Страница:
Нашими умами полностью завладели вопросы борьбы с холодом. Мы стали чрезвычайно требовательны и разборчивы, придирчиво подходя к малейшей детали, как старые солдаты в винном погребке. То и дело я слушала рассуждения о том, что целесообразно, чтобы носки были немного выше ботинок, и если сверху заправить концы штанов, то станет удобно и тепло… Иногда создавалось впечатление, что эти мелочи — самые интересные и захватывающие темы ежедневных разговоров.
Наше вооружение не вызвало у меня отрицательных эмоций. У каждого был меч и кинжал. Имелись также луки, пращи и боевые топоры. Были также и некоторые другие ратные приспособления, дающие в бою дополнительные преимущества, но — немного. Ведь мы планировали, отправляясь из Ориссы, провести здесь только день. А сейчас нам предстояло подготовиться к предстоящим сражениям. И я думаю, что мы не подкачали. К моменту старта мы были во всеоружии.
Когда мы выбрались из бухты Антеро, то выглядели довольно необычно: странные фигуры, спешащие куда-то по снегу на коротких лыжах, сделанных из остатков птичьих шкур и костей, с черными и белыми перьями, торчащими из одежды. Никто из нас не оглядывался назад, не смотрел на то место, которое чуть-чуть не стало нашим последним пристанищем.
Найти след, протоптанный караваном, и идти вдоль него оказалось не столь трудным делом. С одной стороны, прошел месяц, над этой землей бушевал шторм, который должен был уничтожить следы, засыпав напоследок их снегом. Но каждый из нас был опытным следопытом. В особенности умелы были близнецы. Они расчищали снег в тех местах, где наиболее вероятно должны были находиться отпечатки обуви и копыт, и определяли направление движения. В дополнение к материальным свидетельствам того, что здесь прошел караван, за ним остался и легкий магический след.
Местность, по которой мы шли, была странной. С высоты очередного холма она выглядела как белая волнистая равнина. Эти волны напоминали кружевные облака, прицепившиеся к зазубренным скалам серого, коричневого, черного оттенков, похожим на остроконечные пики. Они были сильно искорежены ветрами и иногда напоминали когти дьявола. Небо над нами не сияло голубизной, а клубилось густыми облаками, цвет которых непрерывно менялся от белого до черного. Время от времени сквозь эту мглу пробивалось озерцо чистого неба, и струя солнечного света ударяла в снег, с необыкновенной контрастностью выхватывая освещенный участок из общего серого однообразия.
Такова была панорама, открывающаяся взору с высоты холма. Но совсем другая картина представала перед глазами внизу. Начать с того, что снег не лежал сплошным ковром. Отдельные участки поверхности были действительно покрыты снегом, и мы достаточно легко продвигались вперед, стремительно катились на лыжах. Но другие участки были полны предательских и вероломных сюрпризов, как моря, отличающиеся коварными прибрежными рифами.
Я могу припомнить только день или два, когда мы находились на местности, достаточно удобной для передвижения. Мы мчались вдоль караванного следа с максимальной скоростью. Команда шла рассредоточено: сзади — близнецы, охраняя нас с тыла, Карале и Донариус — параллельным курсом, с двух сторон прикрывая фланги.
Материальные следы — отпечатки, оставленные караваном на земле, были слабыми, поэтому я приняла эстафету лидерства от близнецов и вела людей по незримому следу волшебного поля. Мне удалось уловить довольно сильный магический след Сирби, нашего плененного заклинателя. Это излучение вызвало смешанные чувства. С одной стороны, я радовалась, что заклинатель был жив, когда караван проходил по этому месту, но с другой — меня беспокоил вопрос, почему он все-таки был пленен, до какой степени предательства интересов Ориссы дошел и с какой целью. Не имея пока ответов на мучившие меня вопросы, я тем не менее хорошо чувствовала энергетические волны, которые позволяли мне уверенно двигаться по следу каравана
Потом я начала уставать. Как раз в это время отпечатки на земле вновь стали более отчетливыми, и я подала близнецам знак, чтобы они сменили меня и возглавили преследование.
Когда Талуталай заняли лидирующее место в строю, я перешла в арьергард, чтобы некоторое время отдохнуть от постоянного напряжения чувств, которого требовало искусство заклинателя. Близнецы дружно засмеялись, пролетая мимо и в шутку поднимая большие пальцы, как бы показывая мне, что и они хорошо отслеживают магический шлейф Сирби.
Потом они пустились наперегонки, как шаловливые мальчишки, причем Талу постоянно обходил брата и неизменно оказывался в нескольких метрах впереди. Я наблюдала за их состязанием с улыбкой умудренного опытом вожака, готовая в любой момент вернуть их к действительности, так как знала, что возбуждение вскоре пройдет и останется мало сил, чтобы продолжать преследование каравана.
Талу в очередной раз бросился вперед, направляясь к большому валуну, который близнецы выбрали, по-видимому, в качестве финишной отметки. Приблизившись к камню, Талу начал изящным движением огибать его и выстрелил целой очередью снежных струй в момент остановки. Потом он поднял руки и издал победный клич.
Внезапно снег под Талу провалился, и радостный крик мгновенно перешел в вопль страха. Он пытался схватиться за воздух, отчаянно взмахивая руками, но затем стал быстро исчезать из поля зрения. Я бросилась к нему, но у меня не было почти никаких шансов успеть.
В этот момент как вихрь налетел Талай, выкрикивая имя брата в броске, достал его, схватил за запястья и сумел удержать.
Но не успела я вздохнуть с облегчением, как вновь испытала чувство страха. Талу все-таки перевесил, и оба брата заскользили в ловушку. Талу призывал Талая отпустить его, чтоб хоть один сумел спастись, но Талай не слушал, а только еще крепче сжимал руки брата.
Теперь уже я бросилась вперед и схватилась за ноги Талая. Я вцепилась в его лодыжки, изо всех сил стараясь ступнями, с которых слетели снегоходы, хоть как-нибудь уцепиться за снег. Мы медленно, но неуклонно скользили по заледенелой земле.
Теперь уже и я чувствовала, как вес обоих братьев влечет нас троих к гибели. Но в этот момент я ощутила, как сильные руки Донариуса ухватились за икры моих ног, и его большой вес сработал наконец как стопорный якорь, и мы вчетвером остановились.
Мы оставались в таком положении довольно продолжительное время. Наконец подошли остальные и осторожно оттянули нас от волчьей ямы. Вскоре мы были уже на ногах, с изумлением взирая на скрытую ловушку, в которую чуть было не провалились, и удивлялись, насколько быстро все произошло. Только сейчас до нас начало доходить, что мы были на волосок от гибели.
После этого случая мы шли вперед, приняв все меры предосторожности. Может быть, и не плохо, что этот случай произошел в самом начале путешествия. Это позволило нам быстро прозреть и обнаружить, что вся местность вокруг усеяна ловушками, умело спрятанными под толстым слоем снега.
След каравана служил нам путеводной нитью. Естественно, что проводники выбирали самый легкий и безопасный путь. К сожалению, погода внесла существенные коррективы уже после того, как караван прошел по этим местам. Иногда мы видели, что хорошо протоптанная тропа вела в ущелье, а там упиралась в нагромождение скальных обломков. Мы не раз убеждались в том, что проходы, казавшиеся наиболее привлекательными и безопасными, на самом деле оказывались ловушками. Даже на ровном и открытом месте, когда дорога выглядела гладкой и притягательной, зовущей вперед, можно было неожиданно провалиться в глубокую расщелину, через которую был перекинут тонкий ледяной мостик, присыпанный для маскировки снегом. Как только нога неосторожного путника касалась поверхности такой западни, лед трескался и западня проглатывала жертву.
Мы торопились, поэтому в силу обстоятельств время от времени должны были полагаться на волю случая. Конечно, помогал накопленный опыт. Наиболее подозрительные участки мы проверяли мечами и копьями, как обычно пробуют шестами дно болота. В остальных случаях мы мчались вдоль караванного следа, полагаясь только на милость богов.
За все время нашего пути я видела десятки лавин, низвергающихся со скал. К счастью, все они обошли нас стороной.
Обычно происходило так: я смотрела на вершину горы, покрытую блестящим слоем льда и снега, и неожиданно слышала гул. На моих глазах участок сверкающей поверхности раскалывался, и лавина устремлялась вниз по горным склонам, похожая на белый, пенный водопад, поднимавший облака радужной снежной метели, падая на поверхность обледеневшей земли.
Окружающая местность иногда казалась странной до нереальности под переменчивым небом. Иногда караванный след воспринимался как река, непрерывный поток, образованный тенями, отбрасываемыми облаками на землю. Облака так быстро сменяли друг друга, что мы неизбежно теряли ориентировку и начинали бешено молотить по воздуху руками, чтобы восстановить равновесие. Но уже в следующее мгновение мы снова мчались под пятном чистого голубого неба, и нас заливал настолько ослепительный свет, что мы снова терялись от неожиданности и замирали, моргая глазами, как какое-нибудь онемевшее от страха животное, внезапно попавшее в другой мир. Действительно, цвета становились насыщеннее, предметы очерчены контрастнее — но только на лоскутке поверхности земли, освещенной солнцем. Все остальное казалось размытым и нереальным.
Добыча была скудна. Я часто ощущала присутствие мелких животных, обитающих, как правило, в норах. Крупного зверя в этих местах не было. Время от времени мы встречали на своем пути замерзшие реки и небольшие озера. Всякий раз в таких случаях я применяла трюк, почерпнутый из опыта одного кочевника. Этот трюк помогал нам регулярно питаться. Для исполнения его не требовалось искусства заклинателя. И без этого чудеса природы способны изумить кого угодно. Однако в данном случае потребовалось изрядное напряжение интуиции.
Суть дела в том, что в отдаленных южных районах обитают пресноводные рыбы, которые зимой намертво вмораживаются в лед. Когда наступает весна, эти рыбы оттаивают и уплывают. Кочевник рассказал мне, что эта удивительная рыба способна на протяжении многих лет без заметного вреда для себя замерзать, а потом вновь оттаивать.
Трюк состоял в том, чтобы угадать, в каком месте находится рыба, а потом обколоть лед и извлечь ее. Кочевник советовал представить себе, что ты сама — рыба, и отыскивать удобные расщелины под крутыми берегами реки или пруда, уютные изгибы дна на мелководье, чтобы устроиться для летаргического сна. Первые несколько попыток оказались неудачными. Наши усилия пропали даром. К тому же я заслужила хмурые взгляды членов команды, которые уже стали подумывать, не потеряла ли госпожа Антеро свои магические способности.
Но я упорно продолжала поиски, подогреваемая воспоминаниями о Гэмелене, который был умелым рыболовом и хорошо изучил повадки жертв, чтобы еще успешнее заниматься промыслом.
Когда мы наконец-то пробили лед в нужном месте, хмурые взгляды и насмешки моих друзей сменились широкими улыбками и комплиментами. Первая удачная находка принесла нам около тридцати рыбин. И почти столько же — вторая. А потом уже и все члены команды уловили суть дела. Теперь они уверенно находили рыбу — так, как будто бы здесь раньше был сделан секретный запас продовольствия для обеспечения предстоящих путешествий.
По-прежнему постоянной заботой оставалось топливо для костра, хотя мы вовремя догадались подбирать встречающиеся по дороге стебли сухой травы, мелкие щепки, ветки. Растительность встречалась редко, и, бывало, к концу дня нам приходилось устраиваться на ночлег прямо на заледенелых камнях. Несколько раз, когда ночь настигала нас среди безжизненных скал, я прибегала к помощи волшебства, чтобы мы окончательно не окоченели. В остальных случаях мы вынуждены были подбирать замерзшие лепешки животных каравана и использовать их в качестве топлива. Так мы смогли отогреваться и готовить еду.
Проблему воды тоже не просто было решить. Все водоемы замерзли, поэтому нам приходилось растапливать лед или снег. Для этого требовалось много времени, а его у нас почти не оставалось, к тому же мы каждый раз удивлялись, что в котелке, наполненном горкой снега, оставалось после нагрева так мало жидкости.
Магический ландшафт был так же суров, как и природный. Волкодавы злого колдуна, спущенные с цепей вместе со штормом, убивали беспощадно. Все существа, обладавшие хоть малейшими экстрасенсорными способностями, были безжалостно разорваны на куски или раздавлены, независимо от того, насколько малы они были. Не исключено, что для некоторых будет новостью, что некоторые растения и даже отдельные виды земляных червей обладают в незначительной степени способностями, которые позволяют им прислушиваться к шороху эфира и выуживать из него все необходимое для поддержания нормального жизненного процесса. Любой волшебник постоянно ощущает присутствие и таких растений, и примитивных организмов; создаваемый ими звук напоминает легкое гудение и жужжание насекомых в июльском саду. Однако, когда мы быстро двигались по этой промерзшей земле, эфир казался молчаливым и безжизненным, какой обычно с первого взгляда кажется пустыня. Ощущался только волшебный след каравана, слабо мерцала магическая шелуха, оставшаяся после его прохождения.
Мало-помалу волшебный ландшафт начал изменяться. Я почувствовала, как возвращаются к жизни души растений и животных. Так обычно расцветают цветы в иле, который приносит жесточайшее весеннее половодье. Я догадалась, что эти мои низкорослые родственники по миру сверхчувствительного восприятия получили некоторое время назад предупреждение об опасности, мгновенно спрятались в земле и оставались там до тех пор, пока опасность не миновала.
Несмотря на то что след каравана вилял и извивался, он шел, как правило, в южном направлении, где в отдалении виднелись горы.
В начале пути на нас несколько раз налетали шквалы, но ни один из них и близко не напоминал тот шторм, который чуть было не погубил нас в бухте Антеро. Всякий раз, когда погода резко ухудшалась, мне поначалу казалось, что возвращается наш враг. Мы прятались в ближайшем овраге или в расщелине скалы, хорошо прикрытой толстым слоем снега. Это помогало защититься от шквала и переждать его. Как правило, в течение нескольких часов штормовой фронт проходил, не причинив нам никакого вреда. Ситуация настолько изменилась, что иногда я даже начинала сомневаться в справедливости своего предположения о магической природе того шторма, который больше чем на месяц приковал нас к бухте Антеро. Не исключено, что в действительности это был необычайно сильный ранний зимний шторм, первая ласточка грядущих морозов.
— Вы ни разу не ошиблись на этот счет, госпожа, — заметил Карале, когда мы вернулись с ним к обсуждению некоторых моих сомнений.
— Тем не менее, — ответила я, — в нашем положении гораздо благоразумнее думать, что я ошиблась. Если за этим штормом стоял враг, то где он теперь? Почему он не нападает еще раз? Почему не обрушит на нас еще что-нибудь поновее и пострашнее?
Карале пожал плечами, немного подумал, потом сказал:
— Может быть, он думает, что ему удалось исполнить задуманное, — вы сами узнали, что даже мелкие твари пострадали от шторма. Так что вражеский колдун, похоже, уверен, что прикончил нас.
— Вопрос в том, Карале, что у него было на уме, кроме убийства.
— Вы уверены в том, что враг не знал, что мы находились в бухте Антеро? — спросил Карале.
Немного подумав, я кивнула в знак подтверждения и произнесла:
— Да. Это была атака вслепую. У атакующего не было какой-либо цели.
— Не думаете ли вы, что за этим стоит именно тот «ледяной» пират, которого мы преследуем? — спросил Карале.
— У меня нет в этом уверенности, — ответила я, — враг не оставил никаких характерных следов, по которым можно было бы установить их владельца.
Карале не унимался и продолжал задавать вопросы, мучившие меня на протяжении многих дней после шторма:
— Но вы все-таки склонны подозревать, что к этому причастен пират?
— Да, — ответила я и поняла, что мой голос прозвучал гораздо увереннее, чем следовало.
— Тогда, по всей вероятности, он и есть главный виновник наших бед, — изрек Карале. — Вот вам мой совет: всегда держитесь первой догадки, миледи, ищите доказательства — и они обязательно найдутся. Обязательно!
— Пусть так, — подтвердила я и тут же спросила: — Но почему пират не вернулся?
— Кто знает, миледи, — ответил Карале, — но ведь это не имеет особенного значения, не так ли? Со временем мы все узнаем.
— Но есть еще кое-что, капитан, — продолжала я, — время близится к зиме, а погода слишком мягкая для этих широт. — Я горько рассмеялась и пояснила: — Эта прохлада совершенно неестественна для этого времени года. Больше похожа на весну.
Карале поморщился и спросил:
— Так почему же вас тревожит погода? Зачем зря беспокоить богов вопросами? Зима нагрянет скоро. Если она по каким-то причинам задержалась, поблагодарим богов за то, что они благосклонны к нам.
— Видите ли, капитан, — довольно грубо возразила я, — думаю, что это не имеет никакого отношения к благосклонности богов.
Брови Карале взметнулись вверх, и он обеспокоено спросил:
— Так вы считаете, госпожа, что за штормом стоит волшебство?
Карале удалось довести меня до белого каления, поэтому я раздраженно тряхнула головой и ответила:
— Не знаю, капитан. И именно это беспокоит меня больше всего. Я просто-напросто ничего не знаю.
Карале дружески похлопал меня по плечу и произнес успокаивающим тоном:
— Не горюйте, госпожа Антеро. Очень скоро мы все узнаем… — Он рассеянно поковырял веткой в костре и неожиданно помрачнел. — И все-таки я бы чувствовал себя гораздо увереннее, будь под ногами палуба. Думаю, что не открою секрета, госпожа, говоря, что мне не по душе длительные пешие переходы.
Я улыбнулась. Это была прелюдия старого и бесконечного спора между моряками и пехотой. Но поддалась соблазну продолжить и сказала:
— Готова признать, что духовно выросла и полюбила море. Но я слишком долго была солдатом, воевавшим на суше. Теперь я уже не способна полностью доверить судьбу замкнутому пространству.
— Да, госпожа, вы уже говорили мне об этом раньше, — возразил Карале, — но мы должны признать, что не сумеем добраться до дома пешком.
— Вы правы, капитан. Но представьте себе на секунду, что произошло бы с нами, если бы мы остались на «Тройной удаче». Мы давно были бы мертвы, как те трое несчастных, которых мы оставили охранять корабль. Ни одно судно не способно противостоять такому шторму.
Карале поджал губу, обдумывая ответ. Потом сказал:
— Могло быть и так. Но этого мы наверняка никогда не узнаем, не правда ли? Лично я никогда не сомневался в собственных навыках мореплавания, и они меня не подводили ни разу.
Он пощупал ступню, поморщившись от боли, когда тронул натертое место. Потом пожаловался:
— Боги, по-видимому, зло пошутили, госпожа, когда они дали нам вот это. — Капитан презрительно кивнул на свои ноги. — Какие-то уродцы, похожие на обрубки. Я не знаю ничего более некрасивого, чем ступня, — думайте, что хотите, госпожа. Кроме того, пальцы хрупки, как тонкие стебли сухой травы. Вы можете в любой момент сломать их. Вы рискуете обморозить их. Я не говорю о том, что вы то и дело натираете мозоли. Если палуба под ногами прогнила, вы запросто можете залатать ее. Но если что-то случается с пальцами ног, то это — неисправимо.
— Да, капитан, в данном случае вы правы, — согласилась я. — Но многого из того, что вас беспокоит, можно избежать, если надеть хорошую обувь, которая позволит вам чертовски быстро перемещаться.
Карале кивнул в знак согласия.
— Вы правы, госпожа, но далеко убежать все равно не удастся. Когда ты на своих двоих — черти всякий раз быстро тебя догоняют.
Через несколько недель мы приблизились к оазису.
Поначалу ничто не предвещало его появления. Казалось, шторм снова зреет где-то за горизонтом, поэтому небо представляло собой хмурое, мрачное, сверхъестественное сочетание вихревых облаков серого и черного цвета, что очень сильно затрудняло восприятие окружающей действительности и заставляло нас чувствовать себя насекомыми, ползущими по пергаменту, заляпанному чернилами. Мы шли в течение многих часов и уже начинали присматривать местечко, где в очередной раз можно было бы дать отдых усталым мышцам.
Мы. приближались к лощине, относительно защищенной от ударов стихии возвышающимися с двух сторон высокими холмами, склоны которых были усыпаны обломками вулканических пород. След каравана вел в проход между двумя такими холмами, и мы шли вдоль этого прохода до того момента, пока его не пересекла и не слилась с ним еще одна тропа. Судя по всему, вторая тропа была протоптана вьючными животными другого каравана. Этот след был более свежим, чем первый, но не намного. Выработанная привычка к осторожности в незнакомых местах заставила нас быть предельно внимательными. На этот раз опасения были напрасны. Лощина была пустынна.
Если бы не караванный след, то мы не обратили бы внимания на строение, расположенное почти в центре лощины. Крыша строения была покрыта снегом, поэтому оно выглядело как очередной высокий холм, множество похожих на который мы не раз встречали на пути от бухты Антеро. След каравана тянулся прямиком к этому зданию, огибал его с южной стороны, где мы обнаружили вход. Арка была выложена из вытесанных вручную темных каменных блоков. Мы скололи лед, отбросили снег вокруг арки и обнаружили, что остальная часть строения сложена, по-видимому, из того же материала. Мы вошли, продвигаясь вперед по сводчатому туннелю. Чем глубже мы забирались, тем сильнее становился затхлый запах стойла с примесью кислого аромата немытых человеческих тел.
Приблизительно на половине пути по прямолинейному проходу мы заметили мерцание тусклых огней. Свет исходил от небольших кучек кристаллического горного хрусталя, насыпанных в маленькие каменные чаши, которые были расставлены по нишам в стенах туннеля. Осмотрев один из таких светильников, я убедилась в том, что кристаллы состоят из вещества, аналогичного тому, из которого мы делаем бусы. Для того чтобы кристаллы засветились, требовалось присутствие человека. Способ освещения был очень похож на тот, который мы в Ориссе применяем для освещения глухих, темных закоулков.
Когда мы вошли в центральный зал с довольно низким сводом, сверху заструился свет. Помещение оказалось размером с портовый склад. Пол и стены были выложены темным камнем, но камень стерся за долгие годы. Я прикинула, что его построили несколько веков назад. В верхней части сводчатый потолок плавно переходил в дымоход, который, судя по всему, не позволял ни ветру, ни дождю, ни снегу попадать внутрь.
Около одной из стен виднелся большой загон для скота, огороженный невысоким каменным забором. Там содержались вьючные животные каравана. Я обратила внимание на то, что пол загона довольно густо покрыт пометом. Мы были обеспечены запасом топлива для костра. Рядом с загоном возвышалось не менее сотни каменных лож. Многие из них имели небольшие встроенные очажки, которые служили для обогрева спящих. Когда вы собираетесь спать в таком месте, все, что требуется, — повесить у изголовья одежду, пополнить запас топлива в очажке, подождать, пока ложе не нагреется, и — забраться под одеяло.
Нас притягивало к лежанкам, как магнитом, но мы продолжили дальнейшее исследование этого загадочного сооружения. Однако теперь вся команда так часто зевала, что Донариус сравнил нас со стадом обленившихся верблюдов.
В центральное помещение выходил ряд ниш, похожих на альковы различного размера. Внутри их находились слегка приподнятые над землей ровные каменные платформы. Мы догадались, что эти помещения использовались для того, чтобы хранить товары, которые вез караван. Там валялось несколько порванных кожаных поводков от упряжи и ремней без пряжек. В одном из помещений мы наткнулись на порванный мешок с зерном. Ящерица тут же принялся собирать зерно, зачерпывая его ладонью, а остальным в это время уже грезилась теплая ароматная овсяная каша, приготовленная им на обед.
Мы продолжали идти по кругу, образованному постройкой, высматривая, что еще полезного можно было бы обнаружить в его закоулках. В тот момент, когда мы почти замкнули кольцо, я внезапно уловила присутствие волшебного поля. Взмахом руки остановила остальных и двинулась вперед, приведя все свои чувства волшебницы в полную боевую готовность.
Вход в помещение, в котором я оказалась, был в два раза выше и шире, чем требовалось для обычного человека. На несколько мгновений задержалась в дверях. Потом до меня дошло, что проем достаточно удобен для медведя, поднявшегося на задние лапы.
Я чувствовала сильное беспокойство и старалась учуять ловушку вражеского колдуна.
Помещение оказалось пустым.
Наше вооружение не вызвало у меня отрицательных эмоций. У каждого был меч и кинжал. Имелись также луки, пращи и боевые топоры. Были также и некоторые другие ратные приспособления, дающие в бою дополнительные преимущества, но — немного. Ведь мы планировали, отправляясь из Ориссы, провести здесь только день. А сейчас нам предстояло подготовиться к предстоящим сражениям. И я думаю, что мы не подкачали. К моменту старта мы были во всеоружии.
Когда мы выбрались из бухты Антеро, то выглядели довольно необычно: странные фигуры, спешащие куда-то по снегу на коротких лыжах, сделанных из остатков птичьих шкур и костей, с черными и белыми перьями, торчащими из одежды. Никто из нас не оглядывался назад, не смотрел на то место, которое чуть-чуть не стало нашим последним пристанищем.
Найти след, протоптанный караваном, и идти вдоль него оказалось не столь трудным делом. С одной стороны, прошел месяц, над этой землей бушевал шторм, который должен был уничтожить следы, засыпав напоследок их снегом. Но каждый из нас был опытным следопытом. В особенности умелы были близнецы. Они расчищали снег в тех местах, где наиболее вероятно должны были находиться отпечатки обуви и копыт, и определяли направление движения. В дополнение к материальным свидетельствам того, что здесь прошел караван, за ним остался и легкий магический след.
Местность, по которой мы шли, была странной. С высоты очередного холма она выглядела как белая волнистая равнина. Эти волны напоминали кружевные облака, прицепившиеся к зазубренным скалам серого, коричневого, черного оттенков, похожим на остроконечные пики. Они были сильно искорежены ветрами и иногда напоминали когти дьявола. Небо над нами не сияло голубизной, а клубилось густыми облаками, цвет которых непрерывно менялся от белого до черного. Время от времени сквозь эту мглу пробивалось озерцо чистого неба, и струя солнечного света ударяла в снег, с необыкновенной контрастностью выхватывая освещенный участок из общего серого однообразия.
Такова была панорама, открывающаяся взору с высоты холма. Но совсем другая картина представала перед глазами внизу. Начать с того, что снег не лежал сплошным ковром. Отдельные участки поверхности были действительно покрыты снегом, и мы достаточно легко продвигались вперед, стремительно катились на лыжах. Но другие участки были полны предательских и вероломных сюрпризов, как моря, отличающиеся коварными прибрежными рифами.
Я могу припомнить только день или два, когда мы находились на местности, достаточно удобной для передвижения. Мы мчались вдоль караванного следа с максимальной скоростью. Команда шла рассредоточено: сзади — близнецы, охраняя нас с тыла, Карале и Донариус — параллельным курсом, с двух сторон прикрывая фланги.
Материальные следы — отпечатки, оставленные караваном на земле, были слабыми, поэтому я приняла эстафету лидерства от близнецов и вела людей по незримому следу волшебного поля. Мне удалось уловить довольно сильный магический след Сирби, нашего плененного заклинателя. Это излучение вызвало смешанные чувства. С одной стороны, я радовалась, что заклинатель был жив, когда караван проходил по этому месту, но с другой — меня беспокоил вопрос, почему он все-таки был пленен, до какой степени предательства интересов Ориссы дошел и с какой целью. Не имея пока ответов на мучившие меня вопросы, я тем не менее хорошо чувствовала энергетические волны, которые позволяли мне уверенно двигаться по следу каравана
Потом я начала уставать. Как раз в это время отпечатки на земле вновь стали более отчетливыми, и я подала близнецам знак, чтобы они сменили меня и возглавили преследование.
Когда Талуталай заняли лидирующее место в строю, я перешла в арьергард, чтобы некоторое время отдохнуть от постоянного напряжения чувств, которого требовало искусство заклинателя. Близнецы дружно засмеялись, пролетая мимо и в шутку поднимая большие пальцы, как бы показывая мне, что и они хорошо отслеживают магический шлейф Сирби.
Потом они пустились наперегонки, как шаловливые мальчишки, причем Талу постоянно обходил брата и неизменно оказывался в нескольких метрах впереди. Я наблюдала за их состязанием с улыбкой умудренного опытом вожака, готовая в любой момент вернуть их к действительности, так как знала, что возбуждение вскоре пройдет и останется мало сил, чтобы продолжать преследование каравана.
Талу в очередной раз бросился вперед, направляясь к большому валуну, который близнецы выбрали, по-видимому, в качестве финишной отметки. Приблизившись к камню, Талу начал изящным движением огибать его и выстрелил целой очередью снежных струй в момент остановки. Потом он поднял руки и издал победный клич.
Внезапно снег под Талу провалился, и радостный крик мгновенно перешел в вопль страха. Он пытался схватиться за воздух, отчаянно взмахивая руками, но затем стал быстро исчезать из поля зрения. Я бросилась к нему, но у меня не было почти никаких шансов успеть.
В этот момент как вихрь налетел Талай, выкрикивая имя брата в броске, достал его, схватил за запястья и сумел удержать.
Но не успела я вздохнуть с облегчением, как вновь испытала чувство страха. Талу все-таки перевесил, и оба брата заскользили в ловушку. Талу призывал Талая отпустить его, чтоб хоть один сумел спастись, но Талай не слушал, а только еще крепче сжимал руки брата.
Теперь уже я бросилась вперед и схватилась за ноги Талая. Я вцепилась в его лодыжки, изо всех сил стараясь ступнями, с которых слетели снегоходы, хоть как-нибудь уцепиться за снег. Мы медленно, но неуклонно скользили по заледенелой земле.
Теперь уже и я чувствовала, как вес обоих братьев влечет нас троих к гибели. Но в этот момент я ощутила, как сильные руки Донариуса ухватились за икры моих ног, и его большой вес сработал наконец как стопорный якорь, и мы вчетвером остановились.
Мы оставались в таком положении довольно продолжительное время. Наконец подошли остальные и осторожно оттянули нас от волчьей ямы. Вскоре мы были уже на ногах, с изумлением взирая на скрытую ловушку, в которую чуть было не провалились, и удивлялись, насколько быстро все произошло. Только сейчас до нас начало доходить, что мы были на волосок от гибели.
После этого случая мы шли вперед, приняв все меры предосторожности. Может быть, и не плохо, что этот случай произошел в самом начале путешествия. Это позволило нам быстро прозреть и обнаружить, что вся местность вокруг усеяна ловушками, умело спрятанными под толстым слоем снега.
След каравана служил нам путеводной нитью. Естественно, что проводники выбирали самый легкий и безопасный путь. К сожалению, погода внесла существенные коррективы уже после того, как караван прошел по этим местам. Иногда мы видели, что хорошо протоптанная тропа вела в ущелье, а там упиралась в нагромождение скальных обломков. Мы не раз убеждались в том, что проходы, казавшиеся наиболее привлекательными и безопасными, на самом деле оказывались ловушками. Даже на ровном и открытом месте, когда дорога выглядела гладкой и притягательной, зовущей вперед, можно было неожиданно провалиться в глубокую расщелину, через которую был перекинут тонкий ледяной мостик, присыпанный для маскировки снегом. Как только нога неосторожного путника касалась поверхности такой западни, лед трескался и западня проглатывала жертву.
Мы торопились, поэтому в силу обстоятельств время от времени должны были полагаться на волю случая. Конечно, помогал накопленный опыт. Наиболее подозрительные участки мы проверяли мечами и копьями, как обычно пробуют шестами дно болота. В остальных случаях мы мчались вдоль караванного следа, полагаясь только на милость богов.
За все время нашего пути я видела десятки лавин, низвергающихся со скал. К счастью, все они обошли нас стороной.
Обычно происходило так: я смотрела на вершину горы, покрытую блестящим слоем льда и снега, и неожиданно слышала гул. На моих глазах участок сверкающей поверхности раскалывался, и лавина устремлялась вниз по горным склонам, похожая на белый, пенный водопад, поднимавший облака радужной снежной метели, падая на поверхность обледеневшей земли.
Окружающая местность иногда казалась странной до нереальности под переменчивым небом. Иногда караванный след воспринимался как река, непрерывный поток, образованный тенями, отбрасываемыми облаками на землю. Облака так быстро сменяли друг друга, что мы неизбежно теряли ориентировку и начинали бешено молотить по воздуху руками, чтобы восстановить равновесие. Но уже в следующее мгновение мы снова мчались под пятном чистого голубого неба, и нас заливал настолько ослепительный свет, что мы снова терялись от неожиданности и замирали, моргая глазами, как какое-нибудь онемевшее от страха животное, внезапно попавшее в другой мир. Действительно, цвета становились насыщеннее, предметы очерчены контрастнее — но только на лоскутке поверхности земли, освещенной солнцем. Все остальное казалось размытым и нереальным.
Добыча была скудна. Я часто ощущала присутствие мелких животных, обитающих, как правило, в норах. Крупного зверя в этих местах не было. Время от времени мы встречали на своем пути замерзшие реки и небольшие озера. Всякий раз в таких случаях я применяла трюк, почерпнутый из опыта одного кочевника. Этот трюк помогал нам регулярно питаться. Для исполнения его не требовалось искусства заклинателя. И без этого чудеса природы способны изумить кого угодно. Однако в данном случае потребовалось изрядное напряжение интуиции.
Суть дела в том, что в отдаленных южных районах обитают пресноводные рыбы, которые зимой намертво вмораживаются в лед. Когда наступает весна, эти рыбы оттаивают и уплывают. Кочевник рассказал мне, что эта удивительная рыба способна на протяжении многих лет без заметного вреда для себя замерзать, а потом вновь оттаивать.
Трюк состоял в том, чтобы угадать, в каком месте находится рыба, а потом обколоть лед и извлечь ее. Кочевник советовал представить себе, что ты сама — рыба, и отыскивать удобные расщелины под крутыми берегами реки или пруда, уютные изгибы дна на мелководье, чтобы устроиться для летаргического сна. Первые несколько попыток оказались неудачными. Наши усилия пропали даром. К тому же я заслужила хмурые взгляды членов команды, которые уже стали подумывать, не потеряла ли госпожа Антеро свои магические способности.
Но я упорно продолжала поиски, подогреваемая воспоминаниями о Гэмелене, который был умелым рыболовом и хорошо изучил повадки жертв, чтобы еще успешнее заниматься промыслом.
Когда мы наконец-то пробили лед в нужном месте, хмурые взгляды и насмешки моих друзей сменились широкими улыбками и комплиментами. Первая удачная находка принесла нам около тридцати рыбин. И почти столько же — вторая. А потом уже и все члены команды уловили суть дела. Теперь они уверенно находили рыбу — так, как будто бы здесь раньше был сделан секретный запас продовольствия для обеспечения предстоящих путешествий.
По-прежнему постоянной заботой оставалось топливо для костра, хотя мы вовремя догадались подбирать встречающиеся по дороге стебли сухой травы, мелкие щепки, ветки. Растительность встречалась редко, и, бывало, к концу дня нам приходилось устраиваться на ночлег прямо на заледенелых камнях. Несколько раз, когда ночь настигала нас среди безжизненных скал, я прибегала к помощи волшебства, чтобы мы окончательно не окоченели. В остальных случаях мы вынуждены были подбирать замерзшие лепешки животных каравана и использовать их в качестве топлива. Так мы смогли отогреваться и готовить еду.
Проблему воды тоже не просто было решить. Все водоемы замерзли, поэтому нам приходилось растапливать лед или снег. Для этого требовалось много времени, а его у нас почти не оставалось, к тому же мы каждый раз удивлялись, что в котелке, наполненном горкой снега, оставалось после нагрева так мало жидкости.
Магический ландшафт был так же суров, как и природный. Волкодавы злого колдуна, спущенные с цепей вместе со штормом, убивали беспощадно. Все существа, обладавшие хоть малейшими экстрасенсорными способностями, были безжалостно разорваны на куски или раздавлены, независимо от того, насколько малы они были. Не исключено, что для некоторых будет новостью, что некоторые растения и даже отдельные виды земляных червей обладают в незначительной степени способностями, которые позволяют им прислушиваться к шороху эфира и выуживать из него все необходимое для поддержания нормального жизненного процесса. Любой волшебник постоянно ощущает присутствие и таких растений, и примитивных организмов; создаваемый ими звук напоминает легкое гудение и жужжание насекомых в июльском саду. Однако, когда мы быстро двигались по этой промерзшей земле, эфир казался молчаливым и безжизненным, какой обычно с первого взгляда кажется пустыня. Ощущался только волшебный след каравана, слабо мерцала магическая шелуха, оставшаяся после его прохождения.
Мало-помалу волшебный ландшафт начал изменяться. Я почувствовала, как возвращаются к жизни души растений и животных. Так обычно расцветают цветы в иле, который приносит жесточайшее весеннее половодье. Я догадалась, что эти мои низкорослые родственники по миру сверхчувствительного восприятия получили некоторое время назад предупреждение об опасности, мгновенно спрятались в земле и оставались там до тех пор, пока опасность не миновала.
Несмотря на то что след каравана вилял и извивался, он шел, как правило, в южном направлении, где в отдалении виднелись горы.
В начале пути на нас несколько раз налетали шквалы, но ни один из них и близко не напоминал тот шторм, который чуть было не погубил нас в бухте Антеро. Всякий раз, когда погода резко ухудшалась, мне поначалу казалось, что возвращается наш враг. Мы прятались в ближайшем овраге или в расщелине скалы, хорошо прикрытой толстым слоем снега. Это помогало защититься от шквала и переждать его. Как правило, в течение нескольких часов штормовой фронт проходил, не причинив нам никакого вреда. Ситуация настолько изменилась, что иногда я даже начинала сомневаться в справедливости своего предположения о магической природе того шторма, который больше чем на месяц приковал нас к бухте Антеро. Не исключено, что в действительности это был необычайно сильный ранний зимний шторм, первая ласточка грядущих морозов.
— Вы ни разу не ошиблись на этот счет, госпожа, — заметил Карале, когда мы вернулись с ним к обсуждению некоторых моих сомнений.
— Тем не менее, — ответила я, — в нашем положении гораздо благоразумнее думать, что я ошиблась. Если за этим штормом стоял враг, то где он теперь? Почему он не нападает еще раз? Почему не обрушит на нас еще что-нибудь поновее и пострашнее?
Карале пожал плечами, немного подумал, потом сказал:
— Может быть, он думает, что ему удалось исполнить задуманное, — вы сами узнали, что даже мелкие твари пострадали от шторма. Так что вражеский колдун, похоже, уверен, что прикончил нас.
— Вопрос в том, Карале, что у него было на уме, кроме убийства.
— Вы уверены в том, что враг не знал, что мы находились в бухте Антеро? — спросил Карале.
Немного подумав, я кивнула в знак подтверждения и произнесла:
— Да. Это была атака вслепую. У атакующего не было какой-либо цели.
— Не думаете ли вы, что за этим стоит именно тот «ледяной» пират, которого мы преследуем? — спросил Карале.
— У меня нет в этом уверенности, — ответила я, — враг не оставил никаких характерных следов, по которым можно было бы установить их владельца.
Карале не унимался и продолжал задавать вопросы, мучившие меня на протяжении многих дней после шторма:
— Но вы все-таки склонны подозревать, что к этому причастен пират?
— Да, — ответила я и поняла, что мой голос прозвучал гораздо увереннее, чем следовало.
— Тогда, по всей вероятности, он и есть главный виновник наших бед, — изрек Карале. — Вот вам мой совет: всегда держитесь первой догадки, миледи, ищите доказательства — и они обязательно найдутся. Обязательно!
— Пусть так, — подтвердила я и тут же спросила: — Но почему пират не вернулся?
— Кто знает, миледи, — ответил Карале, — но ведь это не имеет особенного значения, не так ли? Со временем мы все узнаем.
— Но есть еще кое-что, капитан, — продолжала я, — время близится к зиме, а погода слишком мягкая для этих широт. — Я горько рассмеялась и пояснила: — Эта прохлада совершенно неестественна для этого времени года. Больше похожа на весну.
Карале поморщился и спросил:
— Так почему же вас тревожит погода? Зачем зря беспокоить богов вопросами? Зима нагрянет скоро. Если она по каким-то причинам задержалась, поблагодарим богов за то, что они благосклонны к нам.
— Видите ли, капитан, — довольно грубо возразила я, — думаю, что это не имеет никакого отношения к благосклонности богов.
Брови Карале взметнулись вверх, и он обеспокоено спросил:
— Так вы считаете, госпожа, что за штормом стоит волшебство?
Карале удалось довести меня до белого каления, поэтому я раздраженно тряхнула головой и ответила:
— Не знаю, капитан. И именно это беспокоит меня больше всего. Я просто-напросто ничего не знаю.
Карале дружески похлопал меня по плечу и произнес успокаивающим тоном:
— Не горюйте, госпожа Антеро. Очень скоро мы все узнаем… — Он рассеянно поковырял веткой в костре и неожиданно помрачнел. — И все-таки я бы чувствовал себя гораздо увереннее, будь под ногами палуба. Думаю, что не открою секрета, госпожа, говоря, что мне не по душе длительные пешие переходы.
Я улыбнулась. Это была прелюдия старого и бесконечного спора между моряками и пехотой. Но поддалась соблазну продолжить и сказала:
— Готова признать, что духовно выросла и полюбила море. Но я слишком долго была солдатом, воевавшим на суше. Теперь я уже не способна полностью доверить судьбу замкнутому пространству.
— Да, госпожа, вы уже говорили мне об этом раньше, — возразил Карале, — но мы должны признать, что не сумеем добраться до дома пешком.
— Вы правы, капитан. Но представьте себе на секунду, что произошло бы с нами, если бы мы остались на «Тройной удаче». Мы давно были бы мертвы, как те трое несчастных, которых мы оставили охранять корабль. Ни одно судно не способно противостоять такому шторму.
Карале поджал губу, обдумывая ответ. Потом сказал:
— Могло быть и так. Но этого мы наверняка никогда не узнаем, не правда ли? Лично я никогда не сомневался в собственных навыках мореплавания, и они меня не подводили ни разу.
Он пощупал ступню, поморщившись от боли, когда тронул натертое место. Потом пожаловался:
— Боги, по-видимому, зло пошутили, госпожа, когда они дали нам вот это. — Капитан презрительно кивнул на свои ноги. — Какие-то уродцы, похожие на обрубки. Я не знаю ничего более некрасивого, чем ступня, — думайте, что хотите, госпожа. Кроме того, пальцы хрупки, как тонкие стебли сухой травы. Вы можете в любой момент сломать их. Вы рискуете обморозить их. Я не говорю о том, что вы то и дело натираете мозоли. Если палуба под ногами прогнила, вы запросто можете залатать ее. Но если что-то случается с пальцами ног, то это — неисправимо.
— Да, капитан, в данном случае вы правы, — согласилась я. — Но многого из того, что вас беспокоит, можно избежать, если надеть хорошую обувь, которая позволит вам чертовски быстро перемещаться.
Карале кивнул в знак согласия.
— Вы правы, госпожа, но далеко убежать все равно не удастся. Когда ты на своих двоих — черти всякий раз быстро тебя догоняют.
Через несколько недель мы приблизились к оазису.
Поначалу ничто не предвещало его появления. Казалось, шторм снова зреет где-то за горизонтом, поэтому небо представляло собой хмурое, мрачное, сверхъестественное сочетание вихревых облаков серого и черного цвета, что очень сильно затрудняло восприятие окружающей действительности и заставляло нас чувствовать себя насекомыми, ползущими по пергаменту, заляпанному чернилами. Мы шли в течение многих часов и уже начинали присматривать местечко, где в очередной раз можно было бы дать отдых усталым мышцам.
Мы. приближались к лощине, относительно защищенной от ударов стихии возвышающимися с двух сторон высокими холмами, склоны которых были усыпаны обломками вулканических пород. След каравана вел в проход между двумя такими холмами, и мы шли вдоль этого прохода до того момента, пока его не пересекла и не слилась с ним еще одна тропа. Судя по всему, вторая тропа была протоптана вьючными животными другого каравана. Этот след был более свежим, чем первый, но не намного. Выработанная привычка к осторожности в незнакомых местах заставила нас быть предельно внимательными. На этот раз опасения были напрасны. Лощина была пустынна.
Если бы не караванный след, то мы не обратили бы внимания на строение, расположенное почти в центре лощины. Крыша строения была покрыта снегом, поэтому оно выглядело как очередной высокий холм, множество похожих на который мы не раз встречали на пути от бухты Антеро. След каравана тянулся прямиком к этому зданию, огибал его с южной стороны, где мы обнаружили вход. Арка была выложена из вытесанных вручную темных каменных блоков. Мы скололи лед, отбросили снег вокруг арки и обнаружили, что остальная часть строения сложена, по-видимому, из того же материала. Мы вошли, продвигаясь вперед по сводчатому туннелю. Чем глубже мы забирались, тем сильнее становился затхлый запах стойла с примесью кислого аромата немытых человеческих тел.
Приблизительно на половине пути по прямолинейному проходу мы заметили мерцание тусклых огней. Свет исходил от небольших кучек кристаллического горного хрусталя, насыпанных в маленькие каменные чаши, которые были расставлены по нишам в стенах туннеля. Осмотрев один из таких светильников, я убедилась в том, что кристаллы состоят из вещества, аналогичного тому, из которого мы делаем бусы. Для того чтобы кристаллы засветились, требовалось присутствие человека. Способ освещения был очень похож на тот, который мы в Ориссе применяем для освещения глухих, темных закоулков.
Когда мы вошли в центральный зал с довольно низким сводом, сверху заструился свет. Помещение оказалось размером с портовый склад. Пол и стены были выложены темным камнем, но камень стерся за долгие годы. Я прикинула, что его построили несколько веков назад. В верхней части сводчатый потолок плавно переходил в дымоход, который, судя по всему, не позволял ни ветру, ни дождю, ни снегу попадать внутрь.
Около одной из стен виднелся большой загон для скота, огороженный невысоким каменным забором. Там содержались вьючные животные каравана. Я обратила внимание на то, что пол загона довольно густо покрыт пометом. Мы были обеспечены запасом топлива для костра. Рядом с загоном возвышалось не менее сотни каменных лож. Многие из них имели небольшие встроенные очажки, которые служили для обогрева спящих. Когда вы собираетесь спать в таком месте, все, что требуется, — повесить у изголовья одежду, пополнить запас топлива в очажке, подождать, пока ложе не нагреется, и — забраться под одеяло.
Нас притягивало к лежанкам, как магнитом, но мы продолжили дальнейшее исследование этого загадочного сооружения. Однако теперь вся команда так часто зевала, что Донариус сравнил нас со стадом обленившихся верблюдов.
В центральное помещение выходил ряд ниш, похожих на альковы различного размера. Внутри их находились слегка приподнятые над землей ровные каменные платформы. Мы догадались, что эти помещения использовались для того, чтобы хранить товары, которые вез караван. Там валялось несколько порванных кожаных поводков от упряжи и ремней без пряжек. В одном из помещений мы наткнулись на порванный мешок с зерном. Ящерица тут же принялся собирать зерно, зачерпывая его ладонью, а остальным в это время уже грезилась теплая ароматная овсяная каша, приготовленная им на обед.
Мы продолжали идти по кругу, образованному постройкой, высматривая, что еще полезного можно было бы обнаружить в его закоулках. В тот момент, когда мы почти замкнули кольцо, я внезапно уловила присутствие волшебного поля. Взмахом руки остановила остальных и двинулась вперед, приведя все свои чувства волшебницы в полную боевую готовность.
Вход в помещение, в котором я оказалась, был в два раза выше и шире, чем требовалось для обычного человека. На несколько мгновений задержалась в дверях. Потом до меня дошло, что проем достаточно удобен для медведя, поднявшегося на задние лапы.
Я чувствовала сильное беспокойство и старалась учуять ловушку вражеского колдуна.
Помещение оказалось пустым.