— Ты сомневаешься в моей чести? — прорычал Уэйкот.
— Конечно. И более того, я буду продолжать подвергать ее сомнению перед обществом до тех пор, пока ты не вызовешь меня или не уедешь в Америку. У тебя только два пути, Уэйкот.
— Ты не сможешь заставить меня сделать ни то ни другое.
— Если ты так думаешь, то я припас для тебя сюрприз. Разумеется, я заставлю тебя сделать выбор. Я буду охотиться за тобой. Я сделаю твою жизнь в Англии невыносимой. Как волк, я буду ходить у тебя по пятам, пока не пущу кровь.
В свете пламени очага было заметно, как Уэйкот побледнел.
— Ты хочешь запугать меня?
— Рассказать тебе, как это будет? Ну так слушай. Я предскажу тебе судьбу. Что бы ты ни делал, куда бы ни поехал, я или мой агент будем следовать за тобой по пятам. Если ты увидишь лошадь в Тоттерсоллзе и захочешь ее купить, я перебью цену, и животное попадет к другому. Ты попытаешься купить новую пару сапог у Хоби или пальто у Уэстона, но у тебя ничего не получится, ибо я сообщу всем торговцам, что, обслуживая тебя, они обанкротятся.
— Ты не посмеешь этого сделать, — прошипел Уэйкот.
— Но это только начало, — безжалостно продолжал Джулиан. — Я дам знать всем владельцам земель, окружающих твое имение в Суффолке, что хочу вею ее выкупить. И в один прекрасный день твои земли окажутся в окружении моих земель. Более того, я постараюсь сделать так, чтобы твоя репутация стала такой, что ни один уважающий себя клуб или уважаемая хозяйка дома не захотят видеть тебя под своей крышей.
— У тебя ничего не получится.
— Получится, Уэйкот. У меня есть деньги, земли, достаточно влиятельный титул, чтобы мой план сработал. И более того, рядом со мной Софи. А ее имя сейчас ценится
На вес золота в Лондоне, Уэйкот. Когда она отвернется от тебя, все общество сделает то же самое.
— Нет! — закричал Уэйкот, дико вращая глазами. — Никогда она так не поступит! Я ей не сделал ничего плохого. И она поймет, почему я сегодня так себя вел с ней. Она благоволит ко мне.
— Ты ошибаешься.
— Потому что я привел ее сюда? Но я могу ей все объяснить.
— У тебя не будет такого шанса. Даже если бы я разрешил тебе приблизиться к ней и умолять ее — чего я не собираюсь делать. Ты больше не найдешь у нее ни симпатии, ни снисходительности. Видишь ли, Уэйкот, ты сам подписал себе приговор еще до того, как встретился с Софи.
— На что ты намекаешь?
— Помнишь молодую женщину, которую соблазнил здесь три года назад и бросил, когда она забеременела? Ту самую, что взяла твое дьявольское кольцо, которое, как ты сказал Софи, ей ни к чему? Ту, которую ты называл деревенской потаскухой?
— Ну и что с ней?! — закричал Уэйкот.
— Она была сестрой Софи.
Лицо Уэйкота исказилось от ужаса.
— О мой Бог!
— Совершенно верно, — тихо сказал Джулиан. — Что, начинаешь понимать всю глубину твоих проблем? Я не вижу больше смысла оставаться здесь. Так что выбирай, Уэйкот. Я бы на твоем месте выбрал Америку. Я слышал, ты не очень меткий стрелок.
Джулиан повернулся спиной к Уэйкоту, взял изумруды и вышел. Он отвязал поводья и услышал приглушенный выстрел в старом замке.
Он ошибся. Перед Уэйкотом было три пути на выбор, а не два. Очевидно, виконт нашел пистолет и предпочел пойти третьим путем.
Джулиан вставил ногу в стремя, потом нехотя решил вернуться в угрожающе тихие руины.
Сцена, представшая его взору, не из приятных, но, учитывая бесконечную глупость Уэйкота, следовало убедиться, что на этот раз виконт ничего не перепутал.
Глава 20
— Конечно. И более того, я буду продолжать подвергать ее сомнению перед обществом до тех пор, пока ты не вызовешь меня или не уедешь в Америку. У тебя только два пути, Уэйкот.
— Ты не сможешь заставить меня сделать ни то ни другое.
— Если ты так думаешь, то я припас для тебя сюрприз. Разумеется, я заставлю тебя сделать выбор. Я буду охотиться за тобой. Я сделаю твою жизнь в Англии невыносимой. Как волк, я буду ходить у тебя по пятам, пока не пущу кровь.
В свете пламени очага было заметно, как Уэйкот побледнел.
— Ты хочешь запугать меня?
— Рассказать тебе, как это будет? Ну так слушай. Я предскажу тебе судьбу. Что бы ты ни делал, куда бы ни поехал, я или мой агент будем следовать за тобой по пятам. Если ты увидишь лошадь в Тоттерсоллзе и захочешь ее купить, я перебью цену, и животное попадет к другому. Ты попытаешься купить новую пару сапог у Хоби или пальто у Уэстона, но у тебя ничего не получится, ибо я сообщу всем торговцам, что, обслуживая тебя, они обанкротятся.
— Ты не посмеешь этого сделать, — прошипел Уэйкот.
— Но это только начало, — безжалостно продолжал Джулиан. — Я дам знать всем владельцам земель, окружающих твое имение в Суффолке, что хочу вею ее выкупить. И в один прекрасный день твои земли окажутся в окружении моих земель. Более того, я постараюсь сделать так, чтобы твоя репутация стала такой, что ни один уважающий себя клуб или уважаемая хозяйка дома не захотят видеть тебя под своей крышей.
— У тебя ничего не получится.
— Получится, Уэйкот. У меня есть деньги, земли, достаточно влиятельный титул, чтобы мой план сработал. И более того, рядом со мной Софи. А ее имя сейчас ценится
На вес золота в Лондоне, Уэйкот. Когда она отвернется от тебя, все общество сделает то же самое.
— Нет! — закричал Уэйкот, дико вращая глазами. — Никогда она так не поступит! Я ей не сделал ничего плохого. И она поймет, почему я сегодня так себя вел с ней. Она благоволит ко мне.
— Ты ошибаешься.
— Потому что я привел ее сюда? Но я могу ей все объяснить.
— У тебя не будет такого шанса. Даже если бы я разрешил тебе приблизиться к ней и умолять ее — чего я не собираюсь делать. Ты больше не найдешь у нее ни симпатии, ни снисходительности. Видишь ли, Уэйкот, ты сам подписал себе приговор еще до того, как встретился с Софи.
— На что ты намекаешь?
— Помнишь молодую женщину, которую соблазнил здесь три года назад и бросил, когда она забеременела? Ту самую, что взяла твое дьявольское кольцо, которое, как ты сказал Софи, ей ни к чему? Ту, которую ты называл деревенской потаскухой?
— Ну и что с ней?! — закричал Уэйкот.
— Она была сестрой Софи.
Лицо Уэйкота исказилось от ужаса.
— О мой Бог!
— Совершенно верно, — тихо сказал Джулиан. — Что, начинаешь понимать всю глубину твоих проблем? Я не вижу больше смысла оставаться здесь. Так что выбирай, Уэйкот. Я бы на твоем месте выбрал Америку. Я слышал, ты не очень меткий стрелок.
Джулиан повернулся спиной к Уэйкоту, взял изумруды и вышел. Он отвязал поводья и услышал приглушенный выстрел в старом замке.
Он ошибся. Перед Уэйкотом было три пути на выбор, а не два. Очевидно, виконт нашел пистолет и предпочел пойти третьим путем.
Джулиан вставил ногу в стремя, потом нехотя решил вернуться в угрожающе тихие руины.
Сцена, представшая его взору, не из приятных, но, учитывая бесконечную глупость Уэйкота, следовало убедиться, что на этот раз виконт ничего не перепутал.
Глава 20
Софи казалось, что она уже провела в кресле много часов, прежде чем услышала шаги Джулиана в прихожей.
С тихим возгласом облегчения она вскочила и побежала к двери. Один взволнованный взгляд на его жесткое усталое лицо убедил ее, что случилось что-то ужасное. Полупустая бутылка кларета, которую он, очевидно, прихватил в библиотеке, подтверждала ее впечатление.
— С тобой все в порядке, Джулиан?
— Да.
Он вошел в комнату, закрыл за собой дверь, поставил вино на туалетный столик. Не говоря ни слова, притянулк себе Софи и крепко обнял. Они стояли в тишине, он долго молчал.
— Что случилось? — наконец спросила Софи.
— Он мертв.
Она не могла бы отрицать, что при этих словах испытала облегчение. Она вскинула голову, встретилась с ним взглядом.
— Ты убил его!
— Это как посмотреть. Кто-то может сказать, что виновен в этом я. Но я не нажимал на курок. Он сам выполнил эту задачу.
Софи закрыла глаза:
— Значит, он покончил с собой. Так же, как и Амелия.
— Может, в этом и заключается высшая справедливость.
— Садись, Джулиан. Я налью тебе кларета.
Он не спорил. Расположившись в кресле у окна, он задумчиво смотрел, как Софи наливает вино.
— Спасибо, — сказал он, взяв бокал. Их взгляды встретились. — Ты умеешь дать мне именно то, что я хочу и что мне нужно. — Он сделал большой глоток. — А с тобой все в порядке? Новость об Уэйкоте не ошеломила тебя?
— Нет. — Софи покачала головой и села рядом с мужем. — Пусть простит меня Бог, но я рада, что все кончилось. Хотя это и означает чью-то смерть. Он не захотел поехать в Америку?
— Думаю, он не в состоянии был разумно и ясно мыслить. Я сказал, что стану за ним охотиться, что превращу его жизнь в муку до тех пор, пока он не покинет Англию. А потом я сообщил ему, что та молодая девушка, которую он соблазнил, твоя сестра. И вышел за дверь. Он нашел пистолет и воспользовался им. Я вернулся посмотреть, сделал ли он свое последнее дело как следует. — Джулиан еще глотнул вина. — Сделал.
— Как все это было для тебя ужасно!
— Нет, Софи. Ужасно было прийти в это логово и увидеть веревку, которой он привязывал тебя за ногу, и ложе, где собирался изнасиловать тебя.
Она вздрогнула и обхватила себя руками:
— Пожалуйста, не напоминай мне.
— Как и ты, я рад, что все кончилось. Даже если бы сегодня ничего не случилось, все равно я нашел бы способ наказать Уэйкота. Подонок становился не лучше, а страшнее в своей одержимости прошлым.
Софи задумчиво нахмурилась:
— Может быть, его состояние ухудшилось, потому что ты женился. Какая-то его часть не могла вынести, что ты смог найти другую женщину, достойную заменить Элизабет. Он хотел, чтобы ты был верен ее памяти, как и он.
— Проклятие! Он же ненормальный.
— Да… — Софи помолчала. — А что теперь?
— Его тело найдут через день-другой и поймут, что он покончил жизнь самоубийством. Вот и все.
— Так и должно было кончиться. — Софи коснулась его руки и сказала:
— Спасибо, Джулиан.
— За что? За то, что не уберег тебя от того, что произошло сегодня? Ты сама сумела убежать. Так что я не заслуживаю твоей благодарности.
— Я никогда не позволю тебе обвинять себя, — горячо сказала Софи. — Того, что случилось сегодня, никто не мог предвидеть. Главное, все кончилось. Я благодарю тебя за то, что, как ни тяжело это было, ты не вызвал его на дуэль. Я тебя знаю, Джулиан. Твое чувство чести требовало дуэли. И было безумно трудно выдержать данную мне клятву.
Джулиан напрягся:
— Софи, я думаю, лучше сменить тему разговора.
— Но я хочу, чтобы ты знал, как я счастлива, что ты сдержал обещание. Надеюсь, ты понимаешь, что я не могла позволить тебе идти на такой риск, Джулиан. Я слишком люблю тебя, чтобы позволить это.
— Софи.
— И я бы не вынесла, если б наш ребенок никогда не узнал своего отца.
Джулиан поставил бокал, потянулся к Софи и взял ее за руку:
— Я с нетерпением жду, когда увижу нашего сына или дочь. А то, что я сказал тебе, уходя ночью, — правда. Я люблю тебя, Софи. И запомни: даже если я не оправдываю в чем-то твоих надежд и не отвечаю твоему идеалу мужа, я всегда буду тебя любить.
— Я знаю, — улыбнулась она.
Брови Джулиана надменно поднялись, а в глазах появилось удивление и обожание.
— Разве? А откуда?
— Ну как сказать? У меня было время подумать, пока я ждала тебя. Мне пришло в голову, правда поздновато, что мужчина, поверивший во всю нелепость происшествия — похищение, чай с зельем, веревка, — должен немного любить женщину, рассказавшую такую историю.
— Немного любить? — Джулиан поднес ее ладонь к губам и поцеловал. Его изумрудно-зеленые глаза встретились с ее глазами. — Очень любить. Он просто утопает в любви. Жалею только, что у меня ушло столько времени на то, чтобы понять это.
— Да уж, ты всегда был упрям и немного туповат.
Джулиан улыбнулся и притянул ее к себе:
— У тебя, моя дорогая, такие же наклонности. К счастью, мы понимаем друг друга. — Поцелуй его был долгим и нежным. Затем он поднял голову и встретился с ней взглядом. — Я жалею кое о чем, Софи. Я не всегда относился к тебе так, как надо. Я был деспотичен в отношении нашего соглашения о браке. Я был уверен, будто знаю, что лучше для тебя и для нашей семьи. И без сомнения, иногда я еще буду действовать по-своему вопреки твоему желанию и мнению.
Софи шевелила пальцами его темные волосы.
— Ну, как я и сказала, упрямый и тупой.
— А как ребенок, милая?
— Прекрасно, милорд. — И тут она вспомнила про обвинения Уэйкота. — И знай, что я ездила к старой Бесс не для того, чтобы избавиться от ребенка.
— Я понимаю. Ты никогда бы так не поступила. Но факт остается фактом — я не имел права так быстро дать тебе забеременеть. Я должен был предотвратить это.
— Когда-нибудь, милорд, — насмешливо отвечала Софи, — вы мне расскажете, как это делается. Энн Силвертон говорила, что нужно надеть на мужскую плоть мешочек из овечьих кишок и привязать маленькой красной ниточкой. Ты знаешь, да?
Джулиан в отчаянии застонал:
— А откуда, черт возьми, эта Энн Силвертон может знать такое? Бог мой, Софи. Ты водилась с очень плохой компанией в Лондоне. Счастье, что я забрал тебя из города прежде, чем знакомые моей тетушки не развратили тебя совсем.
— Совершенно верно, милорд. Так уж получается. Я довольна, что узнаю все, что нужно знать про развращенность, от тебя самого. — Софи нежно дотронулась до рук Джулиана, потом наклонила голову и поцеловала его запястье. Она подняла глаза и увидела, что его взгляд светится любовью.
— Я все время говорил, — тихо заметил Джулиан, — что мы с тобой очень хорошо поладим.
— Очевидно, как всегда, вы правы, милорд. Он поднялся, потянул ее за собой.
— Да, я почти всегда прав, — сказал он и поцеловал ее. — В таких случаях, когда я не прав, ты всегда поставишь меня на место. А теперь уже скоро рассвет, моя любовь, и мне нужны твоя мягкость и твой пыл. Ты на меня действуешь как шампанское. В твоих объятиях я забываю обо всем, кроме тебя. Пойдем в постель.
— Я тоже этого очень хочу, Джулиан.
Он медленно и нежно раздел ее, при этом его мускулистые руки исследовали каждый дюйм ее мягкой, светящейся кожи. Он склонился и поцеловал уже набухшие пики сосков, а пальцы направились привычным путем.
И когда Джулиан уверился, что она хочет его, он понес ее в постель, аккуратно положил на простыню и занимался с ней любовью до тех пор, пока в памяти обоих не стерлись все события прошедшего дня.
Потом Джулиан нехотя перевалился на бок, обнимая одной рукой Софи. Он зевнул и сказал:
— Изумруды.
— Что изумруды? Ты нашел их в корзинке?
— Да, нашел. И ты их наденешь при первом же случае. Не могу дождаться, чтобы увидеть их на тебе.
Софи застыла:
— Не думаю, что мне хочется носить их. Они мне не нравятся. Они мне не пойдут.
— Не глупи, Софи. Ты будешь выглядеть в них прекрасно.
— Их должна носить высокая блондинка. В любом случае — ты ведь знаешь меня — обязательно что-то случится: например, расстегнется застежка и я их потеряю. Со мной же всегда что-то случается.
Джулиан улыбнулся в темноте:
— Это придает тебе очарование. Не бойся, я всегда буду рядом, чтобы подобрать любую потерю, и изумруды тоже.
— Джулиан, я прошу тебя. Я не хотела бы их носить.
— Почему? Она помолчала.
— Не могу объяснить.
— Потому что в душе ты отождествляешь их с Элизабет, не так ли? — спросил он ласково. Она тихо вздохнула:
— Да.
— Софи, изумруды Рейвенвудов не имеют никакого отношения к Элизабет. Эти камни в моей семье уже три поколения. И они останутся столько, сколько жены Рейвенвудов будут их носить. Элизабет могла поиграть ими, но они никогда не принадлежали ей. Я думаю, ты поняла?
— Нет.
— Ты упрямая, Софи.
— Это тоже придает мне очарование?
— Ты наденешь изумруды, — тихо поклялся Джулиан, притянув ее к себе.
— Никогда.
— Я понимаю, — сказал Джулиан, и его зеленые глаза блеснули из-под прикрытых век, — что должен найти способ убедить тебя в обратном.
— Тебе не удастся, — решительно сказала Софи.
— Ах, дорогая, почему ты так недооцениваешь меня? — Он взял в ладони ее лицо и поцеловал в губы. Софи страстно прижалась к его упругому телу. ***
Весной следующего года граф и графиня Рейвенвуд устроили прием, празднуя рождение здоровенького сына. Все приглашенные приехали в деревню, даже лорд Дарегейт, которого никакими силами не вытянешь из Лондона.
В разгар праздника, в саду, Дарегейт понимающе улыбнулся Джулиану:
— Я всегда говорил, что Софи очень пойдут эти изумруды. Она сегодня необыкновенно красива в них.
— Я передам ей твой комплимент, — сказал Джулиан, удовлетворенно улыбаясь. — Она не хотела их носить, и мне пришлось долго убеждать ее надеть.
— Странно, почему? Любой женщине до смерти хотелось бы носить такие камни.
— Она связывает их с Элизабет.
— Да, можно понять, что это способно беспокоить такую чувствительную натуру, как Софи. И как тебе удалось переубедить ее?
— Умный муж постепенно узнает, какой подход нужен к супруге. Конечно, потребовалось время, но я осваиваю это искусство, — благодушно улыбнулся Джулиан. — В данном случае я нашел аргумент, что изумруды Рейвенвудов очень сочетаются с моими глазами, когда мы рядом.
Дарегейт на миг уставился на него, а потом расхохотался:
— Здорово! Софи не в силах противиться такому аргументу. Они подходят и к глазам твоего сына. Изумруды Рейвенвудов высокого качества.
Дарегейт умолк, рассматривая садик, утопающий в пышной зелени.
— А что у вас здесь?
Джулиан посмотрел себе под ноги:
— Это Софи насадила трав. Местные жители уже просят у нее семена, рецепты. Кое-что и я теперь знаю об отварах и настоях. По-моему, Софи собирается написать книгу о них. Короче говоря, я женился на очень предприимчивой женщине.
— Мне нравится, когда женщины при деле, — заметил Дарегейт. — Мне кажется, когда они заняты, то меньше волнуются по пустякам.
— Странно, что ты большую часть времени до сих пор проводишь за игорным столом.
— Да это не совсем так, — спокойно сказал Дарегейт. — Говорят, что дни моего дядюшки сочтены. Он уже прикован к постели и думает о Боге.
— Это убедительный признак готовящегося завещания. Значит, мы скоро повеселимся на твоей свадьбе.
— Во-первых, — заявил Дарегейт, оглядывая дом, — я должен найти богатую наследницу, так как в имении почти не осталось денег.
Джулиан проследил за взглядом друга и увидел пламя рыжих волос в открытом окне.
— Софи говорит, что отчим Энн Силвертон недавно ушел в мир иной и мисс Силвертон унаследовала все.
— До меня дошли слухи.
Джулиан усмехнулся:
— Ну что ж, желаю удачи, мой друг. Я думаю, с этой леди у тебя будет много хлопот. Она, в конце концов, близкая подруга моей жены. А ты знаешь, через что мне пришлось пройти с Софи.
— Но ты же выжил! — весело заметил Дарегейт.
— Едва. — И он хлопнул друга по плечу. — Пошли, я налью тебе лучшего бренди, какое у меня есть.
— Французского?
— Разумеется. Я купил партию бренди у знакомого контрабандиста два месяца назад. Софи выговаривала мне из-за того, что я так рискую.
— Судя по всему, она уже простила тебя?
— Да, я научился ладить с женой, Дарегейт.
— Ради Бога, открой секрет супружеского счастья, — попросил Дарегейт и снова посмотрел на окно, где стояла Энн Силвертон.
— Это, мой друг, ты должен открыть сам. Боюсь, что к семейной гармонии нет легкого пути. Но усилия стоят того, если у тебя достойная жена.
Уже гораздо позже, ночью, Джулиан в томном удовлетворении лежал рядом с Софи.
— Дарегейт спрашивал меня сегодня о секретах домашнего счастья, — сказал Джулиан, прижимаясь к Софи.
— Правда? — Она пальцем водила по его груди. — И что ты сказал ему?
— Что он сам должен пройти этот трудный путь. — Джулиан повернулся на бок и, убрав волосы со щеки Софи, улыбнулся, чувствуя, что обожает в ней все. — Спасибо, что ты наконец согласилась надеть изумруды. Они не слишком мешали тебе сегодня?
Софи медленно покачала головой:
— Нет, я сначала не хотела их надевать, но потом поняла, что ты прав. Камни по цвету абсолютно как твои глаза. Когда я наконец привыкла к этой мысли, то поняла, что, надевая их, всегда буду думать о тебе.
— Именно так и должно быть. — Он медленно поцеловал ее и с этим поцелуем как бы впитывал все безграничное счастье, которое она давала ему. Его рука потянулась к бедру Софи, когда он вдруг услышал тихий, но требовательный крик из соседней комнаты.
— Ваш сын проголодался, милорд.
Джулиан застонал:
— У него безошибочное чувство времени, не так ли?
— Да, он так же требователен, как его отец.
— Очень хорошо, мадам. Пусть нянька спит, я вам принесу следующего графа Рейвенвуда. Успокойте его поскорее, и мы вернемся к нашим делам.
Он уже привык к тому, что стал отцом. Джулиан направился в детскую, в которую была превращена бывшая спальня хозяина. И все это ему очень нравилось.
Его сын тут же затих, почувствовав сильные отцовские руки, поднявшие его. Зеленоглазый темноволосый младенец счастливо заворковал. Когда отец поднес его к груди матери, наследник принялся за дело.
Джулиан сидел на краю кровати и наблюдал за женой и сыном. Зрелище наполняло его удовлетворением хозяина. Это чувство было сродни тому, которое он испытывал в моменты близости с Софи.
— Софи, скажи мне еще раз, что наконец ты получила от этого брака все, что хотела, — тихо потребовал Джулиан.
— Все, и даже больше, Джулиан. — Ее улыбка ярко сверкнула в темноте. — Все, и даже больше!
С тихим возгласом облегчения она вскочила и побежала к двери. Один взволнованный взгляд на его жесткое усталое лицо убедил ее, что случилось что-то ужасное. Полупустая бутылка кларета, которую он, очевидно, прихватил в библиотеке, подтверждала ее впечатление.
— С тобой все в порядке, Джулиан?
— Да.
Он вошел в комнату, закрыл за собой дверь, поставил вино на туалетный столик. Не говоря ни слова, притянулк себе Софи и крепко обнял. Они стояли в тишине, он долго молчал.
— Что случилось? — наконец спросила Софи.
— Он мертв.
Она не могла бы отрицать, что при этих словах испытала облегчение. Она вскинула голову, встретилась с ним взглядом.
— Ты убил его!
— Это как посмотреть. Кто-то может сказать, что виновен в этом я. Но я не нажимал на курок. Он сам выполнил эту задачу.
Софи закрыла глаза:
— Значит, он покончил с собой. Так же, как и Амелия.
— Может, в этом и заключается высшая справедливость.
— Садись, Джулиан. Я налью тебе кларета.
Он не спорил. Расположившись в кресле у окна, он задумчиво смотрел, как Софи наливает вино.
— Спасибо, — сказал он, взяв бокал. Их взгляды встретились. — Ты умеешь дать мне именно то, что я хочу и что мне нужно. — Он сделал большой глоток. — А с тобой все в порядке? Новость об Уэйкоте не ошеломила тебя?
— Нет. — Софи покачала головой и села рядом с мужем. — Пусть простит меня Бог, но я рада, что все кончилось. Хотя это и означает чью-то смерть. Он не захотел поехать в Америку?
— Думаю, он не в состоянии был разумно и ясно мыслить. Я сказал, что стану за ним охотиться, что превращу его жизнь в муку до тех пор, пока он не покинет Англию. А потом я сообщил ему, что та молодая девушка, которую он соблазнил, твоя сестра. И вышел за дверь. Он нашел пистолет и воспользовался им. Я вернулся посмотреть, сделал ли он свое последнее дело как следует. — Джулиан еще глотнул вина. — Сделал.
— Как все это было для тебя ужасно!
— Нет, Софи. Ужасно было прийти в это логово и увидеть веревку, которой он привязывал тебя за ногу, и ложе, где собирался изнасиловать тебя.
Она вздрогнула и обхватила себя руками:
— Пожалуйста, не напоминай мне.
— Как и ты, я рад, что все кончилось. Даже если бы сегодня ничего не случилось, все равно я нашел бы способ наказать Уэйкота. Подонок становился не лучше, а страшнее в своей одержимости прошлым.
Софи задумчиво нахмурилась:
— Может быть, его состояние ухудшилось, потому что ты женился. Какая-то его часть не могла вынести, что ты смог найти другую женщину, достойную заменить Элизабет. Он хотел, чтобы ты был верен ее памяти, как и он.
— Проклятие! Он же ненормальный.
— Да… — Софи помолчала. — А что теперь?
— Его тело найдут через день-другой и поймут, что он покончил жизнь самоубийством. Вот и все.
— Так и должно было кончиться. — Софи коснулась его руки и сказала:
— Спасибо, Джулиан.
— За что? За то, что не уберег тебя от того, что произошло сегодня? Ты сама сумела убежать. Так что я не заслуживаю твоей благодарности.
— Я никогда не позволю тебе обвинять себя, — горячо сказала Софи. — Того, что случилось сегодня, никто не мог предвидеть. Главное, все кончилось. Я благодарю тебя за то, что, как ни тяжело это было, ты не вызвал его на дуэль. Я тебя знаю, Джулиан. Твое чувство чести требовало дуэли. И было безумно трудно выдержать данную мне клятву.
Джулиан напрягся:
— Софи, я думаю, лучше сменить тему разговора.
— Но я хочу, чтобы ты знал, как я счастлива, что ты сдержал обещание. Надеюсь, ты понимаешь, что я не могла позволить тебе идти на такой риск, Джулиан. Я слишком люблю тебя, чтобы позволить это.
— Софи.
— И я бы не вынесла, если б наш ребенок никогда не узнал своего отца.
Джулиан поставил бокал, потянулся к Софи и взял ее за руку:
— Я с нетерпением жду, когда увижу нашего сына или дочь. А то, что я сказал тебе, уходя ночью, — правда. Я люблю тебя, Софи. И запомни: даже если я не оправдываю в чем-то твоих надежд и не отвечаю твоему идеалу мужа, я всегда буду тебя любить.
— Я знаю, — улыбнулась она.
Брови Джулиана надменно поднялись, а в глазах появилось удивление и обожание.
— Разве? А откуда?
— Ну как сказать? У меня было время подумать, пока я ждала тебя. Мне пришло в голову, правда поздновато, что мужчина, поверивший во всю нелепость происшествия — похищение, чай с зельем, веревка, — должен немного любить женщину, рассказавшую такую историю.
— Немного любить? — Джулиан поднес ее ладонь к губам и поцеловал. Его изумрудно-зеленые глаза встретились с ее глазами. — Очень любить. Он просто утопает в любви. Жалею только, что у меня ушло столько времени на то, чтобы понять это.
— Да уж, ты всегда был упрям и немного туповат.
Джулиан улыбнулся и притянул ее к себе:
— У тебя, моя дорогая, такие же наклонности. К счастью, мы понимаем друг друга. — Поцелуй его был долгим и нежным. Затем он поднял голову и встретился с ней взглядом. — Я жалею кое о чем, Софи. Я не всегда относился к тебе так, как надо. Я был деспотичен в отношении нашего соглашения о браке. Я был уверен, будто знаю, что лучше для тебя и для нашей семьи. И без сомнения, иногда я еще буду действовать по-своему вопреки твоему желанию и мнению.
Софи шевелила пальцами его темные волосы.
— Ну, как я и сказала, упрямый и тупой.
— А как ребенок, милая?
— Прекрасно, милорд. — И тут она вспомнила про обвинения Уэйкота. — И знай, что я ездила к старой Бесс не для того, чтобы избавиться от ребенка.
— Я понимаю. Ты никогда бы так не поступила. Но факт остается фактом — я не имел права так быстро дать тебе забеременеть. Я должен был предотвратить это.
— Когда-нибудь, милорд, — насмешливо отвечала Софи, — вы мне расскажете, как это делается. Энн Силвертон говорила, что нужно надеть на мужскую плоть мешочек из овечьих кишок и привязать маленькой красной ниточкой. Ты знаешь, да?
Джулиан в отчаянии застонал:
— А откуда, черт возьми, эта Энн Силвертон может знать такое? Бог мой, Софи. Ты водилась с очень плохой компанией в Лондоне. Счастье, что я забрал тебя из города прежде, чем знакомые моей тетушки не развратили тебя совсем.
— Совершенно верно, милорд. Так уж получается. Я довольна, что узнаю все, что нужно знать про развращенность, от тебя самого. — Софи нежно дотронулась до рук Джулиана, потом наклонила голову и поцеловала его запястье. Она подняла глаза и увидела, что его взгляд светится любовью.
— Я все время говорил, — тихо заметил Джулиан, — что мы с тобой очень хорошо поладим.
— Очевидно, как всегда, вы правы, милорд. Он поднялся, потянул ее за собой.
— Да, я почти всегда прав, — сказал он и поцеловал ее. — В таких случаях, когда я не прав, ты всегда поставишь меня на место. А теперь уже скоро рассвет, моя любовь, и мне нужны твоя мягкость и твой пыл. Ты на меня действуешь как шампанское. В твоих объятиях я забываю обо всем, кроме тебя. Пойдем в постель.
— Я тоже этого очень хочу, Джулиан.
Он медленно и нежно раздел ее, при этом его мускулистые руки исследовали каждый дюйм ее мягкой, светящейся кожи. Он склонился и поцеловал уже набухшие пики сосков, а пальцы направились привычным путем.
И когда Джулиан уверился, что она хочет его, он понес ее в постель, аккуратно положил на простыню и занимался с ней любовью до тех пор, пока в памяти обоих не стерлись все события прошедшего дня.
Потом Джулиан нехотя перевалился на бок, обнимая одной рукой Софи. Он зевнул и сказал:
— Изумруды.
— Что изумруды? Ты нашел их в корзинке?
— Да, нашел. И ты их наденешь при первом же случае. Не могу дождаться, чтобы увидеть их на тебе.
Софи застыла:
— Не думаю, что мне хочется носить их. Они мне не нравятся. Они мне не пойдут.
— Не глупи, Софи. Ты будешь выглядеть в них прекрасно.
— Их должна носить высокая блондинка. В любом случае — ты ведь знаешь меня — обязательно что-то случится: например, расстегнется застежка и я их потеряю. Со мной же всегда что-то случается.
Джулиан улыбнулся в темноте:
— Это придает тебе очарование. Не бойся, я всегда буду рядом, чтобы подобрать любую потерю, и изумруды тоже.
— Джулиан, я прошу тебя. Я не хотела бы их носить.
— Почему? Она помолчала.
— Не могу объяснить.
— Потому что в душе ты отождествляешь их с Элизабет, не так ли? — спросил он ласково. Она тихо вздохнула:
— Да.
— Софи, изумруды Рейвенвудов не имеют никакого отношения к Элизабет. Эти камни в моей семье уже три поколения. И они останутся столько, сколько жены Рейвенвудов будут их носить. Элизабет могла поиграть ими, но они никогда не принадлежали ей. Я думаю, ты поняла?
— Нет.
— Ты упрямая, Софи.
— Это тоже придает мне очарование?
— Ты наденешь изумруды, — тихо поклялся Джулиан, притянув ее к себе.
— Никогда.
— Я понимаю, — сказал Джулиан, и его зеленые глаза блеснули из-под прикрытых век, — что должен найти способ убедить тебя в обратном.
— Тебе не удастся, — решительно сказала Софи.
— Ах, дорогая, почему ты так недооцениваешь меня? — Он взял в ладони ее лицо и поцеловал в губы. Софи страстно прижалась к его упругому телу. ***
Весной следующего года граф и графиня Рейвенвуд устроили прием, празднуя рождение здоровенького сына. Все приглашенные приехали в деревню, даже лорд Дарегейт, которого никакими силами не вытянешь из Лондона.
В разгар праздника, в саду, Дарегейт понимающе улыбнулся Джулиану:
— Я всегда говорил, что Софи очень пойдут эти изумруды. Она сегодня необыкновенно красива в них.
— Я передам ей твой комплимент, — сказал Джулиан, удовлетворенно улыбаясь. — Она не хотела их носить, и мне пришлось долго убеждать ее надеть.
— Странно, почему? Любой женщине до смерти хотелось бы носить такие камни.
— Она связывает их с Элизабет.
— Да, можно понять, что это способно беспокоить такую чувствительную натуру, как Софи. И как тебе удалось переубедить ее?
— Умный муж постепенно узнает, какой подход нужен к супруге. Конечно, потребовалось время, но я осваиваю это искусство, — благодушно улыбнулся Джулиан. — В данном случае я нашел аргумент, что изумруды Рейвенвудов очень сочетаются с моими глазами, когда мы рядом.
Дарегейт на миг уставился на него, а потом расхохотался:
— Здорово! Софи не в силах противиться такому аргументу. Они подходят и к глазам твоего сына. Изумруды Рейвенвудов высокого качества.
Дарегейт умолк, рассматривая садик, утопающий в пышной зелени.
— А что у вас здесь?
Джулиан посмотрел себе под ноги:
— Это Софи насадила трав. Местные жители уже просят у нее семена, рецепты. Кое-что и я теперь знаю об отварах и настоях. По-моему, Софи собирается написать книгу о них. Короче говоря, я женился на очень предприимчивой женщине.
— Мне нравится, когда женщины при деле, — заметил Дарегейт. — Мне кажется, когда они заняты, то меньше волнуются по пустякам.
— Странно, что ты большую часть времени до сих пор проводишь за игорным столом.
— Да это не совсем так, — спокойно сказал Дарегейт. — Говорят, что дни моего дядюшки сочтены. Он уже прикован к постели и думает о Боге.
— Это убедительный признак готовящегося завещания. Значит, мы скоро повеселимся на твоей свадьбе.
— Во-первых, — заявил Дарегейт, оглядывая дом, — я должен найти богатую наследницу, так как в имении почти не осталось денег.
Джулиан проследил за взглядом друга и увидел пламя рыжих волос в открытом окне.
— Софи говорит, что отчим Энн Силвертон недавно ушел в мир иной и мисс Силвертон унаследовала все.
— До меня дошли слухи.
Джулиан усмехнулся:
— Ну что ж, желаю удачи, мой друг. Я думаю, с этой леди у тебя будет много хлопот. Она, в конце концов, близкая подруга моей жены. А ты знаешь, через что мне пришлось пройти с Софи.
— Но ты же выжил! — весело заметил Дарегейт.
— Едва. — И он хлопнул друга по плечу. — Пошли, я налью тебе лучшего бренди, какое у меня есть.
— Французского?
— Разумеется. Я купил партию бренди у знакомого контрабандиста два месяца назад. Софи выговаривала мне из-за того, что я так рискую.
— Судя по всему, она уже простила тебя?
— Да, я научился ладить с женой, Дарегейт.
— Ради Бога, открой секрет супружеского счастья, — попросил Дарегейт и снова посмотрел на окно, где стояла Энн Силвертон.
— Это, мой друг, ты должен открыть сам. Боюсь, что к семейной гармонии нет легкого пути. Но усилия стоят того, если у тебя достойная жена.
Уже гораздо позже, ночью, Джулиан в томном удовлетворении лежал рядом с Софи.
— Дарегейт спрашивал меня сегодня о секретах домашнего счастья, — сказал Джулиан, прижимаясь к Софи.
— Правда? — Она пальцем водила по его груди. — И что ты сказал ему?
— Что он сам должен пройти этот трудный путь. — Джулиан повернулся на бок и, убрав волосы со щеки Софи, улыбнулся, чувствуя, что обожает в ней все. — Спасибо, что ты наконец согласилась надеть изумруды. Они не слишком мешали тебе сегодня?
Софи медленно покачала головой:
— Нет, я сначала не хотела их надевать, но потом поняла, что ты прав. Камни по цвету абсолютно как твои глаза. Когда я наконец привыкла к этой мысли, то поняла, что, надевая их, всегда буду думать о тебе.
— Именно так и должно быть. — Он медленно поцеловал ее и с этим поцелуем как бы впитывал все безграничное счастье, которое она давала ему. Его рука потянулась к бедру Софи, когда он вдруг услышал тихий, но требовательный крик из соседней комнаты.
— Ваш сын проголодался, милорд.
Джулиан застонал:
— У него безошибочное чувство времени, не так ли?
— Да, он так же требователен, как его отец.
— Очень хорошо, мадам. Пусть нянька спит, я вам принесу следующего графа Рейвенвуда. Успокойте его поскорее, и мы вернемся к нашим делам.
Он уже привык к тому, что стал отцом. Джулиан направился в детскую, в которую была превращена бывшая спальня хозяина. И все это ему очень нравилось.
Его сын тут же затих, почувствовав сильные отцовские руки, поднявшие его. Зеленоглазый темноволосый младенец счастливо заворковал. Когда отец поднес его к груди матери, наследник принялся за дело.
Джулиан сидел на краю кровати и наблюдал за женой и сыном. Зрелище наполняло его удовлетворением хозяина. Это чувство было сродни тому, которое он испытывал в моменты близости с Софи.
— Софи, скажи мне еще раз, что наконец ты получила от этого брака все, что хотела, — тихо потребовал Джулиан.
— Все, и даже больше, Джулиан. — Ее улыбка ярко сверкнула в темноте. — Все, и даже больше!