Страница:
Да. Он обязан был их охранять, должен был доставить еще действующим несгибаемым, а если таковых уже нет, то выбраться из системы Гладиуса и попасть в один из вольных миров. Именно ради этого он приобрел билет для полета на Дирак. Однако сейчас, после восстановления сопроцессора и смены генетических ключей, он поверил в реальность задуманного, почувствовал, что вернулся к тому психическому состоянию, которое было у него до тюрьмы. Понял со всей ясностью, что, дабы реализовать доверенное ему задание, обязан сбежать от парксов.
Вновь вернувшись к реальности, он неожиданно осознал, что за все время, потребовавшееся для возбуждения сопроцессора, не всплывало воспоминание об одной операции — экспедиции внутрь базы коргардов. Он помнил все, что там случилось, что тогда говорил и делал. И в какой очередности умирали его товарищи. И однако никаких следов этого в боевом сопроцессоре не сохранилось.
— Так, словно был парализован, а потом заново научился ходить.
— И плавать. — В голосе Лико Даниелю почудилась шутливая нотка. Переводчик парксов перенял у него умение иронизировать. Интересно, что он освоил еще?
— Да. Плавать тоже.
Они двигались на глубине сорока километров. Даниель управлял небольшой лодкой, которая одновременно была универсальным модулем, имеющим возможность подключаться ко многим работающим под водой устройствам, а также пришвартовываться к терраформерскому меху. Чудовищно большая машина экоинженеров не приближалась к станции, поскольку любая попытка соединиться с нею грозила катастрофой.
Во время очередного теста на работоспособность обновленного сопроцессора Даниелю позволили самостоятельно вести лодку. Ряд проведенных с помощью сопроцессора имитаций показал, что чип работает почти так же исправно, как и до того, как его выжгли соляры. Даниель чувствовал, что его организм функционирует иначе, нежели до операции, что сопроцессор готов перехватить контроль в соответствующий момент, в случае надобности ускорить реакции, блокировать боль или дать логическую поддержку. Ощущение скрытой силы, готовой проявиться, как только в том возникнет необходимость, было очень заметно. Однако Даниель знал, что основной функцией боевого сопроцессора было обеспечение необходимых нервных сопряжений со всеми устройствами, с которыми требовалось кооперироваться во время акции, — машинами, оружием, системами связи и экспертной поддержки.
От кратковременных сопряжений с компьютером базы либо автоматами технических служб Даниель удовлетворения не получал. Лишь теперь, когда ему разрешили провести непродолжительный рейс на лодке и поручили управлять ею через чип, он почувствовал, что восстановил былую силу.
Парксов интересовали все его воспоминания — изображения, следы эмоций, ощущения и предчувствия. Из таких отражений и тени памяти они пытались выстроить свои знания о коргардах.
Узнав все, они его убьют. Вначале выжмут информацию, которую он может предоставить сейчас, сотрудничая с ними. Потом используют другие методы. Вгрызутся в мозг, перепашут нейронные связи, порежут тело на кусочки, пытаясь найти малейшие следы произведенных в его организме изменений. Надо быть глупцами, чтобы упустить такую возможность. Это было Даниелю ясно. Абсолютно ясно. Вдобавок они рассказывали ему и показывали слишком много. Поэтому, конечно, вновь отдать его в руки солярам было бы слишком рискованно.
Парксы — не идиоты. Вывод первый: его убьют. Вывод второй: надо бежать.
Причем как можно скорее, до того, как во время зондирования его сознания они обнаружат то, о чем догадываются. А может, уже знают, контролируют все, установили ему в черепе какую-нибудь защиту и любое самоволие будет наказано?
Выхода не было. Необходимо рисковать.
Он знал, что шансы есть. Надо только как следует использовать основной козырь — свой провал и слабость. — «Он проиграл. Его правительство низложено, товарищи по оружию перебиты, граждане, ради которых боролся, отвернулись от него. Идеи, во имя осуществления которых он рисковал жизнью, перестали привлекать. Успехи и победы забыты. Его самого заключили в тюрьму. Он проиграл».
А проигравшие, в мире парксов существовать не могли. Существо, переставшее побеждать, попадало в стрессовое состояние, что ослабляло его психофизическую отдачу. А это, в свою очередь, приводило к фрустрации, усугубляющей физиологические эффекты. Паркс опускался все ниже по иерархической лестнице, и одновременно его собственный организм работал против него. Прекратить падение мог только случай либо общественная поддержка. Одинокое существо, испытавшее то, что испытал Даниель, было обречено на гибель. Как психическую, так и физическую.
Он надеялся, что парксы воспринимают его именно так. Своим поведением, постоянными нареканиями, хмуростью он старался подтвердить это. Однако черт побери! — он не был парксом. У него была воля и цель. Очень ослабленный организм в последнее время получил неожиданную поддержку боевой сопроцессор Даниеля Бондари был восстановлен. Физиология не задавила поведения бывшего танатора. Так же, как он не понимал многих следствий парксанской культуры, так и они, парксы, скорее всего не до конца понимали, сколь решительным может быть человек. Даже такой, мир которого превращен в руины. А это притупляло их бдительность.
Правда, Даниель был не в лучшей форме. Нейрохирургическое вмешательство всегда оставляет след. У Даниеля дрожали руки, иногда он не мог правильно выговорить нужное слово, случались и сложности с выделением мочи. Вдобавок замучила сыпь, все тело покрылось красными пятнышками, не столько болезненными, сколько зудящими. Ему казалось, что по нему бегают маленькие мушки. По меньшей мере десяток одновременно. В самых разных местах. Конечно, никаких насекомых в подводной базе не было, а ощущение явилось результатом одной из процедур, которым его подвергли. Ему ввели вирус, который должен был перестроить ДНК клеток верхних слоев эпидермиса. Не столько изменить, сколько добавить определенные свойства так, чтобы автоматы во время проверок восприняли Даниеля как совершенно иного человека. Такого контроля Даниель мог ожидать во многих точках системы Мультона, а уж на станции Дирак наверняка. Там парксам не удалось бы его протащить, даже выдав за члена их экипажа.
