В строке «Россия, Русь! Храни себя, храни!» можно увидеть и изображение гитлеровского нашествия, но едва ли тогда подлинный смысл будет угадан.
   Разумеется, «угадывание» – слово неудачное.
   Стихи Рубцова не ребусы, просто, помимо обычного, в них заключен и вещий смысл, воспринять который значительно легче на уровне подсознания, нежели аналитическим путем, после совершения длительных умозаключений...
   «Видения на холме» первое в ряду «вещих», «пророческих» стихов Рубцова, а с годами поэт научится столь ясно различать будущее, что даже сейчас, когда, годы спустя, читаешь его стихи, ощущаешь холод разверзающейся бездны. И всегда потрясает почти документальная точность предсказания! Например, те же предсмертные строки Рубцова:
 
Из моей затопленной могилы
Гроб всплывет, забытый и унылый,
Разобьется с треском, и в потемки
Уплывут ужасные обломки... —
 
   многие понимают как апокалипсическое предсказание, но так ли это?
   Рубцовские пророчества носят гораздо более конкретный характер. И это стало ясно, когда в начале перестройки в Вологде пошли разговоры, что хорошо бы, дескать, перенести могилу с обычного городского кладбища в Прилуцкий монастырь и перезахоронить Рубцова рядом с Батюшковым...
   Деяние, так сказать, вполне в духе времени реформ (при Хрущеве могилу Рубцова просто бы запахали), но Рубцову незнакомое, вот и написано им:
 
Сам не знаю, что это такое...
Я не верю вечности покоя!
 
   Какая уж тут «вечность покоя», если тебя переносят – народу удобнее! – поближе к экскурсионным тропам.
   Впрочем, мы забежали вперед...
   В шестьдесят первом году написано Рубцовым и стихотворение «Добрый Филя»:
 
Мир такой справедливый,
Даже нечего крыть...
– Филя! Что молчаливый?
– А о чем говорить? —
 
   где, пока на уровне вопроса, смутной догадки осознание собственной неустроенности и личной несчастливости начинает сливаться в стихах Рубцова с осознанием неустроенности общей русской судьбы.

Глава шестая
Рубцовское время

   Когда человек не втянут в мелкую, ничтожную суету, когда душа его раскрыта и он внимает звучащему для него Глаголу, жизнь приобретает особую точность, из нее исчезают невнятные паузы безвременья.
   В первой половине лета 1962 года Николай Рубцов получает аттестат зрелости и завершает вместе с Борисом Тайгиным издание своей книжки «Волны и скалы»...

1

   «В конце мая, – вспоминает Борис Тайгин, – Рубцов позвонил мне по телефону, мы уточнили день и час его прихода ко мне, и вот 1 июня 1962 года Николай Рубцов у меня дома! Он оказался простым русским парнем с открытой душой, и минут через 10 после его прихода мы беседовали, как старые друзья! Я включил свой магнитофон, и мы прослушали чтение поэтами своих стихов, которые у меня были ранее записаны на ленту. Я сказал Николаю, что решил записывать на магнитофонную ленту стихи своих друзей в авторском чтении и что, как мне кажется, через определенный отрезок времени такие записи будут представлять уникальную ценность! Он одобрил это начинание и тут же сам зачитал мне на ленту десять своих стихов! Я также показал Николаю несколько машинописных книжечек, которые сам напечатал и переплел, и объяснил, что таким вот образом решил собирать совершенно необычную библиотеку современной поэзии, где авторы стихов – мои друзья, стихи которых я хотел бы иметь у себя! Эта мысль очень понравилась Николаю, и тогда я тут же предложил напечатать с помощью моей машинки подобие настоящего сборника стихотворений Николая Рубцова под редакцией самого автора! У Николая имелось с собой довольно много машинописных листков с его стихами, и мы, не откладывая дела в «долгий ящик», стали обсуждать, что из себя должна представлять такая книжка стихов. Николай набросал ориентировочный макет книжки...
   Расстались мы в этот вечер добрыми друзьями. В свете нашего замысла об издании его книжки стихов Николай в скором времени обещал снова зайти ко мне. Я немедленно приступил к печатанию на машинке оставленной им подборки стихов, получая при этом настоящее эстетическое удовольствие, настолько стихи его были великолепны!»
   В течение полутора месяцев Рубцов несколько раз приходил к Тайгину, принося новые стихи. Многие тексты по ходу составления книжки он переделывал.
   В начале июля работа по созданию задуманной книжки подошла к концу.
   В окончательном варианте в книжку вошло 38 стихов, разделенных на восемь тематических циклов: «Салют морю», «Долина детства», «Птицы разного полета», «Звукописные миниатюры», «Репортаж», «Ах, что я делаю», «Хочу – хохочу», «Ветры поэзии»...
   Рубцов назвал свою книжку «ВОЛНЫ И СКАЛЫ», объяснив, что «волны» означают волны жизни, а «скалы» – различные препятствия, на которые человек натыкается во время своего пути по жизни. Стихи в книжке, говорил он, именно об этом, и лучше названия – это слова самого Николая Рубцова – придумать невозможно!
   7 июля сборник был полностью перепечатан, и оставалось лишь переплести его. Николай весь этот вечер провел у Тайгина.
   Внимательно перечитал все стихи.
   Потом сказал, что хорошо бы написать несколько вступительных слов...
   11 июля Рубцов принес текст, названный им – «От автора». В этом предисловии было много задора, даже нахальства, но еще больше застенчивости:
   «Четкость общественной позиции поэта считаю необязательным, но важным и благотворным качеством, – писал Рубцов. – Этим качеством не обладает в полной мере, по-моему, ни один из современных молодых поэтов. Это характерный знак времени.
   Пока что чувствую этот знак и на себе.
   Сборник «ВОЛНЫ И СКАЛЫ» – начало. И, как любое начало, стихи сборника не нуждаются в серьезной оценке. Хорошо и то, если у кого-то останется об этих стихах доброе воспоминание».
   И все-таки главное в предисловии то, что не сказано словами.
   Главное – прощание с еще одним этапом собственной жизни... Рубцову и дорого то, что остается позади, и вместе с тем – он сам пишет так! – пока все пережитое и наработанное не нуждается в серьезной оценке.
   Не случайно завершал сборник раздел «Вместо послесловия», состоящий из одного-единственного стихотворения...
 
Филя любит скотину,
Ест любую еду,
Филя ходит в долину,
Филя дует в дуду.

Мир такой справедливый,
Даже нечего крыть...
– Филя, что молчаливый?
– А о чем говорить?
 
   13 июля весь тираж – шесть экземпляров! – лежал на письменном столе. Полуторамесячная работа была завершена!

2

   А время торопило Рубцова...
   Очень плотно пошли события, и, взяв очередной отпуск, в середине лета Рубцов уезжает в Николу.
   По дороге заезжает в Вологду.
   Сохранилось его письмо, адресованное сестре:
   «Галя, дорогая, здравствуй! Как давно я тебя не видел! Встречу ли еще тебя? Сейчас я у отца и у Жени. Проездом. Еду в отпуск, в Тотьму. До свидания...»
   Письмо суматошное...
   Чувствуется, что Рубцов чем-то очень взволнован. Возможно, волнение это было связано с отцом.
 
Есть маленький домик в багряном лесу,
И отдыха нынче там нет и в помине:
 
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента