Страница:
Вот бы уехать на месяц в санаторий и проспать там всю первую неделю. Я имею на это полное право. Но только если я хочу через неделю убраться из города, нужно, несмотря ни на что, шагать вперед. Звоню Коуди и договариваюсь о встрече. Пытаюсь дозвониться до Кларка, но дома его нет, а мобильник отключен. Так что я оставляю ему сообщение на обоих телефонах, чтобы он перезвонил мне после полудня, это важно. После чего забираюсь в постель и засыпаю. Кажется, я проспал всего полминуты, когда у кровати звонит телефон. После четырех сигналов включается автоответчик, и я слышу безупречный английский Клауса.
– После длительных совещаний с нашим руководством в Голландии вынужден информировать вас о том, что до тех пор, пока мы не получим от вас обязательств либо вернуть наш товар в нетронутом виде, либо возместить его стоимость, мы будем находиться в состоянии войны. У нас не остается иной альтернативы, кроме как развязать войну между двумя нашими организациями.
Как-то все это по-детски: игры в войну, громкие слова. У тебя, Клаус, вся мощь – коробка негодных спичек. Наверное, легко чувствовать себя солдатом, потому что вы с дружками до смерти замучили бедного торговца лодками каким-то психопатическим, садомазохистским способом. Но все же это ответ на мои молитвы.
– Клаус, вы застали меня как раз в последний момент. Я уже уходил в церковь, – старательно вещаю я на своем лучшем английском.
– Вы слышали мое сообщение, сэр?
– Да. Но прежде чем ответить, хочу принести вам и вашей организации извинения по поводу своего вызывающего поведения утром в прошлый четверг. Последние дни выдались для меня невероятно напряженными. И, к несчастью, случилось так, что вы позвонили в наиболее неподходящий момент. Повторяю: мне очень жаль, что так вышло.
– Ваши извинения приняты, сэр. Весьма любезно с вашей стороны принять на себя ответственность.
– Клаус, я действительно собирался уходить. Не могли бы вы оставить мне номер вашего мобильника? Обещаю перезвонить. Не говорите мне, где вы остановились. Не называйте городской номер. Мне это не нужно. Просто дайте номер мобильного телефона.
Пойдет ли он на это? Пошел. Немец начинает диктовать номер, но мне еще нужно сходить за ручкой и листком.
– В любом случае мы сегодня съезжаем из гостиницы. Из идеологических соображений. Наше руководство обратило внимание на то, что она получила свое название в честь одного военного преступника, прославившегося своей любовью к евреям…
– Как вам угодно, Клаус. Я взял ручку. Можете диктовать номер.
Он диктует, я записываю. А Джин еще называет меня привередой. Люди вон выезжают из отеля, потому что им не нравится его название.
– Спасибо, Клаус. Я обязательно перезвоню. Хочу разобраться с этим делом как можно быстрее. Я рассматриваю возможность навести вас на людей, похитивших и до сих пор удерживающих ваш товар.
– Это было бы превосходно.
– Тогда вы могли бы забрать его сами. За сим прощаюсь. И еще раз приношу извинения.
– В этом нет нужды, друг мой. Время от времени у каждого из нас бывают срывы.
Как чутко с вашей стороны.
– До свидания, Клаус.
Я вещаю трубку, потом набираю номер Морти. Он отвечает мне со стоном. Тоже устал, наверное.
– То дело, что мы вчера вечером обсуждали. Самое последнее? Эй! Ты, черт возьми, проснулся или нет, Морт?
– Да, я тебя слушаю, – бормочет он.
– Нужно торопиться. Ты понял?
– Понял.
Я кладу трубку и возвращаюсь ко сну. Все-таки есть Бог на свете.
Созыв стрелков
Понедельник
– После длительных совещаний с нашим руководством в Голландии вынужден информировать вас о том, что до тех пор, пока мы не получим от вас обязательств либо вернуть наш товар в нетронутом виде, либо возместить его стоимость, мы будем находиться в состоянии войны. У нас не остается иной альтернативы, кроме как развязать войну между двумя нашими организациями.
Как-то все это по-детски: игры в войну, громкие слова. У тебя, Клаус, вся мощь – коробка негодных спичек. Наверное, легко чувствовать себя солдатом, потому что вы с дружками до смерти замучили бедного торговца лодками каким-то психопатическим, садомазохистским способом. Но все же это ответ на мои молитвы.
– Клаус, вы застали меня как раз в последний момент. Я уже уходил в церковь, – старательно вещаю я на своем лучшем английском.
– Вы слышали мое сообщение, сэр?
– Да. Но прежде чем ответить, хочу принести вам и вашей организации извинения по поводу своего вызывающего поведения утром в прошлый четверг. Последние дни выдались для меня невероятно напряженными. И, к несчастью, случилось так, что вы позвонили в наиболее неподходящий момент. Повторяю: мне очень жаль, что так вышло.
– Ваши извинения приняты, сэр. Весьма любезно с вашей стороны принять на себя ответственность.
– Клаус, я действительно собирался уходить. Не могли бы вы оставить мне номер вашего мобильника? Обещаю перезвонить. Не говорите мне, где вы остановились. Не называйте городской номер. Мне это не нужно. Просто дайте номер мобильного телефона.
Пойдет ли он на это? Пошел. Немец начинает диктовать номер, но мне еще нужно сходить за ручкой и листком.
– В любом случае мы сегодня съезжаем из гостиницы. Из идеологических соображений. Наше руководство обратило внимание на то, что она получила свое название в честь одного военного преступника, прославившегося своей любовью к евреям…
– Как вам угодно, Клаус. Я взял ручку. Можете диктовать номер.
Он диктует, я записываю. А Джин еще называет меня привередой. Люди вон выезжают из отеля, потому что им не нравится его название.
– Спасибо, Клаус. Я обязательно перезвоню. Хочу разобраться с этим делом как можно быстрее. Я рассматриваю возможность навести вас на людей, похитивших и до сих пор удерживающих ваш товар.
– Это было бы превосходно.
– Тогда вы могли бы забрать его сами. За сим прощаюсь. И еще раз приношу извинения.
– В этом нет нужды, друг мой. Время от времени у каждого из нас бывают срывы.
Как чутко с вашей стороны.
– До свидания, Клаус.
Я вещаю трубку, потом набираю номер Морти. Он отвечает мне со стоном. Тоже устал, наверное.
– То дело, что мы вчера вечером обсуждали. Самое последнее? Эй! Ты, черт возьми, проснулся или нет, Морт?
– Да, я тебя слушаю, – бормочет он.
– Нужно торопиться. Ты понял?
– Понял.
Я кладу трубку и возвращаюсь ко сну. Все-таки есть Бог на свете.
Созыв стрелков
– Что случилось с твоим лицом и рукой? – вопрошает Кларки.
– Даже не спрашивай, – отвечаю я.
– Ладно, – пожимает плечами парень. – Лучше послушай, брат. Это тебя позабавит. Один из братьев О'Мара, Джонни – кстати, самый спокойный из них, – отправился поговорить со старушкой Дорис, женой Фредди Херста. Он поведал ей, что тот парень, что довел ее муженька до такого состояния, сделал это только потому, что сам Фредди неподобающе с ним разговаривал. Она ответила: «Вы будете мне рассказывать, мистер О'Мара. А то я не знаю Фреда». Он сказал ей, что этот господин желает решить дело полюбовно и предлагает в качестве компенсации морального ущерба пятнадцать «штук». «Как вам это нравится?»
– Вроде ничего.
– Да нет. Это Джонни спросил у миссис Херст: «Как вам это нравится?»
– Серьезно. А Фредди все еще в коме?
– На самом-то деле ему там самое место, брат, потому что миссис X. хочет взять эти пятнадцать тысяч и свозить детишек в Диснейленд. Сам Фредди в ее планы не входит. Понимаешь, Джонни полагал, что дамочку придется уговаривать и убеждать, поэтому-то и приложил все силы и подготовился к рекламной кампании. «Когда Фредди поправится, вы сможете всей семьей съездить во Флориду и посетить Диснейленд». Но она ухватилась за такую возможность, все хорошенько прокрутила в голове и все: она уже пакует вещи и готова сорваться с места в любую минуту, оставив муженька в реанимации на произвол судьбы.
– Готов поспорить, он сильно доставал ее.
– Джонни сказал: «Слушайте, я ничего не знаю о парне, который сделал это с Фредди, – ну, чтобы прикрыть самого себя, – но я бы мог выбить вам еще несколько тысяч, чтобы уладить этот момент».
– Но если он умрет, все договоренности отменяются? – предполагаю я.
– А если он выживет, то отправится на свидетельскую трибуну и заявит, что никогда в жизни не видел Мортимера. И кто вообще такой вон тот парень? На самом-то деле, может, до суда и вовсе не дойдет. Если жертва ничего не хочет знать, – Кларки пожимает плечами, – что полиция может поделать? И по хрену. Если же он помрет, дело другое. Им он не нужен. Забавно, правда?
– Весело.
– В общем, я отправился туда вместе в Джонни О' М. Мой старик подбросил меня до места. Мы встретились с Джоном на улице, и он сразу предупредил меня, что место это – полная дыра и жутко воняет. Мы поднялись по лестнице, и миссис Фредди спросила, не желаем ли мы чашечку чая, провела нас через гостиную, где все семейство следило за результатами розыгрыша лотереи, поедало шоколадные плитки и чипсы. Потому-то они все какие-то грузные. И знаешь еще что?
– Что? – На сей раз я действительно испытываю искреннее любопытство к рассказу Кларки. Обычно, если я сильно устаю, то прошу его помолчать.
– Какое сегодня число? – спрашивает он, хотя ответ ему хорошо известен.
– Десятое апреля, – взглянув на часы, отвечаю я.
– Вот именно. А они до сих пор еще не сняли рождественские украшения. Может быть, они вообще не снимали их долгие годы. Миссис X. встретила меня так, словно я представитель компании, разыгрывающей лотерею, и приехал к ней для вручения приза. Я просто почувствовал себя какой-то знаменитостью, Джимом Дэвидсоном или кем-то вроде него. Я даже подумал, что меня собираются запечатлеть для местной газетенки. Джонни ради интереса стал заигрывать с ней: «О, миссис X., вы все еще потрясающая женщина и ничуть не постарели. Вы могли бы дать фору даже юным прелестницам». А она и рада стараться. Наверное, в свое время недополучила комплиментов. Типичная домохозяйка. Вся на нервах. Должно быть, стаканами хлещет успокоительное. На самом деле ее ситуация довольно-таки трагическая. Муж в больнице, подключен к системе жизнеобеспечения. Смеху мало.
– Сколько же ты им дал?
– Пять «штук». Кажется, такие бабки они видела только в кино.
– Морти может себе это позволить. Пять «штук» его не убьют.
– Хотел спросить тебя. Что случилось с «ровером», на котором мы ездили на север?
– Это когда ты так наглотался «экстази», что на обратном пути даже не мог сесть за руль? Ты это имеешь в виду? Этот «ровер»?
Кларки смущен.
– Я вернул ее, – успокаиваю его я.
– Я обязательно рассчитаюсь с тобой.
– Ты еще стребуй расходы с мистера Мортимера.
– Так что, мне не заплатят?
– Возьмешь из денег, что выручим за товар. А теперь послушай, это очень важно. Не рассказывай отцу, что мы тут задумал и. Дело ведь запутанное, немного сомнительное, рискованное и к тому же секретное. Ты хорошо меня понимаешь?
– Что именно?
– Ты все увидишь, мистер Кларк. Одно скажу: твоя доля составит без малого двести пятьдесят «штук». Как тебе сумма?
– Мы присвоим все бабки себе? Да? Судя по твоей ехидной ухмылке, я прав.
Парень далеко пойдет. Звонит ровно в двенадцать. Минута в минуту. Солнце уже ярко светит высоко в небе. Говорит по телефону, что подъедет к пяти, что означает к часу – это на случай, что кто-то прослушивает наш разговор, – и ровно в час он уже на крыльце и готов к работе. Готов ехать за Коуди Гарретом по кличке Билли Фальшивка, в час тридцать подобрать его в Камдене и отправиться обедать в Хайгейт. Родословная Кларки написана у него на лице. В его семействе уже несколько поколений разномастных злодеев. Дети Кларков рождаются с привычкой оглядываться через плечо – нет ли за ними хвоста, – а первые слова, которые они произносят: «Без комментариев». Отец Кларки, Кларк старший, отдал младшего сынишку на воспитание в фирму Джимми Прайса и его компаньонов. Там паренек должен был заложить прочный фундамент для своей будущей профессии. Если бы старик только знал.
– Джонни спрашивал, что с нами творится. Сначала Морти избивает Фредди, потом кто-то разбирается с Джимми. Обычно мы так не работаем. Они привыкли называть нас «Тихой командой», но теперь это определение нам больше не подходит.
Все могло бы быть иначе. Когда мы приезжаем туда, где проживает Коуди, я прошу Кларки подождать в машине, а сам поднимаюсь, чтобы вручить Гаррету шесть тысяч. Может, он захочет куда-нибудь их заткнуть вместо того, чтобы таскаться с ними по всему городу. Шесть «штук» – вещь громоздкая. Коуди приглашает меня войти и подняться наверх.
– В четверг ночью я хотел тебя прибить. Серьезно. Всадить тебе пулю в лоб.
– Что я могу сказать, друг. Мне жаль, что так вышло.
– К счастью, я уже успокоился. Что с тобой случилось?
– И не спрашивай. Вот часть того, что я тебе должен. Отдаю ему деньги. Он небрежно бросает их на диван.
– Те ребята, что нас схватили, хоть и разыгрывали из себя полицейских офицеров, но аккредитация у них была настоящая. Кто-то поддерживает их в Скотленд-Ярде. Полиция Брайтона их проверяла.
– Как ты узнал, что они не настоящие законники?
– Уж я-то, наверное, в этом разбираюсь. Рыбак рыбака, как говорится. Если бы они были настоящие, то арестовали бы нас. Ты когда-нибудь слышал, чтобы полицейские отказываюсь от ареста, когда задержанный уже в камере, и даже не удосуживались проверить по картотеке наши «послужные списки»?
– Нет.
– Они очень хорошо справлялись и внешне соответствовали образу. Их шмотки выглядели так, словно их заказывали по каталогу и доставляли по почте. Ты не сказал мне, что мы ищем ребенка этой «шишки» Эдди.
– Я и сам не знал.
Коуди окидывает меня сомневающимся взглядом и поднимает вверх палец.
– Надеюсь, черт подери, что ты мне не лжешь, приятель.
– На самом деле это обстоятельство только сыграло нам на руку, потому что Эдди загорелся купить у нас весь груз таблеток.
– Думаешь, он пристрелил Джимми?
– Не исключено. Но, полагаю, список возможных кандидатов и без него довольно-таки длинный. Вот выполню эту работу и, следуя твоему примеру, на время свалю из города.
– По-моему, ты должен мне крупную сумму за неудобство, – предполагает Коуди.
– Как скажешь. Можно и так. Но у меня есть к тебе предложение позаманчивее. Тебе не придется беспокоиться о деньгах долгие годы. Ты получишь чертовски крупную сумму и сможешь заняться законными инвестициями. Деньги – к деньгам.
– О какой сумме мы говорим?
– От трехсот пятидесяти до четырехсот тысяч. Нам потребуются несколько специалистов. Это по твоей части.
– Это ведь не миссия камикадзе, да? Потому что в противном случае и слышать ничего не желаю.
Не стоит его лишний раз волновать и рассказывать о Герцоге и его Герцогине Шмаре.
– Поехали обедать. Там все и обговорим.
– За твой счет, ладно?
– А ведь ты не привез мне из Брайтона даже сувенирного камушка. Как невнимательно с твоей стороны, Коуди.
– Хорош издеваться. Я еще тебя не простил.
В ресторане объясняю Коуди весь расклад. В четверг Кларки вместе с Терри, вооружившись парой биноклей, ездили в Эдмонтон, засели там в засаде и стали наблюдать за тем, что происходит вокруг гаража. Но все выглядело тихо и спокойно. Потом Кларки, решив, очевидно, что у него есть дела поважнее, и отчаявшись достичь какого-либо результата, оставляет Терри следить за местом, а сам садится в тачку и принимается наворачивать круги в поисках огромного лимонно-желтого автомобиля с до безобразия накачанными молодчиками внутри. По словам Кларки и судя по знаниям, которые он вынес со своих водительских курсов, именно так и поступили бы законники, если бы хотели отыскать небольшую группу, промышляющую в определенном районе. Спустя час – все-таки упорный парень наш Кларки, – пережив две ложные тревоги по поводу полицейского преследования и подвергнувшись на светофоре нападкам местных деятелей, он наконец натыкается на бело-золотистый джип «мерседес-гелендваген», который выглядит слегка неуместно у перекрестка на Тоттнем-Хай-стрит, в двух милях от гаража в Эдмонтоне. Кларки выходит из тачки и проводит небольшую разведку. Парень прогуливается мимо и обнаруживает на заднем сиденье четыре большие коробки, в которых, по всей видимости, перевозят холодильники. Также Кларки знает все об автомобильных номерах – такое у него хобби – и может запросто сказать, в каком регионе страны зарегистрирован данный автомобиль. Но на сей раз его знания не пригождаются, потому что имя дилера отпечатано на номере. Через дорогу стоит еще один «мерс», но спортивный, с откидным верхом, и он тоже не принадлежит северному Тоттнему и имеет на номере имя того же дилера. Торговля автомобилями – отличный бизнес для прикрытия.
Проходящий мимо дорожный инспектор предупреждает Кларки, что если тот не уберет свою машину, подразумевая джип, то через пять минут он выпишет штраф. Кларки объясняет, что хочет всего-навсего подстричься и даже мыть голову не будет, просто подстрижется и все, а голову с утра помоет, и предлагает ему «комиссионные», но хитрый инспектор-африканец от них отказывается. Мистер Кларк заворачивает за угол, чтобы возобновить разведывательную операцию, и набредает на битком набитое кафе с запотевшими окнами. Он слегка приоткрывает дверь, вставив в рот большой и указательный пальцы, свистит и громко кричит: «Там штраф выписывают джипу «мерседес». Есть хозяин?» И кто бы вы думали пробегает мимо Кларка и через плечо бросает ему: «Спасибо, приятель»? Снедаемый любовью тупица Сидни, судя по точному описанию. Еще какой-то парень покидает кафе. Но не суетится и не паникует. В отличие от Сиднея он спокойно подходит к спортивному «мерсу», садится в него и перегоняет его на Хай-стрит.
Кларки добегает до своей тачки и следует за джипом. Тот разворачивается, снова притормаживает у кафе, откуда появляются четверо здоровяков. Они задержались, чтобы довершить трапезу, пока Сидни разыгрывал из себя мученика. Один отделяется и усаживается в спортивный «мерс», остальные трое забираются в джип. Рассчитанный на шестерых пассажиров, он не смог бы вместить шестерых громил с учетом четырех холодильников на заднем сиденье. Теперь Кларки знает, что добьется результата, если сохранит невозмутимый вид. За бело-золотистым «гелендвагеном» приятно и легко следить. Можно отстать от него на шесть или семь машин, но он все равно виден. Джип меняет курс и движется в южном направлении, ведущем прямо в город, а кабриолет исчезает в другом направлении. Кларки удивлен, потому что был абсолютно уверен, что фургон тоже постарается поскорее выбраться из города и двинуться в сторону магистрали. Однако вместо этого они направляются прямиком к центру города. Выезжают на крупную трассу, так что Кларки ничуть не выделяется среди потока машин: в город едут все. Если и увидишь кого на светофоре в третьем-четвертом ряду, это не вызовет никаких подозрений. Они доезжают до Финсбери-парка и сворачивают с главной улицы на более узкую дорожку, и Кларки использует все свое водительское мастерство, навыки и ловкость, чтобы не попасться им на глаза, и высовывается из-за угла, только когда их джип уже сворачивает за другой.
В конце концов они добираются до небольших въездных ворот у железнодорожного моста. Над въездом висят щиты, рекламирующие кузовные и покрасочные работы, балансировку колес, диагностику двигателя, капитальный и мелкий ремонт автомобилей. Между арочными дверями и примыкающим забором стоит множество машин в различных стадиях ремонта. Звонит Терри и сообщает, что только что к гаражу в Эдмонтоне подъехал спортивный «мерседес», двое вошли в помещение и вскоре вновь появились с большой увесистой сумкой для инструментов. «Должно быть, там или инструменты, или гантели, брат». Потом сунули мешок в багажник, оглянулись по сторонам и свалили. Терри они не видели, потому что он обосновался за три футбольных поля от них, но, имея на вооружении новехонький бинокль, сам смог разглядеть все.
Тем временем в Финсбери-парке Сид и трое его приятелей выходят из «гелендвагена» и разгружают коробки на железнодорожные перекрытия. Кларки вызывает Терри из Эдмонтона, чтобы тот посидел в машине и последил за всеми передвижениями, пока сам он сбегает перекусить и сделать пару звонков. Я нахожусь в этот момент либо в Сити, либо на дне котлована с человеком, которого Коуди называет «шишка Эдди», поэтому недоступен для комментариев. Вдвоем они установили двадцатичетырехчасовую слежку за местностью. В первую ночь, в четверг, разносчик пиццы на велосипеде доставляет целый воз еды. Прошлой ночью, в субботу, он привозит две пиццы, две диетические «колы» и сырный пирог. Кларки остался доволен собой. Эта шайка разрушает собственные привычки, меняет их каждую минуту. Если бы они тогда не остановились, чтобы перекусить в кафе, то бесследно свалили бы из Эдмонтона, и тогда искать их означало бы мочиться против ветра.
После обеда мы подруливаем к Финсбери-парку, чтобы прозондировать почву. Терри – кажется, я не видел его уже тысячу лет, – сидит в другой арендованной машине ярдах в двадцати пяти от ворот, читает газету и слушает радиорепортаж с футбольного матча. Мы запрыгиваем к нему в салон.
– Штабное начальство тут решило, что мы не будем расплачиваться за пилюли. Они их сперли, так что и мы сопрем их у них. Как тебе?
– Я только «за». Знаете, мы ведь можем ворваться туда прямо сейчас и разорвать этих козлов на части. Там их всего трое.
– Это только осложнит все дело. Их дружки-отморозки все равно до нас доберутся. Тут нужно действовать тоньше и умнее. Коуди, как ты думаешь, такое возможно?
– Меня беспокоят два момента: есть ли у них оружие и, если есть, собираются ли они его использовать? Вон та дорога напротив арок – это просто-напросто аллея. Где же у них выход, где путь к отходу?
– Так получается три момента, Коуди. Это возможно осуществить?
– Разумеется, да. Только я первым туда не пойду.
Несмотря на протесты Терри, мы оставляем его на посту, а сами отвозим Коуди обратно в Камден. Ему нужно составить список покупок, выехать в город, кое-что приобрести, кое-что взять напрокат – все мелочи, которые понадобятся для работы. Также ему необходимо найти ребят, с кем сотрудничал в прошлом, и пригласить в дело, посулив неплохой заработок.
– Морти говорит, что он пьет кофе там, где лебеди. Говорит, ты знаешь, что он имеет в виду.
– Найтсбридж. У пруда Серпентайн. Поехали.
У края пруда Серпентайн в Гайд-парке есть кафетерий. Мы с Морти любим захаживать в шикарные магазины на Слоун-стрит, а потом идем и выпиваем по чашке кофе в кафе, построенном из отлитого бетона так, что веранда нависает над прудом, по которому плавают прогулочные лодки. Лебеди, о которых говорил Морти, хозяева, задающие тон в этой части мира. Кто такой лебедь? Это большая ужасная крылатая птица, особенно если у нее на шее несколько детишек. Следующими в иерархии стоят гуси, ниже – утки, затем земные серые голуби и в самом низу – хитрые воробьи. Когда-то мы мирно сидели здесь, пили кофе и шипучку, любовались гладью пруда и ничего не делали. Вкалывал весь остальной мир, а мы со стороны наблюдали за дикой жизнью города.
Мы добираемся до кафе к половине четвертого. Выходит, Морти прождал нас около часа. Но он вполне спокоен и даже весел. Он сидит на летней площадке, на глазах очки от солнца, рядом пара пакетов из магазина «Гуччи», и наблюдает, как входят и выходят люди. В этой части города клиентами являются в основном туристы, причем богатые, хорошо одетые и уверенные в себе.
– Этот парень, немец, обязательно должен исчезнуть? – спрашивает Морти.
– Думаю, да.
– Почему?
– Он может все запороть. Вспомни, что сказал Шанкс.
– А что он сказал? Честно говоря, в тот момент я немного отключился.
– Он сказал, что этим парням понадобится смерть одного из нас.
– А, да-да. Теперь припоминаю, – бубнит Морти, больше заинтересованный богатыми туристами.
– Значит, ты еще никому не звонил, – настаиваю я.
– Если ты говоришь, что он должен исчезнуть, значит, он исчезнет. Кажется, последнее время ты знаешь, что делаешь. – Морти выуживает из одного кармана пальто мобильник, из другого – клочок бумаги, и набирает номер. – Добрый день. Как дела, молодой человек?
Из личного опыта мне известно, что звонок будет продолжаться минут двадцать. Необходимую информацию можно сообщить и за двадцать секунд, но тогда ни тот, кто подслушивает, ни заседатели на судебном разбирательстве, надеюсь, не вникнут в смысл. Если законники проиграют пленку в суде и заявят, что болтовня о футболе на самом деле есть не что иное, как переговоры двух сторон об условиях найма киллера, то присяжные сочтут, что полицейские совсем рехнулись и чересчур увлеклись арестами. Морти мог бы говорить на таком вот закодированном профессиональном языке остаток жизни. Я же сбиваюсь еще до начала разговора.
Однажды я встречался с девчонкой и позвонил ей как-то раз, чтобы спросить, все ли у нее в порядке и можно ли нанести короткий визит.
– Все хорошо. Только у меня маляры, – сообщает она.
– Что ж, ничего страшного. Во сколько они уходят? В четыре, в пять?
– Нет. У меня дома арсенал.
– При чем здесь «Арсенал», черт подери?
– Ты можешь прийти, но я выбрасываю красный флаг.
– Любимая, ты здорова?
– Да, милый. Но у меня критические дни.
– Ясно. Почему же ты сразу не сказала? В общем, я предоставляю это Морти.
– Нам нужен человек, способный ударить по мячу из штрафной зоны, Шанкс… нужно заплатить максимальный гонорар, чтобы заполучить более-менее приличного игрока… не можем принять пачкунов, они оттеснят тебя на самый низ… необходимо остановить полосу неудач, и срочно.
Концентрируясь на каждом слове, Морт висит на телефоне пятнадцать минут. Внезапно он захлопывает крышку мобильника, встает и направляется на выход. Кивком он велит Кларки прихватить его пакеты «Гуччи» и следовать за ним. Мы пристраиваемся сзади. Пускай Морти шагает впереди, хотя бы недолго. Один лебедь потерял ориентацию и медленно и неуклюже шлепает по земле. Это тебе не вода, приятель. Мы догоняем Морти.
– Завтра. Шанкс говорит, что завтра. Узнай, во сколько прибывает первый поезд из Ливерпуля в Юстон. На нем и приедет твой человек, – сообщает он.
– Ладно, – пожимаю плечами я.
– Шанкс не захотел к нему ехать, потому что по телику транслируют футбол. Вот ведь ленивый ублюдок. Сказал, что ты и так узнаешь этого парня при встрече.
– Даже ума не приложу, кто это будет.
– Может, стоит подождать до завтра, тогда и узнаешь. Не спеши, все в свое время.
Кларки крутит окурок между большим и указательным пальцами правой руки, затем резким движением посылает его в сторону. Каким-то чудесным образом бычок попадает прямо лебедю в голову. Птица вздрагивает и шипит, словно не может поверить, что с ним обошлись столь неуважительно и враждебно. Кларки выставляет руки в ожидании похвалы, как будто он забил решающий гол.
– Вы видели, ребята? Это же прямое попадание.
– Спорим, ты не повторишь, – ворчит Морти. – Ставлю пятьдесят фунтов, что второй раз у тебя ничего не выйдет.
– Даже не спрашивай, – отвечаю я.
– Ладно, – пожимает плечами парень. – Лучше послушай, брат. Это тебя позабавит. Один из братьев О'Мара, Джонни – кстати, самый спокойный из них, – отправился поговорить со старушкой Дорис, женой Фредди Херста. Он поведал ей, что тот парень, что довел ее муженька до такого состояния, сделал это только потому, что сам Фредди неподобающе с ним разговаривал. Она ответила: «Вы будете мне рассказывать, мистер О'Мара. А то я не знаю Фреда». Он сказал ей, что этот господин желает решить дело полюбовно и предлагает в качестве компенсации морального ущерба пятнадцать «штук». «Как вам это нравится?»
– Вроде ничего.
– Да нет. Это Джонни спросил у миссис Херст: «Как вам это нравится?»
– Серьезно. А Фредди все еще в коме?
– На самом-то деле ему там самое место, брат, потому что миссис X. хочет взять эти пятнадцать тысяч и свозить детишек в Диснейленд. Сам Фредди в ее планы не входит. Понимаешь, Джонни полагал, что дамочку придется уговаривать и убеждать, поэтому-то и приложил все силы и подготовился к рекламной кампании. «Когда Фредди поправится, вы сможете всей семьей съездить во Флориду и посетить Диснейленд». Но она ухватилась за такую возможность, все хорошенько прокрутила в голове и все: она уже пакует вещи и готова сорваться с места в любую минуту, оставив муженька в реанимации на произвол судьбы.
– Готов поспорить, он сильно доставал ее.
– Джонни сказал: «Слушайте, я ничего не знаю о парне, который сделал это с Фредди, – ну, чтобы прикрыть самого себя, – но я бы мог выбить вам еще несколько тысяч, чтобы уладить этот момент».
– Но если он умрет, все договоренности отменяются? – предполагаю я.
– А если он выживет, то отправится на свидетельскую трибуну и заявит, что никогда в жизни не видел Мортимера. И кто вообще такой вон тот парень? На самом-то деле, может, до суда и вовсе не дойдет. Если жертва ничего не хочет знать, – Кларки пожимает плечами, – что полиция может поделать? И по хрену. Если же он помрет, дело другое. Им он не нужен. Забавно, правда?
– Весело.
– В общем, я отправился туда вместе в Джонни О' М. Мой старик подбросил меня до места. Мы встретились с Джоном на улице, и он сразу предупредил меня, что место это – полная дыра и жутко воняет. Мы поднялись по лестнице, и миссис Фредди спросила, не желаем ли мы чашечку чая, провела нас через гостиную, где все семейство следило за результатами розыгрыша лотереи, поедало шоколадные плитки и чипсы. Потому-то они все какие-то грузные. И знаешь еще что?
– Что? – На сей раз я действительно испытываю искреннее любопытство к рассказу Кларки. Обычно, если я сильно устаю, то прошу его помолчать.
– Какое сегодня число? – спрашивает он, хотя ответ ему хорошо известен.
– Десятое апреля, – взглянув на часы, отвечаю я.
– Вот именно. А они до сих пор еще не сняли рождественские украшения. Может быть, они вообще не снимали их долгие годы. Миссис X. встретила меня так, словно я представитель компании, разыгрывающей лотерею, и приехал к ней для вручения приза. Я просто почувствовал себя какой-то знаменитостью, Джимом Дэвидсоном или кем-то вроде него. Я даже подумал, что меня собираются запечатлеть для местной газетенки. Джонни ради интереса стал заигрывать с ней: «О, миссис X., вы все еще потрясающая женщина и ничуть не постарели. Вы могли бы дать фору даже юным прелестницам». А она и рада стараться. Наверное, в свое время недополучила комплиментов. Типичная домохозяйка. Вся на нервах. Должно быть, стаканами хлещет успокоительное. На самом деле ее ситуация довольно-таки трагическая. Муж в больнице, подключен к системе жизнеобеспечения. Смеху мало.
– Сколько же ты им дал?
– Пять «штук». Кажется, такие бабки они видела только в кино.
– Морти может себе это позволить. Пять «штук» его не убьют.
– Хотел спросить тебя. Что случилось с «ровером», на котором мы ездили на север?
– Это когда ты так наглотался «экстази», что на обратном пути даже не мог сесть за руль? Ты это имеешь в виду? Этот «ровер»?
Кларки смущен.
– Я вернул ее, – успокаиваю его я.
– Я обязательно рассчитаюсь с тобой.
– Ты еще стребуй расходы с мистера Мортимера.
– Так что, мне не заплатят?
– Возьмешь из денег, что выручим за товар. А теперь послушай, это очень важно. Не рассказывай отцу, что мы тут задумал и. Дело ведь запутанное, немного сомнительное, рискованное и к тому же секретное. Ты хорошо меня понимаешь?
– Что именно?
– Ты все увидишь, мистер Кларк. Одно скажу: твоя доля составит без малого двести пятьдесят «штук». Как тебе сумма?
– Мы присвоим все бабки себе? Да? Судя по твоей ехидной ухмылке, я прав.
Парень далеко пойдет. Звонит ровно в двенадцать. Минута в минуту. Солнце уже ярко светит высоко в небе. Говорит по телефону, что подъедет к пяти, что означает к часу – это на случай, что кто-то прослушивает наш разговор, – и ровно в час он уже на крыльце и готов к работе. Готов ехать за Коуди Гарретом по кличке Билли Фальшивка, в час тридцать подобрать его в Камдене и отправиться обедать в Хайгейт. Родословная Кларки написана у него на лице. В его семействе уже несколько поколений разномастных злодеев. Дети Кларков рождаются с привычкой оглядываться через плечо – нет ли за ними хвоста, – а первые слова, которые они произносят: «Без комментариев». Отец Кларки, Кларк старший, отдал младшего сынишку на воспитание в фирму Джимми Прайса и его компаньонов. Там паренек должен был заложить прочный фундамент для своей будущей профессии. Если бы старик только знал.
– Джонни спрашивал, что с нами творится. Сначала Морти избивает Фредди, потом кто-то разбирается с Джимми. Обычно мы так не работаем. Они привыкли называть нас «Тихой командой», но теперь это определение нам больше не подходит.
Все могло бы быть иначе. Когда мы приезжаем туда, где проживает Коуди, я прошу Кларки подождать в машине, а сам поднимаюсь, чтобы вручить Гаррету шесть тысяч. Может, он захочет куда-нибудь их заткнуть вместо того, чтобы таскаться с ними по всему городу. Шесть «штук» – вещь громоздкая. Коуди приглашает меня войти и подняться наверх.
– В четверг ночью я хотел тебя прибить. Серьезно. Всадить тебе пулю в лоб.
– Что я могу сказать, друг. Мне жаль, что так вышло.
– К счастью, я уже успокоился. Что с тобой случилось?
– И не спрашивай. Вот часть того, что я тебе должен. Отдаю ему деньги. Он небрежно бросает их на диван.
– Те ребята, что нас схватили, хоть и разыгрывали из себя полицейских офицеров, но аккредитация у них была настоящая. Кто-то поддерживает их в Скотленд-Ярде. Полиция Брайтона их проверяла.
– Как ты узнал, что они не настоящие законники?
– Уж я-то, наверное, в этом разбираюсь. Рыбак рыбака, как говорится. Если бы они были настоящие, то арестовали бы нас. Ты когда-нибудь слышал, чтобы полицейские отказываюсь от ареста, когда задержанный уже в камере, и даже не удосуживались проверить по картотеке наши «послужные списки»?
– Нет.
– Они очень хорошо справлялись и внешне соответствовали образу. Их шмотки выглядели так, словно их заказывали по каталогу и доставляли по почте. Ты не сказал мне, что мы ищем ребенка этой «шишки» Эдди.
– Я и сам не знал.
Коуди окидывает меня сомневающимся взглядом и поднимает вверх палец.
– Надеюсь, черт подери, что ты мне не лжешь, приятель.
– На самом деле это обстоятельство только сыграло нам на руку, потому что Эдди загорелся купить у нас весь груз таблеток.
– Думаешь, он пристрелил Джимми?
– Не исключено. Но, полагаю, список возможных кандидатов и без него довольно-таки длинный. Вот выполню эту работу и, следуя твоему примеру, на время свалю из города.
– По-моему, ты должен мне крупную сумму за неудобство, – предполагает Коуди.
– Как скажешь. Можно и так. Но у меня есть к тебе предложение позаманчивее. Тебе не придется беспокоиться о деньгах долгие годы. Ты получишь чертовски крупную сумму и сможешь заняться законными инвестициями. Деньги – к деньгам.
– О какой сумме мы говорим?
– От трехсот пятидесяти до четырехсот тысяч. Нам потребуются несколько специалистов. Это по твоей части.
– Это ведь не миссия камикадзе, да? Потому что в противном случае и слышать ничего не желаю.
Не стоит его лишний раз волновать и рассказывать о Герцоге и его Герцогине Шмаре.
– Поехали обедать. Там все и обговорим.
– За твой счет, ладно?
– А ведь ты не привез мне из Брайтона даже сувенирного камушка. Как невнимательно с твоей стороны, Коуди.
– Хорош издеваться. Я еще тебя не простил.
В ресторане объясняю Коуди весь расклад. В четверг Кларки вместе с Терри, вооружившись парой биноклей, ездили в Эдмонтон, засели там в засаде и стали наблюдать за тем, что происходит вокруг гаража. Но все выглядело тихо и спокойно. Потом Кларки, решив, очевидно, что у него есть дела поважнее, и отчаявшись достичь какого-либо результата, оставляет Терри следить за местом, а сам садится в тачку и принимается наворачивать круги в поисках огромного лимонно-желтого автомобиля с до безобразия накачанными молодчиками внутри. По словам Кларки и судя по знаниям, которые он вынес со своих водительских курсов, именно так и поступили бы законники, если бы хотели отыскать небольшую группу, промышляющую в определенном районе. Спустя час – все-таки упорный парень наш Кларки, – пережив две ложные тревоги по поводу полицейского преследования и подвергнувшись на светофоре нападкам местных деятелей, он наконец натыкается на бело-золотистый джип «мерседес-гелендваген», который выглядит слегка неуместно у перекрестка на Тоттнем-Хай-стрит, в двух милях от гаража в Эдмонтоне. Кларки выходит из тачки и проводит небольшую разведку. Парень прогуливается мимо и обнаруживает на заднем сиденье четыре большие коробки, в которых, по всей видимости, перевозят холодильники. Также Кларки знает все об автомобильных номерах – такое у него хобби – и может запросто сказать, в каком регионе страны зарегистрирован данный автомобиль. Но на сей раз его знания не пригождаются, потому что имя дилера отпечатано на номере. Через дорогу стоит еще один «мерс», но спортивный, с откидным верхом, и он тоже не принадлежит северному Тоттнему и имеет на номере имя того же дилера. Торговля автомобилями – отличный бизнес для прикрытия.
Проходящий мимо дорожный инспектор предупреждает Кларки, что если тот не уберет свою машину, подразумевая джип, то через пять минут он выпишет штраф. Кларки объясняет, что хочет всего-навсего подстричься и даже мыть голову не будет, просто подстрижется и все, а голову с утра помоет, и предлагает ему «комиссионные», но хитрый инспектор-африканец от них отказывается. Мистер Кларк заворачивает за угол, чтобы возобновить разведывательную операцию, и набредает на битком набитое кафе с запотевшими окнами. Он слегка приоткрывает дверь, вставив в рот большой и указательный пальцы, свистит и громко кричит: «Там штраф выписывают джипу «мерседес». Есть хозяин?» И кто бы вы думали пробегает мимо Кларка и через плечо бросает ему: «Спасибо, приятель»? Снедаемый любовью тупица Сидни, судя по точному описанию. Еще какой-то парень покидает кафе. Но не суетится и не паникует. В отличие от Сиднея он спокойно подходит к спортивному «мерсу», садится в него и перегоняет его на Хай-стрит.
Кларки добегает до своей тачки и следует за джипом. Тот разворачивается, снова притормаживает у кафе, откуда появляются четверо здоровяков. Они задержались, чтобы довершить трапезу, пока Сидни разыгрывал из себя мученика. Один отделяется и усаживается в спортивный «мерс», остальные трое забираются в джип. Рассчитанный на шестерых пассажиров, он не смог бы вместить шестерых громил с учетом четырех холодильников на заднем сиденье. Теперь Кларки знает, что добьется результата, если сохранит невозмутимый вид. За бело-золотистым «гелендвагеном» приятно и легко следить. Можно отстать от него на шесть или семь машин, но он все равно виден. Джип меняет курс и движется в южном направлении, ведущем прямо в город, а кабриолет исчезает в другом направлении. Кларки удивлен, потому что был абсолютно уверен, что фургон тоже постарается поскорее выбраться из города и двинуться в сторону магистрали. Однако вместо этого они направляются прямиком к центру города. Выезжают на крупную трассу, так что Кларки ничуть не выделяется среди потока машин: в город едут все. Если и увидишь кого на светофоре в третьем-четвертом ряду, это не вызовет никаких подозрений. Они доезжают до Финсбери-парка и сворачивают с главной улицы на более узкую дорожку, и Кларки использует все свое водительское мастерство, навыки и ловкость, чтобы не попасться им на глаза, и высовывается из-за угла, только когда их джип уже сворачивает за другой.
В конце концов они добираются до небольших въездных ворот у железнодорожного моста. Над въездом висят щиты, рекламирующие кузовные и покрасочные работы, балансировку колес, диагностику двигателя, капитальный и мелкий ремонт автомобилей. Между арочными дверями и примыкающим забором стоит множество машин в различных стадиях ремонта. Звонит Терри и сообщает, что только что к гаражу в Эдмонтоне подъехал спортивный «мерседес», двое вошли в помещение и вскоре вновь появились с большой увесистой сумкой для инструментов. «Должно быть, там или инструменты, или гантели, брат». Потом сунули мешок в багажник, оглянулись по сторонам и свалили. Терри они не видели, потому что он обосновался за три футбольных поля от них, но, имея на вооружении новехонький бинокль, сам смог разглядеть все.
Тем временем в Финсбери-парке Сид и трое его приятелей выходят из «гелендвагена» и разгружают коробки на железнодорожные перекрытия. Кларки вызывает Терри из Эдмонтона, чтобы тот посидел в машине и последил за всеми передвижениями, пока сам он сбегает перекусить и сделать пару звонков. Я нахожусь в этот момент либо в Сити, либо на дне котлована с человеком, которого Коуди называет «шишка Эдди», поэтому недоступен для комментариев. Вдвоем они установили двадцатичетырехчасовую слежку за местностью. В первую ночь, в четверг, разносчик пиццы на велосипеде доставляет целый воз еды. Прошлой ночью, в субботу, он привозит две пиццы, две диетические «колы» и сырный пирог. Кларки остался доволен собой. Эта шайка разрушает собственные привычки, меняет их каждую минуту. Если бы они тогда не остановились, чтобы перекусить в кафе, то бесследно свалили бы из Эдмонтона, и тогда искать их означало бы мочиться против ветра.
После обеда мы подруливаем к Финсбери-парку, чтобы прозондировать почву. Терри – кажется, я не видел его уже тысячу лет, – сидит в другой арендованной машине ярдах в двадцати пяти от ворот, читает газету и слушает радиорепортаж с футбольного матча. Мы запрыгиваем к нему в салон.
– Штабное начальство тут решило, что мы не будем расплачиваться за пилюли. Они их сперли, так что и мы сопрем их у них. Как тебе?
– Я только «за». Знаете, мы ведь можем ворваться туда прямо сейчас и разорвать этих козлов на части. Там их всего трое.
– Это только осложнит все дело. Их дружки-отморозки все равно до нас доберутся. Тут нужно действовать тоньше и умнее. Коуди, как ты думаешь, такое возможно?
– Меня беспокоят два момента: есть ли у них оружие и, если есть, собираются ли они его использовать? Вон та дорога напротив арок – это просто-напросто аллея. Где же у них выход, где путь к отходу?
– Так получается три момента, Коуди. Это возможно осуществить?
– Разумеется, да. Только я первым туда не пойду.
Несмотря на протесты Терри, мы оставляем его на посту, а сами отвозим Коуди обратно в Камден. Ему нужно составить список покупок, выехать в город, кое-что приобрести, кое-что взять напрокат – все мелочи, которые понадобятся для работы. Также ему необходимо найти ребят, с кем сотрудничал в прошлом, и пригласить в дело, посулив неплохой заработок.
– Морти говорит, что он пьет кофе там, где лебеди. Говорит, ты знаешь, что он имеет в виду.
– Найтсбридж. У пруда Серпентайн. Поехали.
У края пруда Серпентайн в Гайд-парке есть кафетерий. Мы с Морти любим захаживать в шикарные магазины на Слоун-стрит, а потом идем и выпиваем по чашке кофе в кафе, построенном из отлитого бетона так, что веранда нависает над прудом, по которому плавают прогулочные лодки. Лебеди, о которых говорил Морти, хозяева, задающие тон в этой части мира. Кто такой лебедь? Это большая ужасная крылатая птица, особенно если у нее на шее несколько детишек. Следующими в иерархии стоят гуси, ниже – утки, затем земные серые голуби и в самом низу – хитрые воробьи. Когда-то мы мирно сидели здесь, пили кофе и шипучку, любовались гладью пруда и ничего не делали. Вкалывал весь остальной мир, а мы со стороны наблюдали за дикой жизнью города.
