***
сюртук счетовода, Google преподнес хороший подарок веб-мастерам, кровно заинтересованным в подробной статистике посещений своих онлайновых кущ. Отныне к их услугам — обширная информация о визитерах. Не забыты и онлайновые рекламодатели, которые могут получить сведения об эффективности своих баннеров и «флэшек» (хотя анализ действенности рекламы — не самая сильная сторона «Аналитики»). С локализацией у системы все в порядке: с момента своего появления на свет она разговаривает на шестнадцати языках, в число которых входит «великий и могучий».
Новый счетчик работает на хорошо зарекомендовавшем себя движке компании Urchin, приобретенной Google в нынешнем году. Месячная подписка на услуги системы Urchin (уже под крылом Гугла) стоила 200 «зеленых» и ограничивалась потолком в сотню тысяч посещений сайта, ныне же бесплатно можно отслеживать до пяти миллионов гостей — для большинства частных клиентов и небольших фирм этого более чем достаточно. Впрочем, участникам коммерческой рекламной системы Google Adwords неведом и этот барьер.
На недостаток пользовательского внимания гугловской «Аналитике» жаловаться не приходится, что, впрочем, неудивительно: других бесплатных сервисов такого же уровня в Сети не сыщешь (хотя приличные хостинг-провайдеры предоставляют в комплекте с площадкой и системы веб-статистики). Увы, популярность вышла новичку боком: недооценив интереса публики и не выдержав напора всех желающих, администрация сервиса была вынуждена выбросить белый флаг, временно прекратив выдачу новых аккаунтов, заморозив их общее число на 234-тысячной отметке. На момент написания этой заметки табу на прием новых аналитических заявок все еще не было снято.
Не меньшая шумиха ждала и гугловскую «Базу». Привыкшие удивлять мир внезапностью запуска новых сервисов, на сей раз гугловцы решили изменить своей стратегии, задолго до старта проекта «слив» информацию о новом домене нескольким репортерам. Этого оказалось достаточно, чтобы устроить форменный переполох в Сети: почти месяц новостные полосы Интернета пестрели зловещей «инопланетной» фразой «all Your Base are Belong To Us». Наиболее радикально настроенные поклонники «поисковика номер один» распалились до того, что наперебой предрекали скорую кончину таким титанам СУБД, как Oracle и MS SQL. Впрочем, слух об их смерти был несколько преувеличен: возможности новой системы оказались далеко не так велики, как это представляли себе многие фанаты Google.
Сами создатели описывают свое детище как «место, куда можно легко помещать любые виды информации с возможностью ее последующего эффективного поиска». Если содержимое обычных веб-сайтов разбросано по Сети и его индексируют безликие роботы, то здесь драгоценные байты ложатся непосредственно на сервер Google, а в роли их классификатора выступает сам автор. Добавив свою «каплю меда» в общую информационную копилку, ее можно снабдить любым количеством смысловых «ярлычков», среди которых различаются определяющие сущность описываемого объекта лейблы и описывающие его свойства атрибуты. Так, к примеру, описание трудовой биографии программиста-"сишника" куда скорее попадет на глаза потенциальному работодателю, если сопроводить его лейблом «Resume» и атрибутами «Job: Developer» и «Language: C++» (о возможных областях применения Google Base — см. колонку ФМ-Вещание).
О популярности сервиса говорит хотя бы то, что его с первых дней прочно оккупировали любители «клубнички»: новорожденная база завалена изображениями и видеоклипами фривольного содержания, а среди задаваемых ей запросов лидируют ключевые слова «sex» и «xxx». Увы, единственным языком, с которым Google Base чувствует себя на «ты», на текущий момент является английский: лейблы и атрибуты здесь можно задавать исключительно на мове Шекспира, да и проблемы с кодировками иноземных текстов нередки. Интересно, не этим ли отчасти объясняется столь горячее пристрастие многих пользователей выражать свои мысли посредством «телесного» языка?
Неслучайные аналогии
В советское время научно-популярные журналы любили пропагандировать бионику — науку о построении технических устройств, использующих принципы работы живых организмов. К сожалению, бионика не дала того эффекта, на который надеялись ее энтузиасты. Раз за разом «подсмотреть секреты природы» по заказу не удавалось. Все дело — в кардинальном отличии материалов, которые используют живые организмы и технические устройства, а также принципиально разных технологических подходах. Те случаи, когда живая природа и техника задействовали сходные решения, чаще всего оказывались не результатом «промышленного шпионажа», а независимой разработкой конструкций, имевших сходные черты.
Однако время не стоит на месте. Развитие нанотехнологий и прогресс в материаловедении несколько приближают технические решения к биологическим. Примером может быть открытие, сделанное в Университете Эксетера, Великобритания. Выяснилось, что светоизлучающие структуры на крыльях африканских бабочек Princeps nireus подобны таковым на сверхэкономных светодиодах, сделанных несколько лет назад в Массачусетском технологическом институте.
Рассматривая крылья бабочки, ученые обнаружили, что они не просто отражают солнечный свет, а ярко светятся, эффективно излучая в определенном направлении. Детальный анализ под микроскопом показал, что голубые чешуйки на крыльях устроены весьма хитроумно. Они содержат натуральный пигмент, который поглощает синюю часть солнечного спектра и флуоресцирует на чуть большей длине волны. Под пигментом расположена эффективно отражающая структура, известная в оптике как распределенный рефлектор Брэгга.
Но и это еще не все! Над пигментом имеется пористое покрытие, пронизанное почти регулярными цилиндрическими каналами. Расчеты показали, что оно обладает свойствами фотонного кристалла, настроенного на длину волны, излучаемую пигментом. Фотонный кристалл мешает свету рассеиваться и поглощаться крыльями, играя роль миниатюрного волновода, который заметно увеличивает эффективность излучения[Нужно это для того, чтобы, порхая под сенью густого африканского леса, представители одного вида могли узнавать друг друга].
Поразительно, но к точно такой же конструкции, содержащей рефлекторы Брэгга и фотонный кристалл, пришли инженеры, спроектировавшие сверхъяркие светодиоды. Более того, строение чешуек подсказало ученым, что для хорошего фотонного кристалла вовсе не обязательно очень строго соблюдать размеры и периодичность расположения отверстий.
Еще один пример. Профессор Люк Ли (Luke Lee) из Калифорнийского университета в Беркли считает, что в робототехнике лучше использовать глаза, сделанные по фасеточному принципу (как у членистоногих), а не глаза-камеры (как у позвоночных или головоногих моллюсков). Может быть, сходство членистоногих с роботами не случайно? И те и другие имеют фиксированный набор движений, жестко заданные поведенческие программы и твердые покровы. Искусственная модель омматидия (элементарного «глазка») состоит из линзы и волновода, перенаправляющего свет на электронный сенсор. Из таких линз нетрудно составить любую поверхность; можно даже почти полностью покрыть ими сферу, обеспечив обзор во всех направлениях. Особенно хороши подобные системы для распознавания движения быстрых объектов, переходящих от одного омматидия к другому. Раз такая конструкция великолепно работает в случае стрекозы, почему бы ей не подойти, например, для автономного робота-шпиона? А еще можно сделать маленькую круглую таблеточку, а потом проглотить ее и посмотреть на себя изнутри…
Обратите внимание, что с точки зрения бионики больший интерес представляют относительно старые группы животных. Их приспособления отточены миллионами лет эволюции. Наверное, самые интересные с инженерной точки зрения животные — те, которые на протяжении длительного времени совершенствуются в решении определенной узкой задачи. Вот тогда и появляются конструкции наподобие дисков на лапах геккона токи, мельчайшие волоски на которых[Диаметром 0,2 мкм] прилегают к любым неровностям поверхности (хоть шершавой, хоть полированной), вступая с ними в межатомное ван-дер-ваальсово взаимодействие. Может, специалистам из Института Макса Планка в Германии или из Университета Манчестера в Великобритании, заинтересовавшимся такой идеей, и удастся скопировать подобный эффект.
Впрочем, чудеса могут показывать представители и новых групп (правда, тоже весьма специализированных). Знаете, например, зачем кашалоту его большая голова? Она занимает до трети длины тела кашалота и сбоку кажется прямоугольной из-за расположенной над верхней челюстью емкости с восковидным веществом — спермацетом. В древности это вещество считали китовой спермой[Представьте, каков самец! И все это богатство ударило ему в голову!], отсюда и название. Кстати, именно из-за спермацета кашалотов усиленно истребляли — он является исключительно удачной основой для дорогой парфюмерии, эффективно связывая различные ароматические молекулы. То, что спермацет не имеет отношения к похоти, известно давно, а вот его настоящее предназначение стало понятно совсем недавно.
У наземных четвероногих (включая человека) при нырянии могут возникать сложности из-за наличия воздуха в легких. Ведь прежде чем нырнуть, мы делаем хороший вдох. Наполненные воздухом легкие придают телу положительную плавучесть, которую приходится преодолевать при погружении. Но стоит только, интенсивно работая конечностями, опуститься поглубже, ситуация меняется. С учетом того, что давление десяти метров водного столба примерно соответствует атмосфере, на этой глубине давление удваивается, а объем легких уменьшается вдвое. Плавучесть тела становится отрицательной, и его тянет дальше на глубину — а тут как раз надо всплывать, преодолевая этот эффект.
Кашалот ныряет на два километра — он там охотится на гигантских кальмаров. Естественно, для этого необходимо иметь грудную клетку, выдерживающую двухсоткратное уменьшение объема (ребра человека начнут ломаться при куда меньшем сжатии). Кроме того, погружение и всплытие кита облегчается благодаря емкости со спермацетом. Это вещество переходит в жидкое состояние при температуре тела и затвердевает, существенно увеличивая свой объем, при небольшом понижении температуры. Перед тем как нырнуть, кашалот усиливает кровоснабжение емкости со спермацетом. Спермацет тает, голова кита уменьшается в объеме и начинает тянуть его на глубину. Кашалот ныряет. Когда наступает пора всплывать, он охлаждает спермацет (то ли ослабляя кровообращение, то ли набирая в ноздри «забортную» воду). Спермацет расширяется и увеличивает объем головы, преодолевая ужасающее внешнее давление. Головой вперед кашалот взмывает к поверхности, удерживая в челюстях слабеющего кальмара…
Для батискафов и подводных лодок изменение плавучести связано с расходом определенных веществ — сбрасыванием балласта, выпусканием керосина из подвесных баков, расходом сжатого воздуха на продувку емкостей. Кашалот тратит лишь энергию, которую получает благодаря окислению плоти пойманных на глубине кальмаров кислородом воздуха, который он черпает на поверхности.
Инженерам есть над чем работать!
Рассматривая крылья бабочки, ученые обнаружили, что они не просто отражают солнечный свет, а ярко светятся, эффективно излучая в определенном направлении. Детальный анализ под микроскопом показал, что голубые чешуйки на крыльях устроены весьма хитроумно. Они содержат натуральный пигмент, который поглощает синюю часть солнечного спектра и флуоресцирует на чуть большей длине волны. Под пигментом расположена эффективно отражающая структура, известная в оптике как распределенный рефлектор Брэгга.
Но и это еще не все! Над пигментом имеется пористое покрытие, пронизанное почти регулярными цилиндрическими каналами. Расчеты показали, что оно обладает свойствами фотонного кристалла, настроенного на длину волны, излучаемую пигментом. Фотонный кристалл мешает свету рассеиваться и поглощаться крыльями, играя роль миниатюрного волновода, который заметно увеличивает эффективность излучения[Нужно это для того, чтобы, порхая под сенью густого африканского леса, представители одного вида могли узнавать друг друга].
Поразительно, но к точно такой же конструкции, содержащей рефлекторы Брэгга и фотонный кристалл, пришли инженеры, спроектировавшие сверхъяркие светодиоды. Более того, строение чешуек подсказало ученым, что для хорошего фотонного кристалла вовсе не обязательно очень строго соблюдать размеры и периодичность расположения отверстий.
Еще один пример. Профессор Люк Ли (Luke Lee) из Калифорнийского университета в Беркли считает, что в робототехнике лучше использовать глаза, сделанные по фасеточному принципу (как у членистоногих), а не глаза-камеры (как у позвоночных или головоногих моллюсков). Может быть, сходство членистоногих с роботами не случайно? И те и другие имеют фиксированный набор движений, жестко заданные поведенческие программы и твердые покровы. Искусственная модель омматидия (элементарного «глазка») состоит из линзы и волновода, перенаправляющего свет на электронный сенсор. Из таких линз нетрудно составить любую поверхность; можно даже почти полностью покрыть ими сферу, обеспечив обзор во всех направлениях. Особенно хороши подобные системы для распознавания движения быстрых объектов, переходящих от одного омматидия к другому. Раз такая конструкция великолепно работает в случае стрекозы, почему бы ей не подойти, например, для автономного робота-шпиона? А еще можно сделать маленькую круглую таблеточку, а потом проглотить ее и посмотреть на себя изнутри…
Впрочем, чудеса могут показывать представители и новых групп (правда, тоже весьма специализированных). Знаете, например, зачем кашалоту его большая голова? Она занимает до трети длины тела кашалота и сбоку кажется прямоугольной из-за расположенной над верхней челюстью емкости с восковидным веществом — спермацетом. В древности это вещество считали китовой спермой[Представьте, каков самец! И все это богатство ударило ему в голову!], отсюда и название. Кстати, именно из-за спермацета кашалотов усиленно истребляли — он является исключительно удачной основой для дорогой парфюмерии, эффективно связывая различные ароматические молекулы. То, что спермацет не имеет отношения к похоти, известно давно, а вот его настоящее предназначение стало понятно совсем недавно.
