Страница:
- Я вас слушаю. - Официальный тон никак не вязался с ее милым, чуть пасторальным обликом. Пшеничные волосы небрежно падали на плечи, а в больших голубых глазах застыл холод.
- Я собираю материал о театре "Саломея", - начала Катя издалека, - и мне посоветовали обратиться к вам, потому что вы много играли в спектаклях Гурдиной.
- Не так уж и много. А кто вам порекомендовал обратиться ко мне?
- Максим Переверзенцев.
- А, Макс, - губы Юли тронула легкая улыбка, - воображаю, что он обо мне наговорил. Первая красавица и так далее.
- А вам это не нравится?
- Да нет, почему же, просто это все слова и штампы, а по-настоящему проникнуть в суть актерской игры умеют немногие. Я, например, ни разу не могла сказать про себя: "Ой, как здорово, как точно написано, прямо в цель попали!" Ну, вообще-то Макс не самый худший критик, по крайней мере, он доброжелателен, а это уже много значит в наше время.
- Вам нравилось играть у Гурдиной? - Катя не знала, как разговорить эту суховатую молодую актрису.
- Нет, - отрезала Юля, - поэтому я и ушла.
- Так в основе вашего ухода лежат сугубо творческие причины?
- Конечно, - Юля, казалось, была удивлена, - а какие же еще?
- Ну, намекали, что вы с Гурдиной не сошлись характерами.
- Чепуха. - Руки Юля держала на коленях. Она то сжимала их, то разжимала. - Элла Александровна - диктатор, как и положено быть режиссеру. Если актер не сходится характером с руководителем театра, такому актеру грош цена.
- А почему вы все-таки ушли из театра? - допытывалась Катя.
- Элла Александровна не делала ставку на индивидуальные качества актера, она хотела подчинить его общему ансамблю. Для нее целостность замысла была важнее актерской игры.
Юля достала из косметички сигарету и закурила.
- Вы знали такого критика - Михаила Касьянникова?
- Неприятный молодой человек... - Такса подбежала к ним и обнюхала Юлины брюки. - Лез куда не надо. Вся его работа как театрального критика сводилась к собиранию сплетен и слухов. Поэтому вышел какой-то конфликт, и его уволили. Потом говорили, что он, кажется, попал в автомобильную катастрофу... Ну, я точно не знаю, мне это не интересно.
В уголках Юлиных глаз залегли мелкие морщинки. "Сколько ей лет, гадала Катя, - двадцать два, тридцать?"
Немного помолчав, Юля добавила:
- Он, кажется, программу на телевидении готовил, что-то вроде "Знакомые незнакомцы". Хотел представить зрителям неизвестные факты из жизни наших деятелей культуры. Не успел.
- В том числе и о Гурдиной? - вскинулась Катя.
- Наверное. - Юля равнодушно пожала плечами.
- Сейчас молодых актеров в театре всего четверо, - словно разговаривая сама с собой, сказала Катя, - Анжела, Рита, Артур и Рудик. А знаете, вы очень похожи на Анжелу.
Юля рассмеялась:
- Что вы, это Анжела похожа на меня.
Катя почувствовала в этих словах непонятный намек и резко повернулась к Юле:
- Что вы имеете в виду?
Но поймать взгляд Мироновой ей не удалось.
- Ничего. Еще вопросы есть? У меня через час важная встреча.
- Вы сейчас где-нибудь работаете?
- Пока нет. Выбираю, прикидываю.
Безработная актриса - и ни тени обиды на бывшую начальницу, ни тени упрека. Странно. Неужели Юлия Миронова обладает таким ангельским характером? Катя не успела закончить свои размышления, как Юля поднялась:
- Извините, мне пора.
- Я еще позвоню вам.
- Вроде бы мы все обсудили, навряд ли я скажу вам что-то большее.
Порыв ветра взметнул Юлины волосы, и она, на секунду потеряв черты простодушной селянки, превратилась в воинственную валькирию из древнегерманского эпоса. Видение было таким отчетливым, что Катя даже прикрыла глаза, желая его продлить, запомнить. В Катины туфли забились мелкие камешки, и она осталась на скамейке вытряхивать их. "Кажется, она сказала мне что-то важное, а я не ухватила. Как же мне теперь "просеять" разговор и найти эти крупицы?" - думала Катя.
Машинально прокручивая в голове беседу с Мироновой, Катя подходила к своему дому и угодила прямо в объятия поджидавшего ее Игоря с огромным букетом лилий. Вкусы Игоря в отношении цветов были совершенно непредсказуемыми. Он мог купить большущий букет роз или одну орхидею, мог разыскать неизвестно где васильки или ландыши. А однажды он даже подарил ей карликовую сосну "бонсай", стоившую умопомрачительных денег, но Катя передарила ее Лариске, боясь, что "Клеопатра" будет отчаянно ревновать и сохнуть.
- Привет, чего не встречаешь? - Игорь подхватил ее на руки и стал кружить, целуя в нос, щеки, губы.
- Постой, постой, - закричала Катя, вырываясь из его объятий, - ты ничего не сообщил о том, что приезжаешь сегодня!
- Сюрприз, - захохотал Игорь. - Но тут не я один битый час тебя дожидаюсь, еще одна твоя ученица торчит в подъезде.
Бледная девушка лет шестнадцати шагнула к Кате.
- Я ей так и говорю, - жизнерадостно восклицал Игорь, - чего торчишь, приходи на экзамен завтра. Иди Васка Гаму учи с проливом Лаперузы.
- Здравствуйте, вы Катя? - Девушка говорила тихо, проглатывая слова и не поднимая на Катю глаз.
- Да.
- Я сестра Михаила Касьянникова, меня к вам Алексей Николаевич направил.
- Игорь, бери ключи и поднимайся в квартиру. Я скоро приду, расскажу все потом. Пройдемте на террасу, там никто не помешает, - предложила Катя девушке.
Запах фиалок и роз плыл в горячем воздухе. Второй стул Катя нашла в углу террасы.
- Не знаю, чем я могу вам помочь, - начала девушка.
- Скажите, Михаил... - Катя запнулась, - перед своей гибелью что-нибудь говорил вам, ну, что его тревожит, волнует?
- Он ужасно переживал, когда его уволили, такой для него был удар. Но за месяц до смерти он нашел место в газете "Русские ведомости". А потом... его автомобиль врезался на повороте в дерево, что-то случилось с машиной...
- Говорят, он делал какую-то программу на телевидении, "Знакомые незнакомцы", где хотел представить деятелей культуры в неожиданном свете.
- Да, я знаю. Он любил отыскивать неизвестные факты из жизни знаменитых людей.
Катя задумалась. Конечно, сестре не скажешь, что ее брата считали пронырой и хамом. Человеком, который собирал сплетни и вообще любил "жареное".
- Кстати, как вас зовут?
- Оля.
- Скажите, Оля, а не осталось после Михаила каких-нибудь записей, набросков?
