Коннелли Майкл. И ангелов полет

   – И это все, что вы хотите мне сказать?
   – Это все, что я могу вам сказать.
   Босх помолчал, не зная, как реагировать на ее признание. Злиться ли за то, что она ограничилась намеком, или благодарить за то, что подсказала, где искать ключ?
   – Ладно. – Он вздохнул. – Если там что-то есть, я найду.

Глава 35

   Босх потратил почти два часа, разбираясь в бумагах по делу «Черного Воина». Большую часть папок он еще раньше просмотрел сам, но попадались и незнакомые, те, которые изучали Эдгар и Райдер. Теперь, чтобы найти пропущенное – некую важную деталь, способную полностью изменить картину случившегося и указать новое направление, – нужен был свежий взгляд.
   Когда проблему пытаются решить штурмом, когда на дело бросают сразу несколько групп, всегда появляется опасность за деревьями не увидеть леса. Каждый имеет дело только с частью материала и плохо представляет себе всю картину. Такая разобщенность усилий неизбежно приводит к утере мелочей, значение которых выявляется только при сопоставлении их с другими.
   Босх нашел то, что искал, то, на что намекала Карла Энтренкин, в папке, где хранились судебные повестки с отметками о вручении и всевозможные квитанции. Папка буквально распухла от тоненьких белых бланков, разложенных в строго хронологическом порядке. В числе тех, кого вызывали в суд в качестве свидетелей, были и полицейские.
   Босх вспомнил, что эту папку просматривал Эдгар и именно в ней он нашел квитанции, затребованные Элайасом со станции техобслуживания. Вероятно, находка отвлекла Эдгара от других документов. Теперь, перелистывая бумажки, Босх наткнулся на повестку, выписанную на имя детектива Джона Частина из отдела внутренних расследований. Его удивило то, что Частин ни словом не упомянул о своем участии в судебном процессе. В свое время именно Частин руководил расследованием обвинений, выдвинутых Майклом Харрисом против нескольких детективов «убойного» отдела. Следствие признало обвинения необоснованными, так как якобы имевшие место факты издевательств и пыток не нашли подтверждения. В самом вызове Частина в суд не было ничего странного, странно было то, что он вызывался в качестве свидетеля со стороны истца. Если бы об этом стало известно, Частин, вероятнее всего, не был бы включен в состав следственной группы на том же основании, на каком от расследования отстранили детективов «убойного» отдела – ввиду очевидного конфликта интересов.
   Существование повестки и молчание Частина требовали объяснения. Любопытство еще более усилилось, когда Босх увидел проставленную на повестке дату – за день до убийства Элайаса, – но на этом сюрпризы не кончились. Внизу повестки шла сделанная рукой судебного исполнителя запись:
   Дет. Частин принять повестку за рулем отказался. Оставлена под «дворниками».
   Любопытство уступило место настороженности. Из приписки исполнителя ясно следовало, что Частин, мягко говоря, не рвался принять участие в процессе.
   Усталости как не бывало. Наверное, если бы в этот момент по телевизору сообщили, что весь город, от стадиона «Доджер» до пляжа, охвачен огнем, он и тогда не встал бы со стула.
   Следующим обстоятельством, привлекшим внимание Босха, было точное указание не только даты, но и времени, когда Частину следовало явиться для дачи показаний. Полистав другие повестки, он понял, что они разложены в порядке вручения свидетелям, но не в порядке выступления этих свидетелей в суде. Отсюда следовало, что, разложив их по второму варианту, можно получить некоторое представление о разработанном Элайасом плане ведения процесса.
   На это ушло не более двух минут. Картина выглядела следующим образом: первым показания должен был давать Майкл Харрис; далее следовала очередь капитана Джона Гарвуда, который, вероятно, представил бы свою версию событий в противовес рассказу Харриса; третьим шел Частин. И, судя по отказу принять повестку, шел он не по своей воле.
   Почему?
   Оставив вопрос без ответа, Босх просмотрел остальные повестки. Стратегия Элайаса не отличалась оригинальностью и представляла собой такое чередование, при котором показания одного противопоставлялись бы показаниям другого. С одной стороны – капитан Гарвуд и его подчиненные, с другой – Майкл Харрис, версию которого поддерживали бы доктор, осматривавший его ухо, Дженкинс Пелфри, управляющий станцией техобслуживания, двое бездомных, нашедших тело Стейси Кинкейд, и, наконец, Кейт и Сэм Кинкейды.
   Итак, вначале адвокат собирался атаковать детективов, подвергших пыткам ни в чем не повинного Майкла Харриса. Затем он наносил второй удар по полицейским, объяснив с помощью Кейт Кинкейд происхождение отпечатков Харриса на учебнике девочки. После этого, очевидно, пришла бы очередь Сэма Кинкейда. Вызвав его, Элайас рассказал бы о сайте Шарлотты и том кошмаре, в который превратилась жизнь Стейси Кинкейд. Две линии расследования, убитого адвоката и группы Босха, практически совпадали: установить невиновность Харриса, объяснив происхождение отпечатков, а затем указать на Сэма Кинкейда как на убийцу своей падчерицы, подкрепив обвинение материалами, позаимствованными с сайта педофилов.
   Это была хорошая стратегия, и, пользуясь ею, Элайас мог рассчитывать на победу. Босх вернулся к повестке Частина. Тот стоял третьим в очереди, между капитаном Гарвудом и одним из детективов «убойного» отдела – значит, Элайас отводил ему роль «своего» свидетеля. Роль, которая, судя по отказу принять повестку, явно не нравилась Частину.
   Босх прочитал название агентства, занимающегося доставкой судебных повесток, и набрал номер справочной. Было уже поздно, но учреждения такого рода работают круглосуточно. Услышав мужской голос, Босх еще раз взглянул на повестку и спросил Стива Васека.
   – Его сегодня нет. Он дома.
   Босх представился и объяснил, что расследует убийство и ему нужно срочно поговорить с Васеком. Человек на другом конце провода замялся, но потом предложил детективу оставить номер своего телефона с тем, чтобы Васек перезвонил ему.
   Положив трубку, Босх встал и прошелся по комнате. Полной уверенности в том, что он вышел на новый след, не было, но им уже овладело тревожно-беспокойное чувство, приходившее каждый раз, когда в тумане неопределенности начинало проступать нечто дотоле скрытое. Босх всегда полагался на инстинкт, и сейчас инстинкт подсказывал, что разгадка близка, что он вот-вот нащупает что-то осязаемое.
   Зазвонил телефон. Босх метнулся к дивану и схватил трубку.
   – Мистер Васек?
   – Гарри, это я.
   – Элеонор. Привет, как ты? Все в порядке?
   – Да, Гарри, у меня все нормально. Посмотрела новости и вот решила позвонить.
   – Да, ситуация не из лучших.
   – Мне очень жаль, что все так обернулось. Ты рассказывал о Шихане. Он ведь был твоим другом.
   Босх вспомнил – Элеонор еще не знает, что Шихан застрелился в их доме. Пожалуй, сообщать ей об этом пока не стоило.
   – Элеонор, ты где?
   – Я… в Вегасе. – Она невесело рассмеялась. – Едва добралась – машина почти развалилась.
   – Ты во «Фламинго»?
   – Нет… в другом месте.
   – Я могу тебе позвонить?
   – Не знаю, задержусь ли здесь надолго. Просто хотела убедиться, что у тебя все в порядке.
   – Обо мне не беспокойся. Как у тебя?
   – Нормально.
   Он уже больше не думал о Васеке.
   – Тебе что-нибудь нужно? Как твоя машина?
   – Нет, мне ничего не нужно. А машина мне здесь ни к чему.
   Оба замолчали. В трубке что-то попискивало.
   – Хочешь поговорить?
   – Нет, время не совсем подходящее. Поговорим через пару дней, хорошо? Я позвоню, Гарри. Береги себя.
   – Обещаешь? Позвонишь?
   – Обещаю.
   – Хорошо. Буду ждать.
   – До свидания, Гарри.
   Она повесила трубку прежде, чем Босх успел что-то сказать, и он еще долго стоял, глядя в никуда, думая о ней и о том, что случилось с ними.
   Телефон снова зазвонил.
   – Да?
   – Детектив Босх? Мне передали, что вы хотите поговорить.
   – Мистер Васек?
   – Да. Мой босс, мистер Шелли…
   – Верно, я звонил ему.
   Босх опустился на диван и положил на колени блокнот. Достал ручку. Написал на странице имя Васека. Судя по голосу, это был молодой белый мужчина с акцентом уроженца Среднего Запада.
   – Сколько вам лет, Стив?
   – Двадцать пять.
   – Давно на этой работе?
   – Несколько месяцев.
   – Послушайте, на прошлой неделе, в четверг, вы относили повестку в департамент полиции. Джон Частин, помните такого?
   – Конечно. Не пожелал даже разговаривать. С большинством копов обычно никаких проблем не возникает. Принимают как должное.
   – Верно. Вот об этом я и хотел с вами поговорить. Вы написали, что он не захотел принять повестку. Как это произошло?
   – Ну, в первый раз он сказал, что никакую повестку брать не будет, и просто ушел. Потом…
   – Постойте, давайте вернемся чуточку назад. Когда был этот первый раз?
   – Утром в четверг. Я пришел в Паркер-центр и попросил дежурного позвонить ему. Ну, чтобы он спустился. Но зачем – не сказал. В повестке было написано, что этот Частин служит в отделе внутренних расследований, поэтому я просто объяснил, что у меня есть для него кое-какая информация. Он спустился, но, едва услышав, кто я такой, развернулся и пошел назад к лифту.
   – То есть, по-вашему, он вроде как знал, что у вас повестка?
   – Точно. Именно так я и подумал.
   В последнем блокноте Элайаса упоминался источник, зашифрованный под именем Паркер. Могли это быть Частин?
   – Хорошо. Что потом?
   – Потом у меня были еще кое-какие дела, так что я вернулся где-то в половине четвертого и стал наблюдать за служебной стоянкой. Когда Частин появился, я спрятался за машинами, подобрался поближе и вышел как раз в тот момент, когда он открывал дверцу. Представился по полной форме, назвал номер дела и все прочее. Он опять отказался взять повестку, но это уже не имело значения, потому что по закону штата Калифорния…
   – Да, я знаю. Нельзя отказаться принять повестку, если вас поставили в известность, что она выдана по постановлению суда. И что он сделал?
   – Пуганул так, что я чуть в штаны не наложил. Сунул руку под пиджак, как будто за револьвером…
   – А дальше?
   – Остановился. Вроде как одумался. Даже немного расслабился. Но повестку все равно не взял. Сказал, чтобы я передал Элайасу, мол, пусть отстанет. Сел в машину и стал выруливать со стоянки. Я знал, что свое дело сделал, поэтому засунул бумажку под «дворники». Так он с ней и уехал. А что потом, не знаю. Может, ее ветром унесло. Но это уже не важно. Я предупредил его по всей форме.
   Васек еще говорил что-то о тонкостях своей нелегкой работы, но Босх уже не слушал.
   – Вы знаете, что Элайаса убили в пятницу вечером?
   – Да, сэр. Конечно. Он же был нашим клиентом. Мы занимались всеми его делами.
   – А вам не приходило в голову позвонить в департамент уже после убийства и рассказать кому-нибудь о том случае с Частином?
   – Приходило, – с обидой ответил Васек. – Я и звонил.
   – Звонили? Кому?
   – Позвонил в Паркер-центр и сказал, что у меня есть информация. Меня переключили на какой-то офис, там сняли трубку, и я обо всем рассказал. Назвал свое имя, номер, объяснил, в чем дело, и попросил перезвонить.
   – Но никто не перезвонил?
   – Перезвонили. Минут через пять. Может, меньше. В общем, почти сразу. Ну, я повторил все еще раз.
   – Когда это было?
   – Утром в воскресенье. В субботу я весь день провел в горах. Взбирался на Васкес-рок. Так что об убийстве мистера Элайаса узнал только в воскресенье утром. Прочитал в «Таймс».
   – Помните имя полицейского, с которым разговаривали?
   – Кажется, Эдгар, но что это, имя или фамилия, даже не знаю.
   – А как представился тот, другой, на которого вы попали сначала? Или он не назвал себя?
   – Назвал, да только из головы вылетело. Какой-то агент. Может быть, из ФБР.
   – Стив, подумайте и постарайтесь вспомнить. Во сколько вы позвонили и когда Эдгар перезвонил вам?
   Васек ненадолго замолчал.
   – Ну, встал я не раньше десяти, потому что после подъема жутко болели ноги. Повалялся, полистал газету. О смерти мистера Элайаса написали на первой странице, а я читаю ее обычно сразу после спортивных новостей. Потом я сразу позвонил. Получается, где-то около одиннадцати. И Эдгар перезвонил очень быстро.
   – Спасибо, Стив.
   Босх нажал пальцем на рычаг. Эдгар никак не мог звонить Васеку из Паркер-центра в одиннадцать, потому что все утро и большую часть дня работал вместе с Босхом. И в Паркер-центр они не заезжали. Значит, кто-то воспользовался именем его напарника. Коп. Кто-то, кто знал, что Эдгара там нет.
   Он нашел номер сотового Линделла и позвонил. Фэбээровец, похоже, еще не ложился.
   – Это Босх. Помнишь воскресное утро? Ты со своими ребятами занимался документами в комнате для совещаний, так?
   – Точно.
   – Кто отвечал на звонки?
   – В основном я. Но пару приняли и другие.
   – Ты разговаривал с судебным исполнителем?
   – Что-то припоминаю. Звонков в то утро было много. Репортеры, те, кто якобы что-то видел, шутники…
   – Того судебного исполнителя звали Васек. Стив Васек. Он сказал, что располагает важной информацией.
   – Вроде бы был такой. Послушай, Босх, а что случилось? Дело-то, насколько я знаю, закрыто.
   – Закрыто. Но кое-какие хвосты остались, вот и проверяю. Ты на кого перевел звонок?
   – Знаешь, я всех этих добровольных информаторов переводил на парней из ОВР. Надо же было чем-то их занять.
   – И кто разговаривал с судебным исполнителем?
   – Не знаю. Наверное, Частин. Он же был у них старший. Или кто-то еще. Ирвинг поставил там такое старье, а мне надо было держать линию свободной.
   – Понял. Спасибо. Спокойной ночи.
   – Эй, послушай, в чем…
   Но Босх уже отключился. Полученная от Линделла информация позволяла предположить, что звонок Васека принял сам Частин, который и перезвонил судебному исполнителю через несколько минут, представившись Эдгаром.
   Оставалось сделать последний звонок. Босх открыл телефонную книгу и отыскал номер, который не набирал много лет. Домашний номер капитана Джона Гарвуда. Было уже поздно, но Босх сильно сомневался, что капитан спит. Киз Райдер сказала однажды, что Гарвуд напоминает ей Бориса Карлоффа, выходящего из дома только по ночам.
   Гарвуд ответил после второго гудка.
   – Это Гарри Босх. Надо поговорить. Сегодня.
   – О чем?
   – О Джоне Частине и деле «Черного Воина».
   – Не по телефону.
   – Хорошо. Назовите место.
   – Фрэнк Синатра.
   – Время?
   – Через полчаса.
   – Буду.

Глава 36

   В конце концов Фрэнку Синатре все-таки не подфартило. Давным-давно, когда Торговая палата Голливуда вознамерилась впечатать в тротуар звезду с его именем, какие-то умники выбрали для этого не Голливуд-бульвар, а Вайн-стрит. Возможно, они думали, что люди с бульвара будут приходить туда фотографироваться. План, если он заключался именно в этом, не сработал. Фрэнк оказался в одиночестве, причем в таком месте, куда туристы почти и не заглядывают. Звезда попала на пешеходный переход между двумя автомобильными стоянками, по соседству с административным зданием, войти в которое можно лишь в том случае, если вы сумеете убедить охранника отпереть дверь.
   В те времена, когда Босх работал в «убойном» отделе, звезда Синатры нередко служила местом встречи оперативников друг с другом и с осведомителями, так что он не удивился, когда Гарвуд предложил встретиться именно там. На нейтральной территории.
   Капитан уже ждал. Босх заметил его «форд» на стоянке. Гарвуд мигнул фарами. Босх остановился у тротуара, вышел из машины и, перейдя Вайн-стрит, сел на переднее сиденье рядом с Гарвудом. Хотя капитан и приехал из дома, на нем был костюм с туго затянутым галстуком и застегнутая на все пуговицы рубашка. Ничего другого он себе не позволял, и Босх не мог припомнить ни одного случая, когда видел его в чем-то другом. Райдер была права – действительно Борис Карлофф.
   – Дурацкие машины, – пробормотал Гарвуд, бросая взгляд на сликбэк Босха. – Слышал, вас обстреляли.
   – Да. Хорошего мало.
   – Итак, Гарри, что у тебя сегодня? Не спится? Раскручиваешь дело, которое начальство уже объявило закрытым?
   – Есть кое-что, что мне не нравится, кэп. Остались хвосты. А если оставляешь хвосты, то и вся вещь может распуститься.
   – Да, ты не успокоишься, пока все до конца не доведешь. Помню. Каким был, таким и остался. Со своими гребаными хвостами.
   – Расскажите мне о Частине.
   Гарвуд не ответил, но отвернулся и уставился в ветровое стекло. Босх понял, что его бывшего начальника что-то беспокоит.
   – Послушайте, капитан, все останется между нами. Дело, как вы сказали, закрыто. Но мне кое-что не нравится. Мы с Фрэнки разговаривали пару дней назад, и он обо всем рассказал. Про то, как они обошлись с Майклом Харрисом. Фрэнки был уверен, что дело чистое. И вот тогда я допустил ошибку. Сказал, что мы все проверили и что Харрис чист. Что он не похищал девочку и я могу это доказать. Фрэнки, похоже, принял все близко к сердцу и сделал, что сделал. Так что, когда они подкатили ко мне сегодня с результатами баллистической экспертизы и сказали, что Энджелс-Флайт тоже на нем, я согласился подыграть. Потом появились сомнения. Вот почему я хочу подергать хвосты, и один из них – Частин. Он получил вызов в суд. Ничего странного – парень проводил внутреннее расследование по жалобе Харриса. Но вызывал-то его Элайас, а Частин нам не сказал. Повестку принимать отказался. Уже странно, верно? Наводит на мысль, что давать показания ему сильно не хотелось. Не хотелось отвечать на вопросы Элайаса. Я хочу знать почему. В бумагах адвоката ничего нет, по крайней мере в тех, которые я видел. Спросить Элайаса я не могу, а обращаться к Частину нет желания. Потому и спрашиваю вас.
   Гарвуд опустил руку в карман, достал пачку сигарет и, вытряхнув одну, закурил. Потом протянул пачку Босху.
   – Нет, спасибо, я еще держусь.
   – А вот я решил, что буду курить до конца. Как-то давно один парень сказал мне, что курение – это как судьба. Если ты курильщик, то с этим уже ничего не поделаешь. Знаешь, кто это сказал?
   – Знаю. Я.
   Гарвуд хмыкнул и улыбнулся. После двух глубоких затяжек салон наполнился дымом. Босх отвернулся, подавляя шевельнувшееся желание сунуть в рот сигарету, и вспомнил, как несколько лет назад ругался с Гарвудом из-за того, что в коридоре вечно висит облако дыма. Он опустил стекло на пару дюймов.
