Константинов Андрей Дмитриевич. Расследователь - Предложение крымского премьера

   Телефонных разговоров было пять. Один раз Шустрый звонил в Питер. Звонок был личного характера, полезной информации не содержал. Дважды по киевским номерам звонил Родной. Пять минут трепался с дамочкой по имени Галина, набивался в гости, но она явно не хотела этого... Ссылалась на обстоятельства, отказала. Второй звонок он совершил некоему Антону. Видимо, журналисту... Договорился о встрече в Интернет-кафе... Тоже ничего существенного.
   А вот звонки Араба весьма Зайца заинтересовали. Первый звонок был в Симферополь, некоему Сергею Васильевичу. Судя по всему, этот Сергей Васильевич был как-то причастен к расследованию, и Заец решил, что обязательно нужно пробить этого симферопольского незнакомца... Не он ли заказчик? В разговоре с Сергеем Васильевичем Араб сказал, что в деле есть существенные подвижки.
   Второй звонок Араб сделал Галине. И сказал, что едет в Таращу, к эксперту Боротынцеву.
   - В Таращу, - повторил вслед за Арабом Заец, - в Таращу. Что ж, это хорошо... Сам в руки идет. Вот в Тараще-то мы и потолкуем по душам, господин Араб.
   Константин Заец выкурил сигарету, обдумывая ситуацию, потом сделал несколько звонков...
   - Посмотрим, какие у тебя появились "существенные подвижки" и что ты вообще за гусь, - подвел он итог.
   Обнорский гнал машину по знакомой уже трассе в Таращу. Летели навстречу заснеженные поля, низко над горизонтом всходило хилое декабрьское солнце.
   Негромко звучал джаз из магнитолы, посапывал во сне Каширин.
   Обнорский думал о том, что означают звонки из Таращи любовнице Георгия Горделадзе. Первый звонок еще можно было объяснить - допустим, ночью с шестнадцатого на семнадцатое сентября Горделадзе увезли (или сам уехал) в Таращу. Оттуда он и позвонил, чтобы успокоить Алену или что-то ей передать... Возможно такое? Возможно... Но первого ноября, когда Георгий был уже месяц-полтора мертв... Кто и зачем звонил Затуле? Кто и зачем? Звонить могли его похитители или убийцы... Но зачем?
   Белые украинские поля летели навстречу, и странно звучала труба Армстронга посреди этого снежного пространства, под карликовым солнцем.
   - Мама, - сказал во сне Родион и улыбнулся.
   "Вот будет смешно, - подумал Андрей, - если у Затулы в Тараще живет какая-нибудь двоюродная тетка или школьная подружка. И загадочные звонки из Таращи - всего лишь невероятное совпадение. Э-э, нет, брат... В жизни, конечно, разные совпадения бывают. Но ведь звоночки-то были один - сразу после исчезновения Г. Г., второй - за день до обнаружения трупа... Вот тебе и тетка двоюродная вместе со школьной подружкой!.. Кто и зачем звонил Алене? Кто и зачем?" Задумавшись, Андрей едва не проскочил поворот;
   Он резко затормозил, Родя клюнул носом и проснулся.
   - Что? - спросил Родя спросонья, щурясь на низкое солнце. - Где мы?
   - Спи, Родион, - ответил Обнорский. - Еще минут двадцать можешь спать... В Тараще разбужу. Там уж спать - извини - не придется.
   - Угу, - ответил Родя и снова задремал. До Таращи осталось километра два, когда Обнорский увидел на обочине микроавтобус "ниссан" с включенной "аварийкой" и голосующую девушку в короткой дубленке. Он плавно снизил скорость и подьехал к девушке. Вылез из машины. Родя посапывал и стонала труба Армстронга. А девушка улыбалась не уверенно, смущенно.
   * * *
   В Интернет-кафе Горделадзе хорошо знали. Не понадобилось даже предъявлять фото и объяснять, что к чему.
   - Георгий? - спросил хозяин - молодой мужик с усами а-ля Сальвадор Дали и гроздью сережек в ухе.- Ха, конечно, знаем... Вернее, знали. Наш, можно сказать, постоянный клиент. Если бы не эта старая сволочь Бунчук!
   - А часто у вас бывал Георгий? - спросил Коля.
   - Последнее время перед своим исчезновением не особенно часто. Но весной и летом - практически еженедельно.
   - Когда он начал у вас появляться? Сальвадор Дали заложил большие пальцы в кармашки жилетки, подумал и ответил:
   - Я думаю, где-нибудь в конце марта он появился.
   "Господи, - подумал Николай, - в конце марта! Если он шлялся сюда еженедельно в течение четырех-пяти месяцев, то мог вбросить в сеть штук двадцать информационных "бомб". Даже в "Украинских вестях" он не работал так эффективно! Еженедельно - статья. Интересно, где он брал материалы? Или, вернее, кто давал ему эти материалы? И что там была за фактура?"
   - Гия - он очень порядочный человек был, - продолжал Сальвадор Дали. Такая эпоха - пир мародеров.
   - Да, конечно, пир мародеров, - согласился Коля. - А с какой целью, Дмитрий, посещал ваше кафе Георгий?
   - О-о! Интернет - дело интимное... Мы не суем нос в дела наших клиентов. А если вдруг что-то видим вполглаза или слышим вполуха, то, как священнослужители, храним тайну исповеди.
   - Да, я вас понимаю и уважаю вашу позицию. Но, видите ли, в чем дело... Мы расследуем дело об убийстве Георгия.
   - Я понял вас, Николай. Это благородная задача.
   - Если бы вы могли нам чем-то помочь...
   - Увы! Я, к сожалению, ничем не могу вам помочь... Увы!
   - Очень жаль.
   - Мне тоже. Но...
   Коля посмотрел Сальвадору Дали прямо в глаза и проникновенно сказал:
   - Пока Георгий был жив, его личная жизнь была только его личной жизнью. Но после его смерти многое переменилось, и его жизнь стала фактом, влияющим на жизнь общества в целом. Не так ли, Дмитрий?
   - Безусловно. Но... ничем помочь вам не могу. Коля задал еще несколько вопросов, получил на них неконкретные ответы. После этого они .с Антоном ушли. В ближайшем кафе попили пивка и расстались. Антон побежал на службу, Коля побрел домой.
   На площади Независимости шел митинг. Кто-то, бородатый и косматый, надсадно орал в микрофон. Динамики шипели, фонили и слышно было худо. Однако слова "Бунчук - убийца!" доносились хорошо. При каждом заклинании бородатого "Бунчук - убийца!" толпа подхватывала... В отдалении стояла милицейская машина и несколько милиционеров переминались в нерешительности. Коля постоял, послушал, крикнул один разок "Бунчук - палач!", сплюнул и пошел прочь.
   * * *
   - Проблемы? - спросил Обнорский.
   - Да, - ответила девушка. - Двигатель заглох. То ли сломался, то ли бензин кончился...
   - Кхе, - сказал Андрей. - Это почти одно и то же... Не так ли?
   Девушка улыбнулась, кокетливо пожала плечами Андрей бросил:
   - Ладно, сейчас разберемся... Ключи в замке?
   - Да-да, в замке,- ответила она как-то неуверенно. Обнорский распахнул дверцу, заглянул внутрь - в грузовом отсеке лежали какие-то мешки, накрытые брезентом, - и сел в водительское кресло. Ключи действительно были вставлены в замок зажигания, брелок в виде боксерских перчаток висел на цепочке. Андрей повернул ключ. Затарахтел стартер и... движок заработал. Андрей удивленно посмотрел на девушку: что же ты, подруга, мозги кру... Он ощутил какое-то движение за спиной и, кажется, понял или, вернее, начал понимать, но было уже поздно - ладонь с остропахнущей хлороформом тряпкой легла на лицо, прижала затылок к подголовнику.
   Он дернул головой, протянул левую руку к клаксону - разбудить Родьку! но не успел, не смог. Сознание провалилось в какую-то черную дыру...
   * * *
   Очнулся Андрей с тяжелой головной болью. Как будто с глубокого похмелья. Он не понимал, где он и что с ним. Он лежал на кушетке, какие украшают поликлиники всей страны, в почти пустом помещении без окон и тусклой лампой "дневного света" под потолком... Что за черт, где я нахожусь?
   Андрей сел на кушетке, попытался поднести правую руку к голове и не смог - руки были скованы наручниками.
   - О-о, е-ё! - сказал Обнорский.
   Встала перед глазами заснеженная обочина, девушка с неуверенной улыбкой и мигающий "аварийкой" "ниссан"... Он вспомнил. Он все вспомнил! И детское посапывание Роди... и трубу Армстронга... и свой дурацкий вопрос: "Проблемы?"
   Он поднял обе руки к голове, потер лоб. Во рту стоял мерзкий запах хлороформа, было очень холодно. Тоскливо обвел взглядом помещение: кирпичные стены, железная дверь, старые лысые покрышки от грузовика в углу, какие-то ящики, бочка, лопаты и метлы. Он снова вспомнил свой идиотский вопрос:
   "Проблемы?" Да, проблемы. Еще и какие проблемы! Лаптем не расхлебаешь.
   Андрей прямо через куртку пощупал карман, в котором лежал телефон... Телефона, разумеется, не было. Что они - дураки, чтобы телефон тебе оставить?
   Андрей не знал, кого подразумевает под словом "они". Они - это они. Те, кто организовал слежку, охоту на спуске к Днепру и стрельбу по фуникулеру. Они - это те, кто организовал похищение и убийство Горделадзе. Это факт, который необходимо признать... И отдать себе отчет в том, что положение серьезно, Донельзя серьезно, серьезней некуда.
   А куда они дели Родьку?! Черт возьми! Родька где? От мысли, что он не только сам подставился, но и Родиона подставил, Обнорский заскрипел зубами. С удвоенной силой накатила боль. Он закрыл глаза и лег на холодную кушетку.
   Каширина от Обнорского отделала стена - Родион находился в соседнем помещении. Его положение мало чем отличалось от положения Андрея. В помещении было так же холодно, почти так же пусто и мрачно. Вот только лежал Родя на голой - без матраца - панцирной кровати. К спинке этой кровати была прикована его правая рука.
   До некоторой степени положение Роди было еще хуже, чем положение Андрея. В отличие от Обнорского он даже не знал, что и как произошло, - в момент захвата он спал, и боевики Зайца даже посмеялись: вон оно как - усыпили спящего... Умора! Сам Родя так не считал. Он изумленно оглядел помещение, подергал наручники. Точно так же, как и Обнорский, убедился, что телефона нет. Ну а кто ж тебе телефон оставит?
   Родион сел на скрипучей панцирной сетке, задумался.
   Заец узнал об успешно проведенном захвате около полудня. В осторожных выражениях он поинтересовался, как все прошло, не было ли осложнений. "Нет, ответили ему, - все о'кей".
   - Отлично, - ответил Заец, - часам к пяти я сам подъеду. Без меня не начинать.
   - Да они раньше и не очухаются.
   Николай Повзло раз десять набрал номер Обнорского и столько же раз Каширина. Оба телефона не отвечали. Коля не мог знать, что оба аппарата лежат рядышком на широком подоконнике в одном из помещений Таращанского моторного завода и своим пиликанием развлекают команду "торпед".
   Андрей совсем замерз. Как мог он пытался согреться, но получалось не очень... Он даже не знал, сколько времени прошло с момента захвата на шоссе. Сколько, интересно, действует этот хлороформ? Два часа? Пять? Сутки?
   Андрей ходил из угла в угол, приседал, размахивал руками. Хотелось пить и еще сильнее - курить. Несколько раз Андрей подходил к двери, прикладывал ухо... Из-за двери не доносилось ни звука. Где, черт побери, я нахожусь? Скорее всего, в Тараще. Вполне возможно, в том самом помещении, где держали Гор-деладзе. Или хранили его труп. От этой мысли стало мерзко на душе. Вспомнилась яма в лесу и горлышко бутылки, указывающее на яму.
   - Ерунда, - сказал он вслух, - не убьют. Хотели бы убить - убили бы сразу... Нет, не убьют.
   Сознание гадливенько подсказало: а ведь Горделадзе тоже убили не сразу. Сначала с ним "поработали". И только потом застрелили из табельного ствола... Потом отрубили голову и герметично упаковали тело.
   Андрей сглотнул комок. Умирать не хотелось. Умирать очень не хотелось.
   "А придется", - шепнул голос капитана Кукаринцева за спиной. Он прозвучал настолько явственно, что Андрей даже обернулся. Никого сзади, разумеется, не было.
   - Да вот хрен тебе, Кука, - сказал Андрей вслух. Он встал с кушетки, прошел в угол, где стояли лопаты и ведра, и сразу увидел то, что нужно, - кусок стального уголка длиной около метра. Андрей взял его в руки, несколько раз взмахнул, примериваясь. Самое то.
   ...Когда в коридоре раздались шаги, он взял свое оружие и встал возле двери справа. Отвел руки с железом, изготовился для удара. За дверью раздались голоса, заскрипел ключ в замке.
   * * *
   У Повзло зазвонил телефон. Коля ждал звонка уже три часа. Он сразу схватил трубку:
   - Алло!
   - Николай Степаныч?
   - Да, я... кто это?
   - Это друг. Николай Степаныч, ваши коллеги заскочили в гости и сейчас не могут вам позвонить.
   - Кто это? Кто говорит? Представьтесь.
   - Повторяю: друг. Обнорский и Каширин сейчас в гостях. На некоторое время они задержатся. Если вы не хотите варианта, как с Горделадзе, не звоните никуда... Вы все поняли?
   Коля стиснул трубку так, что побелели пальцы.
   - Вы все поняли? Не надо никуда звонить.
   - Я понял. Какие вы можете дать гарантии? Человек на том конце провода удивился:
   - Какие, к черту, гарантии?
   - А если вы их...
   - Бросьте, Николай Степаныч. Мы просто поговорим. А вот если вы поднимете шум, то, извините, нам придется пойти на непопулярные меры. Вы понимаете?
   - Да, понимаю.
   - До свидания, Николай Степаныч.
   В трубке раздались гудки. Коля выматерился. "Слухач" в номере отеля "Премьер-палац" довольно рассмеялся.
   Ключ в замке сделал два оборота. Дверь распахнулась. Скрипнули немазаные петли. Андрей сделал глубокий вдох как перед прыжком в воду.
   - Обнорский, - сказал голос из-за двери, - мы знаем, что вы человек решительный... Но глупостей все равно делать не надо. Никто с вами в рукопашной сходиться не будет. Застрелим - и все.
   Андрей стоял, ощущая затылком холодную шершавую стену. Видел на грязном полу неясную серую тень.
   - Обнорский, вы меня слышите? Выходите на середину комнаты.
   Андрей молчал. В тишине отчетливо щелкнул взведенный затвор.
   - Не дурите, Андрей Викторович. Бросьте на пол свое оружие... Что там у вас - лопата?.. Бросьте на пол и выходите на середину помещения... Ну не потчевать же вас "черемухой"?
   Обнорский сплюнул, отшвырнул к порогу уголок и встал напротив двери. В дверном проеме стоял человек с пистолетом. За его спиной - еще двое, с . дубинками. Лица всех троих были скрыты шапочками с дырками для глаз и рта.
   - Вот видите, - сказал человек с пистолетом, - вполне можно по-хорошему... А вы сразу за железо хватаетесь. Зачем это?
   - Где мой сотрудник? - спросил Андрей. Человек с пистолетом вошел внутрь, щелкнул ,--т дохранителем и убрал ствол под куртку. Следом за ним вошли двое с дубинками. Остановились в полутора метрах.
   - Курить хотите?
   - Где мой сотрудник? - повторил Андрей. - Что вы с ним сделали?
   - Да ничего не случилось с вашим сотрудником... Что вы переживаете попусту?
   Андрей опустился на кушетку. Человек, который говорил, присел рядом, достал из кармана сигареты.
   - Курите, - сказал он, протягивая пачку. Обнорский вытащил сигарету. Человек щелкнул зажигалкой. Андрей затянулся, дым сладко потек в легкие, сразу закружилась голова. Двое с дубинками внимательно следили за движениями Андрея. Обнорский подумал: "Не те ли самые, что преследовали меня на лестнице?"
   - Ну вот, - сказал тот, что с пистолетом, - успокоились?
   - Может, наручники снимете?
   - Снимем... чуть позже. И чаем напоим.
   - А коньяком?
   - А коньяком - нет. Трезвость - норма жизни, как говорил Лигачев.
   - Я узнал ваш голос, - сказал Андрей. - Вы мне звонили, назвались Николаем.
   - Тем лучше - мне не нужно представляться, - весело сказал Николай.
   Обнорский бросил сигарету на пол, раздавил ботинком.
   - Короче, - сказал он. - Чего вы хотите?
   - Задать вам несколько вопросов. Всего лишь. Потом мы вас отпустим. Но с обязательным условием - вы улетаете из Украины и нос в украинские дела больше не суете. Понятно?
   - Понятно.
   - Никогда ничего не пишете про это и никому ничего не рассказываете, продолжил Николай.
   -- Понятно. Я хочу видеть своего сотрудника.
   -- Легко, - кивнул Николай. - Пойдемте. Он встал, встал и Обнорский. Николай вышел первым, за ним один из бойцов, потом Андрей и, замыкающим, второй боец. Они оказались в недлинном, захламленном коридоре. Слева была дверь, и Андрей интуитивно понял, что она ведет на улицу. На свободу. Справа - лестница на второй этаж. Над головой мигала лампа "дневного света".
   - Здесь ваш сотрудник,- сказал Николай,- здесь... Один из бойцов достал связку ключей, выбрал нужный и вопросительно посмотрел на Николая. Тот кивнул. Боец вставил ключ в дверь, соседнюю с тем помещением, где держали Обнорского. На серой краске было написано: "Инструментальный склад". Ниже - "Ответственный за пожбезопасность Глущенко Г. И.".
   Замок щелкнул, боец распахнул дверь... Обнорский увидел Родиона, сидящего на голой кровати. Правая рука Роди была наручником прикреплена к спинке. Глаза Обнорского и Андрея встретились.
   - Родя! - сказал Обнорский. - Роля, ты как?
   Каширин перевел взгляд на людей в масках, потом снова на Андрея... улыбнулся.
   - Нормально, - сказал он. - В кои-то веки выспался как человек.
   - Вот и поговорили, - сказал Николай и захлопнул дверь.
   Обнорский посмотрел на него с ненавистью. Боец в маске закрыл на два оборота замок.
   - На хер вы держите его в этом карцере? - зло спросил Андрей. - Неужели нельзя перевести куда-то в отапливаемое помещение?
   - Переведем, Андрей Викторович, переведем... Сейчас мы побеседуем с вами, потом с Родионом Андреичем. Чем быстрее вы расскажете все, что потребно, тем быстрее отсюда уйдете. Вам понятно?
   - Да... Но я хотел бы позвонить своему...
   - Ради Бога, Андрей Викторович, - сразу сказал Николай. - Давайте пройдем наверх, оттуда и позвоните. Есть, правда, один нюанс.
   - Какой?
   Жестом фокусника Николай достал из кармана шапочку. Такую же, какая бьиа на нем. Вот только надел он ее на голову Андрея "глазами" назад.
   - Наверху снимем, - пообещал он. - Прошу вас... Я поддержу под локоть... Осторожно, ступеньки... Площадка... Снова ступеньки. А здесь налево.
   Андрей почти ничего не видел - сквозь плотную шерсть чуть пробивался люминесцентный свет, да маячило впереди черное пятно - спина одного из бойцов.
   - Сюда, Андрей Викторович... входите... садитесь. Андрей опустился на стул. Шапочка все еще была на нем, и он по-прежнему ничего не видел, но ощущал, что в помещении тепло и светло. И что рядом находятся люди.
   - Сейчас с вас снимут наручники, - сказал Николай. - Потом и шапочку. Вы, наверно, понимаете, что глупостей делать не нужно.
   Андрей промолчал.
   - Вы меня поняли, Обнорский?
   - Да.
   - Очень хорошо. Снимите наручники. Кто-то снял с Обнорского "браслеты". Андрей с удовольствием потер запястья. Тот, кто никогда не был в "браслетах", не может оценить, какое это удовольствие... И дай Бог вам этого не знать.
   - Снимите куртку, Обнорский, - скомандовал Николай. Андрей снял куртку. - Теперь можете снять и шапочку, но головой вертеть не надо... Смотрите перед собой.
   Андрей снял шапочку. Оказалось, что он сидит лицом в угол комнаты. Он видел перед собой две сходящихся стены, покрашенные краской салатного цвета.
   Из-за спины высунулась рука с телефоном:
   - Звоните. Текст простой: Коля, у нас все в порядке. Через несколько часов будем дома, в полицию не звони.
   Андрей усмехнулся, взял в руки свой собственный телефон, набрал номер. Он чувствовал, что человек за спиной внимательно за ним наблюдает.
   - Алло, - нервно сказал Повзло.
   Как, черт возьми, приятно было слышать Колин голос!
   - Коля, это я.
   - Андрюха! Где ты? Что происходит?
   - Все в порядке, Коля. Мы с Родиком у ДРУЗЕЙ. Беседуем на животрепещущие темы.
   - Где вы? Кто они? Что они хотят?
   - Все в порядке, Коля... Надеюсь, что скоро мы будем дома. Наши друзья просят, чтобы ты никому не звонил.
   Из-за спины снова вылезла рука, отобрала телефон.
   - Текст, который я вам рекомендовал, вы, конечно, исказили. Надеюсь, никаких условных фраз там не было?
   - Ну, голубчик, куда вас занесло! Всю секретную информацию я, как Буба из "Неуловимых мстителей", передаю в танце... Хотите, станцую танго?
   Ответил Андрею другой, незнакомый ему голос:
   - Вы нам сейчас споете, Обнорский... Арию варяжского гостя.
   Когда дверь за Обнорским закрылась, Родион снова остался один. Поговорить не дали... От досады он сплюнул на пол и сказал: "Сволочи".
   Родион плюхнулся на кровать, и она противно завизжала всеми своими стальными сочленениями. Родя поморщился и подумал, что в его положении реализовалось расхожее выражение "прикованный к постели". Это, правда, говорится о людях больных, а Родион был здоров. "Что, конечно, относительно, добавил про себя Родя, - и в самое ближайшее время может перемениться... Весь вопрос в том, какие методы общения предпочитают ребятки. Вон с Горделадзе так поговорили, что он совсем голову потерял... От счастья, наверно. От роскоши человеческого общения".
   Родион покачался на пружинах, вслушиваясь в их мерзкий скрип, и выругал себя за то, что не спросил у своих тюремщиков закурить. По классическим канонам гордый и несгибаемый пленник ничего у своих тюремщиков просить не должен. Родион смотрел на вещи здраво: ничего тут зазорного нет. Эти уроды сами отобрали у меня курево - можно и спросить. Тем более, что на "роскоши человеческого общения" это никак не отразится - церемониться эти ребятки не будут и ежели начнут беседовать с помощью горячего утюга или тисков, то вопрос о несгибаемости отпадет сам собой. На этот счет Родя особых иллюзий не испытывал.
   - Товарищ! - сказал Родя сам себе. - Не надо драматизировать, товарищ. Ситуация под контролем. ЦК готовит пленум. Вольфыч - наш рулевой! Давайте займемся делом - поищем окурки.
   Родион внимательно осмотрел пол и вскоре увидел то, что искал, "жирный" хабарик. Кровать, к которой приковали Каширина, была тяжелой, но на колесиках. Родя уперся в спинку и, толкая кровать перед собой, двинулся вдоль стены. Это требовало немалых усилий, но все же "экипаж" двигался, оставляя за собой борозды в толстом слое пыли и производя страшный скрежет.
   - Используя притупившуюся бдительность своих палачей,- торжественно произнес Родя,- граф... э-э... (Родя поднял окурок, прочитал: "Мальборо".) граф Мальборо, подло закованный в кандалы, достиг своей высокой цели - хабарика... То есть кисета с добрым табаком из Вест-Индии.
   Родя присел на корточки, сдул с окурка пыль, полез в карман за зажигалкой...
   - Граф понял, что он последний мудак, - грустно сказал Родя. - Весь его титанический труд пошел насмарку, так как враги отобрали у него не только доброе имя, но и кресало, и он лишен возможности высечь огонь... Эх, Прометея бы сюда... Хотя бы и совсем паршивенького.
   Родион посмотрел на окурок и назидательно произнес:
   - Минздрав предупреждает: курение опасно для вашего здоровья.
   С этими словами он вдавил окурок в трещину между кирпичами... и вдруг замер. На грязной побелке кирпича он разглядел выцарапанные острым предметом буквы.
   * * *
   - Сейчас вы нам споете арию варяжского гостя, - произнес незнакомый голос за спиной. Андрею очень хотелось ибсрнуться, но он не стал оборачиваться. А голос добавил: - Выйдите все, я хочу поговорить с господином журналистом тет-а-тет.
   - Мы освободили ему руки...
   - Ничего. Деться ему отсюда все равно некуда... Выйдите. Он отлично все понимает.
   Андрей услышал, как открылась дверь и несколько человек... трое? четверо?.. вышли. Дверь затворилась. В комнате было очень тихо. Андрей пытался уловить движение или дыхание человека, но не смог этого сделать. Он удивился обычно ему это удавалось. В этот раз ощущения присутствия человека за спиной не было, и Обнорский подумал, что из комнаты вышли все, включая того, кто отдал приказ: выйдите все. Он уже собрался было обернуться, но человек вдруг кашлянул и сказал:
   - Так на кого же вы работаете, Обнорский?
   - На Агентство журналистских расследований.
   - Мы наводили справки о вашем Агентстве в Питере.
   - И что?
   - Агентство - хорошее прикрытие для разведывательно-аналитической структуры... На Черкесова работаете или прямо на Путина?
   - Вы нам льстите... Вас, простите, как величать?
   - Николай Николаич, - ответил Заец.
   - У вас, похоже, сплошь одни Николаи собрались.
   - Обнорский, вы отдаете себе отчет, в какую неприятную ситуацию вы попали?
   - Кажется, да. Отдаю.
   - А мне кажется - нет, не отдаете. Вы влезли туда, где вам делать нечего. Ваше присутствие здесь нежелательно. Вам намекали тактично, но вы не поняли. Вам намекнули всерьез, и вы опять ничего не поняли... Я мог бы посчитать, что это от недомыслия... Я мог бы так посчитать. Но я вижу, что вы профессионал. - Заец умолк, потом спросил, как будто выстрелил: - ГРУ? ФСБ?
   - Глупости, Николай Николаич, - ответил Обнорский. - Я действительно когда-то служил в ГРУ. Но это было очень давно.
   - Но старые связи остались, и однажды вас попросили поработать на благо Родины... Так?
   - Нет, не так. Я не имею никаких контактов с ГРУ. И не являюсь сотрудником. Я журналист.
   - Странно было бы, если бы вы заявили обратное... Но наш с вами разговор не закончится до тех пор, пока я не узнаю, на кого же вы работаете.
   - Я уже сказал: на себя. На Агентство журналистских расследований.
   - Вы же служили в ГРУ... Вы ведь знаете, как допрашивают пленного в реальных условиях. А, Обнорский?
   - Знаю, - сказал Андрей глухо.
   - Тогда вы должны понимать, что вас ждет, - спокойно произнес Заец. Андрею стало не по себе. За его спиной слегка заскрипел паркет - видимо, подумал Андрей, Николай Николаич подошел ближе. Но Андрей по-прежнему не ощущал его присутствия. Щелкнула зажигалка, и Заец произнес почти в ухо: - Либо вы сейчас расскажете мне всю правду, либо я зову своих костоломов. Дальнейшее понятно... Ну, звать людей-то?
   * * *
   Родион тряхнул головой и снова посмотрел на стену в шелушащейся серой побелке. Нет, не приснилось. Корявые буквы не исчезли, все так же оставались на стене. Бурый кирпич проступал из-под них как запекшаяся кровь: