И часто приходится что-то переделывать за другими?
— Когда работаешь с внешним поставщиком «запчастей» к фильму, очень важно, чтобы все выдерживали спецификации: вот мы договариваемся как-то передавать друг другу материалы, и они должны передаваться именно так и именно такими. Так вот, с большинством российских контор главная проблема в том и состоит, что спецификации не соблюдаются вообще. Возьмем случай, когда нам передают уже отсканированную пленку. Один и тот же план с пленки может запросто передаваться в разном разрешении, в разном формате кадра, а может быть и разное количество кадров — «примерно пятьдесят» (не пятьдесят два, как договаривались, а сорок девять или пятьдесят восемь). Сканируют с запасом, а дальше — все по воле случая. Даже господа финны не избежали подобных накладок. В первое время все было нормально, но когда, видимо, все уже стало сыпаться, у них тоже началось это безобразие. Им даже в какой-то момент «приделали» английского супервайзера, который «тушил» эту ситуацию. У англичан есть большой опыт работы над спецэффектами (они запросто могут сделать кино класса «Гладиатора»).
Хотя уже сделали модель льва, который не просто похож, а является настоящим! Думаю, и до людей скоро доберутся. На мой взгляд, это дело где-то пяти лет.
Вот пример: Digital Domain — кэмероновская контора. У нас есть их демо-лента, в которой массовка на среднем плане полностью сгенерирована на компьютере. Люди там бегут, задевают друг друга, спотыкаются и т. д. У них даже лица видны. А это все трехмерные персонажи. Думаю, потихонечку «буржуи» дожуют и это.
Правда, в ней еще Брэд Питт бродит по переднему плану, ухмыляется… Но ухмыляться ему осталось недолго.
Внутри кабинетов: витая пара, 1 Гбит.
Суммарная емкость рабочих массивов: 30 Тбайт (позволяет хранить до десяти полнометражных кинофильмов, отсканированных в качестве 2 тысячи строк по горизонтали на один кадр).
Операционные системы:
цветокоррекция — Linux;
сканер кинопленки — ARIX;
компьютерные спецэффекты — Linux и Windows в соотношении 50/50;
монтаж — используется ПО FinalCut, работающее на Macintosh.
Около двадцати функциональных блоков, из которых двенадцать написано самостоятельно (что объясняется либо дороговизной готовых продуктов, либо низким качеством реализации этих процедур).
Обработка монтажа — пишется на Delphi.
Специальная цветокоррекция — пишется на C++ под Linux.
Ближайшие планы:
переход к централизованному массиву данных;
приобретение сканера кинопленки на 4К (пока надобность в нем возникала редко; например, для «Статского советника» был выбран столь тонкий шрифт титров, что напечатать их можно было только в разрешении 4К).
ОКНО ДИАЛОГА: Бюджет — это не главное...
СЕЛО ЩЕПЕТНЕВКА: Позолоти ручку, яхонтовый!
— Когда работаешь с внешним поставщиком «запчастей» к фильму, очень важно, чтобы все выдерживали спецификации: вот мы договариваемся как-то передавать друг другу материалы, и они должны передаваться именно так и именно такими. Так вот, с большинством российских контор главная проблема в том и состоит, что спецификации не соблюдаются вообще. Возьмем случай, когда нам передают уже отсканированную пленку. Один и тот же план с пленки может запросто передаваться в разном разрешении, в разном формате кадра, а может быть и разное количество кадров — «примерно пятьдесят» (не пятьдесят два, как договаривались, а сорок девять или пятьдесят восемь). Сканируют с запасом, а дальше — все по воле случая. Даже господа финны не избежали подобных накладок. В первое время все было нормально, но когда, видимо, все уже стало сыпаться, у них тоже началось это безобразие. Им даже в какой-то момент «приделали» английского супервайзера, который «тушил» эту ситуацию. У англичан есть большой опыт работы над спецэффектами (они запросто могут сделать кино класса «Гладиатора»).
Последний вопрос: когда наконец компьютерные актеры заменят людей?
— Пока нет ни одной «буржуйской» разработки, которая бы позволяла считать кинематику человека разумно. «Приделать» ботинки к полу — это легко. Но человеческую походку повторить очень трудно. Зритель верит тому, как ходят роботы на экране, но в походке компьютерного «человека» сразу видит фальшь.Хотя уже сделали модель льва, который не просто похож, а является настоящим! Думаю, и до людей скоро доберутся. На мой взгляд, это дело где-то пяти лет.
Вот пример: Digital Domain — кэмероновская контора. У нас есть их демо-лента, в которой массовка на среднем плане полностью сгенерирована на компьютере. Люди там бегут, задевают друг друга, спотыкаются и т. д. У них даже лица видны. А это все трехмерные персонажи. Думаю, потихонечку «буржуи» дожуют и это.
Правда, в ней еще Брэд Питт бродит по переднему плану, ухмыляется… Но ухмыляться ему осталось недолго.
Интерфейс MPI
Опорная сеть: оптическая 10 Гбит.Внутри кабинетов: витая пара, 1 Гбит.
Суммарная емкость рабочих массивов: 30 Тбайт (позволяет хранить до десяти полнометражных кинофильмов, отсканированных в качестве 2 тысячи строк по горизонтали на один кадр).
Операционные системы:
цветокоррекция — Linux;
сканер кинопленки — ARIX;
компьютерные спецэффекты — Linux и Windows в соотношении 50/50;
монтаж — используется ПО FinalCut, работающее на Macintosh.
Около двадцати функциональных блоков, из которых двенадцать написано самостоятельно (что объясняется либо дороговизной готовых продуктов, либо низким качеством реализации этих процедур).
Обработка монтажа — пишется на Delphi.
Специальная цветокоррекция — пишется на C++ под Linux.
Ближайшие планы:
переход к централизованному массиву данных;
приобретение сканера кинопленки на 4К (пока надобность в нем возникала редко; например, для «Статского советника» был выбран столь тонкий шрифт титров, что напечатать их можно было только в разрешении 4К).
ОКНО ДИАЛОГА: Бюджет — это не главное...
Ожидая пропуска в фойе «Центрнаучфильма», я скучающе оглядывал пустой холл. Никакого оптимизма он не внушал.
Чуть позже, проходя мимо огромных студий, в одной из которых под яркими софитами стояла новая «Хонда», я понял, что все не так уж плохо.
А после разговора с руководителем творческой кинолаборатории «Саламандра» Эдуардом Григорьевичем Гимпелем я уже не сомневался в возрождении российского кинематографа.
— Давайте вспомним: семь лет назад российского кинематографа практически не было. С другой стороны, начался подъем в съемках рекламы и клипов, появилось множество занимающихся этим делом компаний, но к тому времени достаточно технологически оснащенной студии в нашей стране уже не было. Имевшиеся на тот момент лаборатории — и на студии им. Горького, и на Мосфильме — безнадежно устарели. Тогда же появились и мы, хотя сначала в нашей лаборатории были только «телекино» [Перегон изображения с пленки на Betacam. — Здесь и далее примечания Константина Курбатова] , проявка и печать копий.
С тех пор многое изменилось: за последние три-четыре года построена огромная цифровая лаборатория. Сейчас мы занимается компьютерными спецэффектами, цветокоррекцией, цифровым монтажом и почти ничем не отличаемся от ведущих европейских или американских студий. Достаточно сказать, что мы первые в России получили сертификат «Кодак». В мире таких компаний всего пятнадцать-шестнадцать, ведь это своего рода знак качества. Именно поэтому сегодня большая часть фильмов, которые появляются в России и в СНГ, обрабатывается у нас. Мы даже переделывали несколько зарубежных проектов. Например, была такая картина «Сундук предков», ее не очень удачно сделали в Германии, или французский «Сансет-бульвар». К нам постоянно приезжают иностранные специалисты для обмена опытом, потому что все новые технологии мы стараемся иметь и в нашей кинолаборатории. Разумеется, мы занимаемся и рекламой, и клипами, — они ведь тоже, по сути, маленькие кинопроизведения, притом — очень технологически требовательные.
Сейчас у нас находится в работе больше ста проектов: телеверсии художественных фильмов, различные телесериалы; это не считая рекламы и музыкальных клипов. Правда, не все проекты обрабатываются, некоторые из них заморожены.
Вот вам иллюстрация — «9 рота»: ее уже посмотрели вдвое больше людей, чем любой американский фильм. А я думаю, что если бы на таком уровне появилось десять картин — их бы так же смотрели. Вот это успех. А ведь тема выбрана сложная: «Афган», многим она уже неинтересна, она забывается. Молодежь-то другая. Тем не менее юноши и девушки идут в кинотеатр смотреть «девятую роту». Так работает драматургия.
Мне ясно одно: талантливый режиссер не снимет плохой фильм даже на ограниченные деньги. Уверен, был бы у Бондарчука бюджет меньше — он все равно сделал бы хорошую картину. Да, он отказался бы от, например, перезаписи в Лондоне (хотя даже на это не хватало денег, и многое искалось и делалось «на ходу»). То есть талант выживает в любой ситуации.
Но для «эффектного» кино хороший бюджет все-таки нужен. С точки зрения техники у нас уже есть многое, прогресс большой. Но возьмите, скажем, Кэмерона или Копполу: у них целые КБ работают над спецэффектами. А у нас, как заходит речь об оплате какого-нибудь спецэффекта, прямо беда. Денег ни у кого нет. Все приходят и говорят: «Сделайте нам вот это… у нас вот тут есть четыре тысячи…» Но ведь «это» стоит сорок тысяч! Приходится выкручиваться, идти на компромиссы.
К счастью, бюджеты растут: за последние пару лет они выросли в два раза. «9 рота», например, обошлась в девять миллионов — правда, не знаю, вошла ли туда реклама. К тому же этот фильм не очень показателен, так как делался он довольно долго. На мой взгляд, чтобы все выглядело похожим на Кино, бюджет картины должен быть не меньше пяти миллионов. На меньших сумах уже видно невооруженным глазом, что «денег нет, люди экономят». Возьмем «Бедных родственников» Павла Лунгина. Сценарий великолепен, а выглядит театральной постановкой.
В этом году я насчитал пять-семь очень приличных картин. Потом, думаю, их будет больше.
Давайте оглянемся назад. Взлет изобразительного кино был в середине 60-х, в 1970—80-е годы. Вспомните, сколько появилось шедевров: «Анна Каренина», «Война и мир», «Дворянское гнездо», «Иваново детство», «Солярис», «Начало», «Раба любви», «Неоконченная пьеса для механического пианино» — да все и не перечислишь. Они были живописно хороши, каждая картина — просто «галерея воображения». Может ли цифровая технология дать такое же изображение, как в «Рабе любви» или в «Станционном смотрителе»?! Наверное, нет.
Но с другой стороны, можно ли сегодня традиционными методами получить такую картинку, как «Свои» или «9 рота»?! Вряд ли. Посмотрите, за последнее время мы сделали огромное количество цифровых картин — это и «Статский советник», и «Бой с тенью», и «Побег», и «Богиня», и «Антикиллер» и многие другие — все они разные, все сделаны разными режиссерами и сняты разными кинооператорами. Я думаю, что время просто-напросто все поставило на свои места. И не на пустом месте появились технологии, дающие огромные возможности для трансформации изображения. В арсенале современной кинематографии есть приемы, о которых раньше и мечтать было нельзя. Скажем, в монтаже «9 роты» — больше пятисот планов, и это только в одной части. Таким образом, даже требования к современному монтажу фильма требуют перехода на новые технологии.
