Более того, если это trial-версия, то на виртуальном диске C: она оставит свой след, который исчезнет после перезагрузки — и незадачливая «шаровара» будет искренне считать, что она впервые в жизни видит этот компьютер и что у пользователя еще впереди долгих тридцать дней совместной жизни. Конечно, так бывает не всегда — но поле для экспериментов, в любом случае, бескрайнее.
Minox, автора легендарных фотоаппаратов, без которых обходился редкий герой шпионских книжек времен холодной войны. Если кто читал «Аквариум» Виктора Суворова, наверняка помнит едва ли не целую главу, посвященную камерам от Minox. Главные шпионские аппаратики были размером с зажигалку, раздвижные, и снимали на шестнадцатимиллиметровой кинопленке кадрики размером 8х11 мм (почему это семейство так и называлось и называется до сих пор: «Minox 8х11»). В шестидесятые годы отечественные производители выпустили клон такой камеры под именем «Киев-Вега» (а после — и «Киев-Вега-2»), и, помню, был у меня в юности этот аппарат, оставивший если и не слишком много качественных снимков (все-таки площадь кадра мала), то, во всяком случае, множество самых восторженных воспоминаний. Были у Minox и тридцатипятимиллиметровые фотоаппараты, тоже держащие рекорд миниатюрности — в своей «весовой категории». Изобрел аппаратик в 1936 году рижский немец Вальтер Запп, и уже к началу Второй мировой их было продано более 17 тысяч экземпляров, что по тем временам, согласитесь, немало.
Minox, автора легендарных фотоаппаратов, без которых обходился редкий герой шпионских книжек времен холодной войны. Если кто читал «Аквариум» Виктора Суворова, наверняка помнит едва ли не целую главу, посвященную камерам от Minox. Главные шпионские аппаратики были размером с зажигалку, раздвижные, и снимали на шестнадцатимиллиметровой кинопленке кадрики размером 8х11 мм (почему это семейство так и называлось и называется до сих пор: «Minox 8х11»). В шестидесятые годы отечественные производители выпустили клон такой камеры под именем «Киев-Вега» (а после — и «Киев-Вега-2»), и, помню, был у меня в юности этот аппарат, оставивший если и не слишком много качественных снимков (все-таки площадь кадра мала), то, во всяком случае, множество самых восторженных воспоминаний. Были у Minox и тридцатипятимиллиметровые фотоаппараты, тоже держащие рекорд миниатюрности — в своей «весовой категории». Изобрел аппаратик в 1936 году рижский немец Вальтер Запп, и уже к началу Второй мировой их было продано более 17 тысяч экземпляров, что по тем временам, согласитесь, немало.
Minox и сегодня выпускает фотоаппараты, пленочные и цифровые, и некоторые модели выглядят весьма оригинально, но одной лишь миниатюрностью сегодня конкурентов на лопатки не положишь.
Первая игрушка, полученная мною на осмотр, называется DMP-1 и представляет собой (цитирую производителя) «карманный цифровой фотоальбом, mp3-плейер/рекордер с FM-радио — в одном миниатюрном корпусе». Корпус и впрямь невелик (75х52х15 мм), однако в нынешние времена, когда mp3-плейеры встраивают в брошки, авторучки и наручные часы, этим удивить трудно. Конечно, его можно было бы сделать и поменьше, но тогда не уместился бы двухдюймовый LCD-экран разрешением 128х160 пикселов, предназначенный не только для отображения mp3-тегов, но и для просмотра фотографий, чтения текстов в формате txt и даже играния в парочку элементарных игрушек (двигать ящик и собирать пазл) — вроде тех, что устанавливались года два назад в мобильные телефоны. Ничего такого особенного, чего не было бы в том же H10 от iRiver, моем личном фаворите, или каком-нибудь другом продвинутом mp3-плейере, я не обнаружил: FM-радио, диктофон, линейный вход для записи, USB-драйв. Ну, разве что разъем для карточек SD/MMC, поддержка которых заявлена до 1 гигабайта. Внутренняя память — 512 мегов, что тоже встречается сегодня сплошь и рядом. Управление осуществляется по преимуществу пятипозиционным джойстиком, зарядка — через USB. Короче говоря, кроме некоторого «старошпионского» стиля и приятного вороненого металла корпуса (который, конечно же, быстренько пооботрется), — я ничего эдакого в DMP-1 не обнаружил. Зато обнаружил понимание не всех WMA-файлов (сделанные одним конвертером; часть из них играется, часть — вызывает надпись «Error Opening File»), отсутствие русского языка интерфейса и кракозябры при попытке прочесть текстовый файл на русском языке (русские теги при этом воспроизводятся верно, — хотя каким-то не слишком изящным, крупноватым моноширинным фонтом). Фотки, конечно, просматриваются (поддерживаются форматы JPEG, BMP и собственный — LGO), но что можно разглядеть на двух дюймах? Стоить игрушка будет 160—170 долларов: на мой взгляд, дороговато, но… так сказать, «немецкое качество».
