Страница:
Во всей русской истории ни одно сражение не имело таких важных последствий, как Полтавское, и ни одно, исключая разве Куликовской битвы, не отпечатлелось до такой степени в народной памяти. Церковь русская освятила его навеки ежегодным воспоминанием. И в самом деле, счастие для Русского государства было неизмеримое. Честь Русской державы вырвана была из бездны почти неминуемой. Опасность была чрезмерно велика. Если бы, как того надеялся Карл, малороссийский народ прельстился обольщениями своего гетмана и славою северного победителя, Петру ни за что бы не сладить с своим соперником. И если кто был истинным виновником спасения Русской державы, то это — малороссийский народ, хотя эта сторона дела не выставлялась до сих пор историею в настоящем свете. В последнее время много было говорено о внутреннем смысле, какой проявляет масса народная в важные минуты своего исторического бытия. Нигде эта истина не явилась так наглядно, как в эпоху Мазепы. Нельзя сказать, чтобы в те времена народ малороссийский питал какую-то привязанность к Русской державе и к соединению с «москалями»; напротив, мы на каждом шагу натыкаемся, так сказать, на факты взаимного недружелюбия и даже вражды между двумя русскими народностями. Нельзя сказать также, чтобы народ малороссийский не сознавал своей народной личности и не желал национальной независимости. Много было условий, делавших возможным отпадение малороссиян от верности к русскому царю. И однако вышло не то. Народ инстинктивно почуял ложь в тех призраках свободы, которые ему выставляли. Он уже и прежде лучше самого Петра и его министров раскусил своего гетмана, считал его ляхом, готовым изменить царю с тем, чтоб отдать Украину в рабство Польше. Никакие уверения изменника, никакие лживые обвинения, рассыпаемые им на московские власти, не переменили к нему народной антипатии. Народ инстинктивно видел, что его тянут в гибель, и не пошел туда. Народ остался верен царю даже не из какой-либо привязанности, не из благоговейного чувства к монарху, а просто оттого, что из двух зол надобно было выбирать меньшее. Как бы ни тяжело было ему под гнетом московских властей, но он по опыту знал, что гнет польских панов стал бы для него тяжелее. Под русскою властью, по крайней мере, оставалось для него всегда духовное утешение — вера его отцов, которую никак уже не могли бы попирать «москали», как бы ни относились они ко всем остальным народным правам. Этого одного уже было достаточно.
Между тем последующая история показала, что русская власть еще менее, чем русские историки, оценила в этом деле здравый смысл малороссийского народа и заслугу, оказанную им Русскому государству. Измена Мазепы ни в каком случае не могла падать на малороссийский народ, который в продолжение двадцати лет так не любил этого гетмана, что последний должен был охранять свою особу великороссийскими стрельцами и солдатами, присылаемыми ему по царской милости. Малороссийскому народу следовало быть совершенно изъятым от пятна, павшего на Мазепу: народ за Мазепой не пошел. Память о Мазепе не испарилась совершенно в народе, но осталась никак не в привлекательном виде. В народных песнях и преданиях — это какое-то злое и враждебное существо, это даже не человек, а какая-то лихая, проклятая сила: «Проклята Мазепа!» Более всего сохранилась в народной памяти его борьба с Палеем: Мазепа хочет сам свергнуть царя с престола и клевещет на Палея. Палея ссылают или засаживают в тюрьму, но скоро открывается злоба «проклятой Мазепы». Палей, хотя уже дряхлый старик, получает свободу и побеждает Мазепу. Самая Полтавская победа, по народному мировоззрению, приписывается Палею. Однако измена Мазепы оставила надолго, если не навеки, подозрение русских властей на малороссийскую народность. Во все остальное царствование Петра в отношении к Малороссии замечалась осторожность, переходившая неоднократно в насилие. Преемник Мазепы, Скоропадский был до того стеснен недоверчивостью верховной власти, что должен был терпеть нарушение своих прав, предоставленных ему законом. После кончины его одно только вполне справедливое и законное ходатайство о выборе нового гетмана повергло Полуботка с его товарищами в заточение и повело к устройству фальшивого отзыва будто бы от всего народа о нежелании иметь гетмана. Потом в продолжение многих лет заставляли Малороссию управляться без выборных властей при посредстве особо учрежденной Малороссийской коллегии, состоявшей главным образом из великороссиян, мало знакомых с малороссийским бытом и языком. Появление избранного гетмана в особе Апостола было только коротким промежутком. Так было до избрания в гетманы Разумовского при императрице Елисавете, которая, однако, только по особому расположению к семейству Разумовских, по-видимому, оказала уважение к старинным формам. Со вступлением на престол Екатерины II русская государственная политика нашла окончательно несообразным с своими видами удерживать отдельное гетманское устройство. Оно действительно имело рядом с хорошими сторонами и некоторые отжившие, требовавшие коренных изменений. Но предприняты ли были такие изменения в пользу народа? Если и были, то мало, напротив, из видов политики принято было известное правило: divide et impera[332]. Опасались, чтоб уничтожение порядка, к которому страна привыкла уже веками, не возбудило в ней смут, и вот создали небывалое в Малороссии дворянство, которое, как показывает история, всегда бывает язвою там, где не вырабатывается само собою из исторической жизни, а навязывается по теории. Поспольство закрепощается во власти этого новоизмышленного дворянства, и таким образом народ разбивается на два сословия, противоположные по своим интересам. Правда, зародыши такого строя существовали уже прежде в отношениях между богатыми землевладельцами и селившимися у них бедняками. Но то бывали злоупотребления, всегда сознаваемые как таковые, а с нового порядка вещей они узаконились, и Малороссия, наравне со всею остальною Россией, подверглась надолго всей мерзости крепостничества, от которого облегчилась только в недавнее время. Кроме того, в великорусском народе измена Мазепы, несмотря даже на царские указы, объяснявшие непричастность малороссийского народа к поступку бывшего когда-то гетмана, не забывалась, и память о ней набрасывала всячески тень на все грядущие поколения. Великороссиянин, рассердившись на малороссиянина, первым делом считает помянуть Мазепу, и выражение «хохол-Мазепа» остается во всей силе до нашего времени. Даже в последнее, близкое к нам время, чему, как не памяти о Мазепе и его измене, можно приписать гонение на «украинофилов» — подозрение, что в намерениях дать малороссийскому народу воспитание с сохранением своей речи и своей индивидуальности, в стремлении поднять путем литературной обработки родное наречие малороссийского края кроется какое-то тайное политическое измышление, вредное для государственной цельности Русской империи? Все это — прямое последствие не вполне понятого администрацией и литературой отношения малороссийского народа к самому себе и к своим соседям в эпоху Мазепы. Если в те времена, когда действительно поступки московских властей возбуждали в народе возможность стать враждебно к Русской державе, народ этот из инстинктивного чувства остался верен этой державе, то невозможно подозревать что-нибудь подобное теперь, когда эти два народа настолько сблизились и соединились, что их расторжение уже немыслимо в силу освященного опытом сознания обоюдной пользы их соединения.
Источники
Между тем последующая история показала, что русская власть еще менее, чем русские историки, оценила в этом деле здравый смысл малороссийского народа и заслугу, оказанную им Русскому государству. Измена Мазепы ни в каком случае не могла падать на малороссийский народ, который в продолжение двадцати лет так не любил этого гетмана, что последний должен был охранять свою особу великороссийскими стрельцами и солдатами, присылаемыми ему по царской милости. Малороссийскому народу следовало быть совершенно изъятым от пятна, павшего на Мазепу: народ за Мазепой не пошел. Память о Мазепе не испарилась совершенно в народе, но осталась никак не в привлекательном виде. В народных песнях и преданиях — это какое-то злое и враждебное существо, это даже не человек, а какая-то лихая, проклятая сила: «Проклята Мазепа!» Более всего сохранилась в народной памяти его борьба с Палеем: Мазепа хочет сам свергнуть царя с престола и клевещет на Палея. Палея ссылают или засаживают в тюрьму, но скоро открывается злоба «проклятой Мазепы». Палей, хотя уже дряхлый старик, получает свободу и побеждает Мазепу. Самая Полтавская победа, по народному мировоззрению, приписывается Палею. Однако измена Мазепы оставила надолго, если не навеки, подозрение русских властей на малороссийскую народность. Во все остальное царствование Петра в отношении к Малороссии замечалась осторожность, переходившая неоднократно в насилие. Преемник Мазепы, Скоропадский был до того стеснен недоверчивостью верховной власти, что должен был терпеть нарушение своих прав, предоставленных ему законом. После кончины его одно только вполне справедливое и законное ходатайство о выборе нового гетмана повергло Полуботка с его товарищами в заточение и повело к устройству фальшивого отзыва будто бы от всего народа о нежелании иметь гетмана. Потом в продолжение многих лет заставляли Малороссию управляться без выборных властей при посредстве особо учрежденной Малороссийской коллегии, состоявшей главным образом из великороссиян, мало знакомых с малороссийским бытом и языком. Появление избранного гетмана в особе Апостола было только коротким промежутком. Так было до избрания в гетманы Разумовского при императрице Елисавете, которая, однако, только по особому расположению к семейству Разумовских, по-видимому, оказала уважение к старинным формам. Со вступлением на престол Екатерины II русская государственная политика нашла окончательно несообразным с своими видами удерживать отдельное гетманское устройство. Оно действительно имело рядом с хорошими сторонами и некоторые отжившие, требовавшие коренных изменений. Но предприняты ли были такие изменения в пользу народа? Если и были, то мало, напротив, из видов политики принято было известное правило: divide et impera[332]. Опасались, чтоб уничтожение порядка, к которому страна привыкла уже веками, не возбудило в ней смут, и вот создали небывалое в Малороссии дворянство, которое, как показывает история, всегда бывает язвою там, где не вырабатывается само собою из исторической жизни, а навязывается по теории. Поспольство закрепощается во власти этого новоизмышленного дворянства, и таким образом народ разбивается на два сословия, противоположные по своим интересам. Правда, зародыши такого строя существовали уже прежде в отношениях между богатыми землевладельцами и селившимися у них бедняками. Но то бывали злоупотребления, всегда сознаваемые как таковые, а с нового порядка вещей они узаконились, и Малороссия, наравне со всею остальною Россией, подверглась надолго всей мерзости крепостничества, от которого облегчилась только в недавнее время. Кроме того, в великорусском народе измена Мазепы, несмотря даже на царские указы, объяснявшие непричастность малороссийского народа к поступку бывшего когда-то гетмана, не забывалась, и память о ней набрасывала всячески тень на все грядущие поколения. Великороссиянин, рассердившись на малороссиянина, первым делом считает помянуть Мазепу, и выражение «хохол-Мазепа» остается во всей силе до нашего времени. Даже в последнее, близкое к нам время, чему, как не памяти о Мазепе и его измене, можно приписать гонение на «украинофилов» — подозрение, что в намерениях дать малороссийскому народу воспитание с сохранением своей речи и своей индивидуальности, в стремлении поднять путем литературной обработки родное наречие малороссийского края кроется какое-то тайное политическое измышление, вредное для государственной цельности Русской империи? Все это — прямое последствие не вполне понятого администрацией и литературой отношения малороссийского народа к самому себе и к своим соседям в эпоху Мазепы. Если в те времена, когда действительно поступки московских властей возбуждали в народе возможность стать враждебно к Русской державе, народ этот из инстинктивного чувства остался верен этой державе, то невозможно подозревать что-нибудь подобное теперь, когда эти два народа настолько сблизились и соединились, что их расторжение уже немыслимо в силу освященного опытом сознания обоюдной пользы их соединения.
Источники
При составлении настоящей монографии служили мне материалами следующие источники:
1. Современные обрабатываемой эпохе письменные памятники, хранящиеся в Московском главном архиве иностранных дел: главным образом дела бывшего Малороссийского приказа, соединенного с приказом польским. Это: а) приезды в Москву гетманских и запорожских посланцев, их расспросные речи о текущих событиях, происходивших в малороссийском крае, подведомственном гетманскому управлению, официальные донесения, привозимые ими от гетмана, а также письма гетмана к государственным особам, прилагаемые при официальных донесениях, копии с писем иноземных, которые присылались к гетману, донесения, поданные гетману от лиц, посланных им с поручениями, расспросные речи и сказки[333], отобранные от разных лиц в малороссийском крае, и всякого рода извещения, которые гетман считал нужным сообщать верховному правительству; б) приезды в Москву из малороссийского края лиц духовного звания и мещан из малороссийских городов, обыкновенно являвшихся за получением жалованных грамот и разных царских милостей; в) отписки великороссийских воевод, находившихся на царской службе в малороссийском крае; г) приезды из Москвы в Малороссию к гетману и в Запорожскую Сечу царских послов и гонцов с царскими грамотами, даваемые им из Посольского приказа наказы, и статейные списки, представляемые в тот же приказ ими по окончании поручения, с разными сведениями, полученными во время пребывания в Малороссии. Все подлинные письма и документы, принадлежавшие к этим делам, извлечены оттуда и составляют особый отдел, носящий название «Подлинники». Эти подлинники — самые драгоценные и любопытные бумаги в Главном архиве иностранных дел. Кроме собственно малороссийских дел, то есть дел бывшего Малороссийского приказа, служили мне источниками при надобности и другие дела Посольского приказа, хранящиеся в том же Московском главном архиве иностранных дел, преимущественно польские и крымские в тех случаях, когда сношения с Польшей и Крымом касались Малороссии.
2. Дела Московского архива Министерства юстиции. Они сохраняются в свитках, но значительная часть их переписана и внесена в особые рукописные книги по годам. Те, которые служили мне источниками, принадлежали также бывшему Малороссийскому приказу, а потому иные из них по своему содержанию совершенно одинаковы с теми, которые хранятся в Главном архиве иностранных дел; но зато есть громадная масса таких дел, которые сохранились исключительно в Архиве Министерства юстиции, с той разницей, что подлинников здесь несравненно меньше.
3. Дела Государственного архива, хранящиеся в Санкт-Петербурге под главным ведением канцлера. Дела, относящиеся к царствованию Петра Великого, а следовательно, к описываемой мною эпохе, составляют особое собрание под названием «Кабинета». Они внесены в особо переплетенные книги. Здесь помещены черновые отпуски исходящих бумаг, царских указов, царских писем, писем приближенных к царю особ и всяких правительственных распоряжений; здесь же помещены и входящие бумаги: донесения и извещения, посылаемые верховному правительству. Кроме занесенных в «Кабинет», письма некоторых современников Петра Великого и его сподвижников, как, например, Меншикова, Мазепы, Головина, Гольца и других, сохраняются в подлинниках в особых собраниях.
4. Гистория Свейской Войны. Это — журнал, веденный по приказанию Петра Великого во все продолжение войны со Швецией. Журнал этот под тем же названием был напечатан еще в прошлом столетии, но я пользовался им в старой рукописи, хранящейся в Государственном архиве.
5. Рукописи императорской Публичной библиотеки. Собрание польских рукописей времен Августа II. Это сборники, так называемые «Sylvae rerum», куда заносились документы, письма, речи, описания и пр., — вообще все, что в свое время могло возбуждать интерес. Такие сборники, встречаемые в изобилии как в общественных, так и в частных польских книгохранилищах и архивах, свидетельствуя о развитии у поляков интереса к делам своего края, служат драгоценными материалами для занимающихся историею Польши и стран, имевших с Польшей сношения, но собственно для избранной мною в настоящем случае эпохи польское собрание рукописей Публичной библиотеки представило не так много богатства, как при занятиях другими эпохами малороссийской истории, что надобно приписать ходу политических обстоятельств того времени.
6. «Чтения в Императорском московском обществе истории и древностей». Годы 1846—1847 (разные малорусские летописи, напечатанные тогда в этом издании). Годы 1858, № 1, и 1859, № 1 (разные официальные документы и письма, извлеченные из Московского главного архива иностранных дел, между прочим дело Кочубея и Искры).
7. «Полное собрание законов Российской империи». Тома III и IV, 1830 год (законы и распоряжения правительства с 1689 по 1712 год).
8. «Собрание государственных грамот и договоров», т. IV.
9. «Письма фельдмаршала графа Бориса Петровича Шереметева», 4 т., 1778— 1789 гг.
10. «Древняя Русская вивлиофика», т. XVI (Сказание о взятии Азова).
11. «История Петра Великого», соч. Устрялова. Тома I-IV, 1859—1863 гг. (Сочинение драгоценное и до сих пор незаменимое по множеству материалов, помещенных в приложениях к каждому тому.)
12. Первые Русские ведомости, 1703 г. и далее.
13. «Собрание записок о Петре Великом», составленное Туманским, 8 томов. (Это, теперь уже редкое, издание заключает в себе множество современных актов и писем.)
14. Голикова, «Деяния Петра Великого», изд. 1788 г.
15. «Дополнения к Деяниям Петра Великого», Голикова же. Тома VII и VIII, изд. 1791 г., том XV, изд. 1795 г. (Здесь, особенно в XV томе. есть много современных материалов, из них некоторые встретил я в бумагах Государственного архива, но другие мне известны единственно по тексту, сообщенному в этом издании.)
16. «Памятники Киевской временной комиссии для разбора древних актов», томы 3—4, изд. 1852 г. (Здесь встречаются черты ранней деятельности Мазепы еще задолго до его гетманства.)
17. «Архив Юго-Западной России», часть II], т. II, о козаках, изд. 1852 г. (Здесь помещены документальные материалы, относящиеся к биографии знаменитого в свое время Палея и других деятелей в Юго-Западной Руси, а равно к восстанию южно-русского народа против польских панов, происходившему на правой стороне Днепра в первых годах XVIII столетия.)
18. «Zaiuskiego Andr. Chrysost. Epistolarum historicofamiliarium». Tom. I-IV in f. (Редкая книга, где встречаются подробности, относящиеся к событиям, о которых сведения передаются в предшествовавшем источнике.)
19. «Pamietniki Chrvsostoma Paska», изд. 1877 г. (Любопытные для бытовой истории записки польского шляхтича второй половины XVII века, в которых, между прочим, сообщаются сведения о молодых летах Мазепы во время его пребывания в Польше.)
20. «Акты Западной России», изданные Археографической комиссиею, том V, изд. 1853 г. (Здесь помещено несколько актов, относящихся к истории Малороссии в первые двенадцать лет гетманства Мазепы.)
21. «Летопись событии в Юго-Западной России». Составил Самуил Величко. Издана Киевскою временною комиссиею для разбора древних актов, том III, 1864 г. (Неутомимый собиратель письменных исторических материалов и красноречивый повествователь о судьбах южно-русского края в XVII веке Самуил Величко не может быть изъят от справедливого порицания за свое суетное риторство и за крайний недостаток критического отношения к тем источникам, какие у него были под рукою. Многие считают его умышленным фальсификатором и выдумщиком.. Действительно, у него в летописи помещено немало таких документов, которых лживость очевидна. Но нельзя не обратить внимания на то, что сам автор летописи в своем предисловии к читателю заранее соглашается с тем, кто скажет, что в его летописи есть неверности, и предоставляет читателю исправить их, если читатель найдет другие, более достоверные, источники. Такая искренность побуждает нас относиться с большим доверием к изложению таких событий, которые совершались в более близкое время к написанию этой летописи, когда автор мог быть современником и очевидцем излагаемых событий, не подчиняясь слепо голосу других, на письме передававших о них сведения потомкам. В III томе «Летописи» излагается история Малороссии со вступления на гетманство Мазепы до половины 1699 года. Величко, сообразно своему обычаю, принятому при составлении первых двух томов своей «летописи», и в III томе посреди повествования вмещает письма и документы; из них некоторые известны и по другим источникам, а потому нет никаких поводов подозревать вообще неверность сообщаемых в III томе документов и думать, что они вымышлены самим автором летописи.)
22. «Летопись Самовидца по новооткрытым спискам, с приложением трех малороссийских хроник: Хмельницкой, Краткого описания Малороссии и Собрания исторического». Издана Киевскою временною комиссиею для разбора древних актов. Изд. 1878 г. (Эта драгоценная летопись, бесспорно, самая достовернейшая из всех других малороссийских летописей, была уже прежде напечатана в «Чтениях Московского общества истории и древностей» в 1846 году, а теперь вновь переиздана, во-первых, потому, что первое издание вышло из продажи, во-вторых, потому что отыскались новые списки этой летописи с некоторыми отменами против прежнего издания. Эта летопись, составленная очевидцем событий, о которых шла речь, прерывается 1702 годом. Известия о событиях дальнейших годов, внесенные в первое издание как неразрывная часть единого сочинения, взяты из другой летописи, напечатанной в приложениях к киевскому изданию под названием «Краткое описание Малороссии», и, очевидно, попадали в «Летопись Самовидца» случайно. Известия эти по отношению к эпохе Мазепы вообще не важны. Что касается до загадочной личности Самовидца, то есть вероятие предполагать, что автором этой летописи был Федор Коробка. Это выводится вот из чего. Летописец, упоминая под 1660 годом о бывшей в Борисове комиссии, сообщает, что он был там с козаками: «В Борисове на початку року починается комиссия, на которую и нас Козаков затягнено, и былисмо» («Лет. Самов.», с. 61). Но из дел этой комиссии мы узнаем, что там были: нежинский полковник Золотаренко, Федор Коробка, Роман Ракушка и 53 козака (Соловьев «Ист. Росс.», т. XI, с. 110). А так как о Василии Золотаренко и Романе Ракушке («Лет. Самов.», с. 108) тот же летописец в других местах своей летописи говорит в третьем лице, то и делается вероятным, что находившийся на Борисовской комиссии автор «Летописи Самовидца» был Федор Коробка, если, разумеется, не допускать, что автором «Летописи Самовидца» мог быть кто-нибудь не из трех чиновных, а из пятидесяти трех простых рядовых Козаков, сопровождавших посольство. Последнее едва ли вероятно.)
23. «Летописное повествование о Малой России, о ее народе и о козаках, собрано и составлено чрез труды инженера генерал-майора и кавалера Александра Ригельмана», 1785—1787 гг., изд. в «Чтениях Московского общества истории и древностей» и отдельно 1847 года. (Это сборное повествование событий малороссийского края, происходивших с XVI по XVIII век включительно, составлено трудолюбивым и добросовестным деятелем прошлого столетия, одним из тех, которые, не задаваясь ни притязаниями на ученость, ни щегольством красноречия, имели в виду только собрать и передать потомкам сведения о том, что происходило в их крае с их предками. «Повествование» составляет четыре части, разделяемые на книги. Описываемая нами эпоха излагается в III части в пятой книге. Автор включает в свое повествование некоторые письма и документы, не давая нигде повода подвергать сомнению сообщаемое им как документ, как равно и подозревать в чем бы то ни было умышленное искажение исторических сведений.)
24. «Летопись Григория Грабянки собранная и самобитных старожилов сведительстви утвержденная року 1710». Изд. Киевской Временной комиссии для разбора древних актов. Изд. 1854. (Эта летопись, одна из подробнейших, излагает эпоху Хмельницкого и события последовавшего времени, а о гетманстве Мазепы уже говорит при конце своем, сообщает, однако, любопытные сведения о войнах с бусурманами и о действиях Палея, но с 1700 года до измены Мазепы включительно ограничивается короткими и неважными известиями.)
25. «История Петра Великого от рождения его до Полтавский баталии и взятия остальных шведских войск при Переволочне включительно, сочиненная Феофаном Прокоповичем, бывшим архиепископом Великого Новгорода и Великих Лук». Изд. 1788 г. (Это сочинение, кроме известий о современных событиях, писанных человеком, близко стоявшим к Петру, любопытно и по верной характеристике личности Мазепы.)
26. «Otwinowskiego Dzieje Polski pod panowaniem Augusta II, od roku 1696 po rok 1728». Изд. 1849 г. (В ряду событий своего времени, совершавшихся в Польше в царствование Августа II, автор сообщает сведения, касающиеся Палея и восстания южно-русского народа на правой стороне Днепра. А также и личности Мазепы.)
27. «Летопись занятий Археографической комиссии». Выпуск VI, 1877 года (сообщение о годе рождения Мазепы).
28. «Черниговского наместничества топографическое описание», составленное Шафонским. Изд. 1851 г.
29. Бантыш-Каменского, «История Малой России», том III. От избрания Мазепы до уничтожения гетманства. Изд. 1842 г.
30. С. Соловьева, «История России с древнейших времен», тома XIV и XV. Изд. 1864—1865 годов.
31. Szujski. «Dzieje Polski», т. IV. Изд. 1866 года.
32. Ambrozy Grabowski. «Starozytnosci Polskie», 2 tomy. 1840. (В числе материалов находится несколько, касающихся положения казаков в конце XVII века.)
33. Tagebuch des Generals Patrick Gordon wahrend seiner Kriegsdienste unter den Schweden und Polen von Jahre 1655 bis 1660 und seiner Aufenthalt in Russland von Jahre 1661 bis 1699 zum erstenmale vollstandig veroffentlichet der Furst M. A. Obolensky und Dr. Posselt». Три тома, изд. 1849 и 1859 гг. (Заключает изложение событий избрания Мазепы и многих иных, происходивших в первые годы его гетманства.)
34. «Passages from the diary ot» Patrick Gordon». Изд. 1859 г. (Извлечение из того же дневника в подлиннике.)
35. «The History of Peter the Great to which is prefixed a short general history of the country from the rise of that monarchy, by Alexandre Gordon». 1—11. 1755. (Автор был сын генерала Патрика Гордона, служивший России, один из сподвижников Петра.)
36. Сочинение Густава Адлерфельда, одного из приближенных к Карлу XII особ. Автор пробыл вместе со своим королем от начала Северной войны до Полтавской битвы, в которой был убит. Как очевидец, он по приказанию своего государя вел записки о военных событиях и, между прочим, был свидетелем, как Мазепа передался к шведскому королю и последовал за ним: он довольно обстоятельно описал это замечательное событие. Вообще, его рассказ, везде простой и беспристрастный, составляет один из важнейших источников для истории этой эпохи. После смерти автора его сочинение продолжал племянник его, Карл-Максимилиан Адлерфельд, описавший бегство Карла XII с остатками своих сил и Мазепы с его соумышленниками через степь в Турцию. Это описание присоединено к прежнему дневнику вместе с запиской о тех же событиях, составленной Понятовским, поляком, сторонником шведского короля, вместе с последним бежавшим с Полтавского поля в Турцию, и все издано под общим именем Густава Адлерфельда. Сочинение это было еще в прошлом столетии переводимо со шведского на другие европейские языки. Не зная по-шведски, я пользовался переводами на французский и немецкий. Первый носит заглавие «Histoire militaire de Charles XII». 4 vol. Paris. 1741. Немецкий перевод называется так: «Leben Karls des Zwolften Konigs von Schweden auf desselben Befehl beschrieben von Herrn Gustav von Adierfeld, koniglichen Cam-mernerrn, mit Anmerkungen eriautert und fortgesatzt, wie auch mit nothigen Abris-sen versehen». 1—3. Изд. 1742 года.
1. Современные обрабатываемой эпохе письменные памятники, хранящиеся в Московском главном архиве иностранных дел: главным образом дела бывшего Малороссийского приказа, соединенного с приказом польским. Это: а) приезды в Москву гетманских и запорожских посланцев, их расспросные речи о текущих событиях, происходивших в малороссийском крае, подведомственном гетманскому управлению, официальные донесения, привозимые ими от гетмана, а также письма гетмана к государственным особам, прилагаемые при официальных донесениях, копии с писем иноземных, которые присылались к гетману, донесения, поданные гетману от лиц, посланных им с поручениями, расспросные речи и сказки[333], отобранные от разных лиц в малороссийском крае, и всякого рода извещения, которые гетман считал нужным сообщать верховному правительству; б) приезды в Москву из малороссийского края лиц духовного звания и мещан из малороссийских городов, обыкновенно являвшихся за получением жалованных грамот и разных царских милостей; в) отписки великороссийских воевод, находившихся на царской службе в малороссийском крае; г) приезды из Москвы в Малороссию к гетману и в Запорожскую Сечу царских послов и гонцов с царскими грамотами, даваемые им из Посольского приказа наказы, и статейные списки, представляемые в тот же приказ ими по окончании поручения, с разными сведениями, полученными во время пребывания в Малороссии. Все подлинные письма и документы, принадлежавшие к этим делам, извлечены оттуда и составляют особый отдел, носящий название «Подлинники». Эти подлинники — самые драгоценные и любопытные бумаги в Главном архиве иностранных дел. Кроме собственно малороссийских дел, то есть дел бывшего Малороссийского приказа, служили мне источниками при надобности и другие дела Посольского приказа, хранящиеся в том же Московском главном архиве иностранных дел, преимущественно польские и крымские в тех случаях, когда сношения с Польшей и Крымом касались Малороссии.
2. Дела Московского архива Министерства юстиции. Они сохраняются в свитках, но значительная часть их переписана и внесена в особые рукописные книги по годам. Те, которые служили мне источниками, принадлежали также бывшему Малороссийскому приказу, а потому иные из них по своему содержанию совершенно одинаковы с теми, которые хранятся в Главном архиве иностранных дел; но зато есть громадная масса таких дел, которые сохранились исключительно в Архиве Министерства юстиции, с той разницей, что подлинников здесь несравненно меньше.
3. Дела Государственного архива, хранящиеся в Санкт-Петербурге под главным ведением канцлера. Дела, относящиеся к царствованию Петра Великого, а следовательно, к описываемой мною эпохе, составляют особое собрание под названием «Кабинета». Они внесены в особо переплетенные книги. Здесь помещены черновые отпуски исходящих бумаг, царских указов, царских писем, писем приближенных к царю особ и всяких правительственных распоряжений; здесь же помещены и входящие бумаги: донесения и извещения, посылаемые верховному правительству. Кроме занесенных в «Кабинет», письма некоторых современников Петра Великого и его сподвижников, как, например, Меншикова, Мазепы, Головина, Гольца и других, сохраняются в подлинниках в особых собраниях.
4. Гистория Свейской Войны. Это — журнал, веденный по приказанию Петра Великого во все продолжение войны со Швецией. Журнал этот под тем же названием был напечатан еще в прошлом столетии, но я пользовался им в старой рукописи, хранящейся в Государственном архиве.
5. Рукописи императорской Публичной библиотеки. Собрание польских рукописей времен Августа II. Это сборники, так называемые «Sylvae rerum», куда заносились документы, письма, речи, описания и пр., — вообще все, что в свое время могло возбуждать интерес. Такие сборники, встречаемые в изобилии как в общественных, так и в частных польских книгохранилищах и архивах, свидетельствуя о развитии у поляков интереса к делам своего края, служат драгоценными материалами для занимающихся историею Польши и стран, имевших с Польшей сношения, но собственно для избранной мною в настоящем случае эпохи польское собрание рукописей Публичной библиотеки представило не так много богатства, как при занятиях другими эпохами малороссийской истории, что надобно приписать ходу политических обстоятельств того времени.
6. «Чтения в Императорском московском обществе истории и древностей». Годы 1846—1847 (разные малорусские летописи, напечатанные тогда в этом издании). Годы 1858, № 1, и 1859, № 1 (разные официальные документы и письма, извлеченные из Московского главного архива иностранных дел, между прочим дело Кочубея и Искры).
7. «Полное собрание законов Российской империи». Тома III и IV, 1830 год (законы и распоряжения правительства с 1689 по 1712 год).
8. «Собрание государственных грамот и договоров», т. IV.
9. «Письма фельдмаршала графа Бориса Петровича Шереметева», 4 т., 1778— 1789 гг.
10. «Древняя Русская вивлиофика», т. XVI (Сказание о взятии Азова).
11. «История Петра Великого», соч. Устрялова. Тома I-IV, 1859—1863 гг. (Сочинение драгоценное и до сих пор незаменимое по множеству материалов, помещенных в приложениях к каждому тому.)
12. Первые Русские ведомости, 1703 г. и далее.
13. «Собрание записок о Петре Великом», составленное Туманским, 8 томов. (Это, теперь уже редкое, издание заключает в себе множество современных актов и писем.)
14. Голикова, «Деяния Петра Великого», изд. 1788 г.
15. «Дополнения к Деяниям Петра Великого», Голикова же. Тома VII и VIII, изд. 1791 г., том XV, изд. 1795 г. (Здесь, особенно в XV томе. есть много современных материалов, из них некоторые встретил я в бумагах Государственного архива, но другие мне известны единственно по тексту, сообщенному в этом издании.)
16. «Памятники Киевской временной комиссии для разбора древних актов», томы 3—4, изд. 1852 г. (Здесь встречаются черты ранней деятельности Мазепы еще задолго до его гетманства.)
17. «Архив Юго-Западной России», часть II], т. II, о козаках, изд. 1852 г. (Здесь помещены документальные материалы, относящиеся к биографии знаменитого в свое время Палея и других деятелей в Юго-Западной Руси, а равно к восстанию южно-русского народа против польских панов, происходившему на правой стороне Днепра в первых годах XVIII столетия.)
18. «Zaiuskiego Andr. Chrysost. Epistolarum historicofamiliarium». Tom. I-IV in f. (Редкая книга, где встречаются подробности, относящиеся к событиям, о которых сведения передаются в предшествовавшем источнике.)
19. «Pamietniki Chrvsostoma Paska», изд. 1877 г. (Любопытные для бытовой истории записки польского шляхтича второй половины XVII века, в которых, между прочим, сообщаются сведения о молодых летах Мазепы во время его пребывания в Польше.)
20. «Акты Западной России», изданные Археографической комиссиею, том V, изд. 1853 г. (Здесь помещено несколько актов, относящихся к истории Малороссии в первые двенадцать лет гетманства Мазепы.)
21. «Летопись событии в Юго-Западной России». Составил Самуил Величко. Издана Киевскою временною комиссиею для разбора древних актов, том III, 1864 г. (Неутомимый собиратель письменных исторических материалов и красноречивый повествователь о судьбах южно-русского края в XVII веке Самуил Величко не может быть изъят от справедливого порицания за свое суетное риторство и за крайний недостаток критического отношения к тем источникам, какие у него были под рукою. Многие считают его умышленным фальсификатором и выдумщиком.. Действительно, у него в летописи помещено немало таких документов, которых лживость очевидна. Но нельзя не обратить внимания на то, что сам автор летописи в своем предисловии к читателю заранее соглашается с тем, кто скажет, что в его летописи есть неверности, и предоставляет читателю исправить их, если читатель найдет другие, более достоверные, источники. Такая искренность побуждает нас относиться с большим доверием к изложению таких событий, которые совершались в более близкое время к написанию этой летописи, когда автор мог быть современником и очевидцем излагаемых событий, не подчиняясь слепо голосу других, на письме передававших о них сведения потомкам. В III томе «Летописи» излагается история Малороссии со вступления на гетманство Мазепы до половины 1699 года. Величко, сообразно своему обычаю, принятому при составлении первых двух томов своей «летописи», и в III томе посреди повествования вмещает письма и документы; из них некоторые известны и по другим источникам, а потому нет никаких поводов подозревать вообще неверность сообщаемых в III томе документов и думать, что они вымышлены самим автором летописи.)
22. «Летопись Самовидца по новооткрытым спискам, с приложением трех малороссийских хроник: Хмельницкой, Краткого описания Малороссии и Собрания исторического». Издана Киевскою временною комиссиею для разбора древних актов. Изд. 1878 г. (Эта драгоценная летопись, бесспорно, самая достовернейшая из всех других малороссийских летописей, была уже прежде напечатана в «Чтениях Московского общества истории и древностей» в 1846 году, а теперь вновь переиздана, во-первых, потому, что первое издание вышло из продажи, во-вторых, потому что отыскались новые списки этой летописи с некоторыми отменами против прежнего издания. Эта летопись, составленная очевидцем событий, о которых шла речь, прерывается 1702 годом. Известия о событиях дальнейших годов, внесенные в первое издание как неразрывная часть единого сочинения, взяты из другой летописи, напечатанной в приложениях к киевскому изданию под названием «Краткое описание Малороссии», и, очевидно, попадали в «Летопись Самовидца» случайно. Известия эти по отношению к эпохе Мазепы вообще не важны. Что касается до загадочной личности Самовидца, то есть вероятие предполагать, что автором этой летописи был Федор Коробка. Это выводится вот из чего. Летописец, упоминая под 1660 годом о бывшей в Борисове комиссии, сообщает, что он был там с козаками: «В Борисове на початку року починается комиссия, на которую и нас Козаков затягнено, и былисмо» («Лет. Самов.», с. 61). Но из дел этой комиссии мы узнаем, что там были: нежинский полковник Золотаренко, Федор Коробка, Роман Ракушка и 53 козака (Соловьев «Ист. Росс.», т. XI, с. 110). А так как о Василии Золотаренко и Романе Ракушке («Лет. Самов.», с. 108) тот же летописец в других местах своей летописи говорит в третьем лице, то и делается вероятным, что находившийся на Борисовской комиссии автор «Летописи Самовидца» был Федор Коробка, если, разумеется, не допускать, что автором «Летописи Самовидца» мог быть кто-нибудь не из трех чиновных, а из пятидесяти трех простых рядовых Козаков, сопровождавших посольство. Последнее едва ли вероятно.)
