Корчагин Владимир. Тайна реки злых духов

   — Да. Но слишком уж много было этих «если»: если бы Валерий выгрузил наш плот, если бы здешние обитатели не рисовали страшных рисунков, если бы я не стрелял по куропаткам… Скажите, Петя, так неужели все-таки эти выстрелы и явились причиной вашего окончательного решения повернуть обратно?
   — Как вам сказать, Андрей Иванович… Не одни выстрелы, конечно. Все одно к одному. И подземное кладбище, и случай с медведем, и таинственный огонь на скалах, и этот рисунок.. Ведь со мной был мальчик…
   — Ну, а с ним-то вы посоветовались о своем решении?
   — С Сашей… Да ведь он еще мальчишка, Андрей Иванович.
   При этих словах Алексей Михайлович круто повернулся к Петру Ильичу. Но Андрей Иванович легонько коснулся плеча летчика и тихо сказал: — Так ведь вы по сравнению со мной тоже мальчишка, Петя. А между тем я советуюсь с вами. Что же касается Саши, то у вас как будто не было осо-бых оснований бояться за него. Напротив! Лучшего товарища вы не нашли бы, пожалуй, и среди людей вашего возраста. Так что Саша здесь ни при чем. А вот страх вас действительно подвел. Только страх! Но ведь страх — плохой помощник исследователя… И особенно плохую услугу он оказал вам у темных скал, где вы видели загадочный огонек. Этот огонек наверняка приблизил бы нас к разгадке тайны реки Злых Духов. А вы даже не попытались выяснить, его природу. И потом этот сподумен из глаза чудовища.. Вы говорите, что Саше показалось, будто он был зеленым. А между тем есть одна разновидность сподумена кунцит, которая при определенных обстоятельствах начинает светиться именно зеленым цветом. У вас не сохранился его образец?
   — Нет, я бросил его еще там, когда услышал вы-' стрелы. Но это был кунцит, Андрей Иванович: он имел фиолетовую окраску. И я знаю, что кунцит светится под действием…
   — Подождите! — перебил его Андрей Иванович и обратился к Саше: Какого цвета был камень, из которого сделано чудовище?
   — Черный такой…
   — Черный? А не было ли на нем оранжевых пятен? — Да, да! Я даже подумал, что его специально измазали оранжевой краской.
   — Андрей Иванович! Так это… — Петр Ильич даже вскочил от возбуждения. — Это же…
   — Да, Петя, такая мысль возникла и у меня, но…
   — Какая мысль, Андрей Иванович? — глаза Саши перебегали от одного геолога к другому. — Значит глаза чудовища в самом деле светились? Но почему они были зелеными?
   — Все это еще не совсем ясно, Саша. Но одно можно сказать наверняка: вам не следовало уходить из ущелья, не обследовав его.
   Петр Ильич смутился.
   — Вы же сами советовали мне быть осторожным. Андрей Иванович нахмурился и хотел что-то возразить. Но летчик опередил его: — Осторожным! Так разве осторожность и трусость — одно и то же? Трус вы, молодой человек! И даже признаться в этом боитесь. Да еще все хотите свалить на Сашу. А я уверен, что без него вы бы и половины вашего маршрута не прошли.
   Андрей Иванович снова похлопал летчика по плечу.
   — Не горячитесь, Алексей Михайлович! То, что в душу молодого человека закрался страх, в этом нет ничего особенного. Конечно, на нем лежало больше ответственности, чем на Саше, да и обстановка на этой реке такая, что трудно оставаться совсем спокойным. Но вот то, что вы не смогли побороть этот страх, Петя, позволили ему руководить вашими поступками, это нехорошо…
   Петр Ильич покраснел.
   — Я это понял, Андрей Иванович…
   — Ну, и отлично… — начал было геолог. Но его неожиданно перебил Валерий: — Понял! — воскликнул он, стремительно поворачиваясь к брату. — Ты еще прощения попроси. Трусливый заяц! Выстрелов испугался! А мы из-за этого чуть не погибли с голоду. Такие муки вынесли!.. Перессорились даже. Горе-геолог!
   В голосе Валерия зазвучала прежняя самоуве-ренность. Казалось, он готов был броситься на брата. Еще бы! Наконец-то ему представилась возможность свалить хоть часть своих грехов на голову других. Наконец-то он мог хоть в какой-то мере оправдаться в своих подленьких поступках. О! Он докажет теперь, что это Петька с Сашкой больше всего виноваты в том, что они чуть не погибли в тайге.
   — Да! Твоя трусость привела к этой трагедии. Только твоя трусость! Вместо того чтобы, услышав выстрелы, прийти людям на помощь или хотя бы выстрелить в ответ, он бросает все на свете и мчится к лагерю! Везет обратно целые ящики с продуктами, в то время как буквально в нескольких шагах от него умирают с голоду его товарищи, когда мы с Андреем Ивановичем… — Валерий вскинул голову и обернулся в сторону геолога и летчика, надеясь прочесть в их глазах поддержку или сочувствие. Но Андрей Иванович сейчас же отвернулся. А в глазах Алексея Михайловича не было ничего, кроме брезгливого отвращения и насмешки. Тогда он перевел глаза на брата. Но тот тоже отвернулся в сторону.
   У костра воцарилось напряженное молчание.
   — Но ведь это в самом деле так, — снова начал Валерий. — Если бы они хоть выстрелили в ответ, то ничего этого не-было бы…
   — Ну, довольно! — — перебил его Андрей Иванович, нетерпеливо махнув рукой. — Итак, подведем итоги нашей первой экспедиции. Нельзя сказать, чтобы ома была совсем безрезультатной. Мы установили наличие крупного гранитного массива, что само по себе является большой новостью для здешних мест — они считались сложенными исключительно известняками. Далее, мы выявили ценный комплекс полезных ископаемых приуроченных как к самому массиву, так и к многочисленным гидротермальным жилам, связанным с этим массивом. Мы внесли существенные уточнения в топографию здешних мест. Но вместе с тем следует сказать, что главную задачу, которую поставили перед собой, мы не решили. Мы не смогли разгадать тайну реки Злых Духов, хотя сейчас можно уже почти утверждать, что легенды, сложенные об этой реке, имеют под собой реальную основу. Мы с вами знаем теперь, что на Вае действительно жило племя людей с довольно высоким уровнем культуры и весьма своеобразными бытовыми традициями. Мы знаем и то, что этим людям пришлось столкнуться с какой-то грозной враждебной силой, против которой они воздвигали стены и крепости и которая, тем не менее, оказалась сильнее их. А вот что это за сила, мы так и не узнали, хотя можно уверенно утверждать, что разгадка тайны лежит именно на водоразделе тех притоков Ваи, с которых мы вынуждены были возвратиться.
   Судите сами. Именно перед устьем нашей Каменки, у водопада, был создан один из заслонов против этой таинственной силы. Другой такой же заслон обнаружили Петр Ильич с Сашей в устье той речушки, где их застал дождь.
   — Но может быть, наоборот, эти крепости строились другими людьми, которые жили на водоразделе и защищались от здешних пещерников? — заметил Алексей Михайлович.
   — Нет, это совершенно исключено. Во-первых, потому, что предостерегающие рисунки в обоих случаях обращены в нашу сторону. А во-вторых, эти рисунки убедительно говорят о том, что опасность исходила не от людей, а от какой-то неведовой, непонятной людям силы. Вспомните, что и в легендах говорится, не просто о врагах, а о каких-то духах, что всегда олицетворяло у людей древности грозные силы природы. А вот это-то нас больше всего и интересует. Я совершенно убежден в том, что разгадка тайны реки Злых Духов приведет лас к интересным открытиям, и мы ни в коем случае не должны останавливаться на полпути.
   Я считаю, что после небольшого отдыха следует предпринять новую экспедицию на Каменку, причем теперь нам нет нужды делиться на два отряда.. Мы поплывем все вместе на двух плотах до устья Каменки. Оттуда поднимемся на водораздел, пересечем гранит-ный массив и снова выйдем на Ваю, примерно там, где закончился маршрут Петра Ильича. Здесь мы снова построим плоты и поплывем по течению к лагерю. Все это займет не больше десятка дней. За это время Алексей Михайлович закончит ремонт радиостанции и свяжется с экспедицией.
   — Гм!.. Закончит! Это еще как сказать…
   — Не скромничайте, Алексей Михайлович. Я прекрасно знаю ваши золотые руки.
   — Так ведь нет ничего под руками!
   — А если бы все было под руками, то вас и не за-интересовала бы эта работа. Или не так?
   Алексей Михайлович рассмеялся: — Да, это, пожалуй, так.
   Андрей Иванович свернул карты и положил их в сумку.
   — Так, значит, решено. Через три дня отправляемся на Каменку, Кроме Пети и меня, в экспедиции примут участие Саша и Наташа.
   Валерий вскочил: — А я?
   — А ты… займешься здесь искусством…
   Валерий дернулся как от удара и медленно пошел от костра…
 
 
   На следующий день Саша решил побродить с ружьем по тайге. Солнце едва поднялось над лесом» когда он сбежал в долину Лагерной и ступил на шаткий покосившийся мостик. Но не успел он перебраться через речку, как услышал за собой чьи-то быстрые торопливые шаги. Саша живо обернулся и нахмурился — с пригорка бежал Валерий.
   — Сашка, подожди-ка! Пойдем вместе.
   Саша промолчал. Ему меньше всего хотелось видеть сейчас Валерия, и он недвусмысленно отвернулся в сто-рону. Но Валерий словно не замечал этого: — А я смотрю, ты пошел с ружьем, и думаю, поче-му бы и мне не поохотиться..
   Они перешли через речку и углубились в лес. Там было сумрачно и сыро. Утреннее солнце почти не проникало под деревья. А над Лагерной еще клубился ту— ман.
   Саша шел быстро. Он надеялся, что Валерий отстанет от него. Но тот шел по пятам и, как заведенный, трещал над самым ухом, перескакивая с одной темы на Другую, Саша отмалчивался.
   — Да ты что, собственно, на меня дуешься? — взорвался наконец Валерий, схватив его за рукав.
   Саша посмотрел ему прямо в глаза:
   — А ты сам на себя не дуешься? — За что?
   — За свою подлость и трусость.
   — Вот как! — Валерий прищурил глаза. — Я, зна-чит, трус? — воскликнул он, делая ударение на последнем слове и будто не замечая, что у Саши это было как раз наоборот. — А вы с Петькой не трусы? Вы совершили героический подвиг, задав стрекача при пер-вом же звуке выстрела. Вы проявили чудеса героизма, убежав при одном лишь намеке на опасность. Вы…
   — Хватит! — оборвал его Саша.
   — Что? Не нравится? А я еще раз тебе скажуз если бы не ваша с Петькой трусость, так никакого несчастья бы и не было. Это из-за вас мы чуть не погибли с голоду, это из-за вас…
   — Замолчи ты, наконец! Для кого ты все это сочиняешь? Ведь кроме нас здесь никого нет. А мы с то-бой оба знаем, как было дело. Проваливай отсюда ко всем чертям. Мне видеть тебя тошно!
   Лицо Валерия скривилось.
   «Тошно? Ну, хорошо! Сейчас тебе действительно будет тошно!» — подумал он со злорадством.
   — Все знаешь, говоришь? Ну, конечно! Тебе обо всем рассказала Наташка. Только обо всем ли? Знаешь ли ты, например, почему у нас уплыл все-таки плот? А? Об этом-то она едва ли будет распространяться… А я тебе скажу. Мы ушли далеко в лес. Почему? Ей» видите ли, неудобно было обниматься со мной на бе-регу…
   — Врешь! — крикнул Саша, сжимая кулаки. — Вру? А ты сам спроси ее об этом. Она тебе и расскажет все по-дружески…
   — Замолчи ты, плесень!.. Этого не может быть!
   — Ха-ха-ха! Не может быть!.. Ты, наверное, думал, что все это время она только о тебе и вздыхала. Как бы не так!
   Валерий был доволен. Он видел, как побледнел Саша. Но этого ему было мало. Он решил сполна отыграться за все унижения, которые вынес за последние дни.
   — Да очень нужны ей такие, как ты, которые даже об отце своем ничего не знают!
   Саша, круто повернулся к Валерию: — Что ты хочешь этим сказать?
   — А то, что говорят все. То, что говорила мне Наташка. То, что отец твой не герой войны, а…
   Закончить он не успел. Саша, как вихрь, бросился к нему и с силой замахнулся кулаком. Но Валерий ловко увернулся за дерево, и удар Саши пришелся по стволу ели.
   — А, черт! — Он стиснул зубы от острой боли, обжегшей ушибленную руку и, даже не взглянув на убегающего Валерия, медленно пошел по лесу.
   Отец. Его отец… Ведь он и в самом деле почти ничего не знал о нем. На память Саше пришло все то, что говорила о нем мать. Она почему-то всегда старалась избегать разговоров об отце. И этот загадочный глобус.. Что все это значит?..
   Мысли Саши метались, как загнанные в клетку.
   И об этом говорит она… Говорит за его спиной! Об этом говорят все…
   Он прислонился спиной к дереву и с тоской посмотрел на обступившую его лесную чащу. В душе его был такой мрак…
   В палатке становилось жарко. Наташа отбросила в сторону одеяло и сладко потянулась. Голова еще немного побаливала. Но на сердце было удивительно спокойно и радостно. Никогда еще она не чувствовала себя такой счастливой. Исчезла наконец мучительная раздвоенность. Исчезли и сомнения в том, как относится к ней Саша. А как они терзали ее после того дня, когда она увидела синие огоньки Лабрадора и узнала о девушке с голубыми глазами!
   Девушка с голубыми глазами… Красивая, честная, гордая. Надежный товарищ и преданная нежная подруга. Такой она всегда представлялась ей. Такой Наташа хотела бы быть и сама. И она будет. Она должна быть такой, чтобы Саша всегда думал только о ней.
   Наташа встала с постели и убрала свои волосы. Прежде всего, она должна быть красивой. Жаль толы ко, что у нее нет теперь зеркала. А река! Чем она хуже зеркала? Наташа схватила полотенце и выскользнула из палатки.
   Маленький лагерь жил своей обычной размеренной жизнью. Алексей Михайлович что-то сколачивал неподалёку от склада. Петр Ильич разбирал образцы минералов. Андрей Иванович писал в своей тетради, время от времени посматривая в разложенную перед ним карту. Мальчишек на мыске не было. Видимо, они ушли в тайгу.
   — Доброе утро! — крикнула Наташа, на ходу размахивая полотенцем.
   Андрей Иванович поднял голову от бумаг и при-ветливо кивнул головой.
   — Вот как! Мы уже бегаем?
   — Еще как! — крикнула Наташа со смехом и быстро сбежала к реке.
   Река встретила ее ослепительной иллюминацией. Будто расплавленное серебро растеклось по ней под лучами жаркого солнца. Наташа невольно опустила глаза и увидела привязанный к берегу плот, тот самый плот, на котором примчался к ним Саша. На нем до сих пор лежала груда хвои и смятый Сашин накомарник. А неподалеку, на дереве висел его плащ, которым он укрыл ее в тот вечер.
   Наташа повесила полотенце на маленькую елку и, подойдя к плащу, расправила покоробившийся на солнце брезент. Потом спустилась к самой воде и прыгнула на темные намокшие бревна. Плот мягко качнулся под ногами, и на миг она будто снова взлетела в воздух, как несколько дней назад, когда ее подняли с земли сильные Сашины руки…
   Наташа села на мягкую хвою и спустила ноги в воду. Хорошо! До чего же хорошо сидеть вот так на солнышке и смотреть на реку.
   «Вая... Спасибо тебе, Вая!» Наташа улыбнулась. Ведь только здесь, на Вае, она впервые поняла, что значит большая настоящая Дружба, о которой мечтают, как о счастье, и которую называют… любовью.
   Любовь… Наташа только в мыслях произнесла это слово и. почему-то покраснела. А ведь она так много читала о любви. Так часто спорила о ней с подругами. Да что там спорила! Этой весной Валерий засыпал ее стихами, в которых чуть не в каждой строке красовалось слово любовь. А теперь… Почему она теперь стесняется даже произнести это слово?
   Наташа задумалась. В самом деле, почему? Может быть, потому, что теперь она узнала, какой огромный смысл заключен в ием. Может быть, потому, что она поняла — с этим словом нельзя шутить. А может, быть… Нет, об этом нельзя даже думать.
   Наташа не спеша умылась, поправила волосы и медленно пошла к лагерю. На душе у нее было так легко и радостно, что ей хотелось петь и смеяться, кричать и прыгать, валяться в траве и бежать во весь дух, чтоб ветер свистел в ушах.
   Но почему она молчит? Почему ноги ее еле движутся по узкой тропинке? Почему она прижала руки к груди, чтобы унять волнение?
   Этого невозможно объяснить. Это совершенно непонятно. Но ей боязно. Боязно встретиться сейчас с Сашей. Боязно увидеть его густые сросшиеся брови. Боязно ответить на его улыбку. Ей кажется, что она сгорит от смущения, если он подойдет сейчас к ней.
   Но почему это так? Что случилось? Что изменилось со вчерашнего вечера, когда они болтали обо всем на свете и Наташа смеялась, слушая его рассказы о том, как Петр Ильич провалися в трещину и орел утащил его спальный мешок? С тех пор действительно ничего не изменилось. Но вчера он сказал ей… Нет, даже не сказал, а просто смутился, когда нечаянно заговорил о синем пятнышке неба, которое вдруг мелькнуло в березовой роще на утесе, и голос его дрогнул точно так же, как у Андрея Ивановича, когда он рассказывал о девушке с голубыми глазами.
   Наташа прижала руки к горящим щекам и медленно поднялась к палаткам. Но мальчишек там еще не было. А оба геолога сидели друг против друга, возле костра и внимательно рассматривали какой-то камень.
   «Опять что-нибудь интересное!» — подумала Наташа, вспомнив, как Петр Ильич и Саша показывали ей вчера привезенные минералы: золотистый топаз, настолько прозрачный, что через него свободно можно было читать большую шестигранную призмочку зеленого — изумруда: красноватые кристаллы гельвина, как две капли воды похожие на те гранаты, которые они выколачивали из черных сланцев, и, наконец, чудесный александрит, зеленый днем и темно-красный при свете костра.
   Она подошла к геологам и заглянула через плечо Андрея Ивановича. Но в руках его был обычный зернистый кварц, заключенный в какую-то плотную темно-зеленую породу. Андрей Иванович обернулся к Наташе: — Ну, как ты себя чувствуешь?
   — Спасибо, хорошо. А что вы так этим кварцем заинтересовались?
   Геолог улыбнулся: — Потому и заинтересовались, что это не кварц.
   — Как не кварц? — А вот, смотри, Андрей Иванович легонько провел кончиком ножа по неровной, словно смазанной жиром поверхности минерала, и на нем осталась ясная белая царапина.
   — Видишь? А кварца ножом не поцарапаешь.
   Наташа взяла камень в руки и осмотрела его со всех сторон. Ей все-таки не верилось, что это не кварц. Такой же цвет, блеск, раковистый излом…
   — Но что же это такое?
   — Вот мы и гадаем, что, это такое.
   Андрей Иванович снова посмотрел на белый минерал, подумал, затем обратился к Петру Ильичу: — А ну-ка, Петя, возьмите вашу паяльную трубку!
   Петр Ильич взял крупинку неизвестного минерала, положил ее на уголек и направил на него тонкий язычок горячего пламени. Крупинка быстро расплавилась, вспучилась, а пламя окрасилось в красивый зеленый цвет.
   —  — Понятно! — воскликнул Андрей Иванович. •-«. Это датолит.
   — Силикат бора?
   — Да, несомненно. Это бор окрашивает пламя в зеленый цвет. А из всех минералов бора только дато-лит похож на кварц. И много там этого минерала?
   Петр Ильич пожал плечами: — Порядочно…
   — А вы точно нанесли его выходы на карту? Петр Ильич смутился: — Нет. Я вообще не отметил его на карте. Я ведь не думал, что это датолит.
   — Неважно! На карту следует наносить места выходов всех минералов, а неизвестных — тем более. Ведь это сейчас величайшая ценность! Шутка сказать — бор!
   Наташа недоуменно посмотрела на геолога: — Андрей Иванович, а разве бор — такая большая ценность?
   — Да. Ты знаешь, для чего он употребляется?
   — Бор… Ну, я знаю, например, что борной кислотой промывают детям глаза.
   Геологи дружно рассмеялись.
   — Маловато для этого металла, — заметил Петр Ильич..
   А Андрей Иванович сказал: — Соединения бора, Наташа, имеют очень широкое применение в самых различных отраслях народного хозяйства. Они используются, например, для получения эмалей и глазурей. Их применяют в медицине, в кожевенном деле, в бумажном производстве, в сельском хозяйстве для удобрения почв. Исключительно велика роль борного ангидрида в стекольной промышленности. Именно благодаря присутствию бора стекло «пирекс», из которого изготовляется лабораторная посуда, не боится больших колебаний температуры. Но еще более необходим бор при изготовлении оптического стекла. Ты, наверное, слышала, что — до войны очень громкой славой пользовались приборы, изготовляемые фирмой Цейсе. Микроскопы, телескопы, кинопроекторы и другие оптические приборы, выпускаемые этой фирмой, не имели себе равных в мире. И вот оказалось, что во всех этих приборах применялось стекло, содер-жащее до пятидесяти процентов борного ангидрида.
   Но не это главное. Совершенно исключительное значение бор приобрел в самое последнее время, когда люди пошли на штурм космоса, ибо роль его в ракет-ной технике поистине трудно переоценить. Источником же бора могут служить лишь содержащие его мин»-ралы. Вот почему геологи сейчас усиленно ищут такие минералы, как датолит, ашарит, борацит, буру и многие другие, в состав которых входит бор.
   Андрей Иванович собрал разложенные вокруг него тетради с записями и уложил их в полевую сумку.
   — Ну, что ж, друзья, пора, пожалуй, обедать. Где же наши мальчишки?
   Петр Ильич пожал плечами, а Алексей Михайлович, который только что пришел из лесу с вязанкой хвороста, сказал: — С утра охотиться пошли. Да вон, один из — них является!
   Наташа живо обернулась в сторону Лагерной. Это был Валерий. Он молча прошел к палаткам, снял с плеча ружье и, ни на кото не. глядя, подсел к костру.
   — А где Саша? — спросил его Петр Ильич.
   — Не знаю, — ответил Валерий, не поднимая глаз.
   — Так вы ведь вместе пошли.
   — Мало ли что пошли, пошли да разошлись.
   — И когда ты научишься разговаривать по-человечески? — возмутился Петр Ильич, но Андрей Иванович остановил его жестом руки.
   — Оставьте его, Петя! Придет Саша. Поест после. А нам надо поправляться, — он хитро подмигнул Наташе, — так ведь?
   — Да… — ответила ома и постаралась улыбнуться, но от ее радостного настроения не осталось и следа.. Что-то словно кольнуло в сердце девушки.
   После обеда мужчины легли отдохнуть. Валерий последовал их примеру. А Наташа спустилась к мостику через Лагерную.
   Вот так же поджидала она Сашу в тот день, когда они готовились отправиться в первую. экспедицию. Ей и тогда не хотелось расставаться с ним. Но какая-то слепая сила словно толкала ее к Валерию, и она, помимо своей воли, старалась быть к нему поближе. Какое счастье, что теперь она отделалась наконец от этого! Но какой ценой…
   А если бы всего этого не произошло? Если бы они не поехали в Сибирь? Неужели она по-прежнему любовалась бы этим красивым болтуном? Нет! Ни в коем случае. Ей и раньше многое не нравилось в Валерии. Но она слишком мало задумывалась над этим. Здесь же, в тайге, она за несколько недель повзрослела на много лет, и теперь ей казалось просто невероятным, что когда-то ради Валерия она готова была даже потерять дружбу Саши.
   Но почему его так долго нет? Неужели что-нибудь случилось?.. Наташа с тревогой посмотрела на темную стену леса. На миг ей представились страшные болота и завалы. И он там один. Ей вспомнилось, как здесь, на этом самом месте, он просил ее не ходить одной в тайгу. А сам! Сам… Сам он не побоялся один отправиться на их поиски! Но почему его все-таки нет?..
   У нее снова закружилась голова, и она поднялась к своей палатке. В лагере было тихо. Лишь из бревенчатого склада, где спал Алексей Михайлович, доносился густой раскатистый храп. Девушка легла на спальный мешок и вскоре забылась в легкой дремоте.
   Проснулась она от звука шагов, Наташа вскочила и прислушалась. Он! Девушка облегченно вздохнула и быстро поправила волосы. Первым ее желанием было выбраться из палатки и бежать ему навстречу. Но что-то удержало ее на месте. Нет, пусть зайдет сам.
   Наташа снова легла и стала терпеливо ждать. Через минуту послышался голос Андрея Ивановича. Потом загремела посуда. И снова раздался голос геолога. Он был явно чем-то недоволен.
   «И правильно! — согласилась с ним Наташа. —» Пусть знает, что его здесь ждут, — она улыбнулась. — — Проголодался, наверное! Вот непоседа…» Но вскоре у костра все смолкло, и она снова услышала шаги. Они приближались к палатке. Наконец-то! Сердце радостно замерло. Но что это?.. Шаги проследовали мимо и стихли где-то у реки. Наташа даже покраснела от обиды. Ну, как можно быть таким невнимательным?..
   Прошло полчаса. Час… В лагере послышались голоса. А Саша так и не пришел. Она не знала, что подумать. Вчера они так долго разговаривали, и он обещал зайти к ней утром. Но теперь уже скоро вечер а его нет и нет.
   Что бы это могло значить?.. Наташа попыталась вспомнить, чем закончился вчера их разговор, и вдруг услышала голос Валерия. Валерий… Она вспомнила, как Петр Ильич сказал, что они пошли в тайгу вдвоем. А вернулся Валерий один. По— видимому, они поссорились в лесу, и Валерий мог наплести Саше что угодно. О! На это он способен!.. Но разве это можно так оставить?
   Наташа выскочила из палатки и… лицом к лицу столкнулась с Сашей. Он шел от реки, и вид у него был такой, словно он тяжело болен. Наташа остановилась. Она так растерялась от неожиданности, что в первое мгновение не могла вымолвить ни слова, но в следующую минуту несмело улыбнулась и тихо сказала: — Здравствуй, Саша…
   — Добрый вечер! — бросил он, не поворачивая го-ловы, и быстро прошел мимо.
   Наташа побледнела. Как?.. Не остановиться даже на минутку… А она-то думала…
   В груди девушки закипели слезы. Она до боли стиснула зубы и почти бегом бросилась в палатку.
   «И это друг!..» Наташа упала на мешок и заплакала. Она не слышала, как окликнул ее Андрей Иванович. Не видела, как он вошел в палатку. И только тогда, когда широкая ладонь геолога легла ей на голову, девушка неловко смахнула слезы и подняла на него заплаканные глаза.
   — Наташа! Что с тобой? Ты, кажется, плачешь? Она закрыла лицо руками и всхлипнула.