Страница:
Новый Орлеан также выделяется высоким процентом убийств. Ежегодно их совершается в этом городе около четырехсот из которых раскрывается, дай бог, половина, так что по улицам Нового Орлеана остаются свободно разгуливать немало типов, чьи руки запятнаны кровью. Но отцы города предпочитают не просвещать туристов на этот счет, хотя подобные сведения едва ли отпугнули бы много публики. Впрочем, если на речных судах процветает теневой игорный бизнес, в городе круглосуточно работают бары, а стриптиз, проституция и наркотики почти на каждом углу, то последствия очевидны.
Я двинулся дальше и дошел до розового здания новоорлеанского центра, за которым высилась башня отеля «Хайат». В ожидании Вулрича я примостился на кадку с деревом. В суматохе предыдущей ночи мы договорились с ним вместе позавтракать. Я намеревался остановиться в Лафайете или Батон-Руж, но Вулрич заметил, что местной полиции такое мое пристальное внимание к расследованию может не понравиться, кроме того, и сам он, по его выражению, базируется в Новом Орлеане.
Прошло минут двадцать, но Вулрич не появился, тогда я пошел по Пойдрас-стрит. Эта улица, стиснутая с двух сторон высотными зданиями учреждений, напоминала ущелье. В затопившем ее людском потоке преобладала деловая публика и направлявшиеся к Миссисипи.
На площади Джексона в кафе «Мадлен» уже начался прилив желающих позавтракать. Аромат свежеиспеченного хлеба манил посетителей, как изображаемые змейками запахи влекут к себе героев мультфильмов. Я заказал пирожное с кофе и дочитал «Таймс пикейун». Купить «Нью-Йорк таймс» в Новом Орлеане практически нереально. Я где-то читал, что новоорлеанцы покупают меньше номеров этой газеты, чем жители любого другого крупного города США, зато по части покупки вечерних туалетов они далеко впереди. А если не вылезать со званых обедов, то где найти время, чтобы читать солидную «Нью-Йорк таймс»?
На площади среди магнолий и банановых деревьев туристы наблюдали за выступлением чечеточника и мимов. Там же худощавый темнокожий парень с чувством выстукивал пластиковыми бутылками о колени настойчивый заводящий ритм. Легкий ветерок с реки оставил надежду пересилить упорно наступающую жару и довольствовался тем, что легонько трепал волосы художников, чьи картины красовались на окаймляющей площадь чугунной ограде, и норовил сдуть карты гадалок у собора.
Произошедшее в доме тетушки Марии казалось до странного далеким. Я ожидал возвращения воспоминаний о кошмарной картине, представшей передо мной в ту ужасную ночь, когда моих жену и дочь превратили в массу мяса, жил и костей. Теперь я не чувствовал ничего, кроме давящей тяжести, словно мое сознание прикрыло темное влажное одеяло.
Я снова пробежал глазами газеты. Сообщения об убийствах занимали низ первой полосы. Детали нанесенных повреждений прессе не сообщались, но едва ли подробности преступления долго останутся тайной. Слухи, вероятно, начнут расползаться уже на похоронах.
На развороте были помещены снимки тел Ти Джина и Флоренс, сделанные в тот момент, когда их переносили по мосткам к санитарным машинам.
Хорошо, что не публиковались фотографии, как тетушку Марию перевозят к машине на специальной каталке. Даже завернутое в черное, ее огромное тело выглядело насмешкой над смертью.
Я оторвался от газеты и увидел подходившего к столику Вулрича. Ему пришлось отказаться от неизменного коричневого костюма, испачканного кровью Флоренс Агуиллард, и надеть светло-серый льняной. Щеки его заросли щетиной, а под глазами набрякли черные мешки. Я заказал ему кофе с булочками и молча дожидался, пока он расправится с едой.
Глядя на него, я подумал, что за годы нашего знакомства Вулрич сильно изменился внешне. Лицо лишилось прежней полноты, а освещенные под определенным углом скулы напоминали острые лезвия. Мне пришла в голову мысль о болезни, но я не стал касаться этой темы. Когда захочет, он сам расскажет обо всем.
Мне вспомнилась наша первая встреча у тела Дженни Орбах. Она была недурна собой. В тридцать лет ей удавалось поддерживать себя в форме упражнениями и внимательным отношением к еде. Как выяснилось, не имея видимого источника средств, она, тем не менее, жила в достатке.
Холодной январской ночью я стоял над телом Дженни в ее квартире в Верхнем Вест-Сайде. Два больших эркерных окна выходили на маленький балкончик с видом на 79-ю улицу и реку. В двух кварталах оттуда на Бродвее находился магазин «Забар Дэли». Участок это был не наш, но мы с Коулом расследовали кражу со взломом, в результате которой погибла молодая женщина Дебора Моран, и первоначально поступившая информация давала повод для сопоставления этих преступлений.
Все полицейские были в пальто, а некоторые и с шарфами на шее. Никому не хотелось выходить из тепла на холод, а нам с Коулом особенно, хотя преступление явно носило характер не случайного, а преднамеренного убийства. На первый взгляд, в квартире ничего не тронули. В ящике под телевизором нашли кошелек с тремя кредитными карточками и семьюстами долларами наличными. Кто-то принес кофе из соседней забегаловки, и мы прихлебывали из стаканчиков, согревая о них руки, и наслаждаясь блаженным теплом.
Мед эксперт заканчивал осмотр, и санитары уже ждали, чтобы увезти труп, когда в комнату шаркающей походкой вошла личность странного вида: крупный мужчина в длинном пальто бурого цвета, на одном из башмаков отставала подошва, и в просвете виднелся большой палец в красном носке. Мятым, как будто жеваным, коричневым брюкам была под стать когда-то белая, но давно об этом забывшая рубашка, имевшая теперь бледно-желтый желтушный цвет. Дополняла странный облик посетителя мягкая шляпа. В таких шляпах являлись на осмотр места преступления сыщики в старых фильмах.
Но больше всего привлекали к себе его глаза. Ясные и блестящие, они смотрели весело и с оттенком цинизма, напоминая своим движением медуз. Несмотря на затрапезный вид, неизвестный был гладко выбрит и, когда он надевал перчатки, я обратил внимание на его безукоризненно чистые руки.
Он присел на корточки и спокойным движением приложил палец к шее Дженни Орбах.
