Страница:
Лорд Кэттон только разговорился с хорошенькой мисс Фролиш, как сзади к нему подошел Гарри Шивли и, ни слова не говоря, потянул на террасу.
Коротко извинившись перед дамой, Кэттон набросился на приятеля:
— Ты что не мог подождать, черт тебя побери? Что за спешка такая? Пожар? Наводнение?
— Брось дуться, лучше послушай, что я тебе скажу, — Гарри наклонился к нему и выдохнул в самое ухо: — Эрандейл заманил красотку Сэндборна в сад. Ты же не откажешься взглянуть на это захватывающее зрелище?
Кэттон отодвинулся и, нахмурившись, спросил:
— Ты иметь в виду Габриэллу Сэндборн? Жену Питера?
— Ну, разумеется, кого же еще? Восхитительную, неприступную Габриэллу, — лицо Гарри светилось от удовольствия. — Идем же скорей! Мы и так потеряли уйму времени.
Кэттон пожал плечами и отправился за Шивли. Они подкрались к одной из беседок и притаились за живой изгородью. Кэттон заметил, что с другой стороны маячат еще две темные фигуры. В беседке, обнявшись, сидели Эрандейл и Габриэлла.
— Пожалуйста, ваша светлость, нам пора возвращаться, — умоляла девушка. — Прошу вас, не надо…
Это было даже не обольщение, а мерзкая унизительная игра на публику. Гарри тихо посмеивался, да и остальные, похоже, находили происходящее жутко забавным. Кэттон брезгливо поморщился и отошел от беседки. Постояв несколько секунд на пересечении дорожек, он решительно развернулся и пошел к дому. Надо немедленно предупредить Питера.
Стоило Питеру войти в столовую, как на него набросились Джейн Монтгомери и Мирабель, вдовствующая герцогиня Девоншир. Дамы буквально изводили его своей болтовней, но Питер терпеливо сносил их нападки и даже ухитрялся вежливо улыбаться; при этом.
— Дорогой граф, ваша жена — просто прелесть, — щебетала Джейн.
— Я так рада, что вы, наконец, нашли свое счастье, — вторила ей герцогиня Девоншир. — Габриэлла — женщина редкой души, совсем не похожа на нынешних девиц, которые только о себе и думают, скажите, это правда, что она отказалась от свадебного путешествия и пожертвовала деньги лондонскому детскому приюту? Какое великодушие! — воскликнула она, не дожидаясь ответа. — Если бы все женщины проявляли такое же милосердие, в мире не осталось бы места злу и насилию.
С трудом отделавшись от надоедливых леди, Питер ретировался в столовую, надеясь найти там покой, но не тут-то было. Увидев направляющегося к нему лорда Эсбери, одного из лидеров консервативной партии, Питер с тоской подумал об оставленных в гостиной дамах. Уж лучше бы он продолжил беседу с ними, тогда не пришлось бы выслушивать наставления этого сноба.
Лорд Эсбери отвел его в сторону и с величайшим апломбом объявил:
— С твоей стороны было чертовски умно посетить этот нищий приют. Никогда не помешает показать, как ты сочувствуешь сиротам. Отличный ход, дружище, продолжай в том же духе! А как только реабилитируешься, сразу бросай это дело. Не стоит тратить время на то, чем могут заниматься женщины.
— Но, сэр… — начал было Питер, но Эсбери уже не слышал его. Он наметил себе новую жертву в противоположном конце столовой и, коротко откланявшись, направился туда.
Питер облегченно вздохнул и поспешно вышел в передний холл. Все! С него хватит! Пора разыскать Габриэллу и отправляться домой, пока кто-нибудь еще не вознамерился дать ему «дельный совет».
Сегодня Питеру решительно не везло. У самых дверей он наткнулся на Элси Хартшорн, жену сэра Уильяма. Леди Хартшорн славилась своей прямолинейностью.
Она всегда прямо в глаза говорила то, о чем женщины высшего света предпочитали умалчивать.
Лорд Сэндборн, наконец-то я вас поймала! — воскликнула Элси, хватая Питера за рукав; — Должна заметить, что ваша жена, похоже, очень вам помогает. Отрадно видеть, что нашлась женщина, способная прибрать вас к рукам, постарайтесь быть достойным ее.
Питер почувствовал, что еще секунда, и он взорвется. От неминуемой гибели его спасла приятельница леди Хартшорн. Оставив Элси на попечение подруги, Питер выскочил за дверь и вдохнул полной грудью. Что они могут понимать, эти жалкие людишки? Как будто он сам не знает, какая жемчужина ему досталась. Ведь Габриэлла не только сделала из него человека, она заставила его захотеть стать лучше.
Питер застыл. Озарение сверкнуло как молния. Какого черта он боится? Зачем живет в отеле, бежит от жены, проводит бессонные ночи в тщетной попытке обуздать свои желания? Ведь это так же бессмысленно, как искать иголку в стогу сена, и так же глупо.
— Сэндборн!
По дорожке к нему бежал Кэттон.
— Здравствуй, дружище, рад тебя видеть. Но что случилось? Вид у тебя такой, словно ты только что встретил самого дьявола. Кэттон остановился как вкопанный и, не отдышавшись, выпалил:
— Хуже, Питер, все намного хуже. Эрандейл заманил твою жену в сад…
Он замолк, ожидая, пока до Питера дойдет смысл сказанного, затем крепко сжал его руку и пробормотал:
— Они там не одни.
Эта сжатая фраза и расстроенное лицо Кэт-тона подтвердили подозрения Питера. Заманил в сад… Так же было и с женой Сатерфилда. Тогда один из их приятелей затащил глупую и распутную жену престарелого пэра в темную аллею для горячего удовольствия, а остальные спрятались в кустах. Питер тоже был там. И Эрандейл…
Габриэлла! Она сейчас там, в саду с этим подонком. Так что же он здесь стоит?
— Где они?! — заревел Питер, надвигаясь на Кэттона, как разъяренный бык.
Кэттон молча кивнул в сторону беседки.
— Нет, ваша светлость. Пожалуйста, не надо. Слова утешения превратились в двусмысленные у намеки, а дружеское объятие в нежелательную ласку, Габриэлла поняла, что попала в крайне опасную и двусмысленную ситуацию. Она стряхнула с себя туман оцепенения и потребовала:
— Немедленно отпустите меня!
Эрандейл гнусно рассмеялся и чуть ослабил хватку, но лишь для того, чтобы тут же прижать ее руки к телу.
— О, нет, только не теперь. Вы не можете лишить меня такого удовольствия, очаровательная Габриэлла.
— Пустите меня.
Она рвалась из его рук, силясь избежать прикосновения влажных алчных губ, но… не смогла. Он силой захватил ее рот и попытался уложить на скамью.
— Не-е-ет, — выдавила Габриэлла, отчаянно сопротивляясь. — Пустите или я закричу.
— Разве тебе не нравится эта игра, Клеопатра? — ухмыльнулся Эрандейл, пыхтя от возбуждения. — Я думал ты сговорчивей.
Шум драки и крик заставили их на время прекратить борьбу. Потом через живую изгородь перелетело чье-то тело и плюхнулось на дорожку прямо перед беседкой. Секунду спустя к нему присоединилось второе. Эрандейл узнал своих приятелей и отшатнулся от Габриэллы. Почувствовав, что свободна, девушка вскочила и попятилась назад, обхватив себя руками за талию. Она бы так и пятилась до самого Абермалз-холла, если бы… не наткнулась на своего мужа.
— Питер? — Он пристально посмотрел на нее и отвернулся. Он увидел более чем достаточно. Помятое платье, припухшие губы, стыд и страх, сквозящие в глазах, ясно говорили о том, что здесь произошло. Питер медленно наклонился и приподнял лежащего перед ним мужчину за грудки.
— Сэндборн, клянусь, мы не хотели ничего дурного, — заикаясь, промямлил негодяй. — Это была просто шутка. Мы только смотрели, а идея принадлежала Эрандейлу.
— Низкий пакостник, — прорычал Питер. — Мне следовало бы избить тебя до полусмерти.
Мерзавец вздрогнул, а его приятель попытался отползти подальше от разгневанного мужа, но был возвращен на место пинком ноги.
— Если ты еще хоть раз осмелишься поднять взгляд на мою жену, я выпущу тебе все кишки. Понятно?
Любитель подглядывать так энергично затряс головой, что она у него едва не отвалилась.
— А тебе?
Второй участник низкого заговора с трудом поднялся с земли и кивнул.
Питер брезгливо хмыкнул и жестом велел им убираться. Улепетывали они так быстро, что только пятки сверкали.
Габриэлла стояла ни жива, ни мертва. Так вот оно что! Эти мужчины прятались в кустах и подглядывали за тем, как… Боже, она чуть было не попалась в ловушку, которая могла навсегда погубить ее честное имя. И имя ее мужа тоже.
— Послушай, Сэндборн, — нервно хихикнул Эрандейл, выходя из беседки. — Мы ведь только развлекались.
Он шутливо поднял руки вверх в знак примирения.
— Значит, развлекались? По-твоему, заманивать женщину в сад и навязывать ей свое общество, в то время как пара других идиотов подглядывает из-за кустов, это развлечение?
— Когда-то и тебе это нравилось, — ехидно напомнил Эрандейл.
— Черт бы тебя побрал! — Питер ринулся на обидчика, но тот проворно отскочил назад.
— К тому же еще неизвестно, кто кому навязывал свое общество, — Эрандейл взглядом указал на Габриэллу. — Ты плохо знаешь свою жену, Сэндборн. Поверь, это она, дразня, завлекла меня в сад, она настояла на уединении и умоляла обнять ее покрепче. Она даже предложила мне занять твое место в супружеской постели. Ты, похоже, не слишком-то расположен…
— Замолчи! — в отчаянии выкрикнула Габриэлла. — Питер, это неправда. Он все лжет!
— Мой тебе совет, Сэндборн, — невозмутимо продолжал Эрандейл. — Держи жену взаперти, если не хочешь, чтобы наследник рода был похож на твоего соседа по имению.
— О, Боже, — только и смогла выдавить Габриэлла.
Ее вздох вырвал Питера из оцепенения. Не раздумывая, он заехал Эрандейлу кулаком в живот, отчего тот отлетел ярда на три и растянулся на дорожке:
— Ты грязный, лживый ублюдок, — прошипел Питер. Я достаточно хорошо знаю свою жену и верю ей. А если кого и нужно посадить под замок, так это именно тебя и этих жалких фигляров, которые пляшут под твою дудку. Только попробуй проболтаться кому-нибудь о том, что здесь сегодня произошло, и я разорву тебя на кусочки.
Плюнув в лицо поверженному противнику, Питер подошел к жене и нежно обнял ее. Габриэлла с трудом держалась на ногах и ухватилась за лацканы его фрака, чтобы не упасть. Тогда он подхватил ее на руки и понес через темный сад.
Глава 24
Коротко извинившись перед дамой, Кэттон набросился на приятеля:
— Ты что не мог подождать, черт тебя побери? Что за спешка такая? Пожар? Наводнение?
— Брось дуться, лучше послушай, что я тебе скажу, — Гарри наклонился к нему и выдохнул в самое ухо: — Эрандейл заманил красотку Сэндборна в сад. Ты же не откажешься взглянуть на это захватывающее зрелище?
Кэттон отодвинулся и, нахмурившись, спросил:
— Ты иметь в виду Габриэллу Сэндборн? Жену Питера?
— Ну, разумеется, кого же еще? Восхитительную, неприступную Габриэллу, — лицо Гарри светилось от удовольствия. — Идем же скорей! Мы и так потеряли уйму времени.
Кэттон пожал плечами и отправился за Шивли. Они подкрались к одной из беседок и притаились за живой изгородью. Кэттон заметил, что с другой стороны маячат еще две темные фигуры. В беседке, обнявшись, сидели Эрандейл и Габриэлла.
— Пожалуйста, ваша светлость, нам пора возвращаться, — умоляла девушка. — Прошу вас, не надо…
Это было даже не обольщение, а мерзкая унизительная игра на публику. Гарри тихо посмеивался, да и остальные, похоже, находили происходящее жутко забавным. Кэттон брезгливо поморщился и отошел от беседки. Постояв несколько секунд на пересечении дорожек, он решительно развернулся и пошел к дому. Надо немедленно предупредить Питера.
Стоило Питеру войти в столовую, как на него набросились Джейн Монтгомери и Мирабель, вдовствующая герцогиня Девоншир. Дамы буквально изводили его своей болтовней, но Питер терпеливо сносил их нападки и даже ухитрялся вежливо улыбаться; при этом.
— Дорогой граф, ваша жена — просто прелесть, — щебетала Джейн.
— Я так рада, что вы, наконец, нашли свое счастье, — вторила ей герцогиня Девоншир. — Габриэлла — женщина редкой души, совсем не похожа на нынешних девиц, которые только о себе и думают, скажите, это правда, что она отказалась от свадебного путешествия и пожертвовала деньги лондонскому детскому приюту? Какое великодушие! — воскликнула она, не дожидаясь ответа. — Если бы все женщины проявляли такое же милосердие, в мире не осталось бы места злу и насилию.
С трудом отделавшись от надоедливых леди, Питер ретировался в столовую, надеясь найти там покой, но не тут-то было. Увидев направляющегося к нему лорда Эсбери, одного из лидеров консервативной партии, Питер с тоской подумал об оставленных в гостиной дамах. Уж лучше бы он продолжил беседу с ними, тогда не пришлось бы выслушивать наставления этого сноба.
Лорд Эсбери отвел его в сторону и с величайшим апломбом объявил:
— С твоей стороны было чертовски умно посетить этот нищий приют. Никогда не помешает показать, как ты сочувствуешь сиротам. Отличный ход, дружище, продолжай в том же духе! А как только реабилитируешься, сразу бросай это дело. Не стоит тратить время на то, чем могут заниматься женщины.
— Но, сэр… — начал было Питер, но Эсбери уже не слышал его. Он наметил себе новую жертву в противоположном конце столовой и, коротко откланявшись, направился туда.
Питер облегченно вздохнул и поспешно вышел в передний холл. Все! С него хватит! Пора разыскать Габриэллу и отправляться домой, пока кто-нибудь еще не вознамерился дать ему «дельный совет».
Сегодня Питеру решительно не везло. У самых дверей он наткнулся на Элси Хартшорн, жену сэра Уильяма. Леди Хартшорн славилась своей прямолинейностью.
Она всегда прямо в глаза говорила то, о чем женщины высшего света предпочитали умалчивать.
Лорд Сэндборн, наконец-то я вас поймала! — воскликнула Элси, хватая Питера за рукав; — Должна заметить, что ваша жена, похоже, очень вам помогает. Отрадно видеть, что нашлась женщина, способная прибрать вас к рукам, постарайтесь быть достойным ее.
Питер почувствовал, что еще секунда, и он взорвется. От неминуемой гибели его спасла приятельница леди Хартшорн. Оставив Элси на попечение подруги, Питер выскочил за дверь и вдохнул полной грудью. Что они могут понимать, эти жалкие людишки? Как будто он сам не знает, какая жемчужина ему досталась. Ведь Габриэлла не только сделала из него человека, она заставила его захотеть стать лучше.
Питер застыл. Озарение сверкнуло как молния. Какого черта он боится? Зачем живет в отеле, бежит от жены, проводит бессонные ночи в тщетной попытке обуздать свои желания? Ведь это так же бессмысленно, как искать иголку в стогу сена, и так же глупо.
— Сэндборн!
По дорожке к нему бежал Кэттон.
— Здравствуй, дружище, рад тебя видеть. Но что случилось? Вид у тебя такой, словно ты только что встретил самого дьявола. Кэттон остановился как вкопанный и, не отдышавшись, выпалил:
— Хуже, Питер, все намного хуже. Эрандейл заманил твою жену в сад…
Он замолк, ожидая, пока до Питера дойдет смысл сказанного, затем крепко сжал его руку и пробормотал:
— Они там не одни.
Эта сжатая фраза и расстроенное лицо Кэт-тона подтвердили подозрения Питера. Заманил в сад… Так же было и с женой Сатерфилда. Тогда один из их приятелей затащил глупую и распутную жену престарелого пэра в темную аллею для горячего удовольствия, а остальные спрятались в кустах. Питер тоже был там. И Эрандейл…
Габриэлла! Она сейчас там, в саду с этим подонком. Так что же он здесь стоит?
— Где они?! — заревел Питер, надвигаясь на Кэттона, как разъяренный бык.
Кэттон молча кивнул в сторону беседки.
— Нет, ваша светлость. Пожалуйста, не надо. Слова утешения превратились в двусмысленные у намеки, а дружеское объятие в нежелательную ласку, Габриэлла поняла, что попала в крайне опасную и двусмысленную ситуацию. Она стряхнула с себя туман оцепенения и потребовала:
— Немедленно отпустите меня!
Эрандейл гнусно рассмеялся и чуть ослабил хватку, но лишь для того, чтобы тут же прижать ее руки к телу.
— О, нет, только не теперь. Вы не можете лишить меня такого удовольствия, очаровательная Габриэлла.
— Пустите меня.
Она рвалась из его рук, силясь избежать прикосновения влажных алчных губ, но… не смогла. Он силой захватил ее рот и попытался уложить на скамью.
— Не-е-ет, — выдавила Габриэлла, отчаянно сопротивляясь. — Пустите или я закричу.
— Разве тебе не нравится эта игра, Клеопатра? — ухмыльнулся Эрандейл, пыхтя от возбуждения. — Я думал ты сговорчивей.
Шум драки и крик заставили их на время прекратить борьбу. Потом через живую изгородь перелетело чье-то тело и плюхнулось на дорожку прямо перед беседкой. Секунду спустя к нему присоединилось второе. Эрандейл узнал своих приятелей и отшатнулся от Габриэллы. Почувствовав, что свободна, девушка вскочила и попятилась назад, обхватив себя руками за талию. Она бы так и пятилась до самого Абермалз-холла, если бы… не наткнулась на своего мужа.
— Питер? — Он пристально посмотрел на нее и отвернулся. Он увидел более чем достаточно. Помятое платье, припухшие губы, стыд и страх, сквозящие в глазах, ясно говорили о том, что здесь произошло. Питер медленно наклонился и приподнял лежащего перед ним мужчину за грудки.
— Сэндборн, клянусь, мы не хотели ничего дурного, — заикаясь, промямлил негодяй. — Это была просто шутка. Мы только смотрели, а идея принадлежала Эрандейлу.
— Низкий пакостник, — прорычал Питер. — Мне следовало бы избить тебя до полусмерти.
Мерзавец вздрогнул, а его приятель попытался отползти подальше от разгневанного мужа, но был возвращен на место пинком ноги.
— Если ты еще хоть раз осмелишься поднять взгляд на мою жену, я выпущу тебе все кишки. Понятно?
Любитель подглядывать так энергично затряс головой, что она у него едва не отвалилась.
— А тебе?
Второй участник низкого заговора с трудом поднялся с земли и кивнул.
Питер брезгливо хмыкнул и жестом велел им убираться. Улепетывали они так быстро, что только пятки сверкали.
Габриэлла стояла ни жива, ни мертва. Так вот оно что! Эти мужчины прятались в кустах и подглядывали за тем, как… Боже, она чуть было не попалась в ловушку, которая могла навсегда погубить ее честное имя. И имя ее мужа тоже.
— Послушай, Сэндборн, — нервно хихикнул Эрандейл, выходя из беседки. — Мы ведь только развлекались.
Он шутливо поднял руки вверх в знак примирения.
— Значит, развлекались? По-твоему, заманивать женщину в сад и навязывать ей свое общество, в то время как пара других идиотов подглядывает из-за кустов, это развлечение?
— Когда-то и тебе это нравилось, — ехидно напомнил Эрандейл.
— Черт бы тебя побрал! — Питер ринулся на обидчика, но тот проворно отскочил назад.
— К тому же еще неизвестно, кто кому навязывал свое общество, — Эрандейл взглядом указал на Габриэллу. — Ты плохо знаешь свою жену, Сэндборн. Поверь, это она, дразня, завлекла меня в сад, она настояла на уединении и умоляла обнять ее покрепче. Она даже предложила мне занять твое место в супружеской постели. Ты, похоже, не слишком-то расположен…
— Замолчи! — в отчаянии выкрикнула Габриэлла. — Питер, это неправда. Он все лжет!
— Мой тебе совет, Сэндборн, — невозмутимо продолжал Эрандейл. — Держи жену взаперти, если не хочешь, чтобы наследник рода был похож на твоего соседа по имению.
— О, Боже, — только и смогла выдавить Габриэлла.
Ее вздох вырвал Питера из оцепенения. Не раздумывая, он заехал Эрандейлу кулаком в живот, отчего тот отлетел ярда на три и растянулся на дорожке:
— Ты грязный, лживый ублюдок, — прошипел Питер. Я достаточно хорошо знаю свою жену и верю ей. А если кого и нужно посадить под замок, так это именно тебя и этих жалких фигляров, которые пляшут под твою дудку. Только попробуй проболтаться кому-нибудь о том, что здесь сегодня произошло, и я разорву тебя на кусочки.
Плюнув в лицо поверженному противнику, Питер подошел к жене и нежно обнял ее. Габриэлла с трудом держалась на ногах и ухватилась за лацканы его фрака, чтобы не упасть. Тогда он подхватил ее на руки и понес через темный сад.
Глава 24
Питер через боковую калитку с Габриэллой на руках вышел во внутренний двор, заполненный рядами элегантных экипажей. Оглядевшись, он увидел свою карету и понес драгоценную ношу прямо к ней. Габриэлла забралась внутрь, а Питер отправился искать Джека, который имел обыкновение коротать время в баре неподалеку. Там он оказался и на этот раз, но когда они подошли к карете, выяснилось, что выехать невозможно. Проезд загораживали другие экипажи.
— Делай, что хочешь, только отвези нас поскорее домой, — приказал Питер и присоединился к жене.
Первой молчание нарушила Габриэлла:
— Прости, Питер… Я только вышла на террасу, чтобы успокоиться, а тут вдруг появляется Эрандейл. Он одолжил мне платок и сказал, что хочет стать моим другом. Потом мы как-то незаметно оказались в саду… Мне следовало бы догадаться, но я была так расстроена, а он казался таким участливым, что дело зашло, пожалуй, слишком далеко.
— Разве ты не слышала поговорки о том, что внешность зачастую бывает обманчива? — сердито буркнул Питер.
— Слышала, да не придавала значения, — она помолчала. — Наверное, я это заслужила, ты ведь предупреждал меня, что Эрандейл подлый негодяй, которому нужно лишь одно… — она сделала судорожный вдох. — Я тогда не поверила тебе, а зря.
— Не переживай, — он страдальчески улыбнулся. — Внешность обманчива, но иногда нечто, напоминающее крысу, и есть крыса.
Питер провел ладонью по ее щеке и обнаружил, что она влажная. Достав из кармана платок, он протянул его Габриэлле. Часом раньше то же проделал Эрандейл. Вспомнив об этом, девушка еще пуще залилась слезами.
— Ну, не надо, не плачь, — пробормотал Питер. — Если хочешь знать, моей вины здесь больше, чем твоей. Когда-то я тоже так «развлекался». Мне понадобилось довольно много времени, прежде чем я понял, как это мерзко. Ты помогла мне это понять.
— Я?
Карета дернулась, и Габриэлла невольно упала Питеру на грудь. Он нежно обнял ее и прижал к себе, чтобы не отпускать уже никогда.
— До встречи с тобой моя совесть молчала. — Но теперь я слышу ее голос на каждом шагу. Когда я вижу одиноких женщин на улице, я беспокоюсь о том, есть ли у них кров, я задумываюсь о судьбах бедняков и ловлю себя на мысли, что хотел бы помочь им. Раскрывая газету, я гадаю, какие подробности не попали в печать. И, как ни странно, уже не так рьяно сужу людей за ошибки и промахи.
— А то, что ты говорил обо мне в саду, это правда? — с возрождающейся надеждой спросила она.
Он кивнул.
— Ты веришь мне? Веришь, что я тебя никогда не предам?
— Верю, — прошептал он и коснулся губами ее лба. Когда Эрандейл выкрикивал свои лживые обвинения, Питер понял, что не может без нее жить. Он почувствовал ее смятение и страх и поклялся защищать эту хрупкую женщину, пусть даже ценой собственной жизни. Он понял, что любит ее.
— Я верю тебе, потому что знаю, как ты честна и великодушна. И еще потому, что ты тоже веришь и любишь меня.
— Я люблю тебя, Питер, — просто сказала она, — всем сердцем.
— Я знаю это и люблю тебя еще больше. Я бежал от тебя, Габби, бежал от контроля, от обязанностей, от перемен, но от себя не убежишь, я хочу, чтобы ты всегда была со мной, вот здесь, — он приложил руку к груди. — Хочу, чтобы ты растворилась во мне.
— А еще? — с сияющей улыбкою настаивала она.
— Этого мало? — он недоуменно взглянул на жену.
— Остался еще вопрос о выборе, который ты должен был сделать.
— Ах, да. Мой выбор, — он погрозил ей пальцем. — Это было очень умно с твоей стороны. Широкий жест, нечего сказать. Но, должен заметить, я не слишком-то разобрался в деталях твоего положения. Почему ты решила, что можешь быть либо женой, либо любовницей, либо другом?
— Что? — улыбка медленно сползла с лица Габриэллы.
Увидев ее растерянную мордашку, Питер расхохотался.
— Я, знаешь ли, собственник и хочу всех трех! — глаза его лукаво блеснули. — Я буду помогать тебе в приюте как друг, сопровождать на балы как муж, а по ночам стану превращаться в любовника.
— О, понимаю, — сердце ее воспарило. — Значит, ты решил заполучить сразу и жену, и любовницу, и друга? Я всегда знала, что вы очень практичный мужчина, лорд Сэндборн.
— Боюсь, практичность, здесь совершенно ни при чем. Видишь ли, дни, которые мы провели вместе в твоем будуаре, создавая видимость греха, были самыми приятными в моей жизни. Надеюсь, приличие мы с тобой изобразим так же успешно.
Она засмеялась.
— Итак, теперь мы будем изображать приличие. Что ж, думаю, мне понравится. Это так похоже на нас… Еще только один вопрос, — Габриэлла наморщила лоб. — Можно ли мне тогда будет делать вот это?
Она приподняла голову и припала к его губам в безумном жадном поцелуе. Ответ прозвучал нескоро. С трудом оторвавшись от ее губ, Питер пробормотал:
— На это придется выхлопотать специальное разрешение, впрочем, можешь считать, что оно уже у меня в кармане.
— А как насчет этого?
Она потянула его за галстук и расстегнула воротничок. Проложив дорожку поцелуев по подбородку и шее, она слегка прикусила кожу в ямочке у горла. Затем в мгновение ока расстегнула рубашку и, приложившись влажными губами к соску, стала дразнить его языком.
— Да, — простонал он. — О, да? Мы определенно разрешим и это.
— А это?
Габриэлла села к чему на колени и спустила лиф платья:
— Я настаиваю, чтобы ты проделывала это, — он прижался губами к ее нежной упругой груди. — М-м-м, постоянно…
Они целовали и ласкали друг друга так самозабвенно, что даже не сразу заметили, что карета уже остановилась. Габриэлла отстранилась и, переведя дух, сказала:
— Мы приехали. Должна признаться, что обратная дорога показалась мне намного короче.
— Да, приехали, — задумчиво пробормотал Питер, выглядывая в окошко. — А ты так и не ответила на мой вопрос.
— Какой вопрос? — искренне удивилась Габриэлла.
— Получу ли я трех женщин в одном лице? Она закусила губу, чтобы не рассмеяться.
— Предлагаю сделку.
— Какую?
— Ты получаешь жену, любовницу и друга, а я… друга, мужа и любовника. По рукам?
В этот момент Габриэлла была чудо как хороша. С обнаженной грудью и рассыпавшимися по плечам волосами, она являла собой воплощенную женственность и выглядела неимоверно эротично. Ну, что Питер мог ей ответить? Разумеется, он сказал:
— По рукам!
— Значит, договорились! — воскликнула Габриэлла, после того как они обменялись шутливым рукопожатием. — Знаешь, я думаю, такую уникальную сделку, как эта, и отметить следует по особенному, — она озорно улыбнулась. — Например, ночью любви…
Питер ринулся было к дверце, но Габриэлла смехом остановила его.
— О, лорд Сэндборн, неужели вы собираетесь выйти из кареты в столь неподобающем графу виде? Мы же решили соблюдать правила приличия.
Питер непонимающе посмотрел на нее, потом перевел взгляд на свои брюки. Они были расстегнуты и держались на одних подтяжках. Приведя одежду в порядок, они вылезли из экипажа и рука об руку вошли в дом. Розалинда благоразумно оставалась в своих покоях, и супруги беспрепятственно взбежали наверх. В спальне Питер зажег свечи и притянул жену к себе.
— Я умираю от любопытства, — промурлыкал он. — Надето у тебя что-нибудь под платьем или нет?
Габриэлла затрепетала.
— Я знаю один верный способ выяснить это.
— Какой же?
— Сними его.
Питер с радостью ухватился за это предложение, преодолев препоны в виде крючков и шнуровки, он сорвал с нее платье и замер в немом восхищении. Кроме чулок и сияющей улыбки, на ней больше ничего не было!
Затем Габриэлла оказала ему ту же любезность. Когда фрак, жилет, рубашка и брюки оказались на полу, она стала перед ним на колени и коснулась волосами изнывающей от желания плоти.
— Боже милосердный, — выдохнул он. — Где ты этому научилась, скверная девчонка?
— Я брала уроки.
Габриэлла отбросила одеяло и легла на кровать, приглашая его присоединиться к ней. Она выглядела настолько соблазнительно, что перед ней не устоял бы сам папа римский.
— Постой-ка, какие уроки? — он тряхнул головой и уставился на жену, уже решительно ничего не понимая.
— Уроки в школе любви. Я хочу стать идеальной любовницей, а для этого нужно многому научиться.
— Раньше у тебя были несколько иные планы.
— Я их изменила. Ну что, приступим к занятиям?
И они вместе провели первый урок.
Позже они, обессиленные, лежали на простынях, тесно прижавшись друг к другу.
— Я очень скучала по тебе, — с мягким упреком прошептала Габриэлла: — А ты? Ты вспоминал обо мне хоть иногда?
Питер, ни слова не говоря, соскочил с кровати и, порывшись в нижнем ящике комода, вытащил оттуда белую туфельку с атласными розочками. Ту самую туфельку, которую она потеряла в день свадьбы. Так значит, он вернулся за ней и хранил все это время!
— Я тоже скучал по тебе, — сказал он, держа в руках яркое тому доказательство. — Я скучал по твоему смеху, твоей искренности и любви. Я скучал по тебе, как скучают по лучшему другу.
Она села и обняла его за плечи.
— Лучший друг… Как чудесно звучат эти простые слова. Еще два месяца назад я и подумать не могла, что мы будем сидеть здесь вот так и ты полюбишь меня… — она улыбнулась. — Знаешь, что нам нужно сделать? Послать мистеру Гладстону благодарственное письмо. Впрочем, если хочешь, можем назвать первенца в его честь. Питер сердито посмотрел на нее, и Габриэлла тут же поправилась:
— Ах, да, я же обещала назвать первого ребенка Питер Сент-Джеймс. Ну, что ж, тогда сэру Уильяму придется довольствоваться вторым или даже третьим. У нас будет и второй, и третий, правда?
Перемена в его лице насторожила Габриэллу. Она заглянула ему в глаза и озабоченно спросила:
— В чем дело? Что-то не так?
Питер, не мигая, смотрел в одну точку.
— Сегодня суббота? Который час?
Он бросился к одежде и, вытащив карманный хронометр, чертыхнулся.
— Дьявольщина! Половина двенадцатого.
— Да что случилось?
Питер, до сих пор нервно вышагивавший по комнате, остановился и уставился на нее так, как будто видел впервые.
— Расскажи мне еще раз, как Гладстон пытался наставить тебя на путь истинный, — неожиданно попросил он. — Скажи мне, что я стал другим человеком, и ответь, что сделала бы ты, узнав, что кто-то готовится совершить подлость? Как бы ты поступила, зная, что твоему противнику расставлена ловушка?
— Питер, я тебя не понимаю, если ты ждешь от меня помощи, то должен немедленно все рассказать.
Питер снова заметался из угла в угол, разговаривая скорее сам с собой, чем с ней.
— Ошибка правосудия — вот как это можно назвать. Пока мы тут с тобой рассуждаем, Глад стона пичкают снотворным! А потом… Знаешь, что они намерены сделать потом? Перевезти его в бордель, где группа добропорядочных граждан и обнаружит нашего премьер-министра в обществе полуголых девиц. И можешь не сомневаться, все проститутки поклянутся, что Гладстон их постоянный клиент. Ну, как тебе это нравится?
— Но это же погубит его карьеру! — глаза Габриэллы расширились от возмущения,
— Вот именно, — хмуро заметил Питер. — Когда новости попадут в газеты, правительству, Гладстона придет конец.
— Какая мерзость! — убежденно воскликнула она. — Сэр Уильям — честный и порядочный чело — век, я в этом уверена. Возможно, к женщинам легкого поведения он относится с излишним предубеждением, но в остальном вполне лоялен. Добрая половина англичан думает так же.
В глубине души Питер был с ней абсолютно согласен, но все еще не знал, на что решиться. Должен ли он помогать человеку, который причинил ему столько зла? А впрочем… может ли он пожаловаться на судьбу? Пожалуй, нет. Определенно нет!
Питер подошел к кровати, нежно поцеловал жену и стал одеваться.
— Куда ты?
— Нужно остановить, — буркнул он. — Надеюсь, еще не слишком поздно.
Габриэлла в мгновение ока оказалась в гардеробной. Не успел Питер опомниться, как она уже застегивала пуговицы на белой блузке» которую обычно одевала, когда шла в приют.
— Что это ты задумала?
— Я иду с тобой, — безапелляционно заявила она, расправляя складки на талии.
— Черта с два! — взорвался Питер. — «Павильон» — это бордель. И тебе там абсолютно нечего делать. Не хватало еще, чтобы жена графа Сэндборна таскалась по злачным местам.
— А я не позволю своему мужу посещать подобные места без меня! — вызывающе парировала она. — А, кроме того, тебе может понадобиться свидетель, если что-то вдруг пойдет не так. Ну, подумай сам, кто еще, кроме жены, согласится поручиться за тебя в столь пикантной ситуации?
— Знаешь, иногда ты говоришь разумные вещи, — рассмеялся Питер.
Десять минут спустя карета несла их к «Павильону».
Большое кирпичное здание «Павильона» располагалось на стыке двух районов. Оно соседствовало с элитарным мужским клубом с одной стороны и третьеразрядным театром — с другой. Это был обычный ничем не примечательный дом. С первого-взгляда его можно было принять за товарный склад или магазин с меблированными комнатами наверху, но так он выглядел только снаружи. Внутреннее же убранство «Павильона» отличалось изысканной роскошью, что делало его самым шикарным борделем Лондона. Лишь избранные клиенты допускались в его гостиные, игровые комнаты и бар на первом этаже, и только очень состоятельным посетителям открывался доступ в личные апартаменты на верхних этажах.
Питер и Габриэлла подъехали к «Павильону» без десяти минут двенадцать. Питер велел жене оставаться в карете, но она тут же выпрыгнула за ним на тротуар и, воинственно поправив шляпку, зашагала к парадному входу.
— Вот упрямица, — проворчал он, обогнал ее и постучал в дверь.
Открывший им дверь детина, похоже, узнал Питера, что, разумеется, нисколько не обрадовало Габриэллу.
— Я хотел бы получить одну из ваших экзотических комнат, для «тайного удовольствия», не тратя времени на долгие объяснения, перешел к деду Питер.
— Мадам это не понравится, — заявил громила, хмуро разглядывая Габриэллу. — Вы привели свою девицу, а наши правила этого не допускают. Мадам мне голову оторвет, если узнает.
После небольшого торга вопрос был улажен.
— Ну, хорошо, — согласился вышибала, чья покладистость легко объяснялась щедрыми чаевыми. — В вашем распоряжении один час. Постарайтесь управиться, добавил он и хихикнул неожиданно тонким голосом.
По черной лестнице они поднялись на второй этаж и остановились в пропитанном ароматами духов коридоре. Вдруг откуда-то сбоку послышались тяжелые чаги. Парень лихорадочно заметался и, отыскав свободную комнату, втолкнул их внутрь. Будуар, в котором оказались Питер и Габриэлла, поражал обилием зеркал. Зеркала были везде: на стенах, потолке, дверях, даже низенький столик имел зеркальную поверхность. В центре комнаты стояла огромная покрытая шелковым покрывалом кровать.
Габриэлла огляделась и изумленно спросила:
— Здесь везде так? — она потрогала узорчатую решетку, прикрывающую камин, обожглась и отдернула руку. — Немного похоже на гарем, и зеркала кругом… Они, наверное, стоят уйму денег.
— Да, уж немало, — согласился Питер. — Но расходы стоят того. Подобный интерьер сразу создает должное настроение. В этом-то и состоит прелесть подобных заведений. На втором этаже каждая комната отдела в своем стиле. Эта, например, арабская, а есть комната, копирующая зеркальный зал в Версале, еще одна имитирует монашескую келью. Она, кстати, довольно необычно устроена. Тут имеются даже апартаменты, подобные королевским в Осборн-хаусе.
— Делай, что хочешь, только отвези нас поскорее домой, — приказал Питер и присоединился к жене.
Первой молчание нарушила Габриэлла:
— Прости, Питер… Я только вышла на террасу, чтобы успокоиться, а тут вдруг появляется Эрандейл. Он одолжил мне платок и сказал, что хочет стать моим другом. Потом мы как-то незаметно оказались в саду… Мне следовало бы догадаться, но я была так расстроена, а он казался таким участливым, что дело зашло, пожалуй, слишком далеко.
— Разве ты не слышала поговорки о том, что внешность зачастую бывает обманчива? — сердито буркнул Питер.
— Слышала, да не придавала значения, — она помолчала. — Наверное, я это заслужила, ты ведь предупреждал меня, что Эрандейл подлый негодяй, которому нужно лишь одно… — она сделала судорожный вдох. — Я тогда не поверила тебе, а зря.
— Не переживай, — он страдальчески улыбнулся. — Внешность обманчива, но иногда нечто, напоминающее крысу, и есть крыса.
Питер провел ладонью по ее щеке и обнаружил, что она влажная. Достав из кармана платок, он протянул его Габриэлле. Часом раньше то же проделал Эрандейл. Вспомнив об этом, девушка еще пуще залилась слезами.
— Ну, не надо, не плачь, — пробормотал Питер. — Если хочешь знать, моей вины здесь больше, чем твоей. Когда-то я тоже так «развлекался». Мне понадобилось довольно много времени, прежде чем я понял, как это мерзко. Ты помогла мне это понять.
— Я?
Карета дернулась, и Габриэлла невольно упала Питеру на грудь. Он нежно обнял ее и прижал к себе, чтобы не отпускать уже никогда.
— До встречи с тобой моя совесть молчала. — Но теперь я слышу ее голос на каждом шагу. Когда я вижу одиноких женщин на улице, я беспокоюсь о том, есть ли у них кров, я задумываюсь о судьбах бедняков и ловлю себя на мысли, что хотел бы помочь им. Раскрывая газету, я гадаю, какие подробности не попали в печать. И, как ни странно, уже не так рьяно сужу людей за ошибки и промахи.
— А то, что ты говорил обо мне в саду, это правда? — с возрождающейся надеждой спросила она.
Он кивнул.
— Ты веришь мне? Веришь, что я тебя никогда не предам?
— Верю, — прошептал он и коснулся губами ее лба. Когда Эрандейл выкрикивал свои лживые обвинения, Питер понял, что не может без нее жить. Он почувствовал ее смятение и страх и поклялся защищать эту хрупкую женщину, пусть даже ценой собственной жизни. Он понял, что любит ее.
— Я верю тебе, потому что знаю, как ты честна и великодушна. И еще потому, что ты тоже веришь и любишь меня.
— Я люблю тебя, Питер, — просто сказала она, — всем сердцем.
— Я знаю это и люблю тебя еще больше. Я бежал от тебя, Габби, бежал от контроля, от обязанностей, от перемен, но от себя не убежишь, я хочу, чтобы ты всегда была со мной, вот здесь, — он приложил руку к груди. — Хочу, чтобы ты растворилась во мне.
— А еще? — с сияющей улыбкою настаивала она.
— Этого мало? — он недоуменно взглянул на жену.
— Остался еще вопрос о выборе, который ты должен был сделать.
— Ах, да. Мой выбор, — он погрозил ей пальцем. — Это было очень умно с твоей стороны. Широкий жест, нечего сказать. Но, должен заметить, я не слишком-то разобрался в деталях твоего положения. Почему ты решила, что можешь быть либо женой, либо любовницей, либо другом?
— Что? — улыбка медленно сползла с лица Габриэллы.
Увидев ее растерянную мордашку, Питер расхохотался.
— Я, знаешь ли, собственник и хочу всех трех! — глаза его лукаво блеснули. — Я буду помогать тебе в приюте как друг, сопровождать на балы как муж, а по ночам стану превращаться в любовника.
— О, понимаю, — сердце ее воспарило. — Значит, ты решил заполучить сразу и жену, и любовницу, и друга? Я всегда знала, что вы очень практичный мужчина, лорд Сэндборн.
— Боюсь, практичность, здесь совершенно ни при чем. Видишь ли, дни, которые мы провели вместе в твоем будуаре, создавая видимость греха, были самыми приятными в моей жизни. Надеюсь, приличие мы с тобой изобразим так же успешно.
Она засмеялась.
— Итак, теперь мы будем изображать приличие. Что ж, думаю, мне понравится. Это так похоже на нас… Еще только один вопрос, — Габриэлла наморщила лоб. — Можно ли мне тогда будет делать вот это?
Она приподняла голову и припала к его губам в безумном жадном поцелуе. Ответ прозвучал нескоро. С трудом оторвавшись от ее губ, Питер пробормотал:
— На это придется выхлопотать специальное разрешение, впрочем, можешь считать, что оно уже у меня в кармане.
— А как насчет этого?
Она потянула его за галстук и расстегнула воротничок. Проложив дорожку поцелуев по подбородку и шее, она слегка прикусила кожу в ямочке у горла. Затем в мгновение ока расстегнула рубашку и, приложившись влажными губами к соску, стала дразнить его языком.
— Да, — простонал он. — О, да? Мы определенно разрешим и это.
— А это?
Габриэлла села к чему на колени и спустила лиф платья:
— Я настаиваю, чтобы ты проделывала это, — он прижался губами к ее нежной упругой груди. — М-м-м, постоянно…
Они целовали и ласкали друг друга так самозабвенно, что даже не сразу заметили, что карета уже остановилась. Габриэлла отстранилась и, переведя дух, сказала:
— Мы приехали. Должна признаться, что обратная дорога показалась мне намного короче.
— Да, приехали, — задумчиво пробормотал Питер, выглядывая в окошко. — А ты так и не ответила на мой вопрос.
— Какой вопрос? — искренне удивилась Габриэлла.
— Получу ли я трех женщин в одном лице? Она закусила губу, чтобы не рассмеяться.
— Предлагаю сделку.
— Какую?
— Ты получаешь жену, любовницу и друга, а я… друга, мужа и любовника. По рукам?
В этот момент Габриэлла была чудо как хороша. С обнаженной грудью и рассыпавшимися по плечам волосами, она являла собой воплощенную женственность и выглядела неимоверно эротично. Ну, что Питер мог ей ответить? Разумеется, он сказал:
— По рукам!
— Значит, договорились! — воскликнула Габриэлла, после того как они обменялись шутливым рукопожатием. — Знаешь, я думаю, такую уникальную сделку, как эта, и отметить следует по особенному, — она озорно улыбнулась. — Например, ночью любви…
Питер ринулся было к дверце, но Габриэлла смехом остановила его.
— О, лорд Сэндборн, неужели вы собираетесь выйти из кареты в столь неподобающем графу виде? Мы же решили соблюдать правила приличия.
Питер непонимающе посмотрел на нее, потом перевел взгляд на свои брюки. Они были расстегнуты и держались на одних подтяжках. Приведя одежду в порядок, они вылезли из экипажа и рука об руку вошли в дом. Розалинда благоразумно оставалась в своих покоях, и супруги беспрепятственно взбежали наверх. В спальне Питер зажег свечи и притянул жену к себе.
— Я умираю от любопытства, — промурлыкал он. — Надето у тебя что-нибудь под платьем или нет?
Габриэлла затрепетала.
— Я знаю один верный способ выяснить это.
— Какой же?
— Сними его.
Питер с радостью ухватился за это предложение, преодолев препоны в виде крючков и шнуровки, он сорвал с нее платье и замер в немом восхищении. Кроме чулок и сияющей улыбки, на ней больше ничего не было!
Затем Габриэлла оказала ему ту же любезность. Когда фрак, жилет, рубашка и брюки оказались на полу, она стала перед ним на колени и коснулась волосами изнывающей от желания плоти.
— Боже милосердный, — выдохнул он. — Где ты этому научилась, скверная девчонка?
— Я брала уроки.
Габриэлла отбросила одеяло и легла на кровать, приглашая его присоединиться к ней. Она выглядела настолько соблазнительно, что перед ней не устоял бы сам папа римский.
— Постой-ка, какие уроки? — он тряхнул головой и уставился на жену, уже решительно ничего не понимая.
— Уроки в школе любви. Я хочу стать идеальной любовницей, а для этого нужно многому научиться.
— Раньше у тебя были несколько иные планы.
— Я их изменила. Ну что, приступим к занятиям?
И они вместе провели первый урок.
Позже они, обессиленные, лежали на простынях, тесно прижавшись друг к другу.
— Я очень скучала по тебе, — с мягким упреком прошептала Габриэлла: — А ты? Ты вспоминал обо мне хоть иногда?
Питер, ни слова не говоря, соскочил с кровати и, порывшись в нижнем ящике комода, вытащил оттуда белую туфельку с атласными розочками. Ту самую туфельку, которую она потеряла в день свадьбы. Так значит, он вернулся за ней и хранил все это время!
— Я тоже скучал по тебе, — сказал он, держа в руках яркое тому доказательство. — Я скучал по твоему смеху, твоей искренности и любви. Я скучал по тебе, как скучают по лучшему другу.
Она села и обняла его за плечи.
— Лучший друг… Как чудесно звучат эти простые слова. Еще два месяца назад я и подумать не могла, что мы будем сидеть здесь вот так и ты полюбишь меня… — она улыбнулась. — Знаешь, что нам нужно сделать? Послать мистеру Гладстону благодарственное письмо. Впрочем, если хочешь, можем назвать первенца в его честь. Питер сердито посмотрел на нее, и Габриэлла тут же поправилась:
— Ах, да, я же обещала назвать первого ребенка Питер Сент-Джеймс. Ну, что ж, тогда сэру Уильяму придется довольствоваться вторым или даже третьим. У нас будет и второй, и третий, правда?
Перемена в его лице насторожила Габриэллу. Она заглянула ему в глаза и озабоченно спросила:
— В чем дело? Что-то не так?
Питер, не мигая, смотрел в одну точку.
— Сегодня суббота? Который час?
Он бросился к одежде и, вытащив карманный хронометр, чертыхнулся.
— Дьявольщина! Половина двенадцатого.
— Да что случилось?
Питер, до сих пор нервно вышагивавший по комнате, остановился и уставился на нее так, как будто видел впервые.
— Расскажи мне еще раз, как Гладстон пытался наставить тебя на путь истинный, — неожиданно попросил он. — Скажи мне, что я стал другим человеком, и ответь, что сделала бы ты, узнав, что кто-то готовится совершить подлость? Как бы ты поступила, зная, что твоему противнику расставлена ловушка?
— Питер, я тебя не понимаю, если ты ждешь от меня помощи, то должен немедленно все рассказать.
Питер снова заметался из угла в угол, разговаривая скорее сам с собой, чем с ней.
— Ошибка правосудия — вот как это можно назвать. Пока мы тут с тобой рассуждаем, Глад стона пичкают снотворным! А потом… Знаешь, что они намерены сделать потом? Перевезти его в бордель, где группа добропорядочных граждан и обнаружит нашего премьер-министра в обществе полуголых девиц. И можешь не сомневаться, все проститутки поклянутся, что Гладстон их постоянный клиент. Ну, как тебе это нравится?
— Но это же погубит его карьеру! — глаза Габриэллы расширились от возмущения,
— Вот именно, — хмуро заметил Питер. — Когда новости попадут в газеты, правительству, Гладстона придет конец.
— Какая мерзость! — убежденно воскликнула она. — Сэр Уильям — честный и порядочный чело — век, я в этом уверена. Возможно, к женщинам легкого поведения он относится с излишним предубеждением, но в остальном вполне лоялен. Добрая половина англичан думает так же.
В глубине души Питер был с ней абсолютно согласен, но все еще не знал, на что решиться. Должен ли он помогать человеку, который причинил ему столько зла? А впрочем… может ли он пожаловаться на судьбу? Пожалуй, нет. Определенно нет!
Питер подошел к кровати, нежно поцеловал жену и стал одеваться.
— Куда ты?
— Нужно остановить, — буркнул он. — Надеюсь, еще не слишком поздно.
Габриэлла в мгновение ока оказалась в гардеробной. Не успел Питер опомниться, как она уже застегивала пуговицы на белой блузке» которую обычно одевала, когда шла в приют.
— Что это ты задумала?
— Я иду с тобой, — безапелляционно заявила она, расправляя складки на талии.
— Черта с два! — взорвался Питер. — «Павильон» — это бордель. И тебе там абсолютно нечего делать. Не хватало еще, чтобы жена графа Сэндборна таскалась по злачным местам.
— А я не позволю своему мужу посещать подобные места без меня! — вызывающе парировала она. — А, кроме того, тебе может понадобиться свидетель, если что-то вдруг пойдет не так. Ну, подумай сам, кто еще, кроме жены, согласится поручиться за тебя в столь пикантной ситуации?
— Знаешь, иногда ты говоришь разумные вещи, — рассмеялся Питер.
Десять минут спустя карета несла их к «Павильону».
Большое кирпичное здание «Павильона» располагалось на стыке двух районов. Оно соседствовало с элитарным мужским клубом с одной стороны и третьеразрядным театром — с другой. Это был обычный ничем не примечательный дом. С первого-взгляда его можно было принять за товарный склад или магазин с меблированными комнатами наверху, но так он выглядел только снаружи. Внутреннее же убранство «Павильона» отличалось изысканной роскошью, что делало его самым шикарным борделем Лондона. Лишь избранные клиенты допускались в его гостиные, игровые комнаты и бар на первом этаже, и только очень состоятельным посетителям открывался доступ в личные апартаменты на верхних этажах.
Питер и Габриэлла подъехали к «Павильону» без десяти минут двенадцать. Питер велел жене оставаться в карете, но она тут же выпрыгнула за ним на тротуар и, воинственно поправив шляпку, зашагала к парадному входу.
— Вот упрямица, — проворчал он, обогнал ее и постучал в дверь.
Открывший им дверь детина, похоже, узнал Питера, что, разумеется, нисколько не обрадовало Габриэллу.
— Я хотел бы получить одну из ваших экзотических комнат, для «тайного удовольствия», не тратя времени на долгие объяснения, перешел к деду Питер.
— Мадам это не понравится, — заявил громила, хмуро разглядывая Габриэллу. — Вы привели свою девицу, а наши правила этого не допускают. Мадам мне голову оторвет, если узнает.
После небольшого торга вопрос был улажен.
— Ну, хорошо, — согласился вышибала, чья покладистость легко объяснялась щедрыми чаевыми. — В вашем распоряжении один час. Постарайтесь управиться, добавил он и хихикнул неожиданно тонким голосом.
По черной лестнице они поднялись на второй этаж и остановились в пропитанном ароматами духов коридоре. Вдруг откуда-то сбоку послышались тяжелые чаги. Парень лихорадочно заметался и, отыскав свободную комнату, втолкнул их внутрь. Будуар, в котором оказались Питер и Габриэлла, поражал обилием зеркал. Зеркала были везде: на стенах, потолке, дверях, даже низенький столик имел зеркальную поверхность. В центре комнаты стояла огромная покрытая шелковым покрывалом кровать.
Габриэлла огляделась и изумленно спросила:
— Здесь везде так? — она потрогала узорчатую решетку, прикрывающую камин, обожглась и отдернула руку. — Немного похоже на гарем, и зеркала кругом… Они, наверное, стоят уйму денег.
— Да, уж немало, — согласился Питер. — Но расходы стоят того. Подобный интерьер сразу создает должное настроение. В этом-то и состоит прелесть подобных заведений. На втором этаже каждая комната отдела в своем стиле. Эта, например, арабская, а есть комната, копирующая зеркальный зал в Версале, еще одна имитирует монашескую келью. Она, кстати, довольно необычно устроена. Тут имеются даже апартаменты, подобные королевским в Осборн-хаусе.