Кравцов Дмитрий. Третий источник

   - Ну и прощупала бы.
   - А я пробовала. - Без малейшего смущения заявила она.
   - И что?
   - Ничего...
   Толянычу сразу вспомнилось, как Пастор в свое время говорил, что пытался его прощупать, и тоже безрезультатно. Эх, поспать бы... Это он произнес вслух.
   - Так что мешает? - Зевнула девушка.
   - Да понимаешь, мне частенько в последнее время всякая ерунда сниться.
   Толяныч не ожидал, что это сообщение ее заинтересует.
   - А что снится? - Она даже подалась к нему поближе.
   - А... Один урод, странный такой, руку назад требует. Грозится по всякому, гад. Так, всякая лабуда... - Толяныч старался говорить безразлично. - Это как раз началось после той рыжей подруги по имени Альба. Пастор называл ее не то люилой, не то суккубом.
   - Да, да, я знаю. И что? - "Ха, знает она. Интересно откуда? Хотя наверное от Пастора, докладывал ведь."
   - А ничего. Снятся сны и снятся. Смотрю...
   - А скажи, как ты себя ощущаешь после того, как перестал видеться с этой Альбой?
   - В смысле?
   - Ну разные там ощущения - тоска, неуверенность в себе, плохое самочувствие?
   - Да вроде пока все нормально...
   Девушка с недоверием посмотрела на него:
   - Ты знаешь, что тобой заинтересовались Утрэ?
   - Представляю примерно. - "Если это слово мне теперь говорит больше чем раньше, так только оттого, что его уже упоминал Бербер, ныне покойный..." И чего?
   - А то, что ты еще здесь и жив! Удивительно! Потрясающе! И без всякой видимой защиты. О таком я раньше не слышала.
   - Не хочу я привлекать к себе ни чьего внимания, ну разве что красивых женщин типа тебя! - Сказал Толяныч грубовато и перевернулся на бок. - А может я сам Утрэ?
   - Нет, этого не может быть. - Категорически заявила Лиза.
   Может Фантику и показалось, а может и нет, но нагло-прямолинейная лесть (сам-то он точно знал, что лесть) угодила в десятку - Лиз на мгновение стрельнула глазами, но тут же приняла обычный надменно-отстраненный вид.
   - Откуда ты это знаешь? - Толяныча забавлял разговор, да и время до ночи надо же хоть чем-то занять. Глядишь, и услышишь что-нибудь интересное, проясняющее. Но сам вопросов он задавать не собирался - чем дольше Лиза будет в неведении относительно его статуса, тем лучше. А заодно с ней и ее хозяева, или кто там есть. Посредники? Утрэ? Не важно, но уж больно похоже, что противоборство их мнимое, а на самом деле одна шарашка.
   - Знаю! - Отрезала она. - Лучше скажи мне, чего же ты хочешь добиться в этой ситуации?
   - А ничего... - Теперь зевнул Толяныч.
   - Совсем?
   - Ну не совсем, конечно. Но в общем, практически ничего. Покоя.
   - Покоя? Покоя?!! Тогда зачем ты делаешь все это? Зачем ты лезешь не в свое дело?! Какого рожна ты влез в дело, в котором, как сам говоришь, ничегошеньки не понимаешь. И при этом утверждаешь, что тебе ничего не надо!
   "Опять двадцать пять! Политику не хаваем..." - раздраженно подумалось Фантику, но что-то в ее голосе, а может в ней самой, заставило ответить если не совсем прямо, то по крайней мере искренне:
   - Видишь ли, трудно объяснить это связно... Ну, короче, я просто чувствую, что так быть не должно, ну, все вот это... - Он неопределенно повел вокруг рукой.
   - А ты знаешь, как должно быть?
   - Нет. Но я знаю, как быть не должно! И потом, почему ты считаешь, что это не мое дело?! Задели не только Пастора, но и меня.
   - А откуда у тебя взялось право решать, кто прав, а кто и в чем виноват?
   - Да не решаю я этого! Пусть Пастор кругом не прав, ну и что? Он мой друг, и втянул его в это дерьмо я! Пусть даже это он меня подставил. Не верю я в это! Не верю и все. А обгладывать чью бы то не было руку, пусть даже ее владелец - самый распоследний урод и маньяк, а уж тем более какой-то там долбанный Утрэ - так быть не должно!!! Это я тебе и без всякого права скажу! И без лева тоже. - Толяныч перевел дух и продолжил уже гораздо спокойнее. А уж бить по лицу лишь за то, что человек подошел просто посмотреть на машину, как и убивать лишь за набитую морду - это по твоему нормально? Нет! Нельзя просто так вознестись над всеми и издеваться с этой высоты. Ведь руку у кого-то они отчикали? Отчикали. Обглодали? Обглодали. И за это надо лечить по полной, и точка! В этом я тоже уверен. И все!!! В конце концов можешь считать, что просто одноглазый этот мне не понравился... Думаю, и мне скоро надо лечиться будет. - Зачем-то добавил он.
   - Хорошо, что ты это понимаешь. - И так серьезно у нее получилось, что даже возразить нет никакой возможности. Вернее, есть конечно, но что-то не хочется.
   Он припомнил, какой у Лиз был взгляд, когда она "считывала" Магу, и дернул плечами:
   - А-а-а... - И махнул рукой.
   - Смотрю я на тебя, - проникновенно начала Лиза, - и думаю - неужели именно тебе предначертано владеть таким могучим артефактом? Ведь ты даже не знаешь, как мне кажется, для чего он предназначен. Или знаешь? - Она прищурено посмотрела Толянычу прямо в глаза.
   - Ну, не обещаю, что всю жизнь посвящу изучению свойств этой штуки, от которой вы все шарахаетесь... - Слова давались с некоторым усилием. - Я ведь вижу, как и ты и Сашок облизываетесь на этот "артефакт", но ведь ты вполне могла бы его у меня забрать. Что, нет? По крайней мере попытаться. С твоими-то возможностями. Ну там, как Магу... Или того проще - когда мы по трущобам лазили, вполне могла бы потихонечку уехать, а?
   Лиза поморщилась, тряхнула головой, и Фантик смягчился, не желая наступать ей на явно больную мозоль. Может ей в ее "пионерской организации" за это клизма из битого стекла предстоит. С патефонными иголками. И он постарался свернуть с темы:
   - Кстати, а почему Пастор не понял, что это за штука?
   - А с чего ты решил, что он не понял?
   - Ну, как-то он не горел желанием забрать этот, как вы все говорите, артефакт. Вот нож-крис забрал, а его не стал. А ведь я ему сразу предложил. Вот это мне непонятно.
   - Принимающий был очень осторожен, и правильно делал. Все должно быть, как предназначено.
   - Предназначено, говоришь? Ну-ну... - Толяныч, враз соскучившись, медленно поднялся и пошел к микроавтобусу за сигаретами.
   Время шло к обеду. Крепышок еще не вернулся - с утра отправился в недалекий поселок Крякшино понюхать что к чему вокруг берберова имения.
   Толяныч закурил и прошелся вдоль машины, потягиваясь и разминая затекшие мускулы. Особой усталости он не чувствовал даже после бессонной ночи, но не хотел, чтобы всякие там Вожатые, ведьмы и прочие телепаты лезли к нему с дурацкими вопросами. Поэтому-то и прохаживался не спеша, но рыжая наблюдала все же исподтишка, и он это чувствовал. Словно прохладные пальцы легонько касались шеи чуть ниже основания черепа. Это раздражало, кстати еще и потому, что не далее как вчера несколько раз он тоже ощущал нечто подобное.
   "Ага, так вот что это было! Интересно, и кто же за мной следил? И как? Да нет, вру, совсем не интересно. Но встречу - непременно рыло начищу!"
   мысли лениво плавали, как сомлевшие рыбки. Вспомнилась Матрена - как она там, забрал ли ее Крот? Жарко... Ну ладно, осталось еще одно дельце. Пойду-ка, порасспрошу эту рыжую...
   Но спрашивать о чем-либо мрачном ему расхотелось раньше, чем успел подойти, то есть очень быстро. Просто посмотрел на Лизу, устроившуюся с поджатыми ногами на траве - ветер и солнце играли ее волосами. Куртку она сняла наконец-то, рубашка облегала довольно плотно, и Толяныч поймал себя на мысли, что...
   Нет, прочь всякую глупость. Не до жиру - быть бы живу.
   Но расспрашивать все же расхотелось.
   ***
   Толяныч опять растянулся на траве в непосредственной и неожиданно волнующей близости от ее коленок, туго обтянутых черной джинсой, довольно остро ощущая отсутствие нижнего белья, и от того улыбаясь. Почему-то ему представилось, как он полезет вечером через забор, а штаны тут возьми да и порвись по шву. Вот будет хохма - бегать по поместью с голой задницей!
   Лиза поглядела на него и улыбнулась в ответ, зажав свой кулон в кулаке. Глаза их встретились, и отсутствие трусов неожиданно стало еще острее. Сразу вспомнилось предупреждение Пастора о побочном эффекте от руны Фреира. Если верить восточной традиции, то примерно здесь на четыре пальца ниже пупка находится центр сексуальной энергии Хара.
   Ему стало жарко, а точно в указанном месте запульсировала пресловутая чакра.
   С полминуты они играли в гляделки, а Толяныч тем временем пытался все-таки изгнать непристойность из мыслей, или хоть не выпячивать ее так откровенно. Трусов не хватало катастрофически!
   "А если..."
   "Не надо!"
   "А может..."
   "Не стоит!!!" - Фантик, как всегда, стоял на страже их общей, а так же общественной нравственности, и небезуспешно.
   Конечно Толяныч огрызнулся, по привычке помянув обнуление, но первый запал прошел, и он отвел-таки глаза, задержав их на мгновение на... Эх, жизнь!
   А Лиза, словно прочитав его мысли, подрасстегнула парочку лишних пуговиц на рубашке, и отвернуться оказалось совсем не так просто, как тут ракообразным не позавидуешь - у них глаза выдвижные...
   Похоже, на лице Толяныча можно было читать, точно на рекламном щите, поскольку улыбка ее стала несколько неопределенной, а от того - более заманчивой. Даже показалось, что зеленый кулон, который с таким эффектом она использовала во время своих магических манипуляций, запульсировал в такт подрунному пространству. Нет, это скорее всего просто игра солнечного света...
   "Да она же со мной просто забавляется!!! - осенился Фантик и предостерег скрипучем голосом Галины. - Бойся Рыжих во всех видах!"
   - Н-да-а... - Промычал Толяныч, разминая сигарету и чувствуя, что искорка между ними все ж проскочила, а это уже нехорошо - не сейчас и не при таком раскладе. Будь все в порядке, он бы не преминул бы к такой яркой девице подъехать, а так... И как бы извиняясь, сорвал росшую в пределах досягаемости ромашку и протянул ее Лизе. Жест получился не слишком ловкий, поскольку Толяныч лежал на животе, но это не столь важно: как говорится, дар - благословение дающему.
   - Спасибо. - Она чертовски здорово смотрелась с этой ромашкой в руке и с рыжими волосами, в которых запуталось солнце.
   "Н-да-а... Не увлекайся, романтик хренов!" - последним усилием напомнил ему клон, тоже ощущая настойчивое притяжение, зов, идущий от ведьмы. Сопротивляться с каждой секундой становилось все труднее.
   - А скажи, Фант, что все-таки ты собрался делать? - Сказала она чуть хрипловато и очень заводяще, но парадоксально разрушила вопросом собственное же очарование. Она была на службе, а он-то губищи раскатал...
   "Ну вот, сама все испортила! Рыжая, одно слово." - Фантик досадливо поморщился внутри, и мысли сами свернули в нужную сторону: "А правда, может стоит ей рассказать, чтоб не держать в неведении?"
   Все же он решил, что не стоит:
   - Увидишь. Я еще сам до конца не решил. Вот пусть Сашок вернется, послушаем, что он скажет, тогда и посмотрим...
   Толяныч перевернулся на спину и закурил, глядя на облака, лениво плывущие в небе. Говорить не хотелось, думать тоже. Скорее даже напротив хотелось освободиться от всяческих мыслей. А для этого просто необходимо выпить волшебной настойки, из чего бы она там не была сделана.
   Вот непруха, так и не спросил Пастора, из чего он делает свое ядреное пойло. Ясно только то, что основа - спирт...
   СБОЙ:
   Облака выстроились все так же бесконечной чередой, и скоро Фантику стало казаться, что это не они плывут по небу; напротив, он - Фантик движется куда-то вниз и в сторону под этими неподвижными хаотических очертаний нагромождениями загадочной субстанции, сродни кому сахарной ваты в бадье усатого грузина из детства.
   И постепенно его движение срывается в медленный штопор...
   Вот уже он просто падает вниз, раскинув руки и ноги, похожий на маленькую звездочку в необъятном НЕЧТО, и одновременно видя себя как бы сверху - маленькую фигурку, стремительно уменьшающуюся в размерах, и наконец превратившуюся в еле заметную точку...
   Солнце клонилось к закату, хотя Фантик не замечал течения времени. Перед ним распахнулось совсем чужое черное небо с режущим глаз светилом в зените, а трава была зеленее ведьминых глаз. Он вообще перестал замечать окружающий мир, блуждая по равнине, и все никак не доходя до края, загибающегося к горизонту наподобие гигантской чаши, и там сливающейся с небесной чернотой.
   А Толяныч, тем временем ощущавший себя сейчас лишь бренной оболочкой, бездумно пялился на нескончаемую смену декораций в небе...
   Наконец процесс принял обратное направление - Фантик проявлялся, но уже не похожий на звезду, а скорее на морское животное, всплывающее на поверхность. И по мере этого проявления Толяныча медленно заполняла уверенность в том, что ночью он пойдет и сделает то, что нужно, а о последствиях думать необязательно. То есть они конечно будут - последствия эти, но это не важно.
   Не важно...
   Подобное чувство посещало его всего несколько раз в жизни. Последний раз, когда Толяныч, тогда еще младший сержант, подошел к прапорщику Пятигорцу, фамилия которого была точным эквивалентом телесному объему, и дал ему в рыло. Просто потому, что знал, что больше этого сделать некому. А когда он оклемался через сутки, они всю ночь квасили с этим самым Пятигорцем, земля ему пухом. Так-то вот...
   Наконец-то Фантик занял свое место. Кстати, Толяныча в последнее время уже не удивляло, что он как-то органично носит в себе сбойного клона, как вторую натуру, как личное персонифицированное альтер эго и без всяких последствий собственной психики. Более того, даже живет с ним в некотором подобии гармонии. Уверенность, свивая тугие кольца чуть ниже диафрагмы, приняла уже определенные очертания, а до полной завершенности ему не хватало лишь самого малого - неких крох информации, которую принесет с собой Крепышок.
   А вот, кстати, и он...
   ***
   Появление разведчика не вывело Толяныча из полудремотного состояния, а лишь заставило ловить краем уха принесенные новости, которые Сашок принялся излагать рыжей, посматривая однако при этом на Толяныча. Мол, для тебя говорю:
   - ...Человек двадцать... Четыре машины во дворе... Пока все вроде спокойно... Ля-ля-тополя... Да, такой, небольшого роста, накаченный... Здесь, на щеке шрам. Так посмотрел в мою сторону, словно рентгеном просветил. Ну я уж решил, что все - вычислили - и свалил от греха. Чтоб не светиться... Я его не знаю, но очень опасный тип. Слышишь, Фант?
   - Слышу. Это Сварщик, тот еще придурок. Цепью амбарной классно работает. - Толяныч рывком сел. - Полный отморозок. Он у Бербера был правой рукой, но я думал, что он теперь далече. Прошел год назад слушок, что он в розыске за несколько садистских убийств. Очень хорошо, что он тоже здесь. А то как бы комплект неполный выходит.