Другой разговор — карманный комбайн по имени Minox DM 1. Лишь чуть больше H10 от iRiver и, пожалуй, поменьше и полегче Palm’a (105x64x17 мм, 94 г), он сочетает в себе цифровой фотоаппарат (разумеется, с возможностью просмотра графических файлов, то есть еще и — цифровой фотоальбом), MPEG-4-видеокамеру (320х240x30 или 640х480х15 fps), диктофон (пожалуй, более того: цифровой звуковой рекордер, ибо позволяет писать звук не только в форматах mp3 или wma, но и в wav), веб-камеру и наконец (что, возможно, прикольнее всего) — довольно мощный фонарик на двух светодиодах, который работает не только в качестве подсветки при фото— и видеосъемке, но и автономно. Правда, в отличие от DMP-1, DM 1 не имеет радиоприемника и не читает книжек, и одному богу известно, что помешало добавить в DM 1 и эти стандартные функции. Зато имеет встроенный (что называется, контрольный) монодинамик.
Конечно, каждое умение DM 1 соответствует классу устройства. Памяти в нем всего 128 мегов (хотя можно вставлять карточки). Матрица — не CCD, а CMOS (на что, впрочем, Canon и Sony уже отучили нас глядеть свысока). Фактическое ее разрешение — 3 мегапиксела, однако путем хитрой математики можно снимать и шестимегапиксельные картинки, которые на поверку оказываются все-таки интерполяционной фикцией. Объектив хоть и вращающийся, что позволяет снимать себя любимого, — но с постоянным фокусным расстоянием (и, соответственно, цифровой зум). Экран — такой же, как у DMP-1: двухдюймовый, технологии LTPS (Low Temperature Poly Silicon). Русские mp3-теги не только не читаются, — вообще не воспринимаются файлы и каталоги с русскими названиями. Нет и русского языка в интерфейсе (как нет русскоязычных руководств ни для одного, ни для другого дивайса). Иными словами, устройство мало отличается от какого-нибудь нынешнего продвинутого камерафона (если не считать ипостась веб-камеры), — только вот модуля GSM нет…
Итак, посмотрев на комбайн высокомерно-поверхностным взглядом любителя-полупрофессионала, я совсем уж собрался отвернуться, как мне пришло на ум… совершенно замечательное его применение.
Моему первенцу, Саввочке, скоро стукнет семнадцать. И последние года три я все пытаюсь оторвать его от бесконечных бессмысленных компьютерных игр и увлечь… ну, чем-нибудь творческим. Это стремление, — хотя до сих пор не приведшее к удовлетворяющим меня результатам (но такой уж мы, родители, ненасытный народ!), — уже влетело мне в копеечку: цифровой аппарат, несложный, но все-таки — трехсотдолларовый. Видеокамера — аналоговая, но тоже отнюдь не бесплатная. Музыкальный плейер… Диктофон… (ибо ребенок пока что твердо решил идти по стопам отца — становиться журналистом и поступать на журфак: уже печатается в каких-то очень специальных изданиях и в узком кругу читателей имеет определенный успех). И хорошо, если все это уместилось в тысячу долларов. И поди заставь его все это постоянно на себе таскать! Видеокамера попросту велика и тяжела. Плейер — тоже довольно громоздок. Фотоаппарат хоть и поменьше, а в карман летней рубашки тоже не положишь. Один диктофон вполне портабелен, но у сына все время так получается, что как раз в момент, когда он нужен, — оставлен дома. А тут все сразу и — в кармане рубашки или в малогабаритном чехле на поясе, да вдобавок по цене, которая ниже суммарной цены отдельных компонентов. То есть для развития творческих интенций — всё всегда под рукой. А если уж в одном из видов творчества наметится прогресс, — что ж, тогда не жаль будет потратиться и на специализированный дивайс.