Парксы готовились к такой операции давно — с начала своей деятельности в океане Меча. И делали это хорошо. Даже позволили Даниелю увидеть человека, ДНК и жизнь которого ему предстояло считать своими.
В самой секретной части станции размещалась специальная камера саркофагов. Здесь стояли два ряда «склепов» с прозрачными крышками. Внутри, подвешенные в разноцветной, иссеченной струями и кляксами сгущений воде, сплетенные сеточками датчиков, плавали тела людей. Каждый из шести взрослых мужчин и четырех женщин — нагих, если не считать щупалец обслуживающих их аппаратов, — были деформированы. Слишком большие или чересчур маленькие конечности, страшно вылупленные глаза, наросты на лицах, искаженные половые органы.
— Ты будешь им, — сказал Лико, подъезжая к одному из саркофагов. Гленн Паркер. Сейчас ему сорок два года. У нас — с тринадцати.
— Он гораздо старше меня. — Это была первая реакция Даниеля. Ни отвращения, ни любопытства, ни возмущения еще не появилось. Еще…
— Нет проблем. Имитируем твой возраст в ДНК. Не обижайся, но ты не очень молодо выглядишь…
— Да и не чувствую себя молодым. Что это вообще такое? Что за люди? Кто такой Гленн Паркер?
— Ты нервничаешь? Почему? Я уж думал, ты привык к внешности странных людей. А… Понимаю. Ты, вероятно, думаешь, как это возможно? Эти чертовы парксы создали здесь целую шпионскую систему, а мы об этом ничего не знали.
Даниель ответил не сразу. Он ходил вдоль тесного помещения, останавливался у саркофагов. В одном плавало тело молодого мужчины, переделанного на манер рептилии. Он его узнал — этот человек привез его сюда.
— Откуда они? Их купили у родителей, как и тебя?
— Ты меняешь тему. Ну, пусть. Нет. Мы их не купили. Просто добыли.
— Похитили?
— Это было бы нелегко. Нет. Мы брали тела умерших людей. Просто выкрадывали их трупы. Потом подключали к машинам и имитировали жизнь. Надо было немного поработать, чтобы отбраковать непригодные экземпляры, имеющие живых родственников, с крепкими профессиональными связями и так далее. В основном мы брали неудачников, люмпенов и мелких правонарушителей.
— И часто вы их оживляете?
— Они не живут, Даниель. И не жили, когда мы похитили их тела. Нам просто удалось заставить работать их ткани, хотя, взгляни, как часто возникают аномалии, а также принудить мозг высылать различного рода сигналы. Мы регистрируем все это и время от времени кормим данными сеть. Наши «люди» производят закупки, ходят в салоны развлечений, даже иногда голосуют. — Деформант тихо хихикнул. — В основном за несгибаемых. Мы давали вам шесть — восемь голосов. Постоянно.
— Благодарю, — буркнул Даниель. — Не помогло.
— К сожалению. Мы все время стимулируем их активность и жизнь. Конечно, все это подонки, отбросы общества. Часто бродят по местам, в которых нет пунктов сети, иногда пропадают на долгие месяцы. Видишь, а все благодаря тому, что мы сохраняем их тела.
— А «динозавр», который меня захватил? — спросил Даниель, хотя в принципе уже знал ответ.
— Конечно, клон. Мы загружаем такого копией паркса и высылаем в мир что-нибудь сделать или просто показаться людям. Мол, жив.
— Значит, сделав из меня Гленна Паркера и отослав за пределы Системы, вы его отключите?
— Верно, хвалю. Твой сопроцессор действительно работает! Да, мы ради тебя пожертвуем одним из тел. Что делать. Ты ценнее всего. Знаешь, я замечаю между вами некоторое сходство.
«Чтоб тебя скукожило, уродина, — подумал Даниель и тут же вспомнил, как в действительности выглядит Лико. — Нет! Чтоб тебя распрямило!»
— Внешность может быть обманчива, — спокойно ответил танатор.
— Внешность может быть обманчива. — В крохотной капсуле голос деформанта, даже очень приглушенный, звучал активно, гулко. Лико контролировал действия Даниеля из станции. Начеку все время были также два клона, готовые поспешить Даниелю на выручку, если тот вдруг начнет терять власть над лодкой. Пока все шло хорошо.
— Внешность может быть обманчива, — повторил Лико. — Ведь вначале вы думали, что войну начали никакие не коргарды, а просто Доминия проводит на Гладиусе свои эксперименты? Вас же используют в качестве подопытных собачек для испытания нового оружия, а попутно стараются обыграть вас политически. Как там вы говорите-то? Одним выстрелом двух зайцев?
— Мы это обсуждали. В пивных — я и мои товарищи. В публицистических программах — эксперты. В штабах — мои начальники. Если б электоры несгибаемых прихватили Доминию на чем-либо подобном, мы тут же придали бы это гласности. И покорным пришел бы конец. Однако, ежели прежнее правительство не решилось раскрыть черный ящик с компрометирующими Доминию и ее гладианских пособников материалами, значит, таких материалов там не было.
— А может, есть решение, связывающее в себе несколько гипотез? Например, Доминия отыскала какие-то осколки данных, крупных технологий Чужих и теперь экспериментирует?
— Это допрос или частная беседа?
— И то и другое. Я интересуюсь лично. Но мы записываем каждое твое слово.
— Ладно, я же понимаю. Не дурак. Твоя идея не нова. Мы ее анализировали на Гладиусе неоднократно. И ничего, никаких доказательств. К тому же, овладей Доминия коргардской технологией, это дало бы ей серьезный перевес над водными мирами, обитатели которых не желали признать ее верховенство… И такими планетами, как ваша. Впрочем, все едино, сами ли доминиане дошли до этого, или получили в наследство от коргардов… Направленные гиперпроходы, телепортация, манипуляция энергией… Да что я тебе рассказываю? Ведь вы опасаетесь того же и поэтому затеяли игру в шпионы.
— Игру… — Лико тяжело вздохнул. — Если б ты мог понять, что чувствует паркс, сознание которого имплантировано в тело человека-носителя, то не стал бы говорить, что мы играем.
— Мы — значит, кто?
— Мы. Просто мы.
— А ты, Лико? Как чувствуешь себя ты, человечек на службе у Чужих, нанизанный на нитки и бессильный?
— Ты забыл. Я — паркс.
— Ты — человек. Несчастный, подвергнутый манипуляциям, деформированный. Но — человек. Твой далекий родственник я, а не эти сгустки студня!
— Тебе этого не понять. — Голос деформанта смягчился, перешел в тихий шепот. — Никто не в состоянии этого понять. Никто.
Лодка Даниеля резко нырнула, разгребая перед собой черную воду. Вдалеке маячили слабые огоньки ближайшего терраформерского агрегата. Было страшно. Было великолепно. Даниель чувствовал лодку: двигательные системы, глубинометры, линии связи, бортовые компьютеры, разумные оболочки, из которых был изготовлен ее панцирь. Он получил сигналы от подсистем машины, информацию о внешних условиях, сообщения со станции. Боевой сопроцессор действовал исправно. Даниель и лодка были единым целым.
А что, если теория парксов верна и гиперпространство — не дополнительное измерение, а форма еще одного, более высокого бытия в космосе? Именно сейчас коргарды могут создавать в нашей реальности новые миры, новые «игры», новые устройства. И при этом обеспечить себе бессмертие, потому что знают доступ к кодам. Да, в их действиях просматривается цель, но с таким же успехом все это может быть производной их неистового и нечеловеческого превосходства…
Домыслить он не успел. Его вновь целиком поглотило управление аппаратом. Он мчался сквозь черный океан на глубине сорока километров.
Лишь много времени спустя он уловил новый сигнал. Направил туда лодку, перестроил камеры, включил звукоулавливание. Спустя минуту в воде, горящей огнями горных агрегатов, заметил размытый контур. По мере приближения объект становился все четче, уже можно было различить некоторые подробности. Но лишь не скоро Даниель понял, что перед ним большой паркс, лениво висящий в воде.
— Привет, дружок, — сказал Даниель. — Все это время я беседовал с тобой или с Лико? Отвечать не надо. Но если с тобой, то следует признать, что ты научаешься очень быстро. Браво, ничего не скажешь!
Паркс еще некоторое время греб своими полупрозрачными, напоминающими крылья ската, плавниками. По его большому желеобразному телу постоянно пробегала дрожь, многочисленные выросты то сжимались, то раскрывались, а его кожа то и дело покрывалась блестящими пятнышками. Потом паркс отплыл в тень.
Лико в тот день больше не заговаривал.
Вновь вернувшись к реальности, он неожиданно осознал, что за все время, потребовавшееся для возбуждения сопроцессора, не всплывало воспоминание об одной операции — экспедиции внутрь базы коргардов. Он помнил все, что там случилось, что тогда говорил и делал. И в какой очередности умирали его товарищи. И однако никаких следов этого в боевом сопроцессоре не сохранилось.
* * *
— Как ты все это воспринимаешь? — спросил деформант.— Так, словно был парализован, а потом заново научился ходить.
— И плавать. — В голосе Лико Даниелю почудилась шутливая нотка. Переводчик парксов перенял у него умение иронизировать. Интересно, что он освоил еще?
— Да. Плавать тоже.
Они двигались на глубине сорока километров. Даниель управлял небольшой лодкой, которая одновременно была универсальным модулем, имеющим возможность подключаться ко многим работающим под водой устройствам, а также пришвартовываться к терраформерскому меху. Чудовищно большая машина экоинженеров не приближалась к станции, поскольку любая попытка соединиться с нею грозила катастрофой.
Во время очередного теста на работоспособность обновленного сопроцессора Даниелю позволили самостоятельно вести лодку. Ряд проведенных с помощью сопроцессора имитаций показал, что чип работает почти так же исправно, как и до того, как его выжгли соляры. Даниель чувствовал, что его организм функционирует иначе, нежели до операции, что сопроцессор готов перехватить контроль в соответствующий момент, в случае надобности ускорить реакции, блокировать боль или дать логическую поддержку. Ощущение скрытой силы, готовой проявиться, как только в том возникнет необходимость, было очень заметно. Однако Даниель знал, что основной функцией боевого сопроцессора было обеспечение необходимых нервных сопряжений со всеми устройствами, с которыми требовалось кооперироваться во время акции, — машинами, оружием, системами связи и экспертной поддержки.
От кратковременных сопряжений с компьютером базы либо автоматами технических служб Даниель удовлетворения не получал. Лишь теперь, когда ему разрешили провести непродолжительный рейс на лодке и поручили управлять ею через чип, он почувствовал, что восстановил былую силу.
Парксов интересовали все его воспоминания — изображения, следы эмоций, ощущения и предчувствия. Из таких отражений и тени памяти они пытались выстроить свои знания о коргардах.
Узнав все, они его убьют. Вначале выжмут информацию, которую он может предоставить сейчас, сотрудничая с ними. Потом используют другие методы. Вгрызутся в мозг, перепашут нейронные связи, порежут тело на кусочки, пытаясь найти малейшие следы произведенных в его организме изменений. Надо быть глупцами, чтобы упустить такую возможность. Это было Даниелю ясно. Абсолютно ясно. Вдобавок они рассказывали ему и показывали слишком много. Поэтому, конечно, вновь отдать его в руки солярам было бы слишком рискованно.
Парксы — не идиоты. Вывод первый: его убьют. Вывод второй: надо бежать.
Причем как можно скорее, до того, как во время зондирования его сознания они обнаружат то, о чем догадываются. А может, уже знают, контролируют все, установили ему в черепе какую-нибудь защиту и любое самоволие будет наказано?
Выхода не было. Необходимо рисковать.
Он знал, что шансы есть. Надо только как следует использовать основной козырь — свой провал и слабость. — «Он проиграл. Его правительство низложено, товарищи по оружию перебиты, граждане, ради которых боролся, отвернулись от него. Идеи, во имя осуществления которых он рисковал жизнью, перестали привлекать. Успехи и победы забыты. Его самого заключили в тюрьму. Он проиграл».