У наземных четвероногих (включая человека) при нырянии могут возникать сложности из-за наличия воздуха в легких. Ведь прежде чем нырнуть, мы делаем хороший вдох. Наполненные воздухом легкие придают телу положительную плавучесть, которую приходится преодолевать при погружении. Но стоит только, интенсивно работая конечностями, опуститься поглубже, ситуация меняется. С учетом того, что давление десяти метров водного столба примерно соответствует атмосфере, на этой глубине давление удваивается, а объем легких уменьшается вдвое. Плавучесть тела становится отрицательной, и его тянет дальше на глубину — а тут как раз надо всплывать, преодолевая этот эффект.
Кашалот ныряет на два километра — он там охотится на гигантских кальмаров. Естественно, для этого необходимо иметь грудную клетку, выдерживающую двухсоткратное уменьшение объема (ребра человека начнут ломаться при куда меньшем сжатии). Кроме того, погружение и всплытие кита облегчается благодаря емкости со спермацетом. Это вещество переходит в жидкое состояние при температуре тела и затвердевает, существенно увеличивая свой объем, при небольшом понижении температуры. Перед тем как нырнуть, кашалот усиливает кровоснабжение емкости со спермацетом. Спермацет тает, голова кита уменьшается в объеме и начинает тянуть его на глубину. Кашалот ныряет. Когда наступает пора всплывать, он охлаждает спермацет (то ли ослабляя кровообращение, то ли набирая в ноздри «забортную» воду). Спермацет расширяется и увеличивает объем головы, преодолевая ужасающее внешнее давление. Головой вперед кашалот взмывает к поверхности, удерживая в челюстях слабеющего кальмара…
Для батискафов и подводных лодок изменение плавучести связано с расходом определенных веществ — сбрасыванием балласта, выпусканием керосина из подвесных баков, расходом сжатого воздуха на продувку емкостей. Кашалот тратит лишь энергию, которую получает благодаря окислению плоти пойманных на глубине кальмаров кислородом воздуха, который он черпает на поверхности.
Инженерам есть над чем работать!
КАФЕДРА ВАННАХА: Bestiarum genus
«Реалити-шоу». Самое популярное ТВ-зрелище. Древняя традиция. Как всегда — из Рима. Пока к бою готовились гладиаторы-мечники с ретикуляриями-сетевиками[Ретикулярий — гладиатор с сеткой и трезубцем. Южное созвездие Reticulum (Сетка) не имеет ничего общего с этой потехой. Оно — от сетки нитей в рефлекторах XVIII века], достойные квирины с семействами глазели в бестиарии на обезьян.
Человек боялся. Гиен, скалящихся под пальмой. Пещерных медведей, таящихся во тьме. Махайродов, нападающих как молния. Соседнего племени и государства. Войны химической и войны ядерной. Ведьм и колдунов. Шпионов и заговорщиков. Засухи и голода. Наводнения и урагана. Тирании, анархии, восстания масс. Опытов профессора Дельгадо по прямому управлению человеческим поведением. Но действительно страшная вещь появилась из вполне логичного и скорее даже эволюционного развития той технологической цивилизации, которая обеспечивает довольно благополучное существование на третьей планете желтого карлика шестимиллиардной популяции приматов.
Начиналось все хорошо. Сначала компьютер бодренько передоказал все теоремы в «Principia mathematica» — фундаментальных «Основаниях математики» Рассела и Уайтхеда. Поcле этого возможности вычислительной техники — в ее логическом, символьном, а не цифровом, расчетном обличии — стали все шире и шире применяться для доказательства теорем. Изящно и компактно формулируемых, но невероятно длинно доказываемых. После первой эйфории наступило некоторое замешательство.