Мы добираемся до кафе к половине четвертого. Выходит, Морти прождал нас около часа. Но он вполне спокоен и даже весел. Он сидит на летней площадке, на глазах очки от солнца, рядом пара пакетов из магазина «Гуччи», и наблюдает, как входят и выходят люди. В этой части города клиентами являются в основном туристы, причем богатые, хорошо одетые и уверенные в себе.
– Этот парень, немец, обязательно должен исчезнуть? – спрашивает Морти.
– Думаю, да.
– Почему?
– Он может все запороть. Вспомни, что сказал Шанкс.
– А что он сказал? Честно говоря, в тот момент я немного отключился.
– Он сказал, что этим парням понадобится смерть одного из нас.
– А, да-да. Теперь припоминаю, – бубнит Морти, больше заинтересованный богатыми туристами.
– Значит, ты еще никому не звонил, – настаиваю я.
– Если ты говоришь, что он должен исчезнуть, значит, он исчезнет. Кажется, последнее время ты знаешь, что делаешь. – Морти выуживает из одного кармана пальто мобильник, из другого – клочок бумаги, и набирает номер. – Добрый день. Как дела, молодой человек?
Из личного опыта мне известно, что звонок будет продолжаться минут двадцать. Необходимую информацию можно сообщить и за двадцать секунд, но тогда ни тот, кто подслушивает, ни заседатели на судебном разбирательстве, надеюсь, не вникнут в смысл. Если законники проиграют пленку в суде и заявят, что болтовня о футболе на самом деле есть не что иное, как переговоры двух сторон об условиях найма киллера, то присяжные сочтут, что полицейские совсем рехнулись и чересчур увлеклись арестами. Морти мог бы говорить на таком вот закодированном профессиональном языке остаток жизни. Я же сбиваюсь еще до начала разговора.
Однажды я встречался с девчонкой и позвонил ей как-то раз, чтобы спросить, все ли у нее в порядке и можно ли нанести короткий визит.
– Все хорошо. Только у меня маляры, – сообщает она.
– Что ж, ничего страшного. Во сколько они уходят? В четыре, в пять?
– Нет. У меня дома арсенал.
– При чем здесь «Арсенал», черт подери?
– Ты можешь прийти, но я выбрасываю красный флаг.
– Любимая, ты здорова?
– Да, милый. Но у меня критические дни.
– Ясно. Почему же ты сразу не сказала? В общем, я предоставляю это Морти.
– Нам нужен человек, способный ударить по мячу из штрафной зоны, Шанкс… нужно заплатить максимальный гонорар, чтобы заполучить более-менее приличного игрока… не можем принять пачкунов, они оттеснят тебя на самый низ… необходимо остановить полосу неудач, и срочно.
Концентрируясь на каждом слове, Морт висит на телефоне пятнадцать минут. Внезапно он захлопывает крышку мобильника, встает и направляется на выход. Кивком он велит Кларки прихватить его пакеты «Гуччи» и следовать за ним. Мы пристраиваемся сзади. Пускай Морти шагает впереди, хотя бы недолго. Один лебедь потерял ориентацию и медленно и неуклюже шлепает по земле. Это тебе не вода, приятель. Мы догоняем Морти.
– Завтра. Шанкс говорит, что завтра. Узнай, во сколько прибывает первый поезд из Ливерпуля в Юстон. На нем и приедет твой человек, – сообщает он.
– Ладно, – пожимаю плечами я.
– Шанкс не захотел к нему ехать, потому что по телику транслируют футбол. Вот ведь ленивый ублюдок. Сказал, что ты и так узнаешь этого парня при встрече.
– Даже ума не приложу, кто это будет.
– Может, стоит подождать до завтра, тогда и узнаешь. Не спеши, все в свое время.
Кларки крутит окурок между большим и указательным пальцами правой руки, затем резким движением посылает его в сторону. Каким-то чудесным образом бычок попадает прямо лебедю в голову. Птица вздрагивает и шипит, словно не может поверить, что с ним обошлись столь неуважительно и враждебно. Кларки выставляет руки в ожидании похвалы, как будто он забил решающий гол.
– Вы видели, ребята? Это же прямое попадание.
– Спорим, ты не повторишь, – ворчит Морти. – Ставлю пятьдесят фунтов, что второй раз у тебя ничего не выйдет.
Понедельник
Тили-бом!
Тили-бом: сообщается, что наемник отбывает из Ливерпуля с Лайм-стрит в пять часов сорок пять минут, в Лондон же прибывает в восемь тридцать, к станции Юстон.
Тили-бом: сообщается, что эта услуга бесплатная, за счет хозяина, поскольку в прошлый вторник Большой Тревор повел себя по отношению ко мне как подонок, высадив среди ночи на заправке у черта на куличках, к тому же это сборище неофашистов в ответе за несостоявшуюся сделку с гашишем.
Тили-бом: сообщается, что стрелок появится с чехлом для лыж, в котором будет перевозить свой инструмент, и все будет выглядеть так, будто он приехал застать последний снег на лыжных трассах. Обычно ему требуется больше информации и времени, но можно и так. И еще, очевидно, я уже встречался с этим парнем.
В половину девятого с поезда вместе с рано вставшими в надежде на божью подачу бизнесменами сходит немногословный шофер Тревора, одетый так, словно он направляется в Австрию или Швейцарию, с большой, длинной, около пяти футов, сумкой, в вязаной шапке и дутой черной куртке.
Тили-бом: сообщается, что эта услуга бесплатная, за счет хозяина, поскольку в прошлый вторник Большой Тревор повел себя по отношению ко мне как подонок, высадив среди ночи на заправке у черта на куличках, к тому же это сборище неофашистов в ответе за несостоявшуюся сделку с гашишем.
Тили-бом: сообщается, что стрелок появится с чехлом для лыж, в котором будет перевозить свой инструмент, и все будет выглядеть так, будто он приехал застать последний снег на лыжных трассах. Обычно ему требуется больше информации и времени, но можно и так. И еще, очевидно, я уже встречался с этим парнем.
В половину девятого с поезда вместе с рано вставшими в надежде на божью подачу бизнесменами сходит немногословный шофер Тревора, одетый так, словно он направляется в Австрию или Швейцарию, с большой, длинной, около пяти футов, сумкой, в вязаной шапке и дутой черной куртке.