А проигравшие, в мире парксов существовать не могли. Существо, переставшее побеждать, попадало в стрессовое состояние, что ослабляло его психофизическую отдачу. А это, в свою очередь, приводило к фрустрации, усугубляющей физиологические эффекты. Паркс опускался все ниже по иерархической лестнице, и одновременно его собственный организм работал против него. Прекратить падение мог только случай либо общественная поддержка. Одинокое существо, испытавшее то, что испытал Даниель, было обречено на гибель. Как психическую, так и физическую.
Он надеялся, что парксы воспринимают его именно так. Своим поведением, постоянными нареканиями, хмуростью он старался подтвердить это. Однако черт побери! — он не был парксом. У него была воля и цель. Очень ослабленный организм в последнее время получил неожиданную поддержку боевой сопроцессор Даниеля Бондари был восстановлен. Физиология не задавила поведения бывшего танатора. Так же, как он не понимал многих следствий парксанской культуры, так и они, парксы, скорее всего не до конца понимали, сколь решительным может быть человек. Даже такой, мир которого превращен в руины. А это притупляло их бдительность.
Правда, Даниель был не в лучшей форме. Нейрохирургическое вмешательство всегда оставляет след. У Даниеля дрожали руки, иногда он не мог правильно выговорить нужное слово, случались и сложности с выделением мочи. Вдобавок замучила сыпь, все тело покрылось красными пятнышками, не столько болезненными, сколько зудящими. Ему казалось, что по нему бегают маленькие мушки. По меньшей мере десяток одновременно. В самых разных местах. Конечно, никаких насекомых в подводной базе не было, а ощущение явилось результатом одной из процедур, которым его подвергли. Ему ввели вирус, который должен был перестроить ДНК клеток верхних слоев эпидермиса. Не столько изменить, сколько добавить определенные свойства так, чтобы автоматы во время проверок восприняли Даниеля как совершенно иного человека. Такого контроля Даниель мог ожидать во многих точках системы Мультона, а уж на станции Дирак наверняка. Там парксам не удалось бы его протащить, даже выдав за члена их экипажа.
Парксы готовились к такой операции давно — с начала своей деятельности в океане Меча. И делали это хорошо. Даже позволили Даниелю увидеть человека, ДНК и жизнь которого ему предстояло считать своими.
В самой секретной части станции размещалась специальная камера саркофагов. Здесь стояли два ряда «склепов» с прозрачными крышками. Внутри, подвешенные в разноцветной, иссеченной струями и кляксами сгущений воде, сплетенные сеточками датчиков, плавали тела людей. Каждый из шести взрослых мужчин и четырех женщин — нагих, если не считать щупалец обслуживающих их аппаратов, — были деформированы. Слишком большие или чересчур маленькие конечности, страшно вылупленные глаза, наросты на лицах, искаженные половые органы.
— Ты будешь им, — сказал Лико, подъезжая к одному из саркофагов. Гленн Паркер. Сейчас ему сорок два года. У нас — с тринадцати.
— Он гораздо старше меня. — Это была первая реакция Даниеля. Ни отвращения, ни любопытства, ни возмущения еще не появилось. Еще…
— Нет проблем. Имитируем твой возраст в ДНК. Не обижайся, но ты не очень молодо выглядишь…
— Да и не чувствую себя молодым. Что это вообще такое? Что за люди? Кто такой Гленн Паркер?
— Ты нервничаешь? Почему? Я уж думал, ты привык к внешности странных людей. А… Понимаю. Ты, вероятно, думаешь, как это возможно? Эти чертовы парксы создали здесь целую шпионскую систему, а мы об этом ничего не знали.
Даниель ответил не сразу. Он ходил вдоль тесного помещения, останавливался у саркофагов. В одном плавало тело молодого мужчины, переделанного на манер рептилии. Он его узнал — этот человек привез его сюда.
— Откуда они? Их купили у родителей, как и тебя?
— Ты меняешь тему. Ну, пусть. Нет. Мы их не купили. Просто добыли.
— Похитили?
— Это было бы нелегко. Нет. Мы брали тела умерших людей. Просто выкрадывали их трупы. Потом подключали к машинам и имитировали жизнь. Надо было немного поработать, чтобы отбраковать непригодные экземпляры, имеющие живых родственников, с крепкими профессиональными связями и так далее. В основном мы брали неудачников, люмпенов и мелких правонарушителей.
— И часто вы их оживляете?
— Они не живут, Даниель. И не жили, когда мы похитили их тела. Нам просто удалось заставить работать их ткани, хотя, взгляни, как часто возникают аномалии, а также принудить мозг высылать различного рода сигналы. Мы регистрируем все это и время от времени кормим данными сеть. Наши «люди» производят закупки, ходят в салоны развлечений, даже иногда голосуют. — Деформант тихо хихикнул. — В основном за несгибаемых. Мы давали вам шесть — восемь голосов. Постоянно.
— Благодарю, — буркнул Даниель. — Не помогло.
— К сожалению. Мы все время стимулируем их активность и жизнь. Конечно, все это подонки, отбросы общества. Часто бродят по местам, в которых нет пунктов сети, иногда пропадают на долгие месяцы. Видишь, а все благодаря тому, что мы сохраняем их тела.
— А «динозавр», который меня захватил? — спросил Даниель, хотя в принципе уже знал ответ.
— Конечно, клон. Мы загружаем такого копией паркса и высылаем в мир что-нибудь сделать или просто показаться людям. Мол, жив.
— Значит, сделав из меня Гленна Паркера и отослав за пределы Системы, вы его отключите?
— Верно, хвалю. Твой сопроцессор действительно работает! Да, мы ради тебя пожертвуем одним из тел. Что делать. Ты ценнее всего. Знаешь, я замечаю между вами некоторое сходство.
«Чтоб тебя скукожило, уродина, — подумал Даниель и тут же вспомнил, как в действительности выглядит Лико. — Нет! Чтоб тебя распрямило!»
— Внешность может быть обманчива, — спокойно ответил танатор.
— Внешность может быть обманчива. — В крохотной капсуле голос деформанта, даже очень приглушенный, звучал активно, гулко. Лико контролировал действия Даниеля из станции. Начеку все время были также два клона, готовые поспешить Даниелю на выручку, если тот вдруг начнет терять власть над лодкой. Пока все шло хорошо.
— Внешность может быть обманчива, — повторил Лико. — Ведь вначале вы думали, что войну начали никакие не коргарды, а просто Доминия проводит на Гладиусе свои эксперименты? Вас же используют в качестве подопытных собачек для испытания нового оружия, а попутно стараются обыграть вас политически. Как там вы говорите-то? Одним выстрелом двух зайцев?
— Мы это обсуждали. В пивных — я и мои товарищи. В публицистических программах — эксперты. В штабах — мои начальники. Если б электоры несгибаемых прихватили Доминию на чем-либо подобном, мы тут же придали бы это гласности. И покорным пришел бы конец. Однако, ежели прежнее правительство не решилось раскрыть черный ящик с компрометирующими Доминию и ее гладианских пособников материалами, значит, таких материалов там не было.
— А может, есть решение, связывающее в себе несколько гипотез? Например, Доминия отыскала какие-то осколки данных, крупных технологий Чужих и теперь экспериментирует?
— Это допрос или частная беседа?
— И то и другое. Я интересуюсь лично. Но мы записываем каждое твое слово.
— Ладно, я же понимаю. Не дурак. Твоя идея не нова. Мы ее анализировали на Гладиусе неоднократно. И ничего, никаких доказательств. К тому же, овладей Доминия коргардской технологией, это дало бы ей серьезный перевес над водными мирами, обитатели которых не желали признать ее верховенство… И такими планетами, как ваша. Впрочем, все едино, сами ли доминиане дошли до этого, или получили в наследство от коргардов… Направленные гиперпроходы, телепортация, манипуляция энергией… Да что я тебе рассказываю? Ведь вы опасаетесь того же и поэтому затеяли игру в шпионы.
— Игру… — Лико тяжело вздохнул. — Если б ты мог понять, что чувствует паркс, сознание которого имплантировано в тело человека-носителя, то не стал бы говорить, что мы играем.
— Мы — значит, кто?
— Мы. Просто мы.
— А ты, Лико? Как чувствуешь себя ты, человечек на службе у Чужих, нанизанный на нитки и бессильный?
— Ты забыл. Я — паркс.
— Ты — человек. Несчастный, подвергнутый манипуляциям, деформированный. Но — человек. Твой далекий родственник я, а не эти сгустки студня!
— Тебе этого не понять. — Голос деформанта смягчился, перешел в тихий шепот. — Никто не в состоянии этого понять. Никто.
Лодка Даниеля резко нырнула, разгребая перед собой черную воду. Вдалеке маячили слабые огоньки ближайшего терраформерского агрегата. Было страшно. Было великолепно. Даниель чувствовал лодку: двигательные системы, глубинометры, линии связи, бортовые компьютеры, разумные оболочки, из которых был изготовлен ее панцирь. Он получил сигналы от подсистем машины, информацию о внешних условиях, сообщения со станции. Боевой сопроцессор действовал исправно. Даниель и лодка были единым целым.
А что, если теория парксов верна и гиперпространство — не дополнительное измерение, а форма еще одного, более высокого бытия в космосе? Именно сейчас коргарды могут создавать в нашей реальности новые миры, новые «игры», новые устройства. И при этом обеспечить себе бессмертие, потому что знают доступ к кодам. Да, в их действиях просматривается цель, но с таким же успехом все это может быть производной их неистового и нечеловеческого превосходства…
Домыслить он не успел. Его вновь целиком поглотило управление аппаратом. Он мчался сквозь черный океан на глубине сорока километров.
Лишь много времени спустя он уловил новый сигнал. Направил туда лодку, перестроил камеры, включил звукоулавливание. Спустя минуту в воде, горящей огнями горных агрегатов, заметил размытый контур. По мере приближения объект становился все четче, уже можно было различить некоторые подробности. Но лишь не скоро Даниель понял, что перед ним большой паркс, лениво висящий в воде.
— Привет, дружок, — сказал Даниель. — Все это время я беседовал с тобой или с Лико? Отвечать не надо. Но если с тобой, то следует признать, что ты научаешься очень быстро. Браво, ничего не скажешь!
Паркс еще некоторое время греб своими полупрозрачными, напоминающими крылья ската, плавниками. По его большому желеобразному телу постоянно пробегала дрожь, многочисленные выросты то сжимались, то раскрывались, а его кожа то и дело покрывалась блестящими пятнышками. Потом паркс отплыл в тень.
Лико в тот день больше не заговаривал.
11
Наконец наступил этот момент. Командоконтролер терраформерского меха отправился на базу, несколько других подводных лодок оказались по другую сторону станции. Две присматривающие за Даниелем машины держались на обычном удалении. Лучше и быть не могло.
Он прибавил ходу. Широкой дугой приближался к станции парксов, потом развернулся и начал от нее уходить. Такой маневр он проделывал уже неоднократно, всякий раз возвращаясь к базе. Однако никогда, выходя из крутого виража, не плыл так быстро. Никогда раньше так далеко от базы не отплывал. Он еще прибавил скорости. Его стражи отреагировали. Он услышал вызов.
— Хорошо, возвращаюсь, — успокоил он. — Хотелось проверить, что можно выжать из машины.
Получил еще три секунды. Ну, может, пять.
Они двинулись следом. Ему удалось поймать направленный на базу закодированный сигнал. Лодки сообщали о ситуации и просили помощи. Одновременно он почувствовал вмешательство в управляющую систему лодки. Парксы пытались перехватить контроль над центральным компьютером машины. Боевой сопроцессор Даниеля парировал удар, отрезал «попутчиков» от самых важных узлов машины, вытеснил из систем; Пошло на удивление легко. Лишь через несколько секунд Даниель понял почему. Лодку, на которой он плыл, создавали для людей. Ею пользовались сотрудники гладианских терраформерских корпораций. Программы и системы управления были подлажены к человеческому разуму и поддерживающим его чипам. Парксы же, вероятнее всего, пытались «взять» Даниеля через разум деформанта Лико или одного из носителей их индивидуальностей. Кто знает, может, уровень секретности этой операции исключал участие человеческих клонов и наемников, а может, у парксов таких наемников вообще не было. Однако подогнанный к нуждам человеческого тела разум паркса не был достаточным оружием в состязании с боевым имплантатом Даниеля и поэтому проиграл.