[По разным сведениям, Роскино принимает участие в бюджете примерно половины отечественных картин]
, бывает, что со съемками возятся больше года. Вот картина Гусмана «Парк Советского периода»: два года уже как находится в производстве, хотя снимать ее давно закончили. И таких картин немало. Хотя в принципе на художественный фильм уходит в среднем пять-шесть месяцев, если считать с первого дня съемок: два месяца — съемочный период, потом идет перезапись на видео, монтаж, озвучивание, коррекция. Потом — печать копий.
Если говорить о съемках сразу на цифру, то у нас пока такого не делают, слишком много всего для этого нужно. Если же сравнивать пленку и цифру (High Definition), то достаточно просто взять их качество, — разница будет минимум в два раза в пользу пленки. Однако Илья Кондратьев, наш супервайзер, уверен, что через пять-десять лет отличить их уже будет невозможно. Но пленочное кино совсем другое, я бы не стал сравнивать. Надо исходить из стоящей перед вами художественной задачи. Нельзя сравнивать мясо и рыбу. То и то — еда. Но рыба не будет мясом, а мясо не будет рыбой.
— Самая большая площадка для монтажа сейчас на «Мосфильме», там хорошие студии, и режиссеры любят там работать. То есть наша лаборатория к самому режиссерскому монтажу отношения не имеет. Мы уже потом, по специальным монтажным паспортам, которые передают нам режиссеры, собираем для них негатив (рис. 1). Процесс следующий: мы проявляем негативную пленку и при помощи «телекино» перегоняем ее на Betacam. Его забирают режиссеры и на монтажных столах Lightworks или AVID монтируют картину, выписывая key— и time-коды. По этим кодам мы отбираем негатив и с высоким качеством сканируем его (рис. 2), после чего на компьютере делаем монтаж «цифрового негатива» — аналог их видеомонтажа. Затем делается цветокоррекция, все спецэффекты, монтажные эффекты, чистка изображения (знаете, если в кадр попала какая-нибудь машина современная или, как сейчас в «9 роте», нашли кроссовки, — все это убирается).
Итог перебрасывается на Arrilaser, при помощи которого с компьютера «цифровой негатив» возвращается на пленку. В результате мы имеем новый негатив картины, который может в корне отличаться от оригинала и дает возможность режиссеру, оператору и художнику получить именно то творческое решение, которое они придумали во время съемок. Тут можно привести массу примеров: Говорухин в «Боготворите женщину» сделал изображение под старую выцветшую фотографию. В «9 роте» вы увидите как бы два этапа — вначале изображение бесцветное, а потом через наплыв начинается уже сам «Афган», в резких желтых, коричневых тонах.
Это решение мы искали долго. Федя и Максим
[Максим Осадчий — оператор-постановщик фильма «9 рота»]
не сразу смогли найти удачную фактуру, и тогда была перепробована масса вариантов. Зато сейчас вы там увидите такие «заваленные» тени, — они очень удачно привязали изображение к драматургии, подчеркивая жесткую атмосферу войны, как и задумывалась.
Интересно вспомнить, как режиссеры переходили на электронный монтаж. Многим (тем же Рязанову и Данелии) это давалось трудно. Они привыкли держать в руках пленку… Я вам скажу: это очень интересное ощущение, когда в руках настоящая пленка, а не просто некое мониторное изображение. Хотя Говорухин, уже снявший огромное количество картин, очень легко перестроился, я бы даже сказал — с энтузиазмом. А Кончаловский вообще был первым. Со временем, думаю, все будут работать именно таким образом. Но сегодня в цифре монтируется не больше пары десятков картин в год.
Хотелось бы затронуть и тему экранного формата. Сейчас популярен 2,35
[Речь идет о формате кадра, цифра показывает соотношение горизонтальной стороны кадра к вертикальной]
— синемаскоп. В свое время появился 1,66, потом 1,85. Ныне кинотеатры требуют только синемаскоп. А много ли картин, которые хочется смотреть в синемаскопе? Конечно, трудно представить «9 роту» на узком экране, но другие картины — зачем им синемаскоп? Не везде широкий кадр хорош…
Здесь я говорю как частное лицо, но вижу, что проблемы есть, — в частности, отсутствие творческой культуры. Дубляж, на мой взгляд, у нас превратился не в творческий процесс, а в какой-то механизм. Смен мало, делать надо быстро, стараются, чтобы было более или менее синхронно, и на этом все заканчивается. А раньше была такая профессия — звукооператор! Была обойма талантливейших звукооператоров. О цифровом звуке никто и слыхом не слыхивал, но давайте вспомним: у тех же «Они сражались за Родину» — обычный звук. А как он был сделан! «Война и мир» — обычный звук… а какой!!! «Анна Каренина» — обычный звук… а какой!!! Тогда звукооператоры были принципиальнее, что ли. Тогда были другие требования, другой подход. Сегодня огромное количество сериалов, а сколько из них можно смотреть? И с каким удовольствием? Я могу вспомнить, может, три хороших
[Эдуард Григорьевич, немного подумав, вспомнил всего один — «Бригада»]
Ныне и половина фильмов не нуждается в цифровом многоканальном звуке, он там совсем не нужен. Просто без такого звука картины уже не принимают в прокат. «Цифровой» звук стал стандартом.
Итак, здесь у нас несколько проблем. Первая — техническая: очень мало кинотеатров, отвечающих на 100% техническим требованиям по звуку. Да что говорить: в «Доме кино» (в Доме кинематографистов!) — звук просто безобразный. В «Пушкинском» тоже необходима реконструкция, — там, где проходят самые хорошие премьеры; там где проходят кинофестивали, а звук… далеко не самый хороший.
Вторая проблема, конечно, — это творческая. Возьмем перезапись. Например, «9 роту» перезаписывали в Англии. У нас есть звукорежиссеры очень высокого класса — например, Кузнецов, у него даже есть лицензия Dolby. Но ведь не все зависит только от него.
И в-третьих, не надо забывать: чтобы приблизиться по звуку к голливудским фильмам, нужно иметь как минимум втрое больше средств, чем есть у ребят, занимающихся этим. Я не знаю точно, сколько смен на это уходит сейчас, думаю не больше 10—12. Чтобы добиться за это время необходимого звука, нужно быть волшебником.
Таким образом, ситуация со звуковым оформлением фильмов была «запрограммирована» заранее. Надеюсь, что все это временное.
Но все-таки не совсем верно сравнивать, как снимали вчера и что делается сегодня. Должно быть и «вчера», должно быть и «сегодня». Бывают картины, где прибегают к цифре, но смотришь и думаешь — зачем она нужна? Вроде бы ни к чему. А бывает наоборот — просто невозможно снять иначе: «Бой с тенью», «Антикиллер», «9 рота». Взглянув на оригинальный негатив, понимаешь, что традиционными методами добиться задуманного эмоционального впечатления было бы невероятно трудно… Но в любом случае, картинка в негативе должна быть талантливой. Ведь компьютер позволяет лишь исправить некоторые огрехи, может скорректировать свет, но не заново сконструировать кадр. Не следует думать, что цифра решает любые проблемы. Снимать надо уметь. Снять все подряд, а потом на цифре исправить — исключено.
К сожалению, можно привести обратный пример: фильм «Турецкий гамбит». Я видел рабочий материал — он великолепен. А результат в цифре… ну, мне кажется, фильм был этим испорчен.
Цифра может не только улучшать.
Или другой пример, фильм «Свои» — все призы на фестивалях. Картина очень удачная, прекрасно сыгранная, отлично снятая, необычно сделанная. Такую картинку невозможно создать традиционным методом; там двойная технология: сначала негатив был проявлен без «отбелки», потом обработан на компьютере. В результате изображение очень необычно трансформировалось, оно фактурное, динамичное — и как хорошо поддерживает драматургию! Такой технологии нет ни у кого, а мы пошли на это, хотя, конечно, было непросто. Картина для нас очень значимая.
И полный провал в прокате!!!!
Никто этого не ожидал. Сценарий-то классный, сыграли классно — а картина не пошла. В чем загадка? Как это объяснить?!? Я не могу. Но если вспомнить — пиара не было. Может, авторы тогда понадеялись на фестивальный резонанс… А на DVD смотреть ее уже не так интересно, — она делалась для большого экрана. Обидно за картину.
С другой стороны, надо понимать, — не все решает пиар. Вот был неплохой пиар картины «Мужской сезон»: и литературно, и наглядно, и телевизионно… Тем не менее картина провалилась. «Бой с тенью» тоже прошел незаметно, а пиара было даже побольше, чем у «9 роты». «Ротой» немножко заклеили город, телевизионная реклама — на уровне «Статского советника». И при этом у «Советника» сборы в три раза меньше.
Не нужно скрывать: когда Рязанов был Рязановым, мы с удовольствием смотрели его фильмы, а сегодня он не очень интересен. Данелия тоже не снимает такие картины, как «Мимино», «Осенний марафон», «Не горюй»…
То есть ясно одно: какой бы ни был пиар, какой бы ни был режиссер, очень важен сам фильм. Если картина не интересная, молва все равно разносится, и народ не идет.
Чуть позже, проходя мимо огромных студий, в одной из которых под яркими софитами стояла новая «Хонда», я понял, что все не так уж плохо.
А после разговора с руководителем творческой кинолаборатории «Саламандра» Эдуардом Григорьевичем Гимпелем я уже не сомневался в возрождении российского кинематографа.
Замысел
С тех пор многое изменилось: за последние три-четыре года построена огромная цифровая лаборатория. Сейчас мы занимается компьютерными спецэффектами, цветокоррекцией, цифровым монтажом и почти ничем не отличаемся от ведущих европейских или американских студий. Достаточно сказать, что мы первые в России получили сертификат «Кодак». В мире таких компаний всего пятнадцать-шестнадцать, ведь это своего рода знак качества. Именно поэтому сегодня большая часть фильмов, которые появляются в России и в СНГ, обрабатывается у нас. Мы даже переделывали несколько зарубежных проектов. Например, была такая картина «Сундук предков», ее не очень удачно сделали в Германии, или французский «Сансет-бульвар». К нам постоянно приезжают иностранные специалисты для обмена опытом, потому что все новые технологии мы стараемся иметь и в нашей кинолаборатории. Разумеется, мы занимаемся и рекламой, и клипами, — они ведь тоже, по сути, маленькие кинопроизведения, притом — очень технологически требовательные.
Сейчас у нас находится в работе больше ста проектов: телеверсии художественных фильмов, различные телесериалы; это не считая рекламы и музыкальных клипов. Правда, не все проекты обрабатываются, некоторые из них заморожены.
Сценарий
— Здесь я излагаю только свое мнение. На мой взгляд, у нас сейчас кризис драматургии. Проблема очень большая, как у Шварца в «Убить дракона»: все можно — и ничего нет, раньше ничего было нельзя — и притом все было. Садись, пиши, но никто не знает «про что»…Вот вам иллюстрация — «9 рота»: ее уже посмотрели вдвое больше людей, чем любой американский фильм. А я думаю, что если бы на таком уровне появилось десять картин — их бы так же смотрели. Вот это успех. А ведь тема выбрана сложная: «Афган», многим она уже неинтересна, она забывается. Молодежь-то другая. Тем не менее юноши и девушки идут в кинотеатр смотреть «девятую роту». Так работает драматургия.
Бюджет
— С одной стороны, на тот смешной бюджет, который имеется у наших картин, работать очень трудно. Таланту, конечно, нужно на что-то делать картину. Но с другой… можно дать огромный бюджет человеку не очень одаренному, и он не сделает ничего.Мне ясно одно: талантливый режиссер не снимет плохой фильм даже на ограниченные деньги. Уверен, был бы у Бондарчука бюджет меньше — он все равно сделал бы хорошую картину. Да, он отказался бы от, например, перезаписи в Лондоне (хотя даже на это не хватало денег, и многое искалось и делалось «на ходу»). То есть талант выживает в любой ситуации.
Но для «эффектного» кино хороший бюджет все-таки нужен. С точки зрения техники у нас уже есть многое, прогресс большой. Но возьмите, скажем, Кэмерона или Копполу: у них целые КБ работают над спецэффектами. А у нас, как заходит речь об оплате какого-нибудь спецэффекта, прямо беда. Денег ни у кого нет. Все приходят и говорят: «Сделайте нам вот это… у нас вот тут есть четыре тысячи…» Но ведь «это» стоит сорок тысяч! Приходится выкручиваться, идти на компромиссы.
К счастью, бюджеты растут: за последние пару лет они выросли в два раза. «9 рота», например, обошлась в девять миллионов — правда, не знаю, вошла ли туда реклама. К тому же этот фильм не очень показателен, так как делался он довольно долго. На мой взгляд, чтобы все выглядело похожим на Кино, бюджет картины должен быть не меньше пяти миллионов. На меньших сумах уже видно невооруженным глазом, что «денег нет, люди экономят». Возьмем «Бедных родственников» Павла Лунгина. Сценарий великолепен, а выглядит театральной постановкой.
В этом году я насчитал пять-семь очень приличных картин. Потом, думаю, их будет больше.
Съемочный план
— В мире сейчас изменилось отношение к киноиндустрии, и Россия тут ни в чем не отстает: появились новые цифровые технологии. Само время диктует эти изменения.Давайте оглянемся назад. Взлет изобразительного кино был в середине 60-х, в 1970—80-е годы. Вспомните, сколько появилось шедевров: «Анна Каренина», «Война и мир», «Дворянское гнездо», «Иваново детство», «Солярис», «Начало», «Раба любви», «Неоконченная пьеса для механического пианино» — да все и не перечислишь. Они были живописно хороши, каждая картина — просто «галерея воображения». Может ли цифровая технология дать такое же изображение, как в «Рабе любви» или в «Станционном смотрителе»?! Наверное, нет.
Но с другой стороны, можно ли сегодня традиционными методами получить такую картинку, как «Свои» или «9 рота»?! Вряд ли. Посмотрите, за последнее время мы сделали огромное количество цифровых картин — это и «Статский советник», и «Бой с тенью», и «Побег», и «Богиня», и «Антикиллер» и многие другие — все они разные, все сделаны разными режиссерами и сняты разными кинооператорами. Я думаю, что время просто-напросто все поставило на свои места. И не на пустом месте появились технологии, дающие огромные возможности для трансформации изображения. В арсенале современной кинематографии есть приемы, о которых раньше и мечтать было нельзя. Скажем, в монтаже «9 роты» — больше пятисот планов, и это только в одной части. Таким образом, даже требования к современному монтажу фильма требуют перехода на новые технологии.
Съемки
— Тут не может существовать жесткого графика, как в Советском Союзе. Тогда один только Мосфильм снимал больше полусотни картин в год. Сегодня, поскольку финансирование фильмов прерывается, а компании в основном частные[По разным сведениям, Роскино принимает участие в бюджете примерно половины отечественных картин]
, бывает, что со съемками возятся больше года. Вот картина Гусмана «Парк Советского периода»: два года уже как находится в производстве, хотя снимать ее давно закончили. И таких картин немало. Хотя в принципе на художественный фильм уходит в среднем пять-шесть месяцев, если считать с первого дня съемок: два месяца — съемочный период, потом идет перезапись на видео, монтаж, озвучивание, коррекция. Потом — печать копий.
Если говорить о съемках сразу на цифру, то у нас пока такого не делают, слишком много всего для этого нужно. Если же сравнивать пленку и цифру (High Definition), то достаточно просто взять их качество, — разница будет минимум в два раза в пользу пленки. Однако Илья Кондратьев, наш супервайзер, уверен, что через пять-десять лет отличить их уже будет невозможно. Но пленочное кино совсем другое, я бы не стал сравнивать. Надо исходить из стоящей перед вами художественной задачи. Нельзя сравнивать мясо и рыбу. То и то — еда. Но рыба не будет мясом, а мясо не будет рыбой.
Монтаж
Итог перебрасывается на Arrilaser, при помощи которого с компьютера «цифровой негатив» возвращается на пленку. В результате мы имеем новый негатив картины, который может в корне отличаться от оригинала и дает возможность режиссеру, оператору и художнику получить именно то творческое решение, которое они придумали во время съемок. Тут можно привести массу примеров: Говорухин в «Боготворите женщину» сделал изображение под старую выцветшую фотографию. В «9 роте» вы увидите как бы два этапа — вначале изображение бесцветное, а потом через наплыв начинается уже сам «Афган», в резких желтых, коричневых тонах.
[Максим Осадчий — оператор-постановщик фильма «9 рота»]
не сразу смогли найти удачную фактуру, и тогда была перепробована масса вариантов. Зато сейчас вы там увидите такие «заваленные» тени, — они очень удачно привязали изображение к драматургии, подчеркивая жесткую атмосферу войны, как и задумывалась.
Интересно вспомнить, как режиссеры переходили на электронный монтаж. Многим (тем же Рязанову и Данелии) это давалось трудно. Они привыкли держать в руках пленку… Я вам скажу: это очень интересное ощущение, когда в руках настоящая пленка, а не просто некое мониторное изображение. Хотя Говорухин, уже снявший огромное количество картин, очень легко перестроился, я бы даже сказал — с энтузиазмом. А Кончаловский вообще был первым. Со временем, думаю, все будут работать именно таким образом. Но сегодня в цифре монтируется не больше пары десятков картин в год.
Хотелось бы затронуть и тему экранного формата. Сейчас популярен 2,35
[Речь идет о формате кадра, цифра показывает соотношение горизонтальной стороны кадра к вертикальной]
— синемаскоп. В свое время появился 1,66, потом 1,85. Ныне кинотеатры требуют только синемаскоп. А много ли картин, которые хочется смотреть в синемаскопе? Конечно, трудно представить «9 роту» на узком экране, но другие картины — зачем им синемаскоп? Не везде широкий кадр хорош…
Озвучивание
— Мы получаем уже записанный лазерный диск. Наша задача — точно синхронизировать запись с изображением и вывести на пленку (оптическая фонограмма). Мы стараемся не потерять то, что было заложено в оригинале.Здесь я говорю как частное лицо, но вижу, что проблемы есть, — в частности, отсутствие творческой культуры. Дубляж, на мой взгляд, у нас превратился не в творческий процесс, а в какой-то механизм. Смен мало, делать надо быстро, стараются, чтобы было более или менее синхронно, и на этом все заканчивается. А раньше была такая профессия — звукооператор! Была обойма талантливейших звукооператоров. О цифровом звуке никто и слыхом не слыхивал, но давайте вспомним: у тех же «Они сражались за Родину» — обычный звук. А как он был сделан! «Война и мир» — обычный звук… а какой!!! «Анна Каренина» — обычный звук… а какой!!! Тогда звукооператоры были принципиальнее, что ли. Тогда были другие требования, другой подход. Сегодня огромное количество сериалов, а сколько из них можно смотреть? И с каким удовольствием? Я могу вспомнить, может, три хороших
[Эдуард Григорьевич, немного подумав, вспомнил всего один — «Бригада»]
Ныне и половина фильмов не нуждается в цифровом многоканальном звуке, он там совсем не нужен. Просто без такого звука картины уже не принимают в прокат. «Цифровой» звук стал стандартом.
Итак, здесь у нас несколько проблем. Первая — техническая: очень мало кинотеатров, отвечающих на 100% техническим требованиям по звуку. Да что говорить: в «Доме кино» (в Доме кинематографистов!) — звук просто безобразный. В «Пушкинском» тоже необходима реконструкция, — там, где проходят самые хорошие премьеры; там где проходят кинофестивали, а звук… далеко не самый хороший.
Вторая проблема, конечно, — это творческая. Возьмем перезапись. Например, «9 роту» перезаписывали в Англии. У нас есть звукорежиссеры очень высокого класса — например, Кузнецов, у него даже есть лицензия Dolby. Но ведь не все зависит только от него.
И в-третьих, не надо забывать: чтобы приблизиться по звуку к голливудским фильмам, нужно иметь как минимум втрое больше средств, чем есть у ребят, занимающихся этим. Я не знаю точно, сколько смен на это уходит сейчас, думаю не больше 10—12. Чтобы добиться за это время необходимого звука, нужно быть волшебником.
Таким образом, ситуация со звуковым оформлением фильмов была «запрограммирована» заранее. Надеюсь, что все это временное.
Постпродакшн
— Что сказать по этому поводу… Я все равно не могу расстаться со старой «доцифровой» технологией. Даже если взять фотографию, традиционные снимки — они все равно другие, там больше жизни, больше воздуха, там другой туман, там капли росы, которые хочется потрогать… Возможно, я просто воспитан на других картинах. Но мое мнение — цифровая технология все-таки немножко «неживая». Вспомните «Они сражались за Родину» Бондарчука-старшего: там не было никаких эффектов, но как она натуральна! Как она снята! Какая «глыба», даже сегодня! Или картина «Обломов». В ней есть план, когда главный герой после дождя сидит в беседке и ждет рассвета: березы, на них лежит «восходное» красное солнце… Я даже не знаю, как подобного эффекта можно добиться в цифре! И меня никто не переубедит! Это природа, это созданное богом, это картина, которую мы можем увидеть, сидя с удочкой в пять утра на озере, это нельзя нарисовать… Даже самый талантливый художник, самый хороший супервайзер спецэффектов так не сделают. Они сделают классно, но это не будет нести такого эмоционального заряда, такого ощущения.Но все-таки не совсем верно сравнивать, как снимали вчера и что делается сегодня. Должно быть и «вчера», должно быть и «сегодня». Бывают картины, где прибегают к цифре, но смотришь и думаешь — зачем она нужна? Вроде бы ни к чему. А бывает наоборот — просто невозможно снять иначе: «Бой с тенью», «Антикиллер», «9 рота». Взглянув на оригинальный негатив, понимаешь, что традиционными методами добиться задуманного эмоционального впечатления было бы невероятно трудно… Но в любом случае, картинка в негативе должна быть талантливой. Ведь компьютер позволяет лишь исправить некоторые огрехи, может скорректировать свет, но не заново сконструировать кадр. Не следует думать, что цифра решает любые проблемы. Снимать надо уметь. Снять все подряд, а потом на цифре исправить — исключено.
К сожалению, можно привести обратный пример: фильм «Турецкий гамбит». Я видел рабочий материал — он великолепен. А результат в цифре… ну, мне кажется, фильм был этим испорчен.
Цифра может не только улучшать.