   - Знаешь ли ты, что на него не действуют наши методы? - Ведьма посмотрела Толянычу прямо в глаза.
   - Что, если голову отчикать, ему это тоже по фигу?
   - Фант, не строй из себя дурака! Дело серьезное. Я говорю, что не смогу тебя поддержать. На него не подействует мой кристалл.
   - На Сварщика-то? Догадываюсь... На такого маньяка вообще ни хрена не подействует. Кроме пули, и то не факт. А ты знаешь, откуда у него это прозвище? - На душе у Толяныча было легко и спокойно, хотя Сварщик - это конечно серьезно, но говорил он без малейшего волнения. Уверенность свилась кольцами внутри, как готовая к броску песчаная гадюка, которых ему доводилось встречать во время Южного конфликта. И наличие Сварщика, даже не взирая на его черный пояс по каратэ и очень высокий болевой порог, никак не могло помешать намеренью Толяныча наведаться в имение. - Так вот, у него взгляд такой, что аж до задницы пробирает. Говорили, что он реально занимался гипнозом или еще чем-то подобным. Чертовщиной какой-то одним словом.
   - Да, и к тому же он неплохой Кукловод... - Прорезалась вновь Лиза.
   - А ты-то откуда знаешь?
   - Да Посредники... - Тут она осеклась, и Толянычу стало даже слегка интересно, с чего это она все время не договаривает, при этом постоянно пробалтываясь?
   Ну это сейчас тоже не существенно: он осмотрелся, и с удивлением заметил, что на небе уже проклюнулись звезды, а значит - скоро пора. Долго же провалялся!
   СБОЙ:
   - Ладно, я пройдусь немного, а вы тут покалякайте. - Фантик, зачем-то разувшись, направился вглубь леска, на опушке которого они устроились.
   Он продирался сквозь молодую поросль, абсолютно не реагируя на хлещущие по лицу ветки. Почему-то казалось, что на вытянутых рука он несет полную чашку воды, и одновременно эта чашка была в самом центре его существа. И не в коем случае нельзя пролить ни капли драгоценной влаги, а вот почему она, собственно, такая драгоценная?
   Этого его программированное сознание не могло оценить.
   Тем не менее Фантик тщательно оберегал ее, продвигаясь сквозь лесок, пока не выбрался на небольшую продолговатую полянку, о существовании которой раньше не подозревал, но именно она являлась целью похода. Нет, ничего особенного в ней конечно не было. Просто это было удобное место. Для чего? Фантик не знал, но его сейчас не интересовали подобные мелочи - что-то более важное должно было произойти буквально вот-вот...
   Чувствуя себя словно бы подключенным к некой незримой и нематериальной, как и он сам, Сети, откуда можно черпать информацию напрямую, Фантик вышел на середину полянки и замер, запрокинув голову и вытянув руки с чашкой перед собой и в тоже время внутри себя.
   "Уф, не пролил..." - эта мысль доставила ему удовольствие.
   В просвет между деревьями проглядывала, подмигивая, одинокая тусклая звездочка, и свет ее Фантик почувствовал на своих губах. Свет словно пролился внутрь и оказался на дне чашки. Фантик ощутил себя участником некоего ритуала, смысла которого до конца не ясен, да и не требовалось сейчас ему понимание. Сейчас вообще не могло быть ничего важнее такого вот стояния под крошечным лоскутком неба наедине с одной единственной звездочкой. И в этом уединении неспешно проявлялась суть, а может и не суть, а Необходимость...
   Просто сделай, что должно - шепнула ему звезда.
   Так он простоял довольно долго.
   Ветер шумел листвой, и в этом шелесте Фантику чудился знакомый напев, который он вроде бы слышал когда-то, не то во сне, а может быть и вообще не в этой жизни. Да и вообще, как он мог его слышать когда-то, если клон лишен собственной памяти?! Значит его слышал Толяныч. Мотив без мелодии, без слов, лишь пульсирующий свет звезды задавал ритм, вливаясь в него весенней капелью. И он стал един с поляной, с ночью и ветром. Он был един с этим миром, со своим прототипом, молчаливо присутствующем тут же, и огромное холодное спокойствие постепенно наполняло их обоих изнутри и все равно как бы извне. В ответ ледяной змей уверенности еще туже свернул свои кольца. И Фантик стал пуст, лишь вода чуть колебалась в чашке, и звезда лежала на дне, пролившись туда по капле.
   Это было, как сама реальность. Внушенная? Наведенная? Псевдо? Нет! Эта была единственная и самая настоящая реальность, и его не оставляло ощущение, что он сам ее создает.
   Фантик медленно опустился на колени, и дивные цветы виделись в траве, неотличимые от звезд, и кружили, раскрывая небу и ему свои игольчатые лепестки, в медленном танце, и кололи его этими мерцающими лепестками...
   Реальности его и Толяныча, их жизни, сливались в одно, сплавляясь в крепкий и пластичный сплав полного единения и заменяемости.
   И это было прекрасно.
   Он свел руки к груди, делая долгий выдох, и это тоже было частью ритуала, бирюза сама легла в правую ладонь - он сжал ее - левую руку опустил к земле ладонью вниз. Змея подмигнула с перстня граненым глазом. Сейчас это были не облаченные в корпуса технические устройства. Нет, сейчас они несли свою первичную сущность - символы. И бирюза, и серебряная змейка, и агат. Это подтверждала участившаяся пульсация пониже пупка, прямо там, где рунический знак, укрытый от постороннего взгляда под серебряной бляшкой, застыл на ремне каплями его крови. Реальной крови.
   Реальность. Ему открылась сама сердцевина - просто сделай, что должно.
   ...И огромные, неохватные сосны расступились, впуская трехлетнего Фантика-Толяныча под полог леса...
   ...И соленое море мягко обвило волной его ноги. И камни на пляже гладкие и теплые...
   ...Как Танькины губы, и она, улыбаясь, подносит ко рту бутылку пива...
   ...И метеоритный дождь прямо в лицо с августовского неба, а шею забавно щекочет солома...
   ...И Матрена шершаво лижет его ладонь...
   ...И он пожимает нарядному Кроту руку. Свадьба у него, Крота-то...
   ...И Юрка, крестник, дергает за рукав: "Туда, туда..." и тянет крошечную ручонку в сторону...
   ...В сторону имения, отсюда невидимого, но существующего там, за леском...
   Пора!!! Дальше был лишь тонкий пунктир сквозь пространство их объединенного сознания.
   Фантик вернулся...
   ***
   Сашок и Лиза все так же сидели на траве, и когда ветки бесшумно раздвинулись, пропуская Толяныча на опушку леса, смотрели на его плавное движение заворожено и даже с некоторым трепетом. Чутье Толяныча сейчас было обострено настолько, что, казалось, захоти, и он сможет напрямую читать их мысли.
   Но Толяныч не стал этого делать. Сейчас были дела поважнее.
   - Огня!
   - Огня? - переспросил Крепышок, бросив быстрый взгляд на Лизу.
   - Он все же решился! - отрывисто бросила она, откидывая волосы со лба.
   Она поняла все сразу, и даже не стала отговаривать, тряхнула головой, словно отгоняя непрошеные мысли. А может просто рассмотрела в нем только что происшедшие изменения.
   Фантик был ей благодарен.
   Он старался поточнее припомнить инструкции с бабкиного эм-диска; жаль, что тогда не придал этому большого значения и просмотрел информацию очень приблизительно. Наверное надо разжечь какой-то особый костер, набросать в него всякие там ингредиенты, но Фантик счел это излишним, к тому же все равно не имел ни малейшего понятия о том, что и как надо сделать. Можно бы получить нужную информацию от Лизы, но спрашивать не имелось ни малейшего желания. Он ей сейчас не доверял еще больше, чем вчера, и немалую толику в котел этого недоверия подлила она сама, когда попыталась воздействовать через свой камень. Так что предпочтительнее обойтись без помощи. К тому же Толяныч был уверен, что никакие ингредиенты не имеют решающего значения и все зависит только от настроя: насколько он окажется тверд и уверен в себе, настолько и сработает артефакт.
   Короче, сойдет и так, решил он и просто сорвал пучок сухой травы, какая подвернулась под руку.
   - Ты знаешь, чем заплатишь за это?
   - Насрать! Давай, зажигай. - Он извлек из пакета черную свечу, прикосновение к которой не доставило ни малейшего удовольствия, ну да ничего, перетопчемся...
   Трик-трик-трик... Да, именно так, даже не спичками - Сашок чиркал кремнем по кресалу с ловкостью первобытного человека. Пук травы вспыхнул, выхватывая из уже сгустившихся сумерек сблизившиеся лица. Очень близкие, очень... Неожиданный порыв ветра швырнул Толянычу в лицо горький дым, от которого тут же засвербило в носу. Терпи! Он поднес свечу к пламени, и смрадный, по другому и не скажешь, дым взвился маленьким облачком.
   Свеча коптила немилосердно. Толяныч осторожно опустил ее на землю, прислонил к какому-то сорному кустику, чтоб не опрокинуть.
   - По-моему, ты что-то делаешь не совсем правильно...
   - Не важно. Надо торопиться. - И Толяныч раскрыл котелок. - Надо сделать, что должно.
   Привычный уже холод сковал левую руку, казалось, что змея на перстне аж подернулась инеем. Это ничего, это терпимо...
   Он стал сгибать пальцы артефакта, их мертвую плоть, долженствующую уже утратить всякую подвижность, в некое подобие подсвечника... Смотри-ка, не утратила... Как будто в пальцах каркас из очень жесткой стальной проволоки. И, преодолевая сопротивление, он согнул-таки их нужным образом и вставил чадящую свечу, и...
   Пелена закрыла окружающий мир, словно бы упал пыльный занавес, отрезая от привычных вещей, перенося в иную, удушливую и неживую реальность, и основной задачей было не раствориться, не сдаться, не быть поглощенным и обращенным, не утратить связи с миром.
   Но их было двое.
   Огромное мутное НИЧТО давящей пустотой обрушилось, стремясь сжаться и схлопнуться в себя самое, но была ей небольшая помеха - маленькая фигурка, жалкий клочок мыслей и плоти, сжимавшая в руке обычную чашку с водой, на дне которой отражалась лишь одна единственная слабая звездочка. С неба, которого уже нет, или по крайней мере не видно отсюда...
   И все это Фантик в короткий миг увидел с небывалого расстояния, и охватил одним взглядом - и незавершенную сферу пустоты, никак не могущую реализоваться в точку, пронизанную нездешним холодом, и крохотную свою фигурку в ней. И лишь этот миг он и мог удержаться на краю, мог сопротивляться этому НИЧТО, замыкающемуся в самую себя, увлекая его в...
   Бездна уже приветливо и жадно распахнула пасть навстречу. Толяныч чуть не выронил артефакт, и наверное был бы рад это сделать, понимая, что держать его - чистое самоубийство. Но правая рука сама по себе, без его всякого сознательного участия, уже метнулась к камню на шее - камень оказался бирюзой, - и сжала его, грозя раздавить в пыль. Так цепляешься за любую опору, чтоб не сорваться...
   Коптяще занялись от свечки сухие мертвые пальцы, все пять разом, ярче разжигая огонек. Давление возросло, взмыло до небес, и сдержать его уже, кажется нет никакой возможности, аж крошатся зубы...
   Фантик увидел, как серебряная змейка, обвившая его пальцы, стремительно расплела свои кольца и впилась в пустоту, прорывая крошечную брешь, но ее достало для хоть одного полновесного глотка воздуха. В этом была поддержка, и Фантик, не раздумывая больше, нырнул в чашку с единственной звездочкой на дне...