Страница:
[133].
К началу 1930-х гг. Петров был уже самостоятельным и высококвалифицированным разведчиком, имел свою агентуру, контактировал с немецкой разведкой и контрразведкой, с германским МИДом, с берлинскими финансовыми и промышленными кругами. Но его коммуникабельность сослужила ему плохую службу. Связь «Дипломата» с разведками нескольких государств - японской, английской, французской и немецкой - привела к тому, что в Советском Союзе ему приклеили ярлык «международного шпика», а получаемая от него информация стала считаться сомнительной. В связи с этим в марте 1935 г. Разведупр временно прекратил с ним связь. Однако в 1937 г. руководством военной разведки было принято решение о восстановлении контактов с «Дипломатом». Но массовые чистки в центральном аппарате разведки помешали этому.
Пост резидента в Германии считался самым важным в Разведупре. Поэтому по рекомендации Берзина на него назначались пользующиеся особенным доверием люди. Как нетрудно догадаться, по преимуществу это были латыши - Рудольф Кирхенштейн, Август Песс, Христофор Салнынь, Август Гайлис, Алексей Витолин и другие.
Так, с 1928 г. резидентом был Константин Михайлович Басов (Ян Янович Аболтынь), успешно работавший в течение двух лет. Именно Басов рекомендовал привлечь к работе в военной разведке прославившегося позднее Рихарда Зорге. При Басове берлинская резидентура насчитывала в своем составе 250 человек, т.е. выросла по сравнению с первой половиной 20-х годов более чем в два раза.
Болгарин Николай Янков - Яблин ("Жан"), работавший в берлинской резидентуре РУ в 1925-1928, организовал пункт нелегальной радиосвязи с Москвой.
В 1930 г. резидентом стал ближайший друг и помощник Берзина Оскар Ансович Стигга. Основной упор при нем делался на научно-техническую разведку. При этом максимально использовался нелегальный военный аппарат Компартии Германии, так называемый «М-аппарат». Его руководителями были сначала член Политбюро Эрнст Шнеллер, а затем с 1929 г. - Ганс Киппенбергер. Работа военного аппарата по-прежнему тесно переплеталась с работой ГРУ. Яркий пример тому - судьба одного из виднейших руководителей «М-аппарата» в этот период Вильгельма Цайссера.
Он родился 20 июня 1893 г. в семье жандармского вахмистра в г. Роттхаузене под Эссеном. После окончания народной школы и учительской семинарии в Эссене, он участвовал в 1-й мировой войне и получил звание лейтенанта. В 1919 г. Цайссер стал членом Союза "Спартак" и вступил в КПГ. Во время путча генерала Каппа в 1920 г. он был одним из руководителей борьбы против путчистов в Эссене. В 1921 г. в Касселе был осужден за организацию Красной Армии в Руре на 6 месяцев тюрьмы. После освобождения он редактировал коммунистические газеты в Эссене и Бремене, работал в профсоюзе горняков и в 1922 г. в качестве делегата участвовал во 2-м конгрессе Профинтерна в Москве. С сентября 1923 г. Цайссер руководил военной работой КПГ в Рурской области. В 1924 г. он 4 месяца учился в Москве на специальных военных курсах, а затем вновь руководил «М-аппаратом» в Руре и Нижнерейнском округе, занимаясь антивоенной пропагандой среди французских оккупационных войск. С конца 1925 до начала 1926 г. Цайссер работал по линии Разведупра в Палестине, а затем в 1926-1927 гг. - в военном отделе ЦК КПГ. Следующие три года он провел в Маньчжурии, выполняя задания Разведупра. Затем до 1932 г. он работал в Праге инструктором орготдела ИККИ и Разведупра, а в 1932-1935 гг. - в Москве в орготделе ИККИ, одновременно будучи преподавателем в Международной Ленинской школе и Комуниверситете нацменьшинств Запада. Во время войны в Испании Цайссер командовал 13-й интербригадой. В Великую Отечественную войну он работал в Москве в Издательстве литературы на иностранных языках при ИККИ, в немецкой редакции радио, преподавал на курсах для военнопленных. После возвращения в Германию был министром госбезопасности ГДР вплоть до 1954 г., когда был снят с работы и исключен из партии за оппозицию руководителю СЕПГ В.Ульбрихту. Умер Цайссер в 1958 г.
В «М- аппарате» в 1929 г. был создан специальный отдел, занимавшийся промышленным шпионажем, так называемый «ББ-отдел». Его руководителями являлись: в 1929-1930 гг. -Франц Грибовский, в 1930-1931 гг. - Фриц Бурде и в 1932-1935 гг. - Вильгельм Баник (1900-1938, погиб в Испании, где работал по линии Коминтерна). На местах сотрудникам «ББ-отдела» всестороннюю помощь оказывали рядовые члены партии, одержимые идеей мировой революции. При этом широко использовались также сочувствующие, в основном из среды интеллигенции.
«ББ- отдел» работал не только на оборонных предприятиях. Он собирал также всю информацию, имевшую техническое и экономическое значение для СССР. В числе его достижений были похищение в фирме «Крупп-Эссен» документов и чертежей по производству амуниции и оружия, аналогичных документов по изготовлению прицелов в Дрездене. В марте 1932 г. «ББ-отдел» Северной Баварии подготовил доклад о производстве взрывчатых веществ и о перспективах немецкого ракетостроения. Были собраны сведения о деятельности немецкого исследовательского института воздушного флота, о изготовлении самолетов на предприятиях «Юнкерса» в Десау, о изготовлении высокомощных взрывчатых веществ на заводе фирмы «Хауф». Аресты сотрудников «М-аппарата» компартии, взятых с поличным, были рядовым явлением в веймарской Германии. Показательно в связи с этим задержание Эриха Штеффена и Карла Динсбаха с детальной информацией о строительстве броненосцев серии «А» и «Б», о коротковолновых передатчиках и производстве моторов.
Разведупр неоднократно пытался вывести «ББ-отдел» из подчинения «М-аппарату» компартии и взять его полностью под свой контроль. Однако это удалось сделать только в марте 1934 г., уже после фактического разгрома компартии [134].
Помощником Оскара Стигги и руководителем нелегальной резидентуры в Германии в начале 1930-х гг. был Макс Германович Максимов («Бруно»), работавший под именем Ганса Грюнфельда. Максимов был человеком незаурядным и неординарным. Его яркий портрет нарисовала в своих мемуарах Эльза Порецкая, вдова небезызвестного советского разведчика-невозвращенца Порецкого:
«Когда Макс Фридман жил в СССР, он взял фамилию Максимов. Кривицкий в своей книге ошибочно называет его Макс Уншлихт, возможно, в связи с тем, что Макс находился в дальнем родстве с лидером польских коммунистов. Он был высокого роста, красив, образован. Являлся в свое время студентом Школы изящных искусств, что позднее служило прекрасным прикрытием. Объездил всю Европу. Макс хорошо знал европейцев, в особенности те слои общества, которые были недоступны для других сотрудников, бегло разговаривал на нескольких языках.
Он приехал в Советский Союз в начале 20-х гг. и решил там остаться. Кривицкий устроил его в IV управление, которое послало Макса в Голландию, где его космополитическая культура легко открыла перед ним двери в художественные и интеллектуальные круги. Одной из его первоочередных задач было привлечь на сторону СССР либералов и левых интеллектуалов, используя свои отношения с такими подлинными социалистами, как поэтесса Генриетта Роланд-Гольст - старый друг Розы Люксембург. Одним из его достижений было привлечение знаменитого скульптора Хильдо Кропа. СССР ценил свой престиж в глазах интеллектуалов и либералов. Кроп отмечал и ценил все положительное в СССР, но ненавидел социалистический реализм. Однако с Максом они оставались друзьями.
В отличие от других работников IV управления, Макс не был коммунистом. Он не только не принадлежал к партии, но не обладал ни психологическими чертами, ни духом настоящего коммуниста. Симпатизируя коммунизму, будучи преданным его идеям, как и своим друзьям, он действовал из чистого идеализма, не имея ничего общего с боевыми коммунистами. Поэтому утверждение Кривицкого, описывающего Макса (после встречи с ним в Москве в 1937 г.) как «закоренелого сталиниста», неправдоподобно и непонятно. Жена Макса, Анна Рязанова, которую можно было назвать «железной коммунисткой», так никогда и не смогла его переделать…
Последний раз Макса отправили за границу в Германию. Это была опасная работа, требующая большой осторожности, так как нацисты уже пришли к власти. Макс подверг себя еще большей опасности, когда стал любовником молодой немки, что ему как еврею грозило арестом по обвинению в осквернении чистоты расы. Он завершил свою работу, избежав неприятностей. Мы все думали, что его везение будет длиться вечно… В действительности же он был одним из первых, кого арестовали, как раз тогда, когда он собирался уезжать на место своего нового назначения в США» [135].
Максимов проработал в Германии до февраля 1935 г. И именно ему пришлось перестраивать работу берлинской резидентуры после прихода в 1933 г. к власти Гитлера.
С 1935 г. в нелегальной резидентуре в Германии работал А.М.Иодловский, с 1936 г. - Иван Крекманов ("Шварц") [136].
Великобритания
К началу 1930-х гг. Петров был уже самостоятельным и высококвалифицированным разведчиком, имел свою агентуру, контактировал с немецкой разведкой и контрразведкой, с германским МИДом, с берлинскими финансовыми и промышленными кругами. Но его коммуникабельность сослужила ему плохую службу. Связь «Дипломата» с разведками нескольких государств - японской, английской, французской и немецкой - привела к тому, что в Советском Союзе ему приклеили ярлык «международного шпика», а получаемая от него информация стала считаться сомнительной. В связи с этим в марте 1935 г. Разведупр временно прекратил с ним связь. Однако в 1937 г. руководством военной разведки было принято решение о восстановлении контактов с «Дипломатом». Но массовые чистки в центральном аппарате разведки помешали этому.
Пост резидента в Германии считался самым важным в Разведупре. Поэтому по рекомендации Берзина на него назначались пользующиеся особенным доверием люди. Как нетрудно догадаться, по преимуществу это были латыши - Рудольф Кирхенштейн, Август Песс, Христофор Салнынь, Август Гайлис, Алексей Витолин и другие.
Так, с 1928 г. резидентом был Константин Михайлович Басов (Ян Янович Аболтынь), успешно работавший в течение двух лет. Именно Басов рекомендовал привлечь к работе в военной разведке прославившегося позднее Рихарда Зорге. При Басове берлинская резидентура насчитывала в своем составе 250 человек, т.е. выросла по сравнению с первой половиной 20-х годов более чем в два раза.
Болгарин Николай Янков - Яблин ("Жан"), работавший в берлинской резидентуре РУ в 1925-1928, организовал пункт нелегальной радиосвязи с Москвой.
В 1930 г. резидентом стал ближайший друг и помощник Берзина Оскар Ансович Стигга. Основной упор при нем делался на научно-техническую разведку. При этом максимально использовался нелегальный военный аппарат Компартии Германии, так называемый «М-аппарат». Его руководителями были сначала член Политбюро Эрнст Шнеллер, а затем с 1929 г. - Ганс Киппенбергер. Работа военного аппарата по-прежнему тесно переплеталась с работой ГРУ. Яркий пример тому - судьба одного из виднейших руководителей «М-аппарата» в этот период Вильгельма Цайссера.
Он родился 20 июня 1893 г. в семье жандармского вахмистра в г. Роттхаузене под Эссеном. После окончания народной школы и учительской семинарии в Эссене, он участвовал в 1-й мировой войне и получил звание лейтенанта. В 1919 г. Цайссер стал членом Союза "Спартак" и вступил в КПГ. Во время путча генерала Каппа в 1920 г. он был одним из руководителей борьбы против путчистов в Эссене. В 1921 г. в Касселе был осужден за организацию Красной Армии в Руре на 6 месяцев тюрьмы. После освобождения он редактировал коммунистические газеты в Эссене и Бремене, работал в профсоюзе горняков и в 1922 г. в качестве делегата участвовал во 2-м конгрессе Профинтерна в Москве. С сентября 1923 г. Цайссер руководил военной работой КПГ в Рурской области. В 1924 г. он 4 месяца учился в Москве на специальных военных курсах, а затем вновь руководил «М-аппаратом» в Руре и Нижнерейнском округе, занимаясь антивоенной пропагандой среди французских оккупационных войск. С конца 1925 до начала 1926 г. Цайссер работал по линии Разведупра в Палестине, а затем в 1926-1927 гг. - в военном отделе ЦК КПГ. Следующие три года он провел в Маньчжурии, выполняя задания Разведупра. Затем до 1932 г. он работал в Праге инструктором орготдела ИККИ и Разведупра, а в 1932-1935 гг. - в Москве в орготделе ИККИ, одновременно будучи преподавателем в Международной Ленинской школе и Комуниверситете нацменьшинств Запада. Во время войны в Испании Цайссер командовал 13-й интербригадой. В Великую Отечественную войну он работал в Москве в Издательстве литературы на иностранных языках при ИККИ, в немецкой редакции радио, преподавал на курсах для военнопленных. После возвращения в Германию был министром госбезопасности ГДР вплоть до 1954 г., когда был снят с работы и исключен из партии за оппозицию руководителю СЕПГ В.Ульбрихту. Умер Цайссер в 1958 г.
В «М- аппарате» в 1929 г. был создан специальный отдел, занимавшийся промышленным шпионажем, так называемый «ББ-отдел». Его руководителями являлись: в 1929-1930 гг. -Франц Грибовский, в 1930-1931 гг. - Фриц Бурде и в 1932-1935 гг. - Вильгельм Баник (1900-1938, погиб в Испании, где работал по линии Коминтерна). На местах сотрудникам «ББ-отдела» всестороннюю помощь оказывали рядовые члены партии, одержимые идеей мировой революции. При этом широко использовались также сочувствующие, в основном из среды интеллигенции.
«ББ- отдел» работал не только на оборонных предприятиях. Он собирал также всю информацию, имевшую техническое и экономическое значение для СССР. В числе его достижений были похищение в фирме «Крупп-Эссен» документов и чертежей по производству амуниции и оружия, аналогичных документов по изготовлению прицелов в Дрездене. В марте 1932 г. «ББ-отдел» Северной Баварии подготовил доклад о производстве взрывчатых веществ и о перспективах немецкого ракетостроения. Были собраны сведения о деятельности немецкого исследовательского института воздушного флота, о изготовлении самолетов на предприятиях «Юнкерса» в Десау, о изготовлении высокомощных взрывчатых веществ на заводе фирмы «Хауф». Аресты сотрудников «М-аппарата» компартии, взятых с поличным, были рядовым явлением в веймарской Германии. Показательно в связи с этим задержание Эриха Штеффена и Карла Динсбаха с детальной информацией о строительстве броненосцев серии «А» и «Б», о коротковолновых передатчиках и производстве моторов.
Разведупр неоднократно пытался вывести «ББ-отдел» из подчинения «М-аппарату» компартии и взять его полностью под свой контроль. Однако это удалось сделать только в марте 1934 г., уже после фактического разгрома компартии [134].
Помощником Оскара Стигги и руководителем нелегальной резидентуры в Германии в начале 1930-х гг. был Макс Германович Максимов («Бруно»), работавший под именем Ганса Грюнфельда. Максимов был человеком незаурядным и неординарным. Его яркий портрет нарисовала в своих мемуарах Эльза Порецкая, вдова небезызвестного советского разведчика-невозвращенца Порецкого:
«Когда Макс Фридман жил в СССР, он взял фамилию Максимов. Кривицкий в своей книге ошибочно называет его Макс Уншлихт, возможно, в связи с тем, что Макс находился в дальнем родстве с лидером польских коммунистов. Он был высокого роста, красив, образован. Являлся в свое время студентом Школы изящных искусств, что позднее служило прекрасным прикрытием. Объездил всю Европу. Макс хорошо знал европейцев, в особенности те слои общества, которые были недоступны для других сотрудников, бегло разговаривал на нескольких языках.
Он приехал в Советский Союз в начале 20-х гг. и решил там остаться. Кривицкий устроил его в IV управление, которое послало Макса в Голландию, где его космополитическая культура легко открыла перед ним двери в художественные и интеллектуальные круги. Одной из его первоочередных задач было привлечь на сторону СССР либералов и левых интеллектуалов, используя свои отношения с такими подлинными социалистами, как поэтесса Генриетта Роланд-Гольст - старый друг Розы Люксембург. Одним из его достижений было привлечение знаменитого скульптора Хильдо Кропа. СССР ценил свой престиж в глазах интеллектуалов и либералов. Кроп отмечал и ценил все положительное в СССР, но ненавидел социалистический реализм. Однако с Максом они оставались друзьями.
В отличие от других работников IV управления, Макс не был коммунистом. Он не только не принадлежал к партии, но не обладал ни психологическими чертами, ни духом настоящего коммуниста. Симпатизируя коммунизму, будучи преданным его идеям, как и своим друзьям, он действовал из чистого идеализма, не имея ничего общего с боевыми коммунистами. Поэтому утверждение Кривицкого, описывающего Макса (после встречи с ним в Москве в 1937 г.) как «закоренелого сталиниста», неправдоподобно и непонятно. Жена Макса, Анна Рязанова, которую можно было назвать «железной коммунисткой», так никогда и не смогла его переделать…
Последний раз Макса отправили за границу в Германию. Это была опасная работа, требующая большой осторожности, так как нацисты уже пришли к власти. Макс подверг себя еще большей опасности, когда стал любовником молодой немки, что ему как еврею грозило арестом по обвинению в осквернении чистоты расы. Он завершил свою работу, избежав неприятностей. Мы все думали, что его везение будет длиться вечно… В действительности же он был одним из первых, кого арестовали, как раз тогда, когда он собирался уезжать на место своего нового назначения в США» [135].
Максимов проработал в Германии до февраля 1935 г. И именно ему пришлось перестраивать работу берлинской резидентуры после прихода в 1933 г. к власти Гитлера.
С 1935 г. в нелегальной резидентуре в Германии работал А.М.Иодловский, с 1936 г. - Иван Крекманов ("Шварц") [136].
Великобритания
О деятельности военной разведки в великой островной державе, счиавшейся в Советском Союзе в 20-е годы главным противником, известно мало. Архивные матералы еще ждут своих исследователей. Известно, что в 1927 г. в Англии работал военный разведчик, бывший начальник разведотдела Кавказской Красной Армии Рудольф Кирхенштейн. Возможно, именно с ним были связаны члены ликвидированной в том же году английской контрразведкой группы лейтенанта Уилфреда Маккартни
[137]. В середине 20-х также нелегально работал в Англии Стефан Жбиковский. В 1932-1937 гг. легальным резидентом Разведупра в Лондоне под прикрытием сотрудника торгпредства действовал Михаил Вайнберг
[138].
Как одна из великих держав, Франция постоянно находилась в зоне повышенного внимания советской военной разведки. Уже в феврале 1921 г. во Францию для ведения разведки был направлен нелегал Региструпра и ВЧК Яков Рудник. Его задачей становится создание агентурной сети в Париже, Нанси, Лилле, Шербуре, Марселе, а также в Меце и Страсбурге, способной добывать материалы по французской армии и флоту с особым упором на новейшие достижения в области разработок авиационной техники, танков и подводных лодок. Связь с Москвой Рудник должен был поддерживать через специальных курьеров Центра и отчасти через Берлинскую и Римскую резидентуры.
В самый короткий срок Руднику удалось установить полезные связи и организовать добывание интересовавшей Центр информации. Кроме того, уже в 1921 г. он открыл бюро по изготовлению загранпаспортов для действующих во Франции советских разведчиков, оборудовал фотолабораторию для пересъемки агентурных материалов, а также организовал передаточный пункт на франко-итальянской границе для приема и передачи разведывательных материалов [139].
В том же 1921 г. с помощью представителя Коминтерна во Франции Стояна Минева Рудник завербовал Жозефа Томмази, члена Руководящего Комитета (позднее ставшего Центральным Комитетом) Компартии Франции и одного из руководителей профсоюза рабочих авиационной промышленности. Многочисленные связи Томмази в Бурже и других центрах французской авиационной промышленности были весьма полезны советским агентам. А руководящая должность в профсоюзе давала ему идеальное прикрытие. Следует отметить, что о работе Томмази на советскую разведку ФКП не знала до 1924 г., когда он из-за угрозы ареста ему пришлось бежать в СССР. В Москве Томмази продолжал работать в Разведупре в качестве эксперта по Франции. Все это время он жил в гостинице Коминтерна «Люкс», где внезапно умер в 1926 г. Похоронили его на Новодевичьем кладбище в Москве.
Еще одним направлением деятельности Рудника была работа по белой эмиграции, одним из центров которой в начале 20-х являлся Париж. Руднику удалось установить многочисленные связи с соотечественниками. Так, от эсеров он получал регулярную информацию о деятельности их организаций в Париже и Москве, что позволило в 1922 г. организовать в Москве процесс над членами эсеровской партии. Установил он связи и с некоторыми членами «Союза русских офицеров и русских монархистов», «Союза русских студентов» и других подобных организаций. А летом 1921 г. организовал наблюдение за деятельностью генерала Шкуро, который намеревался выехать на Кавказ, чтобы поднять восстание. Так что можно смело утверждать, что в деле раскрытия подготовки террористических актов на территории СССР и вне ее парижской резидентуре принадлежит особое место.
Помимо материалов о французской военной промышленности и белой эмиграции парижская резидентура направляла в Москву официальные и секретные издания Министерства обороны и Генерального штаба Франции по вопросам структуры, организации и боевой подготовки вооруженных сил. А в марте 1922 г. в Центр была послана информация о позиции французского правительства на предстоящей Генуэзской конференции. Эти сведения во многом обеспечили успех советской дипломатии в Генуе. О том, насколько мощно работала парижская сеть, свидетельствует объем поступавшей оттуда информации: еженедельно из резидентуры в Берлин отправлялось от 20 до 35 документов и агентурных донесений.
Однако в 1922 г. Рудника арестовали и осудили на два года тюремного заключения. Провал был серьезный - как позже выяснилось, в агентурную сеть проник провокатор. В результате резидентуру в Париже пришлось фактически создавать заново в жестких условиях пристального внимания полиции и контрразведки.
Для решения этой сложной задачи во Францию в качестве резидента направляют Семена Петровича Урицкого (впоследствии, в 1935-1937 гг., он был начальником Разведупра). Его помощниками стали Мария Вячеславовна Скаковская (до 1924 г.) и Ольга Федоровна Голубовская (до 1923 г.). Кроме того, учитывая важность работы во Франции и сложность положения, в котором оказались военные разведчики после провала, парижскую резидентуру решено было перевести на прямую связь с Центром без посредничества Берлина и Рима. Вся эта работа заняла два года. Работать во Франции было крайне сложно. Урицкий также был задержан французской полицией, однако, в отличие от Рудника, избежал суда и тюремного заключения. Тем не менее, после провала он был вынужден перебраться на работу в Германию.
В марте 1924 г. на смену Урицкому в Париж прибыл выдающийся советский разведчик Я.-А.М.Тылтынь, к которому в том же году присоединился уже упоминавшийся нелегал Стефан Узданский, действовавший во Франции под именем Абрама Бернштейна, художника.
В начале 1925 г. после установления дипломатических отношений с Францией советская разведка получила возможность направлять в Париж своих сотрудников под официальным прикрытием. Однако работе в этой стране придавалось такое значение, что и нелегальная сеть тоже была здесь сохранена. В результате во Франции параллельно действовали как разведчики, находившиеся под официальным прикрытием, так и разведчики-нелегалы. При этом организационно весь разведывательный аппарат подчинялся главному резиденту. С 1925 г. им являлся один из создателей и руководителей Разведупра Станислав Будкевич, официально занимавший должность атташе посольства.
Благодаря такой организации работы советская разведка во Франции могла решать очень серьезные и важные задачи. Так, когда возникла угроза военного нападения на СССР со стороны Польши и Румынии, мощная французская сеть стала с территории Франции вести разведку против этих государств, а также стран, в которых еще не было самостоятельных сетей.