Затем заговорили о кризисе математики. Очередном. Связанном с тем, что проверить компьютерное доказательство теоремы обычным методом невозможно. Слишком долго и трудоемко. А безусловно надежных средств проверить корректность работы программы не существует. Всегда имеется какая-то вероятность.
Самая обыденная вещь — связка ключей. Брелок с сигнализацией, брелок-фонарик. Даже отвлекшись от цифровой схемы управления сигнализацией, мы все равно имеем дело со светодиодами. Инфракрасными — в сигнализации. Видимого спектра — в фонарике. А эти устройства сильно отличаются от лампы накаливания. Конечно, квантовые эффекты происходят и в нити светильника Лодыгина. Но для создания этого устройства знать их не надо. Как и следует из истории.
А вот светодиоды появились лишь после того, как была создана квантовая электродинамика. Интерпретируемая только математикой. Не имеющая отображения на обычный язык, порожденный здравым смыслом макромира.
То есть обычным языком, языком популярных книг и школьных учебников, объяснить функционирование лампы накаливания еще можно. И оперируя понятиями здравого смысла, этот прибор можно построить.
Светодиод — уже за гранью. Он работает. Он светится. Он производится. Он продается. А вот рассказать, что происходит внутри него, так, как в начале позапрошлого века Майкл Фарадей рассказал о тогдашних осветительных приборах в классической научно-популярной брошюре «Истории свечи», уже нельзя. Для крошечного и широко распространенного устройства есть лишь один язык — язык математики.
И вот тут-то начинается страшное. Человечество столкнулось с гранью, за которой проблему начинает представлять уже не описание Мироздания на языке математики, но сам этот язык.
Человек успешно справлялся с трудностями физического мира. Давно съедены пещерные мишки, истреблены саблезубые тигры. Ему помогла не физическая сила, а разум. Парадоксально, но на надгробии Бенджамена Франклина указано не то, что этот человек изображен на популярной банкноте, но то, что любитель воздушных змеев отнял у Зевеса его атрибут — перун. Все это — победы разума.
И даже с соблазнами для разума, которые порождают маркетологи с политтехнологами, хорошо изучившие психологию масс, человек вполне способен справляться. С помощью того же разума. Подумав лишь не так, как все. («Мысли инако» — в лозунге известной фирмы.)
А вот предел, дальше которого человек (не конкретный индивидуум, но род Homo Sapiens!) не может оперировать математикой, «языком Вселенной», — это предел для разума. Рубеж интенсивного развития; граница проникновения глубже в суть вещей.
Законы, описывающие физический мир, давно уже выразимы лишь формулами. Но язык формул вдруг оказывается неусвояем человеком. Представим себе писателя, которого внезапно поражает алексия, потеря словарного запаса. Впрочем, Жорж Сименон сознательно ограничивал объем слов, употребляемых в цикле о комиссаре Мегрэ. Но это — из сферы маркетинга, нежели литературы.
И перед человеком оказываются два пути. Или ограничить себя животной сутью, запереть себя в глобальном обезьяннике всеобщего реалити-шоу для жратвы и спаривания, перемежаемого ожесточенными, но неумелыми драками. Или вернуться к опыту классической античности — сосуществовавшей с имманентными, вполне материальными божествами. Не имеющими ничего общего с трансцендентностью, потусторонностью иудеохристианства. Да, они превосходят человека силой, физической мощью, мощью логического разума — быстрого и объемного, но отнюдь не всеведущего. А самое главное — они не выше человека в моральном отношении. Распря-Эрида, Краса-Медуза — они с Олимпа. Людям, возможно, придется жить с олимпийцами, порожденными технологией. Или — в бестиарий.
Bestiarum genus — животный мир (лат.).
Человек боялся. Гиен, скалящихся под пальмой. Пещерных медведей, таящихся во тьме. Махайродов, нападающих как молния. Соседнего племени и государства. Войны химической и войны ядерной. Ведьм и колдунов. Шпионов и заговорщиков. Засухи и голода. Наводнения и урагана. Тирании, анархии, восстания масс. Опытов профессора Дельгадо по прямому управлению человеческим поведением. Но действительно страшная вещь появилась из вполне логичного и скорее даже эволюционного развития той технологической цивилизации, которая обеспечивает довольно благополучное существование на третьей планете желтого карлика шестимиллиардной популяции приматов.
