Красавина Екатерина. Смерть под занавес

   - Но ведь говорят, что по-настоящему одаренные творческие личности способны предвидеть многие события из своей жизни, обладают чем-то вроде ясновидения. - Катя сидела в кресле и любовалась издали новым покрывалом, которое она накинула на диван. Темно-бирюзовое с ярко-синими разводами. Как море в хорошую погоду.
   - Нет, здесь что-то другое... И куда делся ее сын? - Алексей остановился напротив Кати. - Не думаешь ли ты, что это может быть Артур или Рудик? Мы не можем исключать полностью и такую версию.
   - Но ни тот ни другой на нее не похож.
   - Это ни о чем не говорит. Наоборот, поэтому наша задача усложняется. Нам предстоит разыскать ее сына, не обнаруживая этого факта.
   - И фамилия у Гурдиной была другая. Почему?
   - Может быть, она была замужем, а после развода решила оставить фамилию мужа.
   - Возможно, - вяло откликнулась Катя. Всего два часа назад она прилетела в Москву, и ее сильно клонило в сон.
   - Я смотрю, ты уже спишь. Давай отложим наш разговор. Главное, что тебе все-таки удалось выяснить очень важное обстоятельство: у Гурдиной есть сын, но этот факт она почему-то упорно ото всех скрывает. Начальство будет довольно твоим рвением.
   - А "кубинец"? - так за глаза в агентстве называли Катиного начальника, Святослава Рубеновича, за его любовь к крепким сигарам.
   - Думаю, обрадуется и он.
   - Все равно Рубенович ко мне какую-то антипатию испытывает, - голос Кати звучал где-то вдалеке, а комната расплывалась перед глазами, плавно вытягиваясь в длину.
   - Он просто очень требовательный и боится, что ты не справишься. Давай я помогу тебе дойти до дивана, а то упадешь на полдороге.
   - Спасибо, - Катя нащупала его руку. Один ее глаз уже спал и упорно не хотел открываться, - мы с тобой сейчас живописная картина: я - слепая, а ты - мой поводырь.
   Дверь за Алексеем тихо щелкнула, и Катя мгновенно провалилась в теплую темноту.
   Утром она проснулась оттого, что кто-то настойчиво барабанил в ее дверь, причем, судя по всему, ногами.
   - Сейчас, сейчас, арестовывать, что ли, идете? - запахивая на ходу халат, кричала Катя.
   Открыв дверь, она онемела от неожиданности - перед ней стоял Артур, смущенно улыбаясь.
   - Ты куда-то пропала, я не знал, что случилось...
   - Командировка была. А как ты меня вычислил?
   - Тайна.
   - Ну, проходи. - В коридоре Катя мельком посмотрела на себя в зеркало и ужаснулась: сонное лицо, отекшие глаза и бледные губы. Правда, легкий загар красил ее, но при невыспавшейся физиономии он явно блек.
   - Мы уж в театре решили, что тебя тоже убили. - Артур мешал ложечкой кофе и клал туда, по мнению Кати, уже пятую ложку сахара.
   - Ну и как у вас там, обрадовались этому, - поинтересовалась Катя, вздохнули с облегчением, что никто к вам приставать больше не будет?
   "Почему же Алексей не предупредил никого, что я уехала в служебную командировку, действительно, могли подумать что угодно", - мелькнуло у нее в голове.
   - Пели и плясали по этому случаю, кто-то пустил слух, что Екатерина Муромцева отправилась в дебри Африки раскрывать убийство в племени толстогубых, надоело ей, мол, с актерами возиться, чего-то поколоритнее захотелось.
   - Да уж куда колоритнее, - пробормотала Катя.
   - Что? - светло-голубые глаза Артура выделялись на загорелом лице.
   Его взгляд приводил Катю в непонятное волнение. Ей хотелось бежать от него и одновременно находиться рядом. Он и пугал ее и притягивал.
   - Это я так. - Катя машинально теребила пояс халата и стояла, словно не решаясь сесть рядом с Артуром.
   - Садись, - Артур махнул рукой, - а то мне неудобно сидеть при даме.
   - Спасибо, - вспыхнула Катя.
   - Ну и картина, - расхохотался Артур, - знаменитая сыщица косится на меня, как на тигра, боясь, что я что-то выкину.
   - Ничего подобного, - Катя демонстративно придвинулась ближе к Артуру и почувствовала, что невольно краснеет.
   - Ну а ты как? - она посмотрела на него украдкой. "Вдруг он - сын Гурдиной?" - подумалось ей.
   - Работаю, тружусь, скучаю.
   - Налить еще?
   - Я не...
   Резко зазвонил телефон. Катя подбежала и схватила трубку.
   На том конце помолчали и дали отбой. "Что за шутки, и уже не в первый раз", - недоумевала Катя. Вернувшись на кухню, она посмотрела на Артура: "Интересно, правда ли, что его родители погибли?"
   - Слушай, уже поздно, мне пора домой. - Катя шутливо вырвала свою сумочку из рук Артура и отбежала на несколько шагов. - Что скажут соседи, приличная девушка Катя Муромцева придет домой Бог знает во сколько!
   - Ничего страшного, девочка уже выросла и имеет право задержаться. Артур обнял ее, и Катя уже в который раз почувствовала, как послушно размягчается тело в его руках, словно она становится податливой куклой.
   - Пусти. - Катя провела рукой по щеке Артура и закрыла глаза.
   Накрапывал дождь, и они забрели в какой-то подъезд. Спустя несколько минут сплошной серой завесой хлынул ливень.
   - Смотри, какой странный дом, - Артур взбежал по лестнице на второй этаж, - по-видимому, всех выселили: квартиры пустые.
   Катю сильно знобило. Она обхватила себя руками, пытаясь согреться, но зубы уже начинали выстукивать мелкую дробь. Она подняла голову:
   - Ну, что там еще?
   Артур не откликался. Катя поднялась наверх, но Артура нигде не было видно. Коридор был пуст. Двери сняты с петель, а квартиры зияли серыми дырами. Катя прошла по коридору вперед.
   - Артур, - шепотом позвала она.
   Кто-то подошел сзади и закрыл ей ладонями глаза. Катя вскрикнула.
   - Что ты, глупенькая? - Артур взял ее лицо в ладони и поцеловал в губы. - Что ты, моя девочка? - Темно-русые волосы Артура блестели от капелек дождя. - Ты вся дрожишь, замерзла?
   Катя прижалась к нему.
   - Пойдем, - Артур решительно взял ее за руку.
   - Куда?
   Он ничего не ответил, только крепче стиснул ее руку.
   Хорошо было лежать рядом с Артуром, уткнувшись носом в его подмышку, и думать о чем-то своем. Катя приподнялась на локте и посмотрела на Артура. Его глаза были закрыты.
   - Ты спишь? - шепотом спросила Катя.
   - Нет.
   - Я вспомнила, как в детстве ходила с отцом в лес за грибами. Осень, влажные листья, прелый мох и чистое небо. Тишина стояла волшебная.
   - Да? - Артур повернулся к ней, глаза его блестели таинственным светом.
   Катя глубоко вздохнула.
   - Чего вздыхаешь?
   - Так.
   - Ты такая хрупкая и трогательная. Как девочка. Ты мне понравилась сразу, как только я тебя увидел. Я даже не поверил, что ты из детективного агентства.
   - А у тебя была такая смешная приклеенная бородка, когда ты заглянул в кабинет Гурдиной. Взлохмаченные волосы.
   - Мне кажется, я в тебя влюбился.
   - Артур, а ты действительно меня любишь, это все не просто так?
   Катя пытливо всматривалась в лицо Артура, словно хотела прочитать на нем ответ.
   Он молча притянул ее к себе.
   ***
   Алексей сидел за столом и нетерпеливо барабанил по нему пальцами. Многочисленные факты и нити никак не хотели складываться в цельную комбинацию, которая могла бы рассекретить то, что было скрыто мраком. Вчера Вячеслав Артемьевич дал ему распечатку одного дела, находившегося в числе первоочередных и важных. Но сотрудник, работавший над ним, тяжело заболел, ему пришлось уволиться из агентства, и все повисло в воздухе. Когда Алексей принимал дело из рук директора агентства, он посмотрел на него с вопросительным выражением, как бы прося пояснить, что требуется в данном случае сделать ему, Ярину Алексею Николаевичу.
   - Просмотри внимательно, - кратко бросил ему шеф, - здесь есть над чем подумать. Дело малопонятное, никаких видимых улик нет. Возможно, тут орудует хорошо законспирированная банда, члены которой связаны круговой порукой. Если обрисовать вкратце, то получается такая картина. За последние три года в среде уважаемых академиков, видных искусствоведов, актеров, композиторов, ученых - словом, тех, кто причисляет себя к элите, раздельно произнес он, - участились случаи женитьбы на молоденьких девушках, появляющихся словно ниоткуда. Девушки, заметь, не москвички. Провинциалки. Может быть, это ничего не значащий факт, а может... Но есть обстоятельства, которые выглядят весьма подозрительными. Первое - "охота" на уважаемых старичков открывалась только в том случае, если они были не обремененными близкими родственниками. То есть хлопоты по дороге к алтарю оказывались почти сведенными к нулю. Второе - новоиспеченные мужья недолго наслаждались супружеским счастьем. Максимум полгода, год. Смерть была от разных причин, но... уголовное дело не пришьешь. То передозировка лекарств, то инфаркт, то, сам понимаешь, от чего, - Вячеслав Артемьевич бросил выразительный взгляд на Алексея, - то есть поводов придраться нет. Вдова стоит и хлопает ресницами. "Я хотела доставить удовольствие бедному Мишеньке, Коленьке и так далее, кто же знал, что так все получится". Короче, ситуация щекотливая. Потом - казалось бы, получила квартиру, наследство, так сиди и наслаждайся привалившим богатством, ан нет, почему-то вдовушки спешат быстро расстаться со всем этим и продают квартиры. Срочно. И исчезают в неизвестном направлении. Но самое страшное вот. - Шеф швырнул Алексею пачку фотографий. На них были изображены мертвые девушки с обезображенными лицами. - Это они. Удалось найти три трупа, а всего таких случаев четырнадцать. Где остальные?
   - Понял, - откликнулся Алексей.
   - В общем, изучи дело. Потом доложишь, что и как.
   Вячеслав Артемьевич махнул рукой, как бы говоря, что время беседы истекло, и Алексей, поднявшись со стула, направился к выходу.
   И вот сейчас, внимательно просматривая собранные материалы, листая записи разговоров со свидетелями, Алексей испытывал тягостное чувство недоумения. Слишком случайными выглядели все эти смерти. Если бы они не были собраны в одно дело, то на первый взгляд между ними не было ничего общего. И все же тут прослеживалась определенная логика...
   Вечером Алексею позвонили из "Белого грифа" и сообщили, что произошло еще одно убийство из этой "серии". Умер академик Сакальский, крупный специалист в области термоядерной физики. По ошибке принял не то лекарство. Полгода назад он женился на молодой женщине. В агентство обратилась его сестра, которой скоропостижная смерть брата показалась подозрительной. Алексей быстро записал продиктованный ему телефон сестры Сакальского Татьяны Львовны Артюновой - и через десять минут связался с ней. Во время короткого телефонного разговора одно обстоятельство насторожило его: Татьяна Львовна сказала, что ее брат последние годы активно участвовал в работе театрального фонда "Мольер".
   Утром Алексей позвонил Кате, и они договорились, что он заедет за ней через полчаса.
   После того как Алексей кратко ознакомил Катю со своим новым делом, она отвернулась и, прикусив губу, выдавила:
   - Ты думаешь, это как-то связано с моим рас-следованием?
   - Нет, но, возможно, эти дела пересекаются, и, расследуя одно, можно прийти к разгадке другого. Так иногда и бывает. Ты знаешь, что меня поразило, когда я листал дело? Ну, как бы сказать... свидетели описывают этих вдовушек как-то одинаково: блондинки, большие глаза, полноватые губы и никаких особых примет, словно их всех в одном инкубаторе выращивали.
   - А фотографии?
   - Нет их, - вздохнул Алексей.
   - Почему?
   - Видимо, сбегая, с собой прихватывали, чтобы никто разыскать впоследствии не мог. До замужества ничем не занимались. Двое или трое из них поступали в театральные училища, но провалились. Между прочим, Сакальский участвовал в работе "Мольера", ну, там, где ты была, - в театральном фонде.
   - Странные люди там работают, - Катя вспомнила секретаршу, которая, закрыв глаза, печатала так, словно играла на рояле, и директора фонда, поджарого, энергичного человека. И секретарша, и директор упорно отрицали, что видели Юлию Миронову.
   Татьяна Львовна Артюнова принадлежала к числу тех бойких дамочек, возраст которых определить нелегко. С равным успехом ей можно было дать и сорок пять, и пятьдесят пять лет. Когда она говорила, ее губы вытягивались, и со стороны могло показаться, что она что-то терпеливо, по слогам втолковывает неразумному ребенку.
   Квартира Татьяны Львовны была наполнена ароматом свежего хлеба, кофе и сладких цветочных духов. Алексей не любил такого назойливого запаха, но приходилось с ним мириться, как и выслушивать горестные восклицания Татьяны Львовны по поводу растяпистости и непрактичности ее брата, которые и привели к такому ужасному финалу.
   - А как вы думаете, это серьезно - взять и жениться почти что на своей дочери?! Неужели они (под словом "они", видимо, подразумевалась вся худшая половина человечества, то есть мужчины) не понимают, что этим молоденьким акулам что-то от них нужно? Где мозги? Был светилом в науке, а в жизни... Как умерла Карина, жена, так и сдал мужик. Надо было мне переехать к нему жить, присмотреть за ним повнимательней. Думалось, что справится с горем, найдет забвение в своих симпозиумах и ученых советах, так нет. Берите конфеты. Чаю еще подлить?
   Комната Татьяны Львовны выглядела так, словно хозяева завтра же готовились переехать на новое место и поэтому принялись спешно паковать вещи.
   Коробки разного размера стояли по углам небольшой квадратной комнаты, сумки с одеждой лежали на диване, а под ногами Кати валялся какой-то кирпич, который при ближайшем рассмотрении оказался словарем новогреческого языка.
   - Жарко, - Татьяна Львовна, протянув руку, сняла с полки большую салфетку и принялась медленно обмахиваться ею. - Анэля, - обратилась она к пушистой белоснежной болонке, бодро вбежавшей в комнату, - сядь на коврике, у меня люди.
   Болонка, чья челка почти закрывала ей глаза, с любопытством посмотрела на Алексея и потрусила в единственный свободный от хлама угол.
   - Значит, новая жена была э... не совсем приятной женщиной?
   Татьяна Львовна в ответ так энергично затрясла головой, что казалось, она скатится с плеч наподобие перезревшей дыни. - Естественно, - процедила она сквозь зубы, - просто интриганка, вот и все.
   - Она не москвичка? - вставила Катя.
   - Нет - то ли Брянск, то ли Рязань.
   - А как к ней относился Игорь Васильевич?
   Она пожала плечами:
   - Как глупый мальчишка. Я, скажу честно, не испытывала особого желания общаться с его новой супругой, как и она со мной. Я видела ее всего раза три. Жеманная, сильно накрашенная, с большими руками.
   Портрет Колосовой Веры Николаевны, в замужестве Сакальской, рисовался густой сажей, без малейших проблесков жизнерадостных красок. Алексей почувствовал досаду на выжившего из ума академика, который женился на свистушке из провинции и поэтому угодил в переплет.
   - Вы что-нибудь подозреваете? - Алексей дипломатично кашлянул в кулак.
   - Да она его и убила, а теперь остается в шикарной трехкомнатной квартире, еще дача есть в сорока километрах от Москвы, хорошая, двухэтажная, с паровым отоплением. Я там каждый клочок земли возделывала. Мы ведь с Игорем выросли на ней. Старое товарищество, давали землю в тридцатые годы, кто попало там не селился, только интеллигенция. Наш папа был очень известным цирюльником, обслуживал таких людей... Рассказать - не поверите просто! А теперь что будет с дачей - не знаю. Я от своих прав не отступлюсь ни за что. Буду проходить суды до победного конца. Я... - Как бы в подтверждение своих слов Татьяна Львовна энергично взмахнула рукой, сжавшейся в маленький, но твердый кулак.
   - Понимаю... А вообще, Игорь Васильевич интересовался женщинами, простите за нескромный вопрос? - Алексей посмотрел на Анэлю, которая лежала в углу.
   - Ну как сказать, время от времени, не без этого, но все в рамках пристойности, никаких скандалов, так, легкие увлечения.
   - Вы живете одна?
   - Нет, с сыном. Очень способный мальчик, учится в МГИМО, будет переводчиком испанского языка. Знаете, сейчас финансисты и переводчики требуются везде, выгодная специальность. Теперь другое время, чистые гуманитарии не в цене. Вот я кем только ни работала в своей жизни, Татьяна Львовна едва заметно вздохнула, - а в последние годы вернулась к старой профессии - перевожу с греческого и преподаю на курсах, на жизнь хватает и ладно.
   Маленькие черные глазки Татьяны Львовны смотрели на Алексея с выражением досады и грусти. Алексея охватила легкая печаль. Как он мечтал в юности стать историком, как он грезил еще с детства подвигами спартанцев и рыцарскими турнирами! И где та, почти неземная, тишина библиотек, в которых он любил бывать?
   - Анэля, - резкий голос Татьяны Львовны вернул Алексея к действительности, - ты чего лезешь к гостю?
   Тут Алексей обнаружил лохматое существо у себя на коленях. Болонка, уютно свернувшись калачиком, явно намеревалась вздремнуть на его брюках.
   - Пусть лежит, - тихо сказал Алексей.
   - А театральный фонд "Мольер"? - Катя протянула руку к Анэле и погладила ее.
   - Мой брат любил разностороннюю деятельность, в том числе увлекался историей театра. Он, по-моему, и со своей будущей женой в этом "Мольере" познакомился.
   - Что?! - хором воскликнули Алексей и Катя и переглянулись.
   - Во всяком случае, одна моя знакомая забирала внука из живого уголка и видела, как Вера выходила из этого фонда. А Игорь в последнее время бывал там на всяких вечерах и заседаниях.
   - А больше он вам ничего не рассказывал? - Катя сосредоточенно грызла большой палец, забыв о всяких правилах приличия.
   - Да нет, в последнее время мы не так уж часто с ним общались. Не очень хотелось нарываться на эту...
   - Понимаем. - Алексей встал. - А Вера Николаевна сейчас дома?
   - Откуда я знаю, раньше все по магазинам бегала в первой половине дня, во второй - валялась на диване. Ничего не могу вам сказать.
   - Спасибо, мы вам позвоним, если возникнет необходимость.
   - Да... Анэля, не путайся под ногами, иди на место!
   - Вы переезжаете? - Катя подобрала платье, чтобы не задевать коробки.
   - Все ремонт не соберусь сделать, второй год уже...
   Проблема была понятной и родной. Катя с ужасом представила, как ей тоже надо будет все паковать, где-то доставать картонные коробки.
   Она чуть не упала в узком коридоре, заставленном угрожающими железками, напоминающими водосточные трубы. К счастью, Алексей предупредительно подхватил ее под локоть:
   - Осторожно.
   Облегченно вздохнув, они вышли на улицу, где только что прошел дождь и в воздухе была разлита летняя свежесть.
   Вера Николаевна Сакальская упорно не хотела открывать. Катя с Алексеем дружно барабанили в дверь. В ответ - ни звука. Выглянула соседка. Ее лицо блестело от толстого слоя крема.
   - Она с утра уехала.
   - Куда? - поинтересовалась Катя.
   - Не знаю, взяла большую сумку, - соседка разговаривала с ними через дверь, закрытую на цепочку.
   - А она что-нибудь сказала? - Алексей отряхивал свои брюки, покрытые пылью.
   - Да она высокомерная такая, никогда особенно и не разговаривала, цацу из себя строила. - На лестнице раздались шаги, и женщина быстро захлопнула дверь.
   - Что-то здесь не так, - Алексей сел прямо на ступеньки лестницы и устало махнул рукой. - Нет, что-то здесь не так, - повторил он.
   ***
   С утра было пасмурно. Катя решила прилечь на диван и разобраться со своими блокнотными записями, часто сделанными бессистемно и впопыхах. Прежде чем, вырвав листки, развесить их на стене (так Катя обычно делала, когда готовилась к экзаменам в университете), она принесла из кухни табуретку и, придвинув ее вплотную к шкафу, достала сверху рулон бумаги. Это была географическая карта мира, лежавшая здесь с незапамятных времен. Катя раскатала ее на полу и, сев на Африке, задумалась. Она любила карту мира, как своего самого лучшего и близкого друга. Часто, когда у нее было плохое настроение, она разворачивала карту и медленно рассматривала ее, скользя глазами по материкам и городам. В такие минуты ей казалось, что она находится не в московской квартире, а где-то там, в водах Индийского океана или в дебрях Амазонки.
   - Театр "Саломея", - Катя легла на пол и прижалась щекой к карте, что я знаю о нем? Маленькая труппа, недружные актеры, хотя клянутся, что между ними нет никаких разногласий. Талантливый режиссер...
   Что-то главное ускользало от Кати, но что? Московские театры, как в капле воды, отражали суматошное время. Старые придерживались классического репертуара, у них была своя публика, традиции, новые - стремились эпатировать, сделать шумную постановку, спекулируя на "голубой" тематике или запредельном сексе.
   Но "Саломея"... Этот театр был похож на призрачный город, Фата-Моргану, которая иногда появлялась перед зрителями издали, переливаясь несуществующими огнями и блеском. Но когда к театру подходили ближе, он словно уходил под землю, его окутывала непроницаемая завеса молчания, недомолвок, а актеры мгновенно превращались в маленьких человечков, которые разбегались врассыпную при появлении чуждого им гостя. Театр жил по своим законам, невидимым постороннему взгляду. Катя вдруг вспомнила, как давно, еще в детстве, она однажды искала спрятанные от нее конфеты. Взрослые в доме - папа, мама, бабушка - знали, где они находятся, но в ответ на ее отчаянные расспросы отрицательно качали головами и заговорщицки переглядывались улыбаясь. Сейчас эта картина ожила перед ней... От нее явно что-то скрывали в театре, но скрывали ВСЕ! Поэтому нащупать крупицы правды в этих беседах и расспросах было трудно, почти невозможно!
   И как гибель Мироновой и Касьянникова связана с убийством в партере?
   Что же ей известно? Итак, Элла Гурдина родилась в Алупке, с малолетним сыном покинула город, судя по ее рассказам, скиталась по России. Перед тем как перебраться в Москву, работала в Твери. Гурдину называют диктатором, царицей, талантливым режиссером. Все это так. Но Катю с самого начала ее знакомства с Гурдиной не покидало ощущение, что эти слова не касаются ее сути, они слишком поверхностны - как скорлупа, которая не позволяет проникнуть в сердцевину. Никто не сказал о ней ничего такого, что высветило бы ее жизнь и поступки с иной стороны, показало бы Кате другую Гурдину. Можно было опять обратиться к Переверзенцеву или Мануйлиной, но Катя уже поняла, что они не скажут ничего, ни-че-го, они связаны негласной порукой молчания. Гурдина лгала, что у нее никого нет - ни родственников, ни детей. Правда, пока эта ложь не принадлежит к чему-то уголовно наказуемому. Она может выдвинуть разные мотивы и версии своего желания скрыть ото всех, что у нее есть сын. Катя вспомнила пророчески-страшные слова: "Единожды солгав, кто тебе поверит?"
   Артур и Рудик, Рита и Анжела... Молодые актеры театра распадались на две масти - черную и белую. Это были как бы зеркальные двойники. Катя вспомнила, как в одной книге изображался трюк с картами - дама пик с помощью зеркала ложилась на даму бубен, антиподы становились единым целым. При мысли об Артуре Кате стало не по себе. Она чувствовала, что ее тянет к нему так, как не тянуло ни к кому и никогда в жизни.
   Но кто же из них, кто - сын Гурдиной? Скорее Рудик - с его монотонным голосом и манерами мальчика-отличника. Обычно у известных родителей ужасно нудные и бесцветные дети. Как в старой поговорке: "На детях гениев природа отдыхает". "На Рудике она, по-моему, уснула", - решила Катя. И у обоих умерли родители. Ясно, что у одного из них - действительно, а у другого... Или это - роковое совпадение?
   Рита и Анжела... Анжела ей нравилась больше, но и о ней она почти ничего не знала. Приехала из Вязьмы, с детства мечтала стать актрисой, но об этом мечтают многие девчонки, особенно в провинции. И все? Вся биография? Приехала, помыкалась и пришла в театр к Гурдиной. А по-моему, она ничего и не заканчивала! Катя взглянула на справку "Белого грифа", лежавшую перед ней на полу. Да, выступала в клубах и студенческом театре, потом - "Саломея". Катя вскочила и села, обхватив руками колени. Может быть, Гурдина знает, кто убийца, и покрывает его, боится за него? Может быть, это ее сын? Но разве стала бы она тогда обращаться в агентство? А почему бы и нет? Зная, что дело не будет раскрыто, решила соблюсти необходимую формальность.
   Евгений Сандула - типичный позер, таких донжуанов, особенно во времена застоя, было хоть пруд пруди. Кате он показался недалеким и тщеславным. Пишет мемуары... для себя. Хотя вряд ли отдает себе в этом отчет. Наверное, думает, что читатели будут ломиться за его книгами в магазин "Библио-Глобус", как за очередным бестселлером Валентина Лаврова.
   Но почему Анжела бросилась именно к Жене, почему?
   Рубальский - "гасконец". Катя совершенно не могла представить его молодым, хоть убей, он оставался стариком, брюзжащим и самодовольным. Что нашла в нем Гурдина? После стольких лет пригласить этого старого дрючка в свой театр!
   Лилия Георгиевна - мать, потерявшая дочь. Замкнутая и отстраненная. Когда она разговаривала с Катей, то была какой-то взвинченной. Правда, это, возможно, пресловутые "нервы".
   Лина Юрьевна - верная помощница Гурдиной, которая не скажет ничего лишнего. Тень Гурдиной. Но часто такие преданные слуги и идут на все ради спокойствия своих хозяев. На все.
   Солнце уже нагревало пол, так приятно было лежать и абсолютно ни о чем не думать, но усилием воли Катя вернулась опять к "Саломее" и неожиданно поймала себя на том, что уже давно перебирает актеров, как четки, пытаясь понять их...
   И еще этот занавес, который дали слишком рано, но почему?
   И вдруг Катя все поняла, как же раньше она не додумалась до этого? Кто-то знал о прибытии будущей жертвы в театр и решил предотвратить предстоящее свидание. А это значит, что убийца и тот, с кем хотел встретиться человек, убитый в партере, находятся сейчас здесь, в "Саломее", среди этих актеров, о которых она только что думала! Два противника на одном поле... Белый конь против черной королевы или белый король против черной ладьи. Вариантов много.