Страница:
Она начала постукивать пальцами по столу в определенном ритме. Мне он показался знакомым. Она покачивала головой в том же ритме. Грэм скосился на экран. «Она говорит? Она что-то сказала?»
«Похоже», сказал я. Мы едва видели, как шевелится ее рот. И здесь я вдруг сложил все вместе, ее движения, все. «Кусаю ногти и пальцы ломаю. Дрожу, но мне это нравится. О, бэби …»
«Исусе», сказал Грэм. «Ты прав. Как ты догадался?»
«Да, уж, догадался.»
Черил перестала напевать. Она повернулась к лифтам.
«Ага, вот и мы.»
Черил пошла к лифтам. Остановившись под козырьком, она обняла появившегося мужчину. Они обнялись и жарко поцеловались. Но мужчина оставался под козырьком. Мы видели его руки вокруг Черил, но не видели его лица.
«Черт», сказал Грэм.
«Не беспокойся», сказал я. «Мы увидим его через минуту. Если не с той, то с другой камеры. Но мне кажется, мы можем сказать, что она встретила его не только что. Она его уже знает.»
«Да, она по-настоящему дружелюбна. Ага, посмотри-ка. Этот тип времени не тратит.»
Руки мужчины скользнули вверх по черному платью, поднимая юбку. Он сжал ее ягодицы. Черил Остин прижалась к его телу. Их объятье было сильным, страстным. Вместе они двинулись глубже в комнату, медленно поворачиваясь. Теперь мужчина был спиной к нам. Ее юбка собралась на талии. Она потянулась потереть его чресла. Парочка, спотыкаясь, пошла к ближайшему столу. Мужчина наклонил ее спиной на стол и вдруг она запротестовала, оттолкнув его. «Ну, ну, не так быстро», сказал Грэм. «Кроме всего, у нашей девушки есть принципы.»
Я не понимал, в чем дело. Казалось, Черил хотела позволить ему, а потом поменяла мнение. Я обратил внимание, что настроение сменилось мгновенно. Я недоумевал, хочет ли она довести дело до конца, и не фальшива ли страсть. Конечно, мужчина не казался особенно удивленным ее внезапным изменением. Сидя на столе, она почти гневно продолжала отталкивать его. Мужчина отступил. Он все еще был спиной к нам. Мы не видели его лица. Как только он отступил, она снова изменилась: заулыбалась, просто котеночек. Медленными движениями она встала со стола и поправила юбку, призывно изгибая тело и оглядываясь. Мы видели ее ухо и часть лица, достаточно чтобы различить, что она говорит. Он заговорил с ней. Она улыбнулась ему и подошла, закинув руки ему на шею. Они снова начали целоваться, их руки ощупывали друг друга. Медленно пошли по этажу, направляясь в конференц-зал.
«Так. Это она выбрала конференц-зал?»
«Трудно сказать.»
«Черт, я так и не вижу его лица.»
Сейчас они были почти в центре комнаты и камера снимала почти вертикально вниз. Мы видели только его макушку. Я спросил: «Он кажется тебе японцем?»
«Перемать. Кто сможет сказать? Сколько еще камер в этой комнате?»
«Четыре.»
«Хорошо. Его лицо не будет блокировано на всех четырех. Мы пригвоздим его задницу.»
Я сказал: «Знаешь, Том, этот тип выглядит весьма крупным. Он кажется выше, чем она. А она рослая девушка.»
«Кто может сказать под каким углом? Я не скажу ничего кроме, что на нем костюм. Окей. Они идут туда, в конференц-зал.» Когда они достигли комнаты, она вдруг начала вырываться. «Упс», сказал Грэм. «Она снова несчастлива. Заковыристая молодая штучка, не правда?»
Мужчина крепко держал ее, а она крутилась, пытаясь высвободится. Он наполовину вел, наполовину тащил ее в зал. В дверном проеме она крутанулась в последний раз, уцепившись в раму, вырываясь. «Здесь она выронила сумочку?»
«Наверное. Я не вижу ясно.»
Конференц-зал располагался прямо напротив камеры, поэтому мы видели всю. Комнату. Но внутри конференц-зала было очень темно, так что оба вырисовывались силуэтами на фоне огней небоскребов за стеклами внешних окон. Мужчина поднял ее на руки и, уложив на стол, перекатил на спину. Она оставалась пассивной, податливой, пока он заворачивал ее юбку на бедра. Казалось, она принимает, двигается, чтобы встретить его, потом он сделал быстрое движение и вдруг что-то мелькнуло и улетело. «Вон где трусики.»
Похоже, они приземлились на пол. Но было трудно сказать наверняка. Если это трусики, то они черные, или другого темного цвета. Тем лучше для сенатора Роу, подумал я.
«Трусики исчезли к моменту, когда мы пришли», сказал Грэм, глядя на монитор. «Трахнутое утаивание улик, чистое и простое.» Он потер руки. «Если у тебя есть акции Накамото, приятель, я бы их продал. Потому что к завтрашнему дню они будут стоить дешевле дерьма.» На экране она все еще хотела его, а он возился с молнией, как вдруг она попыталась сесть и дала ему крепкую пощечину. Грэм сказал: «Вот оно что. Немного перца.»
Мужчина схватил ее за руки, и попытался поцеловать, но она сопротивлялась и отворачивалась. Он толкнул ее на стол. Придавил ее своим весом и удерживал. Она лягалась и била голыми ногами. Два силуэта сливались и разделялись. Было трудно определить, что в точности происходит. Казалось, что Черил пытается сесть, а мужчина не пускает. Он удерживал ее, давя рукою в грудь, она лягалась ногами, ее тело извивалось на столе. Он продолжал удерживать ее, но вся сцена была скорее мучительной, чем возбуждающей. Пока она длилась, я затруднялся определить, что именно я видел. Это настоящее насилие? Или просто игра? Она еще билась, боролась и отталкивала его, но безуспешно. Мужчина, должно быть, был сильнее, но у меня было ощущение, что она смогла бы его отпихнуть, если бы действительно этого хотела. А иногда казалось, что ее руки обнимают его, вместо того чтобы отталкивать. Но было трудно понять наверняка, что же мы видим…
«Ага. Неприятность.»
Мужчина прекратил ритмичную накачку. Черил под ним лежала безвольно. Ее руки соскользнули с его плеч и упали на стол. Ноги вяло свесились у него по бокам.
Грэм спросил: «Вот оно? Это произошло сейчас?»
«Не могу сказать.»
Мужчина похлопал ее по щеке, потом потряс энергичнее. Казалось, он говорит с ней. Некоторое время он стоял так, может секунд тридцать, потом оторвался от ее тела. Она оставалась на столе. Он обошел вокруг. Он двигался медленно, словно не мог поверить.
Потом он взглянул влево, словно услышал звук. Он замер на мгновение, потом, похоже, собрался с мыслями. Он начал действовать и обошел комнату, методично осматриваясь. Он что-то поднял с пола. «Трусики.»
«Он сам их забрал», сказал Грэм. «Черт.»
Теперь мужчина обходил девушку и коротко склонился над телом на дальней стороне стола.
«Что он там сделал?»
«Не знаю. Я не увидел.»
«Черт.»
Мужчина выпрямился и вышел из конференц-зала в атриум. Он больше не был силуэтом. Был шанс, что мы сможем познать его. Но он смотрел назад в конференц-зал. На мертвую девушку.
«Эй, приятель», сказал Грэм, обращаясь к образу на мониторе. «Посмотри сюда, приятель. Давай. Всего на секунду.»
На экране мужчина продолжал смотреть на мертвую девушку, делая несколько шагов в атриум, спиной к нам. Потом он начал быстро уходить влево. «Он не возвращается к лифтам», сказал я.
«Нет. Но я не увидел его лица.»
«Куда он идет?»
«На дальнем конце есть лестница», сказал Грэм. «Пожарный выход.»
«Почему вместо лифта он пошел туда?»
«Кто знает? Я просто хочу увидеть его лицо. Хоть раз.» Но теперь мужчина был далеко слева от камеры и хотя он больше не был повернут от нас, мы могли видеть только его левое ухо и щеку. Он быстро уходил. Вскоре он исчез из вида, скрывшись под козырьком потолка на дальнем конце комнаты.
«О черт. Плохой угол зрения. Давай другую ленту.» «Минуту», сказал я. Наш мужчина шел к темному проходу, который наверное вел к лестнице. Но при этом он миновал декоративное зеркало в позолоченной раме, висящее на стене справа в проходе. Он миновал его, когда заходил под козырек в полную тьму.
«Вот оно!»
«Как остановить эту штуку?»
Я бешено нажимал кнопки на плеере. В конце концов я нашел кнопку стопа.
Мы открутили назад. Потом вперед.
Опять мужчина целеустремленно шел в темный проход широкими, быстрыми шагами. Он прошел мимо зеркала и на мгновение – единственный видео кадр – мы смогли увидеть лицо, отраженное в зеркале – увидеть его ясно – и я нажал кнопку стоп-кадра.
«Бинго», сказал я.
«Трахнутый джеп», сказал Грэм. «Как я тебе говорил.» В зеркале застыло лицо убийцы, идущего к лестнице. У меня не вызывало трудностей распознать напряженные черты лица Эдди Сакамуры.
«Конечно», сказал Коннор.
«Я хочу сказать», сказал Грэм, «что предпочел бы идти один.» «Конечно», сказал Коннор. « Это твое дело, Том. Делай, что тебе кажется лучше.»
Коннор записал для него адрес Эдди Сакамуры.
«Не то, чтобы я не ценил твою помощь», сказал Грэм. «Но я лучше сделаю это сам. А теперь, парни, я хочу спросить прямо: вы говорили с этим типом вечером и не задержали его?»
«Верно.»
«Ладно, не тревожьтесь об этом», сказал Грэм. «Я похерю это в отчете. Это на вас не навалится, обещаю.» Грэм был в великодушном настроении, обрадованный перспективой ареста Сакамуры. Он взглянул на часы. «Мать-перемать. Меньше шести часов после первоначального звонка, а у нас уже есть убийца. Не плохо.»
«У нас еще нет убийцы», сказал Коннор. «На твоем месте, я бы привез его прямо сейчас.»
«Немедленно еду», сказал Грэм.
«Да, кстати, Том», сказал Коннор, когда Грэм направился к двери. «Эдди Сакамура – странный тип, но он не склонен к насилию. Я сильно сомневаюсь, что он вооружен. Наверное, у него вообще нет оружия. С вечеринки он поехал домой вместе с рыженькой. Наверное, сейчас он с нею в постели. Мне кажется, благоразумнее привести его живым.»
«Эй, о чем это вы двое?», сказал Грэм.
«Просто намек», сказал Коннор.
«Ты действительно думаешь, что я хочу пристрелить коротышку-говноеда?» «Ты же поедешь туда с парочкой черно-белых для поддержки, правда?», сказал Коннор. «Патрульные – люди возбудимые. Я просто обдумываю варианты.» «Ха, спасибо за трахнутую помощь», сказал Грэм и вышел. Он был так широк в плечах, что в дверях пришлось повернуться боком. Я смотрел, как он уходит. «Почему вы позволили сделать это ему одному?»
Коннор пожал плечами: «Это его дело.»
«Но всю ночь вы активно расследовали его дело. Зачем останавливаться сейчас?»
Коннор сказал: «Пусть вся слава достанется Грэму. Кроме того, что бы он делал с нами? Я – коп в бессрочном отпуске, а ты – просто продажный офицер связи.» Он показал на видеоленту. «Не перекрутишь ее для меня перед тем, как отвезешь домой?»
«Конечно.» Я перемотал ленту.
«Думаю, мы можем получить и чашечку кофе», сказал Коннор. «Хороший кофе делают в лабораториях ОМП. По крайней мере, делали.» Я спросил? «Хотите, что бы я нашел кофе, пока вы смотрите ленту?»
«Это было бы прекрасно, кохай», ответил Коннор.
«Хорошо.» Я включил ему ленту и повернулся уходить. «Да, и еще, кохай. Когда будешь там, спроси ночного дежурного офицера, где в департаменте есть устройства для видеолент. Потому что, все это надо скопировать. И, возможно, нам потребуются твердые копии отдельных кадров. Особенно, если возникнут трудности после ареста Сакамуры, когда японцы начнут давить на департамент. Нам может потребоваться напечатать снимок, чтобы защитить себя.»
В этом был смысл. «Окей», сказал я, «проверю.»
«Мне черный с сахаром.» Он повернулся к монитору.
«Нет, черт побери», ответила она. «Это моя дочь.»
«За кого выходит?»
«Давай поговорим о чем-нибудь приятном», сказала она. «Одна чашечка – мне?»
«Извини», сказал я. «Но у меня есть к тебе вопрос: кто здесь занимается уликами на видеолентах?»
«На видеолентах?»
«На лентах с охранных камер. Кто их анализирует, делает твердые копии и все такое?»
«Ну, наш выбор невелик», сказала Джеки. «Здесь этим занимались электронщики, но, думаю, сейчас они откажутся. Сегодня видео идет либо в Велли, либо в Медлар-Холл.» Она села прямо и покопалась в справочнике. «Если хочешь, можешь поговорить с Биллом Харрелсоном в Медларе. Но если это что-то особенное, кажется, мы отправляем это Лабораторию обработки изображений Университета Южной Калифорнии, или еще куда-то. Ты хочешь контактные номера, или сразу направишься к Харрелсону?»
Что-то в ее тоне подсказало мне, что делать. «Наверное, я возьму номера.»
«Ага, сейчас.»
Я записал номера и возвратился в дивизион. Коннор закончил с лентой и перегонял ее назад-вперед до того места, где лицо Сакамуры появлялось в зеркале.
«Ну, и?», спросил я.
«Все в порядке, это Эдди.» Он выглядел спокойным, почти безразличным.
Взял у меня кофе и отпил. «Ужасно.»
«Да, я знаю.»
«Я привык к лучшему.» Коннор отставил чашку, выключил видеорекордер, встал и потянулся. «Ну, мне кажется, мы хорошо поработали за вечер. Что скажешь, если мы немножко поспим? У меня большая игра в гольф утром на Сансет-Хиллс.»
«Окей», сказал я. Я сложил ленты в картонную коробку и осторожно уложил в ту же коробку видеорекордер.
Коннор спросил: «Что ты хочешь сделать с этими лентами?»
«Положу в шкафчик для улик.»
Коннор сказал: «Это оригиналы. А у нас нет копий.»
«Знаю, но я не смогу сделать копии до завтра.»
«Именно так. Почему бы тебе не захватить ленты с собой?» «Забрать домой?» Была масса предписаний по департаменту о запрете забирать свидетельства домой. Мягко говоря, это было против правил. Он пожал плечами. «Я бы не рассчитывал на случай. Возьми ленты с собой, и сможешь завтра сам сделать копии.»
Я сунул коробку под мышку и спросил: «Думаете, в департаменте не станет никто…»
«Конечно нет», ответил Коннор. «Но эта улика ключевая, а мы не хотим, чтобы кто-нибудь прошел мимо шкафчика с большим магнитом, пока мы спим, правда?»
Поэтому в конце концов я забрал ленты. Когда мы выходили из дверей, то прошли мимо Ишигуро, который еще сидел здесь и каялся. Коннор что-то сказал ему быстро по-японски. Ишигуро вскочил на ноги, быстро поклонился, и заспешил из офиса.
«Он действительно так напуган?»
«Да», ответил Коннор.
Ишигуро быстро шел впереди нас по холлу с опущенной головой. Он казался почти карикатурой на мышеподобного, испуганного человека. «Почему?», спросил я. «Он живет здесь достаточно долго чтобы знать, что любое дело, которое мы затеем против него за сокрытие улик, будет весьма слабым. А у нас даже еще меньше оснований для дела против Накамото.» «Не в этом суть», сказал Коннор. «Он тревожится не о законности. Он тревожится о скандале. Потому что именно это случилось бы, будь мы в Японии.»
Мы зашли за угол. Ишигуро стоял у лифтов и ждал. Мы тоже ждали. Возник момент неловкости. Подошел первый лифт и Ишигуро отступил в сторону, пропуская нас. Двери закрылись, а он все кланялся нам из вестибюля. Лифт пошел вниз.
Коннор сказал: «В Японии он и его компания кончились бы навеки.»
«Почему?»
«Потому что в Японии скандал – это самый распространенный способ пересматривать порядок клевания. Избавление от мощного конкурента. Там это обыденная процедура. Находишь уязвимое место и делаешь утечку в прессу или следователям правительства. Скандал следует неизбежно и личность или организация разрушены. Именно так скандал с фирмой Рекрут свалил Такешиду с поста премьер-министра. Именно таким способом японцы прижали Дженерал Электрик пару лет назад.»
«Они прижали Дженерал Электрик?»
«Скандал Йокогава. Ты слышал о нем? Нет? Что ж, это было классическое японское маневрирование. Несколько лет назад Дженерал Электрик сделала лучшее в мире сканирующее оборудование для больниц. ДжЭ образовала вспомогательную фирму Йокогава Медикал, чтобы продавать это оборудование в Японии. И ДжЭ начала бизнес по-японски: сокращая расходы ниже, чем у конкурентов, чтобы получить долю рынка, обеспечивая превосходный сервис и поддержку, привлекая покупателей – раздавая потенциальным покупателям авиабилеты и дорожные чеки. Мы бы назвали это взяткой, однако это стандартная процедура в Японии. Йокогава живо стала лидером рынка, обогнав японские компании вроде Тошиба. Японским компаниям это не понравилось и они пожаловались на нечестную конкуренцию. И в один прекрасный день агенты правительства устроили рейд в офисы Йокогава и обнаружили свидетельства взяток. Они арестовали несколько сотрудников Йокогава и запятнали имя компании скандалом. Это очень сильно повредило продажам ДжЭ в Японии. Не имело значения, что другие японские компании тоже пользуются взятками. Ибо попалась неяпонская компания. Забавно.»
Я спросил: «Действительно так плохо?»
«Японцы могут быть жесткими», сказал Коннор. "Они говорят «бизнес – это война», и действительно имеют это в виду. Ты знаешь, Япония всегда говорит нам, что их рынки открыты. Что ж, прежде, если японец покупал американский автомобиль, его финансовые счета проверяли правительственные аудиторы.
Поэтому скоро все перестали покупать американские машины. Официальные лица пожимали плечами: что они могут сделать? Их рынок открыт: они ничего не могут поделать, если никто не хочет американских автомобилей. Такие препятствия бесконечны. Каждый импортированный автомобиль должен быть отдельно протестирован в доках, чтобы удостовериться, что он согласуется с законами о выхлопных газах. Иностранные лекарства должны проверяться только в японских лабораториях на японцах. Однажды запретили иностранные лыжи, сказав, что японский снег более влажен, чем еврейский и американский. Такими способами они обходятся с другими странами, не удивительно, что они беспокоятся о вкусе собственных лекарств."
«Значит Ишигуро ждет скандала? Потому что так случилось бы в Японии?» «Да. Он боится, что с Накамото будут покончено одним ударом. Но я сомневалось, что так будет. Много шансов, что завтра в Лос-Анджелесе будет бизнес как обычно.»
«Всегда пожалуйста», сказал Коннор. «Звони в любое время, если в будущем понадобится помощь.»
«Надеюсь, что ваш гольф не слишком рано утром.» «На самом деле в семь, но в моем возрасте много сна не требуется. Я буду играть в Сансет-Хиллс.»
«Это не японский клуб?» Продажа клуба Сансет-Хиллс была самым недавним надругательством над ЛА. Гольф Клуб Западного Лос-Анджелеса в 1990 году был продан за громадную сумму наличными: двести миллионов долларов. В то время новые японские владельцы сказали, что никаких перемен не будет. Но сегодня американские члены заменялись с помощью простой процедуры: как только уходил американец, его место переходило японцу. Членство в клубе Сансет-Хиллс продавалось в Токио за миллион долларов за место, и это рассматривалось как выгодная сделка: очередь была длинная.
«Ну», сказал Коннор, «я играю с некоторыми японцами.»
«И часто?»
«Знаешь ли, японцы жадные гольфисты,. Я играю дважды в неделю. Иногда можно услышать интересные вещи. Доброй ночи, кохай.» «Доброй ночи, капитан.»
Я поехал домой.
Я вздохнул. «Окей». Она дала мне номер мобильного телефона.
«Эй, приятель.»
Это был Грэм. Я сказал: «Хай, Том.»
«Ты уже один?»
«Ага. Еду домой. А что?»
«Я думаю, может, нам лучше бы иметь под рукой переводчика с японского для схватки» , сказал Грэм.
«Мне казалось, ты хочешь справиться сам.»
«Ага, но, может, ты захочешь подъехать и помочь. Просто, чтобы все было сделано по правилам.»
Я спросил: «Это ПСЖ?» то есть прикрой свою жопу.
«Эй, ты хочешь помочь мне или нет?»
«Конечно, Том. Я уже в пути.»
«Мы тебя подождем.»
Я спросил: «Как вы хотите это устроить?»
Грэм сказал: «Мы оставим ребят здесь. Я приказал им не стрелять, не тревожиться. Ты и я поднимемся и произведем арест.» Крутая лестница поднималась из гаража в дом.
«Окей. Ты пойдешь спереди, а я сзади?»
«Черт, нет», сказал Грэм. «Я хочу, чтобы ты шел со мной, приятель. Он не опасен, верно?»
Я увидел силуэт женщины, прошедшей мимо окна. Кажется, она была голой.
«Не должен бы», ответил я.
«Окей, тогда пошли.»
Мы пошли гуськом по лестнице. Фрэнк Синатра пел «Мой путь.» Слышался женский смех. Казалось, что женщин несколько. «Боже, надеюсь, они не тяпнули трахнутой дури.»
Я подумал, что шансы этого весьма велики. Мы поднялись до верха лестницы и пригнулись, чтобы нас не было видно в окна. Входная дверь была в испанском стиле, тяжелая и солидная. Грэм сделал паузу. Я сделал несколько шагов за дом, где увидел зеленоватое свечение огней плавательного бассейна. Вероятно, задняя дверь вела к бассейну. Я попробовал увидеть, где она.
Грэм постучал по моему плечу. Я вернулся. Он осторожно повернул ручку входной двери. Она была не заперта. Грэм вынул свой револьвер и взглянул на меня. Я достал свой пистолет.
Он помедлил и поднял три пальца. Считаем до трех. Грэм пинком распахнул дверь и ворвался, пригнувшись и крича: «Руки вверх, полиция! Руки вверх!» Я услышал визг женщин еще не войдя в комнату.
«Убирайся отсюда, ты, говнюк!», я потом швырнула подушкой в Грэма. Другая девушка, блондинка, с визгом убежала в спальню. Мы ринулись за нею, а рыжая швырнула в нас другую подушку.
В спальне блондинка повалилась на пол и завыла от страха. Грэм склонился над ней с револьвером. «Не стреляйте!», кричала она. «Я ничего не сделала!»
Грэм схватил ее за лодыжку. Она была сплошная извивающаяся голая плоть.
Девушка билась в истерике. «Где Эдди», прорычал Грэм. «Где он?»
«На встрече!», завопила девушка.
«Где?»
«На встрече!» И вывернувшись, она лягнула другой ногой Грэма в пах.
«О, боже», сказал Грэм, отпуская девушку. Он закашлялся и с трудом сел.
Я вернулся в гостиную. Рыжая надела туфли на шпильках, но больше ничего.
Я спросил: «Где он?»
«Ублюдки», сказала она. «Трахнутые ублюдки.»
Я прошел мимо нее к двери на дальней стороне комнаты. Она была заперта.
Рыжая подбежала и начала кулаками лупить меня по спине. "Оставь его в покое!
Оставь его". Я попробовал открыть запертую дверь, пока она колотила меня.
Мне показалось, что по другую сторону я слышу голоса. В следующий миг грузное тело Грэма врезалось в дверь, которая разлетелась в щепки и открылась. Я увидел кухню, освещенную зеленым светом от плавательного бассейна. Комната была пустой. Задняя дверь распахнута. «Черт!» Теперь рыжая прыгнула мне на спину и обхватила ногами вокруг пояса. Она рвала на мне волосы и вопила непристойности. Я кружил по комнате, пытаясь сбросить ее с себя. И в самый разгар всего этого хаоса был странный момент, когда я подумал: «будь осторожен, не сделай ей больно», потому что было бы плохо для милой молодой девушки приземлиться с поломанной рукой или треснутыми ребрами, это означало бы полицейскую жестокость, хотя прямо сейчас она рвала с корнями мои волосы. Она укусила меня за ухо и я почувствовал боль. Я врезался спиной в стену и с каким-то хрюканьем вышиб из нее дыхание. Она отпала.
Из окна я увидел темную фигуру, бегущую вниз по ступенькам. Грэм тоже ее увидел.
«Перемать», сказал он и побежал. Я побежал тоже. Но должно быть девушка дала мне подножку, потому что я упал и приземлился тяжело. Когда я поднялся на ноги, то услышал сирены черно-белых и заводящиеся двигатели. Потом я оказался снаружи на заднем дворе и бежал вниз по ступенькам. Наверное, я был метров на десять позади Грэма, когда Феррари задом выехал из гаража, скрипнул шинами и заревел по улице.
«Похоже», сказал я. Мы едва видели, как шевелится ее рот. И здесь я вдруг сложил все вместе, ее движения, все. «Кусаю ногти и пальцы ломаю. Дрожу, но мне это нравится. О, бэби …»
«Исусе», сказал Грэм. «Ты прав. Как ты догадался?»
«Да, уж, догадался.»
Черил перестала напевать. Она повернулась к лифтам.
«Ага, вот и мы.»
Черил пошла к лифтам. Остановившись под козырьком, она обняла появившегося мужчину. Они обнялись и жарко поцеловались. Но мужчина оставался под козырьком. Мы видели его руки вокруг Черил, но не видели его лица.
«Черт», сказал Грэм.
«Не беспокойся», сказал я. «Мы увидим его через минуту. Если не с той, то с другой камеры. Но мне кажется, мы можем сказать, что она встретила его не только что. Она его уже знает.»
«Да, она по-настоящему дружелюбна. Ага, посмотри-ка. Этот тип времени не тратит.»
Руки мужчины скользнули вверх по черному платью, поднимая юбку. Он сжал ее ягодицы. Черил Остин прижалась к его телу. Их объятье было сильным, страстным. Вместе они двинулись глубже в комнату, медленно поворачиваясь. Теперь мужчина был спиной к нам. Ее юбка собралась на талии. Она потянулась потереть его чресла. Парочка, спотыкаясь, пошла к ближайшему столу. Мужчина наклонил ее спиной на стол и вдруг она запротестовала, оттолкнув его. «Ну, ну, не так быстро», сказал Грэм. «Кроме всего, у нашей девушки есть принципы.»
Я не понимал, в чем дело. Казалось, Черил хотела позволить ему, а потом поменяла мнение. Я обратил внимание, что настроение сменилось мгновенно. Я недоумевал, хочет ли она довести дело до конца, и не фальшива ли страсть. Конечно, мужчина не казался особенно удивленным ее внезапным изменением. Сидя на столе, она почти гневно продолжала отталкивать его. Мужчина отступил. Он все еще был спиной к нам. Мы не видели его лица. Как только он отступил, она снова изменилась: заулыбалась, просто котеночек. Медленными движениями она встала со стола и поправила юбку, призывно изгибая тело и оглядываясь. Мы видели ее ухо и часть лица, достаточно чтобы различить, что она говорит. Он заговорил с ней. Она улыбнулась ему и подошла, закинув руки ему на шею. Они снова начали целоваться, их руки ощупывали друг друга. Медленно пошли по этажу, направляясь в конференц-зал.
«Так. Это она выбрала конференц-зал?»
«Трудно сказать.»
«Черт, я так и не вижу его лица.»
Сейчас они были почти в центре комнаты и камера снимала почти вертикально вниз. Мы видели только его макушку. Я спросил: «Он кажется тебе японцем?»
«Перемать. Кто сможет сказать? Сколько еще камер в этой комнате?»
«Четыре.»
«Хорошо. Его лицо не будет блокировано на всех четырех. Мы пригвоздим его задницу.»
Я сказал: «Знаешь, Том, этот тип выглядит весьма крупным. Он кажется выше, чем она. А она рослая девушка.»
«Кто может сказать под каким углом? Я не скажу ничего кроме, что на нем костюм. Окей. Они идут туда, в конференц-зал.» Когда они достигли комнаты, она вдруг начала вырываться. «Упс», сказал Грэм. «Она снова несчастлива. Заковыристая молодая штучка, не правда?»
Мужчина крепко держал ее, а она крутилась, пытаясь высвободится. Он наполовину вел, наполовину тащил ее в зал. В дверном проеме она крутанулась в последний раз, уцепившись в раму, вырываясь. «Здесь она выронила сумочку?»
«Наверное. Я не вижу ясно.»
Конференц-зал располагался прямо напротив камеры, поэтому мы видели всю. Комнату. Но внутри конференц-зала было очень темно, так что оба вырисовывались силуэтами на фоне огней небоскребов за стеклами внешних окон. Мужчина поднял ее на руки и, уложив на стол, перекатил на спину. Она оставалась пассивной, податливой, пока он заворачивал ее юбку на бедра. Казалось, она принимает, двигается, чтобы встретить его, потом он сделал быстрое движение и вдруг что-то мелькнуло и улетело. «Вон где трусики.»
Похоже, они приземлились на пол. Но было трудно сказать наверняка. Если это трусики, то они черные, или другого темного цвета. Тем лучше для сенатора Роу, подумал я.
«Трусики исчезли к моменту, когда мы пришли», сказал Грэм, глядя на монитор. «Трахнутое утаивание улик, чистое и простое.» Он потер руки. «Если у тебя есть акции Накамото, приятель, я бы их продал. Потому что к завтрашнему дню они будут стоить дешевле дерьма.» На экране она все еще хотела его, а он возился с молнией, как вдруг она попыталась сесть и дала ему крепкую пощечину. Грэм сказал: «Вот оно что. Немного перца.»
Мужчина схватил ее за руки, и попытался поцеловать, но она сопротивлялась и отворачивалась. Он толкнул ее на стол. Придавил ее своим весом и удерживал. Она лягалась и била голыми ногами. Два силуэта сливались и разделялись. Было трудно определить, что в точности происходит. Казалось, что Черил пытается сесть, а мужчина не пускает. Он удерживал ее, давя рукою в грудь, она лягалась ногами, ее тело извивалось на столе. Он продолжал удерживать ее, но вся сцена была скорее мучительной, чем возбуждающей. Пока она длилась, я затруднялся определить, что именно я видел. Это настоящее насилие? Или просто игра? Она еще билась, боролась и отталкивала его, но безуспешно. Мужчина, должно быть, был сильнее, но у меня было ощущение, что она смогла бы его отпихнуть, если бы действительно этого хотела. А иногда казалось, что ее руки обнимают его, вместо того чтобы отталкивать. Но было трудно понять наверняка, что же мы видим…
«Ага. Неприятность.»
Мужчина прекратил ритмичную накачку. Черил под ним лежала безвольно. Ее руки соскользнули с его плеч и упали на стол. Ноги вяло свесились у него по бокам.
Грэм спросил: «Вот оно? Это произошло сейчас?»
«Не могу сказать.»
Мужчина похлопал ее по щеке, потом потряс энергичнее. Казалось, он говорит с ней. Некоторое время он стоял так, может секунд тридцать, потом оторвался от ее тела. Она оставалась на столе. Он обошел вокруг. Он двигался медленно, словно не мог поверить.
Потом он взглянул влево, словно услышал звук. Он замер на мгновение, потом, похоже, собрался с мыслями. Он начал действовать и обошел комнату, методично осматриваясь. Он что-то поднял с пола. «Трусики.»
«Он сам их забрал», сказал Грэм. «Черт.»
Теперь мужчина обходил девушку и коротко склонился над телом на дальней стороне стола.
«Что он там сделал?»
«Не знаю. Я не увидел.»
«Черт.»
Мужчина выпрямился и вышел из конференц-зала в атриум. Он больше не был силуэтом. Был шанс, что мы сможем познать его. Но он смотрел назад в конференц-зал. На мертвую девушку.
«Эй, приятель», сказал Грэм, обращаясь к образу на мониторе. «Посмотри сюда, приятель. Давай. Всего на секунду.»
На экране мужчина продолжал смотреть на мертвую девушку, делая несколько шагов в атриум, спиной к нам. Потом он начал быстро уходить влево. «Он не возвращается к лифтам», сказал я.
«Нет. Но я не увидел его лица.»
«Куда он идет?»
«На дальнем конце есть лестница», сказал Грэм. «Пожарный выход.»
«Почему вместо лифта он пошел туда?»
«Кто знает? Я просто хочу увидеть его лицо. Хоть раз.» Но теперь мужчина был далеко слева от камеры и хотя он больше не был повернут от нас, мы могли видеть только его левое ухо и щеку. Он быстро уходил. Вскоре он исчез из вида, скрывшись под козырьком потолка на дальнем конце комнаты.
«О черт. Плохой угол зрения. Давай другую ленту.» «Минуту», сказал я. Наш мужчина шел к темному проходу, который наверное вел к лестнице. Но при этом он миновал декоративное зеркало в позолоченной раме, висящее на стене справа в проходе. Он миновал его, когда заходил под козырек в полную тьму.
«Вот оно!»
«Как остановить эту штуку?»
Я бешено нажимал кнопки на плеере. В конце концов я нашел кнопку стопа.
Мы открутили назад. Потом вперед.
Опять мужчина целеустремленно шел в темный проход широкими, быстрыми шагами. Он прошел мимо зеркала и на мгновение – единственный видео кадр – мы смогли увидеть лицо, отраженное в зеркале – увидеть его ясно – и я нажал кнопку стоп-кадра.
«Бинго», сказал я.
«Трахнутый джеп», сказал Грэм. «Как я тебе говорил.» В зеркале застыло лицо убийцы, идущего к лестнице. У меня не вызывало трудностей распознать напряженные черты лица Эдди Сакамуры.
* * *
«Он мой», сказал Грэм. «Это мое дело. Я сам хочу задержать ублюдка.»«Конечно», сказал Коннор.
«Я хочу сказать», сказал Грэм, «что предпочел бы идти один.» «Конечно», сказал Коннор. « Это твое дело, Том. Делай, что тебе кажется лучше.»
Коннор записал для него адрес Эдди Сакамуры.
«Не то, чтобы я не ценил твою помощь», сказал Грэм. «Но я лучше сделаю это сам. А теперь, парни, я хочу спросить прямо: вы говорили с этим типом вечером и не задержали его?»
«Верно.»
«Ладно, не тревожьтесь об этом», сказал Грэм. «Я похерю это в отчете. Это на вас не навалится, обещаю.» Грэм был в великодушном настроении, обрадованный перспективой ареста Сакамуры. Он взглянул на часы. «Мать-перемать. Меньше шести часов после первоначального звонка, а у нас уже есть убийца. Не плохо.»
«У нас еще нет убийцы», сказал Коннор. «На твоем месте, я бы привез его прямо сейчас.»
«Немедленно еду», сказал Грэм.
«Да, кстати, Том», сказал Коннор, когда Грэм направился к двери. «Эдди Сакамура – странный тип, но он не склонен к насилию. Я сильно сомневаюсь, что он вооружен. Наверное, у него вообще нет оружия. С вечеринки он поехал домой вместе с рыженькой. Наверное, сейчас он с нею в постели. Мне кажется, благоразумнее привести его живым.»
«Эй, о чем это вы двое?», сказал Грэм.
«Просто намек», сказал Коннор.
«Ты действительно думаешь, что я хочу пристрелить коротышку-говноеда?» «Ты же поедешь туда с парочкой черно-белых для поддержки, правда?», сказал Коннор. «Патрульные – люди возбудимые. Я просто обдумываю варианты.» «Ха, спасибо за трахнутую помощь», сказал Грэм и вышел. Он был так широк в плечах, что в дверях пришлось повернуться боком. Я смотрел, как он уходит. «Почему вы позволили сделать это ему одному?»
Коннор пожал плечами: «Это его дело.»
«Но всю ночь вы активно расследовали его дело. Зачем останавливаться сейчас?»
Коннор сказал: «Пусть вся слава достанется Грэму. Кроме того, что бы он делал с нами? Я – коп в бессрочном отпуске, а ты – просто продажный офицер связи.» Он показал на видеоленту. «Не перекрутишь ее для меня перед тем, как отвезешь домой?»
«Конечно.» Я перемотал ленту.
«Думаю, мы можем получить и чашечку кофе», сказал Коннор. «Хороший кофе делают в лабораториях ОМП. По крайней мере, делали.» Я спросил? «Хотите, что бы я нашел кофе, пока вы смотрите ленту?»
«Это было бы прекрасно, кохай», ответил Коннор.
«Хорошо.» Я включил ему ленту и повернулся уходить. «Да, и еще, кохай. Когда будешь там, спроси ночного дежурного офицера, где в департаменте есть устройства для видеолент. Потому что, все это надо скопировать. И, возможно, нам потребуются твердые копии отдельных кадров. Особенно, если возникнут трудности после ареста Сакамуры, когда японцы начнут давить на департамент. Нам может потребоваться напечатать снимок, чтобы защитить себя.»
В этом был смысл. «Окей», сказал я, «проверю.»
«Мне черный с сахаром.» Он повернулся к монитору.
* * *
Отдел криминалистики находился в подвале Центра Паркера. Был третий час ночи, когда я вошел туда, и большинство комнат были закрыты. ОК в основном работал с девяти до пяти. Конечно, некоторые группы работали и по ночам, собирая улики с мест преступлений, однако потом улики запирали в шкафы до утра либо в даунтауне, либо в одном из подразделений. Я пошел к кофейному автомату в маленьком кафетерии рядом с отделом скрытых отпечатков пальцев. По всей комнате были развешаны надписи: «Ты вымыл руки? Не заставляй рисковать товарищей! Вымой руки!» Причина заключалась в том, что сотрудники команды ОК пользовались ядами. В прошлом вокруг было так много ртути, мышьяка и хрома, что порой офицеры заболевали, когда пили из пластмассовых чашек, до которых дотрагивались лаборанты. Но в наши дни люди стали более осторожны: я взял две чашки кофе и пошел к столу ночного дежурного. На вахте была Джеки Левин, он сидела, положив ноги на стол. Плотно скроенная женщина в тесных брюках, как у тореадора, и в оранжевом парике. Несмотря на причудливую внешность, в департаменте она получила широкое признание, как лучший специалист по снятию отпечатков пальцев. Она читала журнал «Современная невеста.» Я спросил: «Хочешь снова этим заняться, Джеки?»«Нет, черт побери», ответила она. «Это моя дочь.»
«За кого выходит?»
«Давай поговорим о чем-нибудь приятном», сказала она. «Одна чашечка – мне?»
«Извини», сказал я. «Но у меня есть к тебе вопрос: кто здесь занимается уликами на видеолентах?»
«На видеолентах?»
«На лентах с охранных камер. Кто их анализирует, делает твердые копии и все такое?»
«Ну, наш выбор невелик», сказала Джеки. «Здесь этим занимались электронщики, но, думаю, сейчас они откажутся. Сегодня видео идет либо в Велли, либо в Медлар-Холл.» Она села прямо и покопалась в справочнике. «Если хочешь, можешь поговорить с Биллом Харрелсоном в Медларе. Но если это что-то особенное, кажется, мы отправляем это Лабораторию обработки изображений Университета Южной Калифорнии, или еще куда-то. Ты хочешь контактные номера, или сразу направишься к Харрелсону?»
Что-то в ее тоне подсказало мне, что делать. «Наверное, я возьму номера.»
«Ага, сейчас.»
Я записал номера и возвратился в дивизион. Коннор закончил с лентой и перегонял ее назад-вперед до того места, где лицо Сакамуры появлялось в зеркале.
«Ну, и?», спросил я.
«Все в порядке, это Эдди.» Он выглядел спокойным, почти безразличным.
Взял у меня кофе и отпил. «Ужасно.»
«Да, я знаю.»
«Я привык к лучшему.» Коннор отставил чашку, выключил видеорекордер, встал и потянулся. «Ну, мне кажется, мы хорошо поработали за вечер. Что скажешь, если мы немножко поспим? У меня большая игра в гольф утром на Сансет-Хиллс.»
«Окей», сказал я. Я сложил ленты в картонную коробку и осторожно уложил в ту же коробку видеорекордер.
Коннор спросил: «Что ты хочешь сделать с этими лентами?»
«Положу в шкафчик для улик.»
Коннор сказал: «Это оригиналы. А у нас нет копий.»
«Знаю, но я не смогу сделать копии до завтра.»
«Именно так. Почему бы тебе не захватить ленты с собой?» «Забрать домой?» Была масса предписаний по департаменту о запрете забирать свидетельства домой. Мягко говоря, это было против правил. Он пожал плечами. «Я бы не рассчитывал на случай. Возьми ленты с собой, и сможешь завтра сам сделать копии.»
Я сунул коробку под мышку и спросил: «Думаете, в департаменте не станет никто…»
«Конечно нет», ответил Коннор. «Но эта улика ключевая, а мы не хотим, чтобы кто-нибудь прошел мимо шкафчика с большим магнитом, пока мы спим, правда?»
Поэтому в конце концов я забрал ленты. Когда мы выходили из дверей, то прошли мимо Ишигуро, который еще сидел здесь и каялся. Коннор что-то сказал ему быстро по-японски. Ишигуро вскочил на ноги, быстро поклонился, и заспешил из офиса.
«Он действительно так напуган?»
«Да», ответил Коннор.
Ишигуро быстро шел впереди нас по холлу с опущенной головой. Он казался почти карикатурой на мышеподобного, испуганного человека. «Почему?», спросил я. «Он живет здесь достаточно долго чтобы знать, что любое дело, которое мы затеем против него за сокрытие улик, будет весьма слабым. А у нас даже еще меньше оснований для дела против Накамото.» «Не в этом суть», сказал Коннор. «Он тревожится не о законности. Он тревожится о скандале. Потому что именно это случилось бы, будь мы в Японии.»
Мы зашли за угол. Ишигуро стоял у лифтов и ждал. Мы тоже ждали. Возник момент неловкости. Подошел первый лифт и Ишигуро отступил в сторону, пропуская нас. Двери закрылись, а он все кланялся нам из вестибюля. Лифт пошел вниз.
Коннор сказал: «В Японии он и его компания кончились бы навеки.»
«Почему?»
«Потому что в Японии скандал – это самый распространенный способ пересматривать порядок клевания. Избавление от мощного конкурента. Там это обыденная процедура. Находишь уязвимое место и делаешь утечку в прессу или следователям правительства. Скандал следует неизбежно и личность или организация разрушены. Именно так скандал с фирмой Рекрут свалил Такешиду с поста премьер-министра. Именно таким способом японцы прижали Дженерал Электрик пару лет назад.»
«Они прижали Дженерал Электрик?»
«Скандал Йокогава. Ты слышал о нем? Нет? Что ж, это было классическое японское маневрирование. Несколько лет назад Дженерал Электрик сделала лучшее в мире сканирующее оборудование для больниц. ДжЭ образовала вспомогательную фирму Йокогава Медикал, чтобы продавать это оборудование в Японии. И ДжЭ начала бизнес по-японски: сокращая расходы ниже, чем у конкурентов, чтобы получить долю рынка, обеспечивая превосходный сервис и поддержку, привлекая покупателей – раздавая потенциальным покупателям авиабилеты и дорожные чеки. Мы бы назвали это взяткой, однако это стандартная процедура в Японии. Йокогава живо стала лидером рынка, обогнав японские компании вроде Тошиба. Японским компаниям это не понравилось и они пожаловались на нечестную конкуренцию. И в один прекрасный день агенты правительства устроили рейд в офисы Йокогава и обнаружили свидетельства взяток. Они арестовали несколько сотрудников Йокогава и запятнали имя компании скандалом. Это очень сильно повредило продажам ДжЭ в Японии. Не имело значения, что другие японские компании тоже пользуются взятками. Ибо попалась неяпонская компания. Забавно.»
Я спросил: «Действительно так плохо?»
«Японцы могут быть жесткими», сказал Коннор. "Они говорят «бизнес – это война», и действительно имеют это в виду. Ты знаешь, Япония всегда говорит нам, что их рынки открыты. Что ж, прежде, если японец покупал американский автомобиль, его финансовые счета проверяли правительственные аудиторы.
Поэтому скоро все перестали покупать американские машины. Официальные лица пожимали плечами: что они могут сделать? Их рынок открыт: они ничего не могут поделать, если никто не хочет американских автомобилей. Такие препятствия бесконечны. Каждый импортированный автомобиль должен быть отдельно протестирован в доках, чтобы удостовериться, что он согласуется с законами о выхлопных газах. Иностранные лекарства должны проверяться только в японских лабораториях на японцах. Однажды запретили иностранные лыжи, сказав, что японский снег более влажен, чем еврейский и американский. Такими способами они обходятся с другими странами, не удивительно, что они беспокоятся о вкусе собственных лекарств."
«Значит Ишигуро ждет скандала? Потому что так случилось бы в Японии?» «Да. Он боится, что с Накамото будут покончено одним ударом. Но я сомневалось, что так будет. Много шансов, что завтра в Лос-Анджелесе будет бизнес как обычно.»
* * *
Я довез Коннора до его квартиры. Когда он выбирался из машины, я сказал: «Что ж, это было интересно, капитан. Спасибо, что потратили на меня время.»«Всегда пожалуйста», сказал Коннор. «Звони в любое время, если в будущем понадобится помощь.»
«Надеюсь, что ваш гольф не слишком рано утром.» «На самом деле в семь, но в моем возрасте много сна не требуется. Я буду играть в Сансет-Хиллс.»
«Это не японский клуб?» Продажа клуба Сансет-Хиллс была самым недавним надругательством над ЛА. Гольф Клуб Западного Лос-Анджелеса в 1990 году был продан за громадную сумму наличными: двести миллионов долларов. В то время новые японские владельцы сказали, что никаких перемен не будет. Но сегодня американские члены заменялись с помощью простой процедуры: как только уходил американец, его место переходило японцу. Членство в клубе Сансет-Хиллс продавалось в Токио за миллион долларов за место, и это рассматривалось как выгодная сделка: очередь была длинная.
«Ну», сказал Коннор, «я играю с некоторыми японцами.»
«И часто?»
«Знаешь ли, японцы жадные гольфисты,. Я играю дважды в неделю. Иногда можно услышать интересные вещи. Доброй ночи, кохай.» «Доброй ночи, капитан.»
Я поехал домой.
* * *
Я выезжал на фривей в Санта-Монику, когда зазвонил телефон. Это был оператор ШКД. «Лейтенант, у нас вызов специальной службы. Офицер в поле запросил поддержку переводчика.»Я вздохнул. «Окей». Она дала мне номер мобильного телефона.
«Эй, приятель.»
Это был Грэм. Я сказал: «Хай, Том.»
«Ты уже один?»
«Ага. Еду домой. А что?»
«Я думаю, может, нам лучше бы иметь под рукой переводчика с японского для схватки» , сказал Грэм.
«Мне казалось, ты хочешь справиться сам.»
«Ага, но, может, ты захочешь подъехать и помочь. Просто, чтобы все было сделано по правилам.»
Я спросил: «Это ПСЖ?» то есть прикрой свою жопу.
«Эй, ты хочешь помочь мне или нет?»
«Конечно, Том. Я уже в пути.»
«Мы тебя подождем.»
* * *
Эдди Сакамура жил в небольшом доме на узкой извилистой улице высоко в голливудских холмах над фривеем 101. Было 2:45 утра, когда я миновал поворот и увидел две черно-белые полицейские машины с выключенными огнями и рыжевато-коричневый седан Грэма, стоявшие на обочине. Грэм стоял с патрульными и курил сигарету. Мне пришлось отъехать назад метров на двадцать, чтобы найти место для стоянки. Потом я направился к ним. Мы подняли глаза на дом Эдди, построенный над гаражом, расположенном на уровне улицы. Один из белых домов эпохи сороковых годов из штука с двумя спальнями. Огни горели и мы слышали поющего Фрэнка Синатру. Грэм сказал: «Он не один. У него там какие-то шлюхи.»Я спросил: «Как вы хотите это устроить?»
Грэм сказал: «Мы оставим ребят здесь. Я приказал им не стрелять, не тревожиться. Ты и я поднимемся и произведем арест.» Крутая лестница поднималась из гаража в дом.
«Окей. Ты пойдешь спереди, а я сзади?»
«Черт, нет», сказал Грэм. «Я хочу, чтобы ты шел со мной, приятель. Он не опасен, верно?»
Я увидел силуэт женщины, прошедшей мимо окна. Кажется, она была голой.
«Не должен бы», ответил я.
«Окей, тогда пошли.»
Мы пошли гуськом по лестнице. Фрэнк Синатра пел «Мой путь.» Слышался женский смех. Казалось, что женщин несколько. «Боже, надеюсь, они не тяпнули трахнутой дури.»
Я подумал, что шансы этого весьма велики. Мы поднялись до верха лестницы и пригнулись, чтобы нас не было видно в окна. Входная дверь была в испанском стиле, тяжелая и солидная. Грэм сделал паузу. Я сделал несколько шагов за дом, где увидел зеленоватое свечение огней плавательного бассейна. Вероятно, задняя дверь вела к бассейну. Я попробовал увидеть, где она.
Грэм постучал по моему плечу. Я вернулся. Он осторожно повернул ручку входной двери. Она была не заперта. Грэм вынул свой револьвер и взглянул на меня. Я достал свой пистолет.
Он помедлил и поднял три пальца. Считаем до трех. Грэм пинком распахнул дверь и ворвался, пригнувшись и крича: «Руки вверх, полиция! Руки вверх!» Я услышал визг женщин еще не войдя в комнату.
* * *
Их было две, совершенно голых, они бегали по комнате и визжали во все горло. «Эдди! Эдди!» Эдди здесь не было. Грэм орал: «Где он? Где Эдди Сакамура?» Рыжая схватила с дивана подушку, чтобы прикрыться, и вопила:«Убирайся отсюда, ты, говнюк!», я потом швырнула подушкой в Грэма. Другая девушка, блондинка, с визгом убежала в спальню. Мы ринулись за нею, а рыжая швырнула в нас другую подушку.
В спальне блондинка повалилась на пол и завыла от страха. Грэм склонился над ней с револьвером. «Не стреляйте!», кричала она. «Я ничего не сделала!»
Грэм схватил ее за лодыжку. Она была сплошная извивающаяся голая плоть.
Девушка билась в истерике. «Где Эдди», прорычал Грэм. «Где он?»
«На встрече!», завопила девушка.
«Где?»
«На встрече!» И вывернувшись, она лягнула другой ногой Грэма в пах.
«О, боже», сказал Грэм, отпуская девушку. Он закашлялся и с трудом сел.
Я вернулся в гостиную. Рыжая надела туфли на шпильках, но больше ничего.
Я спросил: «Где он?»
«Ублюдки», сказала она. «Трахнутые ублюдки.»
Я прошел мимо нее к двери на дальней стороне комнаты. Она была заперта.
Рыжая подбежала и начала кулаками лупить меня по спине. "Оставь его в покое!
Оставь его". Я попробовал открыть запертую дверь, пока она колотила меня.
Мне показалось, что по другую сторону я слышу голоса. В следующий миг грузное тело Грэма врезалось в дверь, которая разлетелась в щепки и открылась. Я увидел кухню, освещенную зеленым светом от плавательного бассейна. Комната была пустой. Задняя дверь распахнута. «Черт!» Теперь рыжая прыгнула мне на спину и обхватила ногами вокруг пояса. Она рвала на мне волосы и вопила непристойности. Я кружил по комнате, пытаясь сбросить ее с себя. И в самый разгар всего этого хаоса был странный момент, когда я подумал: «будь осторожен, не сделай ей больно», потому что было бы плохо для милой молодой девушки приземлиться с поломанной рукой или треснутыми ребрами, это означало бы полицейскую жестокость, хотя прямо сейчас она рвала с корнями мои волосы. Она укусила меня за ухо и я почувствовал боль. Я врезался спиной в стену и с каким-то хрюканьем вышиб из нее дыхание. Она отпала.
Из окна я увидел темную фигуру, бегущую вниз по ступенькам. Грэм тоже ее увидел.
«Перемать», сказал он и побежал. Я побежал тоже. Но должно быть девушка дала мне подножку, потому что я упал и приземлился тяжело. Когда я поднялся на ноги, то услышал сирены черно-белых и заводящиеся двигатели. Потом я оказался снаружи на заднем дворе и бежал вниз по ступенькам. Наверное, я был метров на десять позади Грэма, когда Феррари задом выехал из гаража, скрипнул шинами и заревел по улице.