Козлов Николай. Истинная правда, или Учебник для психолога по жизни

   Характер у него был непростой, кислоты муравьиной хватало, ну да придумал он, как и это к своему Учению приспособить. Как и другие славные Мессии, назвал он свое отношением к людям Любовью, но любовью Трудной. "Любовь моя — не сю-сю-сю, а Испытание Трудное". И учил он Любви, цапая всех приходящих к нему челюстями и поливая кислотой своей муравьиной, но, как Учитель Любви и Добра, душой при этом пребывал не как-то там, а всенепременно со всеми в Единстве.
   А еще, поскольку он был муравьем грамотным, любил он языковую работу. Возьмет он, например, доброе слово "уважение", за которым стоит признание ценности, достоинства каждого человека, и вычленит в нем смысл "важность", ценность раздутую. А поскольку надутых и важных не любит никто, то Фома и предлагал теперь уважение к людям, как собаку дохлую, прочь отбросить и относиться попросту, без уважения, по-родственному. Легко сказать, да сделать непросто: как так сразу людям научиться неуважению? Но Фома ведь и Педагогом был хорошим и знал, что усваивается Слово не сказанное, а сделанное, поэтому стал он неуважение к людям на примере показывать. Да так успешно, что куча людей от него убежала, не выдержав его Любви Трудной. Покачал головой Фома: "Не готовы они еще к Учению Моему, не доросли. Но открыт я к ним, видит Бог Мой, и дальше я готов пинать любого, кто придет ко Мне за Учением моим Совершенным".
   А рядом с Фомой, в другом муравейнике, жил муравей Ерема и тоже потихоньку учительствовал. Дело свое любил и знаний раздавал не жалеючи, так что учеников к нему приходило много, а уходило мало. Был он веселым, но если смеялся, то в основном над собой, а не над другими. С годами стал он славным и известным, но хватало ему чувства юмора, чтобы Мессией на надуваться.
   Даже тогда, когда стал он Учителем Учителей, в славе своей окостеневать он не стал, а по-прежнему регулярно искал других Учителей и учился у них многому, причем с удовольствием. Правда, Учителей вокруг него всегда было много, да и он сам без работы никогда не сидел, поэтому каждый раз думать приходилось: заняться своим делом непосредственным или чему-то подучиться, а если подучиться, то у Учителя какого. Потому что называть себя Учителем горазды многие, а иногда и ошибочки выходят...
   А случилось тут так, что ученики Фомы зашли в школу Еремы, и поучились там, и понравилось им там многое. Узнал про это Фома и удивился: "Как это так, разве может быть другой Учитель, кроме Учителя — Меня? Ибо известно Мне, что есть на свете только два Учения: одно Мое, а другое — ложное. Но будем любящи, как Я повелел вам, и давайте проверим учителя этого: если узнает он Меня и придет ко Мне, к Учению Моему, значит, умный он муравей, а если не признает сразу он Учения Моего, никакой не Учитель он, а фашист последний".
   И начал тогда Фома внимание Еремы привлекать: ну, ногами его попинает, уколет, эпитетом хлестким приложит, грязью обрызгает. Заметил его Ерема, отряхнулся, задумался.
   Помнил, однако, Ерема, что каждый на пути его Учителем ему быть может, и отвечал Фоме вниманием и слушанием, терпимостью и уважением. Не устроило это Фому: "Посмотрите, лицемер какой! — воскликнул он ученикам. — Бью-пинаю его, а он спокойствием и любовью мне отвечает! Видите, какой он не живой и механичный? И людей он этому, паразит такой, учит!" И продолжал пинаться дальше.
   Подумал тогда Ерема и выдал ему реакцию эмоциональную, от сердца идущую, поскольку муравей он был продвинутый и сделать ему это было не трудно вовсе. Но и это Фому не устроило: "Вот видите, — сказал он ученикам своим, — не Учитель вовсе это, а муравей простой, ибо Учитель так от сердца реагировать не должен".
   Не терял надежды Ерема, откладывал дела свои, встречался с учениками Фомы, Фоме послания свои, прямой речью сказанные, несколько раз передавал, но низко было Фоме отвечать на них. Ни на одно он не ответил, только продолжал беседовать о Ереме с учениками своими в третьем лице, рассказывая, какой же Ерема плохой, а он, Фома, хороший. И пинался далее.
   А чтобы все это высокодуховно оформить, назвал Фома свое пинательство Еремы Испытанием его Гордыни: "Вот если Ерема поймет, что за этими Пинками стоит не обычная кислота муравьиная, а Мудрость Моя великая, и придет учиться у Меня, и припадет к ногам Моим, то выдержал он Испытание. Ибо Бог Мой наделил Меня Знанием полным, какого не было у смертных до Меня и не будет после Меня".
   И длилась эта, не возвышающая обоих славных Учителей бодяга, простите — история, полгода и три месяца, и оба они, к сожалению, никак не могли достойно ее окончить. Одно утешает: Вселенная наша шустрая все это время жила, все крутилась и иногда поскрипывала, но, к счастью, все эти муравьиные разборки между Фомой и Еремой на тему "Чье же Учение Полнее и Совершеннее, а также будет ли кто из них у другого учиться?" ось ее никак не затрагивали. Похоже, что жить у нее получалось и без помощи муравья Фомы. Ну и слава Богу!
   На Сказку сию потрачено времени драгоценного Еремы час целый. Ну да он об этом не жалеет и Фоме, как и ученикам Его, привет свой сердечный передает.

 
* * *
 

   Уже вне всякой Басни отмечу, что Учитель Фома — человек, безусловно, честный. Что, вообще-то, среди Духовных Учителей не гарантировано. Далеко ходить не надо, у меня в Синтоне работает Великий Духовный Учитель, исповедующий куда как более свободные (на его взгляд — более веселые) нравственные принципы (заморочки), а еще точнее — освобождающий от них вовсе. Не буду скрывать, я с ним давно дружу и не могу сказать, что не уважаю. Свое отношение к нему я предлагаю вам сформировать самостоятельно, почему и даю ему Слово.
   Можете быть уверены, Слово его будет достойное.
   А от меня — напутствие.
   Имейте в виду, что вам сейчас предстоит встреча — Особенная. Я не являюсь шарлатаном высокой квалификации, а Саша Лебедев — профессионал.
   И в этом тоже.

 
Просим!!
 

История одной мистификации, или Рассказы Саши Лебедева

 
...Где, может быть, родились вы
Или гуляли, мой читатель.
Гений
 

   Как я стал Магом
   Было это уже давно. Я только-только начал постигать причуды человеческой психики, научился управлять состояниями своей души и часто экспериментировал с собой и с другими. Ради опыта поверил в Бога, на меня снизошла благодать, было чудно, но к утру я об этом забыл. Увлекался гипнозом, гипнотизировал всех желающих, разгипнотизировать было труднее. Очень заинтересовался магией и экстрасенсорикой, но быстро возникло подозрение, что все это фигня.
   Я, конечно, груб и категоричен, но в данном случае я решил действовать аккуратно, чтобы не ошибиться. Для начала, чисто техническими приемами, научился изображать "продвинутого" (я вообще-то талантливый), после чего стал посещать авторитетов в эзотерической области и делиться с ними своими "в идениями".
   Я рассуждал так: если этот маг или экстрасенс чего-то стоит, то он поймет, что я не тот, за кого себя выдаю.
   Так вот, я прищуривал глаз и говорил: "Вон у той девочки аура рваненькая, но это пока корректировать можно, а вон у того — желтенькая такая и с огромной дырой" (а говорю я всегда быстро и убежденно), после чего поднимал руку с открытой ладонью, пытаясь все-таки ауру им поправить... И — что делал маг? Маг слушал меня, прищуривал глаз тоже и благожелательно дополнял мои фантазии своими наблюдениями...
   Разумеется, я разнообразил роли, чтобы увериться, что они реагируют не на то, чего я сам в себе не знаю, а на мои провокации, но — увы...
   Маги и экстрасенсы признали меня, я стал своим, я стал — авторитетом. И поэтому теперь, уже как одобренный ими авторитет, я могу авторитетно утверждать, что они — шарлатаны.
 
   А потом я пошел работать в обычный советский институт обычным советским инженеГром.

   Ее — не отдам!

 
"Круглым маленьким котенком я свернусь в своей постели".
Из Ее стихов
 

   И там появилась ОНА. Стройная, скромная, с русой косой до попы, с плавными движениями, молчаливая и загадочная в своей простоте. Она неторопливо шла, глядя прямо перед собой, ничего вокруг не замечая, а потом вдруг останавливалась, поворачивала ко мне голову, говорила "Привет" и проходила дальше. А я так и оставался с раззявленной пастью.
   И, как это часто случается, в поисках Себя она прибилась к одной... скажем, Секте. Ну ладно, Школе. Это было не какое-нибудь темное Белое Братство и не случайная левая секта — нет, это было общество всеми уважаемое, высоко эзотерическое, настоящая Академия.
   Простите, чтобы не обидеть слишком многих, далее уточнять не буду. Тем более, какая разница? Все эти Школы довольно одинаковы и в лучших и в худших своих проявлениях.
   Вначале все было интересно: она мне рассказывала, а я слушал. Потом оказалось, что рассказывать всего она не может — нельзя. "Если интересно — приходи". Приходить я не хотел, так как проверял вышеописанным способом марку у людей и из ее компании, но интересно — было. Некоторое количество практических знаний там давали, правда в виде Мировых и Космических Законов и Правил.
   Многое из этого я позже нашел в гораздо более прозаических источниках.
   Но дело не в этом. В том, что она мне рассказывала о занятиях, несложно было проследить, как высокие Сакральные Истины вкладываются им в головы не самыми высокими манипулятивными техниками. Меня это обеспокоило. А когда она, и так не очень адаптированная, вместо того чтобы думать головой, все чаще стала поднимать очи горе, "задавая вопросы" кому-то ТАМ и получая ответы — иногда бредовые, я обеспокоился всерьез.
   Хуже всего было то, что с такими ответами невозможно было спорить (с кем спорить-то?). Я злился и чувствовал свою беспомощность.
   Я всё знал: знал, что при правильной постановке душевной работы эти процедуры могут иметь смысл, поскольку через них человек общается со своим более наблюдательным подсознанием, да! Но я также видел, что моя чудная девочка становится все менее адаптированной и что ее это все меньше беспокоит. Я с ужасом наблюдал формировавшуюся симптоматику из раздела "Шизофрения".
   Она уходила от меня ''ТУДА".
   И я решил, что это существо я не отдам. На моей стороне было только то, что я был влюблен и зол.
 

   Внедрение

 
Айки-до — использование силы противника против него же.
(Если я ничего не путаю)
 

   Попытки критиковать систему успеха не принесли. Критика, если и допускалась, могла быть только изнутри: я понял это вовремя.
   – Ты же не знаешь, там все совсем по-другому!
    –А как?
   – Ну приходи — узнаешь. Там всех берут.
   "Туда" идти мне явно не хотелось и было глупо, хотя бы потому, что она конкретно там обогнала меня года на два и на том поле я в любом случае не смог бы стать авторитетом для нее в обозримое время.
   Но я должен был стать для нее авторитетом. Я должен был стать авторитетом, чтобы противодействовать тому влиянию, и должен был стать авторитетом — быстро. И я решил — стать Авторитетом.
   Я стал быстро читать литературу, пользующуюся теми же терминами, что и она, стал много разговаривать с людьми, увлекавшимися сходными направлениями, довольно быстро смог внедриться в близкие тусовки, даже поработал пару недель целителем. Я выяснил, что тренированный человек способен получить любые впечатления по своему выбору. А если он еще и твердо знает, что он должен "увидеть", да его еще тонко направляют Учителя...
   Стало лучше. Я смог уже почти на равных разговаривать с ней о ее учебе, все мои ляпы я сваливал на разночтения и разницу в подходах, даже обнаглел до того, что поучал ее.
   Странным образом мои изыскания не противоречили ее впечатлениям, и, похоже, пара Сакральных Истин пошла гулять по миру с моей легкой руки.
   Я стал для нее некоторым авторитетом: авторитетом, но недостаточно сильным. Нужен был хотя бы один тяжелый бомбардировщик. Нужно было доказать, что я являюсь Носителем Знания. Знал бы санскрит — сочинял бы мантры. В идеале нужен был бы какой-нибудь древний текст, подходящий по смыслу, но такого я не нашел. А если бы и нашел — у Школы были весьма четкие дефиниции для всех остальных направлений. Стоило только идентифицировать текст и отнести к стоящему за ним учению — всё, оценка была заранее готова. А девочка она была образованная, да и любой Учитель с радостью помог бы ей избежать ереси.
   Нужно было найти что-то неординарное...
 

   Подготовка ударного плацдарма

 
– Где ты это слышал?
– Да сам сочинил. Тут разве услышишь что-нибудь, — сказал Затворник с неожиданной тоской в голосе.
– Ты же сказал, что это древняя легенда.
– Правильно. Просто я сочинил ее как древнюю легенду.
В.Пелевин. "Затворник и Шестипалый"
 

   Тщательно подготовившись и потренировавшись в вызывании соответствующих чувств, я при ней симулировал нечто вроде Просветления. Этакую посылку с знаниями Оттуда. Я продекламировал несколько новых и интересных принципов построения Мира и...
   И понял, что — клюет. Она меня слушала, как пифию!
   Но! Но установленный раппорт мог разрушиться в любой момент: его условием было то, что всю эту ахинею несу не я. Я мог нести только то, что шло через меня. Нести Учение. Для этого нужно было немного: нужен был обязательно древний священный эзотерический Текст.
   Который побуждал бы к возвращению к Себе. К Себе, как к части Мира.
   И я написал его.
   Я написал древнекитайский сборник афоризмов (да простят меня синологи!), назвав его "Слова Ванталы". Вантала (буквально одиночка) — имя волка-шатуна из "Маугли", который пришел предупредить стаю о нашествии Рыжих псов. Если хотите, "Манифест Одиночки", только не по-китайски, а на хинди.
   Священный Текст давался мне реально тяжело: перегрузки и симптомы были вполне "космические". Я работал честно, то есть не занимался больше ничем. Я ел, разговаривал, спал... но автоматически. По ночам я вскакивал, чтобы дописать строчку или исправить слово. Я чувствовал Его, Он жил во мне. Я не сочинял Его, я помогал Ему, уже существующему во мне, только выйти на свет. Ко мне приходили слова и фразы, я смотрел на них и узнавал — от Него это или нет. Продолжалось это неделю или две, но Текст — родился.
   Я теперь понимаю людей, которые говорят, что Знание им было дано свыше. Для этого надо только прийти в подходящее состояние, и любой собственный бред покажется боговдохновенным. На содержание Знаний это состояние никак не влияет.
   Кстати, на занятиях я даю задание за полчаса разработать систему мировоззрения, космогонии и религии, не хуже проповедуемых некоторыми... школами.
   Я набил, распечатал и отдал ей текст. Правда, сразу после финиша остановиться не удалось, примерно через неделю отрыгнулась еще здоровая порция афоризмов. Текст получился классный. Я был горд. На нем можно было даже гадать, каковое открытие я быстренько возвел в ранг Сакрального Метода. Теперь у меня было все, чтобы взорвать систему — изнутри.
   ...Сейчас я думаю, что если бы я проварился в ее Школе пару лет, то я мог бы взорвать и всю Школу. Но мне не нужна была Школа, мне нужна была — Юлька.
   Ну, вот и познакомились.
   И тогда у меня родился План. В великих книгах сказано, что для спасения людей Аватары спускаются с небес на землю. Ну что ж, я понял, что для спасения Юльки мне надо будет слетать на небо...

   Великая космическая битва

 
И дольше века длился бред...
Ч.Айтматов, если он не обидится
 

   Я доверил ей, что мне пришло Сообщение: меня вызывают Высшие Силы для участия в одном трудном астральном конфликте. После чего побледнел (Юлька побледнела тоже) и начал свой индуцированный бред.
   Страшный бой длился три дня и три ночи. Чушь, которую я нес, ужасала в первую очередь меня самого. Я получал и отражал удары, у меня болело сердце, я терял надежду и звонил ей. Она плакала и вылетала в Астрал вместе со мной. Она не просто была там рядом со мной: нет, она предупреждала меня об опасности, она наводила мою руку, мои удары были точнее — и я держался. Несколько раз она звонила своим Учителям — они подтверждали, что противник страшен, но шансы есть. Мой бред, родившийся как личный и творческий, становился все более общекомандным и начинал жить уже собственной жизнью. Количество включенных в него людей росло, я жутко устал сам и стал побаиваться за здоровье друзей по бреду. Пора было кончать, и вот на утро четвертого дня противник во Всех Мирах был наголову разбит. Я был разбит тоже — три ночи без сна, — но счастлив.
   Юлька была счастлива тоже, тем более что в результате моей — нашей! — победы ее приняли в некую астральную семью.
   Я же говорю, шиза.
   Меня поразило, насколько легко индуцировать бред людям, которые к этому подготовлены. Надо только знать приемы. Я понял, почему эзотерические авторитеты, к которым я обращался, шли у меня на поводу. Они тоже были подготовленными людьми — кем-то в свое время подготовленными, а я интуитивно воспользовался привычными для них техниками манипуляции.
   И теперь — Юлька была в моей власти. Я стал ее покровителем и опорой. Я, а не какая-то школа. Она верила МНЕ.

   Победа и мир
   Самое трудное во всей этой истории было отказаться от своей — честно завоеванной — власти. Власть над человеком — это соблазнительно очень, особенно в определенной ситуации и на определенной стадии развития. Мне это было приятно. Но власть над любимым человеком...
   Спустя дня три я ей раскрылся. Подробно описал где, как и в чем я ее обманул. Вместе с дискредитацией моей системы была дискредитирована и ее школа, которая так добросовестно помогла мне ее обмануть. Обижалась она страшно. Тоже дня три. Потом смогла выслушать мои доводы. Потом все стало хорошо.
   Я выиграл эту Астральную Битву, и больше Юлька ни в какие Секты не бегает.
 

   Жизнь после смерти

 
Несть пророка в своем отечестве.
Священное Писание
 

   Текст сделал свое дело — текст мог уйти. Но мог и не уйти. Он и не ушел, а остался жить и даже стал множиться.
   В основном на принтере.
   Не то чтобы я бегал и размахивал этим Текстом, но, застав как-то раз на работе кучку сотрудников за моим компьютером, изучавших с интересом "древнекитайские афоризмы", я понял, что сделал что-то, что может жить без меня. Детище. И перестал возражать, когда с моим детищем стали знакомиться многие и даже очень многие.
   Правда, затем я обнаружил, что некоторые люди, готовые к восприятию и пониманию того, что я написал, совершенно теряют эту готовность, когда узнают, что автор этой Великой Мудрости не только жив, но и весел.
   К сожалению.
   Тогда — тогда я придумал "Старую китайскую философскую школу Дао Цзи Бай" (Путь к Высшей Ясности) и скромно возвел себя в ранг Великого Учителя, каждый раз аккуратно оговариваясь, что это не я велик, а просто чин такой. Старый Мудрый Кролик (по Ф.Искандеру). Объявил Текст каноническим, сочинил несколько притч, легенду о происхождении учения, вразумительное обоснование нераспространенности его... А таланты свои (а я в некоторых, и даже во многих, областях — молодец) объяснял причастностью к Учению. И Текст вошел в духовную копилку человечества.
   Казните меня.
   Разумеется, появились любопытные, которые захотели обучиться "Старой китайской..." и т.д. Сначала я сомневался, а потом решился. И через полгода, несмотря на то, что начинал занятия в качестве грандиозного стеба, обнаружил, что люди чему-то научаются. Становятся лучше, сильнее, адекватнее, адаптированнее...
   По крайней мере, я уверен, что в этой истории мои ученики меня поймут. И им даже не потребуется меня прощать.
   Разумеется, людям, которым было дорого Высокое Творение, а не историко-культурный статус (не такой высокий) его Автора, я, по несерьезному отношению к делу, открывался. Эта утечка информации и явилась причиной написания того аффидевита, что вы читаете.
   Пока — всё.

 
* * *
 

   Эту историю рассказал мне Саша Лебедев. Насколько можно ему верить — судите сами.

   Слова Ванталы
   Слова Ванталы — это канонический текст старой китайской философской школы Дао Цзи Бай. Вантала — индийская версия имени основателя школы Дань Шеня.
   Священный текст, к сожалению, обрезан автором этой Книги.
   «Злобно обрезан» — комментарий Саши.
 

 
ДЕЛА ВАНТАЛЫ
Ты не знаешь, чем обернется твое зло.
Мир слишком велик, чтобы повредить ему.
Ты не знаешь, что нужно Миру.
Твои ошибки не сокрушат Мир.
Возможно, твои ошибки — это то, что нужно Миру.
Любые дела, и злые, и добрые, — лучше, чем Хаос.
Любые дела, и злые, и добрые, найдут свое место в Мире.
Если дела твои нужны Миру, они будут нужны и тебе.
Не бойся нарушить обязательства, что нужно Вантале — нужно Миру.
Не бойся направить другого по ложному пути, ты ли знаешь, какой — истинный.
Кое-чего тебе суждено достичь, только противясь судьбе.
Возможно, течение приведет тебя совсем не туда, куда ты думаешь.
Не бойся нарушить ход событий — укажи Миру слабое место!
Если то, что ты делаешь, трудно тебе — посмотри, нуждаешься ли ты в этом.
В следующий раз сделай или лучше, или по-другому.
Если ты можешь сделать нечто случайно, почему бы тебе не сделать этого нарочно?
Поддерживай то, что нравится тебе, и препятствуй тому, что не нравится тебе, ибо у тебя нет другого выбора.
То, что ты делаешь, делай молча.
Не иди по течению, не иди против течения, иди поперек него, если хочешь достичь берега.
Время от времени радуй кого-нибудь, хотя бы себя.
Если ты можешь исправить последствия своей ошибки — ты еще не ошибся.
Если время, место, помощники или способ действия выбраны плохо или не тобой, не удивляйся, если что-то не получится.
Никакое твое дело не стоит благодарности.
 

 
ПУТЬ ВАНТАЛЫ
Твой дом далеко.
Вантала всем свой, Вантале все чужие.
Вантала в ответе только за себя и только перед собой.
Ни в чем нет твоей вины.
Если твой Путь зависит от других, дай и их Пути зависеть от тебя.
Туман всегда начинается не ближе, чем в шаге от тебя.
Подъем труднее спуска.
Будь готов к тому, что не найдешь того, что ищешь.
Вода в реке всегда течет прямо, как бы извилисто ни было русло. Неодолимые преграды встречаются только вне дороги. Дорога не может проходить только по ровным местам.
Если ты видишь, куда идешь, зачем тебе идти туда?
Если ты не видишь, куда идешь, зачем тебе идти туда?
Есть ли цель в том, что ты делаешь? Принадлежит ли она тебе?
Если ты споткнулся и упал, это еще не значит, что ты идешь не туда.
Иной раз поиски правильного решения обходятся дороже ошибки.
Никто не может вести давно идущего своим путем.
Иди за тем, с кем тебе по пути.
Посетив кого-либо, не забывай вернуться.
То, что случается, случается вовремя.
Ты можешь помочь Миру, мешая ему. Не может ли и он сделать того же?
Не бойся за себя. Ты слишком дорог Миру, чтобы пропасть зря.
Тебе не удастся пропустить настоящий Звездный Час.
Ветер, пролетая, оставляет за собой разные страны. Но и через много лет там дует ветер.
 

 
СУДЬБА ВАНТАЛЫ
Вся определенность сосредоточена в прошлом.
Кто скажет о ветре, что он дует не в ту сторону?
Воля Ванталы — часть воли Мира.
Миру нужно не твое благо, но твое участие.
Помогая, ты не можешь подчиняться во всем. Подчиняясь во всем, ты не можешь помогать.
Жить в пустыне можно только у источника, но жить можно не только в пустыне у источника.
Если ветер повалил жилище, то не виноваты ли непрочные стены?
Можно желать, чтобы ветер исчез, но нельзя желать, чтобы ветер исчез навсегда.
От ветра можно спрятаться, ему можно преградить путь в одном месте, но нельзя повредить ветру.
То, что произойдет, произойдет помимо твоей тревоги.
Если ты спросишь "Пойду ли я туда-то?" с намерением поступить наоборот, кто ответит тебе?
Камню, летящему в пропасть, есть много причин не достичь дна.
Благодари упущенные возможности за радостное чувство надежды.
Притворись перед собой, что тебе легко, — тебе станет легче.
Не жалей о том, что радости было мало, — этим ты превратишь радость в печаль.
Отдавая, теряя, прощаясь — не печалься о будущем, а благодари прошлое. Страдай, если необходимо, но не оправдывай своих страданий этой необходимостью.
У двух виноградин вкус такой же, как и у одной. Какая разница, сколько их будет, если все они превратятся лишь в воспоминание?
Ты сделал что-то. Ну и что?
 

 
БОЙ ВАНТАЛЫ
Соловей питается червями.
Всякий может ударить слабого, но только слабый хочет ударить слабого.
Хищник не сражается — он обедает.
Проклятия и восхваления ничего не несут тому, кто их достоин.
Смерть твоя так же близка, как и тогда, когда ты родился.
На что бы тебе могла пригодиться жизнь?
Что есть у тебя, чего бы ты не мог лишиться?
Глаза хищника смотрят вперед, глаза добычи — по сторонам.
Если тебя не спросили, хочешь ли ты биться, — ты сам выбираешь правила. Не бойся показаться слабее, но не бойся и обмануть ожидание твоей слабости после.
Прости обидчика, если хочешь.
Если большая рыба проглотила маленький крючок, не подвергается ли рыбак большей опасности?
Не пугай слабого — паника неуправляема. Не пугай равного — это ненадежно. Не пугай сильного — вдруг это удастся тебе?
Не уподобляйся птице, голодающей из страха перед пугалом. Не уподобляйся мыши, отважно перебегающей через оживленную дорогу.
Страшное пугает либо потому, что опасно, либо потому, что предназначено для этого.
И уверенность противника, и неуверенность его играет на тебя.