Страница:
– Вы когда-нибудь видели голого мужчину? – прошептала Эмма, наклонившись к ней через стол.
– Лучше расскажи, какого мужа тебе хотелось бы заполучить? Высокого, черноволосого и красивого?
– Как ваш? – хихикнула Эмма. – Роскошный мужчина!
– Мистер Гардиан – мой партнер.
Аурелия вдруг подумала, что, увидев Клейтона, Виолетта приревнует ее к нему. Эта мысль была приятна, хотя она немного ее стыдилась. Эмма же продолжала трещать:
– Нет, я не хочу, чтобы он был чересчур высоким – сама-то я ведь невысокая. И какой у него будет цвет волос, мне все равно. Но глаза должны быть красивые – чтоб прямо в душу глядели. А какого цвета – не важно. Но главное – он должен быть смелым. Я хочу выйти замуж за настоящего героя.
– Героя? Ну, ты многого хочешь.
– Я его найду, – сказала Эмма с уверенностью неопытной девушки, которой еще не попадался смазливый проходимец.
Эмма выпила еще чашку какао, и Аурелия отправила ее домой. В течение недели девушка приходила еще несколько раз «поговорить по душам». Ее мать пригласила Аурелию и Клейтона на вечерний кофе.
Палатка Уоблов поразила Аурелию. Она была раз в пять больше, чем у остальных стампидеров. Здесь стоял настоящий обеденный стол с шестью стульями, на которых были навалены мешки с мукой и сахаром, коробки с консервами. Склад их имущества на улице был размером с небольшой дом.
– Эд скоро придет, – сказала Мэйбл, открыв полог палатки и впуская Клейтона и Аурелию. – Присаживайтесь, отдохните. Кофе скоро будет готов.
Эд напоминал пивную бочку. Клочковатая борода была забита опилками, а пуговицы на клетчатой рубашке, казалось, вот-вот отскочат. Его ясные синие глаза весело искрились. Увидев Клейтона, он широко ухмыльнулся.
– Ага, пришел, мошенник! Наконец-то решился показать мне свою партнершу. – Эд потряс руку Клейтона, потом – с тем же жаром – руку Аурелии. – А у вас сильная рука, красавица. Мне это нравится. Женщине в наше время не стоит быть слабой, особенно в таких краях.
Аурелия тут же решила, что Эд придерживается прогрессивных взглядов. Они с Мэйбл были прекрасной парой.
Вечер прошел в рассказах о том, как они переходили через Чилкут.
– По-моему, самое тяжелое у вас уже позади, – сказал под конец Клейтон. – Так почему бы вам все-таки не поехать в Доусон?
– Нет, мы с женой хотим домой. Я решил разводить свиней.
– А что вы будете делать со всеми этими припасами – продадите или повезете назад?
Тут в разговор вмешалась Эмма:
– Оставьте их мне. Я поеду в Доусон и открою там магазин. Я знаю, как это делается.
Мэйбл засмеялась.
– Ты умеешь отлично обслуживать покупателей, дочка, но в ценах ты ничего не смыслишь. Вечно забываешь что почем.
– Мама правду говорит, – сказал Эд. – Да и не можем мы оставить тебя здесь одну. Такой хорошенькой девчонке здесь опасно. Нет уж, дудки!
Эмма улыбнулась – папа назвал ее хорошенькой.
– А если я выйду замуж? За настоящего героя. За человека, который разбирается в цифрах.
Отец и мать переглянулись и дружно рассмеялись.
– Ну если подцепишь настоящего героя и порядочного парня, тогда можешь оставаться в Юконе, – сказал Эд. – Мы отдадим тебе весь этот товар – открывай в Доусоне магазин. Глядишь, еще и разбогатеешь.
Эмма загадочно улыбнулась, точно уже придумала, как осуществить свой план, и вскоре ушла спать.
По дороге домой Клейтон и Аурелия добродушно подшучивали над этим забавным семейством. Но у палатки Аурелии оба вдруг стали серьезными.
– Как вы думаете, – спросил Клейтон, – что имел в виду Эд, говоря, что герой Эммы должен быть порядочным парнем? Он должен жениться на его дочери?