- Я посмотрю, я пока не разбирала его бумаги. Он ведь снимал комнату, а я жила с матерью. Его вещи мы перевезли, но... - Девушка заплакала.
- Не надо, Оля, этим вы уже никому не поможете, - тихо сказала Катя. Я вас очень прошу, если найдете какие-нибудь бумаги Михаила, отдайте мне их на время, потом я вам все верну. Договорились?
Девушка молча кивнула.
- Смотрите вниз, там ступеньки, - крикнула Катя вслед Оле, спускающейся с террасы.
- Явилась, явилась, я уже чуть не уснул. - Игорь задернул штору и сел в кресло.
Наступило молчание. Наконец он не выдержал:
- Ты чего такая притихшая, что-то стряслось?
- Да, в общем, ничего, - отозвалась Катя. Она уже облачилась в домашний летний костюм: короткую белую маечку и белые шорты. Тапочек Катя летом не признавала и поэтому разгуливала по квартире босиком.
- А у меня сюрприз для тебя, но сначала поешь: вот салат оливье, вот пицца, горячая. Я им так и сказал, что мне погорячее, чтобы не возиться с подогревом.
Игорь уже давно питался исключительно в американском стиле: чизбургеры, биг маки, картофель фри, и все запивалось пивом или кока-колой. Что такое традиционный обед, он и не догадывался.
Катя вяло подцепила вилкой кусок пиццы:
- С креветками?
- Твоя любимая.
Игорь немного похудел и сильно загорел. Для москвичей, только-только начинающих покрываться бледным загаром, он выглядел вызывающе-курортно.
- Решил развеяться в Москве, дай, думаю, навещу первопрестольную. Игорь подсел к Кате на диван и положил руку ей на плечо. - Да что с тобой в самом деле? Выкладывай!
- У меня сейчас новая работа, сложная очень, не все получается - можно сказать, ничего пока не получается, поэтому и настроения нет.
- А что там, очередные детишки-сорванцы?
- Я теперь работаю в детективном агентстве.
Игорь принялся хохотать. Он трясся минут пять, по-ка не сполз с дивана, держась обеими руками за живот.
- Ну, Шерлок Холмс или как там, такая старая нафталиновая дева?
Катя искоса посмотрела на Игоря. "Подумать только, а ведь когда-то закончил философский факультет МГУ". Правда, он поступил туда по одной-единственной причине - именно на этом факультете работала его дальняя родственница. Особой склонности к философии за два года Катя в нем не заметила.
- Ничего смешного, - отрезала она, - это лучше, чем болтаться по свету из одной фирмы в другую.
- Ну ты даешь, сравнила! У меня бизнес, тонкая работа, а это что - с лупой ползать в поисках отпечатков пальцев?
- Давай не будем об этом, а то поссоримся. Другой был бы рад за подругу, а у тебя одни насмешки.
- Оставим, оставим. Да, чуть не забыл, - Игорь поднялся с пола и прошел в коридор. Вернулся он с большим белым конвертом в руках. - Возьми.
- Что это?
- Открой.
В конверте лежала турпутевка на два дня в Стамбул. От радости Катя вспыхнула.
- Это мне, то есть нам?
- Угу, а кто целовать будет?
- Ой, а что там у нас пригорает? - Катя потянула носом.
- Черт, поставил в духовку котлеты по-киевски и забыл.
Через пять минут они хохотали над подгоревшими котлетами, от которых шел пар.
- Игорь, - Катя схватилась за голову, - что же ты не предупредил заранее? У меня даже купальника нет!
Теперь Катя прекрасно понимала, почему весь мир охватила настоящая лихорадка путешествий. Тебя словно омывает гигантская волна новых ощущений, запахов, красок. Волна накрывает тебя с головой, ты весело барахтаешься в ней, и вдруг приходит озарение: ты не хочешь отлива, тебе нравятся эти купания, когда замирает сердце от чего-то неизвестного и волнующего.
В Стамбул Катя ехала с опаской разочарования, все-таки Турция - родина российских "челноков". Но эти два дня показались ей сказкой из "Тысячи и одной ночи". Чем запомнился Стамбул? Нежно-опаловым небом и темными силуэтами минаретов, карнавальным базаром, причудливыми украшениями, щедро выброшенными на прилавки. Игорь купил ей в подарок узорный золотой браслет, и Катя все время вскидывала вверх руку, любуясь им.
Вечером они закатились в ресторан, где пере-пробовали почти все экзотические блюда, а потом, притихшие, смотрели танец живота, исполняемый черноволосой турчанкой. Уже поздно ночью в номере Катя со смехом пыталась подражать ей, но никак не получалось, а она все пробовала и пробовала, пока Игорь не подхватил ее на руки и не отнес на кровать. Оживленная, переполненная впечатлениями, Катя все пыталась ему что-то рассказать, но то замолкала на полуслове, то смеялась. "Молчи", - хрипло сказал Игорь. Он не любил, когда она говорила в такие минуты, и Катя, улыбаясь, покорно закрыла глаза.
Дальнейшее Катя помнила смутно. Как они приехали в Москву, как Игорь ловил такси, а она стояла под зонтом, смотря на льющиеся потоки дождя. В машине она задремала, положив голову Игорю на плечо. Потом Катя почувствовала, что ее положили на диван и подоткнули с боков одеяло. "Спасибо, Игорь", - хотела сказать она, но тяжелый язык не повиновался ей. В голове завертелись минареты, узкие черные кувшины, смуглые лица, и Катя стремительно провалилась в долгожданный сон.
***
Телефон звонил долго и настойчиво. Катя с трудом оторвала голову от подушки.
- Алло!
- Это Ярин. Юлия Миронова убита.
Сон мигом слетел с Кати.
- Открыт газ, представлено как самоубийство, никаких улик, но я не сомневаюсь, что ее убили.
Катя уже села на постели, откинув подушку в угол. Только сейчас до нее стал доходить весь ужас случившегося.
- С тобой хотели связаться, но дома никого не было.
- Я уезжала к родственнице в деревню, - невнятно пробормотала Катя. Не говорить же в такую минуту, что развлекалась в Стамбуле.
- В следующий раз предупреждай, если будешь отлучаться, хотя бы и на день. А то начальству все это может сильно не понравиться. Это мой, так сказать, дружеский совет.
- Хорошо.
- Я сейчас приеду и расскажу, что удалось установить.
Холодный душ быстро прогнал остатки сна. Катя подобрала с пола пачку сигарет, забытую Игорем, и с раздражением бросила ее на тумбочку в коридоре.
Хэппи уик-энд кончился, очередная труба бизнеса позвала Игоря в дорогу, и он растаял, как "мимолетное виденье", с пожеланием Кате "не хандрить" и "держать выше голову, так как у них все идет замечательно". "Что "замечательно"? - думала Катя. - Вообще-то я живу, как в мире сплошной иллюзорности, иногда мне кажется, что Игорь ненастоящий, иногда - что это я сама призрак".
Катя не удержалась и взглянула на себя в зеркало. "Призрак" был отнюдь не бледным созданием, наоборот, щечки налились нежно-персиковым румянцем, а в глазах появился озорной блеск. Два дня в Стамбуле не прошли даром. "Что это я? - спохватилась Катя. - Сейчас Алексей придет, а у меня в голове посторонние мысли". Открыв холодильник, Катя ахнула - он был совершенно пуст. "Человек придет, а я кроме чая или кофе ничего ему и предложить-то не смогу", - терзала она себя.
Алексей стоял в дверях с большой коробкой печенья.
- Проходи. На кухне - легкий беспорядок, но ничего, я собиралась в деревню и очень торопилась.
- Конечно, ничего, - успокоил ее Алексей. Он хорошо знал трогательную привычку москвичей сваливать беспорядок в квартире на форс-мажорные обстоятельства. Можно было подумать, что каждый день на Москву обрушивается то наводнение, то восточно-азиатское цунами. Один его знакомый еще в советские времена завел по-пижонски две раковины, в одной из которых постоянно высилась пизанская башня тарелок и чашек, а другая использовалась по прямому назначению. Когда Алексей только что познакомился с ним, то он вначале добродушно отшучивался: "Вот, не успел помыть, замотался с аспирантскими делами", потом дела, связанные с написанием диссертации, сменились более прозаическими и не столь возвышенными, вроде: "Всю Москву обегал в поисках лекарства для мамы", а впоследствии выдавалось и вовсе неудобоваримое: "Не успел с похмелки".
Посмотрев на Катю, Алексей не удержался от того, чтобы не съехидничать:
- И в какой ты была деревне: на греческом архипелаге или на юге Франции? Блестишь и сияешь. От поездок к теткам в Бобриково или Василисино так не выглядят.
- Каюсь, Алексей, каюсь, - отозвалась Катя, - ездила в Стамбул развеяться от театральных убийств, думаю, дай-ка на два дня отвлекусь.
- Театральные убийства, - присвистнул Ярин. - Это ты хорошо подметила, убийства действительно какие-то театральные: актер заколот ненастоящим кинжалом, поэтому хочется крикнуть: "Вставай, старина, ты чего лежишь, мы-то знаем, это все понарошку". Но актер не встает. Ты подходишь к нему и видишь, что бутафорский кинжал кем-то заменен на стальной, и то, что казалось липкой краской, разлитой на полу в целях большего правдоподобия, на самом деле - натуральная кровь. И вот до тебя начинает доходить вся изощренность этого преступления.
- Бери, - Катя протянула ему кофе. - Но почему Юля, ведь она уже давно не работает в театре Гурдиной...
- А ты знаешь, - перебил ее Алексей, - безработная актриса, оказывается, не испытывала нужды в деньгах, у нее была шикарная "ауди", в квартире обнаружилась приличная сумма денег в валюте, хотя сама квартира была достаточно скромной, она ее снимала. Юля приехала в Москву семь лет назад, окончила театральное училище, работала у Милькина, потом перешла к Гурдиной. И вот встает вопрос: а на что же жила Юля и где она брала деньги?
- Может, богатый поклонник, сейчас это модно - иметь спонсора.
- Все опрошенные в один голос говорят, что Юля никого не имела, то есть не то чтобы она была, ну... - Алексей запнулся, - холодной женщиной, просто очень честолюбивой и целеустремленной: кроме карьеры, ее ничего в данный момент не интересовало.
- И тем не менее она уходит от Гурдиной, самого модного и популярного режиссера Москвы. Как совместить одно с другим?
- Не знаю.
- Алексей, а что с тем человеком, которого убили в театре, никаких позывных? Не с луны же он свалился в самом деле.
- Не с луны, но это доказывает одно - человек он был одинокий. Ну, сама посуди, семейного давно хватились бы: жена, дети... и, наверное, он не москвич: провинциального покроя пиджак. И кто бы из москвичей появился в театре в такую жару в пиджаке? Никто, а он пришел, потому что приехал в нем.
- Несчастный поклонник таланта Эллы Гурдиной. Приехал из провинции, пошел в театр, и его убили, просто бред. И как его только угораздило билеты купить, ведь их распродают за два-три дня, а то и за неделю.
Алексей посмотрел на Катю, она на него, в голову им пришла одна и та же мысль - они вскочили и ринулись к выходу.
- Подожди, - кричала Катя, - я хоть ключи возьму.
Пожилая кассирша смотрела на них с явным подозрением. Мужчина, взмокший от жары, с нелепой папкой в руках, и девушка в коротком платье.
- И о чем я должна с вами говорить? - Ее глаза перебегали с Алексея на Катю.
- Вы не помните, как вы продавали билеты две недели назад? На спектакль "Сон Шекспира в летнюю ночь".
- Прекрасно помню, все билеты были проданы за неделю, спектакль отличный, очень популярный и идет редко.
- Ну а мог человек прийти и сразу купить билет?
- Я же вам русским языком говорю, что билеты были распроданы заранее. Неужели непонятно?
- Мы расследуем дело об убийстве, - осадил ее Алексей, - по личной просьбе Эллы Александровны, поэтому давайте без колкостей.
- Хорошо. Еще вопросы у вас ко мне есть?
- Послушайте, - осенило Катю, - а случаи возврата билетов бывают?
- Крайне редко.
- Ну а в этот день были?
Кассирша задумалась.
- Не помню, по-моему, да... или нет. Был, был, - облегченно махнула она рукой. - Кто-то вернул один билет. Не смог пойти. Приехал мальчик и передал билет.
- Значит, вы его и продали? - Алексей заметно нервничал.
- Ну да, конечно.
- А вы не помните этого человека? - Алексей достал из кармана рубашки фотографию и протянул кассирше.
Женщина наморщила лоб:
- По-моему, это был он, уже спектакль начался... Да-да, он, повторила она более уверенно, - он подошел, а я собиралась уходить, у меня оставался один этот билет, вообще-то я сижу иногда больше для порядка, потому что часто билеты уже заранее проданы. Он вошел с большой сумкой.
- Сумкой? - в один голос воскликнули Алексей и Катя.
- Да, с сумкой, что-то вроде дорожной, и спросил, нет ли... я ему и сказала: ваше счастье - один билет остался. Он остановился, как бы раздумывая, а затем решительно направился ко мне и купил билет. Он еще спросил меня, когда спектакль кончится. А я удивилась, ведь известно, что спектакли идут не меньше двух часов, но, похоже, он им и не интересовался. Вот и все.
Катя и Алексей замолчали, ошарашенные услышанным.
- Что-нибудь не так? - насторожилась кассирша.
- Да, не так, - выдавила Катя, - нет-нет, вы все сказали, вы помогли нам... - И Катя глазами показала Алексею на выход.
