Подойдя к условленному месту - первой скамейке в начале бульвара, он оглянулся. Знакомого человека нигде не было видно. Он достал из кармана пиджака "Кэмэл" и закурил. - Добрый вечер, - раздалось над ним.
Михаил Петрович поднял голову и поспешно затушил сигарету. - Принесли?
Он быстро закивал головой. - Очень хорошо. Надеюсь, это то, что надо. В противном случае, - и губы собеседника раздвинулись в улыбке, от которой у Михаила Петровича пробежали по коже вполне ощутимые мурашки. - Да все как надо. Как договаривались, - добавил он.
Его собеседник сел на скамейку и придвинулся к нему вплотную. Михаил Петрович вынул из сумки-папки полиэтиленовый пакет, в который была завернута видеокассета и протянул его мужчине. Тот положил её в кейс и отдал Михаилу Петровичу книгу "Искусство икебаны" - Там деньги.
Михаил Петрович хотел пересчитать, но понял, что не получится. Вокруг были люди. Несколько минут они посидели в молчании. Затем мужчина встал и, кивнув Михаилу Петровичу, быстрыми шагами направился к метро.
Поерзав на скамейке и убедившись, что на него никто не смотрит, Михаил Петрович встал и, пройдя несколько метров по Тверской, нырнул под арку. Там, спустившись в какой-то подвал, он присел на корточки, и стал торопливо считать деньги, дрожа от радостного возбуждения. Затем он прислонился к холодной каменной стене и вздохнул с чувством невыразимого блаженства. "Не знаю, матушка, какая там Сибирь, а я лично хочу на Канары или в Париж" - и довольный собой, рассмеялся.
* * *
За дверью Катиной квартиры разрывался телефон, а она как на грех, запуталась в ключах. - Сейчас, сейчас, - кричала Катя непонятно кому.
Открыв дверь, она рванула к телефону
- Это Оля Я вспомнила одну вещь. Мила не могла найти сейф в том месте, то есть могла, но чай у неё стоял в другом шкафу. - Ничего не понимаю
На том конце трубки раздался едва уловимый вздох. - Мила примерно месяца полтора назад переставила свой чай в другой шкаф. Поэтому она солгала, что доставала свой чай из шкафа в нашей комнате. Там полка только для меня и Гриши. может быть это, конечно, ерунда... - В мозгу у Кати раскалывались молнии."Думай, думай, - приказывала она себе, - почему Мила солгала. И вдруг её осенило: "Она давно нашла этот сейф, только молчала об этом, а теперь решила заговорить. Но почему именно теперь?" - Оля, закричала в трубку Катя, - а когда она переставила свой чай? - Месяца полтора назад. - До убийства Макева? - Да. - А за сколько? За неделю, две?
Оля задумалась - Кажется, за две недели или за три. Точно не помню Спасибо.
Оля положила трубку и подумала: "Хорошо, что я вспомнила об этом, а то..."
* * *
Андрей прислал за ней машину в аэропорт, но сам не подъехал, сославшись на дела.
После ужина он рассеянно чмокнул её в щеку и быстро прошел к себе в кабинете. - Извини, болит голова.
За ужином Виктория сидела, стиснув зубы. Она не могла не заметить, что от Андрея пахло дорогими французскими духами, он выглядел довольным и расслабленным как это бывает после длительных любовных ласк. Виктория почувствовала раздражение и досаду. "Что со мной? - подумала она, - я боюсь его потерять или мне неприятно, что он всерьез увлекся другой женщиной?" Но разобраться в своих ощущениях Виктория не могла. Голос благоразумия нашетывал ей, что надо затаиться и сделать вид, что ничего не происходит, а другая часть её "Я" - взрывная, темпераментная требовала немедленного объяснения. - Спасибо, Вера Петровна, я не буду пить чай, - улыбнулась Виктория домработнице. Она встала из-за стола и направилась в кабинет мужа.
Андрей сидел за своим столом, бесцельно смотря перед собой. - Андрей, тебе не кажется, что нам надо поговорить, - сказала Виктория, закрывая за собой дверь.
Он с удивлением вскинул на неё глаза. - О чем? - О нас... - Ты ошибаешься, нам не о чем говорить, - перебил он её - Почему ты так думаешь? - Что ты хочешь? - Андрей достал бумажник, - денег? Сколько? - Мне не нужны деньги, - вспыхнула Виктория, - ты обращаешься со мной как с прислугой. - Я устал и хочу побыть один. - Андрей, - Виктория подошла к нему и провела рукой по волосам, - Андрюшенька... Мы так давно не были вдвоем...
Но он только упрямо мотнул головой, освобождаясь от её руки.
Виктория почувствовала тошноту и необъяснимый страх.
- Что случилось, Андрей? - О чем ты Виктория? Я пришел с работы, ты прилетела из Португалии. Я устал. В чем, собственно говоря, дело?
Виктория внимательно посмотрела на мужа. Перед ней сидел мужчина, бесконечно далекий от нее. - Андрей, - с болью сказала Виктория, - как это все получилось? - и неожиданно для себя она расплакалась - А ... ты об этом. Все давно кончилось, моя дорогая Виктория. Мой принцесса - недотрога. Когда-то я тебя очень любил, но все ушло. Все... И в этом виновата только ты. Я просто умирал по тебе. А ты отталкивала меня, я был тебе противен и неприятен. Ты считала меня толстокожим человеком, неспособным чувствовать и страдать. И свои ласки отпускала сторогими дозами как в аптеке. Виктория слышала, как гулко бьется её сердце. - Я потихоньку стал привыкать к другим женщинам, не скажу, чтобы мне все это очень нравилось, но ... сама понимаешь - любому нормальному мужику нужна женщина. А сейчас я, наконец то, встретил свою женщину. Виктория, с которой мне очень хорошо. И я думаю, что нам лучше всего развестись...
Виктория судорожно сглотнула слюну и ухватилась за край стола, чтобы не упасть. У неё внезапно закружилась голова - Сын нуждаться ни в чем не будет. Ты тоже не останешься без денег. Правда, и от роскошной жизни придется отвыкать.
Виктории хотелось крикнуть: "Я знаю твою шлюху, эту дешевую медсестру, которую ты боготворишь", но тут же вспомнила слова Марка: "Только ни в коем случае не выдавай меня , девочка, так будет лучше и для тебя и для меня"
На негнущихся ногах как манекен Виктория прошествовала к себе в комнату и разрыдалась, закрыв голову подушкой, А утром, ей позвонила приятельница, жена владельца сети оздоровительных клубов"Спорт и жизнь" Галина Ракчеева, и как бы, между прочим, заметила: - Два дня назад я видела Андрея в ювелирном салоне, - затем, выдержав эффектную паузу, добавила, - с какой-то молоденькой девушкой. На мой взгляд, несколько простовата. Он покупал ей дорогое кольцо с бриллиантами. Ты не знаешь, это ваша родственница? - Да, родственница, - прошептала пересохшими губами Виктория и повесила трубку. А вечером она наглоталась таблеток. Вера Петровна успела вовремя вызвать "скорую", и её откачали. Первым, кого она увидела в больнице, был Марк, склонившийся над ней. - Вика, ты узнаешь меня? Конечно, - Виктория хотела улыбнуться, но улыбки не получилось, и она заплакала злыми бессильными слезами. - Не надо, - услышала она, - Вика, ты просто дура, как можно лишать себя жизни, это самое дорогое, что есть у человека. - "Самое дорогое у человека - это жизнь и прожить её надо так" начала иронично цитировать Виктория - Не богохульствуй, - прикрикнул на неё Марк, - прекрати, лежи, отдыхай. Я скоро приеду еще. И лучше никому не говори, что я был у тебя.
В больницу Андрей ни разу не приехал. Через неделю Викторию отправили долечиваться в подмосковный санаторий. Стояла золотая осень. Бесконечная аллея вилась между березами и развесистыми кленами, воздух был кристально-ясен, а Виктории казалось, что она - умерла. - Я ничего не чувствую, - жаловалась она Марку, приехавшему навестить её, - абсолютно ничего как резиновая кукла. Зачем мне все это? К чему? Может быть и вправду, лучше - умереть.
Они гуляли по аллее, поминутно останавливаясь и срывая с кленов желто-красные и янтарно-зеленые листья. - У тебя - сын, подумай, что будет с ним, когда тебя не станет. Кому он нужен? Новой жене твоего мужа? - Ты прав, но у меня нет никакой воли к жизни. Человек же не автомат. Приказал себе и сделал. Может быть, я и рада жить, наслаждаться этим днем, природой, но не могу. У меня даже слез не осталось.
Марк взял её под руку. - Осторожно, здесь дерево. Так и бывает после сильного потрясения. Сейчас ты не можешь ни о чем говорить и думать, но это пройдет, все проходит, Виктория. И ты знаешь, кто спасет тебя? Ты сама. В один прекрасный день ты посмотришь на себя в зеркало и скажешь: "А какого черта, я молодая, красивая Виктория Кричевская сижу и вздыхаю непонятно о чем." Все осталось в прошлом. Благослови и отпусти его. У тебя все ещё впереди, Виктория. Сколько тебе лет? - Тридцать шесть. - Младенческий возраст. Твое имя Виктория - это значит, "победа". Ты должна победить.
Виктория схватила руку Марка и прижала к своей щеке.
- Спасибо, Марк, спасибо за все.
Через три недели Виктория покинула санаторий. Она отстранила шофера, которого прислал Андрей и сама села за руль. Было приятно снова ощутить скорость и радость от быстрой езды. Она ехала с гордо поднятой головой и странным ожесточением в глазах. "Пока я жива, я буду бороться. Я не позволю никому победить себя. Никому и никогда!"
* * *
Положив видеокассету в кейс, Дима Ширяев быстрыми шагами направился к машине, припаркованной около комбината"Известий" В машине он включил тихую музыку и задумался: "Пока все складывалось удачно, но это была всего лишь часть предстоящей операции. Главное было - впереди.
* * *
Мила раскололась сразу. Она расплакалась, и Кате пришлось дать ей стакан воды, накапав туда валерьянки.
- Да вы успокойтесь, Люда, расскажите все как было. По порядку. - Катя сидела напротив и держала в руках чистый носовой платок, приготовленный для подобных случаев. - Я даже не знаю, как это получилось... Я не хотела. Но случайно наткнулась на этот сейф и увидела, как он его набирает. А один раз оставил открытым. И решила... - Позвонить Никитиной и Кричевской подсказала Катя. - Нет, Кричевской я не звонила. Хотела потом. Но не успела. - Поэтому вы и разрезали фотографию?
Мила быстро - быстро закивала головой и снова всхлипнула. Катя протянула ей платок. - А Никитина? - осторожно спросила Катя. - Она даже не захотела со мной разговаривать. Как я не пыталась. Мне так нужны были деньги, у меня - мама больная в Мытищах. Ведь я не сделала ничего такого... - и Мила умоляюще посмотрела на Катю
Катя незаметно вздохнула. Любые поступки и преступления всегда объясняются тем, что не" хватает денег"Только в это понятие все вкладывают разный смысл - Значит, Никитина не хотела вам...платить? - Нет. Я и обозлилась, - Мила высморкнулась в Катин платок и приложила его чистым концом к глазам. - Как часто вы звонили Никитиной? - Примерно два раза в неделю. Я думала, что она все-таки согласится. - Лично с ней вы не встречались? - Нет
- Вы нашли коралловое ожерелье, фотографию, где сняты Никитина и Кричевская и решили позвонить Никитиной, надеясь, что она выкупит её, задумчиво протянула Катя. - И там же лежало коралловое ожерелье
Мила как-то странно посмотрела на нее.
- Ожерелье я нашла около трупа Олега Васильевича
Уходя из конторы, Катя столкнулась в дверях с Гришей. Он сильно изменился с тех пор, когда Катя его видела в последний раз. Выглядел потухшим и усталым "Какая неприятность свалилась на этих ребят - подумала Катя, - им пришлось первый раз в жизни столкнуться с убийством. А это нешуточное дело" - Екатерина ... что-то случилось опять? - испуганно сказал он. - Нет - нет, - поспешила успокоить его Катя, - можно вас на минутку, и она вышла с Гришей в коридор. На Милу не обращайте внимания. У неё нервы. - Гриша дернул головой. - А у кого их нет? - Вы будете работать здесь? Никуда уходить не думаете? - Пока нет. Некуда. - Но вы же хотели уйти от Макеева? - Нет, - быстро выпалил Гриша, - а кто вам это сказал? - Неважно Я могла и ошибиться. До свидания
Выйдя на улицу, Катя вдохнула воздух. и чуть не задохнулась от едких выхлопных газов. Она поспешно нырнула под арку, находившуюся рядом. "Посижу немного в дворике, отдохну". Дворик был неухоженным. Поискав глазами скамейку и не найдя её, Катя присела на каменный парпет подъезда. Посмотрев вправо, Катя увидела заколоченную дверь. "Когда-то ею пользовались, а сейчас расплодившиеся конторы теснят жильцов. Вымирает Москва Скоро жилых домов в центре и не останется" Повинуясь всепоглощающему инстинкту любопытства, Катя подошла и подергала ручку. К её удивлению, дверь качнулась. "Значит, она не заколочена. Катя сделала несколько шагов вперед и подняла голову вверх. Боковая лестница вела на второй этаж. Интересно, а сообщаются ли между собой комнаты фирмы и этот черный вход, которым, судя по всему, давно не пользуются?" Катя закрыла за собой дверь и оказалась в полной темноте. "Я ничего не вижу." Катя протянула руку и наткнулась на что-то твердое: "Стена". Она остановилась, не решаясь идти дальше. "Надо съездить домой за фонариком" - мелькнуло в голове.
Через сорок минут Катя уже стояла на боковой лестнице и, освещая перед собой, путь медленно двигалась вперед, поминутно останавливаясь и оглядываясь вокруг. Видимо, здесь когда-то были подсобные помещения. Поднявшись на второй этаж, Катя стала шарить фонариком по стенам и по полу. В одном углу что-то блеснуло. Она подошла поближе. Там валялась пустая баночка из-под пепси-колы. Катя присела на корточки. А около банки лежала КОРАЛЛОВАЯ БУСИНА.
- - ГЛАВА 9
Свое детство Дима Ширяев помнил хорошо. Оно было сладким как леденец, медленно тающий во рту. Дима был послушным мальчиком, единственным сыном престарелых родителей, уже и не ожидавших подарка природы в столь позднем возрасте. Дима жил в большой трехкомнатной квартире в Камергерском переулке и ходил в музыкальную школу за углом. Он учился по классу скрипки, вызывая умиление у всех, кто его видел: тоненький светловолосый мальчик с мечтательным выражением лица.
Больше всего на свете он любил сидеть на коленях у матери, уткнувшись лицом в её мягкую теплую грудь. Однажды Дима зашел в спальню родителей, когда их не было дома и неожиданно для себя взял материнский лифчик и чулки. Потом заперся в ванной и, схватив помаду, стоявшую на стеклянной полочке провел ею по губам. Помада была вкусной с запахом клубники. Он быстро разделся и надел на себя лифчик, смешно болтавшийся на груди, натянул чулки Сладко кольнуло внизу живота. Дима тихонько заурчал.
Это повторялось все чаще и чаще. Когда Дима подрос он стал обходить девушек, но так, чтобы это никому не бросилось в глаза.. Мысль о том, что когда-то придется остаться с ними наедине приводила его в содрогание.
Дима учился хорошо и сразу после школы поступил в институт. Он без проблем сдавал зачеты и сессии, пока не познакомился на третьем курсе с Желтым Ангелом, молодым человеком старше его на пять лет. Это была весьма примечательная личность: поэт, философ , музыкант. Дима безоговорочно попал под его влияние и капитулировал. Желтый Ангел затаскал Диму по замызганным чердакам и квартирам своих многочисленных приятелей, где они тащились под завывающие звуки рока и курили "травку". Дима не сводил глаз со своего друга, чей рот всегда кривился в непонятной усмешке, а прядь волос надо лбом была выкрашена в ядовито - соломенный цвет,. отчего тот и получил прозвище - Желтый Ангел. Он стал для Димы всем: учителем, другом и страстным любовником. Дима как привязаный ходил за Желтым Ангелом и буквально корчился в судорогах, когда его не было рядом. Денег им катастрофически не хватало и однажды Желтый Ангел, когда они были на квартире одного музыканта, изрек, пуская в потолок облачко дыма - Слушай, бабок нема. Что делать? - Не знаю, - беспечно откликнулся Дима. В его теле пела блаженная пустота, и думать ни о чем не хотелось. - Не знаешь? - зло крикнул Ангел и рывком поднялся с кровати, - а кто будет думать Лермонтов?
Дима почувствовал, как в него ледяной струйкой залез предательский холодок. - Может пойти разгружать вагоны... - неуверенно протянул он. Вагоны! - передразнил тот его, - посмотри на себя, ты же свалишься на месте. Тоже мне атлет! - Что - нибудь придумаю потом. - Потом? - Ангел уже стоял над Димой, - вообщем так, дорогой. Пока не раздобудешь денег, меня не ищи. Понял?
С силой захлопнувшаяся дверь не пробудила Диму от странного оцепенения, в которое он погрузился после этих слов. Вечерами он валялся в своей комнате на кровати, засыпая под утро тяжелым сном, а днем безучастно плелся в институт
Родители уже смирившиеся со всем, только молча переглядывались, стараясь ничем не вывести из себя взбалмошное чадо.
Желтый Ангел позвонил через три недели. - Привет, ну как очухался?
У Димы перехватило дыхание. - Это ты? Я... - Как насчет нашего разговора? - Никак, - упавшим голосом признался Дима. - Никак? А родители? У них, что совсем ничего нет? - Но...
В ответ раздались частые гудки
Два дня Дима терзался сомнениями. На третий не выдержал и стащил у родителей остатки пенсии. С замиранием сердца он ждал звонка от Ангела. И когда тот позвонил, робко прошептал - У меня есть деньги. Правда, немного...
Ангел долго придирчиво рассматривал тонкую пачку денег, затем недовольно хмыкнул - Это все?
Дима чувствовал себя бесконечно виноватым и несчастным.
- Посмотри у себя дома. Ну, там вазы хрустальные, посуду... - Я попробую продать, - прошептал Дима. - Вот и попробуй, - насмешливо откликнулся Ангел.
Две хрустальные чешские вазы и сервиз"мадонна" были проданы первому попавшемуся покупателю, которого Дима нашел по объявлению в газете. Но дальше надо было что-то делать ...
Дима во всем слушался своего приятеля и потихоньку приворовывал вещи в тех квартирах, где они бывали. Затем он реализовывал их, и какое-то время они жили безбедно, а потом все начиналось сначала. Дима жил как в тумане, не замечая ни бледного лица матери, недавно перенесшей инфаркт, ни сгорбившегося отца, ни пугающей тишины в их просторной квартире
В конце концов Дима попался и загремел на пять лет. Через два года он вышел из тюрьмы по амнистии с твердым желанием начать новую жизнь. На воле его никто не ждал. Мать умерла, а отца окрутила какая-то бойкая продавшица - хохлушка. Отец прописал её в своей квартире , а через полгода незаметно для себя оказался в полуразвалившейся избе на семидесятом километре под Москвой. Дима, узнав об этом, махнул рукой. Разыскивать хохлушку, успевшую к тому времени продать квартиру беженцам из Армении, тем более судиться с ней, он не собирался. По одной - единственной причине - он прекрасно осознавал всю тщетность своих усилий и метаний.
Дима пытался найти Ангела, но безуспешно и постепенно его начал охватывать нарастающий ужас. У него не было ни квартиры, он жил у приятелей, ни образования, ни работы. Он слонялся по Москве, пробиваясь случайными заработками, вроде торговли сигаретами и понимал, что его конец близок Чудо, как оно и полагается чуду, пришло свыше и внезапно. Когда однажды он сидел на скамеечке на Тверском бульваре, тщательно пряча под неё ноги в растоптанных ботинках, и думал о надвигающейся зиме, к нему подсел человек, которого Дима, окрестил про себя "господином". Дима скользнул по нему безразличным взглядом, но, увидев в глазах своего соседа огонек, внезапно подумал, что, возможно, это - его спаситель. Дима смущенно улыбнулся, вложив в свою улыбку все обаяние, и в ответ на многозначительный кивок "господина" покорно поплелся за ним.
Дима получил все, о чем и не смел мечтать: трехразовое питание, праздное времяпровождение, карманные деньги. Но вскоре Дима понял, что от него ждут не только изощренных ласк и покорности, но и чего-то другого. Слушай, - как-то сказал ему Геннадий Андреевич присев к Диме на кровать, когда он лежал , балдея от Ника Кейва, - у тебя, кажется, незаконченное высшее образование, почему бы тебе не доучиться, не пойти на курсы менеджеров? - Чего я там забыл? - Надо, - кратко бросил Геннадий Андреевич, и Дима понял, что это - приказ
* * *
- Как у тебя хорошо, ну если бы ты знал, как хорошо! - напевала Катя, заглядывая в пустую чашку. - Налить ещё чай? Или кофе? - И того и другого, как говорил Винни-Пух, а хлеба можно вовсе не давать. - Ну, так чай или кофе? - Кофе. - У тебя я смотрю прекрасное настроение. - Угу. Правда, это бывает не так уж часто - Слава богу, что вообще бывает. Я знаю людей, которые уже сто лет как не улыбались. А ты знаешь, кто самый веселый из моих знакомых? - Кто? - Работник морга. - У тебя такие знакомые, Ярин! Ну и ну. Составь мне протекцию, когда я уйду на тот свет. Пусть загримируют получше и покрасивше. - Живи долго и богато. Это мой бывший одноклассник. Я же не виноват, что он избрал такую профессию. Есть хотят все. А парень он отличный. - Не сомневаюсь. - Ну что у тебя? Глаза блестят, рот до ушей. Ничего особенного. Выяснилось, что наша шантажисточка Мила разрезала фотографию, на которой были сняты, в чем мать родила, Никитина и Кричевская и решила их маленько пощипать на предмет финансов. Первой её жертвой пала Никитина, то та оказалась дамой с характером и отказалась вести с Милой какие-либо разговоры на эту тему. - А Кричевская? - До неё у Милы руки не дошли. - Катя глотнула горячего кофе, и обожглась. Она закашлялась. - И это ещё не все, - торжествующе продолжила она, - я обнаружила на втором этаже заколоченного входа, - вот что, - И Катя показала Алексею коралловую бусину.. - Как она туда попала? Ожерелье ведь было в сейфе. - Не в сейфе. Мила нашла его около трупа Макеева, но скрыла этот факт. - Значит, она взяла ожерелье и положила его в сейф? Зачем? - Все по той же причине. Она быстро сообразила, что ожерелье является ещё одной уликой против Никитиной или Кричевской и решила его спрятать до поры до времени. - А сейф она обнаружила до убийства? - Да. Недели за три. И стала названивать Никитиной. - Любопытная картинка. Хотя она мало что проясняет. Да, а что с этой бусиной? - спохватился Алексей. Почему она оказалась там, где ты её нашла? - Я думаю, что в том месте убийца поджидал Макеева. Рядом с бусиной валялась банка пепси-колы. Ее надо отдать на экспертизу. И проверить есть ли на ней отпечатки пальцев - Мысль! - Может мне обойти окрестные дома.? Вдруг кто-то из жильцов видел что-нибудь подозрительное? - Я звонил пару раз следователю , который ведет это дело. Свидетелей не нашли Я тебе уже говорил об этом. - Ну а если я все-таки попробую. - Давай. Кто ищет, тот всегда найдет.
* * *
На следующий день с самого утра Катя принялась обходить окрестные дома, рассказывая всем трогательную историю, что двадцать девятого апреля у неё украли любимую собачку (пуделя с красным ошейником) и она хотела бы найти и сурово покарать воров. Попутно Катя расспрашивала: видел ли кто подозрительных людей в период между десятью и одиннадцатью часами вечера. Следующим делом Катя как бы невзначай говорила, что возможно, люди выглядели не подозрительно, а вполне респектабельно, тем самым, пытаясь выведать у своих собеседников, кого они вообще видели около дома номер семнадцать по улице Покровка в то время. Но все Катины усилия были тщетны. Правда, в одном месте забрезжила слабая надежда...
- Откройте, пожалуйста, - стучала в дверь Катя, - я не из ДЭЗа, я из гуманитарной организации "За мир без границ и насилия" - Я никого не насиловал, - донесся мужской голос из-за двери. - Я верю вам, - кричала Катя, - я сейчас не об этом, нам надо поговорить. - О чем? - не унимался мужчина.
Катя хотела ответить цитатой из классика "О Шиллере, о славе, о любви", - но вовремя спохватилась. Мужчина за дверью никак не мог обладать столь глубокими филологическими познаниями. - Я по одному делу. Помощь вам принесла. Гуманитарную. Двести рублей, - вконец отчаялась Катя
Деврь распахнулась как от"Сезам, откройся" Перед Катей вырос небритый мужчина неопределенного возраста. - Где деньги? - хриплым голосом осведомился он. - Вот, - Катя достала из кошелька две бумажки и помахала перед носом незнакомца.
Его рука робко описала полукруг и замерла в нескольких сантиметрах от Кати. - Я могу зайти? - Катя обмахивала себя денежными бумажками как веером: от препирательства ей стало жарко. "Придурок" - мысленно обозвала мужика Катя. Тут же в голове мелькнула мысль, что он подумал о ней примерно в тех же выражениях. - Давай, - мужик отступил внутрь квартиры, пропуская Катю. В нос ударил запах сушеной воблы. Подняв глаза, она увидела, что прямо над ней, слегка покачиваются серебристые рыбешки - У меня к вам дело. Строго конфеденциальное, то есть секретное, - поправилась Катя, - можно куда-нибудь пройти, а то в коридоре темно. Я вас не вижу. - А зачем меня видеть, - захихикал Катин собеседник, - не Бельмондо. - Я не в смысле внешности. В темноте говорить неудобно.
Кухня напоминала авангардную инсталляцию на тему "Национальный натюрморт". Помимо причудливых гирлянд из сушеной воблы, все оставшееся пространство было заполнено бутылками. Они стояли, лежали, задумчиво перекатывались. - Куда сесть? - А вот сюда. На табурет.
Мужчина вытащил из - под стола низкий предмет, больше напоминавший детский стульчик, чем табурет и поставил его перед Катей.
Катя с опасением села на него и представилась - Катя. - Василий Павлович. - Вы меня, пожалуйста, извините, мне одна женщина сказала, что вы иногда любите... ммм... вечером кидать косточки в прохожих. Это так? Почему косточки? - обиделся мужчина, - у меня целый арсенал приготовлен, вот смотри, - и он подмигнул ей.
Василий Павлович снял со стены клетчатую сумку и раскрыл ее: по целофановым пакетам были тщательно рассортированы косточки, хлебные корки, кусочки пенопласта, и ещё что-то подозрительно - зеленое - Это что такое? заикаясь, выдавила Катя. - Боевое оружие. Пли по буржуям. Они идут себе вечером под моим окном, ни о чем не подозревая. А я в них, - и Василий Павлович сделал выразительный жест. - Зачем? - не поняла Катя. - Кайф ловлю, - пояснил тот. Кинешь и любо - дорого слышать, как они визжат ругаются. Особенно женщины. Такое загнут, - и Катин собеседник прищелкнул языком
Михаил Петрович поднял голову и поспешно затушил сигарету. - Принесли?
Он быстро закивал головой. - Очень хорошо. Надеюсь, это то, что надо. В противном случае, - и губы собеседника раздвинулись в улыбке, от которой у Михаила Петровича пробежали по коже вполне ощутимые мурашки. - Да все как надо. Как договаривались, - добавил он.
Его собеседник сел на скамейку и придвинулся к нему вплотную. Михаил Петрович вынул из сумки-папки полиэтиленовый пакет, в который была завернута видеокассета и протянул его мужчине. Тот положил её в кейс и отдал Михаилу Петровичу книгу "Искусство икебаны" - Там деньги.
Михаил Петрович хотел пересчитать, но понял, что не получится. Вокруг были люди. Несколько минут они посидели в молчании. Затем мужчина встал и, кивнув Михаилу Петровичу, быстрыми шагами направился к метро.
Поерзав на скамейке и убедившись, что на него никто не смотрит, Михаил Петрович встал и, пройдя несколько метров по Тверской, нырнул под арку. Там, спустившись в какой-то подвал, он присел на корточки, и стал торопливо считать деньги, дрожа от радостного возбуждения. Затем он прислонился к холодной каменной стене и вздохнул с чувством невыразимого блаженства. "Не знаю, матушка, какая там Сибирь, а я лично хочу на Канары или в Париж" - и довольный собой, рассмеялся.
* * *
За дверью Катиной квартиры разрывался телефон, а она как на грех, запуталась в ключах. - Сейчас, сейчас, - кричала Катя непонятно кому.
Открыв дверь, она рванула к телефону
- Это Оля Я вспомнила одну вещь. Мила не могла найти сейф в том месте, то есть могла, но чай у неё стоял в другом шкафу. - Ничего не понимаю
На том конце трубки раздался едва уловимый вздох. - Мила примерно месяца полтора назад переставила свой чай в другой шкаф. Поэтому она солгала, что доставала свой чай из шкафа в нашей комнате. Там полка только для меня и Гриши. может быть это, конечно, ерунда... - В мозгу у Кати раскалывались молнии."Думай, думай, - приказывала она себе, - почему Мила солгала. И вдруг её осенило: "Она давно нашла этот сейф, только молчала об этом, а теперь решила заговорить. Но почему именно теперь?" - Оля, закричала в трубку Катя, - а когда она переставила свой чай? - Месяца полтора назад. - До убийства Макева? - Да. - А за сколько? За неделю, две?
Оля задумалась - Кажется, за две недели или за три. Точно не помню Спасибо.
Оля положила трубку и подумала: "Хорошо, что я вспомнила об этом, а то..."
* * *
Андрей прислал за ней машину в аэропорт, но сам не подъехал, сославшись на дела.
После ужина он рассеянно чмокнул её в щеку и быстро прошел к себе в кабинете. - Извини, болит голова.
За ужином Виктория сидела, стиснув зубы. Она не могла не заметить, что от Андрея пахло дорогими французскими духами, он выглядел довольным и расслабленным как это бывает после длительных любовных ласк. Виктория почувствовала раздражение и досаду. "Что со мной? - подумала она, - я боюсь его потерять или мне неприятно, что он всерьез увлекся другой женщиной?" Но разобраться в своих ощущениях Виктория не могла. Голос благоразумия нашетывал ей, что надо затаиться и сделать вид, что ничего не происходит, а другая часть её "Я" - взрывная, темпераментная требовала немедленного объяснения. - Спасибо, Вера Петровна, я не буду пить чай, - улыбнулась Виктория домработнице. Она встала из-за стола и направилась в кабинет мужа.
Андрей сидел за своим столом, бесцельно смотря перед собой. - Андрей, тебе не кажется, что нам надо поговорить, - сказала Виктория, закрывая за собой дверь.
Он с удивлением вскинул на неё глаза. - О чем? - О нас... - Ты ошибаешься, нам не о чем говорить, - перебил он её - Почему ты так думаешь? - Что ты хочешь? - Андрей достал бумажник, - денег? Сколько? - Мне не нужны деньги, - вспыхнула Виктория, - ты обращаешься со мной как с прислугой. - Я устал и хочу побыть один. - Андрей, - Виктория подошла к нему и провела рукой по волосам, - Андрюшенька... Мы так давно не были вдвоем...
Но он только упрямо мотнул головой, освобождаясь от её руки.
Виктория почувствовала тошноту и необъяснимый страх.
- Что случилось, Андрей? - О чем ты Виктория? Я пришел с работы, ты прилетела из Португалии. Я устал. В чем, собственно говоря, дело?
Виктория внимательно посмотрела на мужа. Перед ней сидел мужчина, бесконечно далекий от нее. - Андрей, - с болью сказала Виктория, - как это все получилось? - и неожиданно для себя она расплакалась - А ... ты об этом. Все давно кончилось, моя дорогая Виктория. Мой принцесса - недотрога. Когда-то я тебя очень любил, но все ушло. Все... И в этом виновата только ты. Я просто умирал по тебе. А ты отталкивала меня, я был тебе противен и неприятен. Ты считала меня толстокожим человеком, неспособным чувствовать и страдать. И свои ласки отпускала сторогими дозами как в аптеке. Виктория слышала, как гулко бьется её сердце. - Я потихоньку стал привыкать к другим женщинам, не скажу, чтобы мне все это очень нравилось, но ... сама понимаешь - любому нормальному мужику нужна женщина. А сейчас я, наконец то, встретил свою женщину. Виктория, с которой мне очень хорошо. И я думаю, что нам лучше всего развестись...
Виктория судорожно сглотнула слюну и ухватилась за край стола, чтобы не упасть. У неё внезапно закружилась голова - Сын нуждаться ни в чем не будет. Ты тоже не останешься без денег. Правда, и от роскошной жизни придется отвыкать.
Виктории хотелось крикнуть: "Я знаю твою шлюху, эту дешевую медсестру, которую ты боготворишь", но тут же вспомнила слова Марка: "Только ни в коем случае не выдавай меня , девочка, так будет лучше и для тебя и для меня"
На негнущихся ногах как манекен Виктория прошествовала к себе в комнату и разрыдалась, закрыв голову подушкой, А утром, ей позвонила приятельница, жена владельца сети оздоровительных клубов"Спорт и жизнь" Галина Ракчеева, и как бы, между прочим, заметила: - Два дня назад я видела Андрея в ювелирном салоне, - затем, выдержав эффектную паузу, добавила, - с какой-то молоденькой девушкой. На мой взгляд, несколько простовата. Он покупал ей дорогое кольцо с бриллиантами. Ты не знаешь, это ваша родственница? - Да, родственница, - прошептала пересохшими губами Виктория и повесила трубку. А вечером она наглоталась таблеток. Вера Петровна успела вовремя вызвать "скорую", и её откачали. Первым, кого она увидела в больнице, был Марк, склонившийся над ней. - Вика, ты узнаешь меня? Конечно, - Виктория хотела улыбнуться, но улыбки не получилось, и она заплакала злыми бессильными слезами. - Не надо, - услышала она, - Вика, ты просто дура, как можно лишать себя жизни, это самое дорогое, что есть у человека. - "Самое дорогое у человека - это жизнь и прожить её надо так" начала иронично цитировать Виктория - Не богохульствуй, - прикрикнул на неё Марк, - прекрати, лежи, отдыхай. Я скоро приеду еще. И лучше никому не говори, что я был у тебя.
В больницу Андрей ни разу не приехал. Через неделю Викторию отправили долечиваться в подмосковный санаторий. Стояла золотая осень. Бесконечная аллея вилась между березами и развесистыми кленами, воздух был кристально-ясен, а Виктории казалось, что она - умерла. - Я ничего не чувствую, - жаловалась она Марку, приехавшему навестить её, - абсолютно ничего как резиновая кукла. Зачем мне все это? К чему? Может быть и вправду, лучше - умереть.
Они гуляли по аллее, поминутно останавливаясь и срывая с кленов желто-красные и янтарно-зеленые листья. - У тебя - сын, подумай, что будет с ним, когда тебя не станет. Кому он нужен? Новой жене твоего мужа? - Ты прав, но у меня нет никакой воли к жизни. Человек же не автомат. Приказал себе и сделал. Может быть, я и рада жить, наслаждаться этим днем, природой, но не могу. У меня даже слез не осталось.
Марк взял её под руку. - Осторожно, здесь дерево. Так и бывает после сильного потрясения. Сейчас ты не можешь ни о чем говорить и думать, но это пройдет, все проходит, Виктория. И ты знаешь, кто спасет тебя? Ты сама. В один прекрасный день ты посмотришь на себя в зеркало и скажешь: "А какого черта, я молодая, красивая Виктория Кричевская сижу и вздыхаю непонятно о чем." Все осталось в прошлом. Благослови и отпусти его. У тебя все ещё впереди, Виктория. Сколько тебе лет? - Тридцать шесть. - Младенческий возраст. Твое имя Виктория - это значит, "победа". Ты должна победить.
Виктория схватила руку Марка и прижала к своей щеке.
- Спасибо, Марк, спасибо за все.
Через три недели Виктория покинула санаторий. Она отстранила шофера, которого прислал Андрей и сама села за руль. Было приятно снова ощутить скорость и радость от быстрой езды. Она ехала с гордо поднятой головой и странным ожесточением в глазах. "Пока я жива, я буду бороться. Я не позволю никому победить себя. Никому и никогда!"
* * *
Положив видеокассету в кейс, Дима Ширяев быстрыми шагами направился к машине, припаркованной около комбината"Известий" В машине он включил тихую музыку и задумался: "Пока все складывалось удачно, но это была всего лишь часть предстоящей операции. Главное было - впереди.
* * *
Мила раскололась сразу. Она расплакалась, и Кате пришлось дать ей стакан воды, накапав туда валерьянки.
- Да вы успокойтесь, Люда, расскажите все как было. По порядку. - Катя сидела напротив и держала в руках чистый носовой платок, приготовленный для подобных случаев. - Я даже не знаю, как это получилось... Я не хотела. Но случайно наткнулась на этот сейф и увидела, как он его набирает. А один раз оставил открытым. И решила... - Позвонить Никитиной и Кричевской подсказала Катя. - Нет, Кричевской я не звонила. Хотела потом. Но не успела. - Поэтому вы и разрезали фотографию?
Мила быстро - быстро закивала головой и снова всхлипнула. Катя протянула ей платок. - А Никитина? - осторожно спросила Катя. - Она даже не захотела со мной разговаривать. Как я не пыталась. Мне так нужны были деньги, у меня - мама больная в Мытищах. Ведь я не сделала ничего такого... - и Мила умоляюще посмотрела на Катю
Катя незаметно вздохнула. Любые поступки и преступления всегда объясняются тем, что не" хватает денег"Только в это понятие все вкладывают разный смысл - Значит, Никитина не хотела вам...платить? - Нет. Я и обозлилась, - Мила высморкнулась в Катин платок и приложила его чистым концом к глазам. - Как часто вы звонили Никитиной? - Примерно два раза в неделю. Я думала, что она все-таки согласится. - Лично с ней вы не встречались? - Нет
- Вы нашли коралловое ожерелье, фотографию, где сняты Никитина и Кричевская и решили позвонить Никитиной, надеясь, что она выкупит её, задумчиво протянула Катя. - И там же лежало коралловое ожерелье
Мила как-то странно посмотрела на нее.
- Ожерелье я нашла около трупа Олега Васильевича
Уходя из конторы, Катя столкнулась в дверях с Гришей. Он сильно изменился с тех пор, когда Катя его видела в последний раз. Выглядел потухшим и усталым "Какая неприятность свалилась на этих ребят - подумала Катя, - им пришлось первый раз в жизни столкнуться с убийством. А это нешуточное дело" - Екатерина ... что-то случилось опять? - испуганно сказал он. - Нет - нет, - поспешила успокоить его Катя, - можно вас на минутку, и она вышла с Гришей в коридор. На Милу не обращайте внимания. У неё нервы. - Гриша дернул головой. - А у кого их нет? - Вы будете работать здесь? Никуда уходить не думаете? - Пока нет. Некуда. - Но вы же хотели уйти от Макеева? - Нет, - быстро выпалил Гриша, - а кто вам это сказал? - Неважно Я могла и ошибиться. До свидания
Выйдя на улицу, Катя вдохнула воздух. и чуть не задохнулась от едких выхлопных газов. Она поспешно нырнула под арку, находившуюся рядом. "Посижу немного в дворике, отдохну". Дворик был неухоженным. Поискав глазами скамейку и не найдя её, Катя присела на каменный парпет подъезда. Посмотрев вправо, Катя увидела заколоченную дверь. "Когда-то ею пользовались, а сейчас расплодившиеся конторы теснят жильцов. Вымирает Москва Скоро жилых домов в центре и не останется" Повинуясь всепоглощающему инстинкту любопытства, Катя подошла и подергала ручку. К её удивлению, дверь качнулась. "Значит, она не заколочена. Катя сделала несколько шагов вперед и подняла голову вверх. Боковая лестница вела на второй этаж. Интересно, а сообщаются ли между собой комнаты фирмы и этот черный вход, которым, судя по всему, давно не пользуются?" Катя закрыла за собой дверь и оказалась в полной темноте. "Я ничего не вижу." Катя протянула руку и наткнулась на что-то твердое: "Стена". Она остановилась, не решаясь идти дальше. "Надо съездить домой за фонариком" - мелькнуло в голове.
Через сорок минут Катя уже стояла на боковой лестнице и, освещая перед собой, путь медленно двигалась вперед, поминутно останавливаясь и оглядываясь вокруг. Видимо, здесь когда-то были подсобные помещения. Поднявшись на второй этаж, Катя стала шарить фонариком по стенам и по полу. В одном углу что-то блеснуло. Она подошла поближе. Там валялась пустая баночка из-под пепси-колы. Катя присела на корточки. А около банки лежала КОРАЛЛОВАЯ БУСИНА.
- - ГЛАВА 9
Свое детство Дима Ширяев помнил хорошо. Оно было сладким как леденец, медленно тающий во рту. Дима был послушным мальчиком, единственным сыном престарелых родителей, уже и не ожидавших подарка природы в столь позднем возрасте. Дима жил в большой трехкомнатной квартире в Камергерском переулке и ходил в музыкальную школу за углом. Он учился по классу скрипки, вызывая умиление у всех, кто его видел: тоненький светловолосый мальчик с мечтательным выражением лица.
Больше всего на свете он любил сидеть на коленях у матери, уткнувшись лицом в её мягкую теплую грудь. Однажды Дима зашел в спальню родителей, когда их не было дома и неожиданно для себя взял материнский лифчик и чулки. Потом заперся в ванной и, схватив помаду, стоявшую на стеклянной полочке провел ею по губам. Помада была вкусной с запахом клубники. Он быстро разделся и надел на себя лифчик, смешно болтавшийся на груди, натянул чулки Сладко кольнуло внизу живота. Дима тихонько заурчал.
Это повторялось все чаще и чаще. Когда Дима подрос он стал обходить девушек, но так, чтобы это никому не бросилось в глаза.. Мысль о том, что когда-то придется остаться с ними наедине приводила его в содрогание.
Дима учился хорошо и сразу после школы поступил в институт. Он без проблем сдавал зачеты и сессии, пока не познакомился на третьем курсе с Желтым Ангелом, молодым человеком старше его на пять лет. Это была весьма примечательная личность: поэт, философ , музыкант. Дима безоговорочно попал под его влияние и капитулировал. Желтый Ангел затаскал Диму по замызганным чердакам и квартирам своих многочисленных приятелей, где они тащились под завывающие звуки рока и курили "травку". Дима не сводил глаз со своего друга, чей рот всегда кривился в непонятной усмешке, а прядь волос надо лбом была выкрашена в ядовито - соломенный цвет,. отчего тот и получил прозвище - Желтый Ангел. Он стал для Димы всем: учителем, другом и страстным любовником. Дима как привязаный ходил за Желтым Ангелом и буквально корчился в судорогах, когда его не было рядом. Денег им катастрофически не хватало и однажды Желтый Ангел, когда они были на квартире одного музыканта, изрек, пуская в потолок облачко дыма - Слушай, бабок нема. Что делать? - Не знаю, - беспечно откликнулся Дима. В его теле пела блаженная пустота, и думать ни о чем не хотелось. - Не знаешь? - зло крикнул Ангел и рывком поднялся с кровати, - а кто будет думать Лермонтов?
Дима почувствовал, как в него ледяной струйкой залез предательский холодок. - Может пойти разгружать вагоны... - неуверенно протянул он. Вагоны! - передразнил тот его, - посмотри на себя, ты же свалишься на месте. Тоже мне атлет! - Что - нибудь придумаю потом. - Потом? - Ангел уже стоял над Димой, - вообщем так, дорогой. Пока не раздобудешь денег, меня не ищи. Понял?
С силой захлопнувшаяся дверь не пробудила Диму от странного оцепенения, в которое он погрузился после этих слов. Вечерами он валялся в своей комнате на кровати, засыпая под утро тяжелым сном, а днем безучастно плелся в институт
Родители уже смирившиеся со всем, только молча переглядывались, стараясь ничем не вывести из себя взбалмошное чадо.
Желтый Ангел позвонил через три недели. - Привет, ну как очухался?
У Димы перехватило дыхание. - Это ты? Я... - Как насчет нашего разговора? - Никак, - упавшим голосом признался Дима. - Никак? А родители? У них, что совсем ничего нет? - Но...
В ответ раздались частые гудки
Два дня Дима терзался сомнениями. На третий не выдержал и стащил у родителей остатки пенсии. С замиранием сердца он ждал звонка от Ангела. И когда тот позвонил, робко прошептал - У меня есть деньги. Правда, немного...
Ангел долго придирчиво рассматривал тонкую пачку денег, затем недовольно хмыкнул - Это все?
Дима чувствовал себя бесконечно виноватым и несчастным.
- Посмотри у себя дома. Ну, там вазы хрустальные, посуду... - Я попробую продать, - прошептал Дима. - Вот и попробуй, - насмешливо откликнулся Ангел.
Две хрустальные чешские вазы и сервиз"мадонна" были проданы первому попавшемуся покупателю, которого Дима нашел по объявлению в газете. Но дальше надо было что-то делать ...
Дима во всем слушался своего приятеля и потихоньку приворовывал вещи в тех квартирах, где они бывали. Затем он реализовывал их, и какое-то время они жили безбедно, а потом все начиналось сначала. Дима жил как в тумане, не замечая ни бледного лица матери, недавно перенесшей инфаркт, ни сгорбившегося отца, ни пугающей тишины в их просторной квартире
В конце концов Дима попался и загремел на пять лет. Через два года он вышел из тюрьмы по амнистии с твердым желанием начать новую жизнь. На воле его никто не ждал. Мать умерла, а отца окрутила какая-то бойкая продавшица - хохлушка. Отец прописал её в своей квартире , а через полгода незаметно для себя оказался в полуразвалившейся избе на семидесятом километре под Москвой. Дима, узнав об этом, махнул рукой. Разыскивать хохлушку, успевшую к тому времени продать квартиру беженцам из Армении, тем более судиться с ней, он не собирался. По одной - единственной причине - он прекрасно осознавал всю тщетность своих усилий и метаний.
Дима пытался найти Ангела, но безуспешно и постепенно его начал охватывать нарастающий ужас. У него не было ни квартиры, он жил у приятелей, ни образования, ни работы. Он слонялся по Москве, пробиваясь случайными заработками, вроде торговли сигаретами и понимал, что его конец близок Чудо, как оно и полагается чуду, пришло свыше и внезапно. Когда однажды он сидел на скамеечке на Тверском бульваре, тщательно пряча под неё ноги в растоптанных ботинках, и думал о надвигающейся зиме, к нему подсел человек, которого Дима, окрестил про себя "господином". Дима скользнул по нему безразличным взглядом, но, увидев в глазах своего соседа огонек, внезапно подумал, что, возможно, это - его спаситель. Дима смущенно улыбнулся, вложив в свою улыбку все обаяние, и в ответ на многозначительный кивок "господина" покорно поплелся за ним.
Дима получил все, о чем и не смел мечтать: трехразовое питание, праздное времяпровождение, карманные деньги. Но вскоре Дима понял, что от него ждут не только изощренных ласк и покорности, но и чего-то другого. Слушай, - как-то сказал ему Геннадий Андреевич присев к Диме на кровать, когда он лежал , балдея от Ника Кейва, - у тебя, кажется, незаконченное высшее образование, почему бы тебе не доучиться, не пойти на курсы менеджеров? - Чего я там забыл? - Надо, - кратко бросил Геннадий Андреевич, и Дима понял, что это - приказ
* * *
- Как у тебя хорошо, ну если бы ты знал, как хорошо! - напевала Катя, заглядывая в пустую чашку. - Налить ещё чай? Или кофе? - И того и другого, как говорил Винни-Пух, а хлеба можно вовсе не давать. - Ну, так чай или кофе? - Кофе. - У тебя я смотрю прекрасное настроение. - Угу. Правда, это бывает не так уж часто - Слава богу, что вообще бывает. Я знаю людей, которые уже сто лет как не улыбались. А ты знаешь, кто самый веселый из моих знакомых? - Кто? - Работник морга. - У тебя такие знакомые, Ярин! Ну и ну. Составь мне протекцию, когда я уйду на тот свет. Пусть загримируют получше и покрасивше. - Живи долго и богато. Это мой бывший одноклассник. Я же не виноват, что он избрал такую профессию. Есть хотят все. А парень он отличный. - Не сомневаюсь. - Ну что у тебя? Глаза блестят, рот до ушей. Ничего особенного. Выяснилось, что наша шантажисточка Мила разрезала фотографию, на которой были сняты, в чем мать родила, Никитина и Кричевская и решила их маленько пощипать на предмет финансов. Первой её жертвой пала Никитина, то та оказалась дамой с характером и отказалась вести с Милой какие-либо разговоры на эту тему. - А Кричевская? - До неё у Милы руки не дошли. - Катя глотнула горячего кофе, и обожглась. Она закашлялась. - И это ещё не все, - торжествующе продолжила она, - я обнаружила на втором этаже заколоченного входа, - вот что, - И Катя показала Алексею коралловую бусину.. - Как она туда попала? Ожерелье ведь было в сейфе. - Не в сейфе. Мила нашла его около трупа Макеева, но скрыла этот факт. - Значит, она взяла ожерелье и положила его в сейф? Зачем? - Все по той же причине. Она быстро сообразила, что ожерелье является ещё одной уликой против Никитиной или Кричевской и решила его спрятать до поры до времени. - А сейф она обнаружила до убийства? - Да. Недели за три. И стала названивать Никитиной. - Любопытная картинка. Хотя она мало что проясняет. Да, а что с этой бусиной? - спохватился Алексей. Почему она оказалась там, где ты её нашла? - Я думаю, что в том месте убийца поджидал Макеева. Рядом с бусиной валялась банка пепси-колы. Ее надо отдать на экспертизу. И проверить есть ли на ней отпечатки пальцев - Мысль! - Может мне обойти окрестные дома.? Вдруг кто-то из жильцов видел что-нибудь подозрительное? - Я звонил пару раз следователю , который ведет это дело. Свидетелей не нашли Я тебе уже говорил об этом. - Ну а если я все-таки попробую. - Давай. Кто ищет, тот всегда найдет.
* * *
На следующий день с самого утра Катя принялась обходить окрестные дома, рассказывая всем трогательную историю, что двадцать девятого апреля у неё украли любимую собачку (пуделя с красным ошейником) и она хотела бы найти и сурово покарать воров. Попутно Катя расспрашивала: видел ли кто подозрительных людей в период между десятью и одиннадцатью часами вечера. Следующим делом Катя как бы невзначай говорила, что возможно, люди выглядели не подозрительно, а вполне респектабельно, тем самым, пытаясь выведать у своих собеседников, кого они вообще видели около дома номер семнадцать по улице Покровка в то время. Но все Катины усилия были тщетны. Правда, в одном месте забрезжила слабая надежда...
- Откройте, пожалуйста, - стучала в дверь Катя, - я не из ДЭЗа, я из гуманитарной организации "За мир без границ и насилия" - Я никого не насиловал, - донесся мужской голос из-за двери. - Я верю вам, - кричала Катя, - я сейчас не об этом, нам надо поговорить. - О чем? - не унимался мужчина.
Катя хотела ответить цитатой из классика "О Шиллере, о славе, о любви", - но вовремя спохватилась. Мужчина за дверью никак не мог обладать столь глубокими филологическими познаниями. - Я по одному делу. Помощь вам принесла. Гуманитарную. Двести рублей, - вконец отчаялась Катя
Деврь распахнулась как от"Сезам, откройся" Перед Катей вырос небритый мужчина неопределенного возраста. - Где деньги? - хриплым голосом осведомился он. - Вот, - Катя достала из кошелька две бумажки и помахала перед носом незнакомца.
Его рука робко описала полукруг и замерла в нескольких сантиметрах от Кати. - Я могу зайти? - Катя обмахивала себя денежными бумажками как веером: от препирательства ей стало жарко. "Придурок" - мысленно обозвала мужика Катя. Тут же в голове мелькнула мысль, что он подумал о ней примерно в тех же выражениях. - Давай, - мужик отступил внутрь квартиры, пропуская Катю. В нос ударил запах сушеной воблы. Подняв глаза, она увидела, что прямо над ней, слегка покачиваются серебристые рыбешки - У меня к вам дело. Строго конфеденциальное, то есть секретное, - поправилась Катя, - можно куда-нибудь пройти, а то в коридоре темно. Я вас не вижу. - А зачем меня видеть, - захихикал Катин собеседник, - не Бельмондо. - Я не в смысле внешности. В темноте говорить неудобно.
Кухня напоминала авангардную инсталляцию на тему "Национальный натюрморт". Помимо причудливых гирлянд из сушеной воблы, все оставшееся пространство было заполнено бутылками. Они стояли, лежали, задумчиво перекатывались. - Куда сесть? - А вот сюда. На табурет.
Мужчина вытащил из - под стола низкий предмет, больше напоминавший детский стульчик, чем табурет и поставил его перед Катей.
Катя с опасением села на него и представилась - Катя. - Василий Павлович. - Вы меня, пожалуйста, извините, мне одна женщина сказала, что вы иногда любите... ммм... вечером кидать косточки в прохожих. Это так? Почему косточки? - обиделся мужчина, - у меня целый арсенал приготовлен, вот смотри, - и он подмигнул ей.
Василий Павлович снял со стены клетчатую сумку и раскрыл ее: по целофановым пакетам были тщательно рассортированы косточки, хлебные корки, кусочки пенопласта, и ещё что-то подозрительно - зеленое - Это что такое? заикаясь, выдавила Катя. - Боевое оружие. Пли по буржуям. Они идут себе вечером под моим окном, ни о чем не подозревая. А я в них, - и Василий Павлович сделал выразительный жест. - Зачем? - не поняла Катя. - Кайф ловлю, - пояснил тот. Кинешь и любо - дорого слышать, как они визжат ругаются. Особенно женщины. Такое загнут, - и Катин собеседник прищелкнул языком