Кравцов Дмитрий. Третий источник

   Он пошатнулся, чувствуя, что земля уходит из-под ног, услышал предостерегающий крик ведьмы: "Не трогай его!!!...", и, отшатнувшись от Сашка, видимо пытавшегося его поддержать. Чудом обрел опять опору, располагая тело вокруг нового центра тяжести - чашки с водой и одновременно погружаясь в нее. А навстречу уже неслись потоки, теплые, родные и такие знакомые: море, пиво, губы, руки, небо и звезды и много, много, много всего... И в этом потоке всплывал Фантик, устремляясь через край чашки, прямо навстречу уже почти замкнувшейся мутной удушливой сфере, и ее разъедало подобно кислоте, рвало в клочья, превращая просто в ничто, но и этого ничто было все-таки слишком много...
   Толяныч ощутил, как в глубине его тела? Оболочки? В нем рождается еще что-то, учуявшее угрозу своему существованию. Это была сила неизмеримо чуждая его естеству, и руна вспыхнула на ремне, вгрызаясь тысячей лазерно-тонких лучей в живот, проникая, выжигая свой контур, кажется, прямо на коже, наливаясь нестерпимо жарким золотым светом солнца, утраиваясь сама от себя. Ледяной змей - уверенность - не спеша разворачивал тугие кольца, подпирая диафрагму и заставляя сердце биться четче. Четче. Еще четче.
   И не было вражды между этими полярными силами, как нет ее между солнцем и вековечными ледниками на горных вершинах...
   Прорыв в реальность был столь неожиданным, что Фантик почувствовал, что прямо сейчас разорвется на части, но в мозгу билось: "туда, туда..." и маленькая ручка указывала ему дорогу. И качнувшись, он двинулся туда, лишь успев сказать: "Ваше дело - другой выход. Остальному, думаю, вас учить не нужно..."
   Он шел вперед.
   СБОЙ:
   Толяныч словно бы отделился от своей материальной оболочки, словно бы видел ее со стороны.
   Или это Фантик отделился? Вообще-то это его манера...
   Не важно.
   Они сейчас ощущали друг друга, вместе одолевшие обрушившуюся пустоту и обретшие силу повелевать ею. И это не сбой, это просто было. Было реальнее, чем все остальное. Они оба видели...
   Вот идет по улице человек. Ночь.
   А в руках у человека свеча в подсвечнике необычной формы, и светит она слабым оранжевым огоньком, давая много копоти. И странно, что человек не бережет этот слабенький огонек от ветра, не прикрывает его перстнястой рукой. Напротив - держит руку у горла, сжимая цепочку, что сбегает в кулак. И странен подсвечник. Если присмотреться внимательно, то окажется, что он больше всего напоминает сморщенную кисть руки другого человека. А если смотреть еще внимательнее, то обнаружится, что это действительно мумифицированная человеческая рука. Пылает свеча и кончики пальцев, разбрасывая вокруг на немалое расстояние паутинки копоти и удушливую вонь.
   Владелец этого странного подсвечника бос и одет в запиленные джинсы и старую армейскую куртку на голое тело, в рукаве которой живет стальная пружина, а за поясом джинсов притулился потертый наган-мутант с длинным глушителем, а под подмышкой еще и пистолет ТТ, тоже парень железный.
   Или так...
   Идет по дороге голый человек и несет в руках чашку с водой и с одной единственной звездочкой на дне. А еще держит он подозрительно похожий на отрубленную кисть руки предмет, и светит эта кисть недобрым багровым светом, и облачка копоти срываются с кончиков скрюченных пальцев. Но если приглядеться внимательно, то не покажется светильник никакой не частью человеческого тела, а скорее воронкой странной формы, изливающей вокруг клубящееся мутное Ничто, окутывающее человека и стремящееся его сжать, скомкать, и самой сжаться в точку и исчезнуть, уйти в никуда. Но человек идет, медленно и трудно, раздвигая пустоту, направляя ее вперед, неся ее перед собой, и смотрит в чашку, а серебристая змейка, обвившая его пальцы, кусает пустоту. И пряжка ремня блестит желтым, но почему-то ярче, чем должна бы безлунной ночью. И всегда равнодушные к пешим каменные заборы роскошных вилл со всех сторон смотрят ему меж залитых потом лопаток.
   Или...
   Движется в пространстве Змей, мерцая похожим на лед серебром чешуи, а на голове Змея блестит корона, а на спине несет Змей маленькую чашку с водой с единственной маленькой звездочкой на дне. И держит он в пасти странный багровый с черным клубок, светящийся изнутри. И стремится этот клубок объять чашку, да и самого Змея, пожрать, скомкать их в себе. Но если приглядеться, то увидишь, что не может багровая мгла сделать этого, поскольку слишком велик Змей и ярка его корона, и мгла копится вокруг чашки, но разлетается от нее прочь клочьями. И клубок стремится вперед, прочь от чашки, но не оставляет свои попытки. А если смотреть совсем уж внимательно, то видно, что не только звездочка живет в чашке - рождаются в ней некие образы, бурлят, выплескиваются через край и вновь и вновь рвут багровую мглу. Хлещут ее, подгоняя вперед, разбрасывают по сторонам в виде тончайших нитей. И Змей крепче сжимает челюсти. Что ему холод этого сгустка, он сам - вечный лед, и не корона у него на голове, а странный знак сияет, как осколок солнца.
   Многое можно было разглядеть в ту темную безлунную ночь неподалеку от поселка Крякшино, если бы было кому смотреть...
   На самом-то деле все гораздо проще - просто идет человек, чтоб сделать что должно.
   10.
   Когда Толяныч наконец-то полностью осознал себя и определился с местоположением во времени и пространстве, то с удивлением обнаружил, что он уже на подходе к огромным стальным воротам берберовой усадьбы. Он теперь мог отвлечься от борьбы с пустотой, которая уже не норовила пожрать целиком, и хоть и не прекратила своих попыток. Он уже твердо знал, что может управлять процессом.
   Борьба перешла на иной уровень, накал снизился, и можно было проанализировать мимоходом положение дел. Артефакт действовал! Более того, со свечой он действовал гораздо мощнее. Это можно было определить даже по внешним признакам - например по тому, что первый раз не было этого всепоглощающего вала пустоты, не было попыток со стороны Руки подчинить его себе, растворить и уничтожить. Не было у падали этакого виртуального желудочного сока.
   "Соседа" Толяныч тоже ощущал очень отчетливо, но их стремления совпадали полностью и устремлены были к этому месту и тому, что здесь могло находиться. Операционки сознания скоординировались полностью, одновременно разделив функции таким образом, чтобы не пересекаться, не мешать, а дополнять друг друга.
   Чувства были обострены до предела.
   Свечка воняла, но горела ровно невзирая на довольно ощутимый ночной ветерок, давала очень много копоти и чуть потрескивала. Наверное от этого призрачные туманные конечности, которые он ожидал увидеть, превратились в некую аморфную субстанцию, и Толяныч знал, что может управлять формой этой субстанции по своему разумению. Кроме того ощущал, что эта же субстанция в довольно значительной концентрации распылена в виде огромного конуса на участке в три гектара, ограниченном высоким забором - на даче заклятого приятеля, Бербера - которая являлось теперь его целью.
   Он двинулся прямо к воротам, где стоял на стреме вполне уместный здоровенный бугай и водил жалом вдоль улицы туда-сюда. Рядом распахнутая настежь железная калитка. Светит голубовато и ярко галлогеновый фонарь над входом.
   Толяныч со всеми своими причиндалами - горящим артефактом, чашкой, ложкой... (нет, ложки конечно не было), направился в наглую прямо к охраннику, одновременно пытаясь залезть в душу громилы с помощью пары отростков, которые отделил от общей клубящейся массы пустоты и копоти. И это ему удалось сделать на удивление легко, но внутри он не обнаружил ничего. Абсолютно ничего!!! Как будто кто-то успел раньше.
   И тут Фантик понял, что успел он сам.
   Он подошел вплотную.
   Глаза охранника скользнули по нему, и неприятно напомнили глаза Бербера после сеанса "считывания" - в них тоже плавали клочья серого тумана. Взгляд скользнул и убежал куда-то внутрь себя, на Толяныча бугай больше не смотрел. В общем, у калитки стояло растение - живое, крепкое, но абсолютно никчемное. Со стороны это выглядело, как будто вышел мужик за калитку и забыл - зачем.
   "А может они там на участке уже все такие? Возможно. А поскольку лишь практика - критерий, подтверждающий теорию, значит нам туда дорога. Но ведь этого олуха так не оставишь..."
   Толяныч потянулся, было, к поясу бугая, где в сильно декольтированной кобуре лежал пистолет, и, преодолев мгновенное отвращение при касании, извлек его. Потом на всякий случай оборвал проводок коммуникатора, тянущегося от клипсы наушника к поясу. А вдруг охранник с самого начала был таков, а им управляют извне оператор, который сейчас с интересом наблюдает за происходящим с некоторого удаления?! Тот же Сварщик к примеру.
   Мысль конечно неприятная, но чутье подсказывает, что это маловероятно.
   Толяныч прихватил охранника за горло своим призрачным придатком и потащил за собой, зашвырнув пистолет в ближайшие кусты. Пока что теория не опровергалась, и когда Толяныч зашел в сторожку, то выяснил, что там действительно прижились еще два растения, к которым он присовокупил и свое третье - дописывайте пулю, ребята... Огляделся: так, тяжеляк из колонок, стаканы и карты на столе, пульт с мониторами в углу, сервер, управляющий системой внешней сигнализации, сюда же пишется изображение от следящей системы.
   Толяныч достал из бокса М-диск с визиозаписью и положил его на стол, решив прихватить на обратном пути.
   Теперь дальше, но осторожно, а то здесь еще и собаки где-то должны быть...
   Толяныч принялся обходить участок по периметру, постепенно сужая круги к центру. По данным Лешего в усадьбе содержалось с полдюжины стаффорширских модифицированных терьеров, но в непосредственной близости их что-то не видно и не слышно. В поселке, расположенном примерно за километр, собаки выли во всю ивановскую, не иначе как чуя работу артефакта, а эти ни гу-гу. Может модифицированные менее восприимчивы?
   Подстраховки ради он выпустил еще несколько отростков в разные стороны и вторым зрением видел себя со стороны сущим дикобразом.
   Участок был почти правильной пятиугольной формы, а в центре этаким огромным знаком качества высился трехэтажный особняк, к которому-то и двигался Толяныч по замысловатой траектории. Сразу видно, что имение свое Бербер холил и лелеял: заделал некое подобие дикого сада, с клумбами, каскадами водопадиков, дорожками и прочими делами. Толянычу приходилось непросто пробираться через все эти навороты в полной темноте, а надеяться на второе, обманчивое зрение - к этому надо еще привыкнуть. Спасали лишь фонари, свет которых пробивался сквозь листву, ну и пожалуй чутье.
   По пути он периодически обнаруживал еще и еще "овощи", причем позиции были иногда весьма и весьма живописны. К примеру группа "растений" на восемьдесят процентов состоящая из здоровенных и частично раздетых мужиков в разных позах у рдеющего углями мангала. Отвратительно воняло подгоревшим мясом, а на пятачке лениво двигали бедрами несколько фигур обоего пола, явно потерявшие нить танца, хоть колонки исправно выдавали что-то медленно-задушевное. Или парочка на скамейке, которую накрыло в момент довольно пикантный, причем они еще продолжали нехотя двигаться. Женщина была сверху. Да и по дорожкам блуждало еще несколько сомнамбул...
   "Однако, либо они все на улице, либо Сашок здорово обсчитался" мелькнуло у Толяныча, когда счет "овощей" достиг примерно двадцати пяти. Он уже крался вдоль стены особняка, на всякий случай пригибаясь минуя окна.
   Ага. А вот и вход.
   Обстановочка в доме тоже оказалась дай боже, но Фантика это сейчас не интересовало. Гораздо интереснее, куда подевался Сварщик. Этот маньяк может вылезти в любой момент, так что ухо держи в остро. Убежденность, что Сварщика вот так легко не заделаешь, как это бычье, и так-то не богатое мозгами, не покидала его не на секунду. Что, собственно, требуется разыскать, он не очень-то представлял, особенно после виденного во садочке. В принципе можно, конечно, возвращаться, но вот это ощущение незавершенности...
   Ладно.
   Толяныч остановился в гостиной второго этажа, в задумчивости рассматривая очередную парочку, без всякого задора занимавшуюся на диване чем-то очень похожим на скотоложство. На обоих партнерах были виртуальные шлемы.
   "А девочка ничего так, - отстранено подумал он. - Девочек жалко. Занесла их нелегкая в неурочный час..."
   Толяныч подошел к парочке и, чтобы удостовериться, снял с девушки шлем - все то же самое, серая мгла, и глаза, словно перегоревшие предохранители.
   "Так. Ну это все лирика, а меня сейчас занимают две вещи: первое - где этот долбаный Сварщик с его любимой цепью? Может тоже где-нибудь дозревает? Хотя сдается, я его еще повстречаю, недаром же о нем всякое болтали."
   И второе: берберушкино личное капище. Должно быть непременно святилище по типу того, на Колхозной. С алтарем, свечами и виртуалкой. Еще надо найти серверную комнату и попробовать разжиться информацией. А где искать? Он припоминал план имения: в доме явно нет. В погребе? Хм, это бункер какой-то, а не погреб, так вот - там тоже ничего нет. Разве что гараж. А это пожалуй идея! Ну, не скучайте тут, ребята...
   В гараж!
   Но с места не двинулся - чего-то еще не хватает... А! Ну да! Еще Пастор советовал... И он повернул перстни на левой руке камнями вовнутрь, задержав внимание на белом агате - вампиров, говоришь, отгоняет? Ну-ну...
   ***
   "Сварщик, Сварщик, где ты бродишь всю ночь одиноко, что ж ты Фантику спать не даешь..." - Толяныч пребывал в уверенности, что как только найдет подпольную (в смысле, находящуюся в подвале) часовню, как тут же обнаружит и Сварщика, а может и раньше. А может и не только его, а еще пару-тройку Кукловодов. Как он понял из разговора с Лизой, Кукловоды - это покруче обычной братвы будут. А еще круче Мастера. Ну и Утрэ, конечно. Эти, видать, самые крутые.
   Он максимально распустил призрачные щупальца во все возможные стороны и шел по освещенной фонарями асфальтовой дорожке по направлению к гаражу, размышляя о персональном берберовом маньяке - Сварщике.
   За последние почти три года, которые они не встречались, Сварщик наверняка изрядно продвинулся по бойцовской дорожке. Да он и всегда-то был фанатом по части всяких там рукопашных дел и накачивания мускулов, чего о тебе, брат Толяныч, и не скажешь. Припомнился и взгляд, давший ему прозвище. Толяныч вдруг пожалел, что рядом нет Лизы, но тут же себя одернул - все-то у тебя лишь бабы, да водка на уме. Ну да, Сварщика-то женщины лишь с одной стороны интересуют, извращенной - уж больно он любит цепью да ножом работать. Будем надеяться, что и погорит на этом.
   Уже показалось из-за поворота приземистое здание гаража, а гараж себе Бербер отгрохал на славу. Зачем это все ему теперь?
   - Так, так, так...
   Толяныч чуть не подпрыгнул от неожиданности - вспомни дурака, он и появится - и повернулся на голос к подстриженным кустам справа от дорожки, потянувшись туда своими щупальцами. Перед его взором предстал лишь темный силуэт, нет, даже только контур человеческой фигуры. И все!!! Словно Сварщик больше не состоит из плоти и крови.
   - Чем ты там меня щекочешь? - Голос был с подколкой.
   Фантик усилил нажим, но это не возымело никакого эффекта, разве что показалось, что щупальца коснулись чего-то родственного им по природе, и слились с этим. Между ним и Сварщиком возникла некоторая связь, подобная натянутой струне.
   "А ведь и правда не действует, бляха-муха! Понятно, почему я его сразу не почуял, а может еще и сам на себя навел..." - и он с усилием прервал контакт, чувствуя, что еще немного, и связь станет непомерно крепкой, и просто так тогда уже не отделаешься.
   - Покажись, Сварщик, где ты там? Давненько я тебя не видел. Чуть было не соскучился. - Принимая предложенный тон, громко произнес Толяныч.
   Кусты даже не шелохнулись, когда приземистая, но широкая фигура перемахнула через них. Приземлился, гад, практически бесшумно.
   - Здорово! - Искренне восхитился Толяныч.
   - Ба!!! А я-то думаю, что за чертовщина у нас твориться? Все прям как с ума посходили. Кто это, думаю, к нам пожаловал? Не иначе конкурирующая фирма нагрянула, а то Бербер все только обещает настоящую работенку. А это оказывается братуха - Фант собственной персоной! Ну здравствуй... - И Сварщик изобразил стремление пожать Толянычу руку.
   - Извини, Сварщик. У меня видишь ли руки заняты. - Толяныч сделал два шага назад, сохраняя прежнюю дистанцию. Стоит соблюдать осторожность, особенно теперь, когда убедился в действительно превосходной физической форме берберового подручного.
   - У-у-у, какая у тебя забавная вещица! Слыхал я про такую. Так значит это и правда ты Циклопа завалил? Интересно... - И Сварщик потер переносицу. - Значит ты теперь и есть Утрэ? А не похож.
   - А я и не Утрэ. - Сказал Толяныч, стараясь, чтобы это прозвучало безразлично: вот наконец и про Утрэ что-то всплывает.
   - Ну раз ты не Утрэ, значит будешь. - Сварщик не стал развивать тему. Дай-ка мне ее посмотреть.
   - Нет, Сварщик, этого я сделать не могу. Это не моя...
   - Дай. - Голос Сварщика прямо-таки налился свинцом. И глаза начали разгораться наподобие кошачьих. В рассеянном свете галлогеновых фонарей, накладывающих на кожу синюшный оттенок, это выглядело отвратительно, но впечатляло. Сварщик сделал шаг вперед. - Дай сюда.
   Толяныч ощутил довольно сильное давление на виски и понял, что ускориться не удастся. Жизнь не рассыпалась на кадры. Тогда он просто отступил на шаг:
   - Извини, Сварщик... - "Черт!!! В какой же руке у него цепь?"
   Толяныч уже видел начало движения противника - обманчиво неуклюжий прыжок, и очень быстрый выпад, взблеск... Ладно... Шаг вправо, поворот свеча в Руке взвизгнула пламенем, но не погасла - шаг назад... Все как в балете. И вот она - спина противника, и - ногой в затылок! Резче!!! Григорьич был бы доволен, но Сварщик уходит на шаг в сторону... Цепь, как змея снова мелькает перед глазами, с неприятным шуршанием скользит почти вплотную к виску... Толяныч отпрянул. И между ними опять все те же четыре шага...
   Начнем заново.
   - Неплохо, Фант, совсем неплохо. Держишь себя в форме, молоток. Но меня уж больно интересует эта твоя игрушка. И ты мне ее отдашь!
   - Хрен тебе! - процитировал Толяныч из лизиного репертуара.
   - Грубый ты, Фант. И забавный... Что-то в тебе такое есть, чего в других нет. Чувствую в тебе силу. Тем интересней тебя будет убить.
   "Да уж, это ты, конечно, умеешь. Да только мне твой драный гипноз по хрену - меня не придушишь просто так, как поддатых девиц..."
   - По настоящему?
   В какой-то мере Толяныч бахвалился, подбадривая себя - голова оставалась тяжеловатой, а плавные текучие движения Сварщика очень трудно было отслеживать, лишь его глаза поблескивали, как капельки смолы. И еще что-то темное блестело на подбородке.
   - Где это ты так измазался, а, Сварщик? - Тяжесть в голове медленно нарастала. Гад опять воспользовался своим знаменитым взглядом.
   Сварщик провел по подбородку тыльной стороной ладони, внимательно ее рассмотрел и облизал.
   - А, это... Так я тут кровушки попил, знаешь ли... Я ведь теперь кровушку пью. Для здоровья полезно, и вообще... Самая сила в ней. Вот и приложился - не пропадать же добру... А уж твоя-то небось самый смак, да? Эх, отопью скоро силушки...
   "Ах Пастор! Не зря он мне этот агат подсунул, ох не зря. Может, проверял свои теории, бляха-муха? Знал, ведь наверняка знал, что этот маньяк тоже здесь замешан. И не предупредил, некромант хренов..."
   Левой рукой Фантик нащупал бирюзу и сжал в ладони. Камни перстней черный и белый - соприкоснулись с голубым, и вдруг показалось, что он держит в руке что-то живое, пульсирующее. А может быть, это было просто биение крови? Может и так, но на виски-то уже почти не давит, и то вперед.
   - Чем ты там меня щекочешь, Сварщик? - Передразнил он оппонента.
   В глазах убийцы что-то неуловимо изменилось, и тут Фантик вдруг рассмотрел то, на что раньше не обратил внимания: на уровне глаз Сварщика дрожит и переливается почти неуловимая серая мгла, прям как перед ним самим, только очень слабая! Вот где Утрэ-то порылись. Ах ты ж гад!!!
   - Да, все-таки действительно жаль, Фант, что придется тебя отправить. Произнес Сварщик, не прекращая своих гипнотических упражнений, которые однако заметно ослабли.
   "- На тот свет что ли?" - Толяныч сжал зубы, не позволяя себе вступать в полемику и отвлекаться.
   - Я смотрю, мы похожи, можно сказать, как братья...
   "- На фиг, на фиг таких братьев!"
   - Но, я так понимаю, ты здесь за Пастора выступаешь... За то, что я его...
   "- Так. Вот картинка и сложилась полностью, вот откуда такая потеря крови и рваные раны. Ну, гнида, зря ты это сказал!!!"
   А Сварщик монотонно продолжал спич, словно бы пребывая в трансе:
   - ... Да мы бы с тобой таких дел наворочали, да еще с этой твоей игрушкой...
   - Что-то в последнее время меня все в компаньоны зовут. - Не удержался Толяныч. Напряжение было слишком трудно выносимо. - Вот и Бербер недавно тоже, да вот не повезло ему. - "Эй, чего расхвастался? Он тебе зубы заговаривает, а ты и рад. Вон уже в кустах трещит - продирается медведь сквозь густой валежник."
   В кустах действительно трещало и трещало крепко. Эге! А медведь-то не один! При этом Толяныч явственно ощущал связь между теми, кто шли сюда и Сварщиком. Другие Кукловоды? Надо посмотреть, и он потянулся щупальцем, но кроме клочьев серого тумана он ничего не нащупал. "Овощи" что ли?
   На дорожку с двух сторон вылезали два здоровых бугая из овощной тусовки. Фантик проверил их своими отростками - точно овощи. Движения их были еще более неестественны, чем прежде, видимо Сварщик каким-то образом управлял обоими. Они довольно-таки целеустремленно направились к Толянычу, заходя с боков и растопырив окорокастые ухватистые ручищи. Сварщик с интересом наблюдал. Толяныч не двигался - вот он, Кукловод в действии. Ну что ж, кое-что начинает проясняться, кстати, и насчет Лизы тоже.
   Быки остановились в паре шагов от него. Горло и грудь у обоих были залиты чем-то темным. Кровь? Похоже. Вот на ком, оказывается, поправлял свое здоровье этот маньяк. Что-то сродни отсроченной смерти? Вот ведь, бляха-муха, как все повторяется!
   И Толяныч ясно понял, что очень ему хочется здоровье Сварщика подпортить. Совсем.
   - Да... Я ж говорю, что ты интересный человек, Фант. Другой бы полные штаны наложил, а ты вот стоишь, и все... - Маньяк явно развлекался.
   "Товарищ не понимает, придется объяснить..."
   Толяныч выжидал, чтобы объяснение выглядело как-нибудь поэффектнее. Быки опять тронулись, разводя мощные руки, словно намеревались обняться со старым другом; двигались они очень медленно и неуклюже. Толяныч не сводил глаз со Сварщика. И тут змей, о существовании которого он уже успел подзабыть, наконец развернул свою пружину, заставив Фантика, как голодного хамелеона, хватающего добычу, захватить могучие шеи быков своими призрачными отростками, накопившими копоть и смрад свечи и заметно поздоровевшими. И тут же сдавил их. Быки синхронно ухватились за горло обоими руками, и со стороны это выглядело, как будто они пытаются задушить сами себя. Короткая агония. Хруст... И вот уже два трупа с вывернутыми головами валятся на асфальт. Очень впечатляюще должно быть.
   Фантик остался полностью неподвижен, безучастно наблюдая весь процесс. Сварщик тоже не пошевелился, но на него представление произвело некоторое впечатление - он заметно вспотел.
   - Какая классная игрушка... - Медленно проговорил он спустя несколько секунд, и его низкий голос отдался вибрацией Толянычу вдоль позвоночника басист опять взялся за свое. - Теперь я хочу ее еще больше. Наверное, это моя мечта, и ты принес ее мне на блюдечке, да с золотой каемочкой, Фантик... спасибо. Тебя я убью быстро, а твою руку забальзамирую на память...
   Сварщик сглотнул слюну - уульк - видимо, до сих пор был уверен, что одолеет. Толяныч демонстративно сплюнул ему под ноги, невзирая на все предупреждения Пастора насчет техники безопасности:
   - А почему ты думаешь, что я отдам ее тебе, а не придушу тебя таким же вот образом? - "Да и помогла ли техника безопасности самому Пастору? Вот то-то..."
   - Мне нравится твоя наглость. - Проводив взглядом фантиков плевок, проговорил Сварщик. - И почему-то мне кажется, что меня тебе так не угрохать... Иначе, я уже был бы как они все. - Он мотнул головой в сторону дома. - Как ты думаешь, а?
   Такое суждение приходится признать логичным, хотя Толяныч был уверен, что при определенном усилии он мог бы уделать Сварщика с помощью Руки. Может, не так легко, как остальных, может, пришлось бы повозиться, но это было реально. Вот только делать этого ох как не хотелось, даже ради Пастора, а уж ради себя - и подавно... Нет, он конечно хотел, и знал, что должен победить Сварщика. Но не так.
   Они помолчали.
   Потом Толяныч медленно разжал кулак, выпуская бирюзу, и ощутил последний толчок в ладонь. Осторожно, двумя пальцами, он снял пламя со свечи - кончики пальцев артефакта тут же угасли сами собой, лишь чуть потрескивали - и сделал движение, как бы отбрасывая щелчком в кусты воображаемый окурок. Мгла рассеивалась буквально по крупице, и не до конца. Не до конца... Взамен пришла брезгливость, и он отбросил артефакт, как отбрасывают грязную вонючую тряпку - одним движением. Она с деревянным стуком упала на асфальт между ними. А Толяныч так и остался стоять, держа руки слегка на отлете, словно они были испачканы.
   Артефакт упал с глухим стуком, свечка выскочила из пальцев и прокатилась по асфальту, оставляя за собой отчетливо видный маслянистый след, словно большой слизняк прополз.