– Да, наверняка отец считает именно так.
– А вы когда-нибудь думали о замужестве?
– Все женщины думают об этом. Все предполагают когда-то выйти замуж и родить детей.
– А вы? Вы хотите выйти замуж и родить детей?
Аурелия опустилась на раскладной стул, и Клейтон сел рядом. Она потерла руки, которые начали стынуть на вечерней прохладе. Если бы такой бестактный вопрос ей задал кто-нибудь другой, Аурелия не стала бы отвечать. Но с Клейтоном они уже обсудили столько всего. Да к тому же хотелось рассказать именно ему, что она об этом думает. Аурелия хотела поведать свои мечты, даже если они никогда не осуществятся, и рассказала ему то, чего никогда не говорила никому другому:
– Когда я была в возрасте Эммы, то была уверена, что обязательно выйду замуж, у меня будет прекрасный дом и шестеро здоровых детей. А мужу будет интересно знать мое мнение не только по домашним вопросам, но и о том, что делается в мире. Он будет целовать меня, уходя утром на работу, и вечером, возвращаясь домой.
Аурелия замолчала – мимо прошли соседи. Когда их шаги стихли, она, не глядя на Клейтона, продолжила:
– И муж не станет возражать, если я тоже пойду работать. Даже станет меня поддерживать, так же как я буду поддерживать его во всех начинаниях. – Аурелия поглядела на небо. Отчего это так ярко сверкают звезды? – И еще муж будет делиться со мной своими мечтами.
Аурелия закрыла глаза, наслаждаясь ощущением свободы. Ну вот и открыла Клейтону свою душу. Сейчас он возьмет ее за руку. Но мужчина этого не сделал. Через несколько мгновений она спросила:
– А вы? Вы думали о том, чтобы снова жениться? Чтобы у вашего сына снова была мать?
– Думал.
Казалось, его мысли были далеко. Клейтон поднял с земли веточку и стал рисовать ею на земле.
– Может быть, я и должен позаботиться об этом, но тетя Лиза – прекрасная воспитательница, и мальчику с ней хорошо. В этом месяце ему исполнится шесть лет. Вечером перед моим отъездом он спрашивал, вернусь ли я к его дню рождения. – Клейтон откашлялся, словно от разговора о сыне у него запершило в горле. – Я сказал, что вернуться не успею, но буду о нем думать.
– Вы ведь часто о нем думаете?
– Конечно. – Клейтон полез в карман и вытащил перочинный нож и фигурку, вырезанную из дерева. – Вот подарок ему на день рождения, – и протянул фигурку Аурелии. – Тут еще надо поработать, но мне кажется, что Эли понравится. А вы как думаете?
– О, Клейтон, какая прелесть! – Она провела пальцем по округлой спине и приподнятому хвосту кита и вдруг вспомнила страшную картину бойни, учиненной на пароходе. – Почему вы решили подарить кита?
Клейтон смотрел в землю.
– Вы, конечно, помните тот день, когда все стреляли дельфинов? И я, наверно, никогда не забуду.
– А тогда вас это нисколько не взволновало. Клейтон пожал плечами.
– Нисколько. Пока я не увидел, как тошнит Пойзера, убившего кита. И как юноша упал на палубу, точно подстрелили его самого.
– Вальдо было очень стыдно.
– А вот чего вы не знаете, так это того, как было стыдно мне. Мне и сейчас стыдно. А все кричали парню «Молодец!», «Орел!» – Клейтон посмотрел Аурелии в глаза и с трудом произнес: – Это я его тогда подзадоривал.
– Зачем?
– Не знаю. Наверное, меня раздражала слабохарактерность Вальдо. Он напомнил моего отца, горького пьяницу, жалкое существо. Можете себе представить, каково семилетнему мальчику, когда соседи не позволяют своим детям с ним играть и гонят его, обзывая поганцем? И все потому, что отец мальчика – неудачник.
– Ужасно, – прошептала Аурелия.
– Так вот, я не хочу, чтобы мой сын когда-нибудь испытал нечто подобное. Мне самому ничего не нужно, но я отдам все, что у меня есть, лишь бы сыну не пришлось страдать из-за моих поступков.
