Конран Ширли. Дикие

   Их заключение длилось уже третий день. По истечении первых нескольких часов веревки, обвязанные вокруг их шей, удлинили, так, что они смогли лечь, но их руки были по-прежнему связаны за спиной, а ноги скованы. Брюки Гарри были пропитаны мочой и воняли.
   Ночи были еще ужаснее дней. Они были то жаркими, то холодными, и тогда холод и влажный ночной воздух проникали через щели в хижине.
   Каждое утро и каждый вечер узников кормили два молодых воина, которые избегали смотреть им в глаза или разговаривать с ними, — они в молчании клали на пол два банановых листа, в которые были завернуты жареная рыба и блины из муки саго. Никто не разговаривал с узниками. С ними обращались в прямом смысле как со стреноженными животными — те, правда, имели все же возможность стряхивать с себя комаров и мух.
   Гарри попеременно ощущал себя то как дурак, позволивший так легко взять себя в плен, то в нем просыпалась надежда: может быть, пропавшая группа «Нэксуса» была таким же образом захвачена в плен.
   Иногда же на него нападало ощущение безысходности и отчаяния — а вдруг Анни уже мертва! Глубоко в сердце Гарри всегда чувствовал, что произошла какая-то ошибка, что Анни самой судьбой предназначалась ему, что она была женщиной Гарри — его судьбой, — что Дюк лишь случайно и временно овладел ею. Последние четыре месяца он ожидал, что чувства его к Анни ослабеют, разлетятся в прах. Он ожидал, что без нее память отдохнет и успокоится. Но не смог. Он так же тосковал по Анни, как всегда, его тоска была такой же острой, как и раньше.
   Никто не задал узникам ни единого вопроса, но переводчик сказал Гарри, что это — добрый знак. Он объяснил, что чем дольше будет длиться отсутствие Гарри, тем быстрее его люди заплатят выкуп. Он поколебался, потом добавил:
   — Если господин хочет быстро уйти, господин должен не есть. Тогда человек подумает господин умирает и быстрее станет просить за господина денег.
   Гарри подумал, что поголодать совсем несложно, если это к тому же убедит взявших его в плен быстрее начать переговоры о выкупе.
   Переводчик вычислил, что цена, назначенная за Гарри будет равна, очевидно, тремстам свиньям, максимальное количество, даваемое обычно за невестой, — но переводчик не представлял, сколько запросят за него, и станет ли «Нэксус» платить за него.
   Гарри сказал:
   — Не беспокойся. Без моей записки к менеджеру рудников они не получат от него ни пенни. Какую бы сумму ни заплатили за меня, она покроет и выкуп за тебя.
   Гарри знал, что посланник, который поведет переговоры о выкупе, еще не уехал. Ему придется путешествовать вниз по реке в каноэ — а это два дня движения без перерыва. Потом еще предстоит покрыть шестьдесят пять миль к Маунт-Иде. Столько же времени отнимет путешествие в обратную сторону. Значит, им сидеть в заключении по крайней мере еще четыре дня.
   Семь дней, потраченных впустую. Значит, это будет уже 18 марта — останется тринадцать дней, назначенных Раки до истечения срока поисков. Гарри в отчаянии ударил руками по грязным доскам.
   В дыре в полу показалась фуражка, а потом — тонкое, умное смуглое лицо. Филиппинец.
   — Мистер Гарри Скотт?
   Гарри кивнул.
   Человек поднялся еще на несколько ступенек по лестнице. По погонам Гарри понял, что он армейский капитан. Он сказал:
   — Президент Пауи хочет видеть вас, мистер Скотт. Я — ваш сопровождающий.
   — Рад слышать это.
   — После того как я нашел вас, я организую ваше освобождение.
   Гарри обнаружили через два часа после того, как извещение об этом передали по солдатской рации по сети, установленной Раки на острове.
   Капитан исчез. Переводчик перекатился на живот, прильнул к щели в полу и сообщил Гарри, что происходит внизу.
   Мужчины из деревни собрались вокруг капитана-филиппинца, который держал в руках радиоприемник. Рядом с ним стояли четыре вооруженных солдата, очевидно островитяне. Иногда говорили сразу несколько человек, иногда воцарялось долгое молчание, порой слышались вздохи и ворчание. Переводчику не было слышно слов.
   После полуторачасовых переговоров было решено выпустить Гарри и переводчика в обмен на два транзисторных радиоприемника, и один из солдат — местный уроженец — останется, и его за это не станут преследовать.
   Гарри, связанный в течение четырех дней, едва мог двинуть ногами и руками. Обоих узников доставили на борт шлюпок, ожидавших на берегу.
   Гарри спросил:
   — А где же наша лодка?
   — Ее включили в стоимость вашего выкупа, — ответил капитан-филиппинец. — Они не понимают, что горючее скоро кончится. Но не будем об этом.
   Никто не прощался, никто не помахал рукой. Шлюпки отплыли под грохочущие одновременно три транзистора, — «Радио Пауи» передавало песню Тины Тернер «Станция метро».
   Через двадцать минут плавания вверх по течению реки они прибыли на маленькое озеро, где их ожидал вертолет.
   Было уже темно, когда Гарри добрался до гостиницы Ма Чанг. Он смыл под душем всю грязь, выбросил через окно веранды свою вонючую одежду на свалку рядом с кухней и надел чистые брюки и чистую рубашку. Капитан стоял рядом в ожидании, пока Гарри звонил Керри, но не застал его ни дома, ни в офисе.
   Военный эскорт подвел Гарри к армейскому джипу и его повезли к Президентскому дворцу.
   Сразу после шести часов Гарри был принят Раки.
   — Я искренне рад видеть вас, мистер Скотт, — голос президента звучал озабоченно, но глаза его не соответствовали дружескому тону его слов. — Я рад, что вы в безопасности. Я не хочу, чтобы кто-нибудь еще исчезал на острове.
   Гарри думал. Как все просто. «Нэксус» никогда в жизни никого из своих служащих не сможет заставить работать на Пауи, какое бы высокое жалование им не назначили, в случае если и Гарри не вернется. Он ответил.
   — Я более рад, чем вы. Благодарю вас за то, что помогли мне.
   Раки улыбнулся.
   — Сейчас вам не стоит ездить по острову без сопровождающих. — Он добавил: — Я настаиваю на этом. Гарри ничего не сказал. Президент продолжил:
   — Пыль от слухов еще не улеглась на Пауи, и вы нуждаетесь в защите.
   — Я ценю вашу заботу, сэр, но мне не требуется вооруженный эскорт. Я стану более осторожным в будущем. — Он не желал, чтобы вокруг него копошились шпионы Раки.
   Президент пожал плечами.
   — Как вам угодно. Но подумайте об этом. Теперь, я надеюсь, вы разделите со мной трапезу.
   Как только он упомянул о еде, Гарри сразу вспомнил о том, что желудок его пуст и бурчит от голода.
   Трапеза свидетельствовала без слов, что Гарри стал почетным гостем президента. В зале тридцати футов в длину, с зашторенными окнами, шесть официантов в белых костюмах обслуживали их двоих. На окнах висели занавески из розового шелка с золотой каймой; обеденный стол был покрыт кружевной скатертью — обстановка напоминала Гарри обеды у его матушки по воскресеньям. Пищу подавали на фарфоре «Роял Дултон», расписанном цветущими розами.
   Еда была приготовлена из консервов: сардины в томатном соусе, за ними последовал суп, приготовленный из сухого концентрата, потом индюшка в черничном соусе, картофель и бобы. На десерт подали австралийские консервированные персики с консервированной же сметаной. Весь их ужин из импортных консервированных продуктов на Пауи стоил баснословных денег. На стол была поставлена бутылка мятной настойки, островитяне считали ее изысканным напитком.
   Гарри размяк.
   Он наблюдал, как Раки отправляет еду в рот, иногда с помощью ножа и вилки, иногда с помощью пальцев. Он ни разу не оторвал глаз от своей тарелки. «Раки жаден, подумал Гарри, а истинно жадных людей никогда невозможно удовлетворить полностью. Они всегда хотят больше — больше еды, больше питья, больше женщин, больше детей, больше льстецов вокруг, больше соратников, больше власти, больше денег…» Гарри лучше, чем кто-либо, знал, какое состояние скопил Раки за последние десять лет. Его деньги позволяли ему покинуть Пауи и жить где-нибудь в значительно более удобном месте — в Калифорнии, Флориде, Швейцарии, на Ривьере. Но Раки достаточно умен и понимает, что, покинув Пауи, он станет никем, поэтому он остается на своем острове, предпочитая быть самой большой рыбой в маленьком пруду.
   После еды он предложил Гарри гаванские сигары «Ромео и Джульетта», наверняка подаренные кубинскими дипломатами. Ароматный дым наполнил комнату.
   — Ну а теперь к делу. — Раки откинулся на спинку стула. — Вам известны мои условия. Я не собираюсь их менять. Я хочу знать о вашем решении уже завтра.
   Гарри знал, что лидеры стран третьего мира любили поиграть в кошки-мышки на переговорах, он знал об их склонности менять точку зрения и принимать сиюминутные решения, поэтому неожиданный ультиматум его не удивил. Он ответил, аккуратно подбирая слова:
   — Я не могу дать вам ответ сию минуту, сэр, я должен связаться с Питтсбургом.
   Раки презрительно поглядел на Гарри.
   — Мы оба знаем, что, если к первому апреля не достигнем соглашения, добыча медной руды остановится, прекратятся ваши доходы и мои налоговые поступления.
   Гарри сказал:
   — Моя компания предпочитает не подписывать с вами соглашения, пока не будет обнаружена исчезнувшая группа.
   Раки сказал самодовольно:
   — Жаль, что вы так одержимы поисками этой партии.
   Они безнадежны.
   — Я не думаю, что поиски безнадежны, — сказал Гарри твердо, думая о двух часах, запертых в сейфе «Бэрклэйэ
   Банк».
   — Ваши конкуренты из Манилы прибудут второго апреля, мистер Скотт. — Раки выпустил к потолку серые кольца дыма. — Чем дольше длятся ваши поиски, тем меньше времени остается у вас для бизнеса. Выбор за вами, мистер
   Скотт.
   Вернувшись к Ма Чанг, Гарри попал в бар и заказал холодного пива, чтобы смыть неприятный, отдающий перцем вкус мятной настойки. Ожидая, когда ему принесут банку «Фостерса», Гарри прислушивался к ночным звукам — ритмичному бою барабанов, шальным выстрелам и на всю ночь включенным транзисторам.
   — Мы уже и не надеялись вас вновь увидеть, — сказал Санди, журналист. Никого больше в баре не было, и он сидел на своем обычном месте, в темном углу за столиком.
   Гарри взял свое пиво и сел рядом с ним.
   Санди сказал:
   — Слышал, с вами приключилась небольшая лихорадка в верхнем течении реки.
   Гарри кивнул головой:
   — Да, но Раки прислал за мной медбрата в хаки. Я был страшно рад увидеть его.
   — Вы прозевали новый скандал вокруг черного рынка. Тонны изюма в деревянных коробках с надписью «Подарок америкаского народа детям Пауи» продавались уличными торговцами. В таких же огромных количествах неожиданно на улицах появились растительное масло и сухое молоко.
   — Что же здесь нового?
   — Многие островитяне, закончившие миссионерские школы смогли прочесть эти надписи. Один из твоих парней в Маунт-Ида собрал митинг. Парня зовут Миндо.
   — Да, он приличный мужик.
   — Его митинг был разогнан военными, а его бросили в тюрьму. Без суда и следствия, конечно. Его обвинили в заговорщицкой деятельности против правительства. Как тебе это нравится?
   Гарри поставил на место свое пиво.
   — Я лучше позвоню Керри.
   — Заканчивай свою выпивку, парень. Ты все равно ни чего не сможешь поделать.
   — Гарри поставил на стол стакан с пивом и позвонил Керри, который был рад услышать голос Гарри.
   Когда с борта вертолета ему сообщили, что Гарри не дал сигнала из ракетницы, Керри сразу же объявил поиски по реке. Но посланные им люди заплутались в речных протоках, и министр внутренних дел приказал Керри прекратить поиски. Керри проигнорировал приказ, но теперь он почувствовал облегчение от того, что больше ему не приходится противоречить правительству Пауи.
   — Мне нужна другая винтовка, — сказал Гарри извиняющимся тоном.
   — Я принесу тебе винтовку завтра, — сказал Керри, думая про себя, как много огнестрельного оружия перепробует Гарри, пока не выберет себе подходящее.
   Гарри вкратце рассказал, что с ним случилось, а потом спросил:
   — Это правда, что он посадил в тюрьму Миндо?
   — Да. — Керри был явно рассержен вопросом и не постеснялся в выражениях, хотя и говорил по телефону. — Раки сделал большую ошибку. Наши люди, работающие на рудниках, уже показали, что умеют организовываться самостоятельно. Они уже продемонстрировали, на что они способны, во время прошлогодней забастовки. Они далеко не запуганные и неграмотные аборигены. Миндо — их лидер, и из-за того, что его заключили в тюрьму, будут большие неприятности. Отец Миндо — важная шишка в своем племени, вождь, у него в распоряжении много воинов. Я думаю, что пар вырвется из чайника. Я даже подумываю о том, чтобы отослать Бетти в Сидней.
   Гарри сказал:
   — Раки, как мне показалось, не ждет большей беды.
   — Раки, кажется, этого не замечает. Но он все же этим обеспокоен. Ты, наверное, еще не слышал, он неожиданно вновь женился. Ей нет и четырнадцати лет, такая маленькая живая девочка из одного горного племени. Празднества произошли позавчера. Были фейерверки, свиное жаркое, пальмовое вино, танцы. Ты разве не слышал?
   — А как же его другая молодая жена?
   — О, она умерла от заражения крови накануне Рождества.
   В одиннадцать часов ночи наконец позвонили из Питтсбурга. Гарри рассказал о своих новостях и добавил:
   — Джерри, я думаю, что исчезновение наших людей каким-то образом связано с этим делом. Именно поэтому я не хочу прекращать поиски.
   — Свинячье дерьмо! — заорал Джерри. — Ты должен свернуть эти поиски как можно скорее. Иначе Раки опять охладеет к нашему предложению. — Он не дал возможности Гарри произнести даже слова и продолжил: — Какого черта, Гарри, ты там делаешь? Три месяца назад, накануне Рождества, еще был слабый шанс найти нашу исчезнувшую группу. Но сейчас эта одержимость лишь стоит компании уймы денег и не имеет никакого смысла. Имей в виду, Гарри, если ровно через неделю ты не приедешь в Питтсбург и не представишь убедительного объяснения, почему ты за прошедший месяц потратил четверть миллиона долларов казенных денег, чтобы сделать то, что я запретил тебе делать, — Гарри, я выкину тебя вон!
   Все было кончено. Гарри заказал еще пива.
   Проснувшись на следующее утро, он подумал, отчего он себя так отвратительно чувствует? Потом он вспомнил с огромной радостью, что он вновь свободен! Он хотел сесть, но повалился назад со стоном. Он поморщился, когда кто-то постучал ему в дверь.
   Вошла миссис Чанг. На ней была голубая хлопчатая пижама, лицо ее было озабочено. Она прошептала:.
   — Я не хотела компрометировать вас, мистер Скотт, но решила, что лучше не разговаривать с вами вчера вечером. — Вновь она села прямо на хромой деревянный стул у ног Гарри. — У меня для вас, Гарри, очень ценная и важная информация. В прошлую среду президент Раки ездил в одну деревню в двадцати милях к югу от «Пэрэдайз-Бэй». Там, за день до его приезда, несколько белых женщин убили нескольких солдат. Они забрали их лодку, несколько винтовок и обмундирование.
   Гарри резко сел на кровати. Пружины под ним заскрипели. Миссис Чанг скромно прикрыла лицо руками, чтобы не видеть обнажившуюся грудь Гарри.
   — Как называется деревня? Откуда вы это знаете? Когда вы об этом слышали?
   — Слухи дошли до меня из бараков. Женщин искали и с воздуха, но безуспешно. Мистер Скотт!
   Гарри, совершенно голый, поднялся с кровати. Он схватил полотенце и обвязал им бедра.
   Миссис Чанг резко сказала:
   — Вам не следует заниматься проверкой того, что я вам рассказала, иначе об этом узнает президент. Мой источник будет обнаружен и его обезглавят.
   Гарри обнял миссис Чарг и крепко сжал ее в объятиях.
   Полотенце упало с него. Миссис Чанг закричала:
   — Мистер Скотт, вы меня компрометируете!
 
   Вертолет пошел на посадку, в хвосте раздался предсмертный хрип зарезанных свиней. Серое облако нависло над джунглями черного, оливкового и ярко-зеленого цвета по обоим берегам мутной реки, на которой стояла деревня Катанга.
   Когда Гарри сошел с вертолета, его приветствовали громкими криками обитатели деревни. Последовала церемония раздачи сигарет, потом он преподнес двух свиней — одну всей деревне, а другую как жертву духу водопадов. Подарки были приняты с благодарностью.
   Переводчик Гарри подтвердил, что белые женщины находились где-то в этом районе. Он предложил сразу же вызвать духов. Посоветовались с колдуном, но он отрицательно покачал головой. Такие церемонии требовали много времени для подготовки. Напряженный от волнения, Гарри едва мог сдержать свое нетерпение. Он должен увидеть, есть или нет следы партии «Нэксуса» у Водопадов. Несколько нервничая, переводчик объяснил, что белый господин перед отъездом из Пауи желал бы сам посоветоваться с духами Водопадов.
   Пропуск Гарри — транзистор — был принесен из вертолета. Гарри продемонстрировал его, включив на всю мощность «Банановую революцию».
   Колдун осторожно дотронулся до ручки настройки и голос Мадонны был заменен более мелодичными звуками. Колдун почесал в затылке и согласился, что белому человеку не повредит лично побывать у водопадов и принести жертву духам. Затем он смело предложил тоже сопровождать его в поездке, заняв место в хвосте вертолета, где находились свиньи.
   Еще через десять минут Гарри спрыгнул с вертолета на песчаный берег. Еще несколькими минутами позже, раздвигая желтые орхидеи, он взбирался вверх по скалистой тропинке, пока не обнаружил разграбленный и выжженый лагерь.
   Он медленно оглядел образовавшуюся прогалину, положил на землю несколько орхидей и медленно пошел по черной выжженой траве среди остовов хижин. Он подобрал пачку из-под сигарет и пару пустых гильз. Никаких следов женщин не было.
   Когда вертолет вновь закружил над деревней, колдун сидел наклонив голову, и напуганный, и торжествующий одновременно. Когда он величественно выходил из вертолета, у него был вид человека только что общавшегося с богами.
   Переводчик спросил, когда именно уехали белые женщины.
   Гарри ждал ответа, затаив дыхание. Знают ли они что-либо? Скажут ли они ему?
   Вождь заговорил, указывая в сторону мыса.
   Переводчик сказал:
   — Женщины покинули деревню в одной маленькой лодке и поплыли к проливу около мыса за две ночи до того, как взошла луна.
   Гарри опоздал на два дня!
   И радостный, и разочарованный одновременно, Гарри спросил:
   — Как это доказать?
   Вождь сказал что-то. Мальчик побежал к его хижине. Он вернулся с маленьким кусочком черного кружева.
   С торжествующим видом вождь передал ему этот кусочек.
   — Это оставлять белый женщина. Гарри схватил кусочек черного кружева. Переводчик объяснил, что женщины оставили кусок ткани своим богам, чтобы те подняли лодку в воздух. Но боги белых женщин не располагают такой властью, и их лодка не поднялась в воздух.
   Гарри решил, что кусочек черного кружева не сможет стать достаточным доказательством для тупорылого страхового агента.
   Ладно, подумал Гарри. Он снял с запястья пластиковые часы, проданные ему сегодня утром миссис Чанг.
   — Я дарю вам эти часы в обмен на другую вещь, оставленную белыми женщинами.
   Часы пошли по рукам жителей деревни. Горящие зеленые цифры вызывали всеобщий восторг. Потом последовал громкий спор.
   Переводчик забормотал:
   — У них что-то есть, но они не хотят вам это отдавать.
   Гарри попросил вернуть ему часы.
   Последовала новая оживленная дискуссия.
   Гарри порылся в карманах и вытащил оттуда колоду игральных карт. Он перебросил карты из руки в руку.
   Мужчины замолчали. Колдун протянул руки, чтобы взять карты.
   Гарри покачал головой.
   Споров больше не было. Колдун отдал приказание мальчику, и он убежал. Когда он вернулся, он отдал что-то вождю, который положил вещи на вытянутые ладони.
   Гарри увидел обычное хромированное кольцо для ключей. К нему были прикреплены акулий зуб и два ключа. Один был от двери, другой — ключ зажигания. Гарри обратил внимание на другой предмет в руках вождя. Это был кожаный ремешок с компасом.
   Эти предметы могли принадлежать кому угодно.
   Переводчик указал рукой в сторону мыса и объяснил, что предметы были обронены женщинами, когда они уходили из деревни.
   — Давайте выбираться отсюда как можно быстрее, — сказал Гарри. Он был очень нетерпелив, но знал, что перед отлетом важно должным образом поблагодарить вождя и колдуна.
   После того как переводчик завершил благодарственную речь, вождь скромно спросил, сможет ли он тоже полетать на том, на чем можно добраться до Иисуса Христа. Гарри знал, что если он согласится, то вся деревня захочет полетать на вертолете. Мало того что они потеряют драгоценное время, пилот и так уже выглядел мрачно — сначала он дышал запахом свиней, потом запахом колдуна. Гарри сказал, что сейчас у него нет времени, но, возможно, когда он вновь посетит деревню. Вертолет поднялся в воздух, раскидывая сигареты, как новогоднее конфетти.
   — Отлично, — сказал Гарри, светясь от радости. — Вызовите по радио Маунт-Иду. Они смогут вычислить то место, до которого женщины сумели добраться за два дня. Летите прямо к морю.
   — Я не могу сделать этого, сэр, — сказал пилот. — Безумие — лететь над морем на бреющем полете на одномоторном летательном аппарате без специальных устройств на случай возможного приводнения.
   — Я приказываю вам сделать это!
   — Извините, сэр, но это — нарушение правил.
   — Но речь идет о жизни и смерти этих женщин!
   Речь идет и о моей жизни — это море кишит акулами!
   Вызовите Маунт-Иду по радио!
   Гарри надел наушники, чтобы сообщить Керри новости. Он приказал ему возобновить поиски с воздуха немедленно. Гарри добавил:
   — Раки не сказал нам ничего о происшедшем. Наверное, он не хочет, чтобы мы нашли своих людей.
   — Выбирай выражения, когда ведешь радиопереговоры, Гарри, — предупредил Керри. — Нет никаких оснований, по которым наш друг бы стал нам передавать сплетни, которые могут оказаться ложью.
   — К черту все! Одному Богу известно, как долго смогут женщины справляться с утлой лодчонкой, в которой они уплыли. Я не стану подписывать никаких соглашений, пока не найду их!

31

ЧЕТВЕРГ, 14 МАРТА 1985 ГОДА

   Поднимающееся солнце залило белый ялик золотистым светом; оно улыбалось, глядя на их исцарапанные лица и согревало их замерзшие тела под промокшими мундирами цвета хаки. Никто не говорил, пока Анни не сказала:
   — По крайней мере, у нас еще есть немного воды.
   — Четырех пинт надолго не хватит, — сказала Пэтти, яростно посмотрев на Сильвану. В темноте шторма прошлой ночью Сильвана умудрилась упустить свой черпак за борт. Она поползла достать еще один сосуд для воды из рундучка на носу ялика и не заперла задвижку как следует. Когда женщины снова забрались в ялик, они увидели, что дверцы рундучка распахнуты настеж. Исчезло все бесценное содержимое рундучка, кроме маленького зеркальца, которое когда-то давно побрякивало в сумочке Анни вместе с другой ерундой, — они собирались использовать его для подачи сигналов или же как инструмент для резки. — Ни бамбукового контейнера с ломтиками копченой рыбы и ни одного кокоса.
   Анни немедленно стала проверять, что осталось из всего набора их снаряжения. Уцелело все, что было привязано к банке, а пот две тонкие бамбуковые подстилки исчезли, хотя веревки, удерживавшие их, все еще были привязаны к транцу. Точно так же болтались и веревки, закреплявшие винтовки — из них не осталось ни одной. У женщин еще оставались ботинки, уключины, весла, жестяной черпак, пустая жестяная кружка военного образца и якорь. Они потеряли связки ротанговой веревки и бечевки, но осталось то, чем были привязаны к лодке люди и предметы. Все шапки унесло водой, но мундиры сохранились. Уцелело также все, что было засунуто в карманы их формы или спрятано на груди под ними, в том числе и водонепроницаемые ракетницы, однако компас, спрятанный в кармане у Пэтти на бедре, разбился. Пэтти мрачно сказала:
   — Наверное, это случилось, когда я бросилась из лодки, — я помню, как боком ударилась о корму.
   — Это неважно, — сказала Анни. — У Сюзи ведь есть еще один на брелке.
   Но Сюзи не могла найти его.
   Кэри посмотрела на свои часы. Часы Джонатана все еще тикали. Она сказала:
   — Твои швейцарские еще идут, Пэтти? Пэтти кивнула и посмотрела на циферблат.
   — Четверг, четырнадцатое марта, пять минут седьмого. — Она встряхнула правой рукой — обожженное ракетницей место болезненно пульсировало. — Но мы понятия не имеем, где находимся.
   Анни сказала:
   — Мы можем править по солнцу, по нашим часам и по звездам.
   — Не можем мы править, — сердито возразила Пэтти. — Когда вы перевернули лодку, то потеряли наш руль. Мы дрейфуем. — Она подула на обожженную руку — казалось, от этого стало легче.
   — Мы можем привязать весло к этому кольцу на корме Лодки, — предложила Анни, — и использовать его как руль.
   Сюзи вытащила из кармана коробочку из-под лимонных лепешечек, открыла крышку и сообщила:
   — У нас есть еще пара золотых часов, которые не работают, три кольца с бриллиантами и пять обручальных.
   — Может, из них можно сделать наживку? — сказала Пэтти.
   — После завтрака, — решила Анни. — Сильвана, раз-бейка этот — кокос дулом от винтовки. А ты, Сюзи, собери молоко в черпак.