Они проплутали между домами и, найдя какой-то обломок скамейки, плюхнулись на него.
- Слушай, ну и идиоты мы все. - Катя с яростью вертела ключи на указательном пальце. - Никто и не догадался поговорить с кассиршей.
- Все решили, что она вряд ли запомнит одно из лиц, которые мелькали перед ней в тот вечер, и никому не пришло в голову, что билеты были распроданы и человек мог попасть на спектакль, только если ему улыбнулся счастливый случай. И где теперь, интересно, эта сумка? Кто-то ведь успел ее взять.
- Алексей, - выдохнула Катя, - он приехал не из-за спектакля, вспомни, как говорила кассирша: он спросил, "нет ли...", а она ему про билет. А он, наверное, хотел спросить, НЕТ ЛИ КОГО-ТО В ЭТОТ МОМЕНТ В ТЕАТРЕ. Поэтому он и раздумывал, брать ему билет или нет, он приехал ИЗ-ЗА КОГО-ТО и этот КТО-ТО МОГ БЫТЬ ТОЛЬКО АКТЕРОМ.
- Точно, он и решил посмотреть на него как зритель - из партера.
- Господи... - От возбуждения Катя сильно взмахнула рукой, и ключ, описав плавную дугу, приземлился где-то на ветвях сучковатого дерева, под которым они сидели. - Ой, вот растяпа.
- Достанем. - Алексей уверенно ступил ногой на сук, который подозрительно затрещал под ним.
- Не надо, - Катя схватила его за брючину, - подзовем какого-нибудь мальчишку, он и слазает.
- Ты думаешь, современные мальчишки так уж охотно будут лазить за чужими ключами? - иронично спросил Алексей.
- Ну, не знаю, попробовать-то можно.
Как завороженные, они уставились на подъезд. Но оттуда выходили явно неподходящие кандидатуры для ловкого марш-броска по разлапистым веткам. Вначале выплыли две бабульки с карликовыми пуделями одного окраса, потом появилась молодая мамаша с чадом в коляске, затем небритый тип с мобильным телефоном возле уха. Катя рванула было к нему, но Алексей успел схватить ее за руку.
- Ты что, ненормальная, - прошептал Алексей. - Он с тобой и разговаривать-то не станет.
Катя что-то пробормотала в ответ. Алексей смог уловить только отдельные слова: "мужское благородство" и "помощь даме". Но потом, поняв нелепость собственных доводов, Катя замолчала и с еще большим воодушевлением уставилась на подъезд, ожидая бойкого Тома Сойера, который с радостью ринется на дерево по одному ее сигналу. Подобие фантазии Марка Твена появилось только через полчаса. Катя махнула ему рукой, но тот не сдвинулся с места, что-то сосредоточенно жуя.
- Иди, - подтолкнул ее Алексей, - ты думаешь, он подойдет к тебе сам?
- Мальчик, ты не мог бы помочь? - бойко начала Катя, но под строгим взглядом плотного крепыша ее решимость быстро таяла, как снежный ком весной. - Там, на дереве, ключи застряли, - уже упавшим голосом закончила она.
Наступило молчание.
- Ну что?
- Тридцать рублей.
- Да... ну...
- Меньше не возьму, риск свалиться, да и высота... - пробасил крепыш.
Катя едва удержалась от звонкого подзатыльника. "Ну что ты хочешь? подумала она. - Эпоха дикого капитализма в действии. За все надо платить, не умеешь лазить по деревьям - раскошеливайся".
Глава 5
Прежде чем проводить опрос актеров, Катя выписала на отдельном листочке их фамилии, а напротив каждой поставила вопросительные знаки, которые обвела легкомысленными цветочками. Почему-то у нее было хорошее настроение.
Что надеть, Катя не знала. Наконец, перерыв весь гардероб, остановилась на бабушкиной темно-красной бархатной юбке и гипюровой кофте. На голову Катя нацепила соломенную шляпку, а через руку перекинула ридикюль. На улице немного похолодало, и можно было, не опасаясь косых взглядов, выйти в таком наряде. "Актеры отпадут", - непонятно почему, решила Катя.
На улице на Катю оборачивались и шептались за ее спиной. Она расслышала только, что ее приняли за ирландку, потому что в эти дни в Москве проходили дни ирландской культуры. "Посмотри, наверное, она с костюмированного представления, оно только что закончилось, передавали по радио. Какая стать и внешность благородная", - услышала Катя позади себя женский голос. В ответ кто-то пискляво протянул: "Да ничего особенного, подумаешь, иностранка задрипанная". Катя хотела было возмутиться и обернуться с негодующим видом, потом передумала и лишь выше задрала голову. "Наших в любой толпе по хамству узнаешь, - рассуждала она сама с собой, лишь бы нагадить да человеку настроение испортить, будь то иностранец или свой несчастный соотечественник".
Еще издали, подходя к театру "Саломея", Катя залюбовалась им. Как это она раньше не заметила, что вход оформлен в виде раковины, а фонарь, висящий над дверью, напоминает маленькую жемчужину.
Увидев Катю, Лина Юрьевна испуганно отшатнулась:
- Вы к кому?
- Это я, Катя Муромцева из "Белого грифа", разве вы меня не узнали? Катя сняла шляпу и тряхнула волосами.
- А,- Лина Юрьевна облегченно вздохнула, - я уж подумала...
- Что? - поинтересовалась Катя.
- Да тут одно время какая-то сумасшедшая повадилась бегать к нам, букеты дарила, на шею мужчинам бросалась, даже туфли воровала, говорила, что на память, но, по-моему, ей просто не в чем было ходить. Она тоже носила яркую бархатную юбку, причем в любую погоду, и соломенную шляпу.
- М-м-м, понятно.
- Эллы Александровны нет, будет только вечером.
- Да нет, я не к ней, я хотела бы побеседовать с вашими актерами, у нас с Эллой Александровной была на этот счет договоренность, вы не возражаете?
- Пожалуйста, - Лина Юрьевна прошла вперед. - Это гримерная Рудика, располагайтесь, сам он придет через час, вот ключ, если захотите выйти... закройте ключом дверь обязательно.
- Хорошо.
Оставшись одна, Катя с любопытством осмотрела малюсенькую комнатушку, где находились кресло, стул, две полки и старое, немного потрескавшееся по углам трюмо с выдвижными ящичками. Обои в клетушке были нежно-салатового цвета.
На самом верху, почти под потолком, располагалось окно, больше напоминающее форточку. "Как же Рудик тут не изжарится, вентиляции никакой, окошко маленькое". Внезапно Катя подошла к двери и заперла ее изнутри. "Если спросят, зачем я это сделала, скажу, что захотелось вздремнуть, поэтому и закрылась, чтобы не мешали". Затем Катя быстро выдвинула ящички один за другим. В них лежали старая пудреница, бежевые тени, пустой флакон из-под духов, накладные усы, сломанный десертный нож, театральные программки и женский носовой платок со следами губной помады. Все.
- Я собираю материал о театре "Саломея", - начала Катя издалека, - и мне посоветовали обратиться к вам, потому что вы много играли в спектаклях Гурдиной.
- Не так уж и много. А кто вам порекомендовал обратиться ко мне?
- Максим Переверзенцев.
- А, Макс, - губы Юли тронула легкая улыбка, - воображаю, что он обо мне наговорил. Первая красавица и так далее.
- А вам это не нравится?
- Да нет, почему же, просто это все слова и штампы, а по-настоящему проникнуть в суть актерской игры умеют немногие. Я, например, ни разу не могла сказать про себя: "Ой, как здорово, как точно написано, прямо в цель попали!" Ну, вообще-то Макс не самый худший критик, по крайней мере, он доброжелателен, а это уже много значит в наше время.
- Вам нравилось играть у Гурдиной? - Катя не знала, как разговорить эту суховатую молодую актрису.
- Нет, - отрезала Юля, - поэтому я и ушла.
- Так в основе вашего ухода лежат сугубо творческие причины?
- Конечно, - Юля, казалось, была удивлена, - а какие же еще?
- Ну, намекали, что вы с Гурдиной не сошлись характерами.
- Чепуха. - Руки Юля держала на коленях. Она то сжимала их, то разжимала. - Элла Александровна - диктатор, как и положено быть режиссеру. Если актер не сходится характером с руководителем театра, такому актеру грош цена.
- А почему вы все-таки ушли из театра? - допытывалась Катя.
- Элла Александровна не делала ставку на индивидуальные качества актера, она хотела подчинить его общему ансамблю. Для нее целостность замысла была важнее актерской игры.
Юля достала из косметички сигарету и закурила.
- Вы знали такого критика - Михаила Касьянникова?
- Неприятный молодой человек... - Такса подбежала к ним и обнюхала Юлины брюки. - Лез куда не надо. Вся его работа как театрального критика сводилась к собиранию сплетен и слухов. Поэтому вышел какой-то конфликт, и его уволили. Потом говорили, что он, кажется, попал в автомобильную катастрофу... Ну, я точно не знаю, мне это не интересно.
В уголках Юлиных глаз залегли мелкие морщинки. "Сколько ей лет, гадала Катя, - двадцать два, тридцать?"
Немного помолчав, Юля добавила:
- Он, кажется, программу на телевидении готовил, что-то вроде "Знакомые незнакомцы". Хотел представить зрителям неизвестные факты из жизни наших деятелей культуры. Не успел.
- В том числе и о Гурдиной? - вскинулась Катя.
- Наверное. - Юля равнодушно пожала плечами.
- Сейчас молодых актеров в театре всего четверо, - словно разговаривая сама с собой, сказала Катя, - Анжела, Рита, Артур и Рудик. А знаете, вы очень похожи на Анжелу.
Юля рассмеялась:
- Что вы, это Анжела похожа на меня.
Катя почувствовала в этих словах непонятный намек и резко повернулась к Юле:
- Что вы имеете в виду?
Но поймать взгляд Мироновой ей не удалось.
- Ничего. Еще вопросы есть? У меня через час важная встреча.
- Вы сейчас где-нибудь работаете?
- Пока нет. Выбираю, прикидываю.
Безработная актриса - и ни тени обиды на бывшую начальницу, ни тени упрека. Странно. Неужели Юлия Миронова обладает таким ангельским характером? Катя не успела закончить свои размышления, как Юля поднялась:
- Извините, мне пора.
- Я еще позвоню вам.
- Вроде бы мы все обсудили, навряд ли я скажу вам что-то большее.
Порыв ветра взметнул Юлины волосы, и она, на секунду потеряв черты простодушной селянки, превратилась в воинственную валькирию из древнегерманского эпоса. Видение было таким отчетливым, что Катя даже прикрыла глаза, желая его продлить, запомнить. В Катины туфли забились мелкие камешки, и она осталась на скамейке вытряхивать их. "Кажется, она сказала мне что-то важное, а я не ухватила. Как же мне теперь "просеять" разговор и найти эти крупицы?" - думала Катя.
Машинально прокручивая в голове беседу с Мироновой, Катя подходила к своему дому и угодила прямо в объятия поджидавшего ее Игоря с огромным букетом лилий. Вкусы Игоря в отношении цветов были совершенно непредсказуемыми. Он мог купить большущий букет роз или одну орхидею, мог разыскать неизвестно где васильки или ландыши. А однажды он даже подарил ей карликовую сосну "бонсай", стоившую умопомрачительных денег, но Катя передарила ее Лариске, боясь, что "Клеопатра" будет отчаянно ревновать и сохнуть.
- Привет, чего не встречаешь? - Игорь подхватил ее на руки и стал кружить, целуя в нос, щеки, губы.
- Постой, постой, - закричала Катя, вырываясь из его объятий, - ты ничего не сообщил о том, что приезжаешь сегодня!
- Сюрприз, - захохотал Игорь. - Но тут не я один битый час тебя дожидаюсь, еще одна твоя ученица торчит в подъезде.
Бледная девушка лет шестнадцати шагнула к Кате.
- Я ей так и говорю, - жизнерадостно восклицал Игорь, - чего торчишь, приходи на экзамен завтра. Иди Васка Гаму учи с проливом Лаперузы.
- Здравствуйте, вы Катя? - Девушка говорила тихо, проглатывая слова и не поднимая на Катю глаз.
- Да.
- Я сестра Михаила Касьянникова, меня к вам Алексей Николаевич направил.
- Игорь, бери ключи и поднимайся в квартиру. Я скоро приду, расскажу все потом. Пройдемте на террасу, там никто не помешает, - предложила Катя девушке.
Запах фиалок и роз плыл в горячем воздухе. Второй стул Катя нашла в углу террасы.
- Не знаю, чем я могу вам помочь, - начала девушка.
- Скажите, Михаил... - Катя запнулась, - перед своей гибелью что-нибудь говорил вам, ну, что его тревожит, волнует?
- Он ужасно переживал, когда его уволили, такой для него был удар. Но за месяц до смерти он нашел место в газете "Русские ведомости". А потом... его автомобиль врезался на повороте в дерево, что-то случилось с машиной...
- Говорят, он делал какую-то программу на телевидении, "Знакомые незнакомцы", где хотел представить деятелей культуры в неожиданном свете.
- Да, я знаю. Он любил отыскивать неизвестные факты из жизни знаменитых людей.
Катя задумалась. Конечно, сестре не скажешь, что ее брата считали пронырой и хамом. Человеком, который собирал сплетни и вообще любил "жареное".
- Кстати, как вас зовут?
- Оля.
- Скажите, Оля, а не осталось после Михаила каких-нибудь записей, набросков?
- Я посмотрю, я пока не разбирала его бумаги. Он ведь снимал комнату, а я жила с матерью. Его вещи мы перевезли, но... - Девушка заплакала.
- Не надо, Оля, этим вы уже никому не поможете, - тихо сказала Катя. Я вас очень прошу, если найдете какие-нибудь бумаги Михаила, отдайте мне их на время, потом я вам все верну. Договорились?
Девушка молча кивнула.
- Смотрите вниз, там ступеньки, - крикнула Катя вслед Оле, спускающейся с террасы.
- Явилась, явилась, я уже чуть не уснул. - Игорь задернул штору и сел в кресло.
Наступило молчание. Наконец он не выдержал:
- Ты чего такая притихшая, что-то стряслось?
- Да, в общем, ничего, - отозвалась Катя. Она уже облачилась в домашний летний костюм: короткую белую маечку и белые шорты. Тапочек Катя летом не признавала и поэтому разгуливала по квартире босиком.
- А у меня сюрприз для тебя, но сначала поешь: вот салат оливье, вот пицца, горячая. Я им так и сказал, что мне погорячее, чтобы не возиться с подогревом.
Игорь уже давно питался исключительно в американском стиле: чизбургеры, биг маки, картофель фри, и все запивалось пивом или кока-колой. Что такое традиционный обед, он и не догадывался.
Катя вяло подцепила вилкой кусок пиццы:
- С креветками?
- Твоя любимая.
Игорь немного похудел и сильно загорел. Для москвичей, только-только начинающих покрываться бледным загаром, он выглядел вызывающе-курортно.
- Решил развеяться в Москве, дай, думаю, навещу первопрестольную. Игорь подсел к Кате на диван и положил руку ей на плечо. - Да что с тобой в самом деле? Выкладывай!
- У меня сейчас новая работа, сложная очень, не все получается - можно сказать, ничего пока не получается, поэтому и настроения нет.
- А что там, очередные детишки-сорванцы?
- Я теперь работаю в детективном агентстве.
Игорь принялся хохотать. Он трясся минут пять, по-ка не сполз с дивана, держась обеими руками за живот.
- Ну, Шерлок Холмс или как там, такая старая нафталиновая дева?
Катя искоса посмотрела на Игоря. "Подумать только, а ведь когда-то закончил философский факультет МГУ". Правда, он поступил туда по одной-единственной причине - именно на этом факультете работала его дальняя родственница. Особой склонности к философии за два года Катя в нем не заметила.
- Ничего смешного, - отрезала она, - это лучше, чем болтаться по свету из одной фирмы в другую.
- Ну ты даешь, сравнила! У меня бизнес, тонкая работа, а это что - с лупой ползать в поисках отпечатков пальцев?
- Давай не будем об этом, а то поссоримся. Другой был бы рад за подругу, а у тебя одни насмешки.
- Оставим, оставим. Да, чуть не забыл, - Игорь поднялся с пола и прошел в коридор. Вернулся он с большим белым конвертом в руках. - Возьми.
- Что это?
- Открой.
В конверте лежала турпутевка на два дня в Стамбул. От радости Катя вспыхнула.
- Это мне, то есть нам?
- Угу, а кто целовать будет?
- Ой, а что там у нас пригорает? - Катя потянула носом.
- Черт, поставил в духовку котлеты по-киевски и забыл.
Через пять минут они хохотали над подгоревшими котлетами, от которых шел пар.
- Игорь, - Катя схватилась за голову, - что же ты не предупредил заранее? У меня даже купальника нет!
Теперь Катя прекрасно понимала, почему весь мир охватила настоящая лихорадка путешествий. Тебя словно омывает гигантская волна новых ощущений, запахов, красок. Волна накрывает тебя с головой, ты весело барахтаешься в ней, и вдруг приходит озарение: ты не хочешь отлива, тебе нравятся эти купания, когда замирает сердце от чего-то неизвестного и волнующего.
В Стамбул Катя ехала с опаской разочарования, все-таки Турция - родина российских "челноков". Но эти два дня показались ей сказкой из "Тысячи и одной ночи". Чем запомнился Стамбул? Нежно-опаловым небом и темными силуэтами минаретов, карнавальным базаром, причудливыми украшениями, щедро выброшенными на прилавки. Игорь купил ей в подарок узорный золотой браслет, и Катя все время вскидывала вверх руку, любуясь им.
Вечером они закатились в ресторан, где пере-пробовали почти все экзотические блюда, а потом, притихшие, смотрели танец живота, исполняемый черноволосой турчанкой. Уже поздно ночью в номере Катя со смехом пыталась подражать ей, но никак не получалось, а она все пробовала и пробовала, пока Игорь не подхватил ее на руки и не отнес на кровать. Оживленная, переполненная впечатлениями, Катя все пыталась ему что-то рассказать, но то замолкала на полуслове, то смеялась. "Молчи", - хрипло сказал Игорь. Он не любил, когда она говорила в такие минуты, и Катя, улыбаясь, покорно закрыла глаза.
Дальнейшее Катя помнила смутно. Как они приехали в Москву, как Игорь ловил такси, а она стояла под зонтом, смотря на льющиеся потоки дождя. В машине она задремала, положив голову Игорю на плечо. Потом Катя почувствовала, что ее положили на диван и подоткнули с боков одеяло. "Спасибо, Игорь", - хотела сказать она, но тяжелый язык не повиновался ей. В голове завертелись минареты, узкие черные кувшины, смуглые лица, и Катя стремительно провалилась в долгожданный сон.
***
Телефон звонил долго и настойчиво. Катя с трудом оторвала голову от подушки.
- Алло!
- Это Ярин. Юлия Миронова убита.
Сон мигом слетел с Кати.
- Открыт газ, представлено как самоубийство, никаких улик, но я не сомневаюсь, что ее убили.
Катя уже села на постели, откинув подушку в угол. Только сейчас до нее стал доходить весь ужас случившегося.
- С тобой хотели связаться, но дома никого не было.
- Я уезжала к родственнице в деревню, - невнятно пробормотала Катя. Не говорить же в такую минуту, что развлекалась в Стамбуле.
- В следующий раз предупреждай, если будешь отлучаться, хотя бы и на день. А то начальству все это может сильно не понравиться. Это мой, так сказать, дружеский совет.
- Хорошо.
- Я сейчас приеду и расскажу, что удалось установить.
Холодный душ быстро прогнал остатки сна. Катя подобрала с пола пачку сигарет, забытую Игорем, и с раздражением бросила ее на тумбочку в коридоре.
Хэппи уик-энд кончился, очередная труба бизнеса позвала Игоря в дорогу, и он растаял, как "мимолетное виденье", с пожеланием Кате "не хандрить" и "держать выше голову, так как у них все идет замечательно". "Что "замечательно"? - думала Катя. - Вообще-то я живу, как в мире сплошной иллюзорности, иногда мне кажется, что Игорь ненастоящий, иногда - что это я сама призрак".
Катя не удержалась и взглянула на себя в зеркало. "Призрак" был отнюдь не бледным созданием, наоборот, щечки налились нежно-персиковым румянцем, а в глазах появился озорной блеск. Два дня в Стамбуле не прошли даром. "Что это я? - спохватилась Катя. - Сейчас Алексей придет, а у меня в голове посторонние мысли". Открыв холодильник, Катя ахнула - он был совершенно пуст. "Человек придет, а я кроме чая или кофе ничего ему и предложить-то не смогу", - терзала она себя.
Алексей стоял в дверях с большой коробкой печенья.
- Проходи. На кухне - легкий беспорядок, но ничего, я собиралась в деревню и очень торопилась.
- Конечно, ничего, - успокоил ее Алексей. Он хорошо знал трогательную привычку москвичей сваливать беспорядок в квартире на форс-мажорные обстоятельства. Можно было подумать, что каждый день на Москву обрушивается то наводнение, то восточно-азиатское цунами. Один его знакомый еще в советские времена завел по-пижонски две раковины, в одной из которых постоянно высилась пизанская башня тарелок и чашек, а другая использовалась по прямому назначению. Когда Алексей только что познакомился с ним, то он вначале добродушно отшучивался: "Вот, не успел помыть, замотался с аспирантскими делами", потом дела, связанные с написанием диссертации, сменились более прозаическими и не столь возвышенными, вроде: "Всю Москву обегал в поисках лекарства для мамы", а впоследствии выдавалось и вовсе неудобоваримое: "Не успел с похмелки".
Посмотрев на Катю, Алексей не удержался от того, чтобы не съехидничать:
- И в какой ты была деревне: на греческом архипелаге или на юге Франции? Блестишь и сияешь. От поездок к теткам в Бобриково или Василисино так не выглядят.
- Каюсь, Алексей, каюсь, - отозвалась Катя, - ездила в Стамбул развеяться от театральных убийств, думаю, дай-ка на два дня отвлекусь.
- Театральные убийства, - присвистнул Ярин. - Это ты хорошо подметила, убийства действительно какие-то театральные: актер заколот ненастоящим кинжалом, поэтому хочется крикнуть: "Вставай, старина, ты чего лежишь, мы-то знаем, это все понарошку". Но актер не встает. Ты подходишь к нему и видишь, что бутафорский кинжал кем-то заменен на стальной, и то, что казалось липкой краской, разлитой на полу в целях большего правдоподобия, на самом деле - натуральная кровь. И вот до тебя начинает доходить вся изощренность этого преступления.
- Бери, - Катя протянула ему кофе. - Но почему Юля, ведь она уже давно не работает в театре Гурдиной...
- А ты знаешь, - перебил ее Алексей, - безработная актриса, оказывается, не испытывала нужды в деньгах, у нее была шикарная "ауди", в квартире обнаружилась приличная сумма денег в валюте, хотя сама квартира была достаточно скромной, она ее снимала. Юля приехала в Москву семь лет назад, окончила театральное училище, работала у Милькина, потом перешла к Гурдиной. И вот встает вопрос: а на что же жила Юля и где она брала деньги?
- Может, богатый поклонник, сейчас это модно - иметь спонсора.
- Все опрошенные в один голос говорят, что Юля никого не имела, то есть не то чтобы она была, ну... - Алексей запнулся, - холодной женщиной, просто очень честолюбивой и целеустремленной: кроме карьеры, ее ничего в данный момент не интересовало.
- И тем не менее она уходит от Гурдиной, самого модного и популярного режиссера Москвы. Как совместить одно с другим?
- Не знаю.
- Алексей, а что с тем человеком, которого убили в театре, никаких позывных? Не с луны же он свалился в самом деле.
- Не с луны, но это доказывает одно - человек он был одинокий. Ну, сама посуди, семейного давно хватились бы: жена, дети... и, наверное, он не москвич: провинциального покроя пиджак. И кто бы из москвичей появился в театре в такую жару в пиджаке? Никто, а он пришел, потому что приехал в нем.
- Несчастный поклонник таланта Эллы Гурдиной. Приехал из провинции, пошел в театр, и его убили, просто бред. И как его только угораздило билеты купить, ведь их распродают за два-три дня, а то и за неделю.
Алексей посмотрел на Катю, она на него, в голову им пришла одна и та же мысль - они вскочили и ринулись к выходу.
- Подожди, - кричала Катя, - я хоть ключи возьму.
Пожилая кассирша смотрела на них с явным подозрением. Мужчина, взмокший от жары, с нелепой папкой в руках, и девушка в коротком платье.
- И о чем я должна с вами говорить? - Ее глаза перебегали с Алексея на Катю.
- Вы не помните, как вы продавали билеты две недели назад? На спектакль "Сон Шекспира в летнюю ночь".
- Прекрасно помню, все билеты были проданы за неделю, спектакль отличный, очень популярный и идет редко.
- Ну а мог человек прийти и сразу купить билет?
- Я же вам русским языком говорю, что билеты были распроданы заранее. Неужели непонятно?
- Мы расследуем дело об убийстве, - осадил ее Алексей, - по личной просьбе Эллы Александровны, поэтому давайте без колкостей.
- Хорошо. Еще вопросы у вас ко мне есть?
- Послушайте, - осенило Катю, - а случаи возврата билетов бывают?
- Крайне редко.
- Ну а в этот день были?
Кассирша задумалась.
- Не помню, по-моему, да... или нет. Был, был, - облегченно махнула она рукой. - Кто-то вернул один билет. Не смог пойти. Приехал мальчик и передал билет.
- Значит, вы его и продали? - Алексей заметно нервничал.
- Ну да, конечно.
- А вы не помните этого человека? - Алексей достал из кармана рубашки фотографию и протянул кассирше.
Женщина наморщила лоб:
- По-моему, это был он, уже спектакль начался... Да-да, он, повторила она более уверенно, - он подошел, а я собиралась уходить, у меня оставался один этот билет, вообще-то я сижу иногда больше для порядка, потому что часто билеты уже заранее проданы. Он вошел с большой сумкой.
- Сумкой? - в один голос воскликнули Алексей и Катя.
- Да, с сумкой, что-то вроде дорожной, и спросил, нет ли... я ему и сказала: ваше счастье - один билет остался. Он остановился, как бы раздумывая, а затем решительно направился ко мне и купил билет. Он еще спросил меня, когда спектакль кончится. А я удивилась, ведь известно, что спектакли идут не меньше двух часов, но, похоже, он им и не интересовался. Вот и все.
Катя и Алексей замолчали, ошарашенные услышанным.
- Что-нибудь не так? - насторожилась кассирша.
- Да, не так, - выдавила Катя, - нет-нет, вы все сказали, вы помогли нам... - И Катя глазами показала Алексею на выход.
Они проплутали между домами и, найдя какой-то обломок скамейки, плюхнулись на него.
- Слушай, ну и идиоты мы все. - Катя с яростью вертела ключи на указательном пальце. - Никто и не догадался поговорить с кассиршей.
- Все решили, что она вряд ли запомнит одно из лиц, которые мелькали перед ней в тот вечер, и никому не пришло в голову, что билеты были распроданы и человек мог попасть на спектакль, только если ему улыбнулся счастливый случай. И где теперь, интересно, эта сумка? Кто-то ведь успел ее взять.
- Алексей, - выдохнула Катя, - он приехал не из-за спектакля, вспомни, как говорила кассирша: он спросил, "нет ли...", а она ему про билет. А он, наверное, хотел спросить, НЕТ ЛИ КОГО-ТО В ЭТОТ МОМЕНТ В ТЕАТРЕ. Поэтому он и раздумывал, брать ему билет или нет, он приехал ИЗ-ЗА КОГО-ТО и этот КТО-ТО МОГ БЫТЬ ТОЛЬКО АКТЕРОМ.
- Точно, он и решил посмотреть на него как зритель - из партера.
- Господи... - От возбуждения Катя сильно взмахнула рукой, и ключ, описав плавную дугу, приземлился где-то на ветвях сучковатого дерева, под которым они сидели. - Ой, вот растяпа.
- Достанем. - Алексей уверенно ступил ногой на сук, который подозрительно затрещал под ним.
- Не надо, - Катя схватила его за брючину, - подзовем какого-нибудь мальчишку, он и слазает.
- Ты думаешь, современные мальчишки так уж охотно будут лазить за чужими ключами? - иронично спросил Алексей.
- Ну, не знаю, попробовать-то можно.
Как завороженные, они уставились на подъезд. Но оттуда выходили явно неподходящие кандидатуры для ловкого марш-броска по разлапистым веткам. Вначале выплыли две бабульки с карликовыми пуделями одного окраса, потом появилась молодая мамаша с чадом в коляске, затем небритый тип с мобильным телефоном возле уха. Катя рванула было к нему, но Алексей успел схватить ее за руку.
- Ты что, ненормальная, - прошептал Алексей. - Он с тобой и разговаривать-то не станет.
Катя что-то пробормотала в ответ. Алексей смог уловить только отдельные слова: "мужское благородство" и "помощь даме". Но потом, поняв нелепость собственных доводов, Катя замолчала и с еще большим воодушевлением уставилась на подъезд, ожидая бойкого Тома Сойера, который с радостью ринется на дерево по одному ее сигналу. Подобие фантазии Марка Твена появилось только через полчаса. Катя махнула ему рукой, но тот не сдвинулся с места, что-то сосредоточенно жуя.
- Иди, - подтолкнул ее Алексей, - ты думаешь, он подойдет к тебе сам?
- Мальчик, ты не мог бы помочь? - бойко начала Катя, но под строгим взглядом плотного крепыша ее решимость быстро таяла, как снежный ком весной. - Там, на дереве, ключи застряли, - уже упавшим голосом закончила она.
Наступило молчание.
- Ну что?
- Тридцать рублей.
- Да... ну...
- Меньше не возьму, риск свалиться, да и высота... - пробасил крепыш.
Катя едва удержалась от звонкого подзатыльника. "Ну что ты хочешь? подумала она. - Эпоха дикого капитализма в действии. За все надо платить, не умеешь лазить по деревьям - раскошеливайся".
Глава 5
Прежде чем проводить опрос актеров, Катя выписала на отдельном листочке их фамилии, а напротив каждой поставила вопросительные знаки, которые обвела легкомысленными цветочками. Почему-то у нее было хорошее настроение.
Что надеть, Катя не знала. Наконец, перерыв весь гардероб, остановилась на бабушкиной темно-красной бархатной юбке и гипюровой кофте. На голову Катя нацепила соломенную шляпку, а через руку перекинула ридикюль. На улице немного похолодало, и можно было, не опасаясь косых взглядов, выйти в таком наряде. "Актеры отпадут", - непонятно почему, решила Катя.
На улице на Катю оборачивались и шептались за ее спиной. Она расслышала только, что ее приняли за ирландку, потому что в эти дни в Москве проходили дни ирландской культуры. "Посмотри, наверное, она с костюмированного представления, оно только что закончилось, передавали по радио. Какая стать и внешность благородная", - услышала Катя позади себя женский голос. В ответ кто-то пискляво протянул: "Да ничего особенного, подумаешь, иностранка задрипанная". Катя хотела было возмутиться и обернуться с негодующим видом, потом передумала и лишь выше задрала голову. "Наших в любой толпе по хамству узнаешь, - рассуждала она сама с собой, лишь бы нагадить да человеку настроение испортить, будь то иностранец или свой несчастный соотечественник".
Еще издали, подходя к театру "Саломея", Катя залюбовалась им. Как это она раньше не заметила, что вход оформлен в виде раковины, а фонарь, висящий над дверью, напоминает маленькую жемчужину.
Увидев Катю, Лина Юрьевна испуганно отшатнулась:
- Вы к кому?
- Это я, Катя Муромцева из "Белого грифа", разве вы меня не узнали? Катя сняла шляпу и тряхнула волосами.
- А,- Лина Юрьевна облегченно вздохнула, - я уж подумала...
- Что? - поинтересовалась Катя.
- Да тут одно время какая-то сумасшедшая повадилась бегать к нам, букеты дарила, на шею мужчинам бросалась, даже туфли воровала, говорила, что на память, но, по-моему, ей просто не в чем было ходить. Она тоже носила яркую бархатную юбку, причем в любую погоду, и соломенную шляпу.
- М-м-м, понятно.
- Эллы Александровны нет, будет только вечером.
- Да нет, я не к ней, я хотела бы побеседовать с вашими актерами, у нас с Эллой Александровной была на этот счет договоренность, вы не возражаете?
- Пожалуйста, - Лина Юрьевна прошла вперед. - Это гримерная Рудика, располагайтесь, сам он придет через час, вот ключ, если захотите выйти... закройте ключом дверь обязательно.
- Хорошо.
Оставшись одна, Катя с любопытством осмотрела малюсенькую комнатушку, где находились кресло, стул, две полки и старое, немного потрескавшееся по углам трюмо с выдвижными ящичками. Обои в клетушке были нежно-салатового цвета.
На самом верху, почти под потолком, располагалось окно, больше напоминающее форточку. "Как же Рудик тут не изжарится, вентиляции никакой, окошко маленькое". Внезапно Катя подошла к двери и заперла ее изнутри. "Если спросят, зачем я это сделала, скажу, что захотелось вздремнуть, поэтому и закрылась, чтобы не мешали". Затем Катя быстро выдвинула ящички один за другим. В них лежали старая пудреница, бежевые тени, пустой флакон из-под духов, накладные усы, сломанный десертный нож, театральные программки и женский носовой платок со следами губной помады. Все.