Страница:
— Это ведь пульмановский вагон, да?
— Да. — Она еще не понимала, куда он клонит.
— Значит, там есть кровати.
Хардвелл, Анна и Робби уже легли спать, когда в этот вечер Даймонд с Беаром вернулись домой. Они попросили Джефриса принести им наверх поднос с едой и бутылку вина. Ни один из них не хотел думать о том, что впереди у них последние часы перед разлукой, которая может затянуться на многие месяцы.
Даймонд быстро помылась и надела ночную рубашку. Вскоре в спальне появился Джефрис с тележкой, накрытой льняным полотенцем и наполненной вкусными холодными блюдами, хлебом, вином и тортом с шоколадным кремом. Толковый маленький дворецкий накрыл стол, выставил фарфоровую посуду, потом зажег канделябр и выложил вокруг его основания садовые розы.
— Спасибо, Джефрис, — улыбнулась Даймонд.
— Рад служить, мисс… то есть мэм. — Покачав головой из-за этой оговорки, он пошел к выходу, но тут заметил рулон бумаг, торчавший из-под льняной скатерти на тележке. — Ой, чуть не забыл, мэм. Это бумаги мистера Макквайда. Он оставил их здесь в тот день, когда заболел мастер Роберт… и они по ошибке остались в буфетной. Может быть, ему…
Дверь в соседнюю спальню открылась. На пороге стоял улыбающийся Беар.
— Ты здесь! А, еда! Джефрис, ты просто кудесник! Я здорово проголодался… — Взгляд его упал на сверток документов в руках у дворецкого.
— Мои глубочайшие извинения, сэр, — сказал Джефрис, протягивая бумаги. — Я подумал, что они пригодятся вам в вашей поездке. Кажется, я не туда их положил. Надеюсь, это не причинило никаких…
— Нет-нет, — Беар махнул рукой, пресекая дальнейшие извинения, — все в порядке. Но я рад, что они нашлись. — Он положил рулон на диванчик под окном, а когда дверь за Джефрисом с тихим щелчком затворилась, обернулся к жене. — Милая Даймонд, ты слишком хорошо выглядишь, чтобы предаваться еде. — Он схватил ее в объятия, закружил по комнате и одним плавным движением поставил на пол. — Но сейчас, пожалуй, я хотел бы узнать, что лежит в этой тележке. Судя по запаху, виргинский окорок.
…Даймонд проснулась рано утром. Было еще темно. Рука Беара была у нее под головой, а грудь прижималась к ее спине. Какое-то время она лежала в этом блаженном коконе, слушая его дыхание и чувствуя биение его пульса у себя под щекой. В голову девушке закралась мысль о близкой разлуке, и сердце ее застучало, как колеса поезда — того самого, который должен унести его от нее.
Как ему удалось за такое короткое время стать неразрывной частью ее самой? Месяц назад она даже не знала о существовании Бартона Макквайда, а теперь не могла себе представить, как прожить без него следующие два-три месяца.
От его улыбки у нее в душе всходило ласковое солнышко, озаряя самые темные уголки и разгоняя прочь все мрачные мысли.
Они так недолго были вместе, но он знал ее как никто другой и принимал со всеми ее сложностями, а иногда и противоречиями. Он взял на себя ее тайны и ее страсть, ревностно охраняя их от посягательств извне. Он оберегал ее честь, мирился с ее промахами…
Как это прекрасно, когда знают всю твою подноготную и все равно ценят тебя и любят! Кто, как не Беар Макквайд, с его неподкупной честностью и удивительным состраданием, мог открыть двери в ее потаенное «я»? Кто, как не Беар Макквайд, мог коснуться ее души…
Даймонд осторожно шевельнула рукой, отодвинулась от Беара. Нежно улыбаясь, она долго глядела на его лицо, по-мальчишески встрепанные волосы и крупное, безмятежно раскинувшееся тело.
— Я люблю тебя, Беар Макквайд, — прошептала она, — Быстрей возвращайся ко мне!
Даймонд соскользнула с кровати. Из открытого окна тянуло холодом.
Вся дрожа, она надела платье и пошла закрывать окно. Тут она заметила белевший в лунном свете рулон бумаг, который Джефрис недавно вернул Беару. Он лежал среди диванных подушек у ее колен.
Бумаги… Интересно, какого рода бумаги он принес в тот день, когда Робби слег с ветрянкой?
Боясь потревожить сон мужа, Даймонд зажгла масляную лампу на письменном столе, развязала веревку и развернула потрепанные на углах документы. Сверху лежало несколько писем, потом — стопка бухгалтерских листов, испещренных номерами и цифрами, — явно финансовые отчеты. Внимание девушки привлекло то, что обнаружилось дальше: карты… каждая из которых подробно показывала различные аспекты определенного участка местности — склоны, эффективный дренаж, состав почв и подстилающих горных пород. Внизу была карта с надписью «Территория Монтаны». Биллингс, Грейт-Фолс, Хелина, водопады реки Миссури, дороги Юты, северная железнодорожная ветка, «Чикаго — Милуоки» Джеймса Хилла и Сент-Пол были отмечены чернилами. Здесь же, вычерченные красным карандашом, пролегали двести с лишним миль железнодорожной ветки Беара «Монтана Сентрал энд маунтин».
Даймонд провела пальцем по намеченному маршруту. Судя по выцветшей бумаге, она делала это не первая. Сколько же раз Беар изучал эту карту… водил пальцем по этой линии, пытаясь прочесть будущее? Ветка начиналась сразу за Большими Водопадами и тянулась на юго-восток… «Монтана Сентрал энд маунтин» должна была связать Биллингс с Чикаго, Милуоки и Сент-Полом.
Она свернула эту карту и принялась разглядывать следующую, лежавшую под ней. Это было подробное изображение маршрута «МСМ»с именами бывших владельцев земельных участков, купленных Беаром под полосу отчуждения. Ручкой вдоль маршрута были вписаны названия ранчо и фамилии хозяев, а предназначение участка и юридическое обоснование давались сбоку. В конце концов Даймонд добралась до огромной, сложенной в несколько раз инженерной карты маршрута.
Проектируемая ветка пересекала несколько ручьев и истоков реки Масселшелл, но маршрут лавировал между горами Биг-Сноуи и Литл-Белт. Даймонд почувствовала прилив легкой грусти, представив себе далекие горные вершины, покрытые снежными шапками, ослепительно голубое небо и бескрайние долины.
Выйдя из мечтательной задумчивости, она заметила, что Беар ворочается в постели, и начала складывать бумаги. Но он устроился поудобнее и продолжал спать. Девушка с облегчением вздохнула. Значит, ей не придется оправдывать свое любопытство. Она взяла в руки несколько документов.