Была продолжена работа и по добыванию французских военно-промышленных секретов. Этим занимался нелегальный резидент Разведупра Узданский и его помощник, литовский студент Стефан Гродницкий. Для сбора информации они использовали доверенное лицо советской разведки во французской компартии Жана Креме. Здесь надо отметить, что Креме был не просто одним из руководителей компартии Франции, но и являлся членом ЦК, а затем Политбюро ФКП. Кроме того, он также был и членом высших органов Коминтерна, вплоть до Политсекретариата ИККИ. Занимая должность секретаря профсоюза кораблестроителей и металлургов, Креме организовал многочисленную сеть информаторов в арсеналах, на военных складах, в портовых городах и на военных заводах. Использование такого человека в разведывательной работе было прямым нарушением многочисленных постановлений руководства Разведупра, ИНО ОГПУ и Коминтерна, но, как уже говорилось, жизнь вносила свои коррективы.
Через своего помощника Гродницкого Узданский передал Креме план-вопросник по сбору информации, составленный в Москве руководителями советской разведки и экспертами военной промышленности. Он состоял из очень конкретных вопросов, на которые следовало дать ответы: каковы новые методы производства пороха, тактико-технические данные танков, пушек, снарядов, сведения о противогазах, самолетах, верфях, передвижениях войск и т. д.
Креме с помощью своей организации заполнил опросник. Все было сделано оперативно, но не очень надежно. Для ответа на технические вопросы подпольной организации пришлось прибегнуть к консультациям экспертов, главным образом профсоюзных деятелей, в каждой отрасли промышленности. В конечном счете в курсе дела оказалось слишком много людей, что не могло не привести к провалу.
В октябре 1925 г. один из помощников Креме был вынужден обратиться за консультацией к некому механику, служившему в арсенале Версаля и одновременно являвшемуся секретарем коммунистического профсоюза этого пригорода Парижа. Однако механик весьма удивился тому, что от него требуют подробности, не имеющие ничего общего с профсоюзным движением. Более того, он передал разговор руководству арсенала, которое предупредило полицию. Благодаря этому военная контрразведка получила возможность в течение нескольких месяцев передавать ложную информацию Советскому Союзу через сеть Креме.
А в апреле 1927 г. полиция нанесла решающий удар советской разведке во Франции. Она арестовала около ста человек, в том числе Узданского и его помощника Гродницкого. Их приговорили соответственно к трем и пяти годам тюремного заключения. Жану Креме со своей подругой и соратницей Луизой Кларак удалось бежать в СССР. Он был заочно приговорен к пяти годам тюрьмы и к штрафу в пять тысяч франков [140].
После приезда в Москву Креме работал в кооперативной секции ИККИ, а в 1929 г. его отправили в секретную командировку по линии военной разведки на Дальний Восток - в Индокитай и Китай. Тут надо отметить, что в литературе, посвященной советской разведке, имеет хождение версия, что Креме стал одной из жертв НКВД за границей. Его имя упоминают в одном ряду с такими деятелями, как Игнатий Рейсс (Порецкий) - убит в 1937 г. в Швейцарии, Лев Троцкий - убит в 1940 г. в Мексике, и Степан Бандера - убит уже после второй мировой войны в Мюнхене. Но на самом деле это не соответствует действительности. После окончания второй мировой войны Креме под именем Габриэль Пейро жил в Брюсселе, где и умер в 1973 г. Его подруга Луиза Кларак уехала из Советского Союза в 1936 г. Она нелегально вернулась во Францию и вела работу в подпольном аппарате ФКП и Коминтерна. Более того, после второй мировой войны некоторые члены сети Креме, например, Пьер Прово, вновь стали оказывать помощь советской разведке.
После ареста Узданского и провала Креме в Москве было решено послать во Францию другого нелегального резидента. И в 1927 г. в Париж приехал П.В.Стучевский, более известный как генерал Поль Мюрай (Анри, Альбер, Буассон).
Прибыв во Францию, Стучевский заново организовал работу резидентуры. При этом, учитывая массовые провалы 1927 г., он старался тщательно скрывать все контакты с местными коммунистами. За короткий период ему удалось восстановить агентурную сеть и достичь значительных успехов, особенно в сборе сведений о военно-морском флоте и военно-воздушных силах Франции. Так, он организовал сеть информаторов в портах Марселя, Тулона, Сен-Назера, с помощью которой получил материалы о подводных лодках и торпедном вооружении. В Нант Стучевский направил рабочего из Парижа Луи Моннето, снабженного деньгами для открытия рыбного магазина под названием «Прямые поставки». Разъезжая для закупки рыбы по портам Северного моря, Моннето имел большие возможности для сбора интересующей Москву информации [141].
Строгая конспирация и изоляция друг от друга звеньев агентурной сети дала свои результаты. Так, например, в Лионе агенты Стучевского выкрали чертежи нового самолета, сняли с них копию, после чего вернули на место. Однако французская контрразведка узнала о произошедшем и провела расследование. Но в результате был арестован только один агент. Впрочем, удача вскоре отвернулась от Стучевского. В 1929 г. отказался вернуться в СССР сотрудник советского посольства в Париже Г.Беседовский. Это привело к целому ряду провалов. А в апреле 1931 г. в результате предательства был арестован и сам Стучевский. На суде он утверждал, что собирал информацию для написания книги о Франции. Будучи осужден на три года, он отсидел срок в тюрьме Пуасси и после освобождения в 1934 г. вернулся в СССР.
Надо отметить, что после разгрома сети Креме из Москвы в очередной раз поступили категорические указания не использовать членов ФКП в нелегальных операциях. Однако они в очередной раз были проигнорированы, так как использовать потенциал французских коммунистов для Разведуправления было очень заманчиво.
В связи с этим в 1929 г. во Франции создается сеть так называемых рабкоров - рабочих корреспондентов газеты «Юманите». Сбор информации был организован следующим образом. Партийный печатный орган призвал всех активистов компартии присылать со своих предприятий материалы об отношениях между предпринимателями и профсоюзами, о перемещении штатов, организации производства и т.д. В «Юманите» обработкой этих материалов занимался специальный отдел, который отбирал достойные публикации сведения. Однако основной задачей этого отдела было выявление материалов, способных заинтересовать Разведупр. Если же поступала информация, заслуживающая внимания, то на место выезжал кто-то из сотрудников отдела, специализирующийся на разведдеятельности. При этом часто использовался вопросник, вошедший в обиход со времен Креме.
Работой рабкоров руководил Клод Лиожье под кличкой Филипп, бывший рабочий из департамента Луара, автор романа «Сталь», тесно связанный с Исайей Биром, - помощником нелегального резидента Разведупра Сергея Марковича, который курировал эту работу. Принимал участие в деятельности рабкоров и будущий лидер французских коммунистов Жак Дюкло. Он начал работать на Коминтерн с конца двадцатых годов и вплоть до своей смерти в 1975 г. поддерживал прямые связи с Москвой, курируя с 1931 г., когда его избрали в Политбюро и секретариат ФКП и поручили заниматься оргвопросами, нелегальную деятельность партии - так называемую спецработу.
Однако уже в 1932 г. произошел провал. Леожье, Бир, его помощник Альтер Штрем и большая группа ответственных работников французской компартии, среди них Морис Гандуен и Андре Куату, были арестованы. При обыске квартиры самого Бира полиция обнаружила секретные документы. В результате 5 декабря 1932 г. его и Альтера Штрема приговорили к трем годам тюрьмы. Правда, резиденту С. Марковичу удалось скрыться и вернуться в Москву. Жак Дюкло, спасаясь от ареста, отправился в Берлин, где под псевдонимом «Лауэр» работал под руководством Георгия Димитрова в Западноевропейском бюро Коминтерна. Оправданный судом 4 ноября 1932 г. за отсутствием состава преступления, он вернулся во Францию, где продолжил свою деятельность [142].
Французская полиция, решив одним выстрелом убить двух зайцев, объявила виновником разоблачения Бира сотрудника «Юманите» и члена ФКП Рикье. Однако проведенная в 1937 г. по инициативе Разведупра проверка причин провала, основанная на материалах, полученных Л.Треппером из Дворца правосудия, установила истинного виновника. Им оказался агент Разведупра Гордон Свитц, до 1932 г. работавший в США и там перевербованный американцами. Будучи направленным в 1932 г. в Париж для помощи Биру, он сдал всю сеть «рабкоров», после чего исчез в неизвестном направлении.
Впрочем, после арестов Стучевского и Бира работа по добыванию военно-техничской информации во Франции не была прервана. В 1933 г. нелегальным резидентом в Париже был назначен Арнольд Шнеэ, более известный под именем Генри Робинсон («Гарри»). Член компартии с 1920 г., он с 1923 г. оказывал разностороннюю помощь работникам Разведупра. А в 1933 г. по указанию Я.К.Берзина официально становится сотрудником советской военной разведки.
Созданная Шнеэ агентурная сеть занималась, как сказано выше, в основном военно-технической разведкой. О эффективности работы его резидентуры в этом направлении можно судить по заключению Наркомата оборонной промышленности СССР, в котором говорилось, что полученные из Франции материалы позволили сэкономить миллионы инвалютных рублей. Среди источников Шнеэ можно назвать французского ученого Андре Лабарта, до 1938 г. работавшего во французском министерстве авиации, инженера Мориса Ойнис-Хенцлина, а также Эрнста Вайса и Ганса Любчинского, работавших на заводах электронной промышленности в Англии.
Франция
Как одна из великих держав, Франция постоянно находилась в зоне повышенного внимания советской военной разведки. Уже в феврале 1921 г. во Францию для ведения разведки был направлен нелегал Региструпра и ВЧК Яков Рудник. Его задачей становится создание агентурной сети в Париже, Нанси, Лилле, Шербуре, Марселе, а также в Меце и Страсбурге, способной добывать материалы по французской армии и флоту с особым упором на новейшие достижения в области разработок авиационной техники, танков и подводных лодок. Связь с Москвой Рудник должен был поддерживать через специальных курьеров Центра и отчасти через Берлинскую и Римскую резидентуры.
В самый короткий срок Руднику удалось установить полезные связи и организовать добывание интересовавшей Центр информации. Кроме того, уже в 1921 г. он открыл бюро по изготовлению загранпаспортов для действующих во Франции советских разведчиков, оборудовал фотолабораторию для пересъемки агентурных материалов, а также организовал передаточный пункт на франко-итальянской границе для приема и передачи разведывательных материалов [139].
В том же 1921 г. с помощью представителя Коминтерна во Франции Стояна Минева Рудник завербовал Жозефа Томмази, члена Руководящего Комитета (позднее ставшего Центральным Комитетом) Компартии Франции и одного из руководителей профсоюза рабочих авиационной промышленности. Многочисленные связи Томмази в Бурже и других центрах французской авиационной промышленности были весьма полезны советским агентам. А руководящая должность в профсоюзе давала ему идеальное прикрытие. Следует отметить, что о работе Томмази на советскую разведку ФКП не знала до 1924 г., когда он из-за угрозы ареста ему пришлось бежать в СССР. В Москве Томмази продолжал работать в Разведупре в качестве эксперта по Франции. Все это время он жил в гостинице Коминтерна «Люкс», где внезапно умер в 1926 г. Похоронили его на Новодевичьем кладбище в Москве.
Еще одним направлением деятельности Рудника была работа по белой эмиграции, одним из центров которой в начале 20-х являлся Париж. Руднику удалось установить многочисленные связи с соотечественниками. Так, от эсеров он получал регулярную информацию о деятельности их организаций в Париже и Москве, что позволило в 1922 г. организовать в Москве процесс над членами эсеровской партии. Установил он связи и с некоторыми членами «Союза русских офицеров и русских монархистов», «Союза русских студентов» и других подобных организаций. А летом 1921 г. организовал наблюдение за деятельностью генерала Шкуро, который намеревался выехать на Кавказ, чтобы поднять восстание. Так что можно смело утверждать, что в деле раскрытия подготовки террористических актов на территории СССР и вне ее парижской резидентуре принадлежит особое место.
Помимо материалов о французской военной промышленности и белой эмиграции парижская резидентура направляла в Москву официальные и секретные издания Министерства обороны и Генерального штаба Франции по вопросам структуры, организации и боевой подготовки вооруженных сил. А в марте 1922 г. в Центр была послана информация о позиции французского правительства на предстоящей Генуэзской конференции. Эти сведения во многом обеспечили успех советской дипломатии в Генуе. О том, насколько мощно работала парижская сеть, свидетельствует объем поступавшей оттуда информации: еженедельно из резидентуры в Берлин отправлялось от 20 до 35 документов и агентурных донесений.
Однако в 1922 г. Рудника арестовали и осудили на два года тюремного заключения. Провал был серьезный - как позже выяснилось, в агентурную сеть проник провокатор. В результате резидентуру в Париже пришлось фактически создавать заново в жестких условиях пристального внимания полиции и контрразведки.
Для решения этой сложной задачи во Францию в качестве резидента направляют Семена Петровича Урицкого (впоследствии, в 1935-1937 гг., он был начальником Разведупра). Его помощниками стали Мария Вячеславовна Скаковская (до 1924 г.) и Ольга Федоровна Голубовская (до 1923 г.). Кроме того, учитывая важность работы во Франции и сложность положения, в котором оказались военные разведчики после провала, парижскую резидентуру решено было перевести на прямую связь с Центром без посредничества Берлина и Рима. Вся эта работа заняла два года. Работать во Франции было крайне сложно. Урицкий также был задержан французской полицией, однако, в отличие от Рудника, избежал суда и тюремного заключения. Тем не менее, после провала он был вынужден перебраться на работу в Германию.
В марте 1924 г. на смену Урицкому в Париж прибыл выдающийся советский разведчик Я.-А.М.Тылтынь, к которому в том же году присоединился уже упоминавшийся нелегал Стефан Узданский, действовавший во Франции под именем Абрама Бернштейна, художника.
В начале 1925 г. после установления дипломатических отношений с Францией советская разведка получила возможность направлять в Париж своих сотрудников под официальным прикрытием. Однако работе в этой стране придавалось такое значение, что и нелегальная сеть тоже была здесь сохранена. В результате во Франции параллельно действовали как разведчики, находившиеся под официальным прикрытием, так и разведчики-нелегалы. При этом организационно весь разведывательный аппарат подчинялся главному резиденту. С 1925 г. им являлся один из создателей и руководителей Разведупра Станислав Будкевич, официально занимавший должность атташе посольства.
Благодаря такой организации работы советская разведка во Франции могла решать очень серьезные и важные задачи. Так, когда возникла угроза военного нападения на СССР со стороны Польши и Румынии, мощная французская сеть стала с территории Франции вести разведку против этих государств, а также стран, в которых еще не было самостоятельных сетей.
Была продолжена работа и по добыванию французских военно-промышленных секретов. Этим занимался нелегальный резидент Разведупра Узданский и его помощник, литовский студент Стефан Гродницкий. Для сбора информации они использовали доверенное лицо советской разведки во французской компартии Жана Креме. Здесь надо отметить, что Креме был не просто одним из руководителей компартии Франции, но и являлся членом ЦК, а затем Политбюро ФКП. Кроме того, он также был и членом высших органов Коминтерна, вплоть до Политсекретариата ИККИ. Занимая должность секретаря профсоюза кораблестроителей и металлургов, Креме организовал многочисленную сеть информаторов в арсеналах, на военных складах, в портовых городах и на военных заводах. Использование такого человека в разведывательной работе было прямым нарушением многочисленных постановлений руководства Разведупра, ИНО ОГПУ и Коминтерна, но, как уже говорилось, жизнь вносила свои коррективы.
Через своего помощника Гродницкого Узданский передал Креме план-вопросник по сбору информации, составленный в Москве руководителями советской разведки и экспертами военной промышленности. Он состоял из очень конкретных вопросов, на которые следовало дать ответы: каковы новые методы производства пороха, тактико-технические данные танков, пушек, снарядов, сведения о противогазах, самолетах, верфях, передвижениях войск и т. д.
Креме с помощью своей организации заполнил опросник. Все было сделано оперативно, но не очень надежно. Для ответа на технические вопросы подпольной организации пришлось прибегнуть к консультациям экспертов, главным образом профсоюзных деятелей, в каждой отрасли промышленности. В конечном счете в курсе дела оказалось слишком много людей, что не могло не привести к провалу.
В октябре 1925 г. один из помощников Креме был вынужден обратиться за консультацией к некому механику, служившему в арсенале Версаля и одновременно являвшемуся секретарем коммунистического профсоюза этого пригорода Парижа. Однако механик весьма удивился тому, что от него требуют подробности, не имеющие ничего общего с профсоюзным движением. Более того, он передал разговор руководству арсенала, которое предупредило полицию. Благодаря этому военная контрразведка получила возможность в течение нескольких месяцев передавать ложную информацию Советскому Союзу через сеть Креме.
А в апреле 1927 г. полиция нанесла решающий удар советской разведке во Франции. Она арестовала около ста человек, в том числе Узданского и его помощника Гродницкого. Их приговорили соответственно к трем и пяти годам тюремного заключения. Жану Креме со своей подругой и соратницей Луизой Кларак удалось бежать в СССР. Он был заочно приговорен к пяти годам тюрьмы и к штрафу в пять тысяч франков [140].
После приезда в Москву Креме работал в кооперативной секции ИККИ, а в 1929 г. его отправили в секретную командировку по линии военной разведки на Дальний Восток - в Индокитай и Китай. Тут надо отметить, что в литературе, посвященной советской разведке, имеет хождение версия, что Креме стал одной из жертв НКВД за границей. Его имя упоминают в одном ряду с такими деятелями, как Игнатий Рейсс (Порецкий) - убит в 1937 г. в Швейцарии, Лев Троцкий - убит в 1940 г. в Мексике, и Степан Бандера - убит уже после второй мировой войны в Мюнхене. Но на самом деле это не соответствует действительности. После окончания второй мировой войны Креме под именем Габриэль Пейро жил в Брюсселе, где и умер в 1973 г. Его подруга Луиза Кларак уехала из Советского Союза в 1936 г. Она нелегально вернулась во Францию и вела работу в подпольном аппарате ФКП и Коминтерна. Более того, после второй мировой войны некоторые члены сети Креме, например, Пьер Прово, вновь стали оказывать помощь советской разведке.
После ареста Узданского и провала Креме в Москве было решено послать во Францию другого нелегального резидента. И в 1927 г. в Париж приехал П.В.Стучевский, более известный как генерал Поль Мюрай (Анри, Альбер, Буассон).
Прибыв во Францию, Стучевский заново организовал работу резидентуры. При этом, учитывая массовые провалы 1927 г., он старался тщательно скрывать все контакты с местными коммунистами. За короткий период ему удалось восстановить агентурную сеть и достичь значительных успехов, особенно в сборе сведений о военно-морском флоте и военно-воздушных силах Франции. Так, он организовал сеть информаторов в портах Марселя, Тулона, Сен-Назера, с помощью которой получил материалы о подводных лодках и торпедном вооружении. В Нант Стучевский направил рабочего из Парижа Луи Моннето, снабженного деньгами для открытия рыбного магазина под названием «Прямые поставки». Разъезжая для закупки рыбы по портам Северного моря, Моннето имел большие возможности для сбора интересующей Москву информации [141].
Строгая конспирация и изоляция друг от друга звеньев агентурной сети дала свои результаты. Так, например, в Лионе агенты Стучевского выкрали чертежи нового самолета, сняли с них копию, после чего вернули на место. Однако французская контрразведка узнала о произошедшем и провела расследование. Но в результате был арестован только один агент. Впрочем, удача вскоре отвернулась от Стучевского. В 1929 г. отказался вернуться в СССР сотрудник советского посольства в Париже Г.Беседовский. Это привело к целому ряду провалов. А в апреле 1931 г. в результате предательства был арестован и сам Стучевский. На суде он утверждал, что собирал информацию для написания книги о Франции. Будучи осужден на три года, он отсидел срок в тюрьме Пуасси и после освобождения в 1934 г. вернулся в СССР.
Надо отметить, что после разгрома сети Креме из Москвы в очередной раз поступили категорические указания не использовать членов ФКП в нелегальных операциях. Однако они в очередной раз были проигнорированы, так как использовать потенциал французских коммунистов для Разведуправления было очень заманчиво.
В связи с этим в 1929 г. во Франции создается сеть так называемых рабкоров - рабочих корреспондентов газеты «Юманите». Сбор информации был организован следующим образом. Партийный печатный орган призвал всех активистов компартии присылать со своих предприятий материалы об отношениях между предпринимателями и профсоюзами, о перемещении штатов, организации производства и т.д. В «Юманите» обработкой этих материалов занимался специальный отдел, который отбирал достойные публикации сведения. Однако основной задачей этого отдела было выявление материалов, способных заинтересовать Разведупр. Если же поступала информация, заслуживающая внимания, то на место выезжал кто-то из сотрудников отдела, специализирующийся на разведдеятельности. При этом часто использовался вопросник, вошедший в обиход со времен Креме.
Работой рабкоров руководил Клод Лиожье под кличкой Филипп, бывший рабочий из департамента Луара, автор романа «Сталь», тесно связанный с Исайей Биром, - помощником нелегального резидента Разведупра Сергея Марковича, который курировал эту работу. Принимал участие в деятельности рабкоров и будущий лидер французских коммунистов Жак Дюкло. Он начал работать на Коминтерн с конца двадцатых годов и вплоть до своей смерти в 1975 г. поддерживал прямые связи с Москвой, курируя с 1931 г., когда его избрали в Политбюро и секретариат ФКП и поручили заниматься оргвопросами, нелегальную деятельность партии - так называемую спецработу.
Однако уже в 1932 г. произошел провал. Леожье, Бир, его помощник Альтер Штрем и большая группа ответственных работников французской компартии, среди них Морис Гандуен и Андре Куату, были арестованы. При обыске квартиры самого Бира полиция обнаружила секретные документы. В результате 5 декабря 1932 г. его и Альтера Штрема приговорили к трем годам тюрьмы. Правда, резиденту С. Марковичу удалось скрыться и вернуться в Москву. Жак Дюкло, спасаясь от ареста, отправился в Берлин, где под псевдонимом «Лауэр» работал под руководством Георгия Димитрова в Западноевропейском бюро Коминтерна. Оправданный судом 4 ноября 1932 г. за отсутствием состава преступления, он вернулся во Францию, где продолжил свою деятельность [142].
Французская полиция, решив одним выстрелом убить двух зайцев, объявила виновником разоблачения Бира сотрудника «Юманите» и члена ФКП Рикье. Однако проведенная в 1937 г. по инициативе Разведупра проверка причин провала, основанная на материалах, полученных Л.Треппером из Дворца правосудия, установила истинного виновника. Им оказался агент Разведупра Гордон Свитц, до 1932 г. работавший в США и там перевербованный американцами. Будучи направленным в 1932 г. в Париж для помощи Биру, он сдал всю сеть «рабкоров», после чего исчез в неизвестном направлении.
Впрочем, после арестов Стучевского и Бира работа по добыванию военно-техничской информации во Франции не была прервана. В 1933 г. нелегальным резидентом в Париже был назначен Арнольд Шнеэ, более известный под именем Генри Робинсон («Гарри»). Член компартии с 1920 г., он с 1923 г. оказывал разностороннюю помощь работникам Разведупра. А в 1933 г. по указанию Я.К.Берзина официально становится сотрудником советской военной разведки.
Созданная Шнеэ агентурная сеть занималась, как сказано выше, в основном военно-технической разведкой. О эффективности работы его резидентуры в этом направлении можно судить по заключению Наркомата оборонной промышленности СССР, в котором говорилось, что полученные из Франции материалы позволили сэкономить миллионы инвалютных рублей. Среди источников Шнеэ можно назвать французского ученого Андре Лабарта, до 1938 г. работавшего во французском министерстве авиации, инженера Мориса Ойнис-Хенцлина, а также Эрнста Вайса и Ганса Любчинского, работавших на заводах электронной промышленности в Англии.