Кренц Джейн Энн. Обольщение

   — Да? Как интересно. Обычно он не удостаивает этот клуб своим вниманием.
   — Это верно. Но он его член, как тебе известно. И сегодня, похоже, решил этим воспользоваться. — Майлз подался вперед. — Тебе следует знать, что он делает ставки.
   — Неужели? Майлз откашлялся.
   — Ставки, касающиеся тебя и изумрудов Рейвенвудов.
   Джулиан почувствовал, как у него все похолодело внутри.
   — И какие ставки?
   — Он ставит на то, что ты не передашь Софи изумруды Рейвенвудов до конца года, — отозвался Майлз. — Не тебе объяснять, что он имеет в виду, Джулиан. Он всем объявил, что твоя новая жена не способна занять место Элизабет в твоей жизни. Если леди Рейвенвуд услышит его слова, это будет для нее страшным ударом.
   — Значит, мы должны сделать все, чтобы она никогда не услышала этого. Не сомневаюсь в твоей чести и уверен, что ты сохранишь молчание, Таргуд.
   — Да, разумеется. Это не шуточки вроде тех, чем занимается Физерстоун. Но пойми, ты не в силах заставить молчать всех. Пожалуй, самый простой выход — надеть на леди Рейвенвуд украшения. Тогда… — Майлз умолк, увидев, что Джулиан быстро вскочил на ноги. — Что ты собираешься делать?
   — По-моему, стоит посмотреть, что за игра разворачивается за столиками, — сказал он и направился к дверям.
   — Но ты же редко играешь. Зачем тебе туда идти? — Майлз тоже поднялся и поспешил за другом. — Право, Джулиан, тебе лучше не ходить туда.
   Джулиан не обратил внимания на его слова. Он вошел в переполненную комнату и остановился, беспечно оглядываясь, пока не заметил свою жертву. Уэйкот только что выиграл и с довольным видом осматривался. Наконец он встретился взглядом с Джулианом и холодно улыбнулся, выжидая.
   Джулиан заметил, что все присутствующие затаили дыхание. Он знал, что Майлз рядом. Дарегейт, опустив руку с картами, медленно поднялся.
   — Добрый вечер, Рейвенвуд, — дерзко сказал Уэйкот, когда Джулиан возник перед ним. — Ну как, насладились оперой? Я видел твою хорошенькую жену, хотя ее трудно заметить в толпе. Разумеется, я силился разглядеть изумруды Рейвенвудов…
   — Моя жена не любит безделушки, — проговорил Джулиан. — Она предпочитает классический стиль.
   — Неужели? И она согласна с тобой? Все женщины падки на украшения. И кому, как не тебе, знать об этом лучше других.
   Джулиан понизил голос:
   — Когда дело касается чего-то важного, моя жена согласна со мной. Она доверяет моему мнению не только относительно ее внешнего вида, но и относительно ее знакомых.
   — В отличие от твоей первой жены, да? — Глаза Уэйкота загорелись. — А почему ты так уверен в своей новой леди Рейвенвуд? Неужели она подчиняется твоей воле? Графиня производит впечатление разумной молодой женщины, хотя и немного наивной. Я подозреваю, она очень скоро начнет полагаться на свое мнение и относительно внешности, и относительно знакомых. И ты окажешься в том же положении, что и в первом браке. Не так ли?
   — Если я хотя бы заподозрю, что мнение Софи формируется кем-то другим, а не мной, я не колеблясь пресеку это.
   — А почему ты так уверен, что тебе это удастся? — лениво ухмыльнулся Уэйкот. — Не слишком-то тебе повезло в прошлый раз.
   — Потому что здесь существует большая разница, — спокойно возразил Джулиан.
   — И в чем же она?
   — На этот раз я буду точно знать, откуда исходит вероятная угроза моей жене. Я не стану медлить и выполню свой долг.
   Глаза Уэйкота холодно блеснули.
   — Я должен отнестись к этому как к предупреждению?
   — Оставляю это на твое усмотрение. — Джулиан издевательски-галантно поклонился.
   Уэйкот сжал кулаки, и глаза его загорелись лихорадочным блеском.
   — Будь ты проклят, Рейвенвуд! — прошипел он. — Если ты думаешь, что должен вызвать меня на дуэль, — вызывай.
   — Но у меня нет для этого повода. Не так ли? — шелковым голосом спросил Джулиан.
   — Но есть постоянная причина — Элизабет, — выдавил Уэйкот. И его пальцы стали нервно сжиматься и разжиматься.
   — Ты считаешь меня непреклонным в вопросах чести, — усмехнулся Джулиан. — Вставать на заре, чтобы убить кого-то из-за Элизабет… Она недостойна таких усилий.
   Щеки Уэйкота порозовели от ярости и разочарования.
   — Но сейчас у тебя другая жена. Ты что, позволишь наставить себе рога во второй раз, Рейвенвуд?
   — Нет, — очень спокойно отвечал Джулиан. — В отличие от Элизабет Софи достойна того, чтобы из-за нее кого-то убить. Поэтому я не стану колебаться.
   — Ты подонок! Это ты был недостоин Элизабет! И не угрожай. Всем известно, что ты никогда не вызовешь ни меня, ни кого другого из-за женщины. Ты сам это говорил. Или уже забыл? — Уэйкот угрожающе шагнул вперед.
   — Разве? — И тут он вспомнил. Но прежде чем Джулиан успел ответить, Дарегейт и Таргуд выросли рядом с ним.
   — Вот ты где, Рейвенвуд, — спокойно произнес Дарегейт. — Мы с Таргудом искали тебя. Сыграй с нами партию-другую. Извинишь нас, Уэйкот? — И он улыбнулся жесткой напряженной улыбкой.
   Светловолосая голова Уэйкота резко склонилась в поклоне. Он повернулся на каблуках и большими шагами вышел из комнаты.
   Джулиан смотрел ему вслед, чувствуя страшное разочарование.
   — Не знаю, зачем вы вмешались, — бросил он своим друзьям. — Рано или поздно мне все равно придется его убить.

Глава 9

   На следующее утро Софи увидела на чайном столике запечатанное письмо. Она, зевая, села в постели и с любопытством принялась изучать нежданное послание. От него пахло сиренью.
   — Что за письмо, Мэри?
   — Слуга говорит, что его принесли с полчаса назад, миледи. — Мэри суетилась в комнате: раздвинула занавески, извлекла на свет хорошенькое утреннее платье, выбранное Фанни и Софи несколько дней назад.
   Софи, попивая мелкими глоточками чай, наконец вскрыла конверт. Она лениво пробежала глазами по строчкам, но, когда смысл письма стал доходить до нее, нахмурилась. Подписи не было. Одни инициалы. И ей пришлось прочесть письмо снова, чтобы понять всю важность его содержания.
   «Мадам!
   Позвольте поздравить вас и высказать самые искренние пожелания по случаю вашего недавнего замужества. Я никогда не имела чести быть представленной вам, но я чувствую, что вправе это сделать благодаря близким отношениям, которые были у меня с нашим общим другом. Я также уверена.
   Что вы женщина все понимающая и благоразумная, поскольку наш друг не мог во второй раз совершить ошибку и его избранница не должна походить на первую жену.
   Веря в ваше благоразумие, я надеюсь, что, прочитав это письмо, вы предпримете определенные шаги, чтобы подробности моих исключительно приятных отношений с нашим общим другом не стали достоянием публики, и захотите, чтобы наше соглашение осталось между нами.
   Мадам, сейчас я вынуждена заняться выполнением трудной задачи — обеспечить себе покой и мир в старости. Я бы не хотела, чтобы мне пришлось зависеть от чьей-то милости на закате моих дней. Своей цели я добиваюсь публикацией мемуаров. Возможно, вы читали первые главы. И несколько глав выйдут в ближайшее время. Я пишу эти мемуары не для того, чтобы унизить или смутить кого-то, — я просто хочу обеспечить свое будущее. В свете этого я делаю конкретные предложения тем, кто не хотел бы найти свое имя в мемуарах и тем самым вызвать появление неприятных пересудов. Это позволяет собрать деньги, которые мне так нужны, а в ответ я беру на себя обязательство не раскрывать подробности прошлых интимных связей. Как видите, мое предложение выгодно обеим сторонам.
   А теперь, мадам, подхожу к сути. Если вы пришлете мне двести фунтов стерлингов завтра к пяти часам, вы можете быть уверены, что очаровательные письма вашего мужа ко мне не появятся в моих мемуарах.
   Для вас такая сумма пустяк — меньше, чем цена нового платья. А для меня еще один кирпичик в строительстве моего уютного гнездышка в Бате, куда я скоро намерена переехать. С нетерпением жду от вас положительного ответа.
   Остаюсь искренне ваша мадам Ш. Ф.».
   Софи трижды перечитала письмо. Ее руки дрожали. В ней клокотала ярость. И не потому, что Джулиан состоял когда-то в интимной связи с Физерстоун, — хотя, конечно, это ее возмущало, — и даже не потому, что ее шантажировали, как это ни унизительно. Нет, не это заставляло ее кипеть от гнева.
   Джулиан писал любовные письма профессиональной куртизанке — и ни разу не побеспокоился написать хотя бы коротенькую любовную поэму своей жене!
   — Мэри, спрячь немедленно это платье и подай мне зеленый костюм для верховой езды.
   Мэри удивленно посмотрела на нее:
   — Вы решили отправиться верхом, мадам?
   — Да, именно так.
   — А лорд Рейвенвуд поедет с вами? — спросила она, принимаясь за дело.
   — Нет, он остается. — Софи откинула одеяло, вскочила с письмом Шарлотты Физерстоун в руке. — Энн Силвертон и Джейн Морланд сегодня будут кататься в парке. Я составлю им компанию.
   Мэри кивнула:
   — Я прикажу, чтобы конюх приготовил вам лошадь, миледи.
   — Пожалуйста, Мэри.
   Вскоре Софи с помощью грума уселась на прекрасного гнедого мерина. Грум в ливрее сопровождал ее на некотором отдалении. Она сразу направилась к парку.
   Ей не составило труда найти Энн и Джейн, которые, пустив коней легким галопом, прогуливались по аллеям. Их грумы следовали за ними на расстоянии, болтая между собой.
   Копна рыжих кудрей Энн сверкала на солнце, а живые глаза засияли, когда она увидела Софи.
   — Я так рада, что ты сегодня с нами. Мы только что приехали. Правда, замечательный день?
   — Для кого-то — возможно, — сдержанно проговорила Софи. — Но не для всех. Мне надо побеседовать с вами. И без того серьезная Джейн нахмурилась:
   — Что-то случилось, Софи?
   — Пожалуй. Я даже не знаю, с чего начать. Никогда в жизни не чувствовала себя такой униженной. Вот, читайте.
   Софи вручила Джейн письмо Шарлотты, и три всадницы очень медленно поехали по аллее.
   — Бог мой! — выдохнула пораженная Джейн, пробежав глазами письмо, и передала его Энн.
   Та быстро прочла его и, не менее пораженная, воскликнула:
   — Она собирается напечатать письма Рейвенвуда к ней?!
   Софи кивнула, и ее губы сжались в гневе.
   — Вероятнее всего. Если, конечно, я не заплачу двести фунтов.
   — Но это наглость! — заявила Энн звенящим голосом.
   — Чего и следовало ожидать, — спокойно заключила Джейн. — В конце концов, в первых главах Физерстоун без колебаний назвала несколько имен из высшего света, она даже упомянула великого герцога. Если у Рейвенвуда была с ней в прошлом связь, рано или поздно она написала бы подобное письмо.
   — Как он только посмел! — срывающимся голосом проговорила Софи.
   Джейн с сочувствием посмотрела на нее:
   — Софи, дорогая, ты же не наивная девочка. Ты прекрасно понимаешь, что у большинства мужчин в обществе есть любовницы. По крайней мере она хоть не заявляет, что якобы до сих пор Рейвенвуд обожает ее. Так что будь благодарна хотя бы за это.
   — Весьма благодарна. — Слова давались Софи с трудом.
   — Ты читала первые части мемуаров вместе с нами. Ты знаешь имена тех, кто был связан с Физерстоун в разное время. Большинство мужчин были женаты и состояли в связи с Шарлоттой Физерстоун.
   — Значит, многие мужчины ведут двойную жизнь, — покачала головой Софи. — И еще читают лекции женщинам о достойном поведении. Ну как тут не взбеситься?
   — Это несправедливо! — воинственно добавила Энн. — Вот еще одна причина, по которой умной женщине брак ни к чему.
   — И зачем только ему понадобилось писать Физерстоун эти любовные письма? — гневно спросила Софи.
   — Если он излагал чувства в письмах, значит, это было очень давно. Только зеленые юнцы совершают подобные ошибки, — заметила Джейн.
   Ах да, он был молод и способен на сильные романтические чувства. Теперь же эти чувства обратились в пепел, и напрасно она жаждала услышать слова признаний от него: он уже много лет назад растратил красивые слова на таких женщин, как Шарлотта Физерстоун и Элизабет. И кажется, для нее ничего не осталось. Ничего. В тот момент Софи ненавидела и Элизабет, и Шарлотту всеми силами своей души.
   — Интересно, почему Физерстоун не отправила это письмо Рейвенвуду? — размышляла Энн. Джейн усмехнулась:
   — Видимо, она понимает, что Джулиан пошлет ее к черту. Я не могу представить себе, чтобы мужа Софи шантажировали. Или я ошибаюсь?
   — Я не так хорошо его знаю, — заметила Энн. — Но вряд ли он заплатил бы Физерстоун двести фунтов. Я также не представляю, чтобы он разделил с Софи унижение и оскорбление от публикации этих ужасных писем.
   — Итак, — заключила Джейн, — у нее мало шансов вытянуть деньги из Рейвенвуда, и она решает шантажировать Софи.
   — Я никогда не стану платить этой женщине! — Руки Софи резко дернули поводья, и лошадь испуганно вскинулась.
   — Ну а что еще ты можешь сделать? — тихо спросила Джейн. — Ты только подумай, какие сплетни поползут вокруг писем.
   — Ну, это будет не так ужасно, — отозвалась Энн. — Всем известно, что все произошло задолго до женитьбы Рейвенвуда на Софи.
   — Время связи не имеет значения, — глухо проговорила Софи. — Разговоров не избежать, и все мы это понимаем. Физерстоун, безусловно, напечатает настоящие письма. И все станут обсуждать их, цитировать на вечерах, вне всякого сомнения. Свет начнет гадать, писал ли он такие же письма мне, есть ли в них те же фразы, что и в письмах куртизанке. Я этого не вынесу.
   — Софи права, — кивнула Энн. — Она сейчас очень уязвима, ибо замужем совсем недавно. Общество только что увидело ее. И это добавит непристойности всем разговорам.
   Возразить было нечего. И все трое умолкли. Их лошади прогуливались по аллее. В голове Софи все смешалось, и она не могла сосредоточиться. Всякий раз, когда она пыталась здраво оценить свое положение, ее мысли возвращались к любовным письмам Джулиана, адресованным другой женщине.
   — Вы, конечно, знаете, что случилось бы, если бы мы с Джулианом поменялись местами, — произнесла Софи после нескольких минут молчания.
   Джейн нахмурилась и посмотрела на Софи с возрастающим беспокойством.
   — Софи, не терзай себя, — пыталась успокоить она подругу. — Покажи письмо Рейвенвуду, и пусть он сам решает, какие шаги предпринять.
   — Ты же сама сказала, каким будет результат: он пошлет Физерстоун к черту. И письма появятся в печати.
   — Ситуация не из приятных, — заметила Энн. — Но я не вижу другого выхода.
   Софи поколебалась, потом тихо продолжила:
   — Из-за того, что мы женщины, мы, кажется, бессильны. А если взглянуть на дело с точки зрения мужчины?
   Теперь уже Джейн посмотрела на нее с. беспокойством:
   — Что ты замышляешь, Софи?
   — Это явно дело чести, — заявила Софи решительно. Энн и Джейн посмотрели друг на друга, потом на Софи.
   — Я согласна, — сказала Энн, — но не понимаю, что изменится, если мы будем считать это делом чести.
   Софи взглянула на подругу:
   — Если бы мужчина получил такое угрожающее письмо из-за прошлых прегрешений своей жены, он не колеблясь вызвал бы шантажиста на дуэль.
   — Вызвал бы, — согласилась Джейн.
   — Но, Софи, это совсем другое дело.
   — Разве?
   — Конечно, Софи, конечно, — быстро проговорила Джейн. — Софи, здесь вовлечены две женщины — ты и Физерстоун. Ты же не можешь поступить, как мужчина, — вызвать ее на дуэль.
   — А почему нет? — не отступала Софи. — Мой дедушка научил меня обращаться с пистолетом. И я знаю, где достать два дуэльных.
   — И где ты собираешься их взять? — поинтересовалась Джейн.
   — Я видела прекрасную пару пистолетов в футляре на стене в библиотеке Джулиана.
   — Бог мой! — выдохнула Джейн. Энн втянула воздух, и ее лицо приняло решительное выражение.
   — Она права, Джейн. Почему бы не вызвать Шарлотту Физерстоун? Это действительно дело чести. Если бы ситуация изменилась и обвинение прозвучало в адрес Софи, Рейвенвуд послал бы вызов.
   — Мне понадобятся секунданты, — сказала Софи, когда в голове ее созрел план.
   — Я буду твоим секундантом, — преданно вызвалась Энн. — Во всяком случае, я знаю, как заряжают пистолеты. И Джейн тоже будет с нами. Правда, Джейн?
   Но Джейн воскликнула:
   — Это сумасшествие! Ты не можешь на это пойти!
   — Почему?
   — Подумай сама. Во-первых, ты должна получить согласие Физерстоун стреляться. Мне кажется, не в ее характере принять вызов.
   — А я не так уж уверена в ее отказе, — пробормотала Софи. — Она очень необычная женщина и настоящая авантюристка. Мы все это знаем. И она не достигла бы сегодняшнего положений, будь она трусихой.
   — Но зачем ей рисковать жизнью на дуэли? — спросила Джейн.
   — Если у нее есть достоинство, она согласится.
   — Но в том-то и суть, Софи. У этой женщины нет достоинства! — воскликнула Джейн. — Она женщина полусвета, куртизанка, профессиональная проститутка.
   — Профессия еще не доказывает, что у нее нет чести, — возразила Софи. — Содержание ее мемуаров свидетельствует, что она обладает собственным кодексом чести. И она живет по нему.
   — Люди с чувством чести не рассылают угроз, — вставила Джейн.
   — Возможно, — отозвалась Софи, помолчав. — Но опять-таки, может быть, в определенных обстоятельствах это приходится делать. Физерстоун чувствует, что мужчины, когда-то использовавшие ее, теперь должны оплатить ей пенсию по старости, и она пытается собрать эти деньги. А по слухам, она действительно держит свое слово и не называет тех, кто ей заплатил, — с надеждой добавила Софи. — И это как-то согласуется с понятием «слово чести».
   — Не собираешься ли ты защищать ее? — ошарашенно спросила Джейн.
   — Меня не заботит, сколько она соберет с других. Но я не позволю, чтобы письма Джулиана появились в печати, — категорически заявила Софи.
   — Тогда отправь ей двести фунтов, — настаивала Джейн. — Если уж она такая честная, то не напечатает их.
   — Что будет не совсем правильно, поскольку бесчестно и трусливо платить, когда тебя шантажируют. Так что у меня нет другого выбора — только дуэль. И это сделал бы любой мужчина на моем месте.
   — Боже мой! — беспомощно прошептала Джейн. — Я ничего не могу противопоставить твоей логике. Но как поверить в такое!
   — Я вправе рассчитывать на вашу помощь? — Софи посмотрела на своих подруг.
   — На меня можешь положиться, — сказала Энн. — И на Джейн тоже. Просто ей нужно время, чтобы осмыслить случившееся.
   — Боже мой! — не успокаивалась Джейн.
   — Очень хорошо. Первый шаг — добиться согласия Физерстоун встретиться со мной в честном поединке. Сегодня же напишу ей записку.
   — Как твой секундант, я прослежу, чтобы она была доставлена.
   Джейн испуганно уставилась на подругу:
   — Ты в своем уме? Ты же не можешь зайти просто так к женщине вроде Физерстоун? Если тебя заметят, ты погубишь себя в глазах общества и вынуждена будешь вернуться в имение отчима, в деревню. Хорошая перспектива?
   Энн побледнела, и в глазах ее появился искренний испуг.
   — Я, конечно, не желаю этого.
   Софи забеспокоилась, Заметив перемену в лице подруги.
   — Энн, я не хочу, чтобы ты рисковала из-за меня.
   Энн покачала головой. Ее щеки снова порозовели, а глаза засияли.
   — Нет, все в порядке. Я знаю, как все уладить. Я пошлю мальчика к Софи за письмом к Физерстоун и попрошу доставить записку прямо ко мне. Затем, переодевшись, я сама отвезу послание к Физерстоун и дождусь ответа. Не беспокойтесь, меня никто не узнает — когда я переодеваюсь, то становлюсь очень похожей на юношу. Я уже не раз так забавлялась.
   — Да, — кивнула Софи, — это должно получиться.
   Джейн переводила встревоженный взгляд с Софи на Энн и обратно.
   — Вы сошли с ума.
   — Просто я нашла способ защитить свою честь, — торжественно заявила Софи. — И надеюсь, Физерстоун примет вызов.
 
   Через полчаса после возвращения с прогулки Софи сообщили о желании Джулиана видеть ее в библиотеке. Первая мысль — отказать, сказавшись занятой. Она не была уверена, что способна предстать перед мужем в таком взволнованном состоянии. И ей надо написать письмо с вызовом Шарлотте Физерстоун.
   Но избегать встречи с Джулианом — трусость. А сегодня больше, чем когда-либо, она была полна решимости смело смотреть в глаза опасности.
   — Спасибо, Гагата, — поблагодарила она дворецкого. — Я сейчас же пойду к нему. — Она повернулась и храбро направилась в библиотеку.
   Когда Софи вошла, Джулиан оторвал глаза от гроссбуха и вежливо поднялся:
   — Доброе утро, Софи. Насколько я понимаю, ты каталась верхом?
   — Да, милорд. Такое прекрасное утро.
   Ее взгляд невольно упал на дуэльные пистолеты за спиной Джулиана. Это была смертоносная пара, созданная Мэн-тоном, одним из самых известных ружейных мастеров Лондона.
   Джулиан коротко улыбнулся:
   — Но если б ты мне сказала, что собираешься на прогулку, я с радостью поехал бы с тобой, — упрекнул он ее.
   — Я была с подругами.
   — Понятно. Должен ли я это понимать так, что ты не считаешь меня другом? — в раздражении спросил он.
   Софи взглянула на него и подумала: а способен ли кто-то рисковать своей жизнью на дуэли ради друга?
   — Нет, милорд. Вы не друг, вы мой муж.
   Его губы сжались.
   — Я хотел бы играть для тебя обе роли, Софи.
   — В самом деле, милорд?
   Он встал и медленно закрыл гроссбух.
   — Ты говоришь так, будто не веришь, что это возможно.
   — А это возможно, милорд?
   — Разумеется, если мы оба хорошо постараемся. В другой раз, когда решишь покататься верхом, позволь сопровождать тебя, Софи.
   — Спасибо, милорд. Я подумаю. Прошу прощения, я не хочу отвлекать вас от работы.
   — Я ничего не имею против. — Он ободряюще улыбнулся. — Мы всегда можем обсудить проблемы ведения фермерского хозяйства.
   — Боюсь, мы уже исчерпали тему разведения овец, милорд. Извините, но мне пора.
   Не в силах выносить более встречу с мужем лицом к лицу, Софи выбежала из комнаты. Придерживая фалды амазонки, она стремительно поднялась по лестнице. Она хотела остаться одна в своей в спальне.
   Софи расхаживала по комнате, сочиняя в уме записку Физерстоун, когда Мэри позвонила ей в дверь.
   — Войдите, — сказала Софи и поморщилась, видя, что горничная вошла с зеленой шапочкой для верховой езды в руках.
   — О Боже мой, я потеряла ее в холле?
   — Лорд Рейвенвуд объяснил слуге, что вы оставили ее в библиотеке, мадам. И он велел отнести ее вам, чтобы вы не искали.
   — Понятно, спасибо. Ты свободна, Мэри. Мне надо побыть одной, написать письмо.
   — Конечно, мадам. Я скажу всем, чтобы вас не беспокоили.
   — Спасибо, — повторила Софи и села к туалетному столику.
   Она набросала несколько вариантов письма Физерстоун, прежде чем осталась довольна результатом.
   «Дорогая мисс Ш. Ф.
   Я получила ваше дерзкое послание, касающееся нашего общего друга, сегодня утром. Вы угрожаете опубликовать его письма, если я не заплачу. Так вот. Я вам не заплачу.
   Я должна сказать, что в этом письме вы нанесли мне страшное оскорбление, за которое я требую сатисфакции. Я предлагаю встретиться завтра утром. Вы можете, конечно, выбирать оружие, но я предлагаю пистолеты, поскольку достать их мне не составит труда.
   Если вы озабочены своей честью так же, как и вашей пенсией по старости, вы, безусловно, положительно ответите на мое предложение.
   Искренне ваша С.».
   Софи очень аккуратно запечатала письмо. Слезы жгли ей глаза, она не могла выкинуть из головы страшную мысль, что любовные письма Джулиана куртизанке могут быть напечатаны.
   Любовные письма… Софи душу бы продала за то, чтобы получить, от Рейвенвуда нечто подобное — символ или доказательство любви.
   И у этого мужчины хватает совести говорить, что он хотел бы стать ей не только мужем, но и другом.
   И вдруг Софи осенила мысль: завтра она будет рисковать своей жизнью ради человека, который, может быть, вообще не любит ее!
 
   Ответ Шарлотты Физерстоун на вызов Софи не заставил себя ждать. В тот же день его доставил на кухню рыжий парень, потрепанный и грязный. Записка была короткая. Софи затаила дыхание.
   «Мадам, время завтра на заре меня вполне устраивает, так же как и пистолеты. Полагаю, лучше на Лейтон-Филд — это недалеко от города, и в такой час там никого не бывает. До утра.
   Остаюсь искренне ваша Ш. Ф.»
   Софи появилась в столовой в полном смятении чувств. Она боялась, что рассердит Джулиана своим упорным молчанием за ужином. Но она не в силах была поддерживать беспредметный разговор. Муж удалился в библиотеку, а Софи, извинившись, отправилась к себе наверх.
   В спальне она перечитала записку Физерстоун и ужаснулась тому, что натворила. Но пути назад нет. Оставалось уповать на судьбу.
   Софи готовилась ко сну, прекрасно понимая, что заснуть не удастся. И после того как Мэри пожелала ей спокойной ночи, Софи все стояла у окна и размышляла, что, возможно, через несколько часов Джулиану придется готовиться к ее похоронам.
   Может быть, конечно, она будет только ранена, и воображение рисовало кровавые сцены. А может, ее ждет долгая, мучительная, полная боли и агонии смерть от пулевой раны? А вдруг погибнет от пули Шарлотта Физерстоун?
   Мысль об убийстве человека вызвала у Софи тошноту. Она вздохнула и засомневалась, выдержат ли ее нервы до того часа, когда она наконец удовлетворит требование чести? Она не осмелилась приготовить себе снотворное, опасаясь, как бы не быть утром вялой.
   Софи пыталась успокоиться, — в конце концов, вдруг они с Шарлоттой будут только легко ранены. А еще лучше, если они обе промахнутся и останутся целы и невредимы.