23. «Летописное повествование о Малой России, о ее народе и о козаках, собрано и составлено чрез труды инженера генерал-майора и кавалера Александра Ригельмана», 1785—1787 гг., изд. в «Чтениях Московского общества истории и древностей» и отдельно 1847 года. (Это сборное повествование событий малороссийского края, происходивших с XVI по XVIII век включительно, составлено трудолюбивым и добросовестным деятелем прошлого столетия, одним из тех, которые, не задаваясь ни притязаниями на ученость, ни щегольством красноречия, имели в виду только собрать и передать потомкам сведения о том, что происходило в их крае с их предками. «Повествование» составляет четыре части, разделяемые на книги. Описываемая нами эпоха излагается в III части в пятой книге. Автор включает в свое повествование некоторые письма и документы, не давая нигде повода подвергать сомнению сообщаемое им как документ, как равно и подозревать в чем бы то ни было умышленное искажение исторических сведений.)
24. «Летопись Григория Грабянки собранная и самобитных старожилов сведительстви утвержденная року 1710». Изд. Киевской Временной комиссии для разбора древних актов. Изд. 1854. (Эта летопись, одна из подробнейших, излагает эпоху Хмельницкого и события последовавшего времени, а о гетманстве Мазепы уже говорит при конце своем, сообщает, однако, любопытные сведения о войнах с бусурманами и о действиях Палея, но с 1700 года до измены Мазепы включительно ограничивается короткими и неважными известиями.)
25. «История Петра Великого от рождения его до Полтавский баталии и взятия остальных шведских войск при Переволочне включительно, сочиненная Феофаном Прокоповичем, бывшим архиепископом Великого Новгорода и Великих Лук». Изд. 1788 г. (Это сочинение, кроме известий о современных событиях, писанных человеком, близко стоявшим к Петру, любопытно и по верной характеристике личности Мазепы.)
26. «Otwinowskiego Dzieje Polski pod panowaniem Augusta II, od roku 1696 po rok 1728». Изд. 1849 г. (В ряду событий своего времени, совершавшихся в Польше в царствование Августа II, автор сообщает сведения, касающиеся Палея и восстания южно-русского народа на правой стороне Днепра. А также и личности Мазепы.)
27. «Летопись занятий Археографической комиссии». Выпуск VI, 1877 года (сообщение о годе рождения Мазепы).
28. «Черниговского наместничества топографическое описание», составленное Шафонским. Изд. 1851 г.
29. Бантыш-Каменского, «История Малой России», том III. От избрания Мазепы до уничтожения гетманства. Изд. 1842 г.
30. С. Соловьева, «История России с древнейших времен», тома XIV и XV. Изд. 1864—1865 годов.
31. Szujski. «Dzieje Polski», т. IV. Изд. 1866 года.
32. Ambrozy Grabowski. «Starozytnosci Polskie», 2 tomy. 1840. (В числе материалов находится несколько, касающихся положения казаков в конце XVII века.)
33. Tagebuch des Generals Patrick Gordon wahrend seiner Kriegsdienste unter den Schweden und Polen von Jahre 1655 bis 1660 und seiner Aufenthalt in Russland von Jahre 1661 bis 1699 zum erstenmale vollstandig veroffentlichet der Furst M. A. Obolensky und Dr. Posselt». Три тома, изд. 1849 и 1859 гг. (Заключает изложение событий избрания Мазепы и многих иных, происходивших в первые годы его гетманства.)
34. «Passages from the diary ot» Patrick Gordon». Изд. 1859 г. (Извлечение из того же дневника в подлиннике.)
35. «The History of Peter the Great to which is prefixed a short general history of the country from the rise of that monarchy, by Alexandre Gordon». 1—11. 1755. (Автор был сын генерала Патрика Гордона, служивший России, один из сподвижников Петра.)
36. Сочинение Густава Адлерфельда, одного из приближенных к Карлу XII особ. Автор пробыл вместе со своим королем от начала Северной войны до Полтавской битвы, в которой был убит. Как очевидец, он по приказанию своего государя вел записки о военных событиях и, между прочим, был свидетелем, как Мазепа передался к шведскому королю и последовал за ним: он довольно обстоятельно описал это замечательное событие. Вообще, его рассказ, везде простой и беспристрастный, составляет один из важнейших источников для истории этой эпохи. После смерти автора его сочинение продолжал племянник его, Карл-Максимилиан Адлерфельд, описавший бегство Карла XII с остатками своих сил и Мазепы с его соумышленниками через степь в Турцию. Это описание присоединено к прежнему дневнику вместе с запиской о тех же событиях, составленной Понятовским, поляком, сторонником шведского короля, вместе с последним бежавшим с Полтавского поля в Турцию, и все издано под общим именем Густава Адлерфельда. Сочинение это было еще в прошлом столетии переводимо со шведского на другие европейские языки. Не зная по-шведски, я пользовался переводами на французский и немецкий. Первый носит заглавие «Histoire militaire de Charles XII». 4 vol. Paris. 1741. Немецкий перевод называется так: «Leben Karls des Zwolften Konigs von Schweden auf desselben Befehl beschrieben von Herrn Gustav von Adierfeld, koniglichen Cam-mernerrn, mit Anmerkungen eriautert und fortgesatzt, wie auch mit nothigen Abris-sen versehen». 1—3. Изд. 1742 года.