Печать копий
— На нашем цифровом оборудовании печатают только итоговый негатив (рис. 3). Копии печатаются традиционным способом, при этом больше пятисот копий фильма на моей памяти еще никто не делал. «9 рота» (где-то 470) — самый большой тираж. В основном печатают 300—350 лент — это были «Статский советник», «Бой с тенью», «Турецкий гамбит», «Ночной дозор». Кстати, к «Ночному дозору» мы имели только половинчатое отношение — только обрабатывали. Саму цифру делали в Лос-Анджелесе: в бюджете участвует американская сторона, и у них там специальные требования в контракте.Прокат
— Здесь имеет значение множество обстоятельств: например, кто автор (Бондарчук — молодой, нашумевший, модный, ведет несколько телевизионных программ). Конечно, не менее важна тема фильма (кстати, в «9 роте» она сработала несколько неожиданно, я не ожидал, что она будет столь интересна зрителю), технология проката. Для «9 роты» очень точно был подобран момент выхода.Или другой пример, фильм «Свои» — все призы на фестивалях. Картина очень удачная, прекрасно сыгранная, отлично снятая, необычно сделанная. Такую картинку невозможно создать традиционным методом; там двойная технология: сначала негатив был проявлен без «отбелки», потом обработан на компьютере. В результате изображение очень необычно трансформировалось, оно фактурное, динамичное — и как хорошо поддерживает драматургию! Такой технологии нет ни у кого, а мы пошли на это, хотя, конечно, было непросто. Картина для нас очень значимая.
И полный провал в прокате!!!!
Никто этого не ожидал. Сценарий-то классный, сыграли классно — а картина не пошла. В чем загадка? Как это объяснить?!? Я не могу. Но если вспомнить — пиара не было. Может, авторы тогда понадеялись на фестивальный резонанс… А на DVD смотреть ее уже не так интересно, — она делалась для большого экрана. Обидно за картину.
С другой стороны, надо понимать, — не все решает пиар. Вот был неплохой пиар картины «Мужской сезон»: и литературно, и наглядно, и телевизионно… Тем не менее картина провалилась. «Бой с тенью» тоже прошел незаметно, а пиара было даже побольше, чем у «9 роты». «Ротой» немножко заклеили город, телевизионная реклама — на уровне «Статского советника». И при этом у «Советника» сборы в три раза меньше.
Не нужно скрывать: когда Рязанов был Рязановым, мы с удовольствием смотрели его фильмы, а сегодня он не очень интересен. Данелия тоже не снимает такие картины, как «Мимино», «Осенний марафон», «Не горюй»…
То есть ясно одно: какой бы ни был пиар, какой бы ни был режиссер, очень важен сам фильм. Если картина не интересная, молва все равно разносится, и народ не идет.
Титры
С Эдуардом Гимпелем беседовал Константин Курбатов
СЕЛО ЩЕПЕТНЕВКА: Позолоти ручку, яхонтовый!
Стоит мне увидеть на экране телевизора астролога, и я тут же переключаю канал или ухожу в другую комнату. Не потому, что не верю халдеям, напротив, верю, очень даже верю. В том и проблема.
Городской каток. Любители в меру способностей изображают пируэт Бильман или прыжок Кауфмана. Или просто стараются проехать круг-другой, не упав и не столкнувшись с себе подобными. И вдруг из громкоговорителя солидным, авторитетным голосом объявляют: «Сегодня день наиболее неблагоприятный для Скорпионов — возможны падения, ушибы, переломы!» Будьте уверены: травмы, полученные несчастными Скорпионами на несчастном катке, заметно превысят среднестатистический уровень.
Человек внушаем. Пусть у него высшее образование, степень доктора наук, но его ментальная защита может быть куриной, если не слабее. Курица слов почти не понимает, а человек — понимает, да еще верит.
Боюсь гороскопов, идущих по радио вслед за прогнозом погоды. «Скорпионам следует избегать автомобильных поездок: велика вероятность аварий». Ну зачем я Скорпион, а не Рак или Щука? Ведь ехать-то все равно нужно. Хорошо еще, что не я за рулем, а каково автомобилисту узнать подобное пророчество? «Возможны финансовые потери…» Ага, все лишнее из кошелька — вон!
Совершенно точно знаю, что гороскопы народного потребления — абсолютная чушь даже с точки зрения астрологии. Скорпионы Российской Федерации — слишком большое множество. Для составления гороскопа, помимо месяца, нужно знать еще и год, и день, и час, и даже минуту появления на свет, а также место рождения — широту и долготу. Земля-то а) круглая и б) вертится, потому картина звездного неба меняется постоянно. Родившись одновременно, но в разных полушариях, люди и живут по-разному. Пример — я и Билл Гейтс.
Серьезные астрологи трудились над гороскопами днями (для виду заявляя — месяцами), чтобы чувствовать уверенность: все сделано «по науке». Уверен сам — уверует и клиент. Поскольку мало кто знал дату рождения с точностью до минуты, приходилось прибегать к ретроанализу: уточнению даты рождения по случившимся впоследствии событиям. Для этого после каждого мало-мальски значимого события следовало составить новый, «коррекционный» гороскоп. И польза — была! Если какому-нибудь королю-полководцу предскажут, что битву с противником он выиграет, то, избавленный от страха и неуверенности, полководец станет действовать смело и решительно, а смелость, как известно, берет города. Но если предскажут — по наущению врага или в самом деле звезды так расположились, — что дело обречено, он начнет колебаться, медлить, а промедление в битве смерти подобно. Лучше всего, конечно, иметь на руках не только свой гороскоп, но и гороскоп вероятного противника, тогда можно подобрать лучшее время для начала кампании.
Умные люди дату своего рождения тщательно скрывают. Иосиф Джугашвили — один из них. Официальное объяснение гласит, что делалось это, дабы уклониться от воинской службы. Интересная версия. Какой удар по нашим военнопатриотам! Но, в отличие от современной, царская армия лиц с физическими недостатками в свои ряды не призывала. Нет, причина в другом — лишить астрологов точки опоры.
Как-то установил я на компьютер (еще «трешку») программу-астролога. За давностью лет не помню названия, но вещал он на немецком языке. Ввел я, как полагается, свои метрические данные, нажал «Enter» и через пару минут получил расписание всей оставшейся жизни, после чего, дрожа от ужаса и омерзения, выдворил чужеземца раз и навсегда. Единственное, что утешало, — не успел узнать судьбу близких. Есть тайны, которых следует бежать!
Цыганки тоже — хорошо, если доброе нагадают, а вдруг рак, как моему дедушке (и сбылось…)? Бегу и цыганок. Но когда на всю страну объявляют, что нынче неблагоприятный по геофизическим условиям день, представляющий угрозу для лиц с болезнями сердца и сосудов, участковые врачи скрипят оставшимися зубами и готовятся к наплыву пациентов, жалующихся именно на сердце. Я понимаю, что предупреждают народ, исходя из лучших побуждений: обеспечить прибыль фармацевтическому бизнесу. Да и врач, если не раззява, давно заключил негласный договор с близлежащими аптеками и получает свои пять процентов от стоимости купленных по его рецептам лекарств. Ну а инфаркты, инсульты и просто гипертонические кризы, случившиеся вследствие услышанного предупреждения, — это издержки бизнеса, ничего личного. Еще поди докажи, где причина, где следствие. Вдруг они по радио истинную правду говорят, насчет геофизических влияний. Темна вода во облацех, а закона инфарктное предупреждение не нарушает.
Городской каток. Любители в меру способностей изображают пируэт Бильман или прыжок Кауфмана. Или просто стараются проехать круг-другой, не упав и не столкнувшись с себе подобными. И вдруг из громкоговорителя солидным, авторитетным голосом объявляют: «Сегодня день наиболее неблагоприятный для Скорпионов — возможны падения, ушибы, переломы!» Будьте уверены: травмы, полученные несчастными Скорпионами на несчастном катке, заметно превысят среднестатистический уровень.
Человек внушаем. Пусть у него высшее образование, степень доктора наук, но его ментальная защита может быть куриной, если не слабее. Курица слов почти не понимает, а человек — понимает, да еще верит.
Боюсь гороскопов, идущих по радио вслед за прогнозом погоды. «Скорпионам следует избегать автомобильных поездок: велика вероятность аварий». Ну зачем я Скорпион, а не Рак или Щука? Ведь ехать-то все равно нужно. Хорошо еще, что не я за рулем, а каково автомобилисту узнать подобное пророчество? «Возможны финансовые потери…» Ага, все лишнее из кошелька — вон!
Совершенно точно знаю, что гороскопы народного потребления — абсолютная чушь даже с точки зрения астрологии. Скорпионы Российской Федерации — слишком большое множество. Для составления гороскопа, помимо месяца, нужно знать еще и год, и день, и час, и даже минуту появления на свет, а также место рождения — широту и долготу. Земля-то а) круглая и б) вертится, потому картина звездного неба меняется постоянно. Родившись одновременно, но в разных полушариях, люди и живут по-разному. Пример — я и Билл Гейтс.
Серьезные астрологи трудились над гороскопами днями (для виду заявляя — месяцами), чтобы чувствовать уверенность: все сделано «по науке». Уверен сам — уверует и клиент. Поскольку мало кто знал дату рождения с точностью до минуты, приходилось прибегать к ретроанализу: уточнению даты рождения по случившимся впоследствии событиям. Для этого после каждого мало-мальски значимого события следовало составить новый, «коррекционный» гороскоп. И польза — была! Если какому-нибудь королю-полководцу предскажут, что битву с противником он выиграет, то, избавленный от страха и неуверенности, полководец станет действовать смело и решительно, а смелость, как известно, берет города. Но если предскажут — по наущению врага или в самом деле звезды так расположились, — что дело обречено, он начнет колебаться, медлить, а промедление в битве смерти подобно. Лучше всего, конечно, иметь на руках не только свой гороскоп, но и гороскоп вероятного противника, тогда можно подобрать лучшее время для начала кампании.
Умные люди дату своего рождения тщательно скрывают. Иосиф Джугашвили — один из них. Официальное объяснение гласит, что делалось это, дабы уклониться от воинской службы. Интересная версия. Какой удар по нашим военнопатриотам! Но, в отличие от современной, царская армия лиц с физическими недостатками в свои ряды не призывала. Нет, причина в другом — лишить астрологов точки опоры.
Как-то установил я на компьютер (еще «трешку») программу-астролога. За давностью лет не помню названия, но вещал он на немецком языке. Ввел я, как полагается, свои метрические данные, нажал «Enter» и через пару минут получил расписание всей оставшейся жизни, после чего, дрожа от ужаса и омерзения, выдворил чужеземца раз и навсегда. Единственное, что утешало, — не успел узнать судьбу близких. Есть тайны, которых следует бежать!
Цыганки тоже — хорошо, если доброе нагадают, а вдруг рак, как моему дедушке (и сбылось…)? Бегу и цыганок. Но когда на всю страну объявляют, что нынче неблагоприятный по геофизическим условиям день, представляющий угрозу для лиц с болезнями сердца и сосудов, участковые врачи скрипят оставшимися зубами и готовятся к наплыву пациентов, жалующихся именно на сердце. Я понимаю, что предупреждают народ, исходя из лучших побуждений: обеспечить прибыль фармацевтическому бизнесу. Да и врач, если не раззява, давно заключил негласный договор с близлежащими аптеками и получает свои пять процентов от стоимости купленных по его рецептам лекарств. Ну а инфаркты, инсульты и просто гипертонические кризы, случившиеся вследствие услышанного предупреждения, — это издержки бизнеса, ничего личного. Еще поди докажи, где причина, где следствие. Вдруг они по радио истинную правду говорят, насчет геофизических влияний. Темна вода во облацех, а закона инфарктное предупреждение не нарушает.