В ряде грамот VIII-IX вв. фиксируются условия продажи земельными собственниками, нередко братьями и сестрами, наследственных земельных наделов и другого имущества; оно продается по весьма незначительной цене. Так, некий Пруэлло вместе с четырьмя братьями и пятью сестрами продает наследственное достояние монастырю de Villena, получая за это около 10 солидов 138. Аврелий совместно с братьями продает монастырю четыре луговых участка и приобретает взамен имущество стоимостью в несколько солидов 139. Помпеян продает Герфонсу и Гермильде четыре пятых своего земельного участка, а получает за это быка и кое-что из вещей общей стоимостью в четыре солида 140. Некий <91> Нунильо дарит виллу, унаследованную им от родителей и деда (de proprietate parentum et de avio Daildi), Герменгильду и Патерне. Вилла эта, по-видимому, представляет собой небольшой земельный надел: предки Нунильо получили ее от серва Фронтиниана, который расчистил пустошь 141.
   О свободных мелких аллодистах идет речь и в других грамотах, составленных по случаю дарений и продаж земли церквам и частным лицам 142.
   Прекарий
   Различные формы условного землепользования были хорошо известны испано-римскому населению и до варварского завоевания. У готов они находят применение уже в V в., а в следующем столетии получают довольно широкое распространение.
   Аренда античного типа (locatio-conductio) утратила свое прежнее значение еще в Поздней Римской империи. Эта форма земельных отношений уже не находит почти никакого отражения в Бревиарии Алариха и вовсе игнорируется Кодексом Эйриха и более поздними готскими законами 143.
   Об узуфрукте упоминают и Бревиарии Алариха и Вестготская правда 144. Он мог быть передан либо на определенное число лет, либо заканчивался со смертью лица, взявшего имущество в пользование 145. Согласно готским законам, дочь, ставшая монахиней, пожизненно владела родительским наследством в качестве узуфрукта 146; точно также вдова получала пожизненно в узуфрукт свою долю наследства и не могла ее отчуждать до конца жизни 147. <92>
   По эмфитевтическому праву владели имуществом главным образом из доменов фиска, например, как это видно по Бревиарию, поместьями и колонами 148. Владение было вечным при условии уплаты соответствующего канона. Эмфитевты могли данное имущество передавать по наследству и дарить его 149.
   В Вестготской правде эмфитевсис не упоминается. Но, как отметил Э. Леви, там имеется закон, описывающий отношения, сходные с данной формой условного владения 150. B этом законе сказано: "Тот, кто получил земли при условии выплаты оброка, может владеть ими и ежегодно выплачивать собственнику назначенный оброк, ибо договор не должен быть порван. Если же он пренебрег выплатой установленного оброка в какой-либо год, то собственник земли может в соответствии со своим правом вернуть себе землю. Ибо по своей вине утратил полученное им благодеяние тот, кто уличен в несоблюдении договора" 151. Следует, однако, заметить, что данный закон мог иметь в виду и прекарные отношения 152.
   Прекарий был наиболее распространенной в готской Испании формой условного землевладения. Он широко практиковался здесь еще в V-VI вв. Бревиарий Алариха сохранил ряд относящихся к нему положений римского права. Прекарий оставался необеспеченным держанием, которое могло быть в любое время востребовано собственником земли 153. Без его разрешения наследники прекариста не могли оставаться во владении прекарным имуществом 154. <93>
   Держания, близкие к этому типу, появляются у готов ранее всего (во всяком случае по дошедшим до нас источникам) в церковных поместьях. В одном из законов Эйриха говорится, что дети клириков, владеющие землями или другим церковным имуществом, оставляя службу церкви или становясь светскими людьми, сразу же теряют то, чем владели 155. Позднее, уже в VII в., церковь прямо требовала, чтобы клирики и светские лица, пользующиеся ее имуществом, писали бы соответствующие прекарные обязательства 156.
   Источники VI в. сообщают о прекарных держаниях не только церкви, но и светских землевладельцев 157.
   Близким к прекарию институтом являлось дарение, при котором за дарителем сохранялось пожизненное право пользования подаренным. Тот, кто дарил имущество другому лицу на подобных условиях, через определенное время мог изменить свое решение. Но если тот, кому было предназначено дарение, дал что-нибудь дарителю (в качестве компенсации), то последний или его наследники должны были вернуть полученное прежнему собственнику 158. Так рисуется положение согласно постановлению Хиндасвинта. В редакции же Эрвигия этот закон упрочивал право собственности на подаренное добро за тем лицом, которому оно должно было принадлежать после смерти традента. Если получивший дар умирал еще в то время, когда жил даритель, он мог <94> завещать такое имущество любому. Если же завещания не было, то подаренное переходило не к дарителю, а к наследникам того, кому оно было подарено (non ad donatorem, sed ad heredes, eius, qui rem donatam percepit) 159.
   Здесь становится явственным сближение такого рода дарения post mortem с прекарием, хотя отсутствует столь существенный признак прекария, как выплата оброка. Во всяком случае это был один из возможных путей появления precaria oblata 160.
   Но с самого начала стал распространяться и прекарий другого типа, возникавший тогда, когда кредитор, к которому переходило имущество несостоятельного должника, по просьбе последнего предоставлял ему возможность пользоваться утраченным имуществом 161. Предпосылкой возникновения таких прекарных отношений (precaria data) являлась нужда разорившихся общинников в земле. Они обращались к землевладельцам с просьбой о предоставлении наделов 162.
   В отличие от прежнего, римского, готский прекарий обычно оформлялся грамотой 163. В ней могли указываться срок пользования землей и величина оброка. Держание, как правило, было длительным 164. Оброк выплачивался по большей части в соответствии с обычаем - в виде десятины с зерна, оливок, винограда, <95> плодов и скота 165. Иногда на прекариста возлагались и другие обязанности 166.
   Основная причина, по которой он мог быть лишен земли, - невыполнение оброчных обязательств 167. В иных случаях его, по-видимому, нелегко было лишить полученного им земельного надела 168. По сравнению с классическим римским, готский прекарий представляется более обеспеченным и прочным владением.
   Церковный прекарий включал еще в качестве непременного условия хорошее качество обработки земли прекаристом 169. Относительно оброков и других обязанностей прекаристов, получивших держания от церкви, в источниках нет никаких сведений 170.
   Уже в VI в. между владельцами имений и прекаристами ведется упорная борьба из-за прав на землю, отданную в прекарий. Готское законодательство явно выступает на стороне землевладельцев - против мелких прекарисгов, стремящихся закрепить за собой участки, полученные в пользование. Вестготская правда старается пресечь попытки прекаристов самовольно захватить <96> земли 171, сверх тех, которые были предоставлены им посессорами; подтверждает, что последние могут вернуть себе землю после истечения срока договора или в случае невыполнения прекаристом своих обязательств 172. Охране собственнических прав церкви на участки, отданные в прекарий, посвящены многочисленные постановления церковных соборов 173.
   Распространение прекария у готов - один из признаков того, что в их среде складывается такой же слой зависимого крестьянства, как и у испано-римлян 174.
   Коммендация
   Если появление прекария и других форм условного землепользования означало возникновение поземельной зависимости непосредственных производителей от крупных собственников, то в установлении личной зависимости важная роль принадлежит коммендации. Этим словом выражались различные понятия - их реальное содержание в разных случаях было неодинаковым. Коммендация одного вида складывалась, когда дружинники отдавались под покровительство патрону, что вело в конечном счете к развитию бенефициальных связей 175. Такого рода коммендация применялась и во владениях церкви 176.
   Другим видом коммендации были отношения, возникавшие между крестьянами (прекаристами и прочими свободными поселенцами), с одной стороны, магнатами, с другой. Мотивом коммендации нередко являлось стремление получить покровительство влиятельного лица на тот случай, когда предстоял судебный процесс. Вступление под патроциний по этой причине было широко распространено еще в Поздней империи, хотя и запрещалось законом. Подобная практика отражена также <97> в Бревиарии 177. Тем, кто, ведя судебный процесс, обращается за помощью к магнатам-патронам, закон угрожал проигрышем дела, даже если их притязания были справедливы. Одновременно назначаются наказания для патронов, нарушающих порядок судебного заседания 178. В VII в. законодатели уже не выступали в принципе против их вмешательства в судопроизводство, но старались не допустить явного умаления значения государственного суда.
   Хиндасвинт требует лишь, чтобы бедняк не передавал ведение своего дела лицу, более могущественному по сравнению с тем, против которого велась тяжба 179. Являясь на суд, магнат, выступающий в роли патрона, согласно закону, должен был подчиняться требованиям судьи 180, судья же не имел права отказываться от принятия жалобы тяжущегося 181. Свободный человек, поселяясь во владениях светского посессора или церкви, получая в держание участок, обычно также и коммендировался к собственнику земли, отдавался под его патроцинии 182. <98>
   По отношению к патрону обязанности коммендировавшегося определяются как obsequium, т. е. "подчинение", "послушание". В источниках отсутствуют данные о характере этого "послушания". Можно лишь заключить, что зависимость лица, находившегося in obsequio, была довольно сильной. Патрон имел, по-видимому, право наказывать коммутировавшегося человека 183; лица, состоявшие под патроцинием, не несли ответственности за правонарушения, которые они совершили по приказанию своих патронов 184; наконец, патрон или, как он именуется в VII в., сеньор, вел своих людей в поход185. Ограничения в сфере распоряжения имуществом (например, обязанность отдать патрону, в случае ухода от него, половину приобретенного за время патроциния имущества) очевидно, применялись как к дружинникам, так и к иным разрядам коммендировавшихся.
   Таким образом, наряду с прекарием коммендация играла важную роль в формировании класса феодального зависимого крестьянства. Она продолжала существовать и в послеготской Испании. Сохранились, в частности, грамоты, судя по которым можно заключить, что клирики отдаются под патроциний епископа, получив, видимо, во владение земли. Клирик обязуется верно служить епископу, вносить какие-то платежи и готов претерпеть наказание, коль скоро нарушит свои обязательства 186. <99>
   ГЛАВА IV
   СЕРВЫ, ЛИБЕРТИНЫ И
   КОЛОНЫ. ИЗМЕНЕНИЕ ИХ
   ПОЛОЖЕНИЯ В V-VII ВВ.
   В свое время Ф. Дан отметил некоторые факты, свидетельствующие об улучшении положения рабов в готской Испании. Но он не считал изменения условий жизни вестготских сервов глубокими 1. Некоторые историки полагали, будто поселение вестготов ухудшило статус рабов в Южной Галлии и Испании. Так, по мнению французского ученого П. Аллара, их положение, якобы улучшившееся в Римской империи, после ее падения вновь ухудшилось вследствие грубого обращения германцев, в том числе и вестготов, с рабами2. Такую же точку зрения высказывал и американский католический историк А. Циглер, утверждавший, что приход вестготов "значительно задержал улучшение в положении рабов" 3.
   Другие авторы, напротив, констатировали улучшение положения правового статуса сервов после образования варварских королевств. Таков взгляд А. Допша, объяснявшего перемены тем, что у германцев рабы издревле жили в иных условиях, чем у римлян 4. Таким образом, и те авторы, которые отмечали некоторые изменения в <100> характере рабства в готской Испании по сравнению с римской эпохой, связывали его либо с германскими традициями, либо с влиянием церкви.
   Наиболее удачный, по нашему мнению, анализ положения сервов в Испании V-VII вв. содержится в работе бельгийского историка Ш. Верлиндена 5 о рабстве в Испании и Франции. Автор видит в вестготском рабстве "предкрепостное" состояние (preservage). Но изменения в статусе сервов он сводит лишь к тому, что сельские рабы превратились в держателей земли своих господ6. Юридический же статус массы сервов, да и материальные условия их жизни оставались почти такими же, какими были в Поздней Римской империи 7.
   При ознакомлении с концепцией вестготского рабства, предложенной Ш. Верлинденом, возникает ряд проблем: действительно ли изменение хозяйственного положения сервов ограничивалось превращением их в держателей? Мог ли в течение двух-трех веков сохраняться неизменным юридический статус сервов, несмотря на существенные сдвиги в их хозяйственном положении? В какой мере раскрывающие этот статус и отраженные в правовых памятниках данные соответствуют реальной жизненной практике?
   Для ответа на все эти вопросы обратимся к источникам. Заметим предварительно, что о сервах и либертинах имеется обширный материал, дающий возможность в достаточно полном виде представить правовой статус лиц, входивших в эти общественные группы. О хозяйственном же положении сервов и способах эксплуатации рабского труда сохранилось очень мало известий. Еще меньше сведений в источниках относительно колонов8.
   Сервы
   О широком применении рабского труда в Галлии и Испании в V в. свидетельствуют разнообразные источники, от кодекса Феодосия до хроник и публицистических <101> произведений. Столь же несомненно наличие рабов и у готов ко времени их вторжения в Галлию. Иордан и Клавдиан упоминают, что вестготы имели рабов еще в период своего передвижения по территории империи. Кроме того, готы получили рабов, когда производили раздел земель с жителями Южной Галлии и Испании. Следовательно, рабское население Вестготского государства VI в. состояло из потомков рабов галло-римских и испано-римских, с одной стороны, и рабов германских, - с другой.
   Ни законы Леовигильда, ни другие готские источники не отличают рабов германского от рабов римского происхождения. Их различали по специальности (servi rustici, servi artifices), по возрасту, а с VII в. (когда в Испании начались преследования евреев) - и по религиозной принадлежности: рабы-христиане и рабы-нехристиане. Но о рабах-варварах, галло-римлянах или испано-римлянах нигде нет речи. Очевидно, рабы римлян и варваров-завоевателей в Южной Галлии и Испании еще в V в. слились в единую массу несвободного населения. Это предположение подтверждается сравнением соответствующих данных, содержащихся в Бревиарии Алариха и в законах Леовигильда.
   Обычные обозначения рабов и в римском и в готском сводах законов-servi, mancipia. Там и тут они считаются собственностью своих господ, рассматриваются как вещи, наряду со скотом входят в состав движимого имущества 9. Уход серва от господина именуется бегством; в течение нескольких десятков лет беглый раб не гарантирован от того, что не будет возвращен прежнему хозяину 10. Он не может жениться без разрешения господина. Дети рабов наследуют положение родителей. Если рабы принадлежат разным господам, то потомство делится между ними поровну 11. Браки рабов со свободными запрещены 12. Похищение раба расценивалось как <102> кража, похищение же свободного человека отождествлялось с убийством l3.
   И римский, и готский кодексы законов не признают сервов правоспособными субъектами. Рабу нельзя давать ссуду, поскольку его имущество принадлежит господину, который не отвечает за сделки, заключенные сервом без его ведома 14. Вообще все документы, подписанные сервами, недействительны 15. Рабы не имеют права жаловаться на своих господ и свидетельствовать против них (кроме случаев государственной измены и чеканки фальшивой монеты) 16.
   Раб не отвечает за преступление, совершенное по приказанию господина: всю ответственность несет хозяин 17. Если раб виновен в преступлении, которое карается смертью, хозяин должен выдать его судье; за незначительные же преступления господин сам наказывает своих сервов 18.
   Одинаково формулируют готские и римские законы и положения относительно власти господина над жизнью и смертью раба (jus vitae necisque): господин не имеет права убивать своего раба, но не несет ответственности, если он умрет во время экзекуции, которой был подвергнут по его же приказанию 19. В случае убийства чужого раба виновный должен отдать хозяину убитого двух своих рабов20. Раба, пытавшегося найти убежище в церкви, священник обязан был выдать господину, получив от него обещание простить беглеца21. Рабов продают (с землей и без земли), дарят, дают в приданое, обменивают - и те, для которых был составлен Бревиарий, <103> т. е. галло-римляне и испано-римляне, и те, которые руководствовались законами Леовигильда, т. е. вестготы.
   Ряд законов, посвященных аграрным правонарушениям, исходит из представления о тесной хозяйственной связи рабов с их господами. Сервы пашут господские поля, работают на виноградниках своих хозяев, пасут их скот и т. д.22. Но наряду с такими сервами в источниках упоминаются и рабы, подобно колонам, обрабатывающие свои земельные держания и уплачивающие оброк23.
   В общем мы можем констатировать, что крупные землевладельцы готского и римского происхождения в равной мере применяли рабский труд. Одни сервы обслуживали господскую часть поместья, другие - свои земельные держания. Тем не менее принцип римского права, согласно которому пекулий раба является собственностью господина, признавался в VI в. и готским законодательством. Продажи, совершенные рабами без ведома господ, считались недействительными24. Права господ на все имущество раба тщательно охранялись законами25. Таким образом, сравнение установлений Бревиария и Вестготской правды свидетельствует об отсутствии различий в положении рабов-германцев и рабов из местного населения. Наряду со многими другими это обстоятельство, на первый взгляд, как будто является показателем полного усвоения готами римских рабовладельческих порядков. В действительности было не совсем так. Рабство претерпело в Вестготском государстве существенные изменения, в чем легко убедиться, если рассмотреть положение сервов в последний период существования Толедского королевства. <104>
   * *
   *
   Помимо рабов светских землевладельцев, в Вестготском государстве имелось большое число рабов фиска и церкви. Основной контингент королевских рабов составляли, по-видимому, потомки сервов императорских доменов, перешедших в руки готских королей. Обращенные в рабство за некоторые государственные преступления также становились рабами фиска 26. Они выделялись в общей массе сервов. Королевские рабы обычно владели земельными участками, уплачивали оброки и несли государственные повинности (angariae) 27, они иногда имели своих рабов и вольноотпущенников 28. Подчас имущество королевских сервов было весьма значительным: они могли делать пожертвования духовенству и даже сооружать церкви 29. Такие рабы располагали возможностью занимать дворцовые должности: они становились палатинами, подчас им поручался надзор за призывом военнообязанных (compulsores exercitus) 30. В отдельных случаях королевские сервы могли свидетельствовать на суде так же, как и свободные31.
   Рабы фиска имели право отчуждать свои земли и рабов, но лишь таким же сервам, как они сами, т. е. рабам фиска 32. К тому же освобождение собственных рабов производилось ими только с разрешения короля 33. Сервы фиска лишены были возможности покинуть королевские домены и в этом отношении находились даже в худшем положении, чем прочие рабы; для их розыска не существовало срока давности 34. Только в самом конце <105> VII в. на них было распространено общее постановление о сроке розыска рабов 35. Рабы фиска вместе с землями, на которых сидели, могли быть пожалованы королем частным лицам или церквам. Один он и освобождал таких сервов 36.
   Рабы составляли важнейшую часть церковного имущества. Земли церкви обрабатывались главным образом сервами и либертинами. Характерно, что имущественное положение церквей определялось в первую очередь числом находившихся в их владении сервов. Для того чтобы церковь имела своего священника, она должна была располагать по крайней мере десятью сервами 37.
   При основании церквей и монастырей их наделяли землями и сервами 38.
   Обычно церковь использовала своих рабов, предоставляя им земельные участки и взимая с них оброк. Такие сервы жили в своих домах, имели семьи 39. Среди церковных рабов встречаются ремесленники40. Некоторые сервы замещали низшие церковные должности 41. При этом рабов, ставших клириками, предписывалось освобождать, но они оставались в полной зависимости от своих духовных наставников. Последние могли признать таких клириков недостойными их сана и вернуть в прежнее состояние42. Некоторым сервам все же иногда, удавалось достигнуть высоких ступеней церковной иерархии 43.
   Соборами было издано много постановлений, ограждавших церковь от потери сервов. Строго ограничивалось право епископов освобождать церковных рабов. <106> Они не могли отпускать их на свободу в любом числе. Общая стоимость всех освобождаемых не должна была превышать стоимость имущества, оставляемого епископом церкви44. Поскольку установить, сколько именно он оставил ей из своего личного состояния, можно было лишь после смерти епископа, то, согласно предписаниям IX Толедского собора, освобождение считалось действительным не со дня отпуска серва на свободу, а со дня смерти того, кто его освобождал 45. Не разрешалось епископам и продавать церковных рабов. Исключение допускалось лишь в отношении тех, кто был известен своей склонностью к побегам 46.
   Церковь не без корыстных целей добивалась, чтобы королевские чиновники не отягощали принадлежавших ей рабов государственными повинностями47. Однако полностью избавить несвободное население своих поместий от государственных повинностей церковь, по-видимому, не смогла 48.
   Рабы-ремесленники являлись непременной принадлежностью светских и церковных поместий, а также доменов фиска 49. Тут были кузнецы, сапожники, плотники 50. Рабыни изготовляли одежду для несвободного населения поместий51. Известно, что рабы-ремесленники, жившие в церковных имениях, платили десятину продуктами своего мастерства 52.
   Рабы составляли не только значительную часть сельского населения. Их было немало и в приходивших в упадок, но еще довольно многочисленных в Толедском королевстве городах. Сервами располагали земледельцы <107> городской округи53. Имели рабов и купцы, местные и иноземные54. Рабы, несомненно, использовались в эргастулах городских ремесленников. Рабов сдавали в аренду 55. Они служили предметом не только внутренней, но и внешней торговли 56.
   Интенсивное развитие рабства в Вестготском государстве связано с разорением свободного крестьянства и падением его социального веса. Высокие судебные штрафы, широкое обращение в рабство, как мера наказания, рост задолженности - превратили в сервов значительную часть низшего слоя свободных.
   В законах Леовигильда имеются указания на ряд конкретных случаев, когда неуплата судебного штрафа или возмещения за ущерб влекли за собой обращение в рабство. Такой участи подвергались, например, уличенный в вооруженном ограблении, если он не мог возместить ущерб в одиннадцатикратном размере 57; доносчик, который не сумел подтвердить обоснованность своего доноса и оказался потом не в состоянии уплатить возмещение оклеветанному58; насильник, пытавшийся продать свободного в рабство и не сумевший уплатить штраф в 100 солидов 59; тот, кто продал в рабство ребенка свободных родителей, а потом вернул им его, но не нашел средств для уплаты штрафа в 150 солидов60; человек, который подкинул кому-нибудь своего ребенка и не смог выкупить его из рабства (предполагается, что воспитавшие подкидыша сделали последнего рабом) 61.
   Судебные штрафы и вергельды были весьма высокими. Вергельд за убийство взрослого человека, например, составлял 300 солидов, компенсация за ранение 20 солидов; между тем многие свободные, как отмечают законы, нередко не могли уплатить штраф в 5-10 солидов 62. <108>
   Расставаться со свободой приходилось и должнику, оказавшемуся не в состоянии уплатить свой долг 63. Нередко суд применял порабощение и в качестве самостоятельной меры наказания. Обращением в рабство карались такие преступления, как похищение свободной женщины и насилие64, кража детей свободных и продажа их в рабство65, сожительство свободной женщины с рабом66, проституция, аборт67, оскорбление либертином своего бывшего хозяина68. Рабами становились также люди, приговоренные судом к смертной казни, но нашедшие убежище у алтаря 69. Церковь, в свою очередь, установила обращение в рабство в качестве кары за различные правонарушения 70.
   Особое пристрастие к обращению в рабство в качестве способа наказания отличает вестготское законодательство и от римских законов, и от права франкского королевства. Римскому праву было известно обращение в рабство как карательная мера, но применялась она в очень редких случаях, к тому же условно. Несостоятельного должника, например, нельзя было продавать в рабство. Так называемый addictus оставался у кредитора лишь до отработки долга 71.