Колодзейчак Томаш. Цвета штандартов

   Доминианская армия молча посматривала на побоище, устраиваемое на Гладиусе коргардами, и молча ожидала, когда на тысячах людей проведут страшные эксперименты, и своим молчаливым присутствием ещё больше ослабляла защитников. Она как бы стояла недвижимо у стен сопротивляющегося города, выжидая, пока он сгорит, чтобы потом дать свободу развалинам.
   И коргарды, и Доминия не умещались в том порядке мира, который Даниель мог принять, в котором мог жить.
   Но — появились и враги, которые до недавнего времени были лишь противниками, неприятными компаньонами в деле. Иногда их встречали с нежеланием, иногда с ухмылкой, иногда с пониманием. Это — «покорные». Насколько же наивным теперь казался себе Даниель Бондари двухлетней давности. Он не любил «покорных», но относился к ним как к любым людям, отличающимся от него в каких-то вопросах: мог убеждать, спорить, доказывать, а порой мог даже сам признать справедливость чужих аргументов, ибо «покорные» хоть и были политическими противниками, но не выходили за пределы его понимания. Только теперь он увидел, как сильно ошибался.
   Они были очень опасны. Годами занимались размягчением гладианского общества. Выступали с набором предложений по изменению «Хартии Прав». Среди этих предложений встречались справедливые, другие были только внешне убедительны. Они предлагали готовый взгляд на мир, на государство, на жизненные цели, ценности. Отрицательно относились к армии, презирали танаторов, критиковали электорскую систему власти, борьбу с генетическими ограничениями, протестовали против запрета клонирования, осмеивали религии, расхваливали виртуальную жизнь… Одновременно с болтовней и демагогическими фразами постоянно проталкивали то, что было для них самым важным: продоминианскую пропаганду. Так было всегда, и Даниель почему-то мирился с этим.
   Но теперь все изменилось, «покорные» перестали быть политическими противниками общественного договора. Придя к власти, тут же не замедлили нарушить этот договор. Стали ревностными вассалами, наместниками Доминии в свободном, что ни говори, мире Гладиуса. Они, не колеблясь, очерняли наиболее отличившихся в борьбе. Позволили солярным стукачам допрашивать таких, как Даниель, солдат, защищающих Гладиус. Начали «зажимать» и лишать свободы своих недавних противников. Наконец, принялись убивать.
   — Не спеши, — попросил Даниель, когда Каролина снова начала на него забираться. — Я хочу запомнить каждое твое движение.

* * *

   — Пятый день, — проворчал Даниель. — Где может быть база?
   Они сидели в буфетной и обедали. Автоповар предлагал только одно блюдо: тарелку диетических земляных груш и кружку густого киселя, скорее всего тоже диетического. К радости путешественников земляные груши и кисель можно было заказывать на выбор с десятью вкусами и ароматами.
   — Теоретически уже завтра мы могли бы выйти на орбиту Клеванга, задумалась Каролина. — А если лететь в другую сторону, то в Пояс Фламберга.
   — Или же мы летаем вокруг Спаты, чтобы сбить с толку и себя, и противника, а секретная база находится под полом моей кабины на Семирамиде.
   — Не исключено и это, — улыбнулась Каролина. Губы у неё были зеленоватые не от помады. Они стали такими благодаря введенному пигменту. Кстати, это были не единственные зеленые губы Каролины.
   — В принципе-то здесь весьма недурно. Пища неплохая, немного темноватое, но приятное жилище, да и женщина в меру привлекательная и нетребовательная.
   — Если б ты не был единственным на борту представителем твоего племени самцов, то увидел бы, какая я нетребовательная.
   — Тебя не раздражает, что мы не знаем, где находимся? А если нас не примут? Так и будем летать до самой смерти?
   — Законсервированными… Извольте, археологическая сенсация! Обнаружен космический корабль, уже десять тысяч лет кружащий по орбите планеты Спата, и в нем тела двух наших примитивных предков, так называемых самца и самки. Сейчас мы телепортируемся на место события.
   — Так это вполне может окончиться. Если те, кто выслал нам паром, запеленгованы и схвачены, то единственная морда, которую мы ещё увидим, будет физиономия солярного боевого киборга.
   — Уродливая?
   — Скорее всего да. У них убирают губы и ноздри, глаза сопрягают напрямую с камерами. На уровне ушей монтируют комплекты датчиков.
   — Мы таких чудовищ не делали?
   — Я не видел. И предпочитаю не видеть.
   Наступило молчание. Они не могли слишком много говорить о себе. По крайней мере пока не знали, что будет происходить и каковы действующие коды секретности операции, в которой участвуют. В принципе они даже не должны были обмениваться замечаниями по любым темам. Единственное, что могли себе позволить, не нарушая инструкции, — это секс.
   — Я думаю, база находится в районе Махейры. До Клеванга далековато, а в районе Спаты — слишком большое движение.
   — Большое движение позволяет засекретить полеты и коммуникации с окружающим миром.
   — Но затрудняет контроль обеспечения безопасности.
   — Тогда, может, в Поясе Фламберга?
   — Но где? По периферии летает слишком много сырьевых траулеров. В центре спокойнее, но долететь туда невозможно, не врезавшись в какой-нибудь каменный осколок.
   — Долететь можно куда угодно, — тихо сказала Каролина. — Или ты забыл, что разговариваешь с летником?
   — А может, — Даниель счел вопрос чисто риторическим, — станция спрятана где-то вне плоскости эклиптики? Такую пылинку никто не запеленгует.
   — Но зато можно засечь летящие к ней корабли и передачи. Если хоть раз тебя поймают в прицел, ты уже никуда не сбежишь.
   — А может, ты знаешь, куда мы летим, только не хочешь сказать? Даниель погладил девушку по руке.
   — Представь себе, курьер, не знаю, — ответила она, глядя ему в глаза. Но даже если бы и знала, то должна была бы вести себя так, чтобы ты не знал, знаю я или нет. Ясно?
   — Пожалуй, да, — буркнул Даниель, и в его мозгу снова возник вопрос: курьер? Интересно, черт побери, что такое я перевожу?
   Через несколько часов после разговора о солярных боевых киборгах их ракета добралась до цели полета. А поскольку на борту была точно полночь, Даниель спал. Бортовой компьютер не был обеспокоен этим фактом и, громовым» голосом известив о маневре причаливания, приказал надеть форму и подготовиться к докладу. Возвратившись ненадолго к реальности, сознание Даниеля зарегистрировало сообщение и вновь погрузилось в сонное отупение. Однако угасающее эхо информации коснулось наконец соответствующего нейрона в мозгу, и тут же началась лавинная реакция. За две минуты Даниель сумел проснуться, вскочить с койки, сбегать в санитарную кабину, удариться носом в закрываемую в этот момент Каролиной дверь, нервно потоптаться в коридоре, ворваться в ванную, сполоснуть лицо, отлить то, что имелось для отлития, и натянуть комбинезон.
   Он успел.
   — Процесс швартовки закончен, — сообщил компьютер. — Через минуту начнутся контрольные процедуры. Прошу стоять на порогах своих кабин спинами к коридору.
   — Что ещё за фокусы? — проворчала Каролина. Но распоряжение выполнила.
   Бондари услышал далекий приглушенный скрип, потом тихое шипение, почувствовал волну холодного воздуха на щеках. Это раскрылись переборки шлюза.
   За спиной Даниеля послышались голоса, защелкали какие-то аппараты. Бондари не поворачивался. Он стоял на пороге своей кабины, не зная, кого увидит, когда обернется: солдата в гладианской форме или солярного киборга.
   За спиной послышались шаги.
   — Прошу подтвердить идентичность.
   Даниель медленно повернулся. Напротив своего лица увидел черную поверхность защищенных очков и рифленый шланг кислородного провода. Тяжелый желтый комбинезон делал пришедшего похожим на какого-то монстра.
   — Сообщаю тебе, — сказал солдат, — что ты находишься под юрисдикцией армии Гладиуса.

* * *

   Первые три часа на борту нового космолета были для Даниеля не особо приятными. Прежде чем взять в переделку, ему позволили наблюдать процесс аннигилирования доставившего их парома.
   Паром окружили сферой силового поля, в которую накачали колоссальное количество энергии. Ракета мгновенно распалилась, через секунду погасла и превратилась в пыль. Потом силовой капсуле вместе с содержимым придали неравномерное круговое движение и из неё время от времени выпускали порции радиоактивной пыли. Если бы даже кто-то и следил за паромом, то ему было бы сложно установить не только время, но и место аннигиляции.
   Когда уничтожили машину, пришло время испытывать людей. Им пришлось пройти тесты и исследования, исходящие из предположения, что оба сознательно или нет работают на врага — являются передатчиками сведений, живыми биологическими бомбами, содержат милитарные имплантаты и так далее. Каролина и Даниель попали в кабины, именуемые в просторечии «дезинфекционными камерами». В них искали укрытые вирусы и микробы, боевые присадки либо шпионские узлы связи. Брали кровь, мочу и пот, сканировали мозг, испытывали соответствие реакций идеальным стандартным образцам солдат.
   Все это страшно раздражало Даниеля, тем не менее он прекрасно понимал необходимость таких процедур. Человек-передатчик, введенный в тайное укрытие, укажет его наблюдателям. Человек-бомба может на территории охраняемого объекта привести в негодность биовзрывчатые материалы либо запустить дезактивированные во время контроля боевые присадки. Человек-эпидемия может заразить обитателей базы смертельным заболеванием.
   Даниель был уверен, что ракета, на которой он сейчас летел, может в любой момент быть уничтожена, распылена на атомы. Если возникнет подозрение, что Доминии удастся, следуя за ней, выйти на секретную базу, Командование, не колеблясь, уничтожит космолет и находящихся на его борту людей. Кроме того, Даниель подозревал, что это не последняя пересадка на пути к секретному укрытию.
   И он не ошибся.
   Два дня исследований и испытаний показали, что ничего опасного он не несет.
   Он получил новую форму и высокоприоритетную карточку доступа, обеспечивающую свободное перемещение по большей части корабля. Посещать в принципе было нечего — два коридора с рядами спальных кабин, столовая, объединенная с голопроекционным залом, два боевых модуля и командирский мостик. В военный сектор он доступа не получил. Экипаж корабля состоял из четырех человек: двое держали вахту, двое отдыхали. Пилот сидел в кресле, оплетенный сетью сопряженных связей, его голову покрывала шаровая «корзина». Так же выглядел связист, обслуживающий системы предостережения и контакта с базой.
   Пилот разминулся с Даниелем в коридоре. Он был без одежды, и его черную кожу покрывали вертикальные ряды серебристых блестящих полос напыленного металла — контактных сетей. На лице они образовывали замысловатые узоры, выполнявшие одновременно функции украшения и престижа — форма извивов зависела от воинского подразделения и звания. Даниель не удивился, когда увидел одного из «сов», элитной группы боевых пилотов гладианской армии. «Сова» не ответил на приветствие, только поднял руку, показав тем самым, что слышал. Последние двенадцать часов он был мозгом космического корабля, он и сам был космическим кораблем, чувствовал его системы, управлял приборами, принимал идущие из вакуума сигналы. Сейчас его ждал двенадцатичасовой сон, во время которого его разуму снова предстояло адаптироваться к человеческому телу.
   Связист был до ужаса неразговорчивым. Прежде чем пойти спать, соблаговолил сказать Даниелю: «Привет!»
   Бондари пробовал выудить из сети информацию о Каролине, но для этого его права доступа оказалось недостаточным. Поэтому он решил, что девушка все ещё находится в секции контроля.
   Смирившийся и утомленный, он провел немного времени в столовой, пытаясь скомпоновать какой-нибудь интересный обед из доступных продуктов, потом немного поиграл на виртуале и просмотрел голофильм о коргардах. Это была фабуализированная продукция, изображающая первые годы оккупации, поэтому ничего нового он не узнал.
   Он не очень удивился, услышав, что компьютер приказал пройти к пассажирскому шлюзу, надеть комбинезон и транспортный рюкзак. Когда ворота шлюза раскрылись, Даниеля вынесло в пустоту, за пределы корпуса ракеты. Впереди он увидел серую поверхность — борт транспортного парома, близнеца того, на котором летел до сих пор. В оболочке корабля раскрылась темная воронка, и он поплыл туда, подталкиваемый корректирующими двигателями. Когда приближался к парому, двигатели на секунду повернули его лицом к кораблю, на котором он до того летел. На фоне ракеты он увидел несколько других фигурок в скафандрах. А за космолетом, на фоне усеянного звездами неба, двигались тысячи горящих точечек. Мерцающий пояс тянулся влево и вправо до границ видимости. Над ним горело более яркое и крупное пятнышко зеленоватого оттенка. Это была Спата, а искрящийся рой состоял из каменных обломков, ледяных глыб и пыли, двигающихся по орбитам между Спатой и Гладиусом. Даниель находился на внутренней дуге планетоидного Пояса Фламберга.
   Двигатели выплюнули очередную порцию газа, и Даниель влетел в шлюз космолета, точно такого же, как и тот, из которого только что вышел. Началась компрессия. Сняв скафандр и выйдя из шлюза, он увидел знакомые фигуры.
   — Ну, парень, — сказал Форби. — Я искренне рад. Мы ждали только тебя.
   — Привет! — Ошеломленному Даниелю протянул руку Кай Клейн, требовавший называть себя Пушистиком.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

1

   На этот раз контроль занял гораздо меньше времени. Вначале вырубили боевой сопроцессор, сидящий в черепе Даниеля. Проверили предел возбудимости, реакцию утомляемости, пропускную способность нервной системы. Затем взяли пробу крови и разрешили пройти в свою кабину. Там ему предстояло ждать дальнейших приказов.
   — Официальные коммюнике о смерти облегчали переброску людей в секретные центры, — сказал Форби. — Моя переправка была чертовски долгой, я успел посетить все изумительные планеты нашей системы, да и парочку спутников тоже.
   — А я летел недолго. Зато сижу в этом гробу уже четыре месяца, буркнул Пушистик. — Станция называется «Адриан» и спрятана меж астероидов. Здесь один из пересадочных пунктов. Мы полетим в командный центр, «Нулевую базу», расположенную в Поясе Фламберга. Экипаж обоих центров состоит, кажется, из нескольких сотен человек. И, ты не поверишь, — из нескольких Синт'ов!
   О возможности создания Синт'ов — сетевых интеллектов — говорили давно. Различались два их вида: во-первых, искусственные интеллекты, то есть разумы, спроектированные и выращенные техниками, а во-вторых, матрицы личностей, то есть записи интеллектов реальных людей, переработанные и приспособленные к функционированию в сетях. На Гладиусе ими разрешено было пользоваться только в исключительных случаях. Именно Синт'ы составляли основные элементы Мозговой Сети, системы, контролирующей всю Солярную Доминик».
   — Их не боятся использовать?
   — Были возражения, но выхода нет. Впрочем, мы используем их выборочно. Без Синт'ов наши базы не стали бы функционировать.
   — Не смогли бы?
   — «Нулевая» перемещается внутри Пояса Фламберга. Ни один пилот не в состоянии вести там корабль. Поэтому движением станции и паромов управляют Синт'ы, дубли трех Скульпторов Пространства.
   Даниель вопросительно глянул на Форби. Скульпторы Пространства были древним Кланом. Его члены летали на миниатюрных корабликах в кольцах таких, как Спата, планет-гигантов. С помощью силовых полей они изменяли скорость и направление полета каменных глыб, создавая динамические композиции. Таинственный ритуал Клана, странный характер обучения и специальная биохимическая поддержка привели к тому, что магистры Клана обрели новый орган чувств — интуицию, позволяющую перемещаться в постоянно изменяющейся среде, предвидеть движения отдельных объектов, придавать им желаемые параметры.
   — Кланы не вмешиваются во внутренние и внешние конфликты Гладиуса. Самое большее — лижут задницы Доминии. Как же вы их добыли?
   — Это диссиденты, отступники. Ты слышал о Каменьях?
   — Честно говоря…
   — Ничего странного. Сейчас это небольшая секта, остатки… Совершенно немощная. Но ещё лет тридцать назад она была столь же популярна, как Летники, или Солнечные Ныряльщики. Понимаешь, они решили жить как камни.
   — Камни? Какая чушь!
   — Как взглянуть! Думаю, нет нужды толковать, что жизнь камня протекает очень медленно, — засмеялся Форби. — Члены братства, применив особые методы, замораживаются до температуры — будь внимателен! — почти абсолютного нуля.
   — Абсолютного нуля?
   — Температуры пустоты. И таких «мерзляков» устанавливают на поверхности одной из нескольких планет, которыми владеет секта. Обычно это миры, очень удаленные от центральной звезды, такие, как, например, Махейра. Там Каменья пребывают во мраке и морозе. А однако живут ведь! Солнечная энергия возбуждает в их телах блуждающие токи, слабенькие, но наблюдаемые. Эти токи, понимаешь ли, поддерживают функции мозга. Замороженные живут, в принципе — существуют, однако единственное, на что они способны, — это мыслить.
   — Как камни… — проворчал Даниель. — Ну ладно, но что общего у нашей базы со Скульпторами?
   — Как камни, — повторил Форби. — Что общего? А то, что Скульпторы и Камни — союзные кланы. Не знаю, что это значит и на чем их союз зиждется, но таковы факты.
   — Возможно, — вставил Даниель, — Скульпторы создают в космосе композиции из замерзших Каменьев?
   — Черт их знает, эти психи, вероятно, и на такое способны. Возможно и другое: оба клана сохраняют полную лояльность во взаимных отношениях. И тут мы подходим к сути проблемы. Лет двадцать назад Доминия присвоила одну из планет Каменьев, попутно раздолбав несколько сотен пребывающих там членов Клана. Мы не знаем, почему так случилось. Каменья объявили Доминии войну и были уничтожены. В соответствии с договорами Скульпторы должны были поддержать своих собратьев. Однако у их верхушки хватило ума-разума не задираться с Доминией. Как всегда, объявилась группа противников такого решения, требующая лояльности по отношению к союзной секте. Ее магистры отлучили этих «отщепенцев» от Клана. Большинство было просто убито, но некоторые убежали, поклявшись отомстить Доминии и предателям. Несколько их беглых мэтров — Скульпторов наши секретные службы привлекли на свою сторону. Именно они-то и создают динамичные планетоидные конструкции, охраняющие «Нулевую базу». Понимаешь, это просто-напросто лабиринт. Сквозь него не продерется никто, не знающий точных движений комплекса скульптур и отдельных планетоидов. Дублей Скульпторов ввели в качестве Синт'ов управляющие системы базы и паромов.

* * *

   Вызов на совещание они получили меньше чем через час после прилета Даниеля. Посланец, высокий мужчина в чине капитана, передал им идентификационные карточки, вызвал транспортную тележку и ввел в неё соответствующие координаты. Тележка помчалась по путанице низких узких коридоров, резко тормозя и заворачивая, а Даниель принялся раздумывать, что начнется раньше: клаустрофобия или морская болезнь?
   После того как они прошли несколько контрольных постов, их провели в небольшой зал. Здесь стоял стол, окруженный кольцом кресел. На столе, напротив каждого кресла, лежал интернетный набор и поблескивал плоский экран. Часть кресел была уже занята, Даниель вытянулся по стойке «смирно» и доложил:
   — Капитан Бондари, специальная группа операции «Ураган».
   — Приветствую вас, капитан, — встав с кресла, проговорил один из офицеров, темноволосый мужчина с резкими чертами лица. На правой щеке у него поблескивала серебряная татуировка в виде кольца — знак принадлежности к элитной офицерской корпорации. — Меня зовут Северс, я начальник базы «Адриан». Прошу сесть и выслушать сообщение. Мы ждали только вас.
   Когда Даниель занял место за столом, Северс включил проектор. На одном из пустых до того кресел возник фантом мощно сбитого мужчины с коротко стриженными волосами, морщинистым лицом и глазами с желтоватыми белками. Однако он не выглядел слабым или дряхлым. Скорее — чертовски опытным и очень опасным.
   — Меня зовут Гукин, — сказал он. — Я руковожу операцией «Ураган». По правде говоря, в данный момент я руковожу всем тем, что осталось от армии свободного Гладиуса.
   Мель Гукин! Генерал Мель Гукин! Командующий одним из крыльев армии «Дельта»! Это он остановил парксанский вал во время войны в системе Муфасы. Потом командовал танаторскими формированиями, принимал участие во многих операциях. Он был героем. Умер. Три года тому назад.
   — Вы немного удивлены, не так ли? — сказал Гукин, еле заметно улыбнувшись. — Но ведь большинство здесь сидящих умерли и похоронены с возможно громкими воинскими почестями. Господа, не хочу впадать в патетику, однако бывают моменты, когда на чашу весов положены судьбы народов и миров. Сейчас именно такой момент. Наша родина захвачена, даже не завоевана, а именно захвачена предателями и оккупантами. От наших действий, от того, что нам удастся сделать, зависит, сохранит ли Гладиус статус свободного мира, или будет поглощен Доминией. Я хочу, чтобы это было ясно всем. Благодарю и надеюсь, что вскоре мы встретимся лично в «Нулевой базе».
   Фантом растаял. Северс немного переждал, затем заговорил.
   — Я обрисую ситуацию на самом Гладиусе, по крайней мере скажу, что нам об этой ситуации известно.

* * *

   Облава на Даниеля была лишь одним из элементов гораздо более серьезной операции. Новые хозяева Гладиуса явно решили, что они уже достаточно сильны, чтобы навести на планете свои порядки. Установили контроль над гражданскими институтами, сетью серверов, энергетическим сектором. Посадили своих людей на руководящие должности в армии и парамилитарных формированиях, таких, как эвакуаторы или полиция.
   Наконец, решили, что можно уже не опасаться ни серьезных действий оппозиции, ни попыток изменить направленность общественного мнения. Начались аресты руководителей «непокорных», группу оппозиционных политиков интернировали по обвинению в подготовке государственного переворота, при невыясненных обстоятельствах исчезли несколько неудобных лиц, вскрывались сетеприемники наиболее активных оппозиционеров.
   Все это подкреплялось пропагандистским нажимом. «Покорные» приписывали политическим противникам все возможные грехи. Блокировали информацию о своих наиболее жестких, незаконных или просто нелегальных действиях. В средствах массовой информации появились коллективы артистов, журналистов и других известных личностей, восхвалявших новые порядки.
   Был применен классический принцип: «Разделяй и властвуй».
   Большинства граждан Гладиуса пока что вообще не коснулись изменения в структурах власти. Больше того, восторженные реляции о поддержке, которую Доминия вот-вот окажет Гладиусу в его борьбе с коргардами, помогли новому Совету обрести множество приверженцев.
   Одновременно с этим значительной части граждан была уготована судьба жертвенных тельцов. Руководителей рангом пониже — губернаторов округов, журналистов, политиков различных уровней, занимавших до того в конфликте «покорные — несгибаемые» нейтральные позиции, обвинили в неблагонадежности, тайном благоволении к коргардам, враждебности по отношению к Доминии, принадлежности к запрещенным организациям. Часть «отщепенцев» припугнули, часть подвергли легкому наказанию. Других же наградили и подпустили к работе в структурах новой власти. Столь простая процедура должна была, по мнению Совета, привести и, надо сказать, привела к тому, что большая группа активных членов общества, зачастую прекрасных специалистов, из страха либо карьеры ради присоединилась к строительству нового порядка. Своей активностью, добросовестностью, талантами они как бы одобрили новую политику.
   Третья, выделенная «покорными», группа была самой малочисленной, но именно этим-то людям подчиненные Совету Электоров службы уделяли максимум времени и внимания. В ней оказались люди, осужденные на общественную изоляцию, полное отстранение от политической жизни, наконец, физическую ликвидацию. Сюда попали второразрядные и местные политики из Клана «несгибаемых», отказавшиеся служить новой власти, солдаты из спецформирований, многие офицеры. Этих людей интернировали, помещали в тюрьмы, тайно убивали. Террором занималась строго выделенная часть общества — достаточно ограниченная количественно, что, естественно, позволяло удерживать в тайне размеры репрессий, которые из-за этого в глазах среднего гладианина казались далекими и неопасными.
   «Я живу-поживаю спокойно, не бунтую против законной власти, — должен был рассуждать обыватель Игрек, проживающий в своем самообеспечивающемся владении, — и никто меня не трогает. А коли враждебные элементы что-то замышляют, то их-то и надлежит усмирить! А те, кому невтерпеж поиграть в заговоры, пусть пеняют на себя».
   Тех же, кто понимал, что происходит, кто говорил, что теперешнее молчание, согласие на слежку, бесчестные процессы и убийства, совершаемые «неизвестными исполнителями», означают невысказанное согласие на грядущие репрессии по отношению к любому, кто осмелится свое суждение иметь, старались запугать, принудить к молчанию, убрать физически.