Коул Аллан. Месть проклятых

   – Полагаю, вы имеете в виду листовки, в которых говорится о грубых ошибках имперцев и их жестоком обращении с мирными жителями, приводятся примеры коррупции в тылу и так далее? Я знакома с некоторыми конкретными приказами Вечного Императора. Можно было выразиться повежливей, но... он сказал, что, если таанцы сами напрашиваются, пусть будут пушечным мясом.
   – Спасибо.
   – Насколько я понимаю, – произнес молодой человек, – у нашей расы есть одна проблема.
   Сэр Эку, выдающийся дипломат манаби, парил над безупречно чистым настилом пустого завода. Трехметровый хвост плавно извивался у него за спиной.
   – Надеюсь, вы меня поймете, – продолжал молодой человек.
   Эку взмахнул крыльями – жест, который мог быть принят за одобрение.
   – Мы рассматриваем нашу расу как единое существо, начиная с каменного века на планете, известной под названием Земля, когда мы правили по законам расовой справедливости, и вплоть до тех дней, когда более сильная раса не напала, покорила и почти полностью уничтожила нас. Но мы терпели столетиями и выстояли. Когда мы эмигрировали в нашу теперешнюю систему, то твердо решили, что больше не пойдем на поводу у обстоятельств. Ответ нам подскажут история и расовая память. Мы стали дальновидными. В этом была наша первая ошибка. Мы пренебрегли повседневными заботами. Мы забыли о том, что сидящих на ограде не любят те, кто находится по обеим сторонам от нее. Каков результат? Мы строим заводы перед самой войной, а когда она начинается, отказываемся выпускать военную продукцию. И все утрачивают к нам интерес... Кроме тех, – поспешно добавил молодой человек, – кто хочет заставить нас спекулировать. Мало того, они требуют, чтобы мы отдавали им девяносто процентов прибыли, а себе брали всего десять, да и то лишь потому, что мы готовы выполнять заказы и бить в их барабаны.
   Но есть еще и другие – таанцы, которых мы так долго уговаривали не ссориться с нами, настаивали на том, что будем принимать их корабли, снабжать всем необходимым, удовлетворять все требования их экипажей и сохранять нейтралитет. Таанцы взимают с нас налог, потому что понимают – мы не хотим с ними ссориться.
   Это еще куда ни шло. Ресурсов у нас хватит для поддержания рабочих, да и терпимости у тех, кто продает свои услуги и тела таанцам, предостаточно. А вот что будет потом?
   Манаби были известны Империи как отличные дипломаты. Эти существа обладали способностью летать по воздуху и считались абсолютно нейтральными – и поэтому идеально подходили для выполнения заданий государственной важности. Никто не знал, что сразу после начала войны с таанцами сэр Эку объявил о поддержке Империи. Не потому, что верил в освободительную миссию Императора, но потому, что считал поражение Империи равносильным установлению варварского режима. Об этой поддержке было известно разведслужбе манаби, Вечному Императору и никому больше. Для таанцев и простых жителей Империи манаби по-прежнему оставались нейтральными дипломатами.
   – Что будет потом, – начал Эку, – неизвестно. Хочу надеяться, что опыт прошлого и вера в расовую индивидуальность укажут вам дорогу. Я благодарен за доверие и понимаю серьезность проблем. Но причина, по которой я здесь нахожусь, не имеет к ним никакого отношения. Представитель Вечного Императора попросил меня передать следующее.
   Император отметил тяжелое положение Пяти Наций и глубоко опечален по этому поводу. Он обещает предоставить вдвое большее количество АМ-2 вашим планетам и надеется, что возникшие проблемы мало-помалу станут разрешимыми.
   Молодой человек произвел на сэра Эку большое впечатление, поскольку выражение его лица менялось всего трижды за время беседы. "Возможно, – подумал дипломат, – по прошествии нескольких эпох люди стали менее восприимчивы".
   – Какие гарантии?
   – Прошу прощения?
   – Я имею в виду юридические обязательства?
   – Никаких.
   – Я не привык верить на слово, – сказал молодой человек.
   – Меня предупредили, – продолжал сэр Эку. – Тем не менее ваши порты должны быть готовы к прибытию шести имперских кораблей-энергоносителей через шесть дней после моего прибытия в вашу систему.
   Не получив сиюминутного ответа, сэр Эку вспорхнул вверх, и его огромное тело, покрытое черно-красным оперением, покинуло помещение, направившись в сторону корабля. Любопытно, сколько времени понадобится Пяти Нациям на решение о выходе из нейтралитета и объявлении о том, что они переходят на сторону Империи?
   Сэр Эку подумал о том, что его умственные способности начинают потихоньку деградировать, и заволновался, что его это не беспокоит.

* * *

   Командир огневой точки Хибнир был счастливым человеком, находящимся в самом отчаянном положении.
   Раньше он был несчастен в любом положении. По крайней мере, он считал, что возделывать собственный огород гораздо лучше, чем попасть в таанскую армию и участвовать в боях.
   Отряд, в котором воевал Хибнир, был уничтожен, в живых остался он один. Потом он ухитрился напороться на имперский форт – и благополучно вернулся, доложив командованию о местоположении врага. Более того, его не послали участвовать в последовавшем кровавом нападении на злополучный форт. Начальство осталось довольно Хибниром и продвинуло его по службе, отправив на совершенно безопасную планету-суперкрепость Итан. Награжденному медалями солдату, чья позиция находилась на самой вершине высокой скалы, надлежало первым вступить в бой с любым имперским соединением, командование которого окажется настолько глупым, чтобы атаковать Итан.
   Хибнир, уже имевший горький опыт в отношении того, что значит попасть под обстрел, переоценил свое назначение.
   Он был мишенью. А в мишени имеют обыкновение стрелять.
   Хибнир не знал точно, что предпринять в подобной ситуации. Не знал он и как приступить к выполнению своих обязанностей, какие приказания отдавать подчиненным, чтобы его не отослали обратно на линию фронта, в штурмовой отряд.
   Но самым главным было то, что он не имел ни малейшего понятия, куда отступать, если на форт все-таки нападут.
   Хибниру снова очень повезло.
   Его подразделение состояло из добровольцев таанского отряда "Пылкой молодежи", которые обожали своего командира – героя битвы при Кавите, разведчика, указавшего бравому герою, покойному капитану Сэнтолу, дорогу во вражеский форт, – и хотели доказать ему, что достойны его доверия.
   Иными словами, они установили собственные правила – еще более строгие и жесткие, чем зверские требования таанского устава, и вели образ жизни, близкий к спартанскому. Командиру огневой точки Хибниру оставалось только изредка обходить своих бойцов, давать туманные указания – и отправляться по своим делам.
   Хибниру повезло еще и потому, что он не испытывал особого интереса к роскошным апартаментам, служебной карьере или милостям начальства. Взводы "Пылкой молодежи" восторгались им и перенимали все его привычки. Каждый воин считал его примером, достойным подражания.
   Но Хибнир был слишком глуп, чтобы понять, как ему повезло. Поскольку отряд, находившийся под его командованием, управлялся, казалось, сам собой, Хибнир целыми часами бродил у подножия утесов, выискивая безопасное местечко, в котором можно было бы спрятаться, когда дракх свалится с неба.
   Однажды он сделал очень интересное открытие. Под его фортом, у подножия скалы, простиралось несколько гектаров совершенно ничьих фруктовых деревьев.
   В крохотном мозгу Хибнира вспыхнул интерес. Он невзначай бросил, что в хозчасти гарнизона нет садовых инструментов. Сбитый с толку помощник Хибнира решил, что герои Кавите будет обучать солдат чему-то совершенно необычному, возможно – мыслить другими категориями.
   Двумя днями позже командира огневой точки Хибнира снабдили крюками, секаторами, лестницами и корзинами. Счастливый и радостный Хибнир исчез со всеми этими причиндалами в низине. Солдаты "Пылкой молодежи" были уверены, что в свое время узнают, чем он занимается.
   Еще один подарок судьбы: главнокомандующий Итана, некий адмирал Молк, заинтересовался искусством разведения фруктов. Ему стало интересно, почему определенная стратегически расположенная ракетная точка сделала запрос о фермерских инструментах, и решил нанести неожиданный визит на обозначенную точку. "Пылкая молодежь", поверженная в шок оказанной ей высокой честью, отправила адмирала Молка вместе с его телохранителем к подножию утеса, чтобы они собственными глазами увидели, какими важными делами занимается их командир.
   Хибнир пересчитывал почки на деревьях, беззвучно поводя в воздухе ножницами, пытаясь выяснить, какую ветку и где нужно подрезать, как вдруг услышал звук приближающихся шагов.
   Молк тоже был очень везучим таанцем.
   Приблизительно в этот момент шесть имперских флотов обрушились на Итан. Неуязвимые крепости оказались не такими уж неуязвимыми, поскольку их генералы за долгие годы бездействия порядком обленились. Они были уверены, что решиться напасть на них может лишь выживший из ума идиот. И почивали на лаврах собственной значимости в слепой вере в собственную безопасность. Но враг не дремал.
   Имперский адмирал, командующий флотами, был очень разочарован, что на Итане не оказалось таанских линкоров. После разгрома армии в Дюрере все они в основном были доставлены на Хиз для ремонта.
   Тем не менее главный удар был нанесен. Командир огневой точки Хибнир попал под обстрел при первом же нападении; к счастью для него и его фруктовых деревьев, по ним был выпущен не ядерный снаряд. Впрочем, для "Пылкой молодежи" это не имело большого значения. Из отряда уцелело всего трое, да и те были настолько тяжело ранены, что прожили всего несколько минут после нападения.
   Когда огонь и дым развеялись, а подземные толчки прекратились, шесть таанских крейсеров, двенадцать эскадренных миноносцев, а также множество вспомогательных и транспортных судов остались лежать искореженными на взлетных площадках.
   Итан все еще представлял собой неприступную крепость. Однако без важных военных кораблей, базирующихся на планете, при наличии имперских сил, отрезающих пути, по которым на Итан поступала помощь, это не играло роли. Руководство Итана могло выбирать, что делать до окончания войны. Несколько сот других таанских цитаделей были изолированы от внешнего мира, оказались в бездействии и перестали приниматься в расчет после проведения подобных операций.
   Нельзя сказать, что командир огневой точки Хибнир бездействовал. Он был очень занят – инструктировал адмирала Мелка, как правильно выращивать фрукты. Это было очень важное занятие, поскольку таанцы забыли о планете Итан и о том, что люди на ней тоже хотят кушать. После девяти месяцев покорного выслушивания инструкций адмирал Молк попросил, чтобы Хибнир называл его Юки.

* * *

   Адмирал Масон догадывался, что слово "дипломатия" находится в словаре где-то между словами "дилижанс" и "диссидент". Этим можно было облепить его ответ, когда предполагаемым нейтральный конвои пожаловался: "Имперские отряды... не понял ваш приказ оставаться на месте для взятия на абордаж. Мы из системы Юмид. Мы – союзники Империи. На борту нашего грузового судна находится ценный энергетическим груз. Пожалуйста, ответьте. Прием окончен".
   Если бы Масон был вежливым человеком, он бы ответил по линии компьютерной связи или взошел бы на борт корабля и передал необходимые сведения лично.
   Система Юмид, которая действительно была союзником Империи на бумаге, снабжалась определенным количеством АМ-2. Согласно информации, полученной шпионами Империи, система более двадцати процентов этого ценнейшего топлива продавала таанцам.
   Воспитанный человек так бы и объяснил командиру корабля причину его задержания. Но Масон ответил следующим образом:
   – Кораблям Юмид. Всем кораблям Юмид. В вашем распоряжении осталось семь минут. Готовьтесь к абордажу. Любое сопротивление будет подавлено. Всем кораблям Юмид, всем членам экипажей. Приготовьтесь покинуть корабли. Груз подлежит уничтожению.
   Оставалось только надеяться, что адмирал Масон не выживет в войне и потому не станет доказывать, что Император разделял его бредовые идеи.

* * *

   – Перережь, – приказала Хейнз.
   Солдат кивнул, нажал на кнопку горелки и разрезал пламенем энергетический кабель, ведущий в обшарпанное многоэтажное здание, в котором находились жилые квартиры.
   – Хорошо. Вперед! – крикнула Хейнз.
   Женщина с дубинкой в одной руке, виллиганом в другой, имеющая два звания – майора (корпус "Меркурий", временный резерв) и капитана (Имперская полиция, Прайм-Уорлд, Отдел по расследованию убийств), по имени Лайза Хейнз повела отряд боевиков наверх. Два мастодонта из службы безопасности выломали дверь как раз перед приходом Хейнз, которая, не теряя ни минуты, ворвалась в квартиру.
   Пожилая седовласая женщина вскочила с кровати, растерялась, стала набрасывать на худые плечи рваную накидку, отдаленно напоминающую кружевную.
   – Имперская разведка, – объявила Хейнз для проформы. – Андреа Хайил, вы арестованы как агент вражеской разведки. Предупреждаю, что вы можете быть задержаны на срок до шести циклов без права на обжалование в суде и обращение к адвокату. Также предупреждаю, что вы можете быть подвергнуты допросам по закону военного времени. Любое содействие следствию будет учтено при разбирательстве в суде.
   Головорезы, не нуждающиеся в приказах, вывели пожилую женщину из помещения и спустили вниз по лестнице в считанные секунды.
   В квартиру вошла группа обыска. Как и ожидалось, передатчик нашли за несколько секунд. Он был по-дилетантски спрятан в туалетном столике с двойной дверцей.
   Хейнз оставила группу свидетелей рассматривать фотографии и спустилась по лестнице.
   Они обошли уже шесть адресов. Осталось еще два. Более двенадцати тысяч рейдов совершила имперская разведка почти в один и тот же час. На установление личностей секретных таанских агентов, засланных на крупные планеты Империи, уходили годы. И затем их всех взяли практически одновременно.
   Сейчас Хейнз испытывала отвращение к своей работе еще больше, чем после официально санкционированных "исчезновений", свидетелем которых она стала, когда был раскрыт тайный заговор Хаконе – заговор, послуживший поводом к началу войны.
   Разоблаченных шпионов изолировали, а затем им предоставляли право выбора: стать двойным агентом либо быть казненным. Наказание за шпионаж в военное время никогда не меняетесь.
   Уловка сработала. Почти тотчас таанская разведка начала получать фальшивую информацию. Отдельные предатели-имперцы, работавшие на таанцев и поставлявшие противнику правдивую информацию, в конце концов были выслежены, арестованы и казнены вместе с теми таанскими агентами, которые остались истинными патриотами своей родины.
   В результате таанская шпионская сеть стала одним из самых смертоносных орудий Империи.

Глава 34

   Младший офицер Килгур погрузился в состояние, близкое к шоковому, когда понял, что обругал Вечного Императора на чем свет стоит в его личном присутствии.
   Император снизошел до холодной улыбки.
   – Спасибо за вашу оценку моих качеств, мистер Килгур. Не хотите ли пройти в следующие палаты для беседы?
   Алекс молча отдал честь и на ватных ногах прошел через индикаторный люк, бесшумно раскрывшийся и закрывшийся за ним.
   – Во времена вроде этих, – сказал Император, – люди тяготеют к тому, чтобы немного расслабиться спиртным, как это только что сделал я. Разлейте по бокалам стрегг, друг мой.
   Стэн, столь же покорный, как и Алекс, подошел к буфету и наполнил бокалы бхоровским спиртным, по всей вероятности, сделанным на основе гидразина, с которым сам же и познакомил Вечного Императора несколько лет назад.
   Властитель сидел в удобном кресле, положив ноги на стол. Стэн подал ему напиток.
   – Чин-чин, – произнес он тост.
   Стэн пробормотал в ответ что-то невнятное.
   – Так вот, – начал Император, – я хочу, чтобы вы, два головореза, отправились обратно на Хиз.
   – Да, сир, – ответил Стэн после того, как стрегг опустился на дно его желудка, – как бы то ни было... когда я покидал планету, там оставались люди, по-настоящему интересующиеся мной.
   – С тех пор все изменилось, – заверил Император. – Кое-кто, очарованный твоей обворожительной улыбкой, внедрил вирус в таанский центральный компьютер. Складывается впечатление, что ни парня по имени Стэн, ни снайпера по имени Горацио никогда не существовало в природе. Никакого удостоверения личности, сведений о заключенном, никаких данных. Есть какие-нибудь соображения по поводу того, кем может быть твой неизвестный благодетель?
   Стэн молчал.
   – Кем бы ни был этот компьютерщик, он заслуживает всяческих похвал. Вы готовы отправиться обратно на Хиз? Полагаю, ты уже догадываешься, каким будет следующее задание, если вдруг надумаешь отказаться, черт побери.
   Стэн еще не догадался.
   – Э-э, – осмелился предположить он, – зашлете на какую-нибудь шаланду-мусорщик?
   – Адмиралы не возятся с бачками, наполненными дракхом.
   – Что?! – вырвалось у Стэна.
   Император улыбнулся.
   – Ты самый наблюдательный разведчик, Стэн. Подумай. Сколько моих гурков, имевших глупый вид в белых перчатках, находилось на сходнях, когда вы поднимались на борт корабля?
   – Восемь, – ошарашенно пробормотал Стэн.
   – Точно, – сказал Император.
   Стэн без разрешения встал, налил себе еще стрегга, осушил бокал и снова наполнил его, постепенно приходя в себя.
   – Выполнив задание на Хизе, ты получишь боевой эскадренный миноносец, и будешь лихим командиром, при медалях и звезде, гордостью нации и Императора.
   Перспектива стать народным героем Стэна вовсе не прельщала. А вот эскадренный миноносец и звезда... Стэн даже мечтать не мог о таком. Много лет назад он решил стать профессиональным военным. Со временем Стэн понял, что в конце карьеры его ждет если не могильная плита, то тяжелое ранение и увольнение в звании полковника – возможно, учитывая флотскую подготовку, командора.
   Император молча наполнил свой бокал.
   "Конечно, – размышлял Стэн, – я мог бы нанести серию серьезных ударов по таанцам. Уж я-то знаю, как работают их мозги. Передо мной не устоит ни один боевой таанский корабль. То, что происходит у них в тылу, мне тоже хорошо знакомо. Но, как считает Император, на мне свет клином не сошелся".
   – Почему ваш выбор пал именно на меня? – спросил Стэн безучастным голосом, словно разговаривал с таанским охранником.
   – У агентов, которые работают на Хизе, кишка тонка. Имеющиеся там шпионские сети довольно низкого уровня и, как я подозреваю, контролируются таанцами. Это одна проблема. Твой бочкообразный сопровождающий сможет встряхнуть их, если захочет составить тебе компанию. Мне нужен на Хизе личный агент. Сложившуюся ситуацию можно назвать если не началом конца, то концом начала. Мне нужен человек, который будет выполнять роль шпиона и дипломата одновременно.
   Тем не менее я не восхваляю тебя и не считаю идеальной кандидатурой. Ты по крайней мере на столетие моложе, чем нужно, и руки твои по локти в крови – на роль шпиона моей мечты не тянешь. Махони, когда ты впервые встретился с ним на Вулкане – не дергайся, я сделал маленький экскурс по твоей памяти, – был бы идеальной кандидатурой. Но у него слишком острые клыки, и он, черт побери, слишком хорош как адмирал флота, чтобы прозябать на Хизе.
   Итак, настало время принятия решения. Стэн уже знал, что отправится на Хиз. Не только потому, что ему посулили хорошую награду, а и потому, что он лично хотел разрешить некоторые проблемы. Одной из них были пленники Колдиеза.
   – Спасибо, адмирал, – сказал Император, не дожидаясь ответа. – Мои разведчики обсудят с вами все вопросы и посвятят в план действий.
   Стэн встал.
   – Думаю, я лучше разработаю собственный.
   – Твое право. Как я уже сказал, на сей раз единственным твоим боссом буду я. Все приказы исходят только от меня. Как ты будешь их выполнять – и даже будешь или нет – выбирай сам. Ты – человек на своем месте. Ох, да, чуть не забыл! Махони может кое-чем помочь. Он сказал, что в Колдиезе был один военнопленный. Кажется, его звали Соренсен. Правильно?
   Стэн кивнул головой, вспомнив крупное, улыбающееся лицо фермера. Он и Алекс часами спорили по поводу того, является ли Соренсен "боевым компьютером" "Богомола".
   – Отлично, – сказал Император. – Махони просил передать, что кодовая кличка Соренсена – Сайдер, если это имеет для тебя какое-то значение.
   Стэн улыбнулся своим мыслям, но Император еще не закончил речь.
   – Можно попросить тебя об одном одолжении?
   Стэн насторожился.
   – Если ты вдруг решишь скинуть их хреново правительство, не ставь на его место какого-нибудь антропоида, который любит стрегг и не умеет разговаривать на моем языке. А если уж сделаешь это, дай мне знать первому. Хорошо?
   Стэн отдал честь и вышел через автоматические двери люка. Ему оставалось теперь только отправиться на брифинг, где будут обсуждаться подробности командировки, выслушать Килгура, который начнет сетовать, как ему "хочется" отправляться обратно на Хиз, а затем найти Вайлда и дать ему знать, что время сидения в засаде для нейтральных контрабандистов закончилось.

