Страница:
— Послушай меня, — настойчиво убеждала я, — ведь я уже однажды спасла тебя в одном из миров. Могу сделать то же самое и здесь. Не старайся причинить мне зла. Мы же коллеги. Друзья. Граждане Ориссы. Мы смогли бы работать вместе и все уладить. Сирби внезапно успокоился. Однако он злобно посмотрел на меня и бросил:
— Некоторое время назад я начал работать в своих собственных интересах. В точности как и ты. Точно так же, как делали все Антеро.
Звуки лиры вновь усилились, казалось, что они распухают и заполняют белую сияющую пустоту мелодией, полной злой иронии.
Сирби поднял клешню и прокаркал:
— Ты слышишь, о чем скорбит лира? Новари говорит, что она сожалеет. Она любит меня. Она всегда меня любила. Она вовсе не желала причинить мне боль. Но у нее не оставалось выбора. Ты заставила ее, Антеро! Ты заставила Новари искалечить меня!
Я собралась возражать. Хотела предоставить Сирби еще один шанс, прежде чем он попытается перейти от слов к действиям.
Огромная клешня вдруг взметнулась, чтобы сокрушить меня.
Ожидая ее приближения, я стояла не шелохнувшись.
И в последнее мгновение ударила. Золотой меч рассек клешню так, как будто бы это была не прочная броня, а тонкий холст.
Сирби взвыл, отдергивая обрубок.
Я нанесла хлесткий удар сплеча, и вой Сирби оборвался, послышался булькающий звук, кровь хлынула из перерубленных артерий.
Я замахнулась рубануть еще раз, чтобы быть уверенной в том, что Сирби мертв, но не успел мой меч пролететь и половины расстояния, как мерцающая пустота растворилась во внезапной вспышке света.
Я обнаружила, что стою на равнине, густо усыпанной валунами. Предсмертные крики Сирби эхом отдавались в ушах, а его кровь капала с меча.
Рука Залии была вырвана из моего захвата. Я обернулась, чтобы найти подругу. Я увидела тень женщины, протянувшуюся под небесами, излучающими холодный белый свет.
Я окликнула:
— Залия?
Мне показалось, что я услышала ответ. Почудилось, что ответ пришел от тени, имевшей очертания женщины. Тут вновь зазвучала лира, и тень исчезла.
Я повернулась навстречу звуку. Далеко на равнине я увидела горбатый силуэт черной машины. Из ее центра фонтанировало пламя, а сквозь мелодию лиры пробивался тихий, повторяемый до бесконечности лязг цепной передачи конвейера.
Новари позвала меня:
— Приди ко мне, Антеро. Приди, моя любимая. Я жду, Рали. Я жду твоих объятий.
Я крепче сжала меч и двинулась в сторону машины.
Впереди вспыхнул ослепительный свет. Из этого сияния выступила богиня Маранония с высоко поднятым сверкающим копьем.
Я вздохнула, устало оперлась о валун и произнесла:
— Итак, вы в конце концов решили помочь.
Богиня рассмеялась. Ее смех напоминал звон бьющегося стекла.
— В такие моменты, — сказала Маранония, — большинство смертных обычно падают ниц, забывая, как их зовут. Превозносят мое имя и молят о пощаде и прощении всех грехов, действительных и воображаемых.
— Посмотри на меня, — возразила я, — разве не достаточно потерь для того, чтобы простить любые прегрешения? Или ты потребуешь вторую руку, захочешь полностью ослепить меня?
Богиня снова рассмеялась. Смех был холодным, сардоническим, и я почувствовала порыв зимнего ветра.
— Я дарую тебе право сердиться на меня, Рали, — сказала богиня, — и я прощаю твой гнев. Я буду плохой богиней, если позволю себе поступить иначе.
Мне захотелось посоветовать, что сделать со своим прощением. Но у меня были дела поважнее.
— Что же ты хочешь теперь предложить мне сделать, моя богиня? — спросила я, показывая на приземистый силуэт машины Новари. — Моя цель состояла в том, чтобы уничтожить этот адский агрегат.
— Это наиболее мудрое решение, Рали, — ответила Маранония, — уничтожь ее, и Орисса будет спасена.
— Если ты не против, я попросила помочь. Может быть, ты изведешь эту чертову машину мановением руки, а я затем сумею расправиться с Новари.
— Я не могу непосредственно помочь тебе в этом, Рали, — сказала Маранония. — Если поступлю так, то отраженным ударом будет уничтожена не только Орисса. Мои враги только и ждут момента, когда я вмешаюсь.
— Это великолепно, — иронично произнесла я. — Тогда зачем ты здесь, о великая богиня? Божественное явление с напутственной речью, чтобы поднять боевой дух? После которой ты изящно удалишься в свой дворец и будешь наблюдать за сражением с бокалом выдержанного вина из ваших небесных виноградников?
Маранония игнорировала сарказм.
— Моя цель, Рали, состоит в том, чтобы предостеречь тебя. Справедливости ради я должна предложить тебе возможность выбора наименьшего из двух зол.
— Каких именно? — спросила я.
— Сначала разреши мне пригласить нашу сестру.
Маранония взмахнула копьем, и я почувствовала удар теплого ветра. Передо мной возник ярко сияющий воздушный зазор. Оттуда вышла женщина и приблизилась к нам.
Несмотря на то что я устала от борьбы с порождением Новари и не полностью восстановила душевную энергию, я не могла сдержать искреннего восхищения красотой этой женщины. Она была высокой и стройной, с кожей цвета слоновой кости, лицом, сужающимся книзу и напоминающим по форме сердце. Ее глаза были широкими, темными и загадочными, как звездная ночь. Золотисто-медовые волосы развевались на теплом ветру. Платье плотно облегало тело, подчеркивая его естественную красоту.
Это была женщина, которую я видела в своих снах много лет назад. Женщина, которая плыла на серебряном корабле по небу над бухтой Антеро, преследуемая жестоким неприятелем.
Женщина протянула вперед золотую руку. И когда она заговорила, я услышала голос Залии:
— Разве ты не узнаешь меня, Рали? Я задохнулась от волнения:
— Залия! Быть этого не может! Маранония усмехнулась:
— Королева Салимар столь же хороша в искусстве маскировки, сколь ты, Рали, умела в обращении с оружием.
Мой рот так широко раскрылся от изумления, что, боюсь, я была похожа в тот момент на дряхлого карася, которого вытащили на берег.
— Королева Салимар? — переспросила я. — Ты имеешь в виду, что Залия в действительности…
— Мне очень жаль, — сказала Салимар, — но, думаю, обман был необходим. — Она холодно посмотрела на Маранонию и заметила: — Ты едва не сделала нас врагами, богиня, а мы с самого начала должны были подружиться.
Вместо того чтобы обидеться, Маранония казалась польщенной.
— Столь эмоциональная женщина! — произнесла она. — Не сомневайтесь, сражение пойдет так, как я задумала. Какой другой бог может похвастаться тем, что у него есть две такие помощницы, как вы?
— Я слышала, как Рали попросила у тебя помощи, богиня, — сказала Салимар, — и я услышала твой ответ. О каком выборе из двух возможностей ты говорила? Какая ставка на кону?
Мелодичный голос Салимар, звучавший слишком необычно, когда она приняла облик Залии, теперь казался естественным. Не могло быть никакого сомнения в том, что к Маранонии обращалась королева.
Богиня дважды взмахнула копьем, как бы пронзая воздух, и появились два мерцающих портала. Это были два соприкасающихся окна, открытых в два различных мира.
Через портал, расположенный ближе к нам, была видна с очень большой высоты Орисса. Сердце заныло от боли, когда я увидела любимую реку, несущую воды мимо города. Я различила доки и корабли, идущие под флагом Антеро. Увидела огромный амфитеатр, где я сражалась и завоевала награду. Рассмотрела Дворец Заклинателей, расположенный на холме, возвышающемся над столицей, и легкое сияние магического поля, свидетельствующее о том, что заклинатели работали не покладая рук. А за пределами города, где простирались леса, продуваемые свежими ветрами, я увидела очертания виллы Амальрика. Почувствовала аромат расцветающих роз, которые всегда украшали могилу мамы. Услышала легкое журчание фонтана. И мягкие звуки чудесной флейты Омери.
Я увидела, как мой брат и Омери играют на соседней лужайке, смеясь и подбрасывая на руках маленького ребенка. Это их сын, тот самый, которого Омери носила под сердцем, когда я отправлялась в путь. Я восхитилась тому, как он вырос. Подумала о том, как назвали малыша, ведь Омери собиралась наречь его Клайгиусом. Вспомнила свое предсказание. Тоска по дому усилилась, мне захотелось побыть с ними, помочь этому невинному ребенку преодолеть рифы и отмели, с которыми в один прекрасный день непременно столкнется его душа.
Я ощутила влагу на щеках и вытерла лицо. Рядом тихо плакала Салимар — наверняка увидела похожие картины с ее родными. Я подошла к ней и успокаивающе положила руку на плечо. Ощущение было совершенно незнакомое. Моей плотной неуклюжей подруги как не бывало, вместо нее передо мной стояла стройная и очень красивая женщина. Салимар прижалась ко мне спиной, и я еще крепче сжала ее плечо.
Я взглянула сквозь ее портал на Халилоу. Ее мир выглядел именно так, как она рассказывала, — там были хрустальные дворцы, утопающие в прекрасных фруктовых садах, и голубые небеса с молочно-белыми облаками. Страна вечного лета.
Затем Маранония прошептала:
— Исчезни. — И оба портала растаяли в воздухе.
Я почувствовала себя так, как будто бы долго висела на нитке, которую внезапно оборвали, и я полетела в пропасть. Салимар меня успокоила. Я посмотрела ей в глаза. Они были влажными и полными страстной тоски по дому.
— Боюсь, что это был наш последний взгляд на родные места, — сокрушалась она.
Я повернулась к богине. Маранония выглядела печальной, и это пугало, так как я хорошо знала, что эта печаль может означать для нас с Салимар.
— Чего же ты требуешь от нас, госпожа? — спросила я. Теперь я была более уважительна. Печаль Маранонии заставила меня пожалеть ее, хотя я твердо усвоила, что глупо испытывать подобные чувства. Ведь именно нам предначертано время от времени испытывать боль и мучения, а не богине.
— Я хотела бы, чтобы вы исполнили то, что вы собирались довести до конца, Рали, — сказала Маранония, — я хочу, чтобы вы уничтожили машину Новари.
— Ты сказала что-то насчет необходимости выбора, — напомнила я богине, — что за выбор, не томи нас?
— Первая возможность состоит в том, что я тотчас же отправляю вас обеих по домам. Вы самостоятельно соберете армии, и я надеюсь, что кому-то из вас улыбнется счастье и вы сможете победить Новари, когда она нападет. В настоящее время шансы победы или поражения приблизительно равны. Но это не означает, что вероятности не изменятся в будущем. Птица Лира представляет собой примитивную, дикую и необузданную силу. Но она становится опытнее и сильнее с каждым днем.
Выбрав первую возможность, вы будете постоянно со своими близкими, многие из которых смогут разделить с вами радость победы или горечь поражения.
— В чем состоит вторая возможность? — спросила я внезапно охрипшим голосом.
— Вы можете выбрать бой, — ответила богиня, — если удастся уничтожить машину, угроза обеим вашим столицам исчезнет. А проход сквозь эфир, который связал Халилоу и Ориссу, будет надолго разрушен.
Маранония секунду помолчала. Потом продолжила:
— Дело в том, что в результате разрушения машины вы обе, по всей вероятности, погибнете.
В ответ я только пожала плечами.
Насколько я себе представляла, выбирать было не из чего. Но мне было интересно узнать, что скажет Салимар. Примирится ли королева так же просто, как и я, с судьбой солдата?
Я услышала, как Салимар отчеканила:
— Двум смертям не бывать. Речь о жизни моего народа. Я не могу рисковать этим. А королевство сможет прожить и без меня.
Маранония кивнула и улыбнулась:
— Я не ошиблась, когда остановила свой выбор на вас обеих. Я очень довольна.
Богиня щелкнула пальцами, и появилась бронированная колесница, запряженная четверкой вороных коней. Они храпели от нетерпения и били копытами. Маранония бросила мне копье.
Я неуклюже поймала его правой рукой. Копье пульсировало от избытка питающей его энергии, и я вдруг почувствовала, что моя кровь вскипела от неистовой ярости.
— Вперед, — скомандовала Маранония, — в бой!
Я отдала Салимар волшебный меч, перебросила копье в левую, золотую, руку и прыгнула в колесницу. Салимар устроилась рядом со мной. Я взяла в руки поводья, и квадрига рванулась вперед.
Мы полетели по равнине с фантастической скоростью, едва касаясь вершин валунов, как будто бы неслись по хорошо утрамбованной проселочной дороге. С каждым мгновением машина Новари становилась все больше и больше, пламя, бьющее в небо из ее центра, — все яростнее и жарче. Затем из этого пламени внезапно возникла армия вражеских воинов.
Они шли под флагом Белого Медведя. Это были воины Мэгона. Ад извергал их навстречу нам, точно волны броневых лат, мечей и копий.
Мы ударили в первую волну. Я услышала крики, начала колоть копьем и все подгоняла коней. С острия копья струей вылетало пламя, мгновенно испепелявшее все, что встречалось на пути. Плавилась броня, горели тела.
Салимар рубила и колола, и кровь врага густым дождем оросила землю.
Вскоре мы прорвались сквозь вражеские ряды, сокрушая воинов Мэгона колесами волшебной повозки и копытами коней. И вот перед нами оказались мерцающие ворота дьявольской кузницы, в ненасытную пасть которой до сих пор со скрежетом вползал конвейер.
Я сформулировала заклинание и метнула копье. В кузнице раздался сильный взрыв, разорвавший в клочья конвейер и во все стороны разбрызгавший раскаленный металл.
Мы мчались в горнило, возвращаясь в созданный Новари ад, — и вновь на нас обрушилось неистовое пламя, клубы дыма и стоны мучеников.
Я громко позвала Новари. Издалека я услышала ее ответный призыв, в котором угадывалось удивление:
— Рали?
Вслед за этим до меня донесся еще один изумленный возглас существа, освобожденного от телесной оболочки:
— Салимар? Откуда ты взялась?
— Из-под твоего носа, сука! — крикнула в ответ королева. Новари неистово заверещала — так обычно кричит стервятник, рвущий добычу.
Внезапно стены адской кузницы растаяли, затем исчезла колесница и четверка коней… внутри у меня все оборвалось, и я почувствовала, что мы стремительно падаем. Мое дыхание чуть-чуть не отлетело вместе с моей душой, когда я больно ударилась о твердую поверхность.
Я вскочила на ноги. Рядом со мной поднималась Салимар. Мы стояли в арсенале Новари, расположенном в самом сердце Чрева Ада. Со стен свисали связки оружия. Тишину разрезал нестерпимый, доходящий до визга звук лиры, и через дверь в арсенал ворвался король Мэгон. Он показался мне великаном. Латы гремели, как осадная машина, которую разогнали в сторону вражеских стен.
Я взмахнула копьем Маранонии. В сторону приближающегося Мэгона помчалась шаровая молния. Его броня и щит поглотили большую часть энергии. Но нанесенные повреждения были столь серьезны, что Мэгон покачнулся и чуть-чуть не упал на пол. Некоторое время он с изумлением взирал на то, как от его расплавленной брони поднимается дымок.
Но когда я приготовилась нанести второй удар, Мэгон поднял голову и взмолился:
— Новари! Если ты любишь меня, помоги! Послышался циничный смех Новари. В нем не было ни намека на взаимность.
Вслед за этим струны лиры резко взвизгнули, как будто бы их дернула когтистая лапа. Все оружие в арсенале поднялось в воздух. Магия Новари метнула в нас сделанные из волшебного материала мечи и копья.
Но я была начеку, и наступил мой черед посмеяться.
Все это оружие было отражено моей магической защитой, а затем нанесло ответный удар.
Мэгон издал ужасный предсмертный крик, когда не менее дюжины мечей и копий прошило его тело. Он рухнул замертво.
Я внезапно почувствовала себя опустошенной, обессилевшей — более беспомощной, чем когда-либо раньше. Я дрогнула и опустилась на одно колено, стараясь выровнять дыхание и восстановить силы.
Тут же на плечо легла рука Салимар. Откуда-то со стороны показался яркий свет, и пожатие Салимар стало тверже.
Перед нами стояла Новари, демонстрируя белым девическим платьем абсолютную невинность. Однако ее лицо искажала злобная гримаса. Волшебница обратилась к Салимар:
— Свиньей ты была, свиньей ты и останешься.
Новари подняла свой изящный пальчик, и Салимар отшатнулась от магического удара. Сраженная, она упала на пол.
И в довершение, тело Салимар стало изменяться. Вскоре на полу оказалась Залия, моя бедная, некрасивая Залия. Неуклюжая телом. Великая душой.
Новари повернулась ко мне:
— Теперь твой черед, Рали.
Я призвала все свои силы и почувствовала, как энергетические нити зазмеились ко мне. Однако было слишком поздно.
Новари бросила в меня смертельное заклинание.
Ко мне стремительно приближалась волна холодного голубого пламени.
Прежде чем она ударила, Залия внезапно вскочила на ноги, закрывая меня своим телом.
Она приняла на себя всю силу удара, вскрикнула и упала на спину. Вздрогнула. И замерла.
Я посмотрела на Новари и почувствовала, что непроизвольно улыбаюсь. Я ощутила абсолютную опустошенность Новари. Я поняла, что, попытавшись убить меня, она полностью израсходовала запас энергии. Теперь уже Птице Лире пришлось лихорадочно искать источники волшебной силы в последней попытке обогнать меня. Я тем временем собирала свои силы.
И воспользовалась последним шансом. Собрав воедино последние капли энергии, я бросила в Новари копье Маранонии.
Копье отделилось от моей руки, но, вместо того чтобы поразить цель, оно начало, казалось, всплывать. Медленно. Нестерпимо медленно продавливать вражескую защиту.
А Новари накапливала силы. Она превратилась в Птицу Лиру, ее огромные крылья быстро захлопали и вызвали настоящую бурю. Копье, все еще в замедленном полете, слегка изменило направление движения и продолжало преследовать поднимающуюся к потолку Птицу Лиру.
Я увидела, как огромную птицу окружило яркое сияние.
Музыка достигла крещендо.
Копье ударило как раз в то мгновение, когда колдунья бросила в меня смертельное заклинание. Обе силы встретились, как две энергетические волны, пытающиеся погасить друг друга.
Казалось, мир залил свет. Обрушилась тишина. Все чувства исчезли.
Затем белизна рассеялась. Я обнаружила, что стою на льду замерзшего озера недалеко от рудников Короноса. Огромный храм Медведя превратился в дымящиеся руины. От города остались обугленные груды дерева и камня. Золотой корабль Мэгона полыхал ярким пламенем. Кузницы и плавильни, включая и само Чрево Ада, лежали в развалинах. Рудники обрушились, из многочисленных расщелин в скалах сочился дым. Я не увидела ни одной живой души, хотя среди развалин заметила несколько обугленных трупов.
Рядом со мной на льду неподвижно лежала Залия.
Я услышала вскрик Птицы Лиры. Взглянув в небо, я увидела, как вниз стремительно падает огромное крылатое существо, судорожно взмахивая крыльями. Птица превратилась в Новари. Она непрерывно выкрикивала мое имя и продолжала падать, а ее белое платье развевалось, как оборвавшийся воздушный змей.
— Рали, — кричала она, — Рали!
Затем волшебница исчезла. Испарилась. Растаяла в воздухе.
Я склонилась над Залией. Она все еще слабо дышала. Ее ресницы дрожали, но веки не поднимались. Я взяла ее руку. Пальцы дрогнули — это было похоже на легкое пожатие.
Она попыталась сказать что-то, ее губы едва двигались. Я склонилась к ее лицу, чтобы расслышать.
— Я люблю тебя, — прошептала Залия, — всегда любила. И потеряла сознание.
Схватка так меня вымотала, что у меня не было слез, чтобы хоть немного утешиться.
Вслед за этим из-за горизонта возник серебряный корабль. Это был корабль моей мечты, корабль, на котором в моих видениях плавала Салимар. У штурвала стояла Маранония.
Богиня махнула мне рукой и приказала:
— Подойди. И принеси Салимар.
Я посмотрела вниз и увидала, что вместо застывшего тела Залии рядом со мной лежит Салимар. Я подняла ее на руки, и она показалась мне легкой и теплой.
Я понесла ее к кораблю, но мои ноги заплетались, я спотыкалась. Маранония взмахнула рукой, и мы вместе с Салимар перенеслись на палубу. Я опустила Салимар так нежно, как только могла.
Богиня протянула длинную изящную руку и дотронулась до Салимар — глаза богини сузились от напряжения. Она тряхнула головой.
— Королева никогда не очнется от заклятия Новари, — сказала Маранония, — она будет спать до тех пор, пока ее организм не исчерпает запас жизненных сил. А затем ее душа погрузится в вечный сон.
Салимар застонала, ее лицо исказилось от боли, я почувствовала, как она страдает.
— Сон не приносит ей радости, Рали, — продолжала богиня, — боюсь, что он будет для нее мучением.
— Что же можно сделать? — тупо спросила я. Маранония посмотрела на меня, и я вновь увидела, что ее глаза наполнены печалью.
— Я могу вернуть Салимар в ее королевство, — сказала богиня, — хотя это будет существовать только в ее снах. Но эти сны всегда будут радостными, полными лета, которое никогда не кончается.
— Тогда сделай это, раз уж она не заслужила большего за то, что сделала для тебя.
— И для тебя, Рали, — произнесла богиня, — ведь она спасла тебе жизнь.
— Только не знаю зачем, — устало сказала я, — я ослабла от бесконечных сражений и боли. От смерти и злой магии. — Подняв руку, показала на заледенелую безжизненную землю и сказала: — Я больна от всего этого.
Маранония мягко улыбнулась и спросила:
— Ты хотела бы присоединиться к Салимар? Присоединиться к ее долгому сну? Для меня это единственная возможность отблагодарить ее. Это хоть немного умиротворит королеву. Она смягчится только в том случае, если рядом с ней будешь ты. Соглашайся, я твердо обещаю: это будет рай. По крайней мере, у вас будут общие грезы.
Я снова взглянула на Салимар, на какое-то мгновение усомнившись в чувствах по отношению к этой прекрасной королеве. Была ли она в действительности той женщиной, рядом с которой я бы хотела провести вечность?
Вслед за этим сомнением я вдруг вспомнила все и увидела Залию без прекрасной маски любви. Память воскресила грубые черты, маленький нос, пухлые губы и сильные, ласковые руки.
— Так что же ты решила, Рали? — настаивала Маранония.
— Пожалуйста, сделай нам этот подарок.
Я увидела, как в глазах богини блеснули слезы. Она кивнула и отвернулась, чтобы снова встать к штурвалу.
Паруса наполнились волшебным ветром, и серебряный корабль взлетел с ледяной поверхности озера и взмыл в небо. Мы полетели над пустынными землями и замерзшими морями. Мы летели бесконечно, мы летели одно мгновение. И вскоре приблизились к ледяной крепости, сверкавшей под бледным солнцем.
Ворота крепости с грохотом распахнулись, и мы влетели внутрь.
Мы оказались в большом ледяном зале и вышли из корабля. Я несла Салимар на руках.
На стенах зала виднелись связки золотого оружия из волшебного материала Новари. Теперь оно стало моим. Боевым трофеем, доставшимся в результате победы.
В центре зала была расположена большая могила с полукруглой крышкой, сделанной из чистого льда. Могила была открыта.
Я поднесла Салимар к могиле и бережно уложила ее на мягкие подушки. Она вздохнула и улыбнулась, сонно произнеся мое имя.
Я устроилась рядом с ней, и Салимар слегка подвинулась, чтобы я смогла заключить ее в свои объятия. Ей было удобно. Я это видела.
Потом над нами встала Маранония и положила руку на крышку могилы.
Она улыбнулась.
— Наконец, Рали, ты получишь долгожданное вознаграждение.
Перед тем как закрыть могилу, богиня прошептала:
— Сладких снов вам, мои стражницы. Сладких снов.
Быстро спустился мрак. И так же быстро растворился и превратился в свет.
Мы вместе с Салимар вошли в царство ее грез. В ту страну, где постоянно светит солнце, дуют легкие, ароматные ветры! Там мы долго искали взаимности и в конце концов полюбили друг друга.
А затем богиня Маранония вернулась, разбудила меня и лишила сладких грез. Она сказала, что Новари жива.
Она рассказала, что Новари убила всех Антеро, кроме одного ребенка.
И что она сейчас охотится за этим ребенком.
За девочкой по имени Эмили.
Часть вторая.
Глава 1.
— Некоторое время назад я начал работать в своих собственных интересах. В точности как и ты. Точно так же, как делали все Антеро.
Звуки лиры вновь усилились, казалось, что они распухают и заполняют белую сияющую пустоту мелодией, полной злой иронии.
Сирби поднял клешню и прокаркал:
— Ты слышишь, о чем скорбит лира? Новари говорит, что она сожалеет. Она любит меня. Она всегда меня любила. Она вовсе не желала причинить мне боль. Но у нее не оставалось выбора. Ты заставила ее, Антеро! Ты заставила Новари искалечить меня!
Я собралась возражать. Хотела предоставить Сирби еще один шанс, прежде чем он попытается перейти от слов к действиям.
Огромная клешня вдруг взметнулась, чтобы сокрушить меня.
Ожидая ее приближения, я стояла не шелохнувшись.
И в последнее мгновение ударила. Золотой меч рассек клешню так, как будто бы это была не прочная броня, а тонкий холст.
Сирби взвыл, отдергивая обрубок.
Я нанесла хлесткий удар сплеча, и вой Сирби оборвался, послышался булькающий звук, кровь хлынула из перерубленных артерий.
Я замахнулась рубануть еще раз, чтобы быть уверенной в том, что Сирби мертв, но не успел мой меч пролететь и половины расстояния, как мерцающая пустота растворилась во внезапной вспышке света.
Я обнаружила, что стою на равнине, густо усыпанной валунами. Предсмертные крики Сирби эхом отдавались в ушах, а его кровь капала с меча.
Рука Залии была вырвана из моего захвата. Я обернулась, чтобы найти подругу. Я увидела тень женщины, протянувшуюся под небесами, излучающими холодный белый свет.
Я окликнула:
— Залия?
Мне показалось, что я услышала ответ. Почудилось, что ответ пришел от тени, имевшей очертания женщины. Тут вновь зазвучала лира, и тень исчезла.
Я повернулась навстречу звуку. Далеко на равнине я увидела горбатый силуэт черной машины. Из ее центра фонтанировало пламя, а сквозь мелодию лиры пробивался тихий, повторяемый до бесконечности лязг цепной передачи конвейера.
Новари позвала меня:
— Приди ко мне, Антеро. Приди, моя любимая. Я жду, Рали. Я жду твоих объятий.
Я крепче сжала меч и двинулась в сторону машины.
Впереди вспыхнул ослепительный свет. Из этого сияния выступила богиня Маранония с высоко поднятым сверкающим копьем.
Я вздохнула, устало оперлась о валун и произнесла:
— Итак, вы в конце концов решили помочь.
Богиня рассмеялась. Ее смех напоминал звон бьющегося стекла.
— В такие моменты, — сказала Маранония, — большинство смертных обычно падают ниц, забывая, как их зовут. Превозносят мое имя и молят о пощаде и прощении всех грехов, действительных и воображаемых.
— Посмотри на меня, — возразила я, — разве не достаточно потерь для того, чтобы простить любые прегрешения? Или ты потребуешь вторую руку, захочешь полностью ослепить меня?
Богиня снова рассмеялась. Смех был холодным, сардоническим, и я почувствовала порыв зимнего ветра.
— Я дарую тебе право сердиться на меня, Рали, — сказала богиня, — и я прощаю твой гнев. Я буду плохой богиней, если позволю себе поступить иначе.
Мне захотелось посоветовать, что сделать со своим прощением. Но у меня были дела поважнее.
— Что же ты хочешь теперь предложить мне сделать, моя богиня? — спросила я, показывая на приземистый силуэт машины Новари. — Моя цель состояла в том, чтобы уничтожить этот адский агрегат.
— Это наиболее мудрое решение, Рали, — ответила Маранония, — уничтожь ее, и Орисса будет спасена.
— Если ты не против, я попросила помочь. Может быть, ты изведешь эту чертову машину мановением руки, а я затем сумею расправиться с Новари.
— Я не могу непосредственно помочь тебе в этом, Рали, — сказала Маранония. — Если поступлю так, то отраженным ударом будет уничтожена не только Орисса. Мои враги только и ждут момента, когда я вмешаюсь.
— Это великолепно, — иронично произнесла я. — Тогда зачем ты здесь, о великая богиня? Божественное явление с напутственной речью, чтобы поднять боевой дух? После которой ты изящно удалишься в свой дворец и будешь наблюдать за сражением с бокалом выдержанного вина из ваших небесных виноградников?
Маранония игнорировала сарказм.
— Моя цель, Рали, состоит в том, чтобы предостеречь тебя. Справедливости ради я должна предложить тебе возможность выбора наименьшего из двух зол.
— Каких именно? — спросила я.
— Сначала разреши мне пригласить нашу сестру.
Маранония взмахнула копьем, и я почувствовала удар теплого ветра. Передо мной возник ярко сияющий воздушный зазор. Оттуда вышла женщина и приблизилась к нам.
Несмотря на то что я устала от борьбы с порождением Новари и не полностью восстановила душевную энергию, я не могла сдержать искреннего восхищения красотой этой женщины. Она была высокой и стройной, с кожей цвета слоновой кости, лицом, сужающимся книзу и напоминающим по форме сердце. Ее глаза были широкими, темными и загадочными, как звездная ночь. Золотисто-медовые волосы развевались на теплом ветру. Платье плотно облегало тело, подчеркивая его естественную красоту.
Это была женщина, которую я видела в своих снах много лет назад. Женщина, которая плыла на серебряном корабле по небу над бухтой Антеро, преследуемая жестоким неприятелем.
Женщина протянула вперед золотую руку. И когда она заговорила, я услышала голос Залии:
— Разве ты не узнаешь меня, Рали? Я задохнулась от волнения:
— Залия! Быть этого не может! Маранония усмехнулась:
— Королева Салимар столь же хороша в искусстве маскировки, сколь ты, Рали, умела в обращении с оружием.
Мой рот так широко раскрылся от изумления, что, боюсь, я была похожа в тот момент на дряхлого карася, которого вытащили на берег.
— Королева Салимар? — переспросила я. — Ты имеешь в виду, что Залия в действительности…
— Мне очень жаль, — сказала Салимар, — но, думаю, обман был необходим. — Она холодно посмотрела на Маранонию и заметила: — Ты едва не сделала нас врагами, богиня, а мы с самого начала должны были подружиться.
Вместо того чтобы обидеться, Маранония казалась польщенной.
— Столь эмоциональная женщина! — произнесла она. — Не сомневайтесь, сражение пойдет так, как я задумала. Какой другой бог может похвастаться тем, что у него есть две такие помощницы, как вы?
— Я слышала, как Рали попросила у тебя помощи, богиня, — сказала Салимар, — и я услышала твой ответ. О каком выборе из двух возможностей ты говорила? Какая ставка на кону?
Мелодичный голос Салимар, звучавший слишком необычно, когда она приняла облик Залии, теперь казался естественным. Не могло быть никакого сомнения в том, что к Маранонии обращалась королева.
Богиня дважды взмахнула копьем, как бы пронзая воздух, и появились два мерцающих портала. Это были два соприкасающихся окна, открытых в два различных мира.
Через портал, расположенный ближе к нам, была видна с очень большой высоты Орисса. Сердце заныло от боли, когда я увидела любимую реку, несущую воды мимо города. Я различила доки и корабли, идущие под флагом Антеро. Увидела огромный амфитеатр, где я сражалась и завоевала награду. Рассмотрела Дворец Заклинателей, расположенный на холме, возвышающемся над столицей, и легкое сияние магического поля, свидетельствующее о том, что заклинатели работали не покладая рук. А за пределами города, где простирались леса, продуваемые свежими ветрами, я увидела очертания виллы Амальрика. Почувствовала аромат расцветающих роз, которые всегда украшали могилу мамы. Услышала легкое журчание фонтана. И мягкие звуки чудесной флейты Омери.
Я увидела, как мой брат и Омери играют на соседней лужайке, смеясь и подбрасывая на руках маленького ребенка. Это их сын, тот самый, которого Омери носила под сердцем, когда я отправлялась в путь. Я восхитилась тому, как он вырос. Подумала о том, как назвали малыша, ведь Омери собиралась наречь его Клайгиусом. Вспомнила свое предсказание. Тоска по дому усилилась, мне захотелось побыть с ними, помочь этому невинному ребенку преодолеть рифы и отмели, с которыми в один прекрасный день непременно столкнется его душа.
Я ощутила влагу на щеках и вытерла лицо. Рядом тихо плакала Салимар — наверняка увидела похожие картины с ее родными. Я подошла к ней и успокаивающе положила руку на плечо. Ощущение было совершенно незнакомое. Моей плотной неуклюжей подруги как не бывало, вместо нее передо мной стояла стройная и очень красивая женщина. Салимар прижалась ко мне спиной, и я еще крепче сжала ее плечо.
Я взглянула сквозь ее портал на Халилоу. Ее мир выглядел именно так, как она рассказывала, — там были хрустальные дворцы, утопающие в прекрасных фруктовых садах, и голубые небеса с молочно-белыми облаками. Страна вечного лета.
Затем Маранония прошептала:
— Исчезни. — И оба портала растаяли в воздухе.
Я почувствовала себя так, как будто бы долго висела на нитке, которую внезапно оборвали, и я полетела в пропасть. Салимар меня успокоила. Я посмотрела ей в глаза. Они были влажными и полными страстной тоски по дому.
— Боюсь, что это был наш последний взгляд на родные места, — сокрушалась она.
Я повернулась к богине. Маранония выглядела печальной, и это пугало, так как я хорошо знала, что эта печаль может означать для нас с Салимар.
— Чего же ты требуешь от нас, госпожа? — спросила я. Теперь я была более уважительна. Печаль Маранонии заставила меня пожалеть ее, хотя я твердо усвоила, что глупо испытывать подобные чувства. Ведь именно нам предначертано время от времени испытывать боль и мучения, а не богине.
— Я хотела бы, чтобы вы исполнили то, что вы собирались довести до конца, Рали, — сказала Маранония, — я хочу, чтобы вы уничтожили машину Новари.
— Ты сказала что-то насчет необходимости выбора, — напомнила я богине, — что за выбор, не томи нас?
— Первая возможность состоит в том, что я тотчас же отправляю вас обеих по домам. Вы самостоятельно соберете армии, и я надеюсь, что кому-то из вас улыбнется счастье и вы сможете победить Новари, когда она нападет. В настоящее время шансы победы или поражения приблизительно равны. Но это не означает, что вероятности не изменятся в будущем. Птица Лира представляет собой примитивную, дикую и необузданную силу. Но она становится опытнее и сильнее с каждым днем.
Выбрав первую возможность, вы будете постоянно со своими близкими, многие из которых смогут разделить с вами радость победы или горечь поражения.
— В чем состоит вторая возможность? — спросила я внезапно охрипшим голосом.
— Вы можете выбрать бой, — ответила богиня, — если удастся уничтожить машину, угроза обеим вашим столицам исчезнет. А проход сквозь эфир, который связал Халилоу и Ориссу, будет надолго разрушен.
Маранония секунду помолчала. Потом продолжила:
— Дело в том, что в результате разрушения машины вы обе, по всей вероятности, погибнете.
В ответ я только пожала плечами.
Насколько я себе представляла, выбирать было не из чего. Но мне было интересно узнать, что скажет Салимар. Примирится ли королева так же просто, как и я, с судьбой солдата?
Я услышала, как Салимар отчеканила:
— Двум смертям не бывать. Речь о жизни моего народа. Я не могу рисковать этим. А королевство сможет прожить и без меня.
Маранония кивнула и улыбнулась:
— Я не ошиблась, когда остановила свой выбор на вас обеих. Я очень довольна.
Богиня щелкнула пальцами, и появилась бронированная колесница, запряженная четверкой вороных коней. Они храпели от нетерпения и били копытами. Маранония бросила мне копье.
Я неуклюже поймала его правой рукой. Копье пульсировало от избытка питающей его энергии, и я вдруг почувствовала, что моя кровь вскипела от неистовой ярости.
— Вперед, — скомандовала Маранония, — в бой!
Я отдала Салимар волшебный меч, перебросила копье в левую, золотую, руку и прыгнула в колесницу. Салимар устроилась рядом со мной. Я взяла в руки поводья, и квадрига рванулась вперед.
Мы полетели по равнине с фантастической скоростью, едва касаясь вершин валунов, как будто бы неслись по хорошо утрамбованной проселочной дороге. С каждым мгновением машина Новари становилась все больше и больше, пламя, бьющее в небо из ее центра, — все яростнее и жарче. Затем из этого пламени внезапно возникла армия вражеских воинов.
Они шли под флагом Белого Медведя. Это были воины Мэгона. Ад извергал их навстречу нам, точно волны броневых лат, мечей и копий.
Мы ударили в первую волну. Я услышала крики, начала колоть копьем и все подгоняла коней. С острия копья струей вылетало пламя, мгновенно испепелявшее все, что встречалось на пути. Плавилась броня, горели тела.
Салимар рубила и колола, и кровь врага густым дождем оросила землю.
Вскоре мы прорвались сквозь вражеские ряды, сокрушая воинов Мэгона колесами волшебной повозки и копытами коней. И вот перед нами оказались мерцающие ворота дьявольской кузницы, в ненасытную пасть которой до сих пор со скрежетом вползал конвейер.
Я сформулировала заклинание и метнула копье. В кузнице раздался сильный взрыв, разорвавший в клочья конвейер и во все стороны разбрызгавший раскаленный металл.
Мы мчались в горнило, возвращаясь в созданный Новари ад, — и вновь на нас обрушилось неистовое пламя, клубы дыма и стоны мучеников.
Я громко позвала Новари. Издалека я услышала ее ответный призыв, в котором угадывалось удивление:
— Рали?
Вслед за этим до меня донесся еще один изумленный возглас существа, освобожденного от телесной оболочки:
— Салимар? Откуда ты взялась?
— Из-под твоего носа, сука! — крикнула в ответ королева. Новари неистово заверещала — так обычно кричит стервятник, рвущий добычу.
Внезапно стены адской кузницы растаяли, затем исчезла колесница и четверка коней… внутри у меня все оборвалось, и я почувствовала, что мы стремительно падаем. Мое дыхание чуть-чуть не отлетело вместе с моей душой, когда я больно ударилась о твердую поверхность.
Я вскочила на ноги. Рядом со мной поднималась Салимар. Мы стояли в арсенале Новари, расположенном в самом сердце Чрева Ада. Со стен свисали связки оружия. Тишину разрезал нестерпимый, доходящий до визга звук лиры, и через дверь в арсенал ворвался король Мэгон. Он показался мне великаном. Латы гремели, как осадная машина, которую разогнали в сторону вражеских стен.
Я взмахнула копьем Маранонии. В сторону приближающегося Мэгона помчалась шаровая молния. Его броня и щит поглотили большую часть энергии. Но нанесенные повреждения были столь серьезны, что Мэгон покачнулся и чуть-чуть не упал на пол. Некоторое время он с изумлением взирал на то, как от его расплавленной брони поднимается дымок.
Но когда я приготовилась нанести второй удар, Мэгон поднял голову и взмолился:
— Новари! Если ты любишь меня, помоги! Послышался циничный смех Новари. В нем не было ни намека на взаимность.
Вслед за этим струны лиры резко взвизгнули, как будто бы их дернула когтистая лапа. Все оружие в арсенале поднялось в воздух. Магия Новари метнула в нас сделанные из волшебного материала мечи и копья.
Но я была начеку, и наступил мой черед посмеяться.
Все это оружие было отражено моей магической защитой, а затем нанесло ответный удар.
Мэгон издал ужасный предсмертный крик, когда не менее дюжины мечей и копий прошило его тело. Он рухнул замертво.
Я внезапно почувствовала себя опустошенной, обессилевшей — более беспомощной, чем когда-либо раньше. Я дрогнула и опустилась на одно колено, стараясь выровнять дыхание и восстановить силы.
Тут же на плечо легла рука Салимар. Откуда-то со стороны показался яркий свет, и пожатие Салимар стало тверже.
Перед нами стояла Новари, демонстрируя белым девическим платьем абсолютную невинность. Однако ее лицо искажала злобная гримаса. Волшебница обратилась к Салимар:
— Свиньей ты была, свиньей ты и останешься.
Новари подняла свой изящный пальчик, и Салимар отшатнулась от магического удара. Сраженная, она упала на пол.
И в довершение, тело Салимар стало изменяться. Вскоре на полу оказалась Залия, моя бедная, некрасивая Залия. Неуклюжая телом. Великая душой.
Новари повернулась ко мне:
— Теперь твой черед, Рали.
Я призвала все свои силы и почувствовала, как энергетические нити зазмеились ко мне. Однако было слишком поздно.
Новари бросила в меня смертельное заклинание.
Ко мне стремительно приближалась волна холодного голубого пламени.
Прежде чем она ударила, Залия внезапно вскочила на ноги, закрывая меня своим телом.
Она приняла на себя всю силу удара, вскрикнула и упала на спину. Вздрогнула. И замерла.
Я посмотрела на Новари и почувствовала, что непроизвольно улыбаюсь. Я ощутила абсолютную опустошенность Новари. Я поняла, что, попытавшись убить меня, она полностью израсходовала запас энергии. Теперь уже Птице Лире пришлось лихорадочно искать источники волшебной силы в последней попытке обогнать меня. Я тем временем собирала свои силы.
И воспользовалась последним шансом. Собрав воедино последние капли энергии, я бросила в Новари копье Маранонии.
Копье отделилось от моей руки, но, вместо того чтобы поразить цель, оно начало, казалось, всплывать. Медленно. Нестерпимо медленно продавливать вражескую защиту.
А Новари накапливала силы. Она превратилась в Птицу Лиру, ее огромные крылья быстро захлопали и вызвали настоящую бурю. Копье, все еще в замедленном полете, слегка изменило направление движения и продолжало преследовать поднимающуюся к потолку Птицу Лиру.
Я увидела, как огромную птицу окружило яркое сияние.
Музыка достигла крещендо.
Копье ударило как раз в то мгновение, когда колдунья бросила в меня смертельное заклинание. Обе силы встретились, как две энергетические волны, пытающиеся погасить друг друга.
Казалось, мир залил свет. Обрушилась тишина. Все чувства исчезли.
Затем белизна рассеялась. Я обнаружила, что стою на льду замерзшего озера недалеко от рудников Короноса. Огромный храм Медведя превратился в дымящиеся руины. От города остались обугленные груды дерева и камня. Золотой корабль Мэгона полыхал ярким пламенем. Кузницы и плавильни, включая и само Чрево Ада, лежали в развалинах. Рудники обрушились, из многочисленных расщелин в скалах сочился дым. Я не увидела ни одной живой души, хотя среди развалин заметила несколько обугленных трупов.
Рядом со мной на льду неподвижно лежала Залия.
Я услышала вскрик Птицы Лиры. Взглянув в небо, я увидела, как вниз стремительно падает огромное крылатое существо, судорожно взмахивая крыльями. Птица превратилась в Новари. Она непрерывно выкрикивала мое имя и продолжала падать, а ее белое платье развевалось, как оборвавшийся воздушный змей.
— Рали, — кричала она, — Рали!
Затем волшебница исчезла. Испарилась. Растаяла в воздухе.
Я склонилась над Залией. Она все еще слабо дышала. Ее ресницы дрожали, но веки не поднимались. Я взяла ее руку. Пальцы дрогнули — это было похоже на легкое пожатие.
Она попыталась сказать что-то, ее губы едва двигались. Я склонилась к ее лицу, чтобы расслышать.
— Я люблю тебя, — прошептала Залия, — всегда любила. И потеряла сознание.
Схватка так меня вымотала, что у меня не было слез, чтобы хоть немного утешиться.
Вслед за этим из-за горизонта возник серебряный корабль. Это был корабль моей мечты, корабль, на котором в моих видениях плавала Салимар. У штурвала стояла Маранония.
Богиня махнула мне рукой и приказала:
— Подойди. И принеси Салимар.
Я посмотрела вниз и увидала, что вместо застывшего тела Залии рядом со мной лежит Салимар. Я подняла ее на руки, и она показалась мне легкой и теплой.
Я понесла ее к кораблю, но мои ноги заплетались, я спотыкалась. Маранония взмахнула рукой, и мы вместе с Салимар перенеслись на палубу. Я опустила Салимар так нежно, как только могла.
Богиня протянула длинную изящную руку и дотронулась до Салимар — глаза богини сузились от напряжения. Она тряхнула головой.
— Королева никогда не очнется от заклятия Новари, — сказала Маранония, — она будет спать до тех пор, пока ее организм не исчерпает запас жизненных сил. А затем ее душа погрузится в вечный сон.
Салимар застонала, ее лицо исказилось от боли, я почувствовала, как она страдает.
— Сон не приносит ей радости, Рали, — продолжала богиня, — боюсь, что он будет для нее мучением.
— Что же можно сделать? — тупо спросила я. Маранония посмотрела на меня, и я вновь увидела, что ее глаза наполнены печалью.
— Я могу вернуть Салимар в ее королевство, — сказала богиня, — хотя это будет существовать только в ее снах. Но эти сны всегда будут радостными, полными лета, которое никогда не кончается.
— Тогда сделай это, раз уж она не заслужила большего за то, что сделала для тебя.
— И для тебя, Рали, — произнесла богиня, — ведь она спасла тебе жизнь.
— Только не знаю зачем, — устало сказала я, — я ослабла от бесконечных сражений и боли. От смерти и злой магии. — Подняв руку, показала на заледенелую безжизненную землю и сказала: — Я больна от всего этого.
Маранония мягко улыбнулась и спросила:
— Ты хотела бы присоединиться к Салимар? Присоединиться к ее долгому сну? Для меня это единственная возможность отблагодарить ее. Это хоть немного умиротворит королеву. Она смягчится только в том случае, если рядом с ней будешь ты. Соглашайся, я твердо обещаю: это будет рай. По крайней мере, у вас будут общие грезы.
Я снова взглянула на Салимар, на какое-то мгновение усомнившись в чувствах по отношению к этой прекрасной королеве. Была ли она в действительности той женщиной, рядом с которой я бы хотела провести вечность?
Вслед за этим сомнением я вдруг вспомнила все и увидела Залию без прекрасной маски любви. Память воскресила грубые черты, маленький нос, пухлые губы и сильные, ласковые руки.
— Так что же ты решила, Рали? — настаивала Маранония.
— Пожалуйста, сделай нам этот подарок.
Я увидела, как в глазах богини блеснули слезы. Она кивнула и отвернулась, чтобы снова встать к штурвалу.
Паруса наполнились волшебным ветром, и серебряный корабль взлетел с ледяной поверхности озера и взмыл в небо. Мы полетели над пустынными землями и замерзшими морями. Мы летели бесконечно, мы летели одно мгновение. И вскоре приблизились к ледяной крепости, сверкавшей под бледным солнцем.
Ворота крепости с грохотом распахнулись, и мы влетели внутрь.
Мы оказались в большом ледяном зале и вышли из корабля. Я несла Салимар на руках.
На стенах зала виднелись связки золотого оружия из волшебного материала Новари. Теперь оно стало моим. Боевым трофеем, доставшимся в результате победы.
В центре зала была расположена большая могила с полукруглой крышкой, сделанной из чистого льда. Могила была открыта.
Я поднесла Салимар к могиле и бережно уложила ее на мягкие подушки. Она вздохнула и улыбнулась, сонно произнеся мое имя.
Я устроилась рядом с ней, и Салимар слегка подвинулась, чтобы я смогла заключить ее в свои объятия. Ей было удобно. Я это видела.
Потом над нами встала Маранония и положила руку на крышку могилы.
Она улыбнулась.
— Наконец, Рали, ты получишь долгожданное вознаграждение.
Перед тем как закрыть могилу, богиня прошептала:
— Сладких снов вам, мои стражницы. Сладких снов.
Быстро спустился мрак. И так же быстро растворился и превратился в свет.
Мы вместе с Салимар вошли в царство ее грез. В ту страну, где постоянно светит солнце, дуют легкие, ароматные ветры! Там мы долго искали взаимности и в конце концов полюбили друг друга.
А затем богиня Маранония вернулась, разбудила меня и лишила сладких грез. Она сказала, что Новари жива.
Она рассказала, что Новари убила всех Антеро, кроме одного ребенка.
И что она сейчас охотится за этим ребенком.
За девочкой по имени Эмили.
Часть вторая.
ЭМИЛИ
Глава 1.
ПРИМЕТЫ И ПРЕДЗНАМЕНОВАНИЯ
У меня было достаточно времени, чтобы внимательно обдумать то, что рассказала Маранония. Достаточно, потому что я плыла в Ориссу от самого дна мира. Я отбросила в сторону все случайные совпадения, рассматривала каждый отрезок прошедшего времени и наполнявшие его события с различных точек зрения, после чего постаралась снова свести все воедино, чтобы взвесить результат. После этого я и обрела цель.
Даже Новари теперь уже не являлась для меня такой загадкой, какой была поначалу.
Я назвала ее злой. В действительности же это понятие давало бы волшебнице гораздо больше человеческих качеств, чем у нее имелось на самом деле. Птица Лира скорее напоминала чуму. Чума существует благодаря тому, что убивает. Когда все вблизи нее мертвы, она переплывает на кораблях по морю, бороздит с караванами пустыни, чтобы достигнуть других земель, уничтожить тех, кто привел ее туда, и возобновить свой пир на новом месте. Со временем, когда потенциальных жертв становится очень мало или же они слишком далеко, чума уничтожает сама себя. И ждет подходящего момента, чтобы вновь воскреснуть.
В первый раз Новари пришлось ждать много веков. Во второй, похоже, ей потребовалось менее пятидесяти лет. Существовали веские причины, благодаря которым она должна была стать очень мстительным призраком. Для того чтобы создать ее, было совершено массовое убийство. Птица Лира явилась средоточием сущностей сотен невинных девушек, чьи души должны непрерывно взывать к отмщению. Я хорошо понимаю это. Какой-то частью своего рассудка я даже симпатизирую Новари. Ненормальность порождает ненормальность. Логичным и доступным пониманию было и то, что все мысли и действия Новари концентрировались на мести и на стремлении обладать таким могуществом, чтобы никто больше не посмел причинить ей зла.
Даже Новари теперь уже не являлась для меня такой загадкой, какой была поначалу.
Я назвала ее злой. В действительности же это понятие давало бы волшебнице гораздо больше человеческих качеств, чем у нее имелось на самом деле. Птица Лира скорее напоминала чуму. Чума существует благодаря тому, что убивает. Когда все вблизи нее мертвы, она переплывает на кораблях по морю, бороздит с караванами пустыни, чтобы достигнуть других земель, уничтожить тех, кто привел ее туда, и возобновить свой пир на новом месте. Со временем, когда потенциальных жертв становится очень мало или же они слишком далеко, чума уничтожает сама себя. И ждет подходящего момента, чтобы вновь воскреснуть.
В первый раз Новари пришлось ждать много веков. Во второй, похоже, ей потребовалось менее пятидесяти лет. Существовали веские причины, благодаря которым она должна была стать очень мстительным призраком. Для того чтобы создать ее, было совершено массовое убийство. Птица Лира явилась средоточием сущностей сотен невинных девушек, чьи души должны непрерывно взывать к отмщению. Я хорошо понимаю это. Какой-то частью своего рассудка я даже симпатизирую Новари. Ненормальность порождает ненормальность. Логичным и доступным пониманию было и то, что все мысли и действия Новари концентрировались на мести и на стремлении обладать таким могуществом, чтобы никто больше не посмел причинить ей зла.