Красильников Рэм Сергеевич. Конец 'Крота'

   - Сегодня, к сожалению, мне уже пора идти. Но завтра вечером мы снова сможем увидеться. Здесь же, договорились?
   - Завтра у меня два концерта - дневной и вечерний, но я постараюсь освободиться пораньше. Может быть, вновь попытаем счастья здесь. А сейчас я, пожалуй, еще немножечко рискну.
   "Коротышка" Гарри посмотрел вслед уходящему русскому и, когда за ним закрылась дверь казино, подошел к Сэлли.
   Не так уж сложно представить себе разговор работодателя со своим подчиненным, сутенера с одной из своих содержанок. Независимо от того, где он может происходить - на Западе или на Востоке. Конечно, в Бангкоке свои особенности, и Сэлли не заурядная девица легкого поведения, которой можно отдать приказ насчет очередного клиента. Красавица Сэлли - агент специального назначения. И с немалыми заслугами перед Центральным разведывательным управлением. Нет, Сэлли не великая танцовщица Мата Хари* из далекого уже времени Первой мировой войны. Своей яркой красотой и изяществом соблазняла она французских офицеров и, позволяя им овладевать собой, овладевала военными тайнами противника.
   Может быть, она похожа на героиню ветхозаветного шпионажа Далилу?** Но, скорее всего, не тем, что лишит русского вице-консула, как легендарного Самсона, могучей силы, срезав его пышную шевелюру. Ей предстоит совершить другое - опутать Плахова любовными сетями, чтобы сделать его легкой добычей американской разведки.
   Теперь она слушала неторопливые наставления Гарри. А назавтра они встретятся втроем - Сэлли, Гарри и Питер Николс, и на этой встрече будут расставлены все точки над "i".
   ...Вечерний город в ярком блеске огней. Снова зал казино, Плахов за столом рулетки. Он напряженно следит за отчаянно вертящимся шариком. Под лопаткой крупье исчезают разноцветные фишки. У Плахова их осталось уже совсем мало, и вот уходит к крупье последняя... Советский дипломат тяжело поднялся - в этот момент к нему и подошла Сэлли. "Как вовремя она появилась", - обрадовался Плахов, и они вдвоем направились к выходу. Вдалеке замаячила неказистая фигура Гарри. Проводив уходящую пару долгим взглядом, он проходит в кабинет.
   - Босс, кажется, все в порядке. Они только что ушли. Наверное, к Сэлли в гостиницу... Знаете, Питер, он снова проиграл крупную сумму, возможно, несколько тысяч долларов. Где только он берет такие деньги? ...Иногда мы даем ему немного выиграть. ...Хорошо, я буду держать ситуацию под контролем. Если она продолжится в том же духе, то Сэлли скоро придется исчезнуть?
   "Коротышка" Гарри расплылся в улыбке, слушая ответ Питера Николса. Шеф доволен, доволен и сам Гарри. Он сделал то, что ему было поручено, и теперь может заняться другими делами. У него их немало - и собственных, и тех, что доверяет ему американский друг. Очень скоро он узнает, удалось ли Сэлли завлечь русского дипломата в ту ловушку, которую ему подстроили. Впрочем, у "Коротышки" нет сомнений, что Сэлли выполнит свою миссию со свойственными ей изяществом и блеском. Он знает своих людей и лучшую из своих сотрудниц.
   Прошло несколько дней. Для влюбленного время летит удивительно быстро. Сэлли и Плахов в гостинице "Эраван". Это один из самых роскошных отелей города. Они поднялись на лифте и идут по коридору. Вице-консул озирается по сторонам. Вот и желанная дверь номера. Они заходят, и дверь за ними медленно закрывается.
   Глава четвертая
   Западня
   Шантаж
   Плахов сидел в своем кабинете в здании посольства на Сатон-роуд и, обхватив голову руками, отрешенно и тупо смотрел в никуда. На письменном столе лежало вскрытое письмо и фотографии. Их много. Письмо оказалось утром в почтовом ящике на вилле Плахова. Кто-то постарался, чтобы оно попало к адресату до его ухода на работу. Никаких почтовых знаков на конверте нет. Значит, через почтовое ведомство письмо не проходило и было специально подброшено прямо на виллу.
   Плахов вскрыл объемистый конверт уже в своем кабинете. Поначалу он подумал, что это очередная пачка рекламных буклетов, и автоматически сунул пакет в карман. Уже в посольстве он вспомнил о нем и теперь был бесконечно рад, что распечатал письмо, когда остался в кабинете совсем один. Увидев содержимое, он закрыл дверь на ключ, обезопасив себя от посетителей.
   На больших глянцевых фотографиях - он и Сэлли. Вот они в казино, сидят за игральным столом, и перед Плаховым - фишки. Вот - за стойкой бара, нежно улыбающиеся друг другу. А на этих - они сидят в гостинице, потом - в ее номере. Вот еще снимки - они сидят на низком диване в ярко освещенной комнате и в объятиях друг друга в полумраке спальни. Кто-то очень постарался: Плахов и Сэлли прекрасно узнаваемы, их позы не оставляют никаких сомнений...
   Советский вице-консул очнулся от оцепенения, взял конверт и стал рассматривать его. Из него выпала коротенькая записка. Она напечатана на пишущей машинке английским шрифтом. Без подписи. Обычное подметное письмо, сработанное в духе нашего времени. Только судя по всему, содержание его еще не дошло до тех, кому предстоит вершить судьбу жертвы. Окончательно и бесповоротно.
   А сама жертва шантажа снова и снова глубоко задумывается. Потом, видимо решив что-то предпринять, Плахов порывисто вскакивает, забирает со стола фотографии, записку и конверт и устремляется к выходу из кабинета.
   В вечернее время, когда немного спадает жара, дипломатический клуб Бангкока, как всегда, полон. Советский вице-консул входит и лихорадочно ищет глазами того, кто ему так нужен. Вот он - за стойкой бара. Питер Николс один. Плахов подходит к американцу, и они обмениваются рукопожатием.
   - Я звонил вам в посольство, - произнес русский, - и мне сказали, что вечером вы будете в дипломатическом клубе. Происходят драматические события, не совсем мне понятные, и мне потребуется ваша помощь.
   Резидент Центрального разведывательного управления внимательно, не перебивая выслушал Плахова.
   - Буду с вами откровенен. Я, видимо, был несколько неосторожен и теперь приходится расплачиваться за свой порыв. Меня шантажируют и требуют денег - десять тысяч долларов. Иначе угрожают направить фотографии послу и в Москву.
   Плахов достал и показал Николсу записку и некоторые фотографии. Он умышленно припрятал кое-какие снимки - американцу незачем видеть интимные сцены.
   - Неприятная история, - проговорил Питер Николс, - а что, эту девицу тоже шантажируют?
   - Не знаю. Она таинственно исчезла. Я только что проверял в гостинице, где она жила. Мне сказали, что она выписалась несколько дней назад. Пока не знаю, что и подумать - адреса своей матери в деревне она не оставила. Не хочется верить, что она была заодно с теми, кто затеял этот шантаж.
   Николс молчал в ожидании, что еще скажет русский. Ему почти жаль этого парня, который стоял перед ним в растерянности и выглядел таким несчастным.
   - Понимаете, Питер, мне кажется, что действует наркомафия, которой мы с вами наступили на хвост. Хотят взять реванш за мое участие в разгроме тех групп контрабандистов, что пытались проникнуть в Советский Союз через нашу южную границу. У меня пока просто нет другого объяснения. Хотя, честно говоря, я не понимаю, как они могли узнать обо мне?
   Николс в душе был рад такому объяснению своего русского собеседника. Он мог ожидать иной версии и с тревогой подумывал, что ему придется делать, если русскому вдруг вздумается обвинить в случившемся не "Триаду", а, скажем, кого-то другого. Он, конечно, нашел бы выход из положения. Возможно, пришлось бы прибегнуть к прямому давлению. Но то, что Плахов, кажется, верил в свое собственное объяснение событий, его вполне устраивало.
   - Да, Лео, ситуация тяжелая, крайне тяжелая. Мне кажется, здесь не место об этом говорить. Давайте увидимся завтра, но не у меня и не у вас. Нельзя, чтобы нас видели вместе. Пожалуй, лучше всего встретиться в гостинице. Гостиницу "Принсес" на Нью-роуд знаете? У меня там снят номер, буду вас ждать. Только будьте осторожны и внимательны. Пожалуйста, проверьте, нет ли наблюдения. "Триада" - это коварные и опасные люди, надо поберечься.
   Питер Николс, конечно же, думал не о "Триаде" и даже не о Сантибане. Будущего агента необходимо приучать к особой конспирации. Если удастся задуманная конспирация...
   - Конечно, Питер. Вы понимаете, как трудно бороться с шантажом. У меня нет такой огромной суммы, которую они требуют. Да если бы и были деньги... Вы моя последняя надежда. Иначе я просто погиб.
   Русский вице-консул был напуган и с трудом скрывал свою растерянность.
   Гостиница "Принсес"
   "Принсес" ("Принцесса") - один из крупнейших и самых дорогих отелей города. Советский вице-консул бывал в этой комфортабельной гостинице, устраивал редких приезжих из своей далекой страны. Тех, кого приглашали на проходящие в столице Таиланда международные конференции и съезды и кому не надо было платить за номер из своего кошелька. Очень накладно жить в таком комфорте за свой счет!
   В реконструированном виде гостиница "Принсес", как и многие другие отели Бангкока, - типичное детище вьетнамской войны и строительного бума, охватившего страну в это время. Шикарные апартаменты, сервис высшего класса, приятная прохлада, навеваемая вентиляторами и кондиционерами, привлекают богатых гостей самого высокого ранга.
   Резидент ЦРУ принимал в этом номере гостиницы "Принсес" своих агентов и друзей, занимающих солидное положение в местном обществе, или высокопоставленных иностранных дипломатов. Их никто не станет спрашивать, к кому они направляются. Удобно и конспиративно для разведки. Номер использовался и для других целей. С расходами на такие столь нужные и деликатные дела в Лэнгли не стеснялись.
   Улица Нью-роуд, где находился отель, - одна из оживленных артерий города. Вместе с прилегающими улочками и переулками, вместе с китайским кварталом Сампенг она образует огромный торговый центр столицы. В районе сотни магазинов и лавок, принадлежащих торговцам разных национальностей китайцам, индусам, европейцам и, конечно, самим тайцам. Они жестоко конкурируют друг с другом, отчаянно борются за покупателей, зазывая их к себе всеми способами, как это умеют делать на Востоке.
   С раннего утра и до поздней ночи на Нью-роуд, в Сампенге, на Ориентал-лейн многолюдно. Покупатели и просто зеваки рассматривают яркие и нарядные витрины, лотки с товарами, ряды ремесленников, тут же продающих свои изделия. И совсем уж непонятно, как в этом круговороте людей могут передвигаться автомобили и велосипедисты.
   Представив всю эту картину, Плахов решил для себя, что будет крайне трудно рассчитывать на хорошую проверку в том районе. На Раджадамнен-авеню проверяться сложно. Самая современная и широкая улица столицы спроектирована и построена по подобию Елисейских полей Парижа. На одном конце ее - Большой дворец и крупнейший в Бангкоке монастырь-пагода - Храм Изумрудного Будды, на другом - парламент. Множество зданий министерств и других правительственных учреждений. Здесь всегда слишком много иностранных туристов, которых притягивают главные достопримечательности Бангкока - Храм Изумрудного Будды и Королевский дворец.
   Собственно, это уже история. Большой дворец когда-то служил резиденцией таиландских монархов. Теперь король и его семья с прислугой и охраной переселились во дворец Чатталад. Дворец - звучит громко, это скорее уютная вилла, где созданы все удобства для жизни боготворимых и обожаемых особ. Ну, а Большой дворец стал объектом интереса туристов, как великолепный памятник восточной культуры, изумляющий своей архитектурой и роскошью.
   Лев Плахов хорошо знал этот район города, находившийся под особым контролем полиции. Появляться здесь на автомашине с посольским номером было неразумно и просто небезопасно Для обстоятельной проверки следовало выбрать другой маршрут. Вице-консул так и поступит.
   Плахов - профессионал, и он очень серьезно отнесся к предупреждению резидента ЦРУ. Он, правда, и сам, не меньше Николса, заинтересован в том, чтобы не притащить на встречу "хвоста". И надо было не только избавиться от возможной слежки Сантибана, но и не попасть под случайное наблюдение "своих", после чего пришлось бы объясняться, изобретать какие-то оправдания. Человек отнюдь не храброго десятка, Плахов уже внутренне страшился таких ситуаций.
   Почти часовое кружение по тихим улочкам города, примененные приемы проверки убедили вице-консула, что наблюдения за ним нет и все его страхи напрасны. Плахов оставил автомашину в полутора километрах от гостиницы "Принсес" и оставшийся путь проделал пешком. В гостиницу он пришел в назначенное время. При всех обстоятельствах он привык быть пунктуальным.