Аурелии все стало ясно, у нее заныло сердце. Если отцу не удастся вернуть себе доброе имя, пострадает Эли. А чтобы оправдаться, Клейтону надо разоблачить Виолетту.
Стояла середина мая. Весна уверенно вступала в свои права, уже появились первые крошечные бабочки, весело порхающие над цветущими лугами.
Огромные массы снега и голубого льда освобождались от зимних оков и с грохотом катились вниз по склонам гор. Лед вдоль берега стал ноздреватым и рыхлым. В лагере бесконечно спорили о том, когда начнется ледоход. Но лед на озере все еще был в фут толщиной.
Второй любимой темой разговоров были лодки: кто какую строит, кто сколько сделал, у кого лес уже распилен на доски, кто уже очищает бревна от коры, кто все еще валит деревья. Пилы жужжали с половины третьего утра, когда вставало солнце, и до его заката. Лес с каждым днем отступал от берега. Шаланды, плоты, плоскодонки и лодки самых замысловатых конструкций постепенно обретали форму.
Все в лагере были чрезвычайно взвинчены. Часто вспыхивали ссоры. Партнеры скандалили по поводу того, кто больше сделал, чья работа тяжелее, чья лучше. Каждый день по крайней мере одно партнерство кончалось дракой, чаще всего из-за распилки, которая теперь многим казалась тяжелее перехода через перевал.
А тут еще появились комары. Тучи огромных черных комаров кружили над людьми, набрасываясь на каждый открытый участок кожи, оставляя после себя красные волдыри, которые страшно чесались.
– Аурелия, вы с ума сошли? – крикнул пришедший обедать Клейтон. – Почему не в накомарнике? И почему не надели перчатки?
– Сами вы с ума сошли! – огрызнулась она. – Не могу я в перчатках готовить или стирать, а когда я надеваю этот дурацкий накомарник, я не вижу, куда ступаю. – Она приподняла юбку и прихлопнула комара на ноге. – Вот тебе, изверг!
– Тогда натрите кожу маслом, что дали утром мне. Оно противно воняет, но комаров отпугивает.
– Это эвкалиптовое масло. Оно уже кончилось.
Клейтон со злостью бросил сумку с инструментами перед своей палаткой и куда-то ушел. Аурелия продолжала брыкаться, как норовистая кобылица, но комары не отставали.
Через полчаса Клейтон вернулся. Аурелия снимала с веревки высохшее белье – в накомарнике и хлопчатобумажных перчатках.
– Держите! – Он сунул Аурелии в руки чистую рубашку и сверток, обвязанный бечевкой. – Теперь будете ходить в этом. И никаких возражений! Живо идите в палатку и переоденьтесь.
Аурелия задохнулась от негодования – еще будет ей указывать, что носить. Да чтобы она надела его рубашку!
Глава 18
– Лучше расскажи, какого мужа тебе хотелось бы заполучить? Высокого, черноволосого и красивого?
– Как ваш? – хихикнула Эмма. – Роскошный мужчина!
– Мистер Гардиан – мой партнер.
Аурелия вдруг подумала, что, увидев Клейтона, Виолетта приревнует ее к нему. Эта мысль была приятна, хотя она немного ее стыдилась. Эмма же продолжала трещать:
– Нет, я не хочу, чтобы он был чересчур высоким – сама-то я ведь невысокая. И какой у него будет цвет волос, мне все равно. Но глаза должны быть красивые – чтоб прямо в душу глядели. А какого цвета – не важно. Но главное – он должен быть смелым. Я хочу выйти замуж за настоящего героя.
– Героя? Ну, ты многого хочешь.
– Я его найду, – сказала Эмма с уверенностью неопытной девушки, которой еще не попадался смазливый проходимец.
Эмма выпила еще чашку какао, и Аурелия отправила ее домой. В течение недели девушка приходила еще несколько раз «поговорить по душам». Ее мать пригласила Аурелию и Клейтона на вечерний кофе.
Палатка Уоблов поразила Аурелию. Она была раз в пять больше, чем у остальных стампидеров. Здесь стоял настоящий обеденный стол с шестью стульями, на которых были навалены мешки с мукой и сахаром, коробки с консервами. Склад их имущества на улице был размером с небольшой дом.
– Эд скоро придет, – сказала Мэйбл, открыв полог палатки и впуская Клейтона и Аурелию. – Присаживайтесь, отдохните. Кофе скоро будет готов.
Эд напоминал пивную бочку. Клочковатая борода была забита опилками, а пуговицы на клетчатой рубашке, казалось, вот-вот отскочат. Его ясные синие глаза весело искрились. Увидев Клейтона, он широко ухмыльнулся.
– Ага, пришел, мошенник! Наконец-то решился показать мне свою партнершу. – Эд потряс руку Клейтона, потом – с тем же жаром – руку Аурелии. – А у вас сильная рука, красавица. Мне это нравится. Женщине в наше время не стоит быть слабой, особенно в таких краях.
Аурелия тут же решила, что Эд придерживается прогрессивных взглядов. Они с Мэйбл были прекрасной парой.
Вечер прошел в рассказах о том, как они переходили через Чилкут.
– По-моему, самое тяжелое у вас уже позади, – сказал под конец Клейтон. – Так почему бы вам все-таки не поехать в Доусон?
– Нет, мы с женой хотим домой. Я решил разводить свиней.
– А что вы будете делать со всеми этими припасами – продадите или повезете назад?
Тут в разговор вмешалась Эмма:
– Оставьте их мне. Я поеду в Доусон и открою там магазин. Я знаю, как это делается.
Мэйбл засмеялась.
– Ты умеешь отлично обслуживать покупателей, дочка, но в ценах ты ничего не смыслишь. Вечно забываешь что почем.
– Мама правду говорит, – сказал Эд. – Да и не можем мы оставить тебя здесь одну. Такой хорошенькой девчонке здесь опасно. Нет уж, дудки!
Эмма улыбнулась – папа назвал ее хорошенькой.
– А если я выйду замуж? За настоящего героя. За человека, который разбирается в цифрах.
Отец и мать переглянулись и дружно рассмеялись.
– Ну если подцепишь настоящего героя и порядочного парня, тогда можешь оставаться в Юконе, – сказал Эд. – Мы отдадим тебе весь этот товар – открывай в Доусоне магазин. Глядишь, еще и разбогатеешь.
Эмма загадочно улыбнулась, точно уже придумала, как осуществить свой план, и вскоре ушла спать.
По дороге домой Клейтон и Аурелия добродушно подшучивали над этим забавным семейством. Но у палатки Аурелии оба вдруг стали серьезными.
– Как вы думаете, – спросил Клейтон, – что имел в виду Эд, говоря, что герой Эммы должен быть порядочным парнем? Он должен жениться на его дочери?
– Да, наверняка отец считает именно так.
– А вы когда-нибудь думали о замужестве?
– Все женщины думают об этом. Все предполагают когда-то выйти замуж и родить детей.
– А вы? Вы хотите выйти замуж и родить детей?
Аурелия опустилась на раскладной стул, и Клейтон сел рядом. Она потерла руки, которые начали стынуть на вечерней прохладе. Если бы такой бестактный вопрос ей задал кто-нибудь другой, Аурелия не стала бы отвечать. Но с Клейтоном они уже обсудили столько всего. Да к тому же хотелось рассказать именно ему, что она об этом думает. Аурелия хотела поведать свои мечты, даже если они никогда не осуществятся, и рассказала ему то, чего никогда не говорила никому другому:
– Когда я была в возрасте Эммы, то была уверена, что обязательно выйду замуж, у меня будет прекрасный дом и шестеро здоровых детей. А мужу будет интересно знать мое мнение не только по домашним вопросам, но и о том, что делается в мире. Он будет целовать меня, уходя утром на работу, и вечером, возвращаясь домой.
Аурелия замолчала – мимо прошли соседи. Когда их шаги стихли, она, не глядя на Клейтона, продолжила:
– И муж не станет возражать, если я тоже пойду работать. Даже станет меня поддерживать, так же как я буду поддерживать его во всех начинаниях. – Аурелия поглядела на небо. Отчего это так ярко сверкают звезды? – И еще муж будет делиться со мной своими мечтами.
Аурелия закрыла глаза, наслаждаясь ощущением свободы. Ну вот и открыла Клейтону свою душу. Сейчас он возьмет ее за руку. Но мужчина этого не сделал. Через несколько мгновений она спросила:
– А вы? Вы думали о том, чтобы снова жениться? Чтобы у вашего сына снова была мать?
– Думал.
Казалось, его мысли были далеко. Клейтон поднял с земли веточку и стал рисовать ею на земле.
– Может быть, я и должен позаботиться об этом, но тетя Лиза – прекрасная воспитательница, и мальчику с ней хорошо. В этом месяце ему исполнится шесть лет. Вечером перед моим отъездом он спрашивал, вернусь ли я к его дню рождения. – Клейтон откашлялся, словно от разговора о сыне у него запершило в горле. – Я сказал, что вернуться не успею, но буду о нем думать.
– Вы ведь часто о нем думаете?
– Конечно. – Клейтон полез в карман и вытащил перочинный нож и фигурку, вырезанную из дерева. – Вот подарок ему на день рождения, – и протянул фигурку Аурелии. – Тут еще надо поработать, но мне кажется, что Эли понравится. А вы как думаете?
– О, Клейтон, какая прелесть! – Она провела пальцем по округлой спине и приподнятому хвосту кита и вдруг вспомнила страшную картину бойни, учиненной на пароходе. – Почему вы решили подарить кита?
Клейтон смотрел в землю.
– Вы, конечно, помните тот день, когда все стреляли дельфинов? И я, наверно, никогда не забуду.
– А тогда вас это нисколько не взволновало. Клейтон пожал плечами.
– Нисколько. Пока я не увидел, как тошнит Пойзера, убившего кита. И как юноша упал на палубу, точно подстрелили его самого.
– Вальдо было очень стыдно.
– А вот чего вы не знаете, так это того, как было стыдно мне. Мне и сейчас стыдно. А все кричали парню «Молодец!», «Орел!» – Клейтон посмотрел Аурелии в глаза и с трудом произнес: – Это я его тогда подзадоривал.
– Зачем?
– Не знаю. Наверное, меня раздражала слабохарактерность Вальдо. Он напомнил моего отца, горького пьяницу, жалкое существо. Можете себе представить, каково семилетнему мальчику, когда соседи не позволяют своим детям с ним играть и гонят его, обзывая поганцем? И все потому, что отец мальчика – неудачник.
– Ужасно, – прошептала Аурелия.
– Так вот, я не хочу, чтобы мой сын когда-нибудь испытал нечто подобное. Мне самому ничего не нужно, но я отдам все, что у меня есть, лишь бы сыну не пришлось страдать из-за моих поступков.
Аурелии все стало ясно, у нее заныло сердце. Если отцу не удастся вернуть себе доброе имя, пострадает Эли. А чтобы оправдаться, Клейтону надо разоблачить Виолетту.
Стояла середина мая. Весна уверенно вступала в свои права, уже появились первые крошечные бабочки, весело порхающие над цветущими лугами.
Огромные массы снега и голубого льда освобождались от зимних оков и с грохотом катились вниз по склонам гор. Лед вдоль берега стал ноздреватым и рыхлым. В лагере бесконечно спорили о том, когда начнется ледоход. Но лед на озере все еще был в фут толщиной.
Второй любимой темой разговоров были лодки: кто какую строит, кто сколько сделал, у кого лес уже распилен на доски, кто уже очищает бревна от коры, кто все еще валит деревья. Пилы жужжали с половины третьего утра, когда вставало солнце, и до его заката. Лес с каждым днем отступал от берега. Шаланды, плоты, плоскодонки и лодки самых замысловатых конструкций постепенно обретали форму.
Все в лагере были чрезвычайно взвинчены. Часто вспыхивали ссоры. Партнеры скандалили по поводу того, кто больше сделал, чья работа тяжелее, чья лучше. Каждый день по крайней мере одно партнерство кончалось дракой, чаще всего из-за распилки, которая теперь многим казалась тяжелее перехода через перевал.
А тут еще появились комары. Тучи огромных черных комаров кружили над людьми, набрасываясь на каждый открытый участок кожи, оставляя после себя красные волдыри, которые страшно чесались.
– Аурелия, вы с ума сошли? – крикнул пришедший обедать Клейтон. – Почему не в накомарнике? И почему не надели перчатки?
– Сами вы с ума сошли! – огрызнулась она. – Не могу я в перчатках готовить или стирать, а когда я надеваю этот дурацкий накомарник, я не вижу, куда ступаю. – Она приподняла юбку и прихлопнула комара на ноге. – Вот тебе, изверг!
– Тогда натрите кожу маслом, что дали утром мне. Оно противно воняет, но комаров отпугивает.
– Это эвкалиптовое масло. Оно уже кончилось.
Клейтон со злостью бросил сумку с инструментами перед своей палаткой и куда-то ушел. Аурелия продолжала брыкаться, как норовистая кобылица, но комары не отставали.
Через полчаса Клейтон вернулся. Аурелия снимала с веревки высохшее белье – в накомарнике и хлопчатобумажных перчатках.
– Держите! – Он сунул Аурелии в руки чистую рубашку и сверток, обвязанный бечевкой. – Теперь будете ходить в этом. И никаких возражений! Живо идите в палатку и переоденьтесь.
Аурелия задохнулась от негодования – еще будет ей указывать, что носить. Да чтобы она надела его рубашку!
Глава 18
Аурелия содрала с пакета оберточную бумагу и швырнула его содержимое на стол.
– Брюки? – громко, чтобы слышал Клейтон, сказала она. – Вы с ума сошли? – Она смотрела на синие штаны из грубой хлопчатобумажной ткани: новые и как раз ее размера… но это же мужская одежда! – Я это ни за что не надену!
– Нет, наденете, – отозвался Клейтон. – У вас будут закрыты от комаров ноги.
– И рубашку? – Сколько раз она ее стирала! Это же его любимая рубашка. – Ну уж рубашку я точно не надену.
– Послушайте меня, – заговорил Клейтон уже более мирно. – Через нее комары не доберутся до вашей нежной кожи.
Эти слова обезоружили Аурелию. Значит, он считает ее кожу нежной? Она подняла рубашку и поднесла к лицу: пахло мылом, свежим воздухом, солнцем и чуть-чуть… Клейтоном. Казалось, Аурелия ощутила его близость…
– Надевайте! – попросил Клейтон снаружи. – Вам же будет лучше.
Может быть, и будет, но как-то это нехорошо. Зная, что ее доводы покажутся Клейтону несущественными, Аурелия все же сказала:
– Даме так одеваться неприлично.
– Но мы же не в Филадельфии, черт побери! Это Юкон. Здесь все прилично.
Конечно, в брюках Аурелии будет удобнее, чем в юбке. Но мысль, что рубашка Клейтона – его любимая рубашка! – прильнет к ее телу, будила в ней волнующие мысли. Аурелия держала в руках рубашку Клейтона так же самозабвенно, как все эти годы держалась за бабушкино наследство.
И наконец решилась. Она расстегнула платье до талии и спустила его с плеч. Ее пальцы дрожали. Тоненькая сорочка едва прикрывала грудь, которую поддерживал корсет. Что ж, была не была! Аурелия стала надевать рубашку, а затем и брюки. Какая странная одежда! Накинула на плечи подтяжки. Где, собственно, им полагается размещаться? С внутренней стороны грудей? Или с внешней? Или прямо посередине?
Она попробовала так и этак, затем вышла из палатки.
Нет, это просто возмутительно – напялить одежду, которая откровенно выставляет напоказ ее ноги. Возмутительно! Но в этом есть и что-то волнующее.
– Ну как? – спросила она Клейтона, который снимал с веревки высохшее белье.
Он с удовольствием оглядел Аурелию. Его взгляд задержался на подтяжках.
– Пошли в палатку, – сказал Клейтон. – Быстро.
Как любила она эту озорную усмешку! Аурелия не видела ее уже несколько недель – с того вечера, когда вместе пили кофе у Уоблов. Она нырнула в палатку, зная, что Клейтону хочется ее поцеловать. Ей тоже нестерпимо этого хотелось.
– Если кто зайдет, споткнется. – Он поставил у двери таз.
Аурелия опиралась рукой на стол. Ей надо было за что-то держаться, потому что подкашивались ноги. Она ответила чуть охрипшим голосом:
– Не знаю, у кого хватит нахальства зайти без спросу. Не считая, конечно, присутствующих.
– А я знаю, у кого. – Клейтон подошел ближе. – У Вальдо Пойзера, великого истребителя медведей, и Эммы Уобл, поклонницы героев.
Он взял Аурелию за плечи, и у нее побежали мурашки по коже. Нет, флиртовать и притворяться не в ее характере. И к тому же, напомнила себе девушка, она уже совсем другая Аурелия – в брюках.
– Вам, наверное, странно видеть свою одежду на ком-то другом? – робко спросила она. – Признайтесь, что странно.
Взгляд Клейтона притягивал ее. Аурелии показалось, он пробормотал что-то о подтяжках, но у нее сердце так колотилось, что она почти ничего не расслышала.
– Не странно, – ответил Клейтон. – Восхитительно.
Он просунул большие пальцы под подтяжки и с томительной медлительностью провел ими по ее груди, легонько притягивая Аурелию к себе. Когда пальцы коснулись ее сосков, которые вмиг отвердели, Аурелия задрожала и покраснела.
– Вы восхитительны, – прошептал Клейтон.
– Да? – Она обняла его за шею и зарылась пальцами в длинные волосы. – Вам нужно постричься, Клейтон.
– Нет, мне нужно совсем другое.
Он спустил подтяжки с плеч Аурелии. Его глаза горели страстью, руки ласкали ее плечи. Клейтон наклонился и прильнул к ее губам. Аурелия самозабвенно приоткрыла губы, с восторгом принимая его язык. Эта зажигательная игра, нежность и страсть вызвали у нее уже знакомое томительное ощущение внизу живота. Напряжение становилось невыносимым.
И тогда Клейтон молниеносно расстегнул пуговицы рубашки, которую заставил Аурелию надеть. От его прикосновений она затаила дыхание. Как долго он возится с бантиком, которым завязаны атласные ленточки сорочки!
– Вот так, – сказала она и сама развязала бантик.
– Как ты хороша! – прошептал он. Подложив под ее груди ладони, он наклонился и втянул в рот сначала один сосок, затем другой. Аурелия закрыла глаза и, изнывая от желания, вцепилась ему в волосы, прижав его голову к своей груди. Прерывистое дыхание обжигало ей кожу. Пламя, которое несколько месяцев тлело внутри нее, заполыхало пожаром.
Кто-то, сдвинув таз, приоткрыл полог палатки.
– Мисс Б-Б-Брейтон!
В палатке показалась голова Вальдо Пойзера.
Аурелия ахнула и повернулась к нему спиной. Клейтон загородил ее, и она стала лихорадочно застегивать пуговицы рубашки.
Вон отсюда, Пойзер!
– Ч-ч-что ты с ней делаешь? – Вальдо сжал кулаки.
Аурелия надела подтяжки и повернулась к Вальдо. Она уже стыдилась того, что поддалась порыву страсти.
– Вальдо, вы не так все поняли.
Взглянув на ее пылающее лицо и полузастегнутую рубашку, Вальдо решительно шагнул к Клейтону и двинул его кулаком в челюсть. Аурелия закричала. Клейтон на секунду пошатнулся, но тут же пришел в себя. Но обороняться не стал.
– Ах ты, п-п-подлец! Знаешь, ч-ч-что я с тобой сделаю, если ты посмеешь ее обидеть!
Аурелии хотелось броситься на помощь любимому, но она сдержалась. Клейтон молча тер мгновенно распухшую щеку и смотрел на Вальдо с невольным уважением. Затем кивнул Аурелии и вышел.
У Аурелии и Вальдо был одинаково смущенный вид. Юноша смотрел на нее с собачьей преданностью в глазах. Но ее странно небрежный вид, несомненно, смущал и сердил его.
– Я вам все объясню, Вальдо. Вы не понимаете.
– Я отлично все понимаю, – прерывающимся голосом проговорил он.
И пошел к двери, но вдруг остановился. Казалось, он чувствовал себя таким же ненужным, как валявшаяся на полу одежда. Аурелия быстро подняла платье и, аккуратно его свернув, положила в спальный мешок. Потом потрогала жесткую ткань брюк и сказала:
– Я решила одеваться, как все в Юконе. Клейтон говорит, что эта ткань защитит меня от комаров.
– А что вас защитит от К-К-Клейтона? Аурелии было очень жалко Вальдо: в его глазах была боль. Не так она представляла себе их встречу. Но надо как-то наладить отношения.
– Выйдем наружу, присядем, – сказала она. Аурелия вдохнула полной грудью свежий воздух, отодвинула свой складной стульчик от стула Клейтона и села. Какое странное ощущение – сидеть в штанах. Все на виду: и ноги, и бедра, и пах… От этого ей стало еще труднее разговаривать с Вальдо.
– Так как вы себя чувствуете? – наконец спросила Аурелия. – Раны зажили? У вас удивительно здоровый вид. – Она разглядывала шрамы у него на щеках: в общем, получилось не так уж плохо, – Кто вам снял швы?
– Сам.
– Краснота со временем пройдет. Хотите, дам мазь?
– Это на вас рубашка Г-Г-Гардиана?
– Да. – Господи, да почему она чувствует себя виноватой перед этим мальчишкой? – Знаете, Вальдо, на вершине только и говорили, что о вас и вашей битве с гризли. И здесь, в лагере, меня спрашивали о вас. Вы стали прямо-таки легендарной личностью.
– Наверное, надо ставить палатку.
Аурелия и не представляла, что ей когда-нибудь будет так трудно разговаривать с Вальдо. Но сейчас она просто не знала, что еще сказать. Не произнеся ни слова, Аурелия уже знала, что сейчас понесет что-нибудь бессвязное. Так всегда бывало, когда она испытывала неловкость.
– Ужинаем мы обычно в семь часов. А встаем вместе с солнцем – около четырех и завтракаем. Клейтон отправляется на лесопилку, а я замачиваю грязное белье. Иногда обед бывает готов к двенадцати, иногда только к часу дня.
Она остановилась перевести дыхание.
– Я вижу, вы тут п-п-прекрасно обходились без меня вдвоем.
– Ну что вы, Вальдо! Вовсе нет. Вчера Клейтон сказал, что ждет не дождется, когда вы придете. Ему нужна помощь в постройке лодки. Он не может управляться с лучковой пилой один. Пограничники осматривают каждую готовую лодку и ставят на нее номер, а если лодка кажется им недостаточно надежной, то бракуют ее. И мне вас тоже очень не хватало.
Вальдо не покраснел, как бывало. Да, это был уже не тот юнец, у которого она покупала припасы в Сиэтле.
– Тогда я, пожалуй, пойду на лесопилку. – Вальдо встал и отряхнул брюки.
– Отлично! Ужин будет готов в семь часов. А обед еще горячий. Клейтон не успел…
– Я не хочу есть.
Аурелия поглядела вслед Вальдо, который с поникшей головой брел в сторону лесопилки. Хотя трезвый разум говорил ей: «Ты ни в чем не виновата», – у Аурелии было чувство, что она предала юношу.
Ближе к вечеру Аурелия вернулась с реки с двумя полными ведрами воды. Кромка льда уже отошла от берега. Отдаленный треск ее больше не пугал: значит, река скоро сбросит ледяные оковы и можно будет плыть в Доусон. И к своему удивлению, около палатки увидела Эмму.
– Привет, Аурелия! Послушайте, вы действительно знакомы с Вальдо Пойзером? Его видели в лагере. Говорят, у него страшные шрамы на лице. Какой мужчина! Я бы все отдала, чтобы с ним познакомиться. Все!
Аурелии почему-то не хотелось знакомