Страница:
— Я сказал хозяину гостиницы, что ты устала и нам необходимо несколько часов для отдыха, однако мы торопимся и еще до рассвета отправимся в путь, — пояснил Лукас, входя в комнату и запирая за собой дверь. — У нас будет достаточно времени, чтобы отвезти тебя на последний бал, где ты должна побывать сегодня, прежде чем гости разойдутся. Как и намечено, ты вернешься домой вместе с Аннабеллой Линдвуд и ее матерью. Никто ничего не узнает.
— Только я. — Виктория приподняла голову и тревожно улыбнулась ему.
Взгляд Лукаса смягчился.
— Полагаю, нам обоим предстоит многое узнать нынче ночью. — Он подошел к стулу возле камина, напротив кресла Виктории. Глаза его сияли, когда он устраивался рядом и разливал херес:
— За научный эксперимент, Викки!
Виктория отставила чай и приняла из его рук бокал, чувствуя, как плохо повинуются ей пальцы.
— За научный эксперимент, — прошептала она. Лукас приподнял бокал в ответном приветствии, глаза его не отрывались от глаз Виктории. В напряженном молчании они выпили шерри, и тогда Лукас взял бокал из рук Виктории и поставил его рядом со своим.
Виктория, вспомнив о своем подарке, порывисто встала с кресла и направилась в угол комнаты, где лежали ее накидка и ридикюль.
— Викки? Что-нибудь случилось? — встревоженно окликнул ее Лукас.
— Нет, ничего. Я кое-что приготовила для тебя. Небольшой подарок. — Она обернулась к нему, сжимая в руках маленький сверток. Ей показалось вдруг, что это слишком скромный дар. — Конечно, пустяк, но я думала, надеялась, что тебе это может понравиться. — Она мечтательно улыбнулась. — Так хочется, чтобы что-то осталось на память о нашей ночи.
Он медленно поднялся:
— Да, это такая ночь, которую надо запомнить. Жаль только, что у меня нет подарка для тебя. Боюсь, все дело в моем ограниченном солдатском мышлении. Мои мысли занимали только практические приготовления, и я не подумал о другом, быть может, гораздо более важном. — Он отвел ее к креслу у очага и сел рядом, разворачивая сверток.
Виктория напряженно следила, как Лукас аккуратно снимает бумагу, как он пристально рассматривает Strelitzia reginae. Внезапно она осознала, что ее мучает страх. «Ведь это не обычный подарок, — подумала она. — Ничего особенного, просто рисунок».
Но когда Лукас вновь поднял взгляд, она прочла в его глазах необыкновенно сильное чувство и перевела дыхание, понемногу успокаиваясь. Ему понравилось.
— Спасибо, Викки. Это очень красиво. Я повешу рисунок на самом видном месте и буду любоваться им каждый день. И всякий раз, взглянув на цветок, я буду вспоминать нашу ночь.
— Я рада, что тебе понравилось. Не всякому мужчине приятно было бы получить в подарок нарисованный цветок.
— Я восхищен! Но вовсе не хочу, чтобы ты начала раздаривать свои рисунки всем мужчинам, да еще в подобных обстоятельствах. — Он взял ее за руку.
— Лукас?..
— У тебя холодные пальцы, — проговорил он, и ее ладонь полностью исчезла в его руке. Лукас поцеловал ее обнаженное запястье. Виктория судорожно сжала пальцы.
— Расслабься, — попросил он.
— Честно говоря, я очень волнуюсь, — сказала она.
— Тебе станет легче, если я признаюсь, что тоже очень волнуюсь из-за того, что нам предстоит.
— Не могу в это поверить, милорд.
— Значит, ты переоцениваешь мои силы, и напрасно. Я хочу тебя, Викки, я пылаю желанием, но боюсь причинить тебе боль, напугать или разрушить наше чудо своей неловкостью или утратив самообладание, — тихо проговорил он.
Виктория удивленно посмотрела на него и внезапно ощутила желание успокоить.
— Мне следовало догадаться, что в некоторых отношениях для тебя это так же непросто, как и для меня. Мы с тобой во многом похожи, да?
Лукас кивнул:
— Мне так кажется.
— Ты делаешь это потому, что я тебя попросила. Я вынудила тебя поступить против правил чести.
Он слабо улыбнулся, и его рука вновь сжала пальцы Виктории:
— Не надо приписывать мне излишнюю щепетильность, Викки. Ты даже не представляешь себе, как я мечтал сжать тебя, обнаженную, в своих объятиях, почувствовать, как ты содрогаешься, когда я войду в тебя; как я мечтал о минуте, когда ты прижмешься ко мне и поможешь мне глубже проникнуть в тебя. Я пришел сюда сегодня потому, что ты совершенно ясно дала мне понять: это единственная возможность узнать, насколько ярко может пылать твое пламя, я не смогу жить, если не найду ответа на эту загадку.
Виктория посмотрела на него и уже не смогла отвести глаз от его пристального, раскаленного взгляда. Она чувствовала жар очага на своей коже, но это было ничто в сравнении с любовным жаром в ее крови… Она почувствовала, как дрожат ее пальцы — пленники его руки.
— Лукас, я должна кое в чем признаться тебе.
— В чем, дорогая? — мягко отвечал он, а его пальцы скользили по тыльной стороне ее ладони.
— Мне… мне кажется, я влюбилась в тебя, Лукас.
— Только кажется? — Он поднял голову, глаза его сияли.
— О, Лукас!
Он ласково привлек ее к себе на колени, крепко прижал к груди. Пальцы Лукаса затерялись в ее волосах, он запрокинул ее голову и поцеловал Викторию в губы.
Виктории показалось, что она утонула, растворилась и этом бесконечном поцелуе. Все страхи и тревоги исчезли, словно по мановению волшебной палочки. Конечно же, он желал ее. Могла ли она в этом усомниться? И она желала его. Желала со всем пламенем первой страсти.
В следующие мгновения Лукас обрушился на Викторию поцелуями, нежными прикосновениями и ласками. Каким-то образом она освободилась от платья, нижних юбок и почти всего, что было под ними. Она подумала, что ей следовало бы хоть чуть-чуть смутиться, но единственное чувство, которое она испытывала в этот миг, была всепоглощающая страсть и изумление от того, что мужчина так сильно желал ее, что поставил ради нее на карту свою честь.
— Ты так добр ко мне. — Она ласково притронулась кончиками пальцев к его щеке. — Ты столько дал мне. Наши замечательные приключения, а теперь еще эта ночь.
— Только помни: отныне все твои приключения ты должна делить со мной. — Он медленно провел рукой от ее груди до бедра, и она застонала, прижимаясь к нему. Пламя, которое она различала в его глазах, пробуждало в ней ответный жар.
Лукас отпустил Викторию и повел ее к постели. Она сразу же скользнула под одеяло, завороженно следя, как он гасит свечи. Теперь только огонь в камине освещал комнату. Лукас присел на край кровати. Один начищенный до блеска сапог полетел на пол. Второй последовал эа ним.
Виктория бессознательно цеплялась за край одеяла, наблюдая, как раздевается Лукас. Отблеск огня окрасил его кожу в цвет бронзы, подчеркивая гладкие мускулистые очертания его широких плеч. У него был плоский живот и сильно развитые мускулы. Что-то сверкнуло в темных завитках волос у него на груди, и Виктория приподнялась, чтобы приглядеться:
— Что это у тебя за цепочка, Лукас? Она из золота?
Он рассеянно дотронулся до кулона:
— Золотая цепочка с янтарным кулоном. С резьбой. Мне сказали, она в семье уже давно.
— И ты всегда носишь ее?
Он пожал плечами:
— Я ношу ее с тех пор, как мне передал ее дядя. — Лукас улыбнулся. — Мне нравится воображать, будто эта вещица может принести мне удачу, должно быть, так оно и есть, если я оказался рядом с тобой, — Внезапно его пальцы сомкнулись на янтарном украшении. — Однако тебе она пойдет больше.
Он снял цепочку со своей шеи и придвинулся к Виктории.
— Нет, Лукас, нет, я не приму твою цепочку. Это семейная драгоценность. Ты не вправе распоряжаться ею.
— Я могу делать с ней все, что захочу. — Лукас осторожно застегнул цепочку у нее на шее и удовлетворенно кивнул. На ее белой коже янтарь сиял и переливался, словно застывшая капля меда. Можно было во всех подробностях рассмотреть вырезанные на нем крохотные фигурки рыцаря и его дамы. — Она на тебе прекрасно смотрится, Викки. Я хочу, чтобы кулон остался у тебя как напоминание о том, что произойдет сегодня между нами. И пока ты будешь носить его, я буду знать, что ты думаешь обо мне, что, возможно, ты влюблена в меня.
Она ответила улыбкой на его нежную и одновременно дразнящую улыбку.
— В таком случае мне никогда не придется снимать цепочку. Я даже вообразить себе не могу, что мои чувства к тебе охладеют.
— Не забывай об этом, хорошо? — И он нежно провел кончиками пальцев по ее щеке, прежде чем наклониться и расстегнуть свои бриджи.
Он избавился от одежды, и глазам Виктории открылось сильное, напряженное мужское тело. Однако она не видела ничего, кроме большого, грубого шрама на его бедре.
— Боже мой, — прошептала она.
— Тебя это пугает? — Он замер с бриджами в руках, выражение его глаз она не могла прочесть.
Виктория протянула руку и нежно коснулась его израненной ноги:
— Пугает? Конечно, нет. В том смысле, какой ты в это вкладываешь. — Она поглядела ему в лицо, все еще хмурясь. — Но тебе было так больно. Мне невыносимо думать, как тебе было больно. Ты же мог умереть.
— Тише, Викки. Не стоит так переживать. Это было давным-давно, и теперь, уверяю тебя, рана меня нисколько не беспокоит. Меня сейчас интересует нечто более важное и к смерти отношения не имеющее. Только к жизни. — Он поймал ее дрожащие пальцы и начал их целовать. — Знаешь, я не думал, что ты расстроишься из-за шрама. Иных женщин он мог бы отпугнуть, но мне казалось, что тебя это нисколько не смутит. Ты ведь необыкновенная женщина, Виктория.
— Нет, правда, но я… — Она умолкла вдруг, заметив наконец более интересную часть его тела. — Он! — зачарованная, она удивленно раскрыла глаза. Жезл Лукаса уже затвердел и поднялся, и его мужская плоть казалась невероятно огромной неопытной Виктории.
— Ладно, по крайней мере ты отвлеклась наконец от этого чертова шрама, — весело произнес Лукас, бросив бриджи на спинку стула.
— Ты очень… — Казалось, язык разбух у нее во рту. Виктория облизнула губы и снова попыталась заговорить:
— Ты прекрасен, милорд. Ты так велик. Даже больше, чем я могла себе представить. — Она заметила, как Лукас насмешливо вскинул бровь, и отчаянно покраснела. — Нет, я не знала, как это выглядит, но я… ну просто я не ожидала, что тебя так много.
Лукас издал какое-то восклицание, в котором смех смешался со стоном. Опустившись рядом с Викторией, он скользнул под одеяло.
— Викки, дорогая моя, у тебя просто талант говорить замечательно откровенно в самые неподходящие моменты. Боже, как ты хороша. Как я с ума не сошел, ожидая, когда ты окажешься со мной.
Он притянул ее к себе, его руки сжимали обнаженное тело Виктории, заставляя ее тесно прижаться к его сильным бедрам. Он осторожно раздвинул ее ноги, и Виктория поняла, что бессознательно плотно сжимала их. Изо всех сил стараясь расслабиться, она подтянула к себе колени и еще сильнее сжала их.
Лукас сочувственно улыбнулся:
— Дорогая, вынужден тебя предупредить: нам не удастся завершить эту стадию научного эксперимента, если ты не согласишься раздвинугь колени.
Весьма неожиданное в подобных обстоятельствах замечание сняло ее страх и вызвало у Виктории приступ легкомысленного смеха. Она обвила руками шею Лукаса и улыбнулась:
— В самом деле, милорд? Никогда бы не подумала. Ты должен объяснять мне все подробности нашего эксперимента.
— Очень хорошо. В таком случае не следует забывать и еще об одной подробности. — Наклонив голову, он осторожно сжал один из ее сосков своими крепкими белыми зубами.
— Лукас! — Виктория резко вздохнула и прикрыла глаза, почувствовав сотрясавшую ее дрожь восторга. Инстинктивно она изогнулась, чтобы полнее отдаться ему.
Лукас воспользовался ее порывом, и Виктория, все еще ослепленная нахлынувшей страстью, лишь смутно почувствовала, как нога Лукаса скользнула меж ее ног. На этот раз она уже не сопротивлялась, полностью отдаваясь его прикосновению.
— Такая нежная. Такая сладостная, такая ласковая, такая открытая… — шептал он севшим от страсти голосом. Его длинные пальцы поглаживали ее тело, исследуя его, воспламеняя в ней обещанную им страсть.
Привыкая постепенно к необычайному наслаждению, которое она ощущала и в самой себе, и в нем, Виктория осмелела. Она погладила плечи Лукаса, провела рукой по его спине, и Лукас откликнулся ей:
— Так хорошо с тобой, Викки. Когда ты прикасаешься ко мне — я с ума схожу от блаженства.
Он прильнул к ней, позволяя ей ощутить мощь его мужской плоти, но пока не требуя впустить его.
Виктория инстинктивно потянулась вниз, коснулась кончиками пальцев его напряженного жезла. Она резко втянула в себя воздух и отдернула руку, ощутив капельку влаги.
— Прошу тебя, — прошептал Лукас, уткнувшись в ее грудь. — Прошу тебя. Сделай так еще раз. — Он всем телом тянулся к ее ладони, умоляя еще об одном прикосновении.
И Виктория осторожно дрожащими пальцами дотронулась до него, его глубокий удовлетворенный вздох ободрил ее. Она поняла, что ей важен его отклик на ее ласку.
Лукас медленно приподнялся, лег на нее сверху, устраиваясь между ног. Виктория почувствовала, как он подхватил руками ее колени, приподнял их, вынуждая ее полностью открыться ему. Потом он поцеловал ее.
— Приподнимись, — потребовал он.
Виктория глубоко вздохнула и попыталась исполнить приказ. Лукас был уже наготове и ждал ее. Как только она почувствовала, что он входит в нее, она тут же отпрянула назад. Он был такой большой и твердый. Как он мог поместиться в ней? Приподняв ресницы, Виктория поглядела в его застывшее лицо.
— Я не совсем уверена, что у нас получится, — робко произнесла она.
— У нас все замечательно получится. Не надо так торопиться, дорогая, у нас еще несколько часов впереди. — Он поцеловал ее в шею, осторожно и нежно сжал зубами мочку ее уха. — Но я вовсе не уверен, что вытерплю еще несколько часов. Если это ожидание продлится так долго, утром тебе придется провожать меня в бедлам — со мной будет уже все кончено.
Виктория рассмеялась в ответ нервным смехом, но прежде чем ее смех стих, Лукас уже коснулся ладонью ее лона и начал осторожно раскрывать пальцем розовые лепестки меж ее ног. Смех Виктории мгновенно перешел в стон.
Лукас дарил ей ласки, которые опьянили ее тогда, ночью, в карете, ласки, которые заставили ее стонать и содрогаться, прижимаясь к его плечу. Немыслимая пружина наслаждения сжалась, свернулась внутри нее, превратив Викторию в легкое, дикое животное, полное радости и жизни.
Когда волна сладострастия накрыла ее с головой, Виктория крепко уцепилась пальцами за плечи Лукаса, вонзив ногти в его кожу, инстинктивно приподнимая бедра навстречу его ласке. Ее стоны перешли в короткие неистовые вскрики наслаждения, сменившись безумным требованием немедленного удовлетворения женской страсти.
— Теперь ты хочешь меня, любимая, — прошептал Лукас, руками раскрывая ее и вновь прикасаясь к ней своим жезлом.
На этот раз она не отступила:
— Да! Да, любимый, да!
Он застонал, все его тело дрожало от усилия сохранить еще власть над собой. Медленно, очень медленно он начал погружаться в, ее тайные глубины.
Виктория содрогнулась, она не ожидала, что его натиск будет столь сильным. Теперь, когда внутри нее нарастало давление, колдовской туман почти рассеялся. Но она не собиралась отступать. Она зашла уже достаточно далеко и понимала, что Лукас не может больше терпеть. Она не могла отказать ему в том наслаждении, которое он так щедро дарил ей. Виктория крепче сжала его руку и собралась с духом.
— Спокойнее, дорогая, никто не собирается превращать тебя в мученицу, — шепнул ей Лукас.
— Извини. Пожалуйста, Лукас, продолжай. Со мной все в порядке.
— "В порядке" — этого мало. — Его рот прильнул к ее губам, а сам Лукас высвободился из ее недр. Опустившись ниже, он вновь заставил свою руку разделить их тела.
Лукас дразнил ее прикосновениями своих пальцев, то один из них, то другой неглубоко входили в нее, нежно поглаживая, добывая из нее сладостный, расплавленный мед. Вскоре она вновь была вся во власти чувственного наслаждения.
Он дождался, когда она напряглась и вытянулась словно тетива под ним, голова ее опустилась на его руку. Виктория застонала, он дождался, когда легкая дрожь волной пробежала по ее телу и она так впилась в него пальцами в порыве страсти, что на его коже проступили красноватые метки.
Тогда и только тогда Лукас вошел в нее одним сильным движением, совершенно наполнив ее.
Он впивал последние сладостные крики ее удовлетворенной страсти, ее чувственного экстаза, и тут наконец его собственная страсть достигла вершины.
Глава 9
Виктория постепенно приходила в себя и начинала осознавать, что беспрерывный грохот, который она слышала во сне, не что иное, как яростный стук в ее дверь. Как странно! Нэн и в голову не пришло бы так невоспитанно стучать, да и другие обитатели дома, кроме разве что тети, не решились бы разбудить ее так рано.
Но ведь это не обычное утро. Это — утро после…
Виктория мгновенно раскрыла глаза, вспомнив наконец, где она и что с ней происходит. Она заметила, что за окном еще темно, и слегка успокоилась. Они с Лукасом в безопасности. Еще хватит времени, чтобы до рассвета попасть на бал. Но тут она, к своему удивлению, заметила, что лежит в постели одна.
Виктория резко приподнялась, натягивая простыню к подбородку, и увидела в изножье кровати Лукаса, который торопливо надевал на себя бриджи. Тихо выругавшись, Лукас схватил рубашку и босиком направился к двери.
— Лукас, нет, подожди! Я… мне страшно. Не надо открывать дверь.
Но ее предупреждение запоздало, Лукас уже распахнул дверь и яростно атаковал незваного гостя:
— Какого дьявола вы врываетесь ко мне? Мы с женой только что уснули! — Затем последовала странная пауза, и Лукас произнес с мрачной торжественностью:
— Прошу прощения, леди Неттлшип. Я не собирался кричать на вас. Прошу прощения. Честно говоря, меньше всего я ожидал увидеть здесь вас.
— Да, — ледяным голосом ответила Клео Неттлшип, — я понимаю.
Виктория закрыла глаза и свернулась калачиком, уткнувшись лицом в колени. Несчастье уже настигло ее.
— Если вы подождете несколько минут, пока я оденусь, я присоединюсь к вам в холле гостиницы. Полагаю, в данных обстоятельствах вы потребуете от меня объяснений.
— Совершенно верно, сэр. Однако прежде чем я спущусь вниз, я хочу получить ответ по крайней мере на один вопрос: с моей красавицей все в порядке?
— С Викторией все в порядке, миледи. Положитесь на мое слово.
— Хорошо. Поторопитесь. Еще не рассвело, но времени у нас осталось очень мало. Нам надо принять решение и немедленно начать действовать — уверена, вы сами все прекрасно понимаете.
— Я понимаю вас. Через несколько минут я спущусь к вам. Мы все обсудим, пока Виктория будет одеваться.
Лукас тихо прикрыл дверь и медленно обернулся к кровати. В слабом отблеске догорающего огня лицо его превратилось в непроницаемую маску.
— Викки, мне очень жаль, но, как видишь, у нас появились проблемы.
— Боже мой, что же нам теперь делать? — Виктория никак не могла собраться с мыслями. Ей казалось, что она тонет в разбушевавшемся море хаоса.
— Мы сделаем то, что должно быть сделано. — Он опустился на стул и быстро натянул сапоги. Затем быстрыми, четкими движениями военного человека закончил свой туалет.
Виктория растерянно смотрела на Лукаса:
— Я ничего не понимаю. Как тетя оказалась здесь? Откуда ей известно о нас и гостинице? Я сама не знала, куда ты меня везешь, до той самой минуты, пока мы не очутились здесь. Лукас, это какая-то бессмыслица.
Он подошел к кровати и наклонился над ней, вид у него был мрачный:
— Я понятия не имею, как тетя Клео оказалась здесь и откуда она узнала о наших планах. Уверяю тебя, я непременно постараюсь найти ответ на эту загадку. Но сейчас это не играет никакой роли, Викки. Мы с самого начала понимали, что подобного рода поступок связан с определенным риском. Мы попались, и обратного пути у нас нет. Мы должны действовать в соответствии с ситуацией.
Виктория обхватила руками колени и посмотрела на него, растерянность на ее лице сменилась страхом:
— Ты говоришь об этом так… так по-военному. И вид у тебя, точно у солдата перед битвой. Лукас, мне страшно…
Взгляд его на мгновение смягчился, когда он наклонился над Викторией и сжал ее лицо своими ладонями.
— Мне не хотелось, чтобы мы выясняли отношения таким образом. Но раз уж так получилось, мне остается только просить тебя довериться мне. Я позабочусь о тебе, Виктория! Честью клянусь!
Прежде чем она успела найти ответ, он уже вышел, захлопнул за собой дверь и начал спускаться по лестнице навстречу тете. Виктория еще несколько минут сидела словно в оцепенении, а потом медленно откинула одеяло и выбралась из постели.
Поднявшись, она, к своему неудовольствию, обнаружила, что у нее побаливает там, внизу живота. Она бы отдала сейчас полжизни за горячую ванну, но это было невозможно.
Виктория почувствовала непривычное прикосновение золотой цепочки на обнаженной шее и подняла руку, чтобы дотронуться до янтарного кулончика, словно он стал ее талисманом.
Воспоминания о безумной ночи с Лукасом промелькнули в ее голове, как серебряный дождь, пока она пробиралась к стулу, на который была сброшена ее одежда. Виктория натянула на себя нижние юбки и платье. Ей оставалось только позавидовать той ловкости, с какой одевался Лукас. Сама она никогда даже не пыталась надеть бальное платье без помощи горничной. Не так-то это просто.
Затем Виктория плотно закуталась в свой плащ, обреченно вздохнула, покидая комнату, и спустилась по лестнице вслед за Лукасом. Озабоченный хозяин, которого, по всей видимости, только что разбудили, проводил ее в маленькую гостиную.
Виктория приоткрыла дверь и сразу же почувствовала напряженную обстановку в комнате. Лукас стоял у камина, опустив руку на каминную доску, носком сапога подвигая большое полено поглубже в огонь. Леди Неттлшип сидела в кресле за столом. Оба оглянулись на дверь, когда входила Виктория.
— Кажется, меня проводили не в ту гостиную, — сердито произнесла она, — я что, попала на поминки?
— Молю Бога, чтобы ты сохранила веселое настроение и после того, как выслушаешь нас, — ответила тетя Клео, — садись, Виктория.
Тетя почти никогда не разговаривала с ней таким тоном. Виктория опустилась на стул. Взгляд ее обратился к Лукасу, но она ничего не могла прочесть в его глазах. Она различала в нем лишь неумолимую решимость, которую он проявлял не так уж часто, но каждый раз, сталкиваясь с ней, она испытывала страх.
— Итак, — произнесла тетя Клео, словно открывая заседание Общества исследований в области естествознания и садоводства, — Лукас и я уже обсудили, что нам следует безотлагательно предпринять. Лукас вполне готов все уладить, и ты, полагаю, тоже готова заплатить за свою неосторожность. Утром вы первым делом оформите брак по специальной лицензии. Я буду присутствовать в качестве свидетеля, чтобы все поняли, что ваш брак состоялся с моего благословения.
Брак. Виктория крепко сцепила пальцы на коленях. Все то время, пока она впопыхах натягивала на себя одежду в спальне на втором этаже, она отгоняла от себя мысль о том, что должно неминуемо произойти. Она отчаянно попыталась успокоиться и мыслить рационально.
— Нам нет никакой надобности так спешить, — осторожно начала она, — мне очень жаль, что ты обнаружила нас, тетя Клео, но, конечно же, только ты знаешь о том, что случилось ночью, следовательно, происшествие вполне еще можно скрыть.
— Я не думала, что ты такая дура, Викки. Чему я тебя только учила? Сам факт, что я отыскала тебя и Лукаса, подтверждает, что кому-то еще известно о вас. Как, по-твоему, я вас нашла?
Виктория на миг прикрыла глаза:
— Да, разумеется! Прости, тетя Клео, но как же ты нас нашла?
— В дом моих друзей прислали записку — мы как раз закончили обед, — холодно ответила тетя Клео, — письмо без подписи, с сообщением, что мне будет интересно узнать: моя племянница находится в такой-то гостинице с человеком, которого я принимала в своем доме как друга. Разумеется, я немедленно возвратилась в город.
— Разумеется, — повторила Виктория, оглядываясь на Лукаса.
Брак, мысленно произнесла она. Брак с любимым человеком. Не на это она рассчитывала, затевая всю историю, однако, если подумать, это не так уж плохо.
В браке есть свои преимущества. Им не придется больше скрывать свои отношения от общества. Они смогут свободно всюду появляться вдвоем. Они будут каждую ночь спать вместе. Определенно, брак не самое страшное, что есть на свете.
— Нам понадобится время, чтобы получить специальную лицензию.
Лукас выдержал ее взгляд.
— Она у меня в кармане. Я уже несколько дней повсюду ношу ее с собой.
Глаза Виктории изумленно расширились.
— У тебя? Но зачем ты носишь с собой лицензию?
— На случай крайней необходимости, который и настал теперь. Что же ты думала? Мы с самого начала подвергали себя риску разоблачения, и это не единственная опасность, нам угрожавшая. Я хотел встретить неизбежное во всеоружии, чтобы свести ущерб к минимуму. — Он слегка улыбнулся. — Я давно уже научился заранее готовить позиции для отступления.
— Военное мышление в действии. — Виктория покачала головой, невольно отдавая дань восхищения его блестящему стратегическому уму. — Похоже, все предусмотрели, что делать в случае катастрофы, — все, кроме меня.
— Только я. — Виктория приподняла голову и тревожно улыбнулась ему.
Взгляд Лукаса смягчился.
— Полагаю, нам обоим предстоит многое узнать нынче ночью. — Он подошел к стулу возле камина, напротив кресла Виктории. Глаза его сияли, когда он устраивался рядом и разливал херес:
— За научный эксперимент, Викки!
Виктория отставила чай и приняла из его рук бокал, чувствуя, как плохо повинуются ей пальцы.
— За научный эксперимент, — прошептала она. Лукас приподнял бокал в ответном приветствии, глаза его не отрывались от глаз Виктории. В напряженном молчании они выпили шерри, и тогда Лукас взял бокал из рук Виктории и поставил его рядом со своим.
Виктория, вспомнив о своем подарке, порывисто встала с кресла и направилась в угол комнаты, где лежали ее накидка и ридикюль.
— Викки? Что-нибудь случилось? — встревоженно окликнул ее Лукас.
— Нет, ничего. Я кое-что приготовила для тебя. Небольшой подарок. — Она обернулась к нему, сжимая в руках маленький сверток. Ей показалось вдруг, что это слишком скромный дар. — Конечно, пустяк, но я думала, надеялась, что тебе это может понравиться. — Она мечтательно улыбнулась. — Так хочется, чтобы что-то осталось на память о нашей ночи.
Он медленно поднялся:
— Да, это такая ночь, которую надо запомнить. Жаль только, что у меня нет подарка для тебя. Боюсь, все дело в моем ограниченном солдатском мышлении. Мои мысли занимали только практические приготовления, и я не подумал о другом, быть может, гораздо более важном. — Он отвел ее к креслу у очага и сел рядом, разворачивая сверток.
Виктория напряженно следила, как Лукас аккуратно снимает бумагу, как он пристально рассматривает Strelitzia reginae. Внезапно она осознала, что ее мучает страх. «Ведь это не обычный подарок, — подумала она. — Ничего особенного, просто рисунок».
Но когда Лукас вновь поднял взгляд, она прочла в его глазах необыкновенно сильное чувство и перевела дыхание, понемногу успокаиваясь. Ему понравилось.
— Спасибо, Викки. Это очень красиво. Я повешу рисунок на самом видном месте и буду любоваться им каждый день. И всякий раз, взглянув на цветок, я буду вспоминать нашу ночь.
— Я рада, что тебе понравилось. Не всякому мужчине приятно было бы получить в подарок нарисованный цветок.
— Я восхищен! Но вовсе не хочу, чтобы ты начала раздаривать свои рисунки всем мужчинам, да еще в подобных обстоятельствах. — Он взял ее за руку.
— Лукас?..
— У тебя холодные пальцы, — проговорил он, и ее ладонь полностью исчезла в его руке. Лукас поцеловал ее обнаженное запястье. Виктория судорожно сжала пальцы.
— Расслабься, — попросил он.
— Честно говоря, я очень волнуюсь, — сказала она.
— Тебе станет легче, если я признаюсь, что тоже очень волнуюсь из-за того, что нам предстоит.
— Не могу в это поверить, милорд.
— Значит, ты переоцениваешь мои силы, и напрасно. Я хочу тебя, Викки, я пылаю желанием, но боюсь причинить тебе боль, напугать или разрушить наше чудо своей неловкостью или утратив самообладание, — тихо проговорил он.
Виктория удивленно посмотрела на него и внезапно ощутила желание успокоить.
— Мне следовало догадаться, что в некоторых отношениях для тебя это так же непросто, как и для меня. Мы с тобой во многом похожи, да?
Лукас кивнул:
— Мне так кажется.
— Ты делаешь это потому, что я тебя попросила. Я вынудила тебя поступить против правил чести.
Он слабо улыбнулся, и его рука вновь сжала пальцы Виктории:
— Не надо приписывать мне излишнюю щепетильность, Викки. Ты даже не представляешь себе, как я мечтал сжать тебя, обнаженную, в своих объятиях, почувствовать, как ты содрогаешься, когда я войду в тебя; как я мечтал о минуте, когда ты прижмешься ко мне и поможешь мне глубже проникнуть в тебя. Я пришел сюда сегодня потому, что ты совершенно ясно дала мне понять: это единственная возможность узнать, насколько ярко может пылать твое пламя, я не смогу жить, если не найду ответа на эту загадку.
Виктория посмотрела на него и уже не смогла отвести глаз от его пристального, раскаленного взгляда. Она чувствовала жар очага на своей коже, но это было ничто в сравнении с любовным жаром в ее крови… Она почувствовала, как дрожат ее пальцы — пленники его руки.
— Лукас, я должна кое в чем признаться тебе.
— В чем, дорогая? — мягко отвечал он, а его пальцы скользили по тыльной стороне ее ладони.
— Мне… мне кажется, я влюбилась в тебя, Лукас.
— Только кажется? — Он поднял голову, глаза его сияли.
— О, Лукас!
Он ласково привлек ее к себе на колени, крепко прижал к груди. Пальцы Лукаса затерялись в ее волосах, он запрокинул ее голову и поцеловал Викторию в губы.
Виктории показалось, что она утонула, растворилась и этом бесконечном поцелуе. Все страхи и тревоги исчезли, словно по мановению волшебной палочки. Конечно же, он желал ее. Могла ли она в этом усомниться? И она желала его. Желала со всем пламенем первой страсти.
В следующие мгновения Лукас обрушился на Викторию поцелуями, нежными прикосновениями и ласками. Каким-то образом она освободилась от платья, нижних юбок и почти всего, что было под ними. Она подумала, что ей следовало бы хоть чуть-чуть смутиться, но единственное чувство, которое она испытывала в этот миг, была всепоглощающая страсть и изумление от того, что мужчина так сильно желал ее, что поставил ради нее на карту свою честь.
— Ты так добр ко мне. — Она ласково притронулась кончиками пальцев к его щеке. — Ты столько дал мне. Наши замечательные приключения, а теперь еще эта ночь.
— Только помни: отныне все твои приключения ты должна делить со мной. — Он медленно провел рукой от ее груди до бедра, и она застонала, прижимаясь к нему. Пламя, которое она различала в его глазах, пробуждало в ней ответный жар.
Лукас отпустил Викторию и повел ее к постели. Она сразу же скользнула под одеяло, завороженно следя, как он гасит свечи. Теперь только огонь в камине освещал комнату. Лукас присел на край кровати. Один начищенный до блеска сапог полетел на пол. Второй последовал эа ним.
Виктория бессознательно цеплялась за край одеяла, наблюдая, как раздевается Лукас. Отблеск огня окрасил его кожу в цвет бронзы, подчеркивая гладкие мускулистые очертания его широких плеч. У него был плоский живот и сильно развитые мускулы. Что-то сверкнуло в темных завитках волос у него на груди, и Виктория приподнялась, чтобы приглядеться:
— Что это у тебя за цепочка, Лукас? Она из золота?
Он рассеянно дотронулся до кулона:
— Золотая цепочка с янтарным кулоном. С резьбой. Мне сказали, она в семье уже давно.
— И ты всегда носишь ее?
Он пожал плечами:
— Я ношу ее с тех пор, как мне передал ее дядя. — Лукас улыбнулся. — Мне нравится воображать, будто эта вещица может принести мне удачу, должно быть, так оно и есть, если я оказался рядом с тобой, — Внезапно его пальцы сомкнулись на янтарном украшении. — Однако тебе она пойдет больше.
Он снял цепочку со своей шеи и придвинулся к Виктории.
— Нет, Лукас, нет, я не приму твою цепочку. Это семейная драгоценность. Ты не вправе распоряжаться ею.
— Я могу делать с ней все, что захочу. — Лукас осторожно застегнул цепочку у нее на шее и удовлетворенно кивнул. На ее белой коже янтарь сиял и переливался, словно застывшая капля меда. Можно было во всех подробностях рассмотреть вырезанные на нем крохотные фигурки рыцаря и его дамы. — Она на тебе прекрасно смотрится, Викки. Я хочу, чтобы кулон остался у тебя как напоминание о том, что произойдет сегодня между нами. И пока ты будешь носить его, я буду знать, что ты думаешь обо мне, что, возможно, ты влюблена в меня.
Она ответила улыбкой на его нежную и одновременно дразнящую улыбку.
— В таком случае мне никогда не придется снимать цепочку. Я даже вообразить себе не могу, что мои чувства к тебе охладеют.
— Не забывай об этом, хорошо? — И он нежно провел кончиками пальцев по ее щеке, прежде чем наклониться и расстегнуть свои бриджи.
Он избавился от одежды, и глазам Виктории открылось сильное, напряженное мужское тело. Однако она не видела ничего, кроме большого, грубого шрама на его бедре.
— Боже мой, — прошептала она.
— Тебя это пугает? — Он замер с бриджами в руках, выражение его глаз она не могла прочесть.
Виктория протянула руку и нежно коснулась его израненной ноги:
— Пугает? Конечно, нет. В том смысле, какой ты в это вкладываешь. — Она поглядела ему в лицо, все еще хмурясь. — Но тебе было так больно. Мне невыносимо думать, как тебе было больно. Ты же мог умереть.
— Тише, Викки. Не стоит так переживать. Это было давным-давно, и теперь, уверяю тебя, рана меня нисколько не беспокоит. Меня сейчас интересует нечто более важное и к смерти отношения не имеющее. Только к жизни. — Он поймал ее дрожащие пальцы и начал их целовать. — Знаешь, я не думал, что ты расстроишься из-за шрама. Иных женщин он мог бы отпугнуть, но мне казалось, что тебя это нисколько не смутит. Ты ведь необыкновенная женщина, Виктория.
— Нет, правда, но я… — Она умолкла вдруг, заметив наконец более интересную часть его тела. — Он! — зачарованная, она удивленно раскрыла глаза. Жезл Лукаса уже затвердел и поднялся, и его мужская плоть казалась невероятно огромной неопытной Виктории.
— Ладно, по крайней мере ты отвлеклась наконец от этого чертова шрама, — весело произнес Лукас, бросив бриджи на спинку стула.
— Ты очень… — Казалось, язык разбух у нее во рту. Виктория облизнула губы и снова попыталась заговорить:
— Ты прекрасен, милорд. Ты так велик. Даже больше, чем я могла себе представить. — Она заметила, как Лукас насмешливо вскинул бровь, и отчаянно покраснела. — Нет, я не знала, как это выглядит, но я… ну просто я не ожидала, что тебя так много.
Лукас издал какое-то восклицание, в котором смех смешался со стоном. Опустившись рядом с Викторией, он скользнул под одеяло.
— Викки, дорогая моя, у тебя просто талант говорить замечательно откровенно в самые неподходящие моменты. Боже, как ты хороша. Как я с ума не сошел, ожидая, когда ты окажешься со мной.
Он притянул ее к себе, его руки сжимали обнаженное тело Виктории, заставляя ее тесно прижаться к его сильным бедрам. Он осторожно раздвинул ее ноги, и Виктория поняла, что бессознательно плотно сжимала их. Изо всех сил стараясь расслабиться, она подтянула к себе колени и еще сильнее сжала их.
Лукас сочувственно улыбнулся:
— Дорогая, вынужден тебя предупредить: нам не удастся завершить эту стадию научного эксперимента, если ты не согласишься раздвинугь колени.
Весьма неожиданное в подобных обстоятельствах замечание сняло ее страх и вызвало у Виктории приступ легкомысленного смеха. Она обвила руками шею Лукаса и улыбнулась:
— В самом деле, милорд? Никогда бы не подумала. Ты должен объяснять мне все подробности нашего эксперимента.
— Очень хорошо. В таком случае не следует забывать и еще об одной подробности. — Наклонив голову, он осторожно сжал один из ее сосков своими крепкими белыми зубами.
— Лукас! — Виктория резко вздохнула и прикрыла глаза, почувствовав сотрясавшую ее дрожь восторга. Инстинктивно она изогнулась, чтобы полнее отдаться ему.
Лукас воспользовался ее порывом, и Виктория, все еще ослепленная нахлынувшей страстью, лишь смутно почувствовала, как нога Лукаса скользнула меж ее ног. На этот раз она уже не сопротивлялась, полностью отдаваясь его прикосновению.
— Такая нежная. Такая сладостная, такая ласковая, такая открытая… — шептал он севшим от страсти голосом. Его длинные пальцы поглаживали ее тело, исследуя его, воспламеняя в ней обещанную им страсть.
Привыкая постепенно к необычайному наслаждению, которое она ощущала и в самой себе, и в нем, Виктория осмелела. Она погладила плечи Лукаса, провела рукой по его спине, и Лукас откликнулся ей:
— Так хорошо с тобой, Викки. Когда ты прикасаешься ко мне — я с ума схожу от блаженства.
Он прильнул к ней, позволяя ей ощутить мощь его мужской плоти, но пока не требуя впустить его.
Виктория инстинктивно потянулась вниз, коснулась кончиками пальцев его напряженного жезла. Она резко втянула в себя воздух и отдернула руку, ощутив капельку влаги.
— Прошу тебя, — прошептал Лукас, уткнувшись в ее грудь. — Прошу тебя. Сделай так еще раз. — Он всем телом тянулся к ее ладони, умоляя еще об одном прикосновении.
И Виктория осторожно дрожащими пальцами дотронулась до него, его глубокий удовлетворенный вздох ободрил ее. Она поняла, что ей важен его отклик на ее ласку.
Лукас медленно приподнялся, лег на нее сверху, устраиваясь между ног. Виктория почувствовала, как он подхватил руками ее колени, приподнял их, вынуждая ее полностью открыться ему. Потом он поцеловал ее.
— Приподнимись, — потребовал он.
Виктория глубоко вздохнула и попыталась исполнить приказ. Лукас был уже наготове и ждал ее. Как только она почувствовала, что он входит в нее, она тут же отпрянула назад. Он был такой большой и твердый. Как он мог поместиться в ней? Приподняв ресницы, Виктория поглядела в его застывшее лицо.
— Я не совсем уверена, что у нас получится, — робко произнесла она.
— У нас все замечательно получится. Не надо так торопиться, дорогая, у нас еще несколько часов впереди. — Он поцеловал ее в шею, осторожно и нежно сжал зубами мочку ее уха. — Но я вовсе не уверен, что вытерплю еще несколько часов. Если это ожидание продлится так долго, утром тебе придется провожать меня в бедлам — со мной будет уже все кончено.
Виктория рассмеялась в ответ нервным смехом, но прежде чем ее смех стих, Лукас уже коснулся ладонью ее лона и начал осторожно раскрывать пальцем розовые лепестки меж ее ног. Смех Виктории мгновенно перешел в стон.
Лукас дарил ей ласки, которые опьянили ее тогда, ночью, в карете, ласки, которые заставили ее стонать и содрогаться, прижимаясь к его плечу. Немыслимая пружина наслаждения сжалась, свернулась внутри нее, превратив Викторию в легкое, дикое животное, полное радости и жизни.
Когда волна сладострастия накрыла ее с головой, Виктория крепко уцепилась пальцами за плечи Лукаса, вонзив ногти в его кожу, инстинктивно приподнимая бедра навстречу его ласке. Ее стоны перешли в короткие неистовые вскрики наслаждения, сменившись безумным требованием немедленного удовлетворения женской страсти.
— Теперь ты хочешь меня, любимая, — прошептал Лукас, руками раскрывая ее и вновь прикасаясь к ней своим жезлом.
На этот раз она не отступила:
— Да! Да, любимый, да!
Он застонал, все его тело дрожало от усилия сохранить еще власть над собой. Медленно, очень медленно он начал погружаться в, ее тайные глубины.
Виктория содрогнулась, она не ожидала, что его натиск будет столь сильным. Теперь, когда внутри нее нарастало давление, колдовской туман почти рассеялся. Но она не собиралась отступать. Она зашла уже достаточно далеко и понимала, что Лукас не может больше терпеть. Она не могла отказать ему в том наслаждении, которое он так щедро дарил ей. Виктория крепче сжала его руку и собралась с духом.
— Спокойнее, дорогая, никто не собирается превращать тебя в мученицу, — шепнул ей Лукас.
— Извини. Пожалуйста, Лукас, продолжай. Со мной все в порядке.
— "В порядке" — этого мало. — Его рот прильнул к ее губам, а сам Лукас высвободился из ее недр. Опустившись ниже, он вновь заставил свою руку разделить их тела.
Лукас дразнил ее прикосновениями своих пальцев, то один из них, то другой неглубоко входили в нее, нежно поглаживая, добывая из нее сладостный, расплавленный мед. Вскоре она вновь была вся во власти чувственного наслаждения.
Он дождался, когда она напряглась и вытянулась словно тетива под ним, голова ее опустилась на его руку. Виктория застонала, он дождался, когда легкая дрожь волной пробежала по ее телу и она так впилась в него пальцами в порыве страсти, что на его коже проступили красноватые метки.
Тогда и только тогда Лукас вошел в нее одним сильным движением, совершенно наполнив ее.
Он впивал последние сладостные крики ее удовлетворенной страсти, ее чувственного экстаза, и тут наконец его собственная страсть достигла вершины.
Глава 9
Виктория постепенно приходила в себя и начинала осознавать, что беспрерывный грохот, который она слышала во сне, не что иное, как яростный стук в ее дверь. Как странно! Нэн и в голову не пришло бы так невоспитанно стучать, да и другие обитатели дома, кроме разве что тети, не решились бы разбудить ее так рано.
Но ведь это не обычное утро. Это — утро после…
Виктория мгновенно раскрыла глаза, вспомнив наконец, где она и что с ней происходит. Она заметила, что за окном еще темно, и слегка успокоилась. Они с Лукасом в безопасности. Еще хватит времени, чтобы до рассвета попасть на бал. Но тут она, к своему удивлению, заметила, что лежит в постели одна.
Виктория резко приподнялась, натягивая простыню к подбородку, и увидела в изножье кровати Лукаса, который торопливо надевал на себя бриджи. Тихо выругавшись, Лукас схватил рубашку и босиком направился к двери.
— Лукас, нет, подожди! Я… мне страшно. Не надо открывать дверь.
Но ее предупреждение запоздало, Лукас уже распахнул дверь и яростно атаковал незваного гостя:
— Какого дьявола вы врываетесь ко мне? Мы с женой только что уснули! — Затем последовала странная пауза, и Лукас произнес с мрачной торжественностью:
— Прошу прощения, леди Неттлшип. Я не собирался кричать на вас. Прошу прощения. Честно говоря, меньше всего я ожидал увидеть здесь вас.
— Да, — ледяным голосом ответила Клео Неттлшип, — я понимаю.
Виктория закрыла глаза и свернулась калачиком, уткнувшись лицом в колени. Несчастье уже настигло ее.
— Если вы подождете несколько минут, пока я оденусь, я присоединюсь к вам в холле гостиницы. Полагаю, в данных обстоятельствах вы потребуете от меня объяснений.
— Совершенно верно, сэр. Однако прежде чем я спущусь вниз, я хочу получить ответ по крайней мере на один вопрос: с моей красавицей все в порядке?
— С Викторией все в порядке, миледи. Положитесь на мое слово.
— Хорошо. Поторопитесь. Еще не рассвело, но времени у нас осталось очень мало. Нам надо принять решение и немедленно начать действовать — уверена, вы сами все прекрасно понимаете.
— Я понимаю вас. Через несколько минут я спущусь к вам. Мы все обсудим, пока Виктория будет одеваться.
Лукас тихо прикрыл дверь и медленно обернулся к кровати. В слабом отблеске догорающего огня лицо его превратилось в непроницаемую маску.
— Викки, мне очень жаль, но, как видишь, у нас появились проблемы.
— Боже мой, что же нам теперь делать? — Виктория никак не могла собраться с мыслями. Ей казалось, что она тонет в разбушевавшемся море хаоса.
— Мы сделаем то, что должно быть сделано. — Он опустился на стул и быстро натянул сапоги. Затем быстрыми, четкими движениями военного человека закончил свой туалет.
Виктория растерянно смотрела на Лукаса:
— Я ничего не понимаю. Как тетя оказалась здесь? Откуда ей известно о нас и гостинице? Я сама не знала, куда ты меня везешь, до той самой минуты, пока мы не очутились здесь. Лукас, это какая-то бессмыслица.
Он подошел к кровати и наклонился над ней, вид у него был мрачный:
— Я понятия не имею, как тетя Клео оказалась здесь и откуда она узнала о наших планах. Уверяю тебя, я непременно постараюсь найти ответ на эту загадку. Но сейчас это не играет никакой роли, Викки. Мы с самого начала понимали, что подобного рода поступок связан с определенным риском. Мы попались, и обратного пути у нас нет. Мы должны действовать в соответствии с ситуацией.
Виктория обхватила руками колени и посмотрела на него, растерянность на ее лице сменилась страхом:
— Ты говоришь об этом так… так по-военному. И вид у тебя, точно у солдата перед битвой. Лукас, мне страшно…
Взгляд его на мгновение смягчился, когда он наклонился над Викторией и сжал ее лицо своими ладонями.
— Мне не хотелось, чтобы мы выясняли отношения таким образом. Но раз уж так получилось, мне остается только просить тебя довериться мне. Я позабочусь о тебе, Виктория! Честью клянусь!
Прежде чем она успела найти ответ, он уже вышел, захлопнул за собой дверь и начал спускаться по лестнице навстречу тете. Виктория еще несколько минут сидела словно в оцепенении, а потом медленно откинула одеяло и выбралась из постели.
Поднявшись, она, к своему неудовольствию, обнаружила, что у нее побаливает там, внизу живота. Она бы отдала сейчас полжизни за горячую ванну, но это было невозможно.
Виктория почувствовала непривычное прикосновение золотой цепочки на обнаженной шее и подняла руку, чтобы дотронуться до янтарного кулончика, словно он стал ее талисманом.
Воспоминания о безумной ночи с Лукасом промелькнули в ее голове, как серебряный дождь, пока она пробиралась к стулу, на который была сброшена ее одежда. Виктория натянула на себя нижние юбки и платье. Ей оставалось только позавидовать той ловкости, с какой одевался Лукас. Сама она никогда даже не пыталась надеть бальное платье без помощи горничной. Не так-то это просто.
Затем Виктория плотно закуталась в свой плащ, обреченно вздохнула, покидая комнату, и спустилась по лестнице вслед за Лукасом. Озабоченный хозяин, которого, по всей видимости, только что разбудили, проводил ее в маленькую гостиную.
Виктория приоткрыла дверь и сразу же почувствовала напряженную обстановку в комнате. Лукас стоял у камина, опустив руку на каминную доску, носком сапога подвигая большое полено поглубже в огонь. Леди Неттлшип сидела в кресле за столом. Оба оглянулись на дверь, когда входила Виктория.
— Кажется, меня проводили не в ту гостиную, — сердито произнесла она, — я что, попала на поминки?
— Молю Бога, чтобы ты сохранила веселое настроение и после того, как выслушаешь нас, — ответила тетя Клео, — садись, Виктория.
Тетя почти никогда не разговаривала с ней таким тоном. Виктория опустилась на стул. Взгляд ее обратился к Лукасу, но она ничего не могла прочесть в его глазах. Она различала в нем лишь неумолимую решимость, которую он проявлял не так уж часто, но каждый раз, сталкиваясь с ней, она испытывала страх.
— Итак, — произнесла тетя Клео, словно открывая заседание Общества исследований в области естествознания и садоводства, — Лукас и я уже обсудили, что нам следует безотлагательно предпринять. Лукас вполне готов все уладить, и ты, полагаю, тоже готова заплатить за свою неосторожность. Утром вы первым делом оформите брак по специальной лицензии. Я буду присутствовать в качестве свидетеля, чтобы все поняли, что ваш брак состоялся с моего благословения.
Брак. Виктория крепко сцепила пальцы на коленях. Все то время, пока она впопыхах натягивала на себя одежду в спальне на втором этаже, она отгоняла от себя мысль о том, что должно неминуемо произойти. Она отчаянно попыталась успокоиться и мыслить рационально.
— Нам нет никакой надобности так спешить, — осторожно начала она, — мне очень жаль, что ты обнаружила нас, тетя Клео, но, конечно же, только ты знаешь о том, что случилось ночью, следовательно, происшествие вполне еще можно скрыть.
— Я не думала, что ты такая дура, Викки. Чему я тебя только учила? Сам факт, что я отыскала тебя и Лукаса, подтверждает, что кому-то еще известно о вас. Как, по-твоему, я вас нашла?
Виктория на миг прикрыла глаза:
— Да, разумеется! Прости, тетя Клео, но как же ты нас нашла?
— В дом моих друзей прислали записку — мы как раз закончили обед, — холодно ответила тетя Клео, — письмо без подписи, с сообщением, что мне будет интересно узнать: моя племянница находится в такой-то гостинице с человеком, которого я принимала в своем доме как друга. Разумеется, я немедленно возвратилась в город.
— Разумеется, — повторила Виктория, оглядываясь на Лукаса.
Брак, мысленно произнесла она. Брак с любимым человеком. Не на это она рассчитывала, затевая всю историю, однако, если подумать, это не так уж плохо.
В браке есть свои преимущества. Им не придется больше скрывать свои отношения от общества. Они смогут свободно всюду появляться вдвоем. Они будут каждую ночь спать вместе. Определенно, брак не самое страшное, что есть на свете.
— Нам понадобится время, чтобы получить специальную лицензию.
Лукас выдержал ее взгляд.
— Она у меня в кармане. Я уже несколько дней повсюду ношу ее с собой.
Глаза Виктории изумленно расширились.
— У тебя? Но зачем ты носишь с собой лицензию?
— На случай крайней необходимости, который и настал теперь. Что же ты думала? Мы с самого начала подвергали себя риску разоблачения, и это не единственная опасность, нам угрожавшая. Я хотел встретить неизбежное во всеоружии, чтобы свести ущерб к минимуму. — Он слегка улыбнулся. — Я давно уже научился заранее готовить позиции для отступления.
— Военное мышление в действии. — Виктория покачала головой, невольно отдавая дань восхищения его блестящему стратегическому уму. — Похоже, все предусмотрели, что делать в случае катастрофы, — все, кроме меня.