   ...Лев Михайлович Плахов надолго запомнил этот роскошный номер в гостинице. Он постучал и, когда ему ответили, быстро вошел в дверь, стараясь сделать это незаметно. Николс, не в меньшей степени привыкший к пунктуальности, уже ждал гостя.
   Затянувшаяся встреча резидента Центрального разведывательного управления и советского майора напоминала беседу не двух противников, а старых коллег, озабоченных поисками решения нелегкой задачи. Русский вице-консул был взволнован и напряжен. Намного больше, чем американец. Он чувствовал, что отдает себя в руки собеседника. Каким бы ни был исход неприятного разговора.
   - Питер, вы понимаете, я поставлен в исключительно сложное положение. Если говорить прямо, я просто не вижу выхода. Не буду скрывать: меня смущает и мучает многое. Единственная надежда - на вас.
   Питер Николс медленно ходил по комнате. Он был сосредоточен и не позволял себе расслабляться. Даже видя своего противника в такой растерянности.
   - Друг мой, - Николс изобразил озабоченность, - из любой ситуации должен быть выход. Важно только не ошибиться в выборе лучшего варианта. Мы с вами этим и занимаемся. Надеюсь, вы мне тоже поможете не сделать ошибки.
   Николс не мучился поиском выхода из положения. В Лэнгли уже одобрили его план. Он - уже в действии и, похоже, сулит полный успех.
   - Понимаете, Питер, - сказал Плахов в конце беседы, - я все больше склоняюсь к мысли о том, что "Триада" ставит целью отыграться на мне за свои неудачи в Советском Союзе. Вчера я получил сообщение из Москвы, что наши пограничники перехватили еще одну большую группу контрабандистов. Помогла ваша информация.
   - Борьба с наркобизнесом - проблема не из простых. Я рад, что мы с вами сотрудничаем в этой области. В Вашингтоне одобрительно относятся к такому взаимодействию и рассчитывают на его расширение. Паутину недоверия следует разрывать, пора перестать считать друг друга непримиримыми соперниками, - Николс теперь мог позволить себе пофилософствовать. Ему доставляло явное удовольствие заниматься вопросами морали.
   - Мне трудно не согласиться с вами, Питер. Это разумно. Война идеологий не может не причинять вреда. Но ведь в данном случае это уже не идеология, это чистый шантаж, действия преступников, заинтересованных в наживе. Согласиться с их условиями? Даже если и была бы возможность откупиться... Могут последовать другие требования. Никогда не знаешь, откуда ждать нового удара.
   - Лео, я еще точно не знаю, от кого конкретно исходит угроза. Впрочем, я начинаю догадываться и обязательно проверю это предположение своим источником. Но мне необходимо ваше доверие и согласие на использование кое-каких рычагов. Может быть, придется пойти на некоторые материальные условия...
   - Но у меня нет такой суммы...
   - Деньги, конечно, проблема, - перебил Николс, - но не главная.
   - Я полагаюсь на вас, Питер. У меня ведь нет иного выхода?!
   - Мой дорогой друг, из любого положения всегда найдется выход. - Голос Николса звучал почти патетически.
   Бойтесь данайцев, дары приносящих. В Лэнгли у Питера Николса репутация опытного разведчика-вербовщика, обладающего мертвой хваткой.
   Плахов вышел из вестибюля гостиницы "Принсес", настороженным взглядом окинул все вокруг. На улицах по-прежнему многолюдно, и трудно понять, обращают ли на тебя особое внимание в этом круговороте людей, увидеть тех, кого интересует только твоя особа. Но у Льва Плахова было немало своих приемов проверки - пустив их в ход, он успокоился, не заметив ничего необычного.
   На Нью-роуд, по которой медленно шел советский вице-консул, царит буйство неоновых огней. Как, впрочем, и на других улицах и площадях Бангкока. Ослепительно сияют рекламные щиты и вывески богатых американских автомобильных корпораций, всего того, что питает автомобильный бизнес. Призывно переливаются огни компаний по производству электротоваров, предметов бытовой техники, химии и парфюмерии. И, конечно, фирм и компаний - производителей продовольственных товаров и напитков. Подавляет воображение реклама могущественной "Пан-Америкен", посылающей свои "бoинги" в самые отдаленные уголки мира.
   Лев Михайлович Плахов привык к ярко освещенному городу. Но сегодня у него было особенное настроение - настроение беспомощной жертвы, оказавшейся во власти сил, способных сломать твою судьбу.
   Отсюда - другое отношение к тому, что он видит вокруг. Он чувствует, как медленно и неотвратимо сжимается охватившая его петля...
   Гость из Вашингтона
   Конец лета в Бангкоке выдался, как всегда, таким же удушливым, жарким и влажным, как и его середина. Над столицей висел толстый слой смога, который не пропускал прямые солнечные лучи, превращая город в парилку. Мало спасала и близость океана.
   И все же это еще не сезон противных муссонных дождей, который создает угрозу настоящей катастрофы. Наводнения, главное в этой разгулявшейся стихии, правда, почти не затрагивают Бангкок, но они заливают многие провинции и приносят стране неисчислимые беды, унося человеческие жизни и лишая Таиланд заслуженного статуса первого в мире экспортера риса.
   Наводнения, вызванные природными катаклизмами, приносят с собой немало и других неприятных сюрпризов. С крестьянских ферм, где разводят крокодилов, пользуясь подъемом воды, убегали десятки животных, не желающих становиться сырьем для искусных поделок. Эти прожорливые рептилии с успехом переплывали заграждения в вольерах и, оказавшись на воле, начинали охоту на свои жертвы.
   Сегодня жертвой охоты стал вице-консул советского посольства, но не реликтовых пресмыкающихся - беглецов из вольеров. За ним охотятся другие двуногие хищники, отличающиеся жестоким нравом и свирепыми повадками. Ему не избежать печального конца. У этих охотников свои приемы расправы с жертвами. Свои инструменты, своя изощренная технология. Ждать пощады не приходится.
   ...В духоте лета Лев Плахов, подавленный драматическими событиями, ждал очередной встречи с резидентом американской разведки. Она была назначена в другом отеле города - в роскошном и дорогом "Ориентале", уютно расположившемся на Ориентал-лейн, близ самой реки Менам Чао Прайя.
   Гостиница "Ориенталь" - место остановки знатных и богатых гостей города. В туристических буклетах о ней пишут с неизменным почтением. Зеркало процветающей и вечно улыбающейся страны!
   Из окон отеля открывается восхитительный вид на город, полный восточного очарования, и на реку со снующими корабликами и лодками. Постояльцам гостиницы обязательно напомнят о том, что в ней в свое время останавливались такие знаменитости, как Сомерсет Моэм* и Джон Стейнбек**, искавшие на далеком Востоке новые сюжеты для своих творений или отдохновения от назойливого внимания Запада.
   Старейшая гостиница столицы теперь, как и многие другие отели города, полностью реконструирована. К ее прежнему зданию пристроен девятиэтажный современный корпус. Именно здесь советскому дипломату и предстояло новое свидание с американцем.
   Ожидание превратилось для Плахова в мучительную пытку временем и какой-то надеждой. Обуреваемый глухими сомнениями, он ждал решения своей судьбы. Он уже начинал кое-что понимать. Версия с участием в его деле "Триады" уже не кажется ему однозначной. Оцепенение первых моментов уступало место рождавшимся в голове догадкам и новым предположениям.
   Логический анализ, беспрерывно совершаемый в воспаленном сознании вице-консула, приводил его к невеселым выводам. "Во-первых, - думал Лев Плахов, - вся история с Сэлли явно не в манере наркодельцов. Они действуют менее тонко, но жестоко. Им не нужна компрометация, они просто физически уничтожают тех, кто окажется у них на пути. Во-вторых, - и это главное, они, наверное, не потребовали бы денег. Ведь ожидаемые прибыли не идут ни в какое сравнение с той смехотворной суммой, которая названа в записке". "Скорее всего, - вертелось в голове у Плахова, - это комбинация американской разведки. Да, это ее методы, ее почерк. Да и Сэлли, казавшаяся такой искренней и наивной девушкой, наверняка как-то связана с американцами. Она, конечно же, агент ЦРУ и действовала по заданию, коварно и расчетливо. Как я мог так попасться! Так опростоволоситься! Я, считающий себя опытным профессионалом!"
   Но у вице-консула нет никаких доказательств. Впрочем, если бы они и были! Разве можно выбраться из глубокого омута, в котором он захлебывается и тонет. Плахов отчетливо представляет себе тот бурный водоворот, который его медленно затягивает. Попал в подстроенную западню по собственной вине и собственной глупости. "В любом случае, - прикидывал свои шансы Плахов, выход один: пока придется соглашаться с предложенной ЦРУ помощью и делать вид, что действует "Триада". А там посмотрим.
   Советский дипломат был слишком самоуверен и переоценивал свои способности, надеясь переиграть Центральное разведывательное управление. Скоро он поймет, что это ему вряд ли удастся. Весовые категории окажутся очень уж разными.
   Ну, а пока, соблюдая меры предосторожности, рекомендованные ему Питером Николсом, он добрался до гостиницы "Ориенталь" и нашел нужный номер, где его уже ждали двое. Один из них - Питер Николс, лица второго, сидящего в углу комнаты в кресле у торшера, не было видно. Помещение освещено слабо - это только свет напольной лампы.
   Николс шагнул навстречу гостю.
   - Лео, разрешите представить моего друга из Вашингтона. Он много сделал для успеха вашего дела.
   Второй американец поднимается с кресла. Широко улыбаясь, он подходит к Николсу и Плахову.
   - Здравствуйте, меня зовут Джеймс Вулрич. Я рад с вами познакомиться. Я, как вы понимаете, из того же ведомства, что и Питер, и в курсе вашей истории.
   Русский гость явно не ожидал присутствия на встрече второго американца. Он попытался припомнить, приходилось ли когда-нибудь слышать в Центре названную фамилию. Но так и не найдя ответа, Плахов осторожно присел за небольшой столик у торшера. Он бросает взгляд на Джеймса Вулрича и тут внезапно вспоминает: начальник Советского отдела Оперативного управления ЦРУ, его фотографию он как-то видел в Ясеневе, в альбоме фотографий руководителей американской разведки.
   Николс принялся хлопотать у небольшого столика у торшера. На столике прохладительные напитки, тарелки с треугольными сэндвичами с сыром и ветчиной, орешки, экзотические таиландские фрукты в вазе. Американец достал из холодильника еще несколько бутылок и поставил их на столик. Но к трапезе никто не приступает. Тягостное молчание нарушает Джеймс Вулрич.
   - Не скрою, господин Плахов, ваше дело оказалось очень нелегким и потребовало больших усилий не только от нас, но и в целом от Вашингтона. Однако все хорошо, что хорошо кончается. Не так ли? А вот и результат наших трудов - Вулрич достает из атташе-кейса пачку фотографий и несколько кассет с пленкой.
   - Они прислали вам не все - вот фотоснимки, которые уже были приготовлены для отправки в Москву и в адрес вашего посла. Ну, а главное оригинал. Вот эти злополучные пленки.
   Начальника Советского отдела не напрасно называют "Волком". Хищник никогда не упустит жертву, которую преследует. В борьбе с коммунистами все средства хороши.
   Плахов смотрел на фотографии и кассеты, как кролик на удава. Он прекрасно понимал, что тот, кто изготовил эту "продукцию", оставил у себя другие снимки, которые будут использованы для шантажа. Он, кажется, впервые был не прочь, чтобы они оказались у тех, с кем можно договориться. Но своих тайных мыслей, своего желания Лев Плахов американцам не раскрыл.
   - Вы уверены, что они отдали все?
   - Конечно нет. - Джеймс Вулрич угадывает причину беспокойства русского. - Но я уверен, что пока мы с вами будем дружить, никто не решится дать ход компрометирующим вас материалам.
   "Вот и ответ на мои подозрения!" - думает Плахов. Вслух он произносит с большим напряжением слова, которые, наверное, уже давно ждут от него американцы:
   - Ну, что же, этого следовало ожидать. Надо, как говорится, платить за разбитые горшки. Мне, как доктору Фаусту, очевидно, придется продать свою душу дьяволу.
   "Как нелепо идти в услужение к тем, с кем только недавно сражался в тайных схватках и кого хотел победить, - русский вице-консул был мрачен и не смотрел на своих собеседников, - это унижение, плата за самоуверенность, за недостаток воли". Запоздало корит себя Плахов, понимая, что ему уже не вырваться из ловушки, в которую загнал себя сам.
   - Ну, зачем же так мрачно? Впрочем, это уже деловой разговор, - в голосе Джеймса Вулрича зазвучали металлические нотки, - мы вложили в вас солидный капитал. Нам действительно пришлось потратить немало средств. Но денег вы нам не должны. Мы обратимся к вам за услугами иного рода, надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду. Нам гораздо важнее ваша дружба и сотрудничество. Мистер Николс обо всем этом с вами договорится. Нет, нам не понадобятся какие-то формальные расписки, мы полагаемся на ваше слово. Вы ведь настоящий джентльмен, мистер Плахов. Не так ли?