В балансовом отчете стояли значительные суммы денег. Были учтены все предстоящие расходы на строительство железной дороги. Даймонд улыбнулась. Она видела тысячи таких листов в проектах, которые ей приносили для финансирования, и теперь ей было интересно взглянуть на них с другой точки зрения. Тут на глаза девушке попалось одно письмо.
Губернатор Монтаны поддерживал предложение Макквайда и Финнегана и рекомендовал возможным кредиторам и инвесторам.
Партнер? Даймонд нахмурилась. Беар никогда не говорил… Она перечитала имя. Оно показалось ей странно знакомым. Но где она могла слышать имя его партнера, если она даже не знала о его существовании?
Здесь были и другие письма поддержки, которые советовали инвесторам ссудить Бартону Макквайду требуемый капитал, а также подкрепленные ордера на стальные рельсы и оборудование. На всех накладных значилось: «Оплата после доставки».
Что это значило? Она бросила бумаги в стопку и отвернулась. Не надо было совать нос не в свои дела! Но сердце ее отчаянно колотилось, и она невольно еще раз покосилась на письма и накладные.
Странно, но в этих документах не было ни слова о людях, которые вместе с ним финансировали его железную дорогу, — никакого списка держателей акций, никакого упоминания о ссудах и других финансовых соглашениях. Это был всего лишь проект. И, судя по всему, отлично подготовленный.
Даймонд поспешно заложила письма и накладные в карты и скатала их рулоном, желая побыстрей от них избавиться. Она отнесла рулон к окну и сунула его между подушками — туда, где нашла. В этот момент с кровати донесся слабый шорох. Девушка вздрогнула. Но Беар не проснулся, только снова повернулся во сне.
Даймонд забралась с ногами на диванчик под окном, положила на колени подушку и для удобства обняла ее руками. Какой смысл размышлять об этих проклятых картах и документах? Они наверняка старые. Все уже на мази. Беар отправляется в Монтану, чтобы начать строительство. Он всю неделю работал — готовил материалы и оборудование. Причин для волнений нет.
Если б только унять непонятную тревогу!
На другой день, поздно утром, в доме царила суматоха. Даймонд и Анна готовили корзины с едой, постельное белье и множество других необходимых мелочей цивилизованной жизни для отъезжающего Беара. В парадном вестибюле росла пирамида из корзинок, пакетов и сундуков. Когда Даймонд инспектировала все это, приехал клерк из банка Филипа Вассара и спросил Беара.
— Бумаги на подпись, — виновато объяснил он. — Мистер Вассар должен получить их до отъезда мистера Макквайда в Монтану.
— Бумаги? — Даймонд потянулась к кожаной папке, но клерк натянуто улыбнулся и сунул папку под мышку.
— Мне необходимо увидеться с мистером Макквайдом, мэм.
Раздосадованная, Даймонд сама пошла за Беаром в конюшню, где он занимался с Робби, а заодно давал ему «мужские» наставления перед отъездом.
— Мистер Макквайд, — проговорила она, задыхаясь от быстрой ходьбы, — Филип Вассар прислал вам своего человека с какими-то бумагами.
Беар на мгновение застыл, потом отдал Робби уздечку и зашагал к дому, гремя сапогами по гравийной дорожке. Он не сделал попытки объясниться, но, увидев клерка Вассара, почти убедительно расслабился и напустил на себя небрежный вид.
— Я собирался заехать в банк сегодня вечером, на выезде из города, — сказал он. — Оставьте бумаги, я их просмотрю.
— Мистер Вассар думал, что вы уезжаете раньше, и не хотел вас упустить. — Беар протянул руку к папке, но клерк смущенно возразил: — Простите, мистер Макквайд, но эти документы требуют подписи при свидетелях.
— Хорошо. — Беар кивнул клерку и улыбнулся жене. — Я все подпишу в мгновение ока. — Он огляделся, заметил пустую гостиную и махнул курьеру, чтобы тот шел туда. Даймонд направилась было за ними, но Беар остановил ее в дверях и выразительно улыбнулся. — Я сам все улажу, Даймонд. А ты можешь и дальше… — он взглянул мимо нее на гору вещей, сложенных в парадном вестибюле, — паковать вещи. Боже мой, здесь столько всякой всячины, что мне впору открывать лавку галантерейных товаров!
Даймонд остановилась в недоумении. Ее обхаживали, ей льстили, ей читали нотации, ее убалтывали, на нее бросали вожделенные взгляды, ей делали предложения… но никто ни разу не сказал ей «уйди». Напряжение Беара и резкие перепады его настроения подтвердили ее догадку: что-то здесь не так! Двери гостиной со стуком затворились. Девушка резко обернулась. Смутная тревога снова усилилась.
Он выставил ее за дверь, чтобы подписать какие-то бумаги.
Когда она прошла в гостиную, Беар только усаживался за письменный стол возле окон, на котором клерк разложил документы.
— Дорогая? — Он удивился. Лицо его выразило недовольство. Когда она подошла ближе, он встал между женой и столом.
Даймонд взглянула ему в лицо и все поняла.
— Какие именно бумаги тебе надо подписать? — спросила она, с трудом сдерживая свой гнев.
— Да так, финансовые детали. Н-ничего такого, что могло бы тебя заинтересовать… — Он замолчал и слегка покраснел, поняв, как нелепо звучит это утверждение.
— «Финансовые детали» — это моя жизнь, — проговорила она, чувствуя, как холодеют и тяжелеют руки-ноги, а под ложечкой начинается неприятное жжение. — Почему ты решил, что меня не заинтересуют твои сделки с Филипом Вассаром? — Эти слова вызвали в ней новое беспокойство, ведь Филип Вассар был ее банкиром.
— В самом деле, здесь нет ничего такого. Просто ты занята, и я не хотел тебя отвлекать. С этим делом я вполне могу справиться сам.
Даймонд посмотрела на него в упор, и через секунду он отвел глаза.
Она метнулась к столу и схватила часть документов, прежде чем их успел забрать клерк.
— Балтиморский «Меркантил бэнк», — прочла она вслух, — выступает в качестве посредника в соглашении между компаниями «Вингейт»и железной дорогой «Монтана Сентрал энд маунтин», которую возглавляет Бартон X, Макквайд…
Даймонд уставилась в листок, не желая верить своим глазам, и заново перечитала документ.
Корпорации «Вингейт» — ее корпорации — предоставляли денежные средства на строительство железной дороги Беара. Брокером и поручителем этой сделки являлся Филип Вассар… ее консультант и банкир. И все это — без ее ведома и согласия!
Как он мог… как они могли… не спросив ее? Даймонд подняла глаза, припоминая сказанное на свадьбе. Она замужняя женщина. Им не нужно ее согласие. У них есть согласие мужа.
Даже пушечное ядро, выпущенное в грудь, поразило бы ее не так, сильно, как это открытие. Она не могла вздохнуть, не могла шевельнуться, только вновь опустила глаза на документ. Беар предал ее доверие, и этот машинописный текст, заполненный юридическими терминами и определениями, являлся беспристрастным свидетельством предательства.
Уже не владея собой, она нашла страницу и увидела на верхней строчке ту сумму, которую он забирал у ее компаний: триста тысяч долларов.
О Господи, да это же целое состояние! Ее состояние!
Бумаги с тихим шелестом выпали из ее рук и разлетелись по столу. Она подняла глаза, охваченная целым вихрем ярких воспоминаний. Перед глазами ее прошла вся их короткая и необычная история. Беар грубо накричал на нее в их первую встречу, а потом, узнав, кто она такая, вдруг стал по-джентльменски любезен. Он завоевал любовь Робби своими ковбойскими байками, очень удачно спасал ее… нес на руках, когда она упала в обморок, читал ей внушения, целовал, хранил ее постыдные секреты, а потом вмешался, чтобы прогнать трех ее алчных женихов. Чем больше она вспоминала, тем хуже становилось на душе. Все было очевидно. Беар женился на ней, использовав свои уникальные способности хитрого обольстителя… втерся к ней в доверие, прикидываясь заботливым и нежным… даже отказывался от ее свадебного подарка. И все для того, чтобы получить деньги на свою железную дорогу!
— Неужели ты думал, что я об этом не узнаю? — спросила она задушенным голосом. — Или ты надеялся, что к тому времени, когда я узнаю, ты уже получишь свою драгоценную железную дорогу и мои чувства уже не будут иметь никакого значения?
— Если ты дашь мне объяснить…
— Объяснить? — переспросила она, дрожа всем телом. — Кажется, в этих бумагах все сказано, мистер Макквайд. Тебе нужны были деньги для твоей железной дороги, и ты поступил очень умно: женился на богатенькой. На банковском счете в юбке. На «доброй душе». — Она пошла к двери, но он схватил ее за руку, удержав на месте.
— Я хотел с тобой поговорить — сделать тебе деловое предложение…
— Когда? — горько спросила она, отводя взгляд от его лица. — До или после твоей лекции о том, как мои женихи обдирают меня как липку? — Глаза ее обожгли слезы. — До или после того, как ты меня «спас», а потом потребовал в качестве оплаты, чтобы я вышла за тебя замуж? До или после того, как ты убедился в том, что я не умею говорить слово «нет»?
Она выдернула руку из его руки и пошла к двери.
— Даймонд… — Вовремя спохватившись, он первым подскочил к порогу. — Послушай, я свалял дурака, не поставив тебя в известность, — сказал он, бледнея, слов но это признание было вырвано из самых недр его существа. — Да, я болван и трус, но не вор! Если ты меня выслушаешь…
Она подняла сверкающие глаза. Он увидел слезы на ее щеках и замолчал.
— Ты что, забыл? Тебе надо подписать документы, — проговорила она срывающимся от боли голосом.
Выйдя на середину парадного вестибюля, она кликнула Анну, Хардвелла и Джефриса. В считанные секунды ее опекунша и дворецкий торопливо спустились по лестнице.
— Скажите Неду, пусть подгонит карету к крыльцу — немедленно! И помогите мистеру Макквайду загрузить в нее это барахло, — распорядилась она, утирая слезы со своих раскрасневшихся щек. — Если понадобится, подгоните еще и фургон. Вынесите отсюда все эти вещи — и как можно скорее! Анна, — она обернулась к испуганной старой даме, — пожалуйста… уберите пожитки мистера Макквайда из хозяйских комнат. — Она осеклась и застыла, стараясь не разрыдаться. — Да смотрите ничего не забудьте! Я не хочу, чтобы после него осталась хотя бы одна запонка!
— Что ты делаешь, черт возьми? — спросил Беар, вставая грозовой тучей в дверном проеме у нее за спиной.
— Помогаю тебе уехать. Ведь ты же этого хотел, не так ли? Уехать? — Она направилась в библиотеку, но он перехватил ее на лестнице.
— Нам надо поговорить, Даймонд. — В его тоне слышались нотки уязвленного самолюбия. — Знаю, мое поведение может показаться тебе низким ловкачеством, но клянусь, я никогда этого не хотел. Не хотел ничего у тебя забирать. Я выплачу все до последнего цента. Это деловая ссуда, только и всего.
— Ты поступил подло, Бартон Макквайд, — сказала она, с трудом удерживала рыдания. — Я хочу, чтобы ты убрался из моего дома и из моей жизни. — Она вырвалась из его рук. — Возвращайся в свою драгоценную Монтану и строй свою чертову железную дорогу… если она вообще существует — эта самая «Монтана сентрал энд маунтин»! Уходи! — Выплеснув в этих последних словах всю свою боль и весь свой гнев, она побрела в библиотеку. — И не возвращайся.
Хардвелл выбежал из столовой и увидел, как Даймонд прошла в библиотеку и захлопнула дверь с такой силой, что на всех трех этажах задрожали стекла.
Беар огляделся. Анна, Хардвелл, Джефрис, миссис Кал-лен и несколько горничных в страхе смотрели на него. В эту напряженную минуту в вестибюль влетел Робби. Лицо его пылало, глаза пытливо блестели.
— Что стряслось? — спросил он со своим обычным простодушием. — Кто-то умер?
Оправившись от потрясения, Беар пересек вестибюль и стукнул кулаком по двери библиотеки.
— Выходи оттуда, Даймонд! Давай обсудим этот вопрос… Хотя бы выслушай меня! — Ответа не последовало, и он постучал снова. — Открой дверь, черт возьми! — кричал он. — Ты же не можешь сидеть там вечно!
Но тишина по другую сторону двери сказала, что Даймонд решила хотя бы испробовать этот вариант. Он вернулся к ошеломленному Джефрису.
— Принеси мне молоток и стамеску. — Дворецкий заколебался, и Беар добавил: — Немедленно!
Пару минут спустя в доме началась суматоха. Беар вскрывая петли библиотечной двери, орудуя молотком и стамеской. Анна выносила вещи из хозяйских комнат и при этом заламывала руки. Хардвелл тщетно пытался поймать Робби и увести его в детскую. Джефрис и слуги сновали взад-вперед, укладывая вещи в карету, и одновременно вытягивали шеи, пытаясь разгадать, что происходит между молодоженами.
Наконец последняя петля была выдернута и отброшена в сторону. Беар приподнял массивную дубовую дверь, оттащил ее от проема и со стуком привалил к стене.
— Ты что, с ума сошел? Хочешь разнести на части весь дом? — Даймонд стояла посреди комнаты, крепко обхватив себя руками, как будто боялась рассыпаться. Глаза ее покраснели, грудь вздымалась от спазмов после утихших рыданий.
Беар еще никогда в жизни не испытывал такой вулканической ярости, отчаяния и вины. Полчаса назад у него было все, о чем он только мог мечтать, и даже больше: деньги, материал, оборудование для строительства железной дороги… личный спальный вагон… красивая и любящая жена, к которой он собирался вернуться, завершив строительство железной дороги. И вот теперь она стояла перед ним, и сердце ее разрывалось на части. Даймонд думала, что все его слова и поступки были ложью… что он использовал ее, а теперь хотел бросить… Беар чувствовал себя таким беззащитным и слабым, как в шестнадцать лет, когда его прогнали из дома — единственного дома, который он знал в своей жизни.
Она верила ему… она взяла его в свой дом, в свою постель и в свое хорошо охраняемое сердце. В эти последние три дня ему удалось преодолеть ее защитные барьеры и разглядеть в ней страстную, любящую женщину. Он знал и понимал ее как никто другой. Беар не желал ей зла. Он искренне полагал, что, помогая себе, помогает и ей. Но это сейчас не имело значения. Она ему не поверила. Черт возьми, она не поверила даже в то, что он строит железную дорогу! Выйдя из этой двери и сев в поезд, он окончательно убьет ее веру.
Он смотрел в прекрасные небесно-голубые глаза Даймонд, красные от слез и полные боли. Увидев, как дрожит ее подбородок, он опустил взгляд. И заметил что-то у ее ног. Там, на персидском ковре, лежал маленький зелено-золотой пульмановский вагончик… тот, который она преподнесла ему в качестве свадебного подарка. Один уголок его был помят, верх разломан, а миниатюрное содержимое рассыпано по ковру.
Он закрыл глаза, а когда опять открыл, у него было лишь одно решение — простое и отчаянное.
— Значит, ты думаешь, что я хитростью заставил тебя выйти за меня замуж — только для того, чтобы присвоить себе часть твоих денег? — спросил он хриплым голосом. — Ты не веришь в то, что есть такая железная дорога — «Монтана сентрал энд маунтин»? Отлично! Тогда тебе придется поехать со мной в Монтану и посмотреть, как я буду ее строить. — Он двинулся к ней. — Собирай вещи!
— И не подумаю! — Она застыла и сделала шаг назад.
— Ты поедешь со мной, даже если мне придется нести тебя на руках, а ты будешь лягаться и визжать. Собирай вещи!
Даймонд побледнела от гнева. Ему мало того, что он забрал ее деньги, обманув как последнюю дуру. Он хочет еще ее и унизить! Впервые за много лет она употребила слово, которое старательно исключала из своей жизни и из своего лексикона:
— Нет.
Возня в вестибюле прекратилась. По рядам пораженных слуг прошел шепоток. Хардвелл и Анна в шоке уставились друг на друга, спрашивая себя, правильно ли они расслышали. Она повторила:
— Нет. Я никуда не поеду. Нет, нет и нет! — Он молча смотрел на нее, и она громко повторила: — Ты что, плохо слышишь?
Когда-то Беар собирался научить ее говорить «нет», теперь же стоял огорошенный. Черт возьми, ну и выбрала же она время для этого проклятого словечка! Ему ничего не оставалось, как только силой добиться подчинения.
— Я докажу тебе, что я не вор, не стяжатель и не мошенник. Собирай вещи. Ты поедешь со мной.
— Нет. — Она отпрянула назад. Ее решимость росла и крепла с каждым повтором. Ей было все легче говорить
слово «нет».
Беар понял, что зря теряет время. Поддавшись мгновенному порыву, он бросился вперед и перекинул ее через плечо. Она взвизгнула, замахала руками-ногами, чтобы удержать равновесие, и закричала:
— Нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет-нееееет!
Он направился вместе с ней к парадным дверям и схватился за дверной косяк. В полном отчаянии Даймонд взывала к Хардвеллу, Анне и даже Джефрису. Но увы, никто из них не был подготовлен для схватки с высоким и сильным ковбоем. Охваченная паникой, девушка позвала на помощь Робби.
Но ее юный подопечный побежал за ними с воплем:
— Можно мне поехать с вами, Беар? Разреши мне поехать с вами!
— Если ты проведешь какое-то время на Западе, это пойдет тебе только на пользу, — с воодушевлением отозвался Беар. — Что скажешь, Даймонд? — Он остановился у дверцы кареты и звучно шлепнул жену по заду. — Возьмем, его с собой?
— Неееет!
Беар посмотрел на мальчика с игривой усмешкой:
— Залезай в карету!
Глава 16
— Да. — Она еще не понимала, куда он клонит.
— Значит, там есть кровати.
Хардвелл, Анна и Робби уже легли спать, когда в этот вечер Даймонд с Беаром вернулись домой. Они попросили Джефриса принести им наверх поднос с едой и бутылку вина. Ни один из них не хотел думать о том, что впереди у них последние часы перед разлукой, которая может затянуться на многие месяцы.
Даймонд быстро помылась и надела ночную рубашку. Вскоре в спальне появился Джефрис с тележкой, накрытой льняным полотенцем и наполненной вкусными холодными блюдами, хлебом, вином и тортом с шоколадным кремом. Толковый маленький дворецкий накрыл стол, выставил фарфоровую посуду, потом зажег канделябр и выложил вокруг его основания садовые розы.
— Спасибо, Джефрис, — улыбнулась Даймонд.
— Рад служить, мисс… то есть мэм. — Покачав головой из-за этой оговорки, он пошел к выходу, но тут заметил рулон бумаг, торчавший из-под льняной скатерти на тележке. — Ой, чуть не забыл, мэм. Это бумаги мистера Макквайда. Он оставил их здесь в тот день, когда заболел мастер Роберт… и они по ошибке остались в буфетной. Может быть, ему…
Дверь в соседнюю спальню открылась. На пороге стоял улыбающийся Беар.
— Ты здесь! А, еда! Джефрис, ты просто кудесник! Я здорово проголодался… — Взгляд его упал на сверток документов в руках у дворецкого.
— Мои глубочайшие извинения, сэр, — сказал Джефрис, протягивая бумаги. — Я подумал, что они пригодятся вам в вашей поездке. Кажется, я не туда их положил. Надеюсь, это не причинило никаких…
— Нет-нет, — Беар махнул рукой, пресекая дальнейшие извинения, — все в порядке. Но я рад, что они нашлись. — Он положил рулон на диванчик под окном, а когда дверь за Джефрисом с тихим щелчком затворилась, обернулся к жене. — Милая Даймонд, ты слишком хорошо выглядишь, чтобы предаваться еде. — Он схватил ее в объятия, закружил по комнате и одним плавным движением поставил на пол. — Но сейчас, пожалуй, я хотел бы узнать, что лежит в этой тележке. Судя по запаху, виргинский окорок.
…Даймонд проснулась рано утром. Было еще темно. Рука Беара была у нее под головой, а грудь прижималась к ее спине. Какое-то время она лежала в этом блаженном коконе, слушая его дыхание и чувствуя биение его пульса у себя под щекой. В голову девушке закралась мысль о близкой разлуке, и сердце ее застучало, как колеса поезда — того самого, который должен унести его от нее.
Как ему удалось за такое короткое время стать неразрывной частью ее самой? Месяц назад она даже не знала о существовании Бартона Макквайда, а теперь не могла себе представить, как прожить без него следующие два-три месяца.
От его улыбки у нее в душе всходило ласковое солнышко, озаряя самые темные уголки и разгоняя прочь все мрачные мысли.
Они так недолго были вместе, но он знал ее как никто другой и принимал со всеми ее сложностями, а иногда и противоречиями. Он взял на себя ее тайны и ее страсть, ревностно охраняя их от посягательств извне. Он оберегал ее честь, мирился с ее промахами…
Как это прекрасно, когда знают всю твою подноготную и все равно ценят тебя и любят! Кто, как не Беар Макквайд, с его неподкупной честностью и удивительным состраданием, мог открыть двери в ее потаенное «я»? Кто, как не Беар Макквайд, мог коснуться ее души…
Даймонд осторожно шевельнула рукой, отодвинулась от Беара. Нежно улыбаясь, она долго глядела на его лицо, по-мальчишески встрепанные волосы и крупное, безмятежно раскинувшееся тело.
— Я люблю тебя, Беар Макквайд, — прошептала она, — Быстрей возвращайся ко мне!
Даймонд соскользнула с кровати. Из открытого окна тянуло холодом.
Вся дрожа, она надела платье и пошла закрывать окно. Тут она заметила белевший в лунном свете рулон бумаг, который Джефрис недавно вернул Беару. Он лежал среди диванных подушек у ее колен.
Бумаги… Интересно, какого рода бумаги он принес в тот день, когда Робби слег с ветрянкой?
Боясь потревожить сон мужа, Даймонд зажгла масляную лампу на письменном столе, развязала веревку и развернула потрепанные на углах документы. Сверху лежало несколько писем, потом — стопка бухгалтерских листов, испещренных номерами и цифрами, — явно финансовые отчеты. Внимание девушки привлекло то, что обнаружилось дальше: карты… каждая из которых подробно показывала различные аспекты определенного участка местности — склоны, эффективный дренаж, состав почв и подстилающих горных пород. Внизу была карта с надписью «Территория Монтаны». Биллингс, Грейт-Фолс, Хелина, водопады реки Миссури, дороги Юты, северная железнодорожная ветка, «Чикаго — Милуоки» Джеймса Хилла и Сент-Пол были отмечены чернилами. Здесь же, вычерченные красным карандашом, пролегали двести с лишним миль железнодорожной ветки Беара «Монтана Сентрал энд маунтин».
Даймонд провела пальцем по намеченному маршруту. Судя по выцветшей бумаге, она делала это не первая. Сколько же раз Беар изучал эту карту… водил пальцем по этой линии, пытаясь прочесть будущее? Ветка начиналась сразу за Большими Водопадами и тянулась на юго-восток… «Монтана Сентрал энд маунтин» должна была связать Биллингс с Чикаго, Милуоки и Сент-Полом.
Она свернула эту карту и принялась разглядывать следующую, лежавшую под ней. Это было подробное изображение маршрута «МСМ»с именами бывших владельцев земельных участков, купленных Беаром под полосу отчуждения. Ручкой вдоль маршрута были вписаны названия ранчо и фамилии хозяев, а предназначение участка и юридическое обоснование давались сбоку. В конце концов Даймонд добралась до огромной, сложенной в несколько раз инженерной карты маршрута.
Проектируемая ветка пересекала несколько ручьев и истоков реки Масселшелл, но маршрут лавировал между горами Биг-Сноуи и Литл-Белт. Даймонд почувствовала прилив легкой грусти, представив себе далекие горные вершины, покрытые снежными шапками, ослепительно голубое небо и бескрайние долины.
Выйдя из мечтательной задумчивости, она заметила, что Беар ворочается в постели, и начала складывать бумаги. Но он устроился поудобнее и продолжал спать. Девушка с облегчением вздохнула. Значит, ей не придется оправдывать свое любопытство. Она взяла в руки несколько документов.
В балансовом отчете стояли значительные суммы денег. Были учтены все предстоящие расходы на строительство железной дороги. Даймонд улыбнулась. Она видела тысячи таких листов в проектах, которые ей приносили для финансирования, и теперь ей было интересно взглянуть на них с другой точки зрения. Тут на глаза девушке попалось одно письмо.
Губернатор Монтаны поддерживал предложение Макквайда и Финнегана и рекомендовал возможным кредиторам и инвесторам.
Партнер? Даймонд нахмурилась. Беар никогда не говорил… Она перечитала имя. Оно показалось ей странно знакомым. Но где она могла слышать имя его партнера, если она даже не знала о его существовании?
Здесь были и другие письма поддержки, которые советовали инвесторам ссудить Бартону Макквайду требуемый капитал, а также подкрепленные ордера на стальные рельсы и оборудование. На всех накладных значилось: «Оплата после доставки».
Что это значило? Она бросила бумаги в стопку и отвернулась. Не надо было совать нос не в свои дела! Но сердце ее отчаянно колотилось, и она невольно еще раз покосилась на письма и накладные.
Странно, но в этих документах не было ни слова о людях, которые вместе с ним финансировали его железную дорогу, — никакого списка держателей акций, никакого упоминания о ссудах и других финансовых соглашениях. Это был всего лишь проект. И, судя по всему, отлично подготовленный.
Даймонд поспешно заложила письма и накладные в карты и скатала их рулоном, желая побыстрей от них избавиться. Она отнесла рулон к окну и сунула его между подушками — туда, где нашла. В этот момент с кровати донесся слабый шорох. Девушка вздрогнула. Но Беар не проснулся, только снова повернулся во сне.
Даймонд забралась с ногами на диванчик под окном, положила на колени подушку и для удобства обняла ее руками. Какой смысл размышлять об этих проклятых картах и документах? Они наверняка старые. Все уже на мази. Беар отправляется в Монтану, чтобы начать строительство. Он всю неделю работал — готовил материалы и оборудование. Причин для волнений нет.
Если б только унять непонятную тревогу!
На другой день, поздно утром, в доме царила суматоха. Даймонд и Анна готовили корзины с едой, постельное белье и множество других необходимых мелочей цивилизованной жизни для отъезжающего Беара. В парадном вестибюле росла пирамида из корзинок, пакетов и сундуков. Когда Даймонд инспектировала все это, приехал клерк из банка Филипа Вассара и спросил Беара.
— Бумаги на подпись, — виновато объяснил он. — Мистер Вассар должен получить их до отъезда мистера Макквайда в Монтану.
— Бумаги? — Даймонд потянулась к кожаной папке, но клерк натянуто улыбнулся и сунул папку под мышку.
— Мне необходимо увидеться с мистером Макквайдом, мэм.
Раздосадованная, Даймонд сама пошла за Беаром в конюшню, где он занимался с Робби, а заодно давал ему «мужские» наставления перед отъездом.
— Мистер Макквайд, — проговорила она, задыхаясь от быстрой ходьбы, — Филип Вассар прислал вам своего человека с какими-то бумагами.
Беар на мгновение застыл, потом отдал Робби уздечку и зашагал к дому, гремя сапогами по гравийной дорожке. Он не сделал попытки объясниться, но, увидев клерка Вассара, почти убедительно расслабился и напустил на себя небрежный вид.
— Я собирался заехать в банк сегодня вечером, на выезде из города, — сказал он. — Оставьте бумаги, я их просмотрю.
— Мистер Вассар думал, что вы уезжаете раньше, и не хотел вас упустить. — Беар протянул руку к папке, но клерк смущенно возразил: — Простите, мистер Макквайд, но эти документы требуют подписи при свидетелях.
— Хорошо. — Беар кивнул клерку и улыбнулся жене. — Я все подпишу в мгновение ока. — Он огляделся, заметил пустую гостиную и махнул курьеру, чтобы тот шел туда. Даймонд направилась было за ними, но Беар остановил ее в дверях и выразительно улыбнулся. — Я сам все улажу, Даймонд. А ты можешь и дальше… — он взглянул мимо нее на гору вещей, сложенных в парадном вестибюле, — паковать вещи. Боже мой, здесь столько всякой всячины, что мне впору открывать лавку галантерейных товаров!
Даймонд остановилась в недоумении. Ее обхаживали, ей льстили, ей читали нотации, ее убалтывали, на нее бросали вожделенные взгляды, ей делали предложения… но никто ни разу не сказал ей «уйди». Напряжение Беара и резкие перепады его настроения подтвердили ее догадку: что-то здесь не так! Двери гостиной со стуком затворились. Девушка резко обернулась. Смутная тревога снова усилилась.
Он выставил ее за дверь, чтобы подписать какие-то бумаги.
Когда она прошла в гостиную, Беар только усаживался за письменный стол возле окон, на котором клерк разложил документы.
— Дорогая? — Он удивился. Лицо его выразило недовольство. Когда она подошла ближе, он встал между женой и столом.
Даймонд взглянула ему в лицо и все поняла.
— Какие именно бумаги тебе надо подписать? — спросила она, с трудом сдерживая свой гнев.
— Да так, финансовые детали. Н-ничего такого, что могло бы тебя заинтересовать… — Он замолчал и слегка покраснел, поняв, как нелепо звучит это утверждение.
— «Финансовые детали» — это моя жизнь, — проговорила она, чувствуя, как холодеют и тяжелеют руки-ноги, а под ложечкой начинается неприятное жжение. — Почему ты решил, что меня не заинтересуют твои сделки с Филипом Вассаром? — Эти слова вызвали в ней новое беспокойство, ведь Филип Вассар был ее банкиром.
— В самом деле, здесь нет ничего такого. Просто ты занята, и я не хотел тебя отвлекать. С этим делом я вполне могу справиться сам.
Даймонд посмотрела на него в упор, и через секунду он отвел глаза.
Она метнулась к столу и схватила часть документов, прежде чем их успел забрать клерк.
— Балтиморский «Меркантил бэнк», — прочла она вслух, — выступает в качестве посредника в соглашении между компаниями «Вингейт»и железной дорогой «Монтана Сентрал энд маунтин», которую возглавляет Бартон X, Макквайд…
Даймонд уставилась в листок, не желая верить своим глазам, и заново перечитала документ.
Корпорации «Вингейт» — ее корпорации — предоставляли денежные средства на строительство железной дороги Беара. Брокером и поручителем этой сделки являлся Филип Вассар… ее консультант и банкир. И все это — без ее ведома и согласия!
Как он мог… как они могли… не спросив ее? Даймонд подняла глаза, припоминая сказанное на свадьбе. Она замужняя женщина. Им не нужно ее согласие. У них есть согласие мужа.
Даже пушечное ядро, выпущенное в грудь, поразило бы ее не так, сильно, как это открытие. Она не могла вздохнуть, не могла шевельнуться, только вновь опустила глаза на документ. Беар предал ее доверие, и этот машинописный текст, заполненный юридическими терминами и определениями, являлся беспристрастным свидетельством предательства.
Уже не владея собой, она нашла страницу и увидела на верхней строчке ту сумму, которую он забирал у ее компаний: триста тысяч долларов.
О Господи, да это же целое состояние! Ее состояние!
Бумаги с тихим шелестом выпали из ее рук и разлетелись по столу. Она подняла глаза, охваченная целым вихрем ярких воспоминаний. Перед глазами ее прошла вся их короткая и необычная история. Беар грубо накричал на нее в их первую встречу, а потом, узнав, кто она такая, вдруг стал по-джентльменски любезен. Он завоевал любовь Робби своими ковбойскими байками, очень удачно спасал ее… нес на руках, когда она упала в обморок, читал ей внушения, целовал, хранил ее постыдные секреты, а потом вмешался, чтобы прогнать трех ее алчных женихов. Чем больше она вспоминала, тем хуже становилось на душе. Все было очевидно. Беар женился на ней, использовав свои уникальные способности хитрого обольстителя… втерся к ней в доверие, прикидываясь заботливым и нежным… даже отказывался от ее свадебного подарка. И все для того, чтобы получить деньги на свою железную дорогу!
— Неужели ты думал, что я об этом не узнаю? — спросила она задушенным голосом. — Или ты надеялся, что к тому времени, когда я узнаю, ты уже получишь свою драгоценную железную дорогу и мои чувства уже не будут иметь никакого значения?
— Если ты дашь мне объяснить…
— Объяснить? — переспросила она, дрожа всем телом. — Кажется, в этих бумагах все сказано, мистер Макквайд. Тебе нужны были деньги для твоей железной дороги, и ты поступил очень умно: женился на богатенькой. На банковском счете в юбке. На «доброй душе». — Она пошла к двери, но он схватил ее за руку, удержав на месте.
— Я хотел с тобой поговорить — сделать тебе деловое предложение…
— Когда? — горько спросила она, отводя взгляд от его лица. — До или после твоей лекции о том, как мои женихи обдирают меня как липку? — Глаза ее обожгли слезы. — До или после того, как ты меня «спас», а потом потребовал в качестве оплаты, чтобы я вышла за тебя замуж? До или после того, как ты убедился в том, что я не умею говорить слово «нет»?
Она выдернула руку из его руки и пошла к двери.
— Даймонд… — Вовремя спохватившись, он первым подскочил к порогу. — Послушай, я свалял дурака, не поставив тебя в известность, — сказал он, бледнея, слов но это признание было вырвано из самых недр его существа. — Да, я болван и трус, но не вор! Если ты меня выслушаешь…
Она подняла сверкающие глаза. Он увидел слезы на ее щеках и замолчал.
— Ты что, забыл? Тебе надо подписать документы, — проговорила она срывающимся от боли голосом.
Выйдя на середину парадного вестибюля, она кликнула Анну, Хардвелла и Джефриса. В считанные секунды ее опекунша и дворецкий торопливо спустились по лестнице.
— Скажите Неду, пусть подгонит карету к крыльцу — немедленно! И помогите мистеру Макквайду загрузить в нее это барахло, — распорядилась она, утирая слезы со своих раскрасневшихся щек. — Если понадобится, подгоните еще и фургон. Вынесите отсюда все эти вещи — и как можно скорее! Анна, — она обернулась к испуганной старой даме, — пожалуйста… уберите пожитки мистера Макквайда из хозяйских комнат. — Она осеклась и застыла, стараясь не разрыдаться. — Да смотрите ничего не забудьте! Я не хочу, чтобы после него осталась хотя бы одна запонка!
— Что ты делаешь, черт возьми? — спросил Беар, вставая грозовой тучей в дверном проеме у нее за спиной.
— Помогаю тебе уехать. Ведь ты же этого хотел, не так ли? Уехать? — Она направилась в библиотеку, но он перехватил ее на лестнице.
— Нам надо поговорить, Даймонд. — В его тоне слышались нотки уязвленного самолюбия. — Знаю, мое поведение может показаться тебе низким ловкачеством, но клянусь, я никогда этого не хотел. Не хотел ничего у тебя забирать. Я выплачу все до последнего цента. Это деловая ссуда, только и всего.
— Ты поступил подло, Бартон Макквайд, — сказала она, с трудом удерживала рыдания. — Я хочу, чтобы ты убрался из моего дома и из моей жизни. — Она вырвалась из его рук. — Возвращайся в свою драгоценную Монтану и строй свою чертову железную дорогу… если она вообще существует — эта самая «Монтана сентрал энд маунтин»! Уходи! — Выплеснув в этих последних словах всю свою боль и весь свой гнев, она побрела в библиотеку. — И не возвращайся.
Хардвелл выбежал из столовой и увидел, как Даймонд прошла в библиотеку и захлопнула дверь с такой силой, что на всех трех этажах задрожали стекла.
Беар огляделся. Анна, Хардвелл, Джефрис, миссис Кал-лен и несколько горничных в страхе смотрели на него. В эту напряженную минуту в вестибюль влетел Робби. Лицо его пылало, глаза пытливо блестели.
— Что стряслось? — спросил он со своим обычным простодушием. — Кто-то умер?
Оправившись от потрясения, Беар пересек вестибюль и стукнул кулаком по двери библиотеки.
— Выходи оттуда, Даймонд! Давай обсудим этот вопрос… Хотя бы выслушай меня! — Ответа не последовало, и он постучал снова. — Открой дверь, черт возьми! — кричал он. — Ты же не можешь сидеть там вечно!
Но тишина по другую сторону двери сказала, что Даймонд решила хотя бы испробовать этот вариант. Он вернулся к ошеломленному Джефрису.
— Принеси мне молоток и стамеску. — Дворецкий заколебался, и Беар добавил: — Немедленно!
Пару минут спустя в доме началась суматоха. Беар вскрывая петли библиотечной двери, орудуя молотком и стамеской. Анна выносила вещи из хозяйских комнат и при этом заламывала руки. Хардвелл тщетно пытался поймать Робби и увести его в детскую. Джефрис и слуги сновали взад-вперед, укладывая вещи в карету, и одновременно вытягивали шеи, пытаясь разгадать, что происходит между молодоженами.
Наконец последняя петля была выдернута и отброшена в сторону. Беар приподнял массивную дубовую дверь, оттащил ее от проема и со стуком привалил к стене.
— Ты что, с ума сошел? Хочешь разнести на части весь дом? — Даймонд стояла посреди комнаты, крепко обхватив себя руками, как будто боялась рассыпаться. Глаза ее покраснели, грудь вздымалась от спазмов после утихших рыданий.
Беар еще никогда в жизни не испытывал такой вулканической ярости, отчаяния и вины. Полчаса назад у него было все, о чем он только мог мечтать, и даже больше: деньги, материал, оборудование для строительства железной дороги… личный спальный вагон… красивая и любящая жена, к которой он собирался вернуться, завершив строительство железной дороги. И вот теперь она стояла перед ним, и сердце ее разрывалось на части. Даймонд думала, что все его слова и поступки были ложью… что он использовал ее, а теперь хотел бросить… Беар чувствовал себя таким беззащитным и слабым, как в шестнадцать лет, когда его прогнали из дома — единственного дома, который он знал в своей жизни.
Она верила ему… она взяла его в свой дом, в свою постель и в свое хорошо охраняемое сердце. В эти последние три дня ему удалось преодолеть ее защитные барьеры и разглядеть в ней страстную, любящую женщину. Он знал и понимал ее как никто другой. Беар не желал ей зла. Он искренне полагал, что, помогая себе, помогает и ей. Но это сейчас не имело значения. Она ему не поверила. Черт возьми, она не поверила даже в то, что он строит железную дорогу! Выйдя из этой двери и сев в поезд, он окончательно убьет ее веру.
Он смотрел в прекрасные небесно-голубые глаза Даймонд, красные от слез и полные боли. Увидев, как дрожит ее подбородок, он опустил взгляд. И заметил что-то у ее ног. Там, на персидском ковре, лежал маленький зелено-золотой пульмановский вагончик… тот, который она преподнесла ему в качестве свадебного подарка. Один уголок его был помят, верх разломан, а миниатюрное содержимое рассыпано по ковру.
Он закрыл глаза, а когда опять открыл, у него было лишь одно решение — простое и отчаянное.
— Значит, ты думаешь, что я хитростью заставил тебя выйти за меня замуж — только для того, чтобы присвоить себе часть твоих денег? — спросил он хриплым голосом. — Ты не веришь в то, что есть такая железная дорога — «Монтана сентрал энд маунтин»? Отлично! Тогда тебе придется поехать со мной в Монтану и посмотреть, как я буду ее строить. — Он двинулся к ней. — Собирай вещи!
— И не подумаю! — Она застыла и сделала шаг назад.
— Ты поедешь со мной, даже если мне придется нести тебя на руках, а ты будешь лягаться и визжать. Собирай вещи!
Даймонд побледнела от гнева. Ему мало того, что он забрал ее деньги, обманув как последнюю дуру. Он хочет еще ее и унизить! Впервые за много лет она употребила слово, которое старательно исключала из своей жизни и из своего лексикона:
— Нет.
Возня в вестибюле прекратилась. По рядам пораженных слуг прошел шепоток. Хардвелл и Анна в шоке уставились друг на друга, спрашивая себя, правильно ли они расслышали. Она повторила:
— Нет. Я никуда не поеду. Нет, нет и нет! — Он молча смотрел на нее, и она громко повторила: — Ты что, плохо слышишь?
Когда-то Беар собирался научить ее говорить «нет», теперь же стоял огорошенный. Черт возьми, ну и выбрала же она время для этого проклятого словечка! Ему ничего не оставалось, как только силой добиться подчинения.
— Я докажу тебе, что я не вор, не стяжатель и не мошенник. Собирай вещи. Ты поедешь со мной.
— Нет. — Она отпрянула назад. Ее решимость росла и крепла с каждым повтором. Ей было все легче говорить
слово «нет».
Беар понял, что зря теряет время. Поддавшись мгновенному порыву, он бросился вперед и перекинул ее через плечо. Она взвизгнула, замахала руками-ногами, чтобы удержать равновесие, и закричала:
— Нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет-нееееет!
Он направился вместе с ней к парадным дверям и схватился за дверной косяк. В полном отчаянии Даймонд взывала к Хардвеллу, Анне и даже Джефрису. Но увы, никто из них не был подготовлен для схватки с высоким и сильным ковбоем. Охваченная паникой, девушка позвала на помощь Робби.
Но ее юный подопечный побежал за ними с воплем:
— Можно мне поехать с вами, Беар? Разреши мне поехать с вами!
— Если ты проведешь какое-то время на Западе, это пойдет тебе только на пользу, — с воодушевлением отозвался Беар. — Что скажешь, Даймонд? — Он остановился у дверцы кареты и звучно шлепнул жену по заду. — Возьмем, его с собой?
— Неееет!
Беар посмотрел на мальчика с игривой усмешкой:
— Залезай в карету!
Глава 16
Запертая в маленькой, но роскошно оборудованной туалетной комнате спального вагона, который когда-то был ее собственностью, Даймонд стучала в дверь до тех пор, пока не заболели руки, и требовала выпустить ее на всех известных ей языках.
— А если я тебя выпущу, ты будешь вести себя, как положено благоразумной пленнице? — крикнул Беар через толстую панель из красного дерева.
— Нет!
Когда поезд тронулся, Беар предпринял новую попытку:
— Ну что, готова пойти на мировую?
— Нет!
— Ты там, случайно, не запарилась? — спросил он позже.
— Нет! — Она расстегнула блузку, задрала юбки, сняла нижние юбки и спустила чулки. Лучше свариться заживо, чем капитулировать!
— Как насчет еды? Ты голодна? — крикнул Беар спустя время.
— Нет! — Она крепко обхватила себя руками и застонала.
В конце дня он подошел опять.
— На последней остановке мы купили лимонад. Хочешь пить?
— Нет.
Точно так же она отказалась от стула, одеяла, подушки и ужина. И опять не дала обещания, что не попытается убежать и вернуться в Грейсмонт, если он ее выпустит.
После обеда воцарилась тишина, и в течение оставшегося дня она слышала лишь лязг сцепляющихся вагонов, монотонный стук колес по рельсам да случайный скрип тормозов, когда они останавливались на станциях..
Размер туалетной комнаты позволял совершать прогулки в один-два шага. На внешней стене имелось маленькое окошко для вентиляции, а в углу висел узорчатый латунный бак с питьевой водой. Однако единственными сидячими местами были табурет и пол, а единственным занятием — слушать проносящийся мимо мир и считать ирисы на обоях. Их было семьсот тридцать два. Она пересчитала шесть раз.
Когда наступила ночь, Даймонд сложила свои нижние юбки кучкой на кафельном полу и легла в углу, не в силах даже плакать от усталости. В последний раз взглянув на себя в маленькое зеркальце над раковиной, она увидела, что глаза ее опухли, из волос выпала половина шпилек, а лицо покраснело от слез.
Почему Беар это делает? Он уже завладел приличной суммой и может завладеть еще большей, прежде чем она доберется до суда и примет какие-то меры. Какой смысл силой тащить ее в Монтану? Чего еще он от нее хочет?
— А если я тебя выпущу, ты будешь вести себя, как положено благоразумной пленнице? — крикнул Беар через толстую панель из красного дерева.
— Нет!
Когда поезд тронулся, Беар предпринял новую попытку:
— Ну что, готова пойти на мировую?
— Нет!
— Ты там, случайно, не запарилась? — спросил он позже.
— Нет! — Она расстегнула блузку, задрала юбки, сняла нижние юбки и спустила чулки. Лучше свариться заживо, чем капитулировать!
— Как насчет еды? Ты голодна? — крикнул Беар спустя время.
— Нет! — Она крепко обхватила себя руками и застонала.
В конце дня он подошел опять.
— На последней остановке мы купили лимонад. Хочешь пить?
— Нет.
Точно так же она отказалась от стула, одеяла, подушки и ужина. И опять не дала обещания, что не попытается убежать и вернуться в Грейсмонт, если он ее выпустит.
После обеда воцарилась тишина, и в течение оставшегося дня она слышала лишь лязг сцепляющихся вагонов, монотонный стук колес по рельсам да случайный скрип тормозов, когда они останавливались на станциях..
Размер туалетной комнаты позволял совершать прогулки в один-два шага. На внешней стене имелось маленькое окошко для вентиляции, а в углу висел узорчатый латунный бак с питьевой водой. Однако единственными сидячими местами были табурет и пол, а единственным занятием — слушать проносящийся мимо мир и считать ирисы на обоях. Их было семьсот тридцать два. Она пересчитала шесть раз.
Когда наступила ночь, Даймонд сложила свои нижние юбки кучкой на кафельном полу и легла в углу, не в силах даже плакать от усталости. В последний раз взглянув на себя в маленькое зеркальце над раковиной, она увидела, что глаза ее опухли, из волос выпала половина шпилек, а лицо покраснело от слез.
Почему Беар это делает? Он уже завладел приличной суммой и может завладеть еще большей, прежде чем она доберется до суда и примет какие-то меры. Какой смысл силой тащить ее в Монтану? Чего еще он от нее хочет?