, каким образом курьеру сообщат, куда ему лететь.
— Я совсем тебя об этом не расспрашиваю, — промурлыкала она, гладя Даниеля по спине.
Они лежали на сложенной из одеял подстилке на полу буфетной. Койки в кабинах были решительно одноместными.
— Да многого от меня и не узнаешь. — Даниель был расслаблен, спокоен. Поддавался ласке, а воспоминания о недавних событиях теплились где-то далеко, на границе памяти.
— Я так давно не занималась любовью, — сказала Каролина.
— Я частенько видел тебя с каким-то субъектом.
— Неужели ты думаешь, что кому-нибудь из них я позволила бы сунуть лапу ко мне в трусики?
— Насколько я помню, ты не носил, хм, не носила трусиков.
— Ну а посему никто и не сунул туда лапу, — торжествующе сказала она. Что и требовалось доказать.
Они лежали молча. Уже было сказано все, что они, опутанные приказами начальников и уровнем секретности действий, сказать могли. Даниель не сомневался, что весь их корабль нашпигован регистрирующей аппаратурой. И при этом считал, что аппараты не только контролируют их действия, но наверняка и фиксируют, подвергая всестороннему анализу слова, химический состав пота, ауру и десятки иных факторов. Люди, выславшие корабль, должны были считаться с возможностью проникновения на борт подставных агентов противника. Кого считали противником, Даниель тоже не ведал. Одних ли коргардов? Или, может, подразделения официального союзника — Доминии? А может, гладианские формирования, лояльные новому Совету Электоров?
До недавнего времени Даниель знал, что враг — коргарды, напавшие на его дом, убивающие граждан Гладиуса, уничтожающие цивилизацию. В этом с Даниелем соглашалось подавляющее большинство обитателей планеты, разве что кроме горсточки «меднолобых пацифистов» да религиозных сектантов, считающих коргардов кто карой Божьей, кто Божьим даром.
Врагом Даниеля была и Доминия. Он видел в ней могучую силу, жаждущую подчинить себе цивилизацию Гладиуса, навязать ему свои законы и обычаи, принудить к реализации целей, далеких от потребностей жителей планеты. Однако в основном общество по-разному относилось к присутствию в системе Мультона коргардов и войск Доминии. Чужаки были ненавистными агрессорами, солярные же солдаты в крайнем случае — политическими противниками. Доминия не желает вступать в конфликт с коргардами? Доминия присваивает себе гладианские колонии? Доминия навязывает свои законы свободным мирам в системе Мультона? Ну, все это не так уж и страшно! В конце концов солярники тоже люди, потомки общих предков, говорящие почти на том же языке! Если даже они придут, то ведь не отберут же у нас всего, не станут убивать и устраивать карательные экспедиции, как это делают коргарды, ну, возможно, поставят на место противников нового порядка, этих возмутителей спокойствия и террористов. Но нас, людей мирных, обретающихся в самодостаточных домах, оставят в покое.
Таких людей, как Даниель, на своей шкуре испытавших, что такое Доминия, было немного. Их голос практически не имел значения, ибо люди готовы простить любую подлость и забыть о любом преступлении — лишь бы это было не с ними, а с кем-то другим. Мало кто может представить себе далеко идущие последствия политического выбора, сделать выводы из сегодняшних действий и поступков. Солярная армия ухитрялась убивать невинных, карать целые сателлитарные поселения, силой превращать свободных граждан в управляемых киборгов. Архипелаг солярных планет, разбросанных на просторах миллиардов световых лет, во все увеличивающейся цепи гиперпространственных трасс, заполнялся все большим количеством миров, полностью подчиненных Мозговой Сети… Все большим числом кибернетических невольников.