— Холодна, как сердце шлюхи, — заключил он и добавил:
— Мертвее не бывает.
Я почувствовал прикосновение, обернулся и увидел за спиной Коула.
— Кто вы такой, черт возьми? — спросил Уолтер.
— Я один из хороших парней, — откликнулась странная личность. — Я из ФБР, что бы вы обо мне не думали. Специальный агент Вулрич, — он взмахнул перед нами своим удостоверением.
Поднявшись, он со вздохом стянул перчатки и глубоко засунул руки вместе с перчатками в карман пальто.
— Что вас в такую ночь выгнало на улицу, агент Вулрич? — спросил я. — Неужели ключи от своей квартиры потеряли?
— Вижу умника из Департамента полиции, — усмехнулся Вулрич. — Счастье, что санитарная машина здесь, — вдруг я от смеха лопну. — Склонив голову набок, он снова оглядел тело. — Вам известно, кто она?
— Мы знаем только имя, — отозвался детектив, который был мне незнаком.
В тот момент я не имел понятия, как ее зовут, знал только, что она была красива, но от красоты теперь ничего не осталось: на лице и голове виднелись следы ударов куском пустотелого кабеля, валявшегося рядом с телом. Кремового цвета ковер побурел вокруг ее головы. Кровь забрызгала стены и дорогой, вполне возможно, неудобный мебельный гарнитур из белой кожи.
— Это женщина Томми Логана, — сообщил Вулрич.
— Того парня, что мусором занимался, — уточнил я.
— Того самого, — подтвердил Вулрич.
За последние два года компания Томми Логана заключила в городе несколько выгодных контрактов по уборке мусора. Томми также прибрал к рукам и мытье окон. После того как ребята Логана подряжались мыть окна в вашем доме, можно было распрощаться не только с окнами, но и с самим домом: ничего не скажешь, на Томми работали умельцы всех мастей.
— Томми заинтересовался рэкет? — спросил Коул.
— Томми многих интересует. Причем очень сильно, если мы видим здесь его мертвую подругу.
— Вы полагаете, кто-то делает ему намек? — уточнил я.
— Может быть, — пожал плечами Вулрич. — Может быть, ему следовало намекнуть, что неплохо было бы нанять декоратора, у которого вкус не такой замшелый. Старомодное, надо сказать местечко.
Он попал в точку. Квартира Дженни Орбах на самом деле была далека от современного стиля. Хотя для нее это уже не имело никакого значения.
Убийц ее так и не нашли. Томми настолько потрясло известие о смерти любовницы, что он даже перестал беспокоиться о том, что о ней могла узнать жена. Смерть Дженни Орбах, возможно, заставила Томми проявить большую щедрость к партнерам, но, если он пошел на это, соглашение оказалось кратковременным, поскольку не прошло и года, как Томми Логана нашли с перерезанным горлом под мостом Борден-Бридж в Куинсе.
После этой первой встречи наши пути с Вулричем иногда пересекались; пару раз мы с ним заходили вместе выпить, после чего я возвращался домой, а он отправлялся в свою пустую квартиру; он приходил к нам обедать; Дженнифер он подарил на день рождения огромного игрушечного слона; он наблюдал, не осуждая, но и не вмешиваясь, как я медленно, но верно спиваюсь.
Помню его у нас в гостях по случаю трехлетия Дженни. На нем картонный клоунский колпак, а в руке мороженое. Он выглядел смущенным в окружении трех-четырехлетних детишек и души в них не чающих родителей. Но, как ни странно, ему доставляло удовольствие помогать им надувать воздушные шарики и удивлять, доставая у них из-за ушей монетки. Он пародировал живущих на ферме животных и учил детишек удерживать ложки на носу. Уходил он с грустью в глазах. Думаю, ему вспоминались другие дни рождения, на которых в центре внимания была его дочь, пока он не потерял ее из виду.
В ночь гибели Дженнифер и Сьюзен Вулрич отправился со мной в полицейский участок и ждал все четыре часа, пока меня там допрашивали. Домой я вернуться не мог, не было сил даже пойти к Коулу: мне было тяжело находиться в семейном кругу. И я пошел к Вулричу в его маленькую аккуратную квартирку с полками, уставленными сборниками стихов. Он уступил мне свою кровать. В день похорон он стоял на дожде за моей спиной, и капли воды, как слезы, падали с полей его шляпы.
— Как дела? — наконец, спросил я.
Он надул щеки и выдохнул полной грудью, покачивая головой на манер игрушечной собачки на заднем сиденье машины. От посеребренных висков седина просачивалась в его шевелюру, а лучи морщин, как трещинки на фарфоре, разбегались от глаз и углов рта.
— Хорошего мало, — пожаловался он. — Я спал всего три часа, если это можно так назвать: просыпался через каждые двадцать минут. У меня из головы не шла Флоренс. Перед глазами стояла картина, когда она сунула в рот дуло.
— Ты часто с ней встречался?
— Нет. Время от времени. Мы виделись пару раз. А несколько дней назад я заезжал к ним убедиться, что все в порядке. Боже, какой кошмар.
Он придвинул к себе газету и погрузился в чтение заметки о совершенных накануне убийствах. Читал он медленно, водя пальцем по строчкам, а когда закончил, посмотрел на испачканный палец, потер его о большой, а затем вытер руку бумажной салфеткой.
— У нас есть отпечаток пальца, частичный оттиск, — казалось, он вспомнил о нем, глядя на рисунок собственной кожи.
Для меня всякое постороннее движение и шум отодвинулись на задний план. Я видел перед собой только темные глаза Вулрича. Он допил кофе и промокнул губы салфеткой.
— Поэтому я задержался, — объяснил он. — Заключение было сделано только час назад. Мы сличили этот оттиск с отпечатками Флоренс: сходство не установлено. На нем обнаружены следы крови старухи.
— И где же вы его отыскали?
— С нижней стороны кровати. Может быть, ему требовался упор, когда он ее резал, а возможно, он поскользнулся и ухватился за кровать. Но попытки стереть его незаметно. Сейчас идет сличение его с местной картотекой и нашей базой данный. Если он зарегистрирован, мы его найдем.
В картотеке хранились не только отпечатки преступников, но и федеральных служащих, иностранцев, военного персонала, а также всех тех, кто пожелал, чтобы они там находились на случай идентификации. В течение суток найденный на месте преступления отпечаток будет сличен с двумястами миллионами зарегистрированных образцов.
Если отпечаток принадлежит Страннику, эта находка станет первой удачей в розысках убийцы Сьюзен и Дженнифер. Но я не очень обольщался на этот счет. После убийства моей жены этот человек не забыл почистить ей ногти, чтобы уничтожить лишнюю улику. Едва ли он допустил бы такую оплошность, как оставленный отпечаток пальца. По выражению лица Вулрича мне стало ясно, что и ему пришла в голову та же мысль. Он жестом заказал себе еще кофе и посмотрел на многолюдную площадь Джексона, прислушиваясь к всхрапыванию пони, запряженных в прогулочные коляски.
— Флоренс в тот день с утра ездила за покупками в Батон-Руж, а потом вернулась домой, чтобы переодеться и отправиться на день рождения к родственникам. Она звонила тебе из какой-то забегаловки в Бро-Бридж, затем пришла домой, где и оставалась, предположительно, до половины девятого, а в девять она уже была на празднике у родственников. По словам свидетелей, ее что-то сильно смущало и тревожило. В гостях она не задержалась. Ее мать как будто бы настояла, чтобы Флоренс пошла на день рождения, так как Ти Джин вполне мог о ней позаботиться. Она побыла на празднике час, от силы полтора, и направилась домой. Владелец магазина Бреннан видел ее полчаса спустя. Значит, убийство было совершено в течение часа-двух.
— Кто ведет дело?
— Теоретически Морфи и его команда. Но большая часть работы, скорее всего, ляжет на нас, поскольку почерк этого преступления совпадает с характеристикой убийства Сьюзен и Дженнифер, кроме того, этого хочу я. Брие поставит твой телефон на прослушивание, если тот человек снова решит тебе позвонить. Конечно, торчать у тебя в номере не очень этично, но я не знаю, что еще тут можно придумать, — он постарался не встречаться со мной взглядом.
— Ты вытесняешь меня из дела.
— Берд, ты не можешь погружаться в расследование с головой. Тебе самому это ясно. Я говорил об этом раньше и сейчас повторяю. Мы определили долю твоего участия.
— Оно будет ограниченным.
— Да, черт побери, ограниченным! Берд, ты же связующее звено между нами и этим типом. Он позвонил раз и еще позвонит. Подождем — увидим, — он широко развел руками.
— Ее убили из-за той девушки. Вы собираетесь заняться ее поисками?
Вулрич досадливо закатил глаза.
— Берд, подумай, где искать? Облазить всю чертову протоку? У нас есть отпечаток, им мы займемся и посмотрим, куда он нас выведет. А теперь расплачивайся и пойдем. Нас дела ждут.
Я остановился в белом особняке греческого стиля. Мой выбор пал на комнату в перестроенном флигеле за основным зданием. Во-первых, меня устраивало уединение, а, во-вторых, во дворе несли вахту два четвероногих сторожа, и как заверил меня портье, они рычали на всех, кроме постояльцев. Но, по моим наблюдениям, эти здоровенные псины в основном предпочитали спать в тени старого фонтана. В моей большой комнате с балконом и вентилятором под потолком стояли два массивных кожаных кресла и маленький холодильник, который я заполнил бутылками с водой.
Когда мы пришли ко мне, Вулрич включил телевизор, и в ожидании Брие мы молча смотрели утреннее шоу-викторину. Он появился через полчаса. За это время женщина из города Талса успела выиграть туристическую поездку. Небольшого роста, аккуратно одетый, Брие имел привычку то и дело причесывать пятерней свою редеющую шевелюру, словно хотел убедиться, что еще не до конца облысел. Двое мужчин за ним несли на металлических носилках комплект аппаратуры для прослушивания. Они осторожно поднялись по деревянным ступеням, ведущим во флигель, состоящий из четырех номеров.
— За дело, Брие, — сказал Вулрич. — Надеюсь, вы запаслись чтивом.
Один из пришедших мужчин потряс кипой журналов и книжек, которые достал с полки под носилками.
— Если понадобитесь, где вы будете? — поинтересовался Брие у Вулрича.
— Как обычно, поблизости, — отозвался Вулрич и вышел.
Как-то раз, еще в Нью-Йорке, я оказался, конечно не без содействия Вулрича, в закрытой для общего доступа комнате в отделении ФБР. Это была аппаратная. Здесь велось прослушивание телефонных разговоров в рамках долгосрочных расследований, касающихся организованной преступности или затрагивающих интересы контрразведки. Шесть агентов сидели перед записывающими устройствами, срабатывающими на голосовой сигнал. Как только аппарат включался, сотрудник точно регистрировал время, дату, а также предмет разговора. В комнате стояла тишина, нарушаемая щелчками включающихся устройств, шуршанием ленты и поскрипыванием ручек о бумагу.
Федералам страшно нравится прослушивание. Они в него просто влюблены. В 1928 году, когда эта контора получила название Федеральное бюро расследований, Верховный Суд санкционировал прослушивание почти без ограничений. В 1940 году министр юстиции и генеральный прокурор Эндрю Джексон сделал попытку запретить прослушивание, но не тут-то было: Рузвельт нажал на него и распространил использование прослушивания на случаи, имеющие отношение к «подрывной деятельности». А в понимании Гувера, к разряду «подрывной» относилась любая деятельность — от руководства китайской прачечной до соблазнения чужой жены. По части прослушивания Гувер был царь и бог.
Теперь агентам-федералам больше нет нужды мокнуть под дождем возле кабельного ящика, защищая блокноты от непогоды. Достаточно с одобрения судебных инстанций позвонить в телефонную компанию, и звонок будет переведен на нужную линию. Дело облегчается, если хозяин телефона готов к сотрудничеству. В моем случае Брие со своей командой даже не пришлось потеть в спецмашине.
Пока Брие занимался подключением к системе моего мобильного телефона и аппарата в номере, я сказал, что мне нужно на кухню в основное здание. Когда я пересекал двор, один из псов удостоил меня скучающим взглядом. Пройдя квартал, я позвонил Эйнджелу из телефонной будки у бакалейного магазина, но у него работал автоответчик. Я кратко обрисовал ситуацию и посоветовал пока не звонить мне на мобильный.
Формально, предполагается, что прослушивание должно сводиться к минимуму. Теоретически это означает, что записывающее устройство следует отключать, если разговор частного характера и не относится к интересующей теме. На практике же только круглый дурак мог рассчитывать на сохранение конфиденциальности его частной жизни, если линия прослушивалась. Поэтому было бы, мягко говоря, неразумно беседовать с грабителем и киллером, когда к телефону присоседились ребята из ФБР. Я купил в бакалее четыре кофе и вернулся к себе, где на пороге меня поджидал уже начавший беспокоиться Брие.
— Мы могли бы заказать кофе в номер, мистер Паркер, — он явно не одобрял мой поход.
— У него вкус всегда разный, — ответил я.
— Ничего страшного, — заключил агент, закрывая за мной дверь.
— Чарли Паркер? — осведомился женский голос.
— Да.
— Это Рейчел Вулф.
Я посмотрел на сотрудников ФБР и покачал головой: послышался облегченный вздох.
— А как насчет минимизации? — напомнил я, прикрывая трубку рукой.
Раздался щелчок выключенного магнитофона, и Брие снова растянулся на моих чистых простынях, закинув за голову руки, и закрыв глаза.
Как видно, Рейчел почувствовала заминку.
— Вы можете говорить?
— Я не один. Можно, я перезвоню вам?
Она назвала номер своего телефона и предупредила, что ее не будет до половины восьмого. Я поблагодарил и повесил трубку.
— Ваша знакомая? — не преминул поинтересоваться Брие.
— Это мой психолог, — ответил я. — У меня невысокий порог терпимости. Она надеется, что через несколько лет я вполне смогу мириться с праздным любопытством.
Брие громко фыркнул, не открывая глаз.
Второй звонок прозвучал в шесть часов. Сильная влажность и галдеж туристов вынудили нас закрыть балконную дверь, и в комнате кисло пахло потом. На этот раз не приходилось сомневаться, чей это звонок.
— Добро пожаловать в Новый Орлеан, Берд, — синтезированный голос колебался, как туман, меняя тона.
Я подождал несколько мгновений и кивнул техникам. Брие уже искал Вулрича. На экране компьютера у балкона одна за одной мелькали карты. Мне был слышен голос Странника даже через наушники.
— Совсем ни к чему было беспокоить твоих друзей из ФБР, — он говорил голосом маленькой девочки. — Агент Вулрич с тобой?
Я молчал, ощущая убегающие секунды.
— Черт побери, Берд, не надо со мной хитрить, — тоном раздраженного ребенка продолжал Странник. От ругательства впечатление становилось еще гаже.
— Его здесь нет.
— Через тридцать минут продолжим, — на том конце провода повесили трубку.
— Он в курсе дела, — пожал плечами Брие. — Значит, не станет говорить долго, чтобы не засекли, — он опять улегся на кровать дожидаться Вулрича.
Вид у Вулрича был измотанный. От недосыпа вокруг глаз появились красные круги, и дыхание не отличалось свежестью. Он то и дело двигал ногами, как будто ему жали башмаки. Спустя пять минут после его прихода прозвенел звонок. По знаку Брие я взял трубку.
— Да.
— Слушай и не перебивай, — женский голос говорил тоном любовницы, готовящейся поведать о своих тайных фантазиях. Но голос этот был каким-то искаженным, ненастоящим. — Жаль, что все так вышло с милашкой Вулрича. Но жаль потому, что она ускользнула от меня. Ей полагалось там быть. У меня на ее счет имелись особые планы. Но у нее, как выяснилось, тоже было кое-что на уме.
Вулрич сильно прищурился, но больше ничем не показал, что услышанное его задело.
— Надеюсь, вам понравилось мое исполнение, — продолжал голос. — Может быть, вы даже начинаете что-то понимать. А если нет, то не стоит беспокоиться. У вас будет еще много возможностей все понять. Бедняга Берд. Бедняга Вулрич. Теперь горе объединяет вас. Постараюсь найти вам кого-нибудь для компании.
Голос снова изменился на низкий и угрожающий.
— Это мой последний звонок. Частные разговоры подслушивать невежливо. Мое следующее послание будет кровавым.
Разговор на этом закончился.
— Проклятье, — откликнулся Вулрич. — Вы хоть что-нибудь успели сделать?
— Решительно ничего, — Брие с досадой швырнул на постель свои наушники.
Она откликнулась с третьего раза.
— Привет... — она умолкла, пытаясь определиться, как ко мне обращаться.
— Называйте меня Берд, — пришел ей на выручку я.
— Вовремя сказано... Где вы сейчас? Я слышу сильный шум, — заговорила она, нарушая неловкую паузу.
— Да, здесь шумновато. Новый Орлеан как-никак, — согласился я и вкратце обрисовал произошедшие события. Она слушала, не перебивая, и пару раз до меня донеслось ритмичное постукивание ручки по трубке.
— Вам говорят что-либо детали? — в заключение поинтересовался я.
— Что-то маячит знакомое из студенческих времен, но я не уверена, что мне удастся раскопать в памяти то, что нужно. Много воды утекло с тех пор. А что касается вашего предыдущего разговора с тем человеком, у меня есть для вас кое-что. Но информация довольно туманная, — она помолчала. — Где вы остановились?
Я сообщил ей номер телефона гостиницы и ее название. Она записала, повторяя для себя.
— Вы собираетесь мне перезвонить?
— Нет, я сейчас заказываю билет и вылетаю к вам.
Повесив трубку, я обвел взглядом неярко освещенный бар, заполненный до отказа местной публикой и посетителями, слегка напоминающими богему; часть из них, туристы, занимали комнаты над баром. В воздухе густой завесой висел дым, и звучало какое-то классическое произведение, название которого выскочило из головы.
Что-то в звонках Странника раздражало меня и настораживало, но я не мог понять, что именно. Он знал, что я в Новом Орлеане, знал, где я остановился, так как ему было известно о присутствии федералов, а из этого следовало, что он знаком с методами ведения следствия и следил за тем, как идет расследование. Об этом с самого начала предупреждала Рейчел.
Должно быть, он находился на месте преступления в одно время с нами или побывал там вскоре после нас. Его желание не затягивать разговор понятно: линия прослушивалась, но вот второй его звонок... я мысленно прокрутил его в памяти, стараясь отыскать источник беспокойства, но все впустую.
Я двинулся дальше и дошел до розового здания новоорлеанского центра, за которым высилась башня отеля «Хайат». В ожидании Вулрича я примостился на кадку с деревом. В суматохе предыдущей ночи мы договорились с ним вместе позавтракать. Я намеревался остановиться в Лафайете или Батон-Руж, но Вулрич заметил, что местной полиции такое мое пристальное внимание к расследованию может не понравиться, кроме того, и сам он, по его выражению, базируется в Новом Орлеане.
Прошло минут двадцать, но Вулрич не появился, тогда я пошел по Пойдрас-стрит. Эта улица, стиснутая с двух сторон высотными зданиями учреждений, напоминала ущелье. В затопившем ее людском потоке преобладала деловая публика и направлявшиеся к Миссисипи.
На площади Джексона в кафе «Мадлен» уже начался прилив желающих позавтракать. Аромат свежеиспеченного хлеба манил посетителей, как изображаемые змейками запахи влекут к себе героев мультфильмов. Я заказал пирожное с кофе и дочитал «Таймс пикейун». Купить «Нью-Йорк таймс» в Новом Орлеане практически нереально. Я где-то читал, что новоорлеанцы покупают меньше номеров этой газеты, чем жители любого другого крупного города США, зато по части покупки вечерних туалетов они далеко впереди. А если не вылезать со званых обедов, то где найти время, чтобы читать солидную «Нью-Йорк таймс»?
На площади среди магнолий и банановых деревьев туристы наблюдали за выступлением чечеточника и мимов. Там же худощавый темнокожий парень с чувством выстукивал пластиковыми бутылками о колени настойчивый заводящий ритм. Легкий ветерок с реки оставил надежду пересилить упорно наступающую жару и довольствовался тем, что легонько трепал волосы художников, чьи картины красовались на окаймляющей площадь чугунной ограде, и норовил сдуть карты гадалок у собора.
Произошедшее в доме тетушки Марии казалось до странного далеким. Я ожидал возвращения воспоминаний о кошмарной картине, представшей передо мной в ту ужасную ночь, когда моих жену и дочь превратили в массу мяса, жил и костей. Теперь я не чувствовал ничего, кроме давящей тяжести, словно мое сознание прикрыло темное влажное одеяло.
Я снова пробежал глазами газеты. Сообщения об убийствах занимали низ первой полосы. Детали нанесенных повреждений прессе не сообщались, но едва ли подробности преступления долго останутся тайной. Слухи, вероятно, начнут расползаться уже на похоронах.
На развороте были помещены снимки тел Ти Джина и Флоренс, сделанные в тот момент, когда их переносили по мосткам к санитарным машинам.
Хорошо, что не публиковались фотографии, как тетушку Марию перевозят к машине на специальной каталке. Даже завернутое в черное, ее огромное тело выглядело насмешкой над смертью.
Я оторвался от газеты и увидел подходившего к столику Вулрича. Ему пришлось отказаться от неизменного коричневого костюма, испачканного кровью Флоренс Агуиллард, и надеть светло-серый льняной. Щеки его заросли щетиной, а под глазами набрякли черные мешки. Я заказал ему кофе с булочками и молча дожидался, пока он расправится с едой.
Глядя на него, я подумал, что за годы нашего знакомства Вулрич сильно изменился внешне. Лицо лишилось прежней полноты, а освещенные под определенным углом скулы напоминали острые лезвия. Мне пришла в голову мысль о болезни, но я не стал касаться этой темы. Когда захочет, он сам расскажет обо всем.
Мне вспомнилась наша первая встреча у тела Дженни Орбах. Она была недурна собой. В тридцать лет ей удавалось поддерживать себя в форме упражнениями и внимательным отношением к еде. Как выяснилось, не имея видимого источника средств, она, тем не менее, жила в достатке.
Холодной январской ночью я стоял над телом Дженни в ее квартире в Верхнем Вест-Сайде. Два больших эркерных окна выходили на маленький балкончик с видом на 79-ю улицу и реку. В двух кварталах оттуда на Бродвее находился магазин «Забар Дэли». Участок это был не наш, но мы с Коулом расследовали кражу со взломом, в результате которой погибла молодая женщина Дебора Моран, и первоначально поступившая информация давала повод для сопоставления этих преступлений.
Все полицейские были в пальто, а некоторые и с шарфами на шее. Никому не хотелось выходить из тепла на холод, а нам с Коулом особенно, хотя преступление явно носило характер не случайного, а преднамеренного убийства. На первый взгляд, в квартире ничего не тронули. В ящике под телевизором нашли кошелек с тремя кредитными карточками и семьюстами долларами наличными. Кто-то принес кофе из соседней забегаловки, и мы прихлебывали из стаканчиков, согревая о них руки, и наслаждаясь блаженным теплом.
Мед эксперт заканчивал осмотр, и санитары уже ждали, чтобы увезти труп, когда в комнату шаркающей походкой вошла личность странного вида: крупный мужчина в длинном пальто бурого цвета, на одном из башмаков отставала подошва, и в просвете виднелся большой палец в красном носке. Мятым, как будто жеваным, коричневым брюкам была под стать когда-то белая, но давно об этом забывшая рубашка, имевшая теперь бледно-желтый желтушный цвет. Дополняла странный облик посетителя мягкая шляпа. В таких шляпах являлись на осмотр места преступления сыщики в старых фильмах.
Но больше всего привлекали к себе его глаза. Ясные и блестящие, они смотрели весело и с оттенком цинизма, напоминая своим движением медуз. Несмотря на затрапезный вид, неизвестный был гладко выбрит и, когда он надевал перчатки, я обратил внимание на его безукоризненно чистые руки.
Он присел на корточки и спокойным движением приложил палец к шее Дженни Орбах.
— Холодна, как сердце шлюхи, — заключил он и добавил:
— Мертвее не бывает.
Я почувствовал прикосновение, обернулся и увидел за спиной Коула.
— Кто вы такой, черт возьми? — спросил Уолтер.
— Я один из хороших парней, — откликнулась странная личность. — Я из ФБР, что бы вы обо мне не думали. Специальный агент Вулрич, — он взмахнул перед нами своим удостоверением.
Поднявшись, он со вздохом стянул перчатки и глубоко засунул руки вместе с перчатками в карман пальто.
— Что вас в такую ночь выгнало на улицу, агент Вулрич? — спросил я. — Неужели ключи от своей квартиры потеряли?
— Вижу умника из Департамента полиции, — усмехнулся Вулрич. — Счастье, что санитарная машина здесь, — вдруг я от смеха лопну. — Склонив голову набок, он снова оглядел тело. — Вам известно, кто она?
— Мы знаем только имя, — отозвался детектив, который был мне незнаком.
В тот момент я не имел понятия, как ее зовут, знал только, что она была красива, но от красоты теперь ничего не осталось: на лице и голове виднелись следы ударов куском пустотелого кабеля, валявшегося рядом с телом. Кремового цвета ковер побурел вокруг ее головы. Кровь забрызгала стены и дорогой, вполне возможно, неудобный мебельный гарнитур из белой кожи.
— Это женщина Томми Логана, — сообщил Вулрич.
— Того парня, что мусором занимался, — уточнил я.
— Того самого, — подтвердил Вулрич.
За последние два года компания Томми Логана заключила в городе несколько выгодных контрактов по уборке мусора. Томми также прибрал к рукам и мытье окон. После того как ребята Логана подряжались мыть окна в вашем доме, можно было распрощаться не только с окнами, но и с самим домом: ничего не скажешь, на Томми работали умельцы всех мастей.
— Томми заинтересовался рэкет? — спросил Коул.
— Томми многих интересует. Причем очень сильно, если мы видим здесь его мертвую подругу.
— Вы полагаете, кто-то делает ему намек? — уточнил я.
— Может быть, — пожал плечами Вулрич. — Может быть, ему следовало намекнуть, что неплохо было бы нанять декоратора, у которого вкус не такой замшелый. Старомодное, надо сказать местечко.
Он попал в точку. Квартира Дженни Орбах на самом деле была далека от современного стиля. Хотя для нее это уже не имело никакого значения.
Убийц ее так и не нашли. Томми настолько потрясло известие о смерти любовницы, что он даже перестал беспокоиться о том, что о ней могла узнать жена. Смерть Дженни Орбах, возможно, заставила Томми проявить большую щедрость к партнерам, но, если он пошел на это, соглашение оказалось кратковременным, поскольку не прошло и года, как Томми Логана нашли с перерезанным горлом под мостом Борден-Бридж в Куинсе.
После этой первой встречи наши пути с Вулричем иногда пересекались; пару раз мы с ним заходили вместе выпить, после чего я возвращался домой, а он отправлялся в свою пустую квартиру; он приходил к нам обедать; Дженнифер он подарил на день рождения огромного игрушечного слона; он наблюдал, не осуждая, но и не вмешиваясь, как я медленно, но верно спиваюсь.
Помню его у нас в гостях по случаю трехлетия Дженни. На нем картонный клоунский колпак, а в руке мороженое. Он выглядел смущенным в окружении трех-четырехлетних детишек и души в них не чающих родителей. Но, как ни странно, ему доставляло удовольствие помогать им надувать воздушные шарики и удивлять, доставая у них из-за ушей монетки. Он пародировал живущих на ферме животных и учил детишек удерживать ложки на носу. Уходил он с грустью в глазах. Думаю, ему вспоминались другие дни рождения, на которых в центре внимания была его дочь, пока он не потерял ее из виду.
В ночь гибели Дженнифер и Сьюзен Вулрич отправился со мной в полицейский участок и ждал все четыре часа, пока меня там допрашивали. Домой я вернуться не мог, не было сил даже пойти к Коулу: мне было тяжело находиться в семейном кругу. И я пошел к Вулричу в его маленькую аккуратную квартирку с полками, уставленными сборниками стихов. Он уступил мне свою кровать. В день похорон он стоял на дожде за моей спиной, и капли воды, как слезы, падали с полей его шляпы.
— Как дела? — наконец, спросил я.
Он надул щеки и выдохнул полной грудью, покачивая головой на манер игрушечной собачки на заднем сиденье машины. От посеребренных висков седина просачивалась в его шевелюру, а лучи морщин, как трещинки на фарфоре, разбегались от глаз и углов рта.
— Хорошего мало, — пожаловался он. — Я спал всего три часа, если это можно так назвать: просыпался через каждые двадцать минут. У меня из головы не шла Флоренс. Перед глазами стояла картина, когда она сунула в рот дуло.
— Ты часто с ней встречался?
— Нет. Время от времени. Мы виделись пару раз. А несколько дней назад я заезжал к ним убедиться, что все в порядке. Боже, какой кошмар.
Он придвинул к себе газету и погрузился в чтение заметки о совершенных накануне убийствах. Читал он медленно, водя пальцем по строчкам, а когда закончил, посмотрел на испачканный палец, потер его о большой, а затем вытер руку бумажной салфеткой.
— У нас есть отпечаток пальца, частичный оттиск, — казалось, он вспомнил о нем, глядя на рисунок собственной кожи.
Для меня всякое постороннее движение и шум отодвинулись на задний план. Я видел перед собой только темные глаза Вулрича. Он допил кофе и промокнул губы салфеткой.
— Поэтому я задержался, — объяснил он. — Заключение было сделано только час назад. Мы сличили этот оттиск с отпечатками Флоренс: сходство не установлено. На нем обнаружены следы крови старухи.
— И где же вы его отыскали?
— С нижней стороны кровати. Может быть, ему требовался упор, когда он ее резал, а возможно, он поскользнулся и ухватился за кровать. Но попытки стереть его незаметно. Сейчас идет сличение его с местной картотекой и нашей базой данный. Если он зарегистрирован, мы его найдем.
В картотеке хранились не только отпечатки преступников, но и федеральных служащих, иностранцев, военного персонала, а также всех тех, кто пожелал, чтобы они там находились на случай идентификации. В течение суток найденный на месте преступления отпечаток будет сличен с двумястами миллионами зарегистрированных образцов.
Если отпечаток принадлежит Страннику, эта находка станет первой удачей в розысках убийцы Сьюзен и Дженнифер. Но я не очень обольщался на этот счет. После убийства моей жены этот человек не забыл почистить ей ногти, чтобы уничтожить лишнюю улику. Едва ли он допустил бы такую оплошность, как оставленный отпечаток пальца. По выражению лица Вулрича мне стало ясно, что и ему пришла в голову та же мысль. Он жестом заказал себе еще кофе и посмотрел на многолюдную площадь Джексона, прислушиваясь к всхрапыванию пони, запряженных в прогулочные коляски.
— Флоренс в тот день с утра ездила за покупками в Батон-Руж, а потом вернулась домой, чтобы переодеться и отправиться на день рождения к родственникам. Она звонила тебе из какой-то забегаловки в Бро-Бридж, затем пришла домой, где и оставалась, предположительно, до половины девятого, а в девять она уже была на празднике у родственников. По словам свидетелей, ее что-то сильно смущало и тревожило. В гостях она не задержалась. Ее мать как будто бы настояла, чтобы Флоренс пошла на день рождения, так как Ти Джин вполне мог о ней позаботиться. Она побыла на празднике час, от силы полтора, и направилась домой. Владелец магазина Бреннан видел ее полчаса спустя. Значит, убийство было совершено в течение часа-двух.
— Кто ведет дело?
— Теоретически Морфи и его команда. Но большая часть работы, скорее всего, ляжет на нас, поскольку почерк этого преступления совпадает с характеристикой убийства Сьюзен и Дженнифер, кроме того, этого хочу я. Брие поставит твой телефон на прослушивание, если тот человек снова решит тебе позвонить. Конечно, торчать у тебя в номере не очень этично, но я не знаю, что еще тут можно придумать, — он постарался не встречаться со мной взглядом.
— Ты вытесняешь меня из дела.
— Берд, ты не можешь погружаться в расследование с головой. Тебе самому это ясно. Я говорил об этом раньше и сейчас повторяю. Мы определили долю твоего участия.
— Оно будет ограниченным.
— Да, черт побери, ограниченным! Берд, ты же связующее звено между нами и этим типом. Он позвонил раз и еще позвонит. Подождем — увидим, — он широко развел руками.
— Ее убили из-за той девушки. Вы собираетесь заняться ее поисками?
Вулрич досадливо закатил глаза.
— Берд, подумай, где искать? Облазить всю чертову протоку? У нас есть отпечаток, им мы займемся и посмотрим, куда он нас выведет. А теперь расплачивайся и пойдем. Нас дела ждут.
Я остановился в белом особняке греческого стиля. Мой выбор пал на комнату в перестроенном флигеле за основным зданием. Во-первых, меня устраивало уединение, а, во-вторых, во дворе несли вахту два четвероногих сторожа, и как заверил меня портье, они рычали на всех, кроме постояльцев. Но, по моим наблюдениям, эти здоровенные псины в основном предпочитали спать в тени старого фонтана. В моей большой комнате с балконом и вентилятором под потолком стояли два массивных кожаных кресла и маленький холодильник, который я заполнил бутылками с водой.
Когда мы пришли ко мне, Вулрич включил телевизор, и в ожидании Брие мы молча смотрели утреннее шоу-викторину. Он появился через полчаса. За это время женщина из города Талса успела выиграть туристическую поездку. Небольшого роста, аккуратно одетый, Брие имел привычку то и дело причесывать пятерней свою редеющую шевелюру, словно хотел убедиться, что еще не до конца облысел. Двое мужчин за ним несли на металлических носилках комплект аппаратуры для прослушивания. Они осторожно поднялись по деревянным ступеням, ведущим во флигель, состоящий из четырех номеров.
— За дело, Брие, — сказал Вулрич. — Надеюсь, вы запаслись чтивом.
Один из пришедших мужчин потряс кипой журналов и книжек, которые достал с полки под носилками.
— Если понадобитесь, где вы будете? — поинтересовался Брие у Вулрича.
— Как обычно, поблизости, — отозвался Вулрич и вышел.
Как-то раз, еще в Нью-Йорке, я оказался, конечно не без содействия Вулрича, в закрытой для общего доступа комнате в отделении ФБР. Это была аппаратная. Здесь велось прослушивание телефонных разговоров в рамках долгосрочных расследований, касающихся организованной преступности или затрагивающих интересы контрразведки. Шесть агентов сидели перед записывающими устройствами, срабатывающими на голосовой сигнал. Как только аппарат включался, сотрудник точно регистрировал время, дату, а также предмет разговора. В комнате стояла тишина, нарушаемая щелчками включающихся устройств, шуршанием ленты и поскрипыванием ручек о бумагу.
Федералам страшно нравится прослушивание. Они в него просто влюблены. В 1928 году, когда эта контора получила название Федеральное бюро расследований, Верховный Суд санкционировал прослушивание почти без ограничений. В 1940 году министр юстиции и генеральный прокурор Эндрю Джексон сделал попытку запретить прослушивание, но не тут-то было: Рузвельт нажал на него и распространил использование прослушивания на случаи, имеющие отношение к «подрывной деятельности». А в понимании Гувера, к разряду «подрывной» относилась любая деятельность — от руководства китайской прачечной до соблазнения чужой жены. По части прослушивания Гувер был царь и бог.
Теперь агентам-федералам больше нет нужды мокнуть под дождем возле кабельного ящика, защищая блокноты от непогоды. Достаточно с одобрения судебных инстанций позвонить в телефонную компанию, и звонок будет переведен на нужную линию. Дело облегчается, если хозяин телефона готов к сотрудничеству. В моем случае Брие со своей командой даже не пришлось потеть в спецмашине.
Пока Брие занимался подключением к системе моего мобильного телефона и аппарата в номере, я сказал, что мне нужно на кухню в основное здание. Когда я пересекал двор, один из псов удостоил меня скучающим взглядом. Пройдя квартал, я позвонил Эйнджелу из телефонной будки у бакалейного магазина, но у него работал автоответчик. Я кратко обрисовал ситуацию и посоветовал пока не звонить мне на мобильный.
Формально, предполагается, что прослушивание должно сводиться к минимуму. Теоретически это означает, что записывающее устройство следует отключать, если разговор частного характера и не относится к интересующей теме. На практике же только круглый дурак мог рассчитывать на сохранение конфиденциальности его частной жизни, если линия прослушивалась. Поэтому было бы, мягко говоря, неразумно беседовать с грабителем и киллером, когда к телефону присоседились ребята из ФБР. Я купил в бакалее четыре кофе и вернулся к себе, где на пороге меня поджидал уже начавший беспокоиться Брие.
— Мы могли бы заказать кофе в номер, мистер Паркер, — он явно не одобрял мой поход.
— У него вкус всегда разный, — ответил я.
— Ничего страшного, — заключил агент, закрывая за мной дверь.
* * *
Первый звонок раздался в четыре часа дня. К этому времени мы успели насмотреться по телевизору всякой ерунды и зачитать едва ли не до дыр «Космополитан». Брие быстро поднялся с кровати и щелкнул пальцами, подавая знак техникам, один из которых уже надевал наушники. Отсчитав на пальцах до трех, он махнул мне, и я снял трубку.— Чарли Паркер? — осведомился женский голос.
— Да.
— Это Рейчел Вулф.
Я посмотрел на сотрудников ФБР и покачал головой: послышался облегченный вздох.
— А как насчет минимизации? — напомнил я, прикрывая трубку рукой.
Раздался щелчок выключенного магнитофона, и Брие снова растянулся на моих чистых простынях, закинув за голову руки, и закрыв глаза.
Как видно, Рейчел почувствовала заминку.
— Вы можете говорить?
— Я не один. Можно, я перезвоню вам?
Она назвала номер своего телефона и предупредила, что ее не будет до половины восьмого. Я поблагодарил и повесил трубку.
— Ваша знакомая? — не преминул поинтересоваться Брие.
— Это мой психолог, — ответил я. — У меня невысокий порог терпимости. Она надеется, что через несколько лет я вполне смогу мириться с праздным любопытством.
Брие громко фыркнул, не открывая глаз.
Второй звонок прозвучал в шесть часов. Сильная влажность и галдеж туристов вынудили нас закрыть балконную дверь, и в комнате кисло пахло потом. На этот раз не приходилось сомневаться, чей это звонок.
— Добро пожаловать в Новый Орлеан, Берд, — синтезированный голос колебался, как туман, меняя тона.
Я подождал несколько мгновений и кивнул техникам. Брие уже искал Вулрича. На экране компьютера у балкона одна за одной мелькали карты. Мне был слышен голос Странника даже через наушники.
— Совсем ни к чему было беспокоить твоих друзей из ФБР, — он говорил голосом маленькой девочки. — Агент Вулрич с тобой?
Я молчал, ощущая убегающие секунды.
— Черт побери, Берд, не надо со мной хитрить, — тоном раздраженного ребенка продолжал Странник. От ругательства впечатление становилось еще гаже.
— Его здесь нет.
— Через тридцать минут продолжим, — на том конце провода повесили трубку.
— Он в курсе дела, — пожал плечами Брие. — Значит, не станет говорить долго, чтобы не засекли, — он опять улегся на кровать дожидаться Вулрича.
Вид у Вулрича был измотанный. От недосыпа вокруг глаз появились красные круги, и дыхание не отличалось свежестью. Он то и дело двигал ногами, как будто ему жали башмаки. Спустя пять минут после его прихода прозвенел звонок. По знаку Брие я взял трубку.
— Да.
— Слушай и не перебивай, — женский голос говорил тоном любовницы, готовящейся поведать о своих тайных фантазиях. Но голос этот был каким-то искаженным, ненастоящим. — Жаль, что все так вышло с милашкой Вулрича. Но жаль потому, что она ускользнула от меня. Ей полагалось там быть. У меня на ее счет имелись особые планы. Но у нее, как выяснилось, тоже было кое-что на уме.
Вулрич сильно прищурился, но больше ничем не показал, что услышанное его задело.
— Надеюсь, вам понравилось мое исполнение, — продолжал голос. — Может быть, вы даже начинаете что-то понимать. А если нет, то не стоит беспокоиться. У вас будет еще много возможностей все понять. Бедняга Берд. Бедняга Вулрич. Теперь горе объединяет вас. Постараюсь найти вам кого-нибудь для компании.
Голос снова изменился на низкий и угрожающий.
— Это мой последний звонок. Частные разговоры подслушивать невежливо. Мое следующее послание будет кровавым.
Разговор на этом закончился.
— Проклятье, — откликнулся Вулрич. — Вы хоть что-нибудь успели сделать?
— Решительно ничего, — Брие с досадой швырнул на постель свои наушники.
* * *
Я оставил федералов грузить свое имущество в белый фургон, а сам направился в «Наполеон Хаус» звонить Рейчел. Пользоваться мобильным как-то не хотелось. У меня появилось чувство, что разговор с убийцей оставил на нем грязный отпечаток. Да и после долгого сидения в душной комнате меня тянуло прогуляться.Она откликнулась с третьего раза.
— Привет... — она умолкла, пытаясь определиться, как ко мне обращаться.
— Называйте меня Берд, — пришел ей на выручку я.
— Вовремя сказано... Где вы сейчас? Я слышу сильный шум, — заговорила она, нарушая неловкую паузу.
— Да, здесь шумновато. Новый Орлеан как-никак, — согласился я и вкратце обрисовал произошедшие события. Она слушала, не перебивая, и пару раз до меня донеслось ритмичное постукивание ручки по трубке.
— Вам говорят что-либо детали? — в заключение поинтересовался я.
— Что-то маячит знакомое из студенческих времен, но я не уверена, что мне удастся раскопать в памяти то, что нужно. Много воды утекло с тех пор. А что касается вашего предыдущего разговора с тем человеком, у меня есть для вас кое-что. Но информация довольно туманная, — она помолчала. — Где вы остановились?
Я сообщил ей номер телефона гостиницы и ее название. Она записала, повторяя для себя.
— Вы собираетесь мне перезвонить?
— Нет, я сейчас заказываю билет и вылетаю к вам.
Повесив трубку, я обвел взглядом неярко освещенный бар, заполненный до отказа местной публикой и посетителями, слегка напоминающими богему; часть из них, туристы, занимали комнаты над баром. В воздухе густой завесой висел дым, и звучало какое-то классическое произведение, название которого выскочило из головы.
Что-то в звонках Странника раздражало меня и настораживало, но я не мог понять, что именно. Он знал, что я в Новом Орлеане, знал, где я остановился, так как ему было известно о присутствии федералов, а из этого следовало, что он знаком с методами ведения следствия и следил за тем, как идет расследование. Об этом с самого начала предупреждала Рейчел.
Должно быть, он находился на месте преступления в одно время с нами или побывал там вскоре после нас. Его желание не затягивать разговор понятно: линия прослушивалась, но вот второй его звонок... я мысленно прокрутил его в памяти, стараясь отыскать источник беспокойства, но все впустую.