Начиналось все хорошо. Сначала компьютер бодренько передоказал все теоремы в «Principia mathematica» — фундаментальных «Основаниях математики» Рассела и Уайтхеда. Поcле этого возможности вычислительной техники — в ее логическом, символьном, а не цифровом, расчетном обличии — стали все шире и шире применяться для доказательства теорем. Изящно и компактно формулируемых, но невероятно длинно доказываемых. После первой эйфории наступило некоторое замешательство.
Затем заговорили о кризисе математики. Очередном. Связанном с тем, что проверить компьютерное доказательство теоремы обычным методом невозможно. Слишком долго и трудоемко. А безусловно надежных средств проверить корректность работы программы не существует. Всегда имеется какая-то вероятность.
Самая обыденная вещь — связка ключей. Брелок с сигнализацией, брелок-фонарик. Даже отвлекшись от цифровой схемы управления сигнализацией, мы все равно имеем дело со светодиодами. Инфракрасными — в сигнализации. Видимого спектра — в фонарике. А эти устройства сильно отличаются от лампы накаливания. Конечно, квантовые эффекты происходят и в нити светильника Лодыгина. Но для создания этого устройства знать их не надо. Как и следует из истории.
А вот светодиоды появились лишь после того, как была создана квантовая электродинамика. Интерпретируемая только математикой. Не имеющая отображения на обычный язык, порожденный здравым смыслом макромира.
То есть обычным языком, языком популярных книг и школьных учебников, объяснить функционирование лампы накаливания еще можно. И оперируя понятиями здравого смысла, этот прибор можно построить.
Светодиод — уже за гранью. Он работает. Он светится. Он производится. Он продается. А вот рассказать, что происходит внутри него, так, как в начале позапрошлого века Майкл Фарадей рассказал о тогдашних осветительных приборах в классической научно-популярной брошюре «Истории свечи», уже нельзя. Для крошечного и широко распространенного устройства есть лишь один язык — язык математики.
И вот тут-то начинается страшное. Человечество столкнулось с гранью, за которой проблему начинает представлять уже не описание Мироздания на языке математики, но сам этот язык.
Человек успешно справлялся с трудностями физического мира. Давно съедены пещерные мишки, истреблены саблезубые тигры. Ему помогла не физическая сила, а разум. Парадоксально, но на надгробии Бенджамена Франклина указано не то, что этот человек изображен на популярной банкноте, но то, что любитель воздушных змеев отнял у Зевеса его атрибут — перун. Все это — победы разума.
И даже с соблазнами для разума, которые порождают маркетологи с политтехнологами, хорошо изучившие психологию масс, человек вполне способен справляться. С помощью того же разума. Подумав лишь не так, как все. («Мысли инако» — в лозунге известной фирмы.)
А вот предел, дальше которого человек (не конкретный индивидуум, но род Homo Sapiens!) не может оперировать математикой, «языком Вселенной», — это предел для разума. Рубеж интенсивного развития; граница проникновения глубже в суть вещей.
Законы, описывающие физический мир, давно уже выразимы лишь формулами. Но язык формул вдруг оказывается неусвояем человеком. Представим себе писателя, которого внезапно поражает алексия, потеря словарного запаса. Впрочем, Жорж Сименон сознательно ограничивал объем слов, употребляемых в цикле о комиссаре Мегрэ. Но это — из сферы маркетинга, нежели литературы.
И перед человеком оказываются два пути. Или ограничить себя животной сутью, запереть себя в глобальном обезьяннике всеобщего реалити-шоу для жратвы и спаривания, перемежаемого ожесточенными, но неумелыми драками. Или вернуться к опыту классической античности — сосуществовавшей с имманентными, вполне материальными божествами. Не имеющими ничего общего с трансцендентностью, потусторонностью иудеохристианства. Да, они превосходят человека силой, физической мощью, мощью логического разума — быстрого и объемного, но отнюдь не всеведущего. А самое главное — они не выше человека в моральном отношении. Распря-Эрида, Краса-Медуза — они с Олимпа. Людям, возможно, придется жить с олимпийцами, порожденными технологией. Или — в бестиарий.
Bestiarum genus — животный мир (лат.).
ТЕМА НОМЕРА:
Их альтернатива