Другой разговор, что одной аппаратуры для творчества, увы, маловато: надо еще иметь определенные способности и, главное, — что’ сказать. А дефицит последнего, к сожалению, обнаруживается не только у Саввы и его ровесников, но и у дядь и теть повзрослее и попрофессиональнее.
Десять лет назад один из немногих нынешних ярких кинорежиссеров Ларс фон Триер, совместно с Томасом Винтербергом, выступил инициатором создания творческой группы «Догма-95». Изюминкой их манифеста было «оживление» кинематографа за счет отказа от технологических изысков: снимать любительскими камерами в натуральных интерьерах, никакого специального света, реквизита, никаких спецэффектов, — предельная простота и монтаж «на коленке». То есть, по сегодняшнему дню, когда бытовая электроника и компьютеры дешевеют не по дням, а по часам, — снять фильм в стиле «Догмы-95» может едва ли не каждый.
Когда камерафоны заполонили рынок, так что телефон без встроенного фотоаппарата днем с огнем не найдешь, возник соблазн поверить, что пришла пора «Догмы-05»: намеренно примитивные средства фиксации действительности оказались в распоряжении миллионов людей — и всегда под рукой.
Увы, как фильмы «Догмы-95» в большинстве своем были вялыми и малоинтересными, — и только самые яркие представители группы радовали открытиями (но они радовали ими и без ограничений манифеста), — так и многочисленные сайты, куда владельцы камерафонов выкладывают свои шедевры, поражают неинтересностью, являя в массе своей информационный белый шум…
Александр Солженицын написал как-то, что, имея в виду, какое количество людей прошло через страшный опыт «Архипелага», он ожидает с наступлением «потепления» огромной массы пронзительной, великой литературы… Увы, кроме двух-трех книг самого Солженицына, «Колымских рассказов» Шаламова да нескольких ограниченной глубины осмысления мемуаров на поверхность не всплыло ничего. Потому, надо думать, что ничего не было и на дне.
И все же камерафоны и комбайны вроде DM 1 пусть хоть только предпосылки для появления произведений «Догмы-05», а все-таки создают. Так что давайте наберемся терпения и будем продолжать надеяться на положительные результаты.
internettrading.net/guru.
ОКНО ДИАЛОГА:
9 рота: аварийная посадка
Зритель «9 роты», приходя отдохнуть в кинозал с внушительным стаканом попкорна, ближе к концу фильма (если, конечно, не заснет к середине) увидит замечательный спецэффект: в грузовой самолет попадает ракета. После чего дымящий лайнер, теряя хвостовое оперение и кусок фюзеляжа, совершает вынужденную посадку.
Чтобы зритель в этот момент не подавился кукурузой, Илья Кондратьев вместе с другими сотрудниками из студии «Саламандра», а также Леонид Волосатов из студии «Электрофильм» не спали почти целую неделю, переделывая спецэффект за финскими коллегами.
Илья, что случилось с «9 ротой», почему все пришлось переделывать в последний момент?
— Этот спецэффект с самого начала вели финны. Там около восьмидесяти планов, в которые надо было «втирать» горы, и много всякой другой всячины, в частности — попадание ракеты в самолет. Как вы помните, самолет заходит на посадку, у него отваливается хвост, из него выпадают люди, ну и так далее.