   – Извини, – сказал капитан. – Понимаю, тебе нелегко. Все курят, а ты нет.
   – Не проблема. Так что насчет Частина? Поговорим или нет?
   Еще одна затяжка.
   – Частин занимался жалобой. Это ты знаешь. Насколько я понимаю, выяснилось, что Харрис прав. Придурок Рукер оставил карандаш в своем столе. С засохшей на кончике кровью. Наверное, сохранил как сувенир. У Частина был ордер, и он забрал карандаш и уже собирался отнести его на экспертизу.
   Босх покачал головой, удивляясь глупости и самоуверенности как Рукера, так и всего департамента.
   – Да. – Гарвуд кивнул, как будто прочитал мысли Босха. – В общем, он был готов прижать всех: Шихана, Рукера и еще пару ребят. Оставалось только обратиться к окружному прокурору. Карандаш с кровью – улика серьезная, и уж песенка Рукера точно была бы спета.
   – И что потом?
   – А потом нам вдруг сообщают, что все в порядке, что все чисто и что Частин признал жалобу Харриса необоснованной.
   Босх кивнул:
   – На него надавили.
   – Правильно соображаешь.
   – Кто?
   – Думаю, Ирвинг. А может, и кто повыше. Слишком уж опасное дело. Представь, во что бы это вылилось: разбирательство в суде, отставки, увольнения, пресса снова подняла бы кампанию против департамента, а уж про Таггинса и Спаркса я и говорить не хочу. Не забывай, было это год назад. Новый шеф только-только занял высокий кабинет, и тут такой скандал. Вот кто-то и нажал на Частина. В департаменте такие дела всегда улаживал Ирвинг. Тот еще ловкач. Хотя, я думаю, и без согласия шефа не обошлось. Как по-твоему, почему Ирвинг сидит в своем кресле так долго? Потому что держит шефа на крючке. Неприкасаемый. Как Эдгар Гувер и ФБР, только одежка другая. Так-то.
   Босх кивнул.
   – А куда же подевался тот карандаш?
   – Кто его знает. Может, лежит где-нибудь у Ирвинга. На всякий случай.
   Они помолчали, наблюдая за группой молодых парней, медленно бредущих по Вайн-стрит в направлении к бульвару. Большинство были белые. В свете уличного фонаря Босх видел татуировки у них на руках. Ребята явно искали приключений и шли, наверное, к магазинам на бульваре. Он вспомнил пустой, усыпанный битым стеклом салон «Фредерикс» в Голливуде. 1992-й мог повториться.
   Проходя мимо машины Босха, парни замедлили шаг, но, посовещавшись, двинулись дальше.
   – Хорошо, что мы не сидим в твоей машине, – усмехнулся Гарвуд.
   Босх ничего не сказал.
   – Чувствую, ночь будет жаркая, – продолжал капитан. – Жаль, что дождь перестал.
   – Частин, – возвращаясь к интересующей его теме, сказал Босх. – На него кто-то давит. Жалоба признается необоснованной. Потом за дело берется Элайас. Частина вызывают в суд. Почему он не хочет давать показания?
   – Может, слишком серьезно относится к присяге. Не хочет врать.
   – Нет, тут что-то другое.
   – Спроси у него.
   – У Элайаса был источник в департаменте. Думаю, Частин. Я не имею в виду последнее дело. Адвокат получал информацию давно, причем даже из архива.
   – Любопытно. Коп, ненавидящий копов.
   – Точно.
   – Но если он был таким ценным источником, то зачем Элайасу понадобилось его разоблачать?
   Ответа на этот вопрос у Босха не было. Подумав, он предложил то, что могло бы послужить основанием для версии:
   – Элайас ведь мог узнать о том, что на Частина надавили, только от самого Частина, так?
   – Так.
   – Получается, что, вызывая Частина для дачи показаний, Элайас раскрыл бы его как своего информатора.
   Гарвуд кивнул:
   – Это я уже понял.
   – Даже если бы Частин попытался уклониться, Элайас все равно добился бы главного. А главное для него – произвести нужное впечатление на жюри присяжных.
   – Я тебе скажу, на кого еще он произвел бы впечатление. На Паркер-центр. Уж там бы быстро все поняли. Вопрос в том, зачем Элайасу разоблачать источник? Зачем терять того, кто предоставлял ему ценную информацию? Почему он решил расстаться с ним?
   – Потому что это дело было для него, возможно, самым главным в жизни. Победив, Элайас стал бы фигурой общенационального масштаба. Попал бы во все самые рейтинговые программы, в «Шестьдесят минут» и к Ларри Кингу. Ради этого Элайас был готов отдать все. Как и любой адвокат на его месте.
   – Да, пожалуй, ты прав.
   Они не стали обсуждать вторую сторону вопроса. На что был готов пойти Частин, чтобы избежать появления в суде и публичного разоблачения. Представ перед всеми в роли осведомителя Элайаса, полицейского, скомпрометировавшего отдел внутренних расследований и весь департамент полиции, он потерял бы все, ему просто некуда было бы обратиться. Такой человек, как Частин, не мог допустить подобного исхода. Босх был уверен: Частин пошел бы даже на убийство.
   – Спасибо, капитан. Мне пора.
   – Ты же понимаешь, что сделать все равно ничего не сможешь.
   Босх посмотрел на него.
   – Что?
   – Поздно. Дело закрыто. Все сказано. Город вот-вот вспыхнет, как щепка. Думаешь, парням с южных окраин не все равно, какой именно коп убил Элайаса? Да им наплевать. Что хотели, они уже получили. Частин, Шихан – не важно. Важно то, что это сделал человек с жетоном. А ты, если попытаешься поднять шум, только подкинешь дров в огонь. Представь, что будет, если ты выведешь Частина на чистую воду. Сколько грязи выльется на департамент, сколько людей лишатся работы. А ради чего? Так что подумай, Гарри. Всем на все наплевать.
   Босх кивнул. Он понимал скрытое в словах капитана немудреное послание. Хочешь идти вперед, иди со всеми.
   – Мне не наплевать.
   – Считаешь, это веская причина?
   – Ладно, тогда как быть с Частином?
   Гарвуд затянулся, огонек высветил скривившиеся в усмешке губы.
   – Думаю, рано или поздно он получит по заслугам.
   Эти слова несли уже другое послание, и его Босх тоже понял.
   – А как же Фрэнки Шихан?
   – Тут ты прав. – Гарвуд согласно кивнул. – Фрэнки Шихан был моим парнем… но он мертв, а его семья здесь больше не живет.
   Босх промолчал, но не потому, что его устраивал такой ответ. Шихан был его напарником и другом. Те, кто измазал грязью Шихана, измазали грязью и его самого.
   – Знаешь, меня только одно беспокоит, – продолжал после паузы Гарвуд. – И раз уж ты был его другом, то, может быть, поможешь разобраться…
   – Что? Что тебя беспокоит?
   – Оружие, которым воспользовался Шихан. Он ведь не у тебя его взял?
   – Нет, не у меня. По пути ко мне мы заезжали к нему. Фрэнки заходил домой. За одеждой и чем-то там еще. Наверное, тогда же и «беретту» прихватил. Похоже, фэбээровцы прошляпили.
   Гарвуд кивнул.
   – Слышал, ты сам ездил к его жене. Ее спрашивал? Ну, насчет…
   – Спрашивал. Она ничего не знает, но это не…
   – Серийный номер выжжен, – не дослушал его Гарвуд. – Ясно, что грязное.
   – Да.
   – Вот это меня и беспокоит. С Шиханом я работаю давно и знаю его неплохо. Никогда бы не подумал, что он может подобрать грязный ствол. Я порасспрашивал ребят, тех, кто бывал с ним в паре. Никто ничего не знает. Никто ничего не слышал. А ты, Гарри? Ты работал с ним больше всех. Шихан носил когда-нибудь запасной ствол?