Страница:
– Ну, это разные вещи. Если человек заболел и нуждается в срочной помощи, тогда положено не праздновать, а помогать. Но если опасность позади и человек умер, тогда надо праздновать.
М-да... Но каждый правоверный иудей действительно придет в синагогу и будет праздновать, радоваться от всей души!
Потому что он так воспитан — с детства.
Уважаемые психологи! Вот вы придите в такую семью и расскажите, что все это совершенно психологически неграмотно, что радоваться по приказу в соответствии с законами психологии нельзя и что подлинные чувства грусти, обиды и лени нельзя запрещать, иначе они загоняются в подсознание и рождают неврозы!
В ответ вам улыбнутся и споют очень веселую песню...
Яас эшал ом,
Яас эшал ом,
Ш а-ал ом ал эйну
Вэ альколь исро эль.
Так вот, у нас в семье это (жить светло, радостно, без обид и грустинок) принято не раз в субботу, а каждый день, правда не прерывая сугубо рабочий распорядок дня.
А по-другому — совершенно не принято. То есть — не разрешено.
Теперь с близкими я живу легко — как священник. Вы можете не выходить замуж за священника, но, если вы замуж за него вышли, у вас не будет споров, как жить: жить вы будете, как живут в семье священника. Диспутов — не будет. Со священником спорить бесполезно, он ссылается на Господа, а с Господом не поспоришь.
Так же легко живу и я. Как Путь скажет, так и будет — а я знаю, как скажет Путь.
Умный слабый выбирает жизнь - как Процесс
Умный сильный выбирает жизнь - как Путь
Ваш выбор?
Куда расти
Нужное — другим. Потому что ему быстро — не нужно.
Ему торопиться — некуда, он живет — в вечности. И поэтому он живет так же ровно, как всегда ровно бьется его сердце. Как бьется морской прибой о берег — куда ему торопиться?
Я еще так — не умею. И рядом с ним, в этом отношении, я ощущаю себя Ребенком.
Оказывается, для нее это — не игра.
Она действительно благодарит чайник, который разогрел ей воду. Беря чайник за ручку, она в душе благодарит тех людей, которые этот чайник для нее сделали: "Спасибо!" Она благодарна мастерам, которые провели к ней в кухню — газ: "Вы так помогли мне!"
И, по-моему, более всего она благодарна жизни, которая дает ей возможность просто быть: встречать каждое утро, видеться с людьми, кого-то любить, о ком-то — вспоминать.
Более всего естественно для нее восхищаться людьми, их красотой — внутренней и внешней, и людей благодарить. Прощаясь, она берет тебя за руки и говорит тебе простые слова — и ты убеждаешься, что она видит в тебе хорошего гораздо больше, чем ты обычно видишь в себе сам.
Подобное отношение к людям и миру я встречал у многих глубоко религиозных людей. Я всегда искренне завидовал их светлоте и радости, идущей из окутывающей их любви.
Света не молится никакому Богу, но, по-моему, она глубоко религиозный человек. Она едина с миром — но не с нашим, а общим и красивым. Про нее говорят: "Она не от мира сего!" — да, верно, она много лучше.
Я буду учиться у Светы этому.
В чем его секрет? Как я понимаю, в том, что в разговоре он решает проблемы твои, а не свои.
А я в разговоре всегда есть. Я — выпячиваюсь. Как Роман, я пока не умею.
Я не умею еще очень много простых — и таких важных — вещей. Я только в начале Пути. Путь еще — передо мною, и что там, за Горизонтом?
Твоя цена
перед лицом смерти,
или
Кто есть Человек
М-да... Но каждый правоверный иудей действительно придет в синагогу и будет праздновать, радоваться от всей души!
Потому что он так воспитан — с детства.
Уважаемые психологи! Вот вы придите в такую семью и расскажите, что все это совершенно психологически неграмотно, что радоваться по приказу в соответствии с законами психологии нельзя и что подлинные чувства грусти, обиды и лени нельзя запрещать, иначе они загоняются в подсознание и рождают неврозы!
В ответ вам улыбнутся и споют очень веселую песню...
Яас эшал ом,
Яас эшал ом,
Ш а-ал ом ал эйну
Вэ альколь исро эль.
Так вот, у нас в семье это (жить светло, радостно, без обид и грустинок) принято не раз в субботу, а каждый день, правда не прерывая сугубо рабочий распорядок дня.
А по-другому — совершенно не принято. То есть — не разрешено.
Обидки и Грустинки
Обидки и Грустинки разрешают своим детям практически все нормальные родители, разница только в том, что после обработки от психологов они делают это без чувства вины и с научным обоснованием. И это мудро. Учитывая, что родители все равно безруки, то вместо того, чтобы детей (так) воспитывать, пусть лучше они детей своих примут.
У моего соседа жутко запущенная квартира. Убрать ее (по крайней мере ему) совершенно нереально, он ходил и все годы на эту тему мучился, а потом знакомый психолог предложил ему принять себя и реальность. Квартира как помойкой была, так и осталась, но вот на душе у соседа куда как полегчало, и он теперь в свою помойную яму вписывается все более гармонично.
Учитывая его лень и беспомощность, согласитесь — это мудро.
Если у меня окажутся дети душевно запущенные, я скажу себе то же самое и предложу своим детям грустить, злиться и обижаться вволю. Пусть из себя напряжение повыкидывают: устанут, успокоятся. Более того, через некоторое время я предложу им это делать почаще, но только — с любовью к себе и удовольствием.
А вот без любви и удовольствия уже будет — нельзя.
И мы вместе будем этому учиться: сделал, например, глупость какую-нибудь — быстрее обними себя, родного и любимого, за плечики и кричи себе радостно: "О!-ши!-боч!-ка!!" И мы покричим это вместе с тобой! И вместе тепло и с удовольствием пообижаемся, вместе светло погрустим, а позлимся вообще по-зверски, по-ковбойски, на всю катушку, классно!!
А потом... А потом придем в себя и потихоньку начнем учиться уже другому — учиться жить по-человечески. Достойно. Без душевной грязи.
Обидки и Грустинки разрешают своим детям те родители, которые вынуждены разрешать их себе. Они хотели бы детей своих воспитывать, хотели бы больные Обидки и тяжелые Грустинки из семьи вымести, но из их рук выбито оружие личного примера, они — уязвимы. Они сами не справляются с собой — и вынуждены разрешать это детям. Скажи детям: "Так нельзя!", а дети кивнут: "А сами-то!" — вот и вся разгадка этой вынужденной психологической мудрости. А были бы родители человечески сильнее, было бы что ребенку предъявить: а именно себя, себя всегда в форме, всегда светлого и работающего душой, — тогда родители перестали бы разрешать детям эти красиво оформленные гадости.
Гадости, потому что Обидка — это плохие мысли про хороших людей, а Грустинка — темные мысли про светлый мир.
Нет? Вы настаиваете, чтобы это — было?
Обидки и Грустинки разрешают своим детям практически все нормальные родители, разница только в том, что после обработки от психологов они делают это без чувства вины и с научным обоснованием. И это мудро. Учитывая, что родители все равно безруки, то вместо того, чтобы детей (так) воспитывать, пусть лучше они детей своих примут.
У моего соседа жутко запущенная квартира. Убрать ее (по крайней мере ему) совершенно нереально, он ходил и все годы на эту тему мучился, а потом знакомый психолог предложил ему принять себя и реальность. Квартира как помойкой была, так и осталась, но вот на душе у соседа куда как полегчало, и он теперь в свою помойную яму вписывается все более гармонично.
Учитывая его лень и беспомощность, согласитесь — это мудро.
Если у меня окажутся дети душевно запущенные, я скажу себе то же самое и предложу своим детям грустить, злиться и обижаться вволю. Пусть из себя напряжение повыкидывают: устанут, успокоятся. Более того, через некоторое время я предложу им это делать почаще, но только — с любовью к себе и удовольствием.
А вот без любви и удовольствия уже будет — нельзя.
И мы вместе будем этому учиться: сделал, например, глупость какую-нибудь — быстрее обними себя, родного и любимого, за плечики и кричи себе радостно: "О!-ши!-боч!-ка!!" И мы покричим это вместе с тобой! И вместе тепло и с удовольствием пообижаемся, вместе светло погрустим, а позлимся вообще по-зверски, по-ковбойски, на всю катушку, классно!!
А потом... А потом придем в себя и потихоньку начнем учиться уже другому — учиться жить по-человечески. Достойно. Без душевной грязи.
Обидки и Грустинки разрешают своим детям те родители, которые вынуждены разрешать их себе. Они хотели бы детей своих воспитывать, хотели бы больные Обидки и тяжелые Грустинки из семьи вымести, но из их рук выбито оружие личного примера, они — уязвимы. Они сами не справляются с собой — и вынуждены разрешать это детям. Скажи детям: "Так нельзя!", а дети кивнут: "А сами-то!" — вот и вся разгадка этой вынужденной психологической мудрости. А были бы родители человечески сильнее, было бы что ребенку предъявить: а именно себя, себя всегда в форме, всегда светлого и работающего душой, — тогда родители перестали бы разрешать детям эти красиво оформленные гадости.
Гадости, потому что Обидка — это плохие мысли про хороших людей, а Грустинка — темные мысли про светлый мир.
Нет? Вы настаиваете, чтобы это — было?
Жизнь: Путь или Процесс, или Беседы со Снежаной
Снежана — психолог, то есть совершенно нормальный человек со всем набором типичных проблем, только носит она свои проблемы — как психолог, то есть элегантно.
Вообще-то разговор с дочкой страницу назад я разыгрывал именно с ней, потому что это проблемы с ее дочкой.
Итак, ей слово:
– Я отучалась от оценочности, потому что с ней в этой жизни, среди этой грязи и этих скотов жить слишком тяжело. Это — моя защита. Может быть, я ослепла, но теперь я не стала видеть скотов — скотами, из мира исчезли эти краски и добра, и зла, мир стал просто — есть. Моя жизнь теперь для меня — это Процесс... Это — не случайное для меня слово, это Понятие. Когда я знаю, что моя жизнь — это Процесс, это значит, что всё в моей жизни — не случайно, и если что-то со мной происходит, значит, это должно было произойти. Я поняла свою жизнь — так, и теперь я ее — приняла.
– Вот эта твоя сказка... В чем для тебя ее прелесть?
– Ой, да это же понятно: в ее некритичности. Мне с ней стало просто гораздо легче жить. А что ты имеешь против? Ведь задача человека — адаптироваться к миру, не так ли??
– (Тут я взорвался и затопал ножками.) Нет!! Это и есть мое главное обвинение к психологам: в том, что психологи учат адаптироваться. Это — безобразие! Это значит, что они учат: я маленький, а мир большой. Мир, наверное, страшный, и к нему надо подлаживаться — адаптироваться. Учить такой жизни — учить дурному, и я адаптироваться не учу. Я живу в другой картинке, где я — большой, а мир — это моя мастерская, которую я налаживаю, чтобы мне в ней было еще просторней и веселее. И я хочу, чтобы мои дети и все те, кого учу я, жили в картинке такой же.
...Снежана уехала, а я все продолжал думать. Я думал и продолжаю думать, что адаптироваться учат те, кто не умеет (или не хочет) быть сильным. Тот, кто слаб. Но, хуже того, учить адаптироваться — это воспитывать слабых.
Учить адаптироваться - это воспитывать слабых
Моя жизнь — не Процесс, а Путь. Это то, что зовет и требует меня, что поднимает меня лежащего, что определяет направление моей жизни. Вы можете рассматривать это как мою игру, как мое развлечение — я соглашусь с вами, но такое свое развлечение я — уважаю! И если я выбрал себе Путь со словами "Что бы я ни делал, количество добра в мире должно увеличиваться", я нагрузил себя этой работой.
Если же моя жизнь — Процесс, конечно, я свою жизнь облегчил. В жизни как в Процессе я не знаю, кудая иду, ориентиры я — снял, напряжение — сбросил. "Сижу в дерьме — значит, это зачем-то мне нужно. Вот и посижу еще немного".
Милый Путь, но достоин ли он уважения?
Процесс — оправдывает все, и поэтому я обвиняю такую жизнь — за безответственность. Если же я встаю на Путь, это — выбор ответственной жизни. Потом — да, Путь подчиняет меня. Но вначале — свой Путь выбираю я, я вижу его начало и мне ясно его направление. Я знаю, куда я иду, я знаю, когда я — на Пути, а когда я — непутевый. Эта жизнь — ответственна.
Снежана — психолог, то есть совершенно нормальный человек со всем набором типичных проблем, только носит она свои проблемы — как психолог, то есть элегантно.
Вообще-то разговор с дочкой страницу назад я разыгрывал именно с ней, потому что это проблемы с ее дочкой.
Итак, ей слово:
– Я отучалась от оценочности, потому что с ней в этой жизни, среди этой грязи и этих скотов жить слишком тяжело. Это — моя защита. Может быть, я ослепла, но теперь я не стала видеть скотов — скотами, из мира исчезли эти краски и добра, и зла, мир стал просто — есть. Моя жизнь теперь для меня — это Процесс... Это — не случайное для меня слово, это Понятие. Когда я знаю, что моя жизнь — это Процесс, это значит, что всё в моей жизни — не случайно, и если что-то со мной происходит, значит, это должно было произойти. Я поняла свою жизнь — так, и теперь я ее — приняла.
– Вот эта твоя сказка... В чем для тебя ее прелесть?
– Ой, да это же понятно: в ее некритичности. Мне с ней стало просто гораздо легче жить. А что ты имеешь против? Ведь задача человека — адаптироваться к миру, не так ли??
– (Тут я взорвался и затопал ножками.) Нет!! Это и есть мое главное обвинение к психологам: в том, что психологи учат адаптироваться. Это — безобразие! Это значит, что они учат: я маленький, а мир большой. Мир, наверное, страшный, и к нему надо подлаживаться — адаптироваться. Учить такой жизни — учить дурному, и я адаптироваться не учу. Я живу в другой картинке, где я — большой, а мир — это моя мастерская, которую я налаживаю, чтобы мне в ней было еще просторней и веселее. И я хочу, чтобы мои дети и все те, кого учу я, жили в картинке такой же.
...Снежана уехала, а я все продолжал думать. Я думал и продолжаю думать, что адаптироваться учат те, кто не умеет (или не хочет) быть сильным. Тот, кто слаб. Но, хуже того, учить адаптироваться — это воспитывать слабых.
Учить адаптироваться - это воспитывать слабых
Моя жизнь — не Процесс, а Путь. Это то, что зовет и требует меня, что поднимает меня лежащего, что определяет направление моей жизни. Вы можете рассматривать это как мою игру, как мое развлечение — я соглашусь с вами, но такое свое развлечение я — уважаю! И если я выбрал себе Путь со словами "Что бы я ни делал, количество добра в мире должно увеличиваться", я нагрузил себя этой работой.
Если же моя жизнь — Процесс, конечно, я свою жизнь облегчил. В жизни как в Процессе я не знаю, кудая иду, ориентиры я — снял, напряжение — сбросил. "Сижу в дерьме — значит, это зачем-то мне нужно. Вот и посижу еще немного".
Милый Путь, но достоин ли он уважения?
Процесс — оправдывает все, и поэтому я обвиняю такую жизнь — за безответственность. Если же я встаю на Путь, это — выбор ответственной жизни. Потом — да, Путь подчиняет меня. Но вначале — свой Путь выбираю я, я вижу его начало и мне ясно его направление. Я знаю, куда я иду, я знаю, когда я — на Пути, а когда я — непутевый. Эта жизнь — ответственна.
А самое смешное, что оказывается в Пути, это то, что такая жизнь — легка. Путь — это великолепная защита! Когда ты стал на Путь, исчезают все сомнения, не нужно спорить ни с собой, ни с другими, есть ясность и энергия. Только — иди, и чем ты идешь сильнее, тем более ты в Пути укореняешься, тем более тебя поддерживает твой Путь. И больше нет споров — ни с собой, ни с посторонними, ни, что самое тяжелое, с близкими.
Вести с дороги
Быть Человеком — легко. Стать им — трудно.
Аня Носова
Теперь с близкими я живу легко — как священник. Вы можете не выходить замуж за священника, но, если вы замуж за него вышли, у вас не будет споров, как жить: жить вы будете, как живут в семье священника. Диспутов — не будет. Со священником спорить бесполезно, он ссылается на Господа, а с Господом не поспоришь.
Так же легко живу и я. Как Путь скажет, так и будет — а я знаю, как скажет Путь.
Умный слабый выбирает жизнь - как Процесс
Умный сильный выбирает жизнь - как Путь
Ваш выбор?
Куда расти
Мальчик Ваня и девочка Тома
У меня есть родственники, мальчик Ваня и девочка Тома. И они очень разные — такие.
Ваня бегать любит, но еще более он любит читать и думать. Глаза у него глубокие, и я могу с ним разговаривать. Когда он слушает, он как будто пытается понять, а что у тебя стоит за словами? За душой? Он часто задает неожиданные вопросы, после которых надолго задумываешься. Он — всегда был такой.
Тома вся — как сбитый пончик, у нее хорошее пищеварение, цепкие глаза и крепкая попа. В свои девять лет ее очень интересует засолка грибов, постирать трусики и где грабли. Читать ее все-таки обучили, но ничего более тоскливого и чужого для нее не существует. Она всегда будет такая.
И я знаю, что Ваня — мой, а Тома — совершенно не моя.
А синтоновцы — все мои?
...Конечно, нет. Большинство из них — не мои, а просто приходящие в Синтон люди. Их —
У меня есть родственники, мальчик Ваня и девочка Тома. И они очень разные — такие.
Ваня бегать любит, но еще более он любит читать и думать. Глаза у него глубокие, и я могу с ним разговаривать. Когда он слушает, он как будто пытается понять, а что у тебя стоит за словами? За душой? Он часто задает неожиданные вопросы, после которых надолго задумываешься. Он — всегда был такой.
Тома вся — как сбитый пончик, у нее хорошее пищеварение, цепкие глаза и крепкая попа. В свои девять лет ее очень интересует засолка грибов, постирать трусики и где грабли. Читать ее все-таки обучили, но ничего более тоскливого и чужого для нее не существует. Она всегда будет такая.
И я знаю, что Ваня — мой, а Тома — совершенно не моя.
А синтоновцы — все мои?
...Конечно, нет. Большинство из них — не мои, а просто приходящие в Синтон люди. Их —
Восемьдесят процентов
Восемьдесят процентов ребят в 18—20 лет интенсивно занимается спортом, восемьдесят процентов мужчин после тридцати практически всякий спорт забрасывают.
Так, остается что-то изредка, подобие зарядки...
Они занимались спортом не потому, что к спорту тянулись... Просто был избыток энергии, куда его выплеснуть?
По той же причине приходят ко мне в Клуб большинство ребят и девушек. Им двадцать — двадцать пять, в них еще есть энергия, много энергии, иногда энергию девать некуда! — поэтому можно и в Клуб, душой подвигать.
А что? И польза, говорят, от этого есть, и не скучно совсем.
Восемьдесят процентов из этих хороших ребят и девушек — случайные в Клубе люди. Пройдет пять-десять лет, буйство глаз и половодье чувств сменится естественной скупостью желаний, и они, уже как взрослые и серьезные люди, займутся — только нужным. Нужным, а не духовным ростом, который перейдет у них в разряд эстетских развлечений.
Или программы школы эстетического развития для их детишек.
К тридцати годам у большинства нормальных взрослых людей наступает духовное умирание. Умирание в том смысле, что в лучшем случае у человека хватает сил жить только на уровне, не снижаться, но уж — не подниматься, не расти.
На синтоновский Семейный Клуб вот уже десяток лет ходят не худшие пары, но их пессимистическое и стойкое убеждение: "Куда уж нам расти, порастеряли все на свете!"
Но что это значит — расти?
Восемьдесят процентов ребят в 18—20 лет интенсивно занимается спортом, восемьдесят процентов мужчин после тридцати практически всякий спорт забрасывают.
Так, остается что-то изредка, подобие зарядки...
Они занимались спортом не потому, что к спорту тянулись... Просто был избыток энергии, куда его выплеснуть?
По той же причине приходят ко мне в Клуб большинство ребят и девушек. Им двадцать — двадцать пять, в них еще есть энергия, много энергии, иногда энергию девать некуда! — поэтому можно и в Клуб, душой подвигать.
А что? И польза, говорят, от этого есть, и не скучно совсем.
Восемьдесят процентов из этих хороших ребят и девушек — случайные в Клубе люди. Пройдет пять-десять лет, буйство глаз и половодье чувств сменится естественной скупостью желаний, и они, уже как взрослые и серьезные люди, займутся — только нужным. Нужным, а не духовным ростом, который перейдет у них в разряд эстетских развлечений.
Или программы школы эстетического развития для их детишек.
К тридцати годам у большинства нормальных взрослых людей наступает духовное умирание. Умирание в том смысле, что в лучшем случае у человека хватает сил жить только на уровне, не снижаться, но уж — не подниматься, не расти.
На синтоновский Семейный Клуб вот уже десяток лет ходят не худшие пары, но их пессимистическое и стойкое убеждение: "Куда уж нам расти, порастеряли все на свете!"
Но что это значит — расти?
Люди делятся на...
Психологи и обыватели исходят из очевидной для них картинки, согласно которой все обычные люди, не состоящие на психиатрическом учете, делятся, тем не менее, на душевно здоровых и не очень.
Это которые "с комплексами".
А также на душевно взрослых и не очень.
Ну, которые еще по жизни "дети".
Здоровые и взрослые — это норма, то есть с ними (с нами) все в порядке, а лечить и воспитывать нужно всех остальных.
Кого конкретнее? Ну, во-первых, наших невоспитанных детей. А дальше бы наших соседей, потом всех начальников, всю службу быта и половину родни, включая родителей.
Всех, только не его. С ним-то все в порядке?! Он-то — взрослый, он-то — здоров? Он видит себя на верху, на вершине своего человеческого развития. Он сидит там довольный и болтает ножками.
Я на его ножки смотрю иначе.
Психологи и обыватели исходят из очевидной для них картинки, согласно которой все обычные люди, не состоящие на психиатрическом учете, делятся, тем не менее, на душевно здоровых и не очень.
Это которые "с комплексами".
А также на душевно взрослых и не очень.
Ну, которые еще по жизни "дети".
Здоровые и взрослые — это норма, то есть с ними (с нами) все в порядке, а лечить и воспитывать нужно всех остальных.
Кого конкретнее? Ну, во-первых, наших невоспитанных детей. А дальше бы наших соседей, потом всех начальников, всю службу быта и половину родни, включая родителей.
Всех, только не его. С ним-то все в порядке?! Он-то — взрослый, он-то — здоров? Он видит себя на верху, на вершине своего человеческого развития. Он сидит там довольный и болтает ножками.
Я на его ножки смотрю иначе.
Размышления врача о "практически здоровых"
Я действительно на все это смотрю немного иначе.
Во-первых, что касается здоровья... Вы осмелитесь называть физически здоровыми тех, кто не дотягивает до инвалидности в целом и не лежит сейчас на бюллетене в частности — то есть всех, кто вас окружает?
Врачей на них нет...
Развитое и здоровое тело то, которое вас с удовольствием слушается и от радости жизни поет; вы знаете, что у вас нигде ничего не болит, движения идут свободные, сильные, великолепно координированные. Тело готово к серьезным и долгим нагрузкам, более того — ждет и любит их.
У некоторых есть об этом воспоминания. У других — соображение, что такое вообще-то бывает...
Но телом мы еще когда-то занимаемся, душой — существенно реже. Похоже, что мы не просто забыли, мы даже толком не представляем, что это такое — развитая и здоровая душа. А ведь это — просто: душа нас с удовольствием слушается и от радости жизни поет. Нигде ничего не болит, душевные движения идут свободные, сильные, великолепно координированные. Душа готова к серьезным и долгим нагрузкам, более того — ждет и любит их.
И так далее, мечтать не вредно, но такой души у нас нет и не будет, и даже самых первых тому причин — множество.
Начнем с того, что неприятно признавать, что у нас с душой может быть что-то не в порядке. Пожаловаться — принято, лечить свою душу — ужасно нет.
Что мы, ненормальные, что ли?
Потом, мы не верим, что душа может быть здорова.
"Ну, если так, ничего, то и нормально. А что бы уж совсем никогда ничего — не, так не бывает".
И совершенно не секрет, что мы не желаем, чтобы душа была по-настоящему здорова. Хотя бы потому, что мы убеждены: у порядочного человека душа всегда болит — за что-то или за кого-то, тогда пусть и у нас побаливает.
А развивать свою душу, чтобы она тебя слушалась: создавала ту внутреннюю погоду, которую ты ей заказал, стойко держала направление мыслей и чувств, могла мысли убирать вовсе, а чувства — вызывать, чтобы душа вовремя любила — того и так, как нам надо, чтобы вовремя успокаивалась и засыпала, — развивать все это мы, похоже, считаем просто святотатством.
Хотя, заметим, это рядовая задача в любой духовной практике: и в йоге, и в православии.
Мы, конечно, живем проще. Тот "продвинутый", кто считает возможным обратиться к психотерапевту, когда "душа болит", ищет не здоровья, он нуждается только в снятии боли. Он не ищет настоящего выздоровления, не ставит перед собой задачу научиться жить с запасом сил и здоровья: жить настолько светло и сильно, чтобы не только боль тебе не грозила, а чтобы рядом с тобой и у окружающих все их боли проходили.
Он догадывается, что для этого — придется поработать. Вот еще...
Ну что ж, психотерапевт на ходу латает дыры, снимает особенно торчащие “комплексы”, и обе стороны взаимно удовлетворены: заказ выполнен, человек снова "живет". Живет, прыгая с одной кочки опоры на другую, барахтаясь в нечистых радостях, вляпываясь в страдания, — живет, как люди. И считает себя, и считается другими — здоровым.
У врачей на этот счет есть лукавая формулировка: "практически здоров".
По-настоящему, совершенно душевно здоровых людей я до сих пор не встречал. Вот впечатления от самых благополучных ребят и девушек, проходящих через тренинги.
Посмотрите на них до — это надо поискать такую веселую и светлую компанию!
Пошла хорошая работа, фасад — в сторону. Увидели: каждый четвертый парень в себя не верит, половина сексуально озабочена, трое из четверых себя не любят, четыре из четырех самоутверждаются.
А если не копаться — то все нормально.
С девушками обычно еще тяжелее. Каждая четвертая ненавидит своих родителей, каждая вторая носит в душе сексуальное оскорбление, трое из четверых не принимают что-то в своей внешности, четыре из четырех себя не знают...
И это — нормальные благополучные. Прям-таки — отобранные.
Я не утверждаю, что в душе каждого живет боль. Я вместе с вами знаю немало светлых людей, у которых рабочая площадка души действительно в хорошем рабочем состоянии: прибрана и все необходимые инструменты на месте. Но я также знаю, что, как бы ни был хорош каждый из нас, мусор по углам души накапливается и от него надо — освобождаться.
Хорошие хозяева элементарный порядок наводят ежедневно, а генеральную уборку делают хотя бы раз в полгода. А вы?
Я действительно на все это смотрю немного иначе.
Во-первых, что касается здоровья... Вы осмелитесь называть физически здоровыми тех, кто не дотягивает до инвалидности в целом и не лежит сейчас на бюллетене в частности — то есть всех, кто вас окружает?
Врачей на них нет...
Развитое и здоровое тело то, которое вас с удовольствием слушается и от радости жизни поет; вы знаете, что у вас нигде ничего не болит, движения идут свободные, сильные, великолепно координированные. Тело готово к серьезным и долгим нагрузкам, более того — ждет и любит их.
У некоторых есть об этом воспоминания. У других — соображение, что такое вообще-то бывает...
Но телом мы еще когда-то занимаемся, душой — существенно реже. Похоже, что мы не просто забыли, мы даже толком не представляем, что это такое — развитая и здоровая душа. А ведь это — просто: душа нас с удовольствием слушается и от радости жизни поет. Нигде ничего не болит, душевные движения идут свободные, сильные, великолепно координированные. Душа готова к серьезным и долгим нагрузкам, более того — ждет и любит их.
И так далее, мечтать не вредно, но такой души у нас нет и не будет, и даже самых первых тому причин — множество.
Начнем с того, что неприятно признавать, что у нас с душой может быть что-то не в порядке. Пожаловаться — принято, лечить свою душу — ужасно нет.
Что мы, ненормальные, что ли?
Потом, мы не верим, что душа может быть здорова.
"Ну, если так, ничего, то и нормально. А что бы уж совсем никогда ничего — не, так не бывает".
И совершенно не секрет, что мы не желаем, чтобы душа была по-настоящему здорова. Хотя бы потому, что мы убеждены: у порядочного человека душа всегда болит — за что-то или за кого-то, тогда пусть и у нас побаливает.
А развивать свою душу, чтобы она тебя слушалась: создавала ту внутреннюю погоду, которую ты ей заказал, стойко держала направление мыслей и чувств, могла мысли убирать вовсе, а чувства — вызывать, чтобы душа вовремя любила — того и так, как нам надо, чтобы вовремя успокаивалась и засыпала, — развивать все это мы, похоже, считаем просто святотатством.
Хотя, заметим, это рядовая задача в любой духовной практике: и в йоге, и в православии.
Мы, конечно, живем проще. Тот "продвинутый", кто считает возможным обратиться к психотерапевту, когда "душа болит", ищет не здоровья, он нуждается только в снятии боли. Он не ищет настоящего выздоровления, не ставит перед собой задачу научиться жить с запасом сил и здоровья: жить настолько светло и сильно, чтобы не только боль тебе не грозила, а чтобы рядом с тобой и у окружающих все их боли проходили.
Он догадывается, что для этого — придется поработать. Вот еще...
Ну что ж, психотерапевт на ходу латает дыры, снимает особенно торчащие “комплексы”, и обе стороны взаимно удовлетворены: заказ выполнен, человек снова "живет". Живет, прыгая с одной кочки опоры на другую, барахтаясь в нечистых радостях, вляпываясь в страдания, — живет, как люди. И считает себя, и считается другими — здоровым.
У врачей на этот счет есть лукавая формулировка: "практически здоров".
По-настоящему, совершенно душевно здоровых людей я до сих пор не встречал. Вот впечатления от самых благополучных ребят и девушек, проходящих через тренинги.
Посмотрите на них до — это надо поискать такую веселую и светлую компанию!
Пошла хорошая работа, фасад — в сторону. Увидели: каждый четвертый парень в себя не верит, половина сексуально озабочена, трое из четверых себя не любят, четыре из четырех самоутверждаются.
А если не копаться — то все нормально.
С девушками обычно еще тяжелее. Каждая четвертая ненавидит своих родителей, каждая вторая носит в душе сексуальное оскорбление, трое из четверых не принимают что-то в своей внешности, четыре из четырех себя не знают...
И это — нормальные благополучные. Прям-таки — отобранные.
Я не утверждаю, что в душе каждого живет боль. Я вместе с вами знаю немало светлых людей, у которых рабочая площадка души действительно в хорошем рабочем состоянии: прибрана и все необходимые инструменты на месте. Но я также знаю, что, как бы ни был хорош каждый из нас, мусор по углам души накапливается и от него надо — освобождаться.
Хорошие хозяева элементарный порядок наводят ежедневно, а генеральную уборку делают хотя бы раз в полгода. А вы?
Взрослые и Дети
Я, к сожалению, никак не могу считать себя Взрослым человеком. Взрослым — то есть завершившим свой рост. В духовном отношении я в лучшем случае только Подросток. Что касается других Взрослых вокруг меня — на мой взгляд, это те же Дети, только запретившие себя воспитывать.
Это то, что сейчас мне кажется очень важным:
Взрослые - это те же Дети,
только запретившие себя воспитывать
Наверное, это в чем-то неизбежно: ведь кто будет их воспитывать? Их родители, которые такие же дикие, слабые и невоспитанные дети?
Я, к сожалению, никак не могу считать себя Взрослым человеком. Взрослым — то есть завершившим свой рост. В духовном отношении я в лучшем случае только Подросток. Что касается других Взрослых вокруг меня — на мой взгляд, это те же Дети, только запретившие себя воспитывать.
Это то, что сейчас мне кажется очень важным:
Взрослые - это те же Дети,
только запретившие себя воспитывать
Наверное, это в чем-то неизбежно: ведь кто будет их воспитывать? Их родители, которые такие же дикие, слабые и невоспитанные дети?
В поисках Взрослого
Что превращает ребенка — во взрослого? Непростой вопрос...
Ребенок может набирать вес и здороветь, но, какое бы большое и крепкое тело он ни наел, это пока будет только большой ребенок.
В нем можно развить весь набор психических функций, в том числе высших: внимание, память, мышление — но это будет только хорошо оборудованный (хотите — вооруженный) ребенок.
Добавьте к нему душевность, живые чувства: способность чувствовать и переживать, желать и надеяться, радоваться и грустить (а также бояться, ненавидеть и злорадничать — это тоже живые чувства) — это будет живой, иногда милый, а иногда вовсе и нет, но все равно — ребенок.
С другой стороны, показатьсявзрослым — очень просто, ведь взрослый, как убеждено большинство, это просто большой и самостоятельный человек. А тогда — в чем проблемы? Стать в чем-то большим (например, в размере гонора или попы) — задача посильная, а самостоятельным может оказаться и любой инвалид.
Например, с помощью хороших костылей.
Роль таких костылей для многих детей, рядящихся во Взрослых, выполняют их Характер — и Принципы.
Что превращает ребенка — во взрослого? Непростой вопрос...
Ребенок может набирать вес и здороветь, но, какое бы большое и крепкое тело он ни наел, это пока будет только большой ребенок.
В нем можно развить весь набор психических функций, в том числе высших: внимание, память, мышление — но это будет только хорошо оборудованный (хотите — вооруженный) ребенок.
Добавьте к нему душевность, живые чувства: способность чувствовать и переживать, желать и надеяться, радоваться и грустить (а также бояться, ненавидеть и злорадничать — это тоже живые чувства) — это будет живой, иногда милый, а иногда вовсе и нет, но все равно — ребенок.
С другой стороны, показатьсявзрослым — очень просто, ведь взрослый, как убеждено большинство, это просто большой и самостоятельный человек. А тогда — в чем проблемы? Стать в чем-то большим (например, в размере гонора или попы) — задача посильная, а самостоятельным может оказаться и любой инвалид.
Например, с помощью хороших костылей.
Роль таких костылей для многих детей, рядящихся во Взрослых, выполняют их Характер — и Принципы.
Характер и Принципы
Характер — природная формочка человека, как правило, рисунок его окаменелостей и неврозов. Это то, чему человек позволяет выкристаллизоваться в своей душе и вживиться в свое тело, та его особенность, которую он теперь выставляет и на которой настаивает.
"Я — упрямый! Я — вспыльчивый!"
Как стиль и оружие, это помогает определиться и выстоять. "У него — сильный характер!" звучит почти так же, как: "Это — взрослый человек!" А "бесхарактерный" — значит, слабый, значит, еще Взрослый недоделанный.
Характер же мне более всего напоминает палку, которую вставляют в тряпичную куклу, чтобы она держала хоть какую-то форму. Оно, конечно, разумно, только чем больше человека крепит его Характер, тем меньше у человека оказывается свободы маневра.
Ну что вы хотите, ведь у меня такой характер! Я всегда уступаю!
А что я могу, у меня характер такой: когда на меня прут, я отвечаю тем же!
Надеюсь, что у меня Характера почти уже нет. Я всегда мечтал быть бесхарактерным: то есть любым, таким, каким надо.
Принципы — это такой же личностный каркас, как и Характер, только вставляют его не в душу и не в тело, а в мозги. Со своими Принципами люди часто зажимают себя в щели и тогда пищат, а если задавили или зажали своими Твердыми Принципами кого-то, то пищат те.
Что поделаешь, тут Дело Принципа.
Надеюсь, что у меня в душе нет ничего твердого: свои Принципы я размыл. Вместо них у меня есть Направление жизни, а это — как поток. Река иногда может даже поворачивать вспять, река может растекаться ручейками, река может даже воспарять и исчезать из виду — с тем, чтобы потом обрушиться потоком туда, куда она и стремилась...
Подобие Взрослого и Взрослый отличаются Стержнем: у одного это — закостенелость, у другого — энергия направленного роста.
Характер — природная формочка человека, как правило, рисунок его окаменелостей и неврозов. Это то, чему человек позволяет выкристаллизоваться в своей душе и вживиться в свое тело, та его особенность, которую он теперь выставляет и на которой настаивает.
"Я — упрямый! Я — вспыльчивый!"
Как стиль и оружие, это помогает определиться и выстоять. "У него — сильный характер!" звучит почти так же, как: "Это — взрослый человек!" А "бесхарактерный" — значит, слабый, значит, еще Взрослый недоделанный.
Характер же мне более всего напоминает палку, которую вставляют в тряпичную куклу, чтобы она держала хоть какую-то форму. Оно, конечно, разумно, только чем больше человека крепит его Характер, тем меньше у человека оказывается свободы маневра.
Ну что вы хотите, ведь у меня такой характер! Я всегда уступаю!
А что я могу, у меня характер такой: когда на меня прут, я отвечаю тем же!
Надеюсь, что у меня Характера почти уже нет. Я всегда мечтал быть бесхарактерным: то есть любым, таким, каким надо.
Принципы — это такой же личностный каркас, как и Характер, только вставляют его не в душу и не в тело, а в мозги. Со своими Принципами люди часто зажимают себя в щели и тогда пищат, а если задавили или зажали своими Твердыми Принципами кого-то, то пищат те.
Что поделаешь, тут Дело Принципа.
Надеюсь, что у меня в душе нет ничего твердого: свои Принципы я размыл. Вместо них у меня есть Направление жизни, а это — как поток. Река иногда может даже поворачивать вспять, река может растекаться ручейками, река может даже воспарять и исчезать из виду — с тем, чтобы потом обрушиться потоком туда, куда она и стремилась...
Подобие Взрослого и Взрослый отличаются Стержнем: у одного это — закостенелость, у другого — энергия направленного роста.
Удивительные люди
Взрослым может считать себя только тот, кто не видит перспектив своего дальнейшего роста. А я — вижу, потому что Жизнь дарит мне Удивительных Людей, на которых можно любоваться и, самое главное, у которых так многому можно учиться.
Каких удивительных людей дарила — и дарит — мне Жизнь!
Взрослым может считать себя только тот, кто не видит перспектив своего дальнейшего роста. А я — вижу, потому что Жизнь дарит мне Удивительных Людей, на которых можно любоваться и, самое главное, у которых так многому можно учиться.
Каких удивительных людей дарила — и дарит — мне Жизнь!
Саша умеет не торопиться. По жизни, внешне, он такой же, как и мы, — умеет быть и расторопным, способен нужное делать быстро.
Саша
Нужное — другим. Потому что ему быстро — не нужно.
Ему торопиться — некуда, он живет — в вечности. И поэтому он живет так же ровно, как всегда ровно бьется его сердце. Как бьется морской прибой о берег — куда ему торопиться?
Я еще так — не умею. И рядом с ним, в этом отношении, я ощущаю себя Ребенком.
С феноменом Светы я познакомился у нее на кухне. Просто закипел чайник, она подошла к нему, улыбнулась и сказала — ему: "Благодарю вас!"
Света
Оказывается, для нее это — не игра.
Она действительно благодарит чайник, который разогрел ей воду. Беря чайник за ручку, она в душе благодарит тех людей, которые этот чайник для нее сделали: "Спасибо!" Она благодарна мастерам, которые провели к ней в кухню — газ: "Вы так помогли мне!"
И, по-моему, более всего она благодарна жизни, которая дает ей возможность просто быть: встречать каждое утро, видеться с людьми, кого-то любить, о ком-то — вспоминать.
Более всего естественно для нее восхищаться людьми, их красотой — внутренней и внешней, и людей благодарить. Прощаясь, она берет тебя за руки и говорит тебе простые слова — и ты убеждаешься, что она видит в тебе хорошего гораздо больше, чем ты обычно видишь в себе сам.
Подобное отношение к людям и миру я встречал у многих глубоко религиозных людей. Я всегда искренне завидовал их светлоте и радости, идущей из окутывающей их любви.
Света не молится никакому Богу, но, по-моему, она глубоко религиозный человек. Она едина с миром — но не с нашим, а общим и красивым. Про нее говорят: "Она не от мира сего!" — да, верно, она много лучше.
Я буду учиться у Светы этому.
Когда Роман с тобой общается, тебе легко, как с самим собой. Потому что ты — есть, а его, Романа, — как бы нет. Он мягок и прозрачен. Не обо что споткнуться, не во что упереться. Роман присутствует как теплая атмосфера, как твое зеркало, он растворяется в диалоге.
Роман
В чем его секрет? Как я понимаю, в том, что в разговоре он решает проблемы твои, а не свои.
А я в разговоре всегда есть. Я — выпячиваюсь. Как Роман, я пока не умею.
Я не умею еще очень много простых — и таких важных — вещей. Я только в начале Пути. Путь еще — передо мною, и что там, за Горизонтом?
Твоя цена
перед лицом смерти,
или
Кто есть Человек
О самом близком вам человеке — о вас...
Как хорошо, когда любишь себя! Когда можешь наговорить сам себе кучу приятных вещей, когда приятно смотреть на себя, сладко ощущать себя, когда с нежностью принимаешь свои милые... особенности и с улыбкой прощаешь себе то, что едва ли бы простил другому!
Я — желаю вам такой любви!
Но — не только такой.
Уважаемые женщины, как вы оцените своего возлюбленного, который с удовольствием наговорит вам кучу приятных вещей, которому нравится смотреть на вас, сладко вас ласкать, который с нежностью принимает ваши милые... особенности и с улыбкой прощает вам то, что едва ли бы простил другой
— при условии, что вы не можете на него положиться, что в трудную минуту он элементарно может покинуть вас, да и в повседневной жизни особенной заботой о вас — не отличается?
М-да, задумаешься... Восхитительная любовь на уровне "ля-ля" — прекрасна, но без подтверждения на уровне дел, без реальной заботы, такая любовь, похоже, стоит недорого.
А сколько стоит ваша любовь к себе?
Чтобы прикинуть вам было легче, я предлагаю снова очутиться в Клубе "Синтон", в тесном кругу таких же, как и вы, умных и привлекательных людей.
Очутились.
Итак, любовь проверяется в трудностях, в готовности выложиться ради любимого тогда, когда ему это действительно необходимо. Но тогда: кто из вас берет на себя обязательство во имя себя, любимого, ближайшие хотя бы двадцать минут не покинуть себя, в случае трудностей и испытаний быть по-настоящему заботливым и любящим себя человеком? Те, кто берет на себя это обязательство, прошу встать!
Шум отодвигаемых стульев, все встают.
Простите, не все... Любопытно. Тогда — прошу сесть всех, кто стоит, и встать всех, кто сидит. Вы не встали — почему? Кто хорошо себя понимает и мог бы попробовать это объяснить?
Объяснения звучат разные, иногда даже теоретические, мы их внимательно выслушиваем.
Все вроде бы даже логично, только я пытаюсь представить, если бы я был ребенком и вопрос был бы поставлен так: "Мамы и папы, сейчас ваши дети могут оказаться в опасности. Кто из вас берет обязательство хотя бы в течение двадцати минут не кинуть вашего ребенка, оказаться мамой заботливой и любящей?"
Я так думаю, что ежели бы кто не встал, то только потому, что вопрос какой-то идиотский. О чем тут, собственно, спрашивать? Какое, к черту, обязательство — ведь это же мой ребенок!! В огонь прыгну, но уж вытащу!
А если бы, например, моя мама стала бы мяться и складывать фразы на тему: "Ну, кто знает, смотря какие опасности, вообще-то трудно быть так уж уверенной..." — у меня, наверное, мгновенно развилась бы шизофрения.
Чтобы просто с ума не сойти.
Как хорошо, когда любишь себя! Когда можешь наговорить сам себе кучу приятных вещей, когда приятно смотреть на себя, сладко ощущать себя, когда с нежностью принимаешь свои милые... особенности и с улыбкой прощаешь себе то, что едва ли бы простил другому!
Я — желаю вам такой любви!
Но — не только такой.
Уважаемые женщины, как вы оцените своего возлюбленного, который с удовольствием наговорит вам кучу приятных вещей, которому нравится смотреть на вас, сладко вас ласкать, который с нежностью принимает ваши милые... особенности и с улыбкой прощает вам то, что едва ли бы простил другой
— при условии, что вы не можете на него положиться, что в трудную минуту он элементарно может покинуть вас, да и в повседневной жизни особенной заботой о вас — не отличается?
М-да, задумаешься... Восхитительная любовь на уровне "ля-ля" — прекрасна, но без подтверждения на уровне дел, без реальной заботы, такая любовь, похоже, стоит недорого.
А сколько стоит ваша любовь к себе?
Чтобы прикинуть вам было легче, я предлагаю снова очутиться в Клубе "Синтон", в тесном кругу таких же, как и вы, умных и привлекательных людей.
Очутились.
Итак, любовь проверяется в трудностях, в готовности выложиться ради любимого тогда, когда ему это действительно необходимо. Но тогда: кто из вас берет на себя обязательство во имя себя, любимого, ближайшие хотя бы двадцать минут не покинуть себя, в случае трудностей и испытаний быть по-настоящему заботливым и любящим себя человеком? Те, кто берет на себя это обязательство, прошу встать!
Шум отодвигаемых стульев, все встают.
Простите, не все... Любопытно. Тогда — прошу сесть всех, кто стоит, и встать всех, кто сидит. Вы не встали — почему? Кто хорошо себя понимает и мог бы попробовать это объяснить?
Объяснения звучат разные, иногда даже теоретические, мы их внимательно выслушиваем.
Все вроде бы даже логично, только я пытаюсь представить, если бы я был ребенком и вопрос был бы поставлен так: "Мамы и папы, сейчас ваши дети могут оказаться в опасности. Кто из вас берет обязательство хотя бы в течение двадцати минут не кинуть вашего ребенка, оказаться мамой заботливой и любящей?"
Я так думаю, что ежели бы кто не встал, то только потому, что вопрос какой-то идиотский. О чем тут, собственно, спрашивать? Какое, к черту, обязательство — ведь это же мой ребенок!! В огонь прыгну, но уж вытащу!
А если бы, например, моя мама стала бы мяться и складывать фразы на тему: "Ну, кто знает, смотря какие опасности, вообще-то трудно быть так уж уверенной..." — у меня, наверное, мгновенно развилась бы шизофрения.
Чтобы просто с ума не сойти.
Вырвись из круга!
– Вам сейчас предстоит испытание: любите ли вы самих себя, действительно ли вы себя любите. Испытание будет трудным. Кто к этому готов, кто хотел бы его пройти? Кто, соответственно, хочет лучше увидеть себя и с собой поработать? Шаг вперед!
Шагнете? Сразу?
Собственно, испытание уже началось. И если вы не шагнули сразу, вы уже совершили поступок, который называется Предательством. Почему? Объясню. У вас была возможность нагрузить себя работой, в результате которой вы лучше бы узнали себя и стали сильнее, вы же — лишили себя этого. Вы — уступили себя страху. И совершили маленькое предательство себя.
Вам не нравятся такие жесткие оценки? Пожалуйста, дам другие: "Вы милый, мудрый и предусмотрительный". Мне не жалко сказать вам эти добрые и тоже правильные слова, но что вы с ними, с этими поглаживаниями, делать будете?
И так, все стоят в кругу.
– Ой, жизнь-то какая кошмарная...
– Ничего, она быстро проходит!
Утешение
– Вам сейчас предстоит испытание: любите ли вы самих себя, действительно ли вы себя любите. Испытание будет трудным. Кто к этому готов, кто хотел бы его пройти? Кто, соответственно, хочет лучше увидеть себя и с собой поработать? Шаг вперед!
Шагнете? Сразу?
Собственно, испытание уже началось. И если вы не шагнули сразу, вы уже совершили поступок, который называется Предательством. Почему? Объясню. У вас была возможность нагрузить себя работой, в результате которой вы лучше бы узнали себя и стали сильнее, вы же — лишили себя этого. Вы — уступили себя страху. И совершили маленькое предательство себя.
Вам не нравятся такие жесткие оценки? Пожалуйста, дам другие: "Вы милый, мудрый и предусмотрительный". Мне не жалко сказать вам эти добрые и тоже правильные слова, но что вы с ними, с этими поглаживаниями, делать будете?