Глава 35

   Волмер, издательский магнат и член императорского Тайного Совета, горделиво упивался тем, как лихо работают его мозги даже в крайне сложной обстановке.
   Никому в глаза не бросаясь, он сидел молчком – среди убийственного шума – у дальнего конца стойки одного из баров при доке космопорта прайм-уорлдского города Соуарда. Забегаловка была набита пестрым сбродом – тут собирались отпетые из отпетых. Игнорируя разноязыкий говор вокруг, Волмер предавался серьезным размышлениям.
   Но часть его сознания цепко наблюдала за окружающими – на предмет, с кем бы ему завертеть приключение в этот вечер.
   Волмер и слыхом не слыхивал выражения "полиморфный извращенец" и был бы жутко обижен, случись кому-либо обозвать его подобным образом; разумеется, прежде чем взвиться от злости, магнату пришлось бы заглянуть в словарь и выяснить, что это выражение обозначает человека с целым букетом сексуальных, мягко говоря, причуд.
   В натуре Волмера действительно было много темного. Богат он был – ни в сказке сказать, ни пером описать. И, конечно же, имел возможность удовлетворить за деньги любую из своих сексуальных фантазий – да так, чтобы все было шито-крыто, без риска и комфортно, с "доставкой на дом". Однако он предпочитал самостоятельно находить утехи, спускаясь на самое дно общества. Ему было нипочем оказаться в сточной канаве с набитой мордой и вывернутыми карманами, если такой ценой случалось купить упоительнейшую ночь с чертовски привлекательным экзотическим сексуальным партнером – где-нибудь в грязном гостиничном номере или под ворохом тряпья возле помойки.
   Об этой тайной стороне его жизни знали сливки репортерского корпуса – процента два самых обласканных. Если они и зубоскалили по этому поводу, то лишь между собой. Однажды до Волмера дошел слух, что и Вечный Император балуется опасными экскурсиями на дно общества. Когда газетные ищейки, пущенные по следу, не смогли найти тому убедительных доказательств, Волмер в сердцах уволил шестерых журналистов, которые не справились с заданием отыскать компромат на властителя.
   Как бы то ни было, по меньшей мере раз в месяц Волмер отправлял телохранителей и обслугу в двухдневный отпуск, а сам ускользал через заднюю дверь своего роскошного особняка в неизвестном направлении – соответственно переодевшись под "человека из народа".
   Он воображал, что перевоплощается идеально и на городском дне его держат за своего – невзирая на сопутствующий ему ореол некоторой таинственности. В действительности даже среди городского отребья, где у каждого свои "прибабахи", за ним закрепилась слава "долбанутого". Однако некоторое время назад про него разошелся кое-какой слушок, и было решено нынешним вечером на эту информацию отреагировать самым решительным образом.
   Другая часть волмеровского сознания прокручивала обстоятельства недавней встречи на Земле с Сулламорой и прочими. Теперь ему казалось, что он слегка погорячился. Возможно, Сулламора и остальные обдумали потенциальные проблемы тщательнее, чем это сделал сам Волмер. Возможно, ему стоило бы помолчать и проявить более живой интерес к их словам... если он – вдруг пришло ему на мысль – вообще правильно эти слова поим. А что, если он их недопонял и поспешил с выводами?
   Волмер мысленно похвалил себя за открытость любым предположениям, даже если они мало льстят его самолюбию. "Именно благодаря подобной гибкости мышления, – добавил он про себя, – я вознесся на такую высоту и стал заправилой в мире средств массовом информации".
   Увы, он не знал, что его сотрудники своего шефа именуют между собой "старина Бумнебум" – никто не помнит, кто из журналистов и по какому поводу пустил это словечко, но служило оно для обозначения обалдуя, который ни на что не может решиться, прежде чем не вымотает нервы всем окружающим.
   "Ну а если я понял правильно, – продолжал он свои размышления, – тогда не будет ли безопаснее доложить Императору о моих подозрениях? Впрочем, подозрения – это слишком крепко сказано. Пока что ничего конкретного я сказать не могу. А если меня угораздило неправильно понять Сулламору и прочих? Каким же суперослом, каким нелепым паникером-неврастеником я себя выставлю перед всеми, без всякой нужды побеспокоив Императора!.. Быть может, – заключил свои размышления Волмер, – умнее всего – ничего не предпринимать. Быть может, стоит еще раз переговорить с Сулламорой, а пока все пусть идет как идет. Да. Это и есть верная линия поведения".