Здесь Катя громко закашляла и поспешила вставить: - Я постараюсь собрать имеющиеся улики и факты, а потом передать их следствию. Моя помощь носит неофициальных характер Вы же, наверное, и сами не хотите, чтобы вас без конца вызывали на допросы и подозревали в причастности к убийству Олега Васильевича.
Гриша недоверчиво фыркнул. - Чушь Кто нас может в этом подозревать? Чушь не чушь, а на допросах, я думаю, вы чувствовали себя не очень комфортно. - Короче, что вы предлагаете? - задала вопрос Мила, смотря куда-то мимо Кати. - Оля права, дело может быть не раскрыто и сдано в архив. А с вашей помощью, я, может быть, выйду на убийцу. - С нашей? вздрогнула Мила. - Но вы же его бывшие сотрудники, работали вместе, поэтому должны знать, кто к нему приходил, с кем он общался. - Боюсь, что ход вашей мысли - не совсем верен, - подал голос Гриша. - Мы не являлись близкими друзьями или родственниками Олега Васильевича, и навряд ли сможем вам подробно рассказать о его жизни и круге общения. - Все это мы выясним несколько позже, когда я с вами переговорю, - мягко сказала Катя. Она понимала, что маленькую победу она уже одержала и теперь было важно не сдать завоеванных позиций, не допустить, чтобы Мила поставила вопрос ребром: нужна ли им Катя и её помощь.
Мила как будто бы прочитала её мысли. - Я считаю ваши услуги абсолютно лишними.
Катя решила идти ва-банк. - В таком случае у людей может сложиться мнение, что вам есть что скрывать, а значит, тут есть над чем поработать и ...соответствующим органам.
Во взгляде Милы зажглась ненависть. - Мне скрывать нечего.
"Ну и прекрасно", - чуть не вырвалось у Кати, но она промолчала.
- Итак, мы обо всем договорились, - утвердительно сказала Оля. - Да ещё один момент. У нас в сейфе лежат деньги фирмы. Мы должны будем заплатить Кате. - Ра-зу-ме-ет-ся, - отчеканила Мила. - Как ты ловко распоряжаешься чужими деньгами. - Ну не твоими же.
В воздухе запахло ссорой. - Я много не возьму. Эти вопросы мы обговорим позже, - вставила Катя. Она чувствовала, что предстоящее дело начинает её интересовать. - Не будем спорить, - подытожил Гриша, - пусть госпожа сыщица старается, а мы будем помогать ей по мере сил.
Мила с шумом выдвинула ящик стола и достала оттуда пудреницу. - Я приду к вам завтра в одиннадцать часов. Вас это время устроит? - спросила Катя.
Мила ничего не ответила, а Гриша развел руками как бы говоря: "делай, как хочешь".
Катя кивнула Оле, и они вышли на улицу. - Ума не приложу, что с ними сегодня такое, как с цепи сорвались, - оправдывалась Оля. - Да ничего, все нормально, - успокаивала её Катя. - Просто убийство - кого хочешь из колеи выбьет. - Гриша вас сильно достает? - поинтересовалась Катя. - Бывает. Первое время я от него даже плакала, а потом подумала, да пошел он. Из-за каждого придурка плакать, слез не хватит.
Катя подумала, что жизнь в большом городе заставляет быстро прощаться со многими иллюзиями и комплексами. "Наверное, вначале Оля была другой, более наивной, непосредственной. Конечно, налет провинциальности ещё остался, но скоро и он сотрется. Иначе - не выживешь". У метро они распрощались. Оля поехала домой, а Катя - к себе на работу.
В агентстве царила тишина. Это было предобеденное время, и сотрудники потихоньку разбредались по магазинам или готовились к большому чаепитию, на котором присутствовали салаты, принесенные из дома, бутерброды с ветчиной, куриные ножки, завернутые в фольгу и горячие супы в термосах. Директор агентства Конев Вячеслав Артемьевич клятвенно обещал сотрудникам в самое ближайшее время обустроить на первом этаже столовую и пригласить штатного повара. Среди "белогрифовцев" разгорелись нешуточные споры о том, какая кухня должна быть в агентстве.
- Только французская, - кипятился Вадик Бобрикин, помощник Конева, славившийся своей приверженностью к экстравагантным нарядам. Правда, в самом агентстве он старался особенно не шокировать коллег, зато вне пределов "Белого грифа" давал полный простор своей фантазии и эстетическим пристрастиям. Однажды его встретили в ГУМе в светло-бежевом плаще до пола, коричневым платочком на шее и элегантной тросточкой в руке, в другой раз видели на спектакле в "Новой опере"в черном бархатном пиджаке, украшенном стразами. А его белая дубленка повергала многих в состояние тихого транса. В грязно-серой Москве это выглядело как вызов всем прописным канонам и негласным правилам, согласно которым россияне должны одеваться поскромнее и потемнее, дабы не пачкать свою одежду в транспорте и не выделяться из толпы. Словом, Вадик был как две капли воды похож на модного клипмейкера или продвинутого художника, но никак ни на помощника директора детективного агентства. Однако при своей склонности к эпатажу, Вадик обладал феноменальной памятью и мог, мгновенно оценив ситуацию, быстро найти правильное и единственно верное решение. Это был своего рода негласный организационный мозг агентства и одновременно ходячая энциклопедия. Но у Вадика была одна большая слабость - Франция. Любовью к ней Вадик страдал давно. В детстве он закончил французскую спецшколу, запоем читал галльских классиков, а отпуск проводил исключительно в Париже или на Лазурном берегу.
- Лучше наша кухня, исконно русская, - спорила с ним, поджав губы, Софья Петровна, главбух, которую все немножко побаивались. Это была полная сорокапятилетняя женщину, всю свою жизнь, посвятившая дебетам и кредетам. Ну, Софья Петровна, - нервно похохатывал Вадик, - вам ещё избу кондовую подавай да кисели гороховые. - Кстати, очень вкусно - кисели из гороха, не сдавалась главбух. - А может лучше корейская кухня, - робко вставляла Мариша Меркулова из аналитического отдела, которой сильно симпатизировал Алексей Ярин. И многие в агентстве даже гадали: скоро ли будет свадьба. Увольте, лягушек глотать, червей, тухлые яйца, - не унимался помощник Конева, - ты хоть раз пробовала их? Вот когда я был месяц назад в Париже... - Я бы тоже хотел нашу русскую кухню, - обнаруживал скрытую теплоту патриотизма Алексей Ярин, - расстегаи, кулебяки, гурьевская каша. - Нам только каш не хватало, - бурчал Вадик. - Будем питаться кашами, скоро ноги протянем. Попробуй, поработай мозгами на каше, каша и получится.
Такие споры повторялись в агентстве с неукоснительной регулярностью. Катя как раз попала в эпицентр разгоревшегося диспута. Она хотела было улизнуть от участия в нем, но её перехватил Бобрикин. - Катерина сейчас нас рассудит, какая кухня лучше. - Туземная, - пошутила Катя, - блюдо из Вадика в пальмовом соусе. - Нет уж дорогая, не отпирайся. - Тогда английская. Творожный пудинг, заяц по-корнуэлльски. - Лопоухой стать захотелось? издал жизнерадостный смешок Вадик. - С тобой, Бобрикин кем угодно станешь, заморочил всем голову этой кухней. - Вопрос серьезный и требует тщательной проработки. Не можем же мы доверить наши желудки, бог знает чему. - А может Вячеслав Артемьевич вообще кого-нибудь пригласит из "Макдональса" - робко вставила Мариша.
При этих словах на всех лицах выразилось уныние. Вместо гусиной печенки а-ля франс, расстегая с хрустящей корочкой или, на худой конец, лапши по - корейски в воображении спорящих возникли пластиковые стаканчики, розовые сосиски, неприлично торчащие из булки и громоздские котлеты биг-мака, щедро политые ядовито-красным кетчупом, напоминающим кровавое месиво из гангстерских фильмов. - Ты, Мариша, того, не пугай нас, - строго осадила её Софья Петровна. - Кажется, главный идет, - трагически прошептал Вадик и с быстротой молнии устремился вперед по коридору.
Софья Петровна, высоко подняв голову, прошествовала мимо Кати, обдав её густо-тяжелым ароматом духов. "Похоже на "Опиум" или "Злато скифов", гадала Катя, - надо будет как-нибудь спросить поделикатнее. Мариша, дружески кивнув Алексею, зацокала каблучками, и Алексей с Катей остались в коридоре одни. - Я уже переговорил с главным. Он вроде бы дает "добро" на твое дело. Придет, переговори с ним. Как настроение? - Ничего. Была утром в этой конторе. Побеседовала с сотрудниками. - Ну и как?
Катя неопределенно пожала плечами. - Ты же знаешь специфику детективного расследования. Сначала мы бродим, как ежики в тумане, потом нам начинают мерещиться разные морды, вырисовываются контуры каких-то фигур. Так потихоньку, и воссоздается полная картина происшедшего. - Ладно, звони. Успеха тебе.
Когда Катя вошла в свою комнату, где кроме неё ещё сидела машинистка Марина, та подняла голову. - Привет. Холодно на улице? - Терпимо. Скорее бы жара. Надоело мерзнуть. - Это точно.
Катя сняла трубку телефона и набрала внутренний номер секретарши Конева Веры. - Вячеслав Артемьевич у себя? - Да пришел. Ты на прием? - Если сможет. - Сейчас спрошу. Не клади трубку.
Через минуту Катя услышала Верин голос.
- Иди. - К главному? - Марина оторвалась от компьютера и посмотрела на Катю. - Угу. - Новое расследование? - Вроде бы. - Успеха
Пожелание успеха Катя сегодня слышала уже дважды. "Провожают как гладиатора на бой, - мелькнуло у неё в голове, - вопрос только в том, вернусь ли я живой после битвы на арене". Перед тем как войти в кабинет начальника, Катя на секунду задержала дыхание и посмотрела на Веру. - Иди, вроде бы в хорошем настроении, - улыбнулась она.
Вячеслав Артемьевич сидел за столом и разговаривал по телефону. Он кивнул Кате и махнул рукой в сторону кресла, что означало "присаживайся". Катя села на краешек кресла и положив руки на колени, уставилась в пол. Кончив разговаривать, Конев обратился к Кате. - Ну что, Екатерина Станиславовна, Ярин мне уже доложил. Новое дело получается? - Да, Вячеслав Артемьевич. - Катя по-прежнему смотрела в пол. - Оформи заявку в письменном виде, изложи все кратко. А я подпишу. Тебе самой дело нравится? неожиданно спросил он. - Да. - Катя почувствовала, как её щеки заливает краска.
"Как глупая девчонка, - одернула она себя, - когда же я отучусь краснеть". - Хорошо, - он посмотрел на неё и улыбнулся.
Катя от стеснения была готова провалиться сквозь землю. Странное дело, но глава детективного агентства действовал на неё просто непостижимым образом. В его присутствии она сразу становилась пятнадцатилетней школьницей, случайно не выучившей урок. У неё садился голос, и предательски дрожали руки.
"Сама непосредственность, - отметил про себя Вячеслав Артемьевич, - и в наше время ещё находятся люди, способные краснеть. Катюша просто экзотическая редкость - как цветок из Красной Книги. Ладно, совсем вогнал в краску девчонку. Надо кончать панибратский тон, а то она от него тушуется". - Финансовые вопросы обговорила? - Предварительно. - Ну, хорошо. Оформляй заявку и действуй. - Спасибо, - пискнула Катя и на подкашивающихся ногах направилась к двери.
Очнулась она от легкой разновидности ходячего столбняка только в коридоре. Он был пуст, и у неё возникло искушение пробежаться вприпрыжку. Она так и сделала, но, заворачивая за угол, налетела на Софью Петровну с бумагами в руках. От неожиданности главбух заорала, а Катя плавно приземлилась на серый ковролин. - С ума сошла что ли? Куда несешься? Зарплату я тебе ещё на прошлой неделе выплатила. Вот задержу разок, тогда будешь знать, как наскакивать на меня. Я с тобой, Муромцева, инфаркт получу. - Извините, Софья Петровна, - Катя ползала по полу и собирала разлетевшиеся бумаги. - Совсем молодежь ошалела. Вот мой Павлик...
Это был любимый конек Софьи Петровны - её сын Павлик, который занимался в музыкальной школе по классу скрипки и одновременно учился в английской гимназии. О Павлике Софья Петровна могла говорить часами. Обычно при упоминании имени Павлика сотрудники агентства потихоньку покидали Софью Петровну как матросы тонущий корабль. Поэтому Катя, услышав позывные "Павлик", и посмотрев на главбуха, которая стояла и громко говорила, обращаясь к стенам коридора, опустилась на локти и поползла обратно за угол. - Ты что, Муромцева, осваиваешь партизанскую тактику передвижения по земле? - раздался над Катей голос Вадика Бобрикина. - А я уж издали подумал, что диверсант ползет, лазутчик в стане детективного агентства.
Катя подняла голову и, приложив палец к губам, кивнула на угол. Вадик выглянул, и, увидев удаляющуюся фигуру Софьи Петровны, понимающе улыбнулся.
* * *
Мужчина поставил машину на сигнализацию и быстрыми шагами направился к дому, стоявшему в глубине двора за низкой чугунной оградой. Это был дом элитной застройки с двухэтажными квартирами, огромными лоджиями и просторными холлами. Дом был сдан к эксплуатации недавно, и ещё не все квартиры в нем были проданы. Огни горели в редких окнах, и поэтому издали дом напоминал гигантскую шахматную доску со светлыми и черными клетками. Мужчина набрал код и вошел в подъезд. Лифт остановился на пятом этаже. Он достал из кейса ключи и вставил их в замок двери, обитой светло-коричневой кожей. Дверь была тугой, и мужчина с силой налег на нее. В коридоре было темно. - Вика, - негромко позвал он. - Да, - раздалось откуда-то из глубины квартиры. - Вика, это я. - Я уже поняла, - в голосе женщины звучала ирония. - Поставь что-нибудь поесть. Устал как собака. - Сейчас. Все уже почти готово.
Мужчина разделся, прошел в гостиную, взял в руки пульт телевизора, но затем передумал и положил его обратно на журнальный столик. - Бедный, женщина подошла сзади и нежно провела рукой по его волосам. - И не говори. Сядь ко мне, Вика, - он взял женщину за руку и, притянув к себе, посадил на колени.
Каждый раз, когда он смотрел на Викторию Кричевскую, его охватывало чувство глубокого удовлетворения, словно он был спортсменом, в трудной борьбе завоевавшим олимпийское золото. Виктория Кричевская по праву считалась одной из красивейших женщин Москвы. Ее фотографии украшали страницы модных журналов и газет. Раньше Виктория любила фотографироваться со своим мужем, известным телемагнатом Андреем Кричевским и сыном, прелестным белокурым мальчиком. Ее нарядам и украшениям завидовали многие светские дамы и жены знаменитостей. Все знали, что Андрей обожал свою жену и потакал её многочисленным капризам.
Несколько ходячих журналистских баек кочевали по страницам прессы и охотно перемалывались в различных кулуарах. Рассказывали, как однажды в Мехико, Андрей арендовал на ночь все прибрежные рестораны и развлекался тем, что переезжал с Викторией и ещё одной супружеской парой из ресторана в ресторан. Темные воды Мексиканского залива оглашали "Очи черные" и "Таганка". А на другое утро обалдевшие официанты подсчитывали щедрые чаевые, оставленные заезжим русским нуворишем. К числу красивых легенд также относилась история о том, как в Париже на показах Кристиана Лакруа, Андрей скупил почти всю весенне-летнюю коллекцию мэтра и преподнес её жене. Любили вспоминать и об антикварном аукционе в Лондоне, на котором Кричевский приобрел старинное колье с изумрудами, и потом Викторию несколько раз видели на светских вечеринках в этих редкой красоты камнях. Виктория была умной расчетливой женщиной, отлично знавшей цену и выгоду рекламы. Она знала, что надо мелькать на престижных мероприятиях, делать так, чтобы о тебе писали, говорили...
C легкой руки Виктории в Кремлевском Дворце съездов ежегодно открывался весенний бал прессы, на котором журналисты получали памятные подарки и сувениры. Виктория знала - кого надо приветить, а кому точно рассчитанным движением указать на дверь. Она интуитивно распознавала людей и мгновенно выстраивала свою модель поведения с ними.
Мужчина внимательно посмотрел на Викторию, сидевшую у него на коленях. В уголках глаз он неожиданно заметил мелкие морщинки. "Раньше их не было, подумал он. - Впрочем все понятно. Сейчас наступила другая жизнь. Борьба за выживание. Балы прессы, рестораны Мехико, - все осталось в прошлом. Андрей убит, а Виктории приходится отчаянно бороться за сохранение и развитие телевизионной империи, доставшейся ей от мужа. Надо ежедневно и ежечасно доказывать матерым акулам бизнеса, что ты - равная им во всем и не потерпишь ни малейшего ущемления своих интересов". Мужчина прижал к себе Викторию, и, целуя руку выше локтя, спросил прерывистым шепотом: - Вика, милая, тебе не кажется, что ты немножко поторопилась?
Она непонимающе вскинула на него глаза. - О чем ты говоришь? - Я говорю о том... - его пальцы скользили по загорелой душистой коже. - Я хочу сказать, зайка, может быть, ты поторопилась с Андреем? - Что ты имеешь в виду? - нахмурилась Виктория. - Мужчина глубоко вздохнул. - Ну, хорошо, не буду. - Нет, почему же, договаривай, - женщина отстранилась от него, и он почувствовал, как напряглось её тело. - Я не хотел, вырвалось, извиняющимся шепотом сказал он. - Твои отговорки неубедительны, - голос Виктории прозвучал резко и холодно. - Я просто подумал, что ты поторопилась... убрать Андрея, надо было чуть попозже.
Виктория почувствовала, как к горлу подступила черная удушливая волна, которая через мгновение затопила её слепой яростью и гневом. - Я не убивала его, не убивала, - закричала Виктория, оседая на пол.
Он едва успел перехватить её, иначе она свалилась бы к его ногам. - Не убивала, не убивала, - кричала Виктория, мотая головой в разные стороны.
"Господи, опять припадок, - стрельнуло в его голове, - и даже "скорую" не вызовешь. Никто не должен знать об этой квартире".
Он взял на руки сопротивлявшуюся Викторию и понес в спальню. Там он положил её на кровать и накрыл одеялом. Виктория постепенно затихла. Она робко всхлипывала как испуганный ребенок и притягивала к себе его руку. Да, да, отдыхай, моя девочка. Спи, а я поеду, мне уже пора. Завтра позвоню.
* * *
Вечером Катя заехала к Ярину, предварительно позвонив и убедившись, что он дома. Его мать умерла несколько лет назад, и Алексею пришлось учиться жить одному: осваивать нехитрую науку кулинарии, обзавестись стиральной машиной, чтобы не тратить драгоценное время на никчемную стирку и вовремя убираться в квартире, не дожидаясь пока пыль внушительным слоем покроет мебель и пол. Со всем этим он справился довольно быстро. Куда трудней и неразрешимей, на первый взгляд, была задача разгрести завалы, оставленные матерью, которая имела склонность не совсем разумному накопительству. В результате чего многие предметы в квартире выглядели случайными и абсолютно не нужными. После мучительных раздумий и размышлений половину мебели Алексей отправил на помойку, оставшуюся часть - подарил соседке. По тем же адресам, в конце концов, отправились и другие вещи: старые отцовские рубашки, рваные полотенца, треснувшая посуда и, особенно раздражавший Алексея с детских лет, большой кувшин с аляповатым изображением горластого петуха. Без этого "антиквариата" квартира приобрела вполне благопристойный вид, а дышать в ней стало намного легче. Когда же Алексей сделал ремонт и купил новую мебель, его квартира стала предметом белой зависти друзей и знакомых.
По образованию Алексей был учителем истории, но свою работу в школе он вспоминал как детскую страшилку - смешную и одновременно ужасную В "Белом грифе" его ценили как блестящего аналитика, успешно расследовавшего многие запутанные дела. С Катей Алексея связывала нежная дружба. Несмотря на периоды охлаждения, которые у них случались, время от времени, они испытывали друг к другу чувство искренней симпатии. По дороге Катя купила маленький торт, и сейчас Алексей хлопотал на кухне, расставляя чашки из материнского сервиза. - Давай я, - неоднократно порывалась Катя. - Сиди, осаживал её Алексей, - у тебя пора бегов наступает, ещё насуетишься. - Ну не могу я так, - возражала Катя, - мужчина работает, а я сижу как безрукая. - Отдыхай.
Катя обвела глазами небольшую кухню в светло-золотистых тонах. Итальянская? - кивнула она на мебель. - Белорусская, просто хорошо сделана. Нравится? - Очень, - призналась Катя. - У тебя тоже красивая кухня. - Мы с Артуром хотели поменять, - начала Катя и осеклась. Это была запретная тема. У неё задрожали губы.
Ярин мгновенно оценил ситуацию. - Не пишет?
Катя отчаянно замотала головой. - И не звонит?
Ответом была такая судорожная тряска головы, что Алексей всерьез испугался за её целостность и сохранность. - Паразит, - c чувством сказал он, но тут же спохватился, - ты же знаешь, как это бывает. Франция - не подмосковная деревня. Так просто оттуда с Москвой не свяжешься. - Как раз с подмосковной деревней связаться гораздо труднее. У меня одна знакомая недавно звонила в Париж. Слышимость как из соседнего дома. - Значит, какие-то особые обстоятельства. - Какие? - с обидой спросила Катя, - какие тут могут быть особые обстоятельства? Неужели трудно позвонить или написать. Уже третий месяц нет никаких вестей. - А матери его звонила, спрашивала? - Да ну её. Она во всем и виновата. Не хочу её видеть.
Ярин понял, что надо срочно переключать внимание. - Значит, шеф все подписал?
Катя ответила не сразу, погруженная в свои невеселые мысли. Подписал.
Неожиданно запахло горелым. - Что-то пригорает! - Черт! Котлеты по-киевски. Поставил в духовку и забыл.
На противне лежали аккуратные темно-коричневые горки. - Ничего, есть вроде можно, - упавшим голосом сказал Алексей, смотря на них. - Конечно, можно, - успокоила его Катя, - остынут и поедим. А сейчас давай чай попьем с тортом. - Я хотел начать с котлет. - Никуда они не денутся. Дай мне нож.
Катя поделила торт на красивый шестиугольник, и положила два куска на тарелку. Алексею. - Куда мне столько, не съем, - запротестовал он. Cправишься. - Подпись шефа есть, энтузиазм имеется, значит, от нового дела скоро полетят пух и перья. - Не знаю, что там полетит, - уклончиво ответила Катя. - С чего думаешь начинать? Каков план действий? - Справку по конторе я уже затребовала в агентстве - раз. Завтра пойду ещё раз персонально беседовать с сотрудниками - два. - Какое они на тебя произвели впечатление? Помнишь, мы как-то говорили с тобой, что первое впечатление бывает самым верным. - Честно говоря, пока никакого. Надо ещё присмотреться, поэтому я не стану развивать данную тему. А третье... я принесла тебе, посоветоваться. Вот, смотри. - Катя достала из сумки записную книжку и протянула её Алексею, - это записная книжка убитого директора фирмы "Антиквариат и ломбард" Макеева Олега Васильевича. Мне её передала Оля, которая и обратилась ко мне с просьбой заняться расследованием этого убийства. Полистай. Что это?
Алексей внимательно пробегал глазами страницы. - Ни на один язык, который я знаю, не похож. Тайнопись какая-то. Но зачем она была нужна Макееву? - В этом и вопрос. Может быть, он занимался шпионской деятельностью?
Алексей недоверчиво усмехнулся. - Навряд ли. - Тогда что это такое? Надо разобраться. Попробую отдать на расшифровку. У нас, в агентстве штатных сотрудников по этому профилю нет. Но мы привлекаем людей из других контор, по мере необходимости. Я её завтра передам специалисту, и только после расшифровки можно будет сказать что-то определенное. - Долго будут расшифровывать? - Не знаю, зависит от сложности шифра и других специфических особенностей. Любопытнейшая вещь! Зачем директор рядовой, ничем не примечательной фирмы пользовался шифром? Загадка. - Начинаются загадки, тайны... - Так это самое интересное! Чем бы стала наша жизнь без них? Сплошной серостью. - Ты, как всегда, прав. - Котлеты уже остыли. Бери.
Кате совсем не хотелось после сладкого торта есть пригоревшие котлеты, но она не могла обидеть Алексея, и поэтому, подцепив одну из них вилкой, храбро вонзила в котлету зубы. Ей показалось, что она укусила проржавевшее железо. Но Катя быстро пришла в себя и бодро улыбнулась Алексею. - Ничего? - поинтересовался он. - Отлично. Слушай, я забыла одну вещь. Принеси мне из коридора полиэтиленовый пакет.
Когда Алексей вышел из кухни, Катя мгновенно распахнула форточку, и незадачливая котлета полетела в темноту.
* * *
Виктория открыла глаза. Было утро, и свет пробивался через плотные темно-бордовые шторы. "Где я? - было её первой мыслью. - Ах да, в квартире на проспекте Вернадского. Но почему я одна? Где он?". Внезапно она все вспомнила и нахмурилась. Резкий звонок мобильного телефона прорезал тишину.
Виктория повернула голову: на тумбочке надрывался мобильник. Она схватила трубку.
- Алле! Алле!
- Это Виктория Кричевская? - раздался приглушенный мужской голос.
- Да. - Это я. Узнала?
Виктории показалось, что её разыгрывают. Когда-то в детстве она играла в "угадайку". Но сейчас было другое. - Нет. - Ты подумала? - Над чем? Голос был гнусавым. Чувствовалось, что мужчина зажимает себе нос. - Над тем, что прислали тебе в конверте. Газетной заметке.
Викторию охватила безудержная ярость. Она схватила телефон и хотела с размаху швырнуть его о стенку, но во время остановилась и с силой нажала на кнопку. Раздались частые гудки. Виктория тяжело дышала. Она перекатилась на другой конец кровати и задумалась. Судя по всему, за неё взялись всерьез. С некоторых пор в её квартире раздавались анонимные звонки. Иногда на том конце трубки молчали, иногда делали намеки на её причастность к убийству мужа. Эти звонки выводили Викторию из себя. Она понимала, что её хотят выбить из колеи, психологически сломать и заставить уйти из холдинга. "Главное, сохранять хладнокровие, - твердила себе Виктория, но ей удавалось это с трудом. У Виктории был взрывной характер, и она легко закипала. Правда, также быстро отходила. Люди, работавшие с Викторией, знали об этом и старались не попадаться ей под горячую руку.
Виктория почувствовала, что ей стало немного легче. Она встала с кровати и накинула на себя халат, лежавший на стуле. "Пойду приму ванну, потом завтрак и - на работу" - решила она.
Гриша недоверчиво фыркнул. - Чушь Кто нас может в этом подозревать? Чушь не чушь, а на допросах, я думаю, вы чувствовали себя не очень комфортно. - Короче, что вы предлагаете? - задала вопрос Мила, смотря куда-то мимо Кати. - Оля права, дело может быть не раскрыто и сдано в архив. А с вашей помощью, я, может быть, выйду на убийцу. - С нашей? вздрогнула Мила. - Но вы же его бывшие сотрудники, работали вместе, поэтому должны знать, кто к нему приходил, с кем он общался. - Боюсь, что ход вашей мысли - не совсем верен, - подал голос Гриша. - Мы не являлись близкими друзьями или родственниками Олега Васильевича, и навряд ли сможем вам подробно рассказать о его жизни и круге общения. - Все это мы выясним несколько позже, когда я с вами переговорю, - мягко сказала Катя. Она понимала, что маленькую победу она уже одержала и теперь было важно не сдать завоеванных позиций, не допустить, чтобы Мила поставила вопрос ребром: нужна ли им Катя и её помощь.
Мила как будто бы прочитала её мысли. - Я считаю ваши услуги абсолютно лишними.
Катя решила идти ва-банк. - В таком случае у людей может сложиться мнение, что вам есть что скрывать, а значит, тут есть над чем поработать и ...соответствующим органам.
Во взгляде Милы зажглась ненависть. - Мне скрывать нечего.
"Ну и прекрасно", - чуть не вырвалось у Кати, но она промолчала.
- Итак, мы обо всем договорились, - утвердительно сказала Оля. - Да ещё один момент. У нас в сейфе лежат деньги фирмы. Мы должны будем заплатить Кате. - Ра-зу-ме-ет-ся, - отчеканила Мила. - Как ты ловко распоряжаешься чужими деньгами. - Ну не твоими же.
В воздухе запахло ссорой. - Я много не возьму. Эти вопросы мы обговорим позже, - вставила Катя. Она чувствовала, что предстоящее дело начинает её интересовать. - Не будем спорить, - подытожил Гриша, - пусть госпожа сыщица старается, а мы будем помогать ей по мере сил.
Мила с шумом выдвинула ящик стола и достала оттуда пудреницу. - Я приду к вам завтра в одиннадцать часов. Вас это время устроит? - спросила Катя.
Мила ничего не ответила, а Гриша развел руками как бы говоря: "делай, как хочешь".
Катя кивнула Оле, и они вышли на улицу. - Ума не приложу, что с ними сегодня такое, как с цепи сорвались, - оправдывалась Оля. - Да ничего, все нормально, - успокаивала её Катя. - Просто убийство - кого хочешь из колеи выбьет. - Гриша вас сильно достает? - поинтересовалась Катя. - Бывает. Первое время я от него даже плакала, а потом подумала, да пошел он. Из-за каждого придурка плакать, слез не хватит.
Катя подумала, что жизнь в большом городе заставляет быстро прощаться со многими иллюзиями и комплексами. "Наверное, вначале Оля была другой, более наивной, непосредственной. Конечно, налет провинциальности ещё остался, но скоро и он сотрется. Иначе - не выживешь". У метро они распрощались. Оля поехала домой, а Катя - к себе на работу.
В агентстве царила тишина. Это было предобеденное время, и сотрудники потихоньку разбредались по магазинам или готовились к большому чаепитию, на котором присутствовали салаты, принесенные из дома, бутерброды с ветчиной, куриные ножки, завернутые в фольгу и горячие супы в термосах. Директор агентства Конев Вячеслав Артемьевич клятвенно обещал сотрудникам в самое ближайшее время обустроить на первом этаже столовую и пригласить штатного повара. Среди "белогрифовцев" разгорелись нешуточные споры о том, какая кухня должна быть в агентстве.
- Только французская, - кипятился Вадик Бобрикин, помощник Конева, славившийся своей приверженностью к экстравагантным нарядам. Правда, в самом агентстве он старался особенно не шокировать коллег, зато вне пределов "Белого грифа" давал полный простор своей фантазии и эстетическим пристрастиям. Однажды его встретили в ГУМе в светло-бежевом плаще до пола, коричневым платочком на шее и элегантной тросточкой в руке, в другой раз видели на спектакле в "Новой опере"в черном бархатном пиджаке, украшенном стразами. А его белая дубленка повергала многих в состояние тихого транса. В грязно-серой Москве это выглядело как вызов всем прописным канонам и негласным правилам, согласно которым россияне должны одеваться поскромнее и потемнее, дабы не пачкать свою одежду в транспорте и не выделяться из толпы. Словом, Вадик был как две капли воды похож на модного клипмейкера или продвинутого художника, но никак ни на помощника директора детективного агентства. Однако при своей склонности к эпатажу, Вадик обладал феноменальной памятью и мог, мгновенно оценив ситуацию, быстро найти правильное и единственно верное решение. Это был своего рода негласный организационный мозг агентства и одновременно ходячая энциклопедия. Но у Вадика была одна большая слабость - Франция. Любовью к ней Вадик страдал давно. В детстве он закончил французскую спецшколу, запоем читал галльских классиков, а отпуск проводил исключительно в Париже или на Лазурном берегу.
- Лучше наша кухня, исконно русская, - спорила с ним, поджав губы, Софья Петровна, главбух, которую все немножко побаивались. Это была полная сорокапятилетняя женщину, всю свою жизнь, посвятившая дебетам и кредетам. Ну, Софья Петровна, - нервно похохатывал Вадик, - вам ещё избу кондовую подавай да кисели гороховые. - Кстати, очень вкусно - кисели из гороха, не сдавалась главбух. - А может лучше корейская кухня, - робко вставляла Мариша Меркулова из аналитического отдела, которой сильно симпатизировал Алексей Ярин. И многие в агентстве даже гадали: скоро ли будет свадьба. Увольте, лягушек глотать, червей, тухлые яйца, - не унимался помощник Конева, - ты хоть раз пробовала их? Вот когда я был месяц назад в Париже... - Я бы тоже хотел нашу русскую кухню, - обнаруживал скрытую теплоту патриотизма Алексей Ярин, - расстегаи, кулебяки, гурьевская каша. - Нам только каш не хватало, - бурчал Вадик. - Будем питаться кашами, скоро ноги протянем. Попробуй, поработай мозгами на каше, каша и получится.
Такие споры повторялись в агентстве с неукоснительной регулярностью. Катя как раз попала в эпицентр разгоревшегося диспута. Она хотела было улизнуть от участия в нем, но её перехватил Бобрикин. - Катерина сейчас нас рассудит, какая кухня лучше. - Туземная, - пошутила Катя, - блюдо из Вадика в пальмовом соусе. - Нет уж дорогая, не отпирайся. - Тогда английская. Творожный пудинг, заяц по-корнуэлльски. - Лопоухой стать захотелось? издал жизнерадостный смешок Вадик. - С тобой, Бобрикин кем угодно станешь, заморочил всем голову этой кухней. - Вопрос серьезный и требует тщательной проработки. Не можем же мы доверить наши желудки, бог знает чему. - А может Вячеслав Артемьевич вообще кого-нибудь пригласит из "Макдональса" - робко вставила Мариша.
При этих словах на всех лицах выразилось уныние. Вместо гусиной печенки а-ля франс, расстегая с хрустящей корочкой или, на худой конец, лапши по - корейски в воображении спорящих возникли пластиковые стаканчики, розовые сосиски, неприлично торчащие из булки и громоздские котлеты биг-мака, щедро политые ядовито-красным кетчупом, напоминающим кровавое месиво из гангстерских фильмов. - Ты, Мариша, того, не пугай нас, - строго осадила её Софья Петровна. - Кажется, главный идет, - трагически прошептал Вадик и с быстротой молнии устремился вперед по коридору.
Софья Петровна, высоко подняв голову, прошествовала мимо Кати, обдав её густо-тяжелым ароматом духов. "Похоже на "Опиум" или "Злато скифов", гадала Катя, - надо будет как-нибудь спросить поделикатнее. Мариша, дружески кивнув Алексею, зацокала каблучками, и Алексей с Катей остались в коридоре одни. - Я уже переговорил с главным. Он вроде бы дает "добро" на твое дело. Придет, переговори с ним. Как настроение? - Ничего. Была утром в этой конторе. Побеседовала с сотрудниками. - Ну и как?
Катя неопределенно пожала плечами. - Ты же знаешь специфику детективного расследования. Сначала мы бродим, как ежики в тумане, потом нам начинают мерещиться разные морды, вырисовываются контуры каких-то фигур. Так потихоньку, и воссоздается полная картина происшедшего. - Ладно, звони. Успеха тебе.
Когда Катя вошла в свою комнату, где кроме неё ещё сидела машинистка Марина, та подняла голову. - Привет. Холодно на улице? - Терпимо. Скорее бы жара. Надоело мерзнуть. - Это точно.
Катя сняла трубку телефона и набрала внутренний номер секретарши Конева Веры. - Вячеслав Артемьевич у себя? - Да пришел. Ты на прием? - Если сможет. - Сейчас спрошу. Не клади трубку.
Через минуту Катя услышала Верин голос.
- Иди. - К главному? - Марина оторвалась от компьютера и посмотрела на Катю. - Угу. - Новое расследование? - Вроде бы. - Успеха
Пожелание успеха Катя сегодня слышала уже дважды. "Провожают как гладиатора на бой, - мелькнуло у неё в голове, - вопрос только в том, вернусь ли я живой после битвы на арене". Перед тем как войти в кабинет начальника, Катя на секунду задержала дыхание и посмотрела на Веру. - Иди, вроде бы в хорошем настроении, - улыбнулась она.
Вячеслав Артемьевич сидел за столом и разговаривал по телефону. Он кивнул Кате и махнул рукой в сторону кресла, что означало "присаживайся". Катя села на краешек кресла и положив руки на колени, уставилась в пол. Кончив разговаривать, Конев обратился к Кате. - Ну что, Екатерина Станиславовна, Ярин мне уже доложил. Новое дело получается? - Да, Вячеслав Артемьевич. - Катя по-прежнему смотрела в пол. - Оформи заявку в письменном виде, изложи все кратко. А я подпишу. Тебе самой дело нравится? неожиданно спросил он. - Да. - Катя почувствовала, как её щеки заливает краска.
"Как глупая девчонка, - одернула она себя, - когда же я отучусь краснеть". - Хорошо, - он посмотрел на неё и улыбнулся.
Катя от стеснения была готова провалиться сквозь землю. Странное дело, но глава детективного агентства действовал на неё просто непостижимым образом. В его присутствии она сразу становилась пятнадцатилетней школьницей, случайно не выучившей урок. У неё садился голос, и предательски дрожали руки.
"Сама непосредственность, - отметил про себя Вячеслав Артемьевич, - и в наше время ещё находятся люди, способные краснеть. Катюша просто экзотическая редкость - как цветок из Красной Книги. Ладно, совсем вогнал в краску девчонку. Надо кончать панибратский тон, а то она от него тушуется". - Финансовые вопросы обговорила? - Предварительно. - Ну, хорошо. Оформляй заявку и действуй. - Спасибо, - пискнула Катя и на подкашивающихся ногах направилась к двери.
Очнулась она от легкой разновидности ходячего столбняка только в коридоре. Он был пуст, и у неё возникло искушение пробежаться вприпрыжку. Она так и сделала, но, заворачивая за угол, налетела на Софью Петровну с бумагами в руках. От неожиданности главбух заорала, а Катя плавно приземлилась на серый ковролин. - С ума сошла что ли? Куда несешься? Зарплату я тебе ещё на прошлой неделе выплатила. Вот задержу разок, тогда будешь знать, как наскакивать на меня. Я с тобой, Муромцева, инфаркт получу. - Извините, Софья Петровна, - Катя ползала по полу и собирала разлетевшиеся бумаги. - Совсем молодежь ошалела. Вот мой Павлик...
Это был любимый конек Софьи Петровны - её сын Павлик, который занимался в музыкальной школе по классу скрипки и одновременно учился в английской гимназии. О Павлике Софья Петровна могла говорить часами. Обычно при упоминании имени Павлика сотрудники агентства потихоньку покидали Софью Петровну как матросы тонущий корабль. Поэтому Катя, услышав позывные "Павлик", и посмотрев на главбуха, которая стояла и громко говорила, обращаясь к стенам коридора, опустилась на локти и поползла обратно за угол. - Ты что, Муромцева, осваиваешь партизанскую тактику передвижения по земле? - раздался над Катей голос Вадика Бобрикина. - А я уж издали подумал, что диверсант ползет, лазутчик в стане детективного агентства.
Катя подняла голову и, приложив палец к губам, кивнула на угол. Вадик выглянул, и, увидев удаляющуюся фигуру Софьи Петровны, понимающе улыбнулся.
* * *
Мужчина поставил машину на сигнализацию и быстрыми шагами направился к дому, стоявшему в глубине двора за низкой чугунной оградой. Это был дом элитной застройки с двухэтажными квартирами, огромными лоджиями и просторными холлами. Дом был сдан к эксплуатации недавно, и ещё не все квартиры в нем были проданы. Огни горели в редких окнах, и поэтому издали дом напоминал гигантскую шахматную доску со светлыми и черными клетками. Мужчина набрал код и вошел в подъезд. Лифт остановился на пятом этаже. Он достал из кейса ключи и вставил их в замок двери, обитой светло-коричневой кожей. Дверь была тугой, и мужчина с силой налег на нее. В коридоре было темно. - Вика, - негромко позвал он. - Да, - раздалось откуда-то из глубины квартиры. - Вика, это я. - Я уже поняла, - в голосе женщины звучала ирония. - Поставь что-нибудь поесть. Устал как собака. - Сейчас. Все уже почти готово.
Мужчина разделся, прошел в гостиную, взял в руки пульт телевизора, но затем передумал и положил его обратно на журнальный столик. - Бедный, женщина подошла сзади и нежно провела рукой по его волосам. - И не говори. Сядь ко мне, Вика, - он взял женщину за руку и, притянув к себе, посадил на колени.
Каждый раз, когда он смотрел на Викторию Кричевскую, его охватывало чувство глубокого удовлетворения, словно он был спортсменом, в трудной борьбе завоевавшим олимпийское золото. Виктория Кричевская по праву считалась одной из красивейших женщин Москвы. Ее фотографии украшали страницы модных журналов и газет. Раньше Виктория любила фотографироваться со своим мужем, известным телемагнатом Андреем Кричевским и сыном, прелестным белокурым мальчиком. Ее нарядам и украшениям завидовали многие светские дамы и жены знаменитостей. Все знали, что Андрей обожал свою жену и потакал её многочисленным капризам.
Несколько ходячих журналистских баек кочевали по страницам прессы и охотно перемалывались в различных кулуарах. Рассказывали, как однажды в Мехико, Андрей арендовал на ночь все прибрежные рестораны и развлекался тем, что переезжал с Викторией и ещё одной супружеской парой из ресторана в ресторан. Темные воды Мексиканского залива оглашали "Очи черные" и "Таганка". А на другое утро обалдевшие официанты подсчитывали щедрые чаевые, оставленные заезжим русским нуворишем. К числу красивых легенд также относилась история о том, как в Париже на показах Кристиана Лакруа, Андрей скупил почти всю весенне-летнюю коллекцию мэтра и преподнес её жене. Любили вспоминать и об антикварном аукционе в Лондоне, на котором Кричевский приобрел старинное колье с изумрудами, и потом Викторию несколько раз видели на светских вечеринках в этих редкой красоты камнях. Виктория была умной расчетливой женщиной, отлично знавшей цену и выгоду рекламы. Она знала, что надо мелькать на престижных мероприятиях, делать так, чтобы о тебе писали, говорили...
C легкой руки Виктории в Кремлевском Дворце съездов ежегодно открывался весенний бал прессы, на котором журналисты получали памятные подарки и сувениры. Виктория знала - кого надо приветить, а кому точно рассчитанным движением указать на дверь. Она интуитивно распознавала людей и мгновенно выстраивала свою модель поведения с ними.
Мужчина внимательно посмотрел на Викторию, сидевшую у него на коленях. В уголках глаз он неожиданно заметил мелкие морщинки. "Раньше их не было, подумал он. - Впрочем все понятно. Сейчас наступила другая жизнь. Борьба за выживание. Балы прессы, рестораны Мехико, - все осталось в прошлом. Андрей убит, а Виктории приходится отчаянно бороться за сохранение и развитие телевизионной империи, доставшейся ей от мужа. Надо ежедневно и ежечасно доказывать матерым акулам бизнеса, что ты - равная им во всем и не потерпишь ни малейшего ущемления своих интересов". Мужчина прижал к себе Викторию, и, целуя руку выше локтя, спросил прерывистым шепотом: - Вика, милая, тебе не кажется, что ты немножко поторопилась?
Она непонимающе вскинула на него глаза. - О чем ты говоришь? - Я говорю о том... - его пальцы скользили по загорелой душистой коже. - Я хочу сказать, зайка, может быть, ты поторопилась с Андреем? - Что ты имеешь в виду? - нахмурилась Виктория. - Мужчина глубоко вздохнул. - Ну, хорошо, не буду. - Нет, почему же, договаривай, - женщина отстранилась от него, и он почувствовал, как напряглось её тело. - Я не хотел, вырвалось, извиняющимся шепотом сказал он. - Твои отговорки неубедительны, - голос Виктории прозвучал резко и холодно. - Я просто подумал, что ты поторопилась... убрать Андрея, надо было чуть попозже.
Виктория почувствовала, как к горлу подступила черная удушливая волна, которая через мгновение затопила её слепой яростью и гневом. - Я не убивала его, не убивала, - закричала Виктория, оседая на пол.
Он едва успел перехватить её, иначе она свалилась бы к его ногам. - Не убивала, не убивала, - кричала Виктория, мотая головой в разные стороны.
"Господи, опять припадок, - стрельнуло в его голове, - и даже "скорую" не вызовешь. Никто не должен знать об этой квартире".
Он взял на руки сопротивлявшуюся Викторию и понес в спальню. Там он положил её на кровать и накрыл одеялом. Виктория постепенно затихла. Она робко всхлипывала как испуганный ребенок и притягивала к себе его руку. Да, да, отдыхай, моя девочка. Спи, а я поеду, мне уже пора. Завтра позвоню.
* * *
Вечером Катя заехала к Ярину, предварительно позвонив и убедившись, что он дома. Его мать умерла несколько лет назад, и Алексею пришлось учиться жить одному: осваивать нехитрую науку кулинарии, обзавестись стиральной машиной, чтобы не тратить драгоценное время на никчемную стирку и вовремя убираться в квартире, не дожидаясь пока пыль внушительным слоем покроет мебель и пол. Со всем этим он справился довольно быстро. Куда трудней и неразрешимей, на первый взгляд, была задача разгрести завалы, оставленные матерью, которая имела склонность не совсем разумному накопительству. В результате чего многие предметы в квартире выглядели случайными и абсолютно не нужными. После мучительных раздумий и размышлений половину мебели Алексей отправил на помойку, оставшуюся часть - подарил соседке. По тем же адресам, в конце концов, отправились и другие вещи: старые отцовские рубашки, рваные полотенца, треснувшая посуда и, особенно раздражавший Алексея с детских лет, большой кувшин с аляповатым изображением горластого петуха. Без этого "антиквариата" квартира приобрела вполне благопристойный вид, а дышать в ней стало намного легче. Когда же Алексей сделал ремонт и купил новую мебель, его квартира стала предметом белой зависти друзей и знакомых.
По образованию Алексей был учителем истории, но свою работу в школе он вспоминал как детскую страшилку - смешную и одновременно ужасную В "Белом грифе" его ценили как блестящего аналитика, успешно расследовавшего многие запутанные дела. С Катей Алексея связывала нежная дружба. Несмотря на периоды охлаждения, которые у них случались, время от времени, они испытывали друг к другу чувство искренней симпатии. По дороге Катя купила маленький торт, и сейчас Алексей хлопотал на кухне, расставляя чашки из материнского сервиза. - Давай я, - неоднократно порывалась Катя. - Сиди, осаживал её Алексей, - у тебя пора бегов наступает, ещё насуетишься. - Ну не могу я так, - возражала Катя, - мужчина работает, а я сижу как безрукая. - Отдыхай.
Катя обвела глазами небольшую кухню в светло-золотистых тонах. Итальянская? - кивнула она на мебель. - Белорусская, просто хорошо сделана. Нравится? - Очень, - призналась Катя. - У тебя тоже красивая кухня. - Мы с Артуром хотели поменять, - начала Катя и осеклась. Это была запретная тема. У неё задрожали губы.
Ярин мгновенно оценил ситуацию. - Не пишет?
Катя отчаянно замотала головой. - И не звонит?
Ответом была такая судорожная тряска головы, что Алексей всерьез испугался за её целостность и сохранность. - Паразит, - c чувством сказал он, но тут же спохватился, - ты же знаешь, как это бывает. Франция - не подмосковная деревня. Так просто оттуда с Москвой не свяжешься. - Как раз с подмосковной деревней связаться гораздо труднее. У меня одна знакомая недавно звонила в Париж. Слышимость как из соседнего дома. - Значит, какие-то особые обстоятельства. - Какие? - с обидой спросила Катя, - какие тут могут быть особые обстоятельства? Неужели трудно позвонить или написать. Уже третий месяц нет никаких вестей. - А матери его звонила, спрашивала? - Да ну её. Она во всем и виновата. Не хочу её видеть.
Ярин понял, что надо срочно переключать внимание. - Значит, шеф все подписал?
Катя ответила не сразу, погруженная в свои невеселые мысли. Подписал.
Неожиданно запахло горелым. - Что-то пригорает! - Черт! Котлеты по-киевски. Поставил в духовку и забыл.
На противне лежали аккуратные темно-коричневые горки. - Ничего, есть вроде можно, - упавшим голосом сказал Алексей, смотря на них. - Конечно, можно, - успокоила его Катя, - остынут и поедим. А сейчас давай чай попьем с тортом. - Я хотел начать с котлет. - Никуда они не денутся. Дай мне нож.
Катя поделила торт на красивый шестиугольник, и положила два куска на тарелку. Алексею. - Куда мне столько, не съем, - запротестовал он. Cправишься. - Подпись шефа есть, энтузиазм имеется, значит, от нового дела скоро полетят пух и перья. - Не знаю, что там полетит, - уклончиво ответила Катя. - С чего думаешь начинать? Каков план действий? - Справку по конторе я уже затребовала в агентстве - раз. Завтра пойду ещё раз персонально беседовать с сотрудниками - два. - Какое они на тебя произвели впечатление? Помнишь, мы как-то говорили с тобой, что первое впечатление бывает самым верным. - Честно говоря, пока никакого. Надо ещё присмотреться, поэтому я не стану развивать данную тему. А третье... я принесла тебе, посоветоваться. Вот, смотри. - Катя достала из сумки записную книжку и протянула её Алексею, - это записная книжка убитого директора фирмы "Антиквариат и ломбард" Макеева Олега Васильевича. Мне её передала Оля, которая и обратилась ко мне с просьбой заняться расследованием этого убийства. Полистай. Что это?
Алексей внимательно пробегал глазами страницы. - Ни на один язык, который я знаю, не похож. Тайнопись какая-то. Но зачем она была нужна Макееву? - В этом и вопрос. Может быть, он занимался шпионской деятельностью?
Алексей недоверчиво усмехнулся. - Навряд ли. - Тогда что это такое? Надо разобраться. Попробую отдать на расшифровку. У нас, в агентстве штатных сотрудников по этому профилю нет. Но мы привлекаем людей из других контор, по мере необходимости. Я её завтра передам специалисту, и только после расшифровки можно будет сказать что-то определенное. - Долго будут расшифровывать? - Не знаю, зависит от сложности шифра и других специфических особенностей. Любопытнейшая вещь! Зачем директор рядовой, ничем не примечательной фирмы пользовался шифром? Загадка. - Начинаются загадки, тайны... - Так это самое интересное! Чем бы стала наша жизнь без них? Сплошной серостью. - Ты, как всегда, прав. - Котлеты уже остыли. Бери.
Кате совсем не хотелось после сладкого торта есть пригоревшие котлеты, но она не могла обидеть Алексея, и поэтому, подцепив одну из них вилкой, храбро вонзила в котлету зубы. Ей показалось, что она укусила проржавевшее железо. Но Катя быстро пришла в себя и бодро улыбнулась Алексею. - Ничего? - поинтересовался он. - Отлично. Слушай, я забыла одну вещь. Принеси мне из коридора полиэтиленовый пакет.
Когда Алексей вышел из кухни, Катя мгновенно распахнула форточку, и незадачливая котлета полетела в темноту.
* * *
Виктория открыла глаза. Было утро, и свет пробивался через плотные темно-бордовые шторы. "Где я? - было её первой мыслью. - Ах да, в квартире на проспекте Вернадского. Но почему я одна? Где он?". Внезапно она все вспомнила и нахмурилась. Резкий звонок мобильного телефона прорезал тишину.
Виктория повернула голову: на тумбочке надрывался мобильник. Она схватила трубку.
- Алле! Алле!
- Это Виктория Кричевская? - раздался приглушенный мужской голос.
- Да. - Это я. Узнала?
Виктории показалось, что её разыгрывают. Когда-то в детстве она играла в "угадайку". Но сейчас было другое. - Нет. - Ты подумала? - Над чем? Голос был гнусавым. Чувствовалось, что мужчина зажимает себе нос. - Над тем, что прислали тебе в конверте. Газетной заметке.
Викторию охватила безудержная ярость. Она схватила телефон и хотела с размаху швырнуть его о стенку, но во время остановилась и с силой нажала на кнопку. Раздались частые гудки. Виктория тяжело дышала. Она перекатилась на другой конец кровати и задумалась. Судя по всему, за неё взялись всерьез. С некоторых пор в её квартире раздавались анонимные звонки. Иногда на том конце трубки молчали, иногда делали намеки на её причастность к убийству мужа. Эти звонки выводили Викторию из себя. Она понимала, что её хотят выбить из колеи, психологически сломать и заставить уйти из холдинга. "Главное, сохранять хладнокровие, - твердила себе Виктория, но ей удавалось это с трудом. У Виктории был взрывной характер, и она легко закипала. Правда, также быстро отходила. Люди, работавшие с Викторией, знали об этом и старались не попадаться ей под горячую руку.
Виктория почувствовала, что ей стало немного легче. Она встала с кровати и накинула на себя халат, лежавший на стуле. "Пойду приму ванну, потом завтрак и - на работу" - решила она.