Лодка набирала скорость. За ней мчались две машины преследования. От подводной станции отрывались все новые.
Его задумка была банально простой. Если он разгонит лодку до максимальной скорости, да к тому же будет иметь преимущество в дистанции, то никто его не догонит. Ведь он бежал не по какому-то лабиринту, где необходимо кружить, обходить преграды, ставить ловушки. Кругом были лишь сотни километров водной бездны. Ему надо было гнать вперед, рассчитывая на то, что если он вынырнет достаточно высоко, то преследователи откажутся от погони. На малых глубинах могли плавать уже другие машины, принадлежащие людям: частные, корпорационные и правительственные, которые запросто засекли бы участников отчаянной гонки. А ведь парксам было явно ни к чему постороннее вмешательство в их игру. Поэтому Даниель считал, что если ему удастся достаточно близко подплыть к ледяной коре планеты, то противники откажутся от преследования. Они наверняка устроят на него засады в портах, наверняка пойдут следом, но об этом он будет думать позже. Сейчас надо было от них уйти. Поэтому он разрывал черную воду, а скорость подъема ограничивалась лишь мощностью двигателей и способностью активного панциря лодки реагировать на быстро уменьшающееся наружное давление. Однако вскоре начались осложнения.
Стартовавшие с базы лодки были двойниками машины Даниеля, однако двигались гораздо быстрее. Одновременно его бортовая аппаратура начала регистрировать нечто странное. Даниель мог видеть это в радиоволновом диапазоне. Что-то появлялось в воде, так, словно подводная станция начала выбрасывать из себя тонны нераспознаваемых веществ. Ее окружил клуб странных сигналов, разрастающийся, охватывающий все новые и новые пространства. Бесформенная масса начала распухать. Вскоре в ее движении стал намечаться определенный порядок. Она принялась в основном расти только в одном направлении — в сторону Даниеля. Это возмущение водной среды перемещалось сквозь глубины океана словно длинная стрела подъемного крана. Сканеры регистрировали радиоизлучение, резкие скачки давления, движение воды. Одновременно с этим в морской глуби начали возникать микроскопические, однако улавливаемые радарами, образования, сгустки материи, продолговатые жилы, исчезающие так же быстро, как и зарождающиеся. Эта странная волна окружила парксанские корабли-преследователи, понесла их на себе, ее фронт был все ближе к лодке Даниеля. И наконец волна схватила ее.
Машину рвануло. Поступили первые сообщения о критическом состоянии оболочек панциря и систем двигателей. Одновременно наружные сенсоры принялись информировать об изменении среды, в которой передвигалась лодка.
Вода, казалось, кипит. Повышалась ее плотность и температура. Образовывались водовороты и течения, задерживающие лодку и принуждающие двигатели работать с максимальной нагрузкой. Наконец, казалось бы, в пустой и прозрачной воде начали возникать стационарные структуры. Вначале небольшие, маслянистые, уплотняющиеся с каждой секундой, они постепенно обретали все более четкие формы. Создавали на пути Даниеля динамичную, все время расширяющуюся преграду.
Об этом он не подумал. О да, возможно, у парксов был невелик опыт по управлению машинами людей. Однако имелась технология, обеспечивающая им несомненное преимущество в водной стихии, и они воспользовались ею в момент опасности, рискуя выдать себя, понимая, что солярный резидент может в любой момент переслать в центр сообщение о секретной парксанской защитной системе, которая в состоянии охватить всю планету. Они были в отчаянии. Особого удовлетворения он от этого не почувствовал.
Парксы активизировали химические субстанции, необходимые в качестве строительного материала и носителя энергии, молекулы, переносящие информацию, наносистемы управления. До поры до времени все это пребывало в усиленном состоянии. Теперь, получив нужные приказы, наномашины начали те действия, ради которых были созданы. За несколько секунд в опасном секторе возник химический автомат, вернее, целая система таких автоматов. Часть принялась изменять параметры среды так, чтобы преследующие Даниеля лодки могли двигаться быстрее, чем это позволяла привычная физика жидкости, другие занялись активизацией очередных молекул с тем, чтобы надстроить преследующую лодку стрелу. На ее конце должны были образоваться «машины» высшего порядка, способные остановить лодку Бондари. Он понятия не имел, сколь велика может быть охранная зона, в которой поддерживалась достаточная плотность активного раствора. Масса устройств, необходимых для поддержания постоянной концентрации, росла пропорционально кубу расстояния от станции, и это могло существенно ограничить радиус активного поражения. Вдобавок парксы знали, что их база находится под постоянным присмотром людей и значительное расширение таких боевых систем, как «разумный бульон наномашин», не могло не вызвать подозрений. Однако они наверняка изменили свойства водной среды в радиусе полутора-двух десятков километров от станции, потому что именно на таком расстоянии уже начали материализоваться очередные помехи.
Лодку Даниеля слегка рвануло, на этот раз активный панцирь не смог нейтрализовать последствий резкого загустения воды. Машина еще больше притормозила, а лодки преследователей приближались с головокружительной скоростью. Вдали, на пределе действия радаров, о своем присутствии сигналило гигантское тело терраформерского меха, глубже располагалась станция парксов.
Они наверняка хотели взять его живым. Живой принесет больше информации. Именно поэтому другие лодки гнались за ним, не пробуя издалека уничтожить торпедами. Именно поэтому параметры уплотняющейся воды изменялись постепенно, так, чтобы принудить его остановить свою лодку, но не вызвать катастрофы. Но в этом-то у него был перевес: он убивать мог, они — нет. Однако Даниелю было ясно, что если возникнет хотя бы минимальное подозрение, что беглец попадет в руки соляров, парксы тут же прикончат его. Он сам поступил бы на их месте точно так же.
А разве кто-нибудь может избежать смерти, если танатору вздумается убивать?
Даниель сошел с оптимального курса, одновременно покинув сферу наибольшей активности химических автоматов. И снова начал погружаться.
Несколько секунд лодка снова набирала скорость, однако парксы тут же изменили направление потоков своей машинерии. Вокруг аппарата Даниеля снова забурлила вода, двигатели просигналили о перегрузке, а внешние оболочки — об увеличении лобового сопротивления. Он выгадал только на том, что в кипящей бездне тяжелее доставалось и преследователям. Этого хватило. Агрегат терраформеров был совсем рядом.
Его сигнал занимал уже почти все контролируемое сканерами лодки пространство. Километр в одну сторону, восемьсот метров в другую. Полкилометра в высоту. Монстр. Во чреве машины воду процеживали сквозь сита, способные уловить единичные атомы. Из выловленных элементов синтезировали молекулы органической праматерии, которой предстояло со временем стать первой плодородной почвой на спутнике Меч.
Даниель промчался под комбайном, обходя гигантские насосы, затягивающие гектолитры воды, а попутно и все, что в ней плавает. Он направил лодку к небольшому вздутию в стене меха и спустя несколько секунд пришвартовался в гнезде немного раньше покинувшего свое рабочее место оператора агрегата. Увидел, как несколько парксанских лодок подходят к гигантской машине на очень небольшое расстояние.
Даниель почувствовал, как его «кораблик» сопрягается с сетями меха, как в сопроцессор начинают поступать потоки информации, предназначенной обычно сидящему здесь человеку — о повреждениях, переработке воды, результатах последних анализов. Он перенастроил сопроцессор и принял контроль над мехом.
Когда лодки парксов подплыли под агрегат, Даниель отдал первые приказы. Система начинала его слушаться.
Четыре гигантские турбины, удерживающие мех на нужной глубине, моментально умолкли. Заработали фиксаторы повреждений, к Даниелю начали стекаться тысячи данных о состоянии каких-то устройств и подсистем, о назначении которых он не имел ни малейшего понятия. Огромная машина массой в десятки тысяч тонн начала резко погружаться, создав мощнейший водоворот, и рухнула вниз. Не все пилоты парксанских кораблей сумели уйти. Две машины были раздавлены. Остальные разлетелись в стороны. Теперь Даниель включил мощные поглотители воды, максимально повысив их пропускную способность. Засасываемая гигантскими насосами вода начала поступать в камеры агрегата. Возникли сотни водоворотов, поглощающих все вокруг себя. В том числе и еще два корабля парксов. Переработанные на атомы, они в будущем будут использованы для создания новой жизни.
Он прибавил ходу. Широкой дугой приближался к станции парксов, потом развернулся и начал от нее уходить. Такой маневр он проделывал уже неоднократно, всякий раз возвращаясь к базе. Однако никогда, выходя из крутого виража, не плыл так быстро. Никогда раньше так далеко от базы не отплывал. Он еще прибавил скорости. Его стражи отреагировали. Он услышал вызов.
— Хорошо, возвращаюсь, — успокоил он. — Хотелось проверить, что можно выжать из машины.
Получил еще три секунды. Ну, может, пять.
Они двинулись следом. Ему удалось поймать направленный на базу закодированный сигнал. Лодки сообщали о ситуации и просили помощи. Одновременно он почувствовал вмешательство в управляющую систему лодки. Парксы пытались перехватить контроль над центральным компьютером машины. Боевой сопроцессор Даниеля парировал удар, отрезал «попутчиков» от самых важных узлов машины, вытеснил из систем; Пошло на удивление легко. Лишь через несколько секунд Даниель понял почему. Лодку, на которой он плыл, создавали для людей. Ею пользовались сотрудники гладианских терраформерских корпораций. Программы и системы управления были подлажены к человеческому разуму и поддерживающим его чипам. Парксы же, вероятнее всего, пытались «взять» Даниеля через разум деформанта Лико или одного из носителей их индивидуальностей. Кто знает, может, уровень секретности этой операции исключал участие человеческих клонов и наемников, а может, у парксов таких наемников вообще не было. Однако подогнанный к нуждам человеческого тела разум паркса не был достаточным оружием в состязании с боевым имплантатом Даниеля и поэтому проиграл.
Лодка набирала скорость. За ней мчались две машины преследования. От подводной станции отрывались все новые.
Его задумка была банально простой. Если он разгонит лодку до максимальной скорости, да к тому же будет иметь преимущество в дистанции, то никто его не догонит. Ведь он бежал не по какому-то лабиринту, где необходимо кружить, обходить преграды, ставить ловушки. Кругом были лишь сотни километров водной бездны. Ему надо было гнать вперед, рассчитывая на то, что если он вынырнет достаточно высоко, то преследователи откажутся от погони. На малых глубинах могли плавать уже другие машины, принадлежащие людям: частные, корпорационные и правительственные, которые запросто засекли бы участников отчаянной гонки. А ведь парксам было явно ни к чему постороннее вмешательство в их игру. Поэтому Даниель считал, что если ему удастся достаточно близко подплыть к ледяной коре планеты, то противники откажутся от преследования. Они наверняка устроят на него засады в портах, наверняка пойдут следом, но об этом он будет думать позже. Сейчас надо было от них уйти. Поэтому он разрывал черную воду, а скорость подъема ограничивалась лишь мощностью двигателей и способностью активного панциря лодки реагировать на быстро уменьшающееся наружное давление. Однако вскоре начались осложнения.
Стартовавшие с базы лодки были двойниками машины Даниеля, однако двигались гораздо быстрее. Одновременно его бортовая аппаратура начала регистрировать нечто странное. Даниель мог видеть это в радиоволновом диапазоне. Что-то появлялось в воде, так, словно подводная станция начала выбрасывать из себя тонны нераспознаваемых веществ. Ее окружил клуб странных сигналов, разрастающийся, охватывающий все новые и новые пространства. Бесформенная масса начала распухать. Вскоре в ее движении стал намечаться определенный порядок. Она принялась в основном расти только в одном направлении — в сторону Даниеля. Это возмущение водной среды перемещалось сквозь глубины океана словно длинная стрела подъемного крана. Сканеры регистрировали радиоизлучение, резкие скачки давления, движение воды. Одновременно с этим в морской глуби начали возникать микроскопические, однако улавливаемые радарами, образования, сгустки материи, продолговатые жилы, исчезающие так же быстро, как и зарождающиеся. Эта странная волна окружила парксанские корабли-преследователи, понесла их на себе, ее фронт был все ближе к лодке Даниеля. И наконец волна схватила ее.