Финны, конечно, дороговаты, хотя студия это известная и работает хорошо. Думаю, их участие было вызвано отчасти тем, что деньги в картину вложил и финский продюсер. На пленку сняли посадку самолета (садился он целым, в него, разумеется, не стреляли, рис. 1). Дополнительно на одноцветном фоне были сняты люди, выпадающие из макета самолета. Вот, собственно, и все. Не считая снятых отдельно пожаров и взрывов.
Что в итоге сделали финны: более или менее корректно «втерли» горы. Правда, горы были не натуральные, а сфотографированные на цифровой аппарат. Откуда взялась эта фотография, мы так и не знаем, — может, из клипарта… Где они облажались, так это в отрыве хвоста и выпадении людей. Просто «киндер-гартен» какой-то, по-другому и не скажешь. Да и отламывание шасси выглядит неубедительно. Дым вообще был «прикручен» к самолету: видите[Вы, конечно, не видите. Видел я, когда брал интервью. Свидетельствую: дым был похож на черный изогнутый кошачий хвост, намертво приклеенный к фюзеляжу. — К.К.] — летит за самолетом, даже догоняя его. И таких ошибок не одна и не две. При высоком качестве других эффектов это вызвало недоумение не только у нас, но и у Федора Бондарчука. Казалось, что разными эффектами занимались разные люди. В результате из «финских» эффектов ровно половина была сделана хорошо, а половина, мягко говоря, нуждалась в доводке. И из этой нуждавшейся в «доводке» половины мы имели техническую возможность улучшить тоже лишь половину.
Сначала Федор предложил: давайте трясти это все «камера-шейком»… Не помогло. Тогда решили: хорошо, давайте сделаем, что можем; срок у нас — неделя, пока печатаются другие части фильма.
Решили съездить в Финляндию и забрать все, что там есть, включая модели, текстуры и т. п. Леонид Волосатов из «Электрофильма» слетал, что нужно — забрал. И только когда все материалы оказались у нас, стало понятно, что мы можем что-то сделать (рис. 2). Короче говоря, наша студия занималась всеми полетами, заходами на посадку и взрывами. «Электрофильм» взял на себя эффект отламывания хвоста. Дым, конечно, мы сделали заново — вычленили из сцены траекторию камеры и все по ней стабилизировали.
Разумеется, какие-то ляпы остались, но при большой насыщенности съемок их, наверное, не разглядишь. Но если подойти к вопросу «с микроскопом», то можно найти, что стоило бы сделать лучше. Ту же сцену с хвостом надо было переделывать полностью, как и вылетающий двигатель (сейчас он летит по какой-то совершенно противоестественной траектории).
Хотя обычный зритель, конечно, не думает: «вот тут двигатель полетел не по законам физики», он просто «верит» или «не верит». В конце концов, все мы знаем, как падают предметы на асфальт.
Вам уже приходилось выполнять такой большой объем работ в столь сжатые сроки?
— Да. С точки зрения сроков самой трудной была, пожалуй, ситуация со сценой из «Статского советника». Там нужно было провести «трансплантацию образа актера Меньшикова».
История такова: кто-то прыгает с крыши (естественно, каскадер). И сначала все почему-то решили: нормально, лица видно не будет. Потом решили — будет. И должно быть видно лицо именно Меньшикова. А там еще сложности: надо было убрать какие-то веревки, провода. В качестве дополнительного развлечения для нас — в кадре шел снег. Поручено это было некой фирме, которая сделала совсем не то. Я даже думаю, что дело было не в самой фирме, а в менеджменте картины. Эффект несложный, и любая более или менее приличная фирма с этим бы справилась.
Итак, премьера объявлена, тираж печатается, отступать некуда! А трюка в картине фактически нет. Выяснилось, что к моменту перевода на пленку нам, кроме убирания проводов из под снега, надо еще и заменить широкое, с кустистыми бровями лицо каскадера на худое вытянутое лицо Меньшикова. И времени на это не было.
В общем, справились мы за четыре дня. По счастью, весь материал у нас был в цифре: нетрудно надергать нужных ракурсов лица актера. Сначала забавно получалось. Мы начали «приделывать» лицо главного героя, и когда выяснилось, что пропорции у них с каскадером разные, вначале постоянно выходило, что прыгает вроде бы Меньшиков, только без лба: идет нос, брови, а потом сразу макушка с волосами… Да и лицо крупновато. В общем, выглядело это забавно. Но в конце получилось очень хорошо. Все были довольны.
Чтобы зритель в этот момент не подавился кукурузой, Илья Кондратьев вместе с другими сотрудниками из студии «Саламандра», а также Леонид Волосатов из студии «Электрофильм» не спали почти целую неделю, переделывая спецэффект за финскими коллегами.
Илья, что случилось с «9 ротой», почему все пришлось переделывать в последний момент?
— Этот спецэффект с самого начала вели финны. Там около восьмидесяти планов, в которые надо было «втирать» горы, и много всякой другой всячины, в частности — попадание ракеты в самолет. Как вы помните, самолет заходит на посадку, у него отваливается хвост, из него выпадают люди, ну и так далее.
Финны, конечно, дороговаты, хотя студия это известная и работает хорошо. Думаю, их участие было вызвано отчасти тем, что деньги в картину вложил и финский продюсер. На пленку сняли посадку самолета (садился он целым, в него, разумеется, не стреляли, рис. 1). Дополнительно на одноцветном фоне были сняты люди, выпадающие из макета самолета. Вот, собственно, и все. Не считая снятых отдельно пожаров и взрывов.
Сначала Федор предложил: давайте трясти это все «камера-шейком»… Не помогло. Тогда решили: хорошо, давайте сделаем, что можем; срок у нас — неделя, пока печатаются другие части фильма.
Решили съездить в Финляндию и забрать все, что там есть, включая модели, текстуры и т. п. Леонид Волосатов из «Электрофильма» слетал, что нужно — забрал. И только когда все материалы оказались у нас, стало понятно, что мы можем что-то сделать (рис. 2). Короче говоря, наша студия занималась всеми полетами, заходами на посадку и взрывами. «Электрофильм» взял на себя эффект отламывания хвоста. Дым, конечно, мы сделали заново — вычленили из сцены траекторию камеры и все по ней стабилизировали.
Хотя обычный зритель, конечно, не думает: «вот тут двигатель полетел не по законам физики», он просто «верит» или «не верит». В конце концов, все мы знаем, как падают предметы на асфальт.
Вам уже приходилось выполнять такой большой объем работ в столь сжатые сроки?
— Да. С точки зрения сроков самой трудной была, пожалуй, ситуация со сценой из «Статского советника». Там нужно было провести «трансплантацию образа актера Меньшикова».
История такова: кто-то прыгает с крыши (естественно, каскадер). И сначала все почему-то решили: нормально, лица видно не будет. Потом решили — будет. И должно быть видно лицо именно Меньшикова. А там еще сложности: надо было убрать какие-то веревки, провода. В качестве дополнительного развлечения для нас — в кадре шел снег. Поручено это было некой фирме, которая сделала совсем не то. Я даже думаю, что дело было не в самой фирме, а в менеджменте картины. Эффект несложный, и любая более или менее приличная фирма с этим бы справилась.
Итак, премьера объявлена, тираж печатается, отступать некуда! А трюка в картине фактически нет. Выяснилось, что к моменту перевода на пленку нам, кроме убирания проводов из под снега, надо еще и заменить широкое, с кустистыми бровями лицо каскадера на худое вытянутое лицо Меньшикова. И времени на это не было.
В общем, справились мы за четыре дня. По счастью, весь материал у нас был в цифре: нетрудно надергать нужных ракурсов лица актера. Сначала забавно получалось. Мы начали «приделывать» лицо главного героя, и когда выяснилось, что пропорции у них с каскадером разные, вначале постоянно выходило, что прыгает вроде бы Меньшиков, только без лба: идет нос, брови, а потом сразу макушка с волосами… Да и лицо крупновато. В общем, выглядело это забавно. Но в конце получилось очень хорошо. Все были довольны.