Машину рвануло. Поступили первые сообщения о критическом состоянии оболочек панциря и систем двигателей. Одновременно наружные сенсоры принялись информировать об изменении среды, в которой передвигалась лодка.
Вода, казалось, кипит. Повышалась ее плотность и температура. Образовывались водовороты и течения, задерживающие лодку и принуждающие двигатели работать с максимальной нагрузкой. Наконец, казалось бы, в пустой и прозрачной воде начали возникать стационарные структуры. Вначале небольшие, маслянистые, уплотняющиеся с каждой секундой, они постепенно обретали все более четкие формы. Создавали на пути Даниеля динамичную, все время расширяющуюся преграду.
Об этом он не подумал. О да, возможно, у парксов был невелик опыт по управлению машинами людей. Однако имелась технология, обеспечивающая им несомненное преимущество в водной стихии, и они воспользовались ею в момент опасности, рискуя выдать себя, понимая, что солярный резидент может в любой момент переслать в центр сообщение о секретной парксанской защитной системе, которая в состоянии охватить всю планету. Они были в отчаянии. Особого удовлетворения он от этого не почувствовал.
Парксы активизировали химические субстанции, необходимые в качестве строительного материала и носителя энергии, молекулы, переносящие информацию, наносистемы управления. До поры до времени все это пребывало в усиленном состоянии. Теперь, получив нужные приказы, наномашины начали те действия, ради которых были созданы. За несколько секунд в опасном секторе возник химический автомат, вернее, целая система таких автоматов. Часть принялась изменять параметры среды так, чтобы преследующие Даниеля лодки могли двигаться быстрее, чем это позволяла привычная физика жидкости, другие занялись активизацией очередных молекул с тем, чтобы надстроить преследующую лодку стрелу. На ее конце должны были образоваться «машины» высшего порядка, способные остановить лодку Бондари. Он понятия не имел, сколь велика может быть охранная зона, в которой поддерживалась достаточная плотность активного раствора. Масса устройств, необходимых для поддержания постоянной концентрации, росла пропорционально кубу расстояния от станции, и это могло существенно ограничить радиус активного поражения. Вдобавок парксы знали, что их база находится под постоянным присмотром людей и значительное расширение таких боевых систем, как «разумный бульон наномашин», не могло не вызвать подозрений. Однако они наверняка изменили свойства водной среды в радиусе полутора-двух десятков километров от станции, потому что именно на таком расстоянии уже начали материализоваться очередные помехи.
Лодку Даниеля слегка рвануло, на этот раз активный панцирь не смог нейтрализовать последствий резкого загустения воды. Машина еще больше притормозила, а лодки преследователей приближались с головокружительной скоростью. Вдали, на пределе действия радаров, о своем присутствии сигналило гигантское тело терраформерского меха, глубже располагалась станция парксов.
Они наверняка хотели взять его живым. Живой принесет больше информации. Именно поэтому другие лодки гнались за ним, не пробуя издалека уничтожить торпедами. Именно поэтому параметры уплотняющейся воды изменялись постепенно, так, чтобы принудить его остановить свою лодку, но не вызвать катастрофы. Но в этом-то у него был перевес: он убивать мог, они — нет. Однако Даниелю было ясно, что если возникнет хотя бы минимальное подозрение, что беглец попадет в руки соляров, парксы тут же прикончат его. Он сам поступил бы на их месте точно так же.
А разве кто-нибудь может избежать смерти, если танатору вздумается убивать?
Даниель сошел с оптимального курса, одновременно покинув сферу наибольшей активности химических автоматов. И снова начал погружаться.
Несколько секунд лодка снова набирала скорость, однако парксы тут же изменили направление потоков своей машинерии. Вокруг аппарата Даниеля снова забурлила вода, двигатели просигналили о перегрузке, а внешние оболочки — об увеличении лобового сопротивления. Он выгадал только на том, что в кипящей бездне тяжелее доставалось и преследователям. Этого хватило. Агрегат терраформеров был совсем рядом.
Его сигнал занимал уже почти все контролируемое сканерами лодки пространство. Километр в одну сторону, восемьсот метров в другую. Полкилометра в высоту. Монстр. Во чреве машины воду процеживали сквозь сита, способные уловить единичные атомы. Из выловленных элементов синтезировали молекулы органической праматерии, которой предстояло со временем стать первой плодородной почвой на спутнике Меч.
Даниель промчался под комбайном, обходя гигантские насосы, затягивающие гектолитры воды, а попутно и все, что в ней плавает. Он направил лодку к небольшому вздутию в стене меха и спустя несколько секунд пришвартовался в гнезде немного раньше покинувшего свое рабочее место оператора агрегата. Увидел, как несколько парксанских лодок подходят к гигантской машине на очень небольшое расстояние.
Даниель почувствовал, как его «кораблик» сопрягается с сетями меха, как в сопроцессор начинают поступать потоки информации, предназначенной обычно сидящему здесь человеку — о повреждениях, переработке воды, результатах последних анализов. Он перенастроил сопроцессор и принял контроль над мехом.
Когда лодки парксов подплыли под агрегат, Даниель отдал первые приказы. Система начинала его слушаться.
Четыре гигантские турбины, удерживающие мех на нужной глубине, моментально умолкли. Заработали фиксаторы повреждений, к Даниелю начали стекаться тысячи данных о состоянии каких-то устройств и подсистем, о назначении которых он не имел ни малейшего понятия. Огромная машина массой в десятки тысяч тонн начала резко погружаться, создав мощнейший водоворот, и рухнула вниз. Не все пилоты парксанских кораблей сумели уйти. Две машины были раздавлены. Остальные разлетелись в стороны. Теперь Даниель включил мощные поглотители воды, максимально повысив их пропускную способность. Засасываемая гигантскими насосами вода начала поступать в камеры агрегата. Возникли сотни водоворотов, поглощающих все вокруг себя. В том числе и еще два корабля парксов. Переработанные на атомы, они в будущем будут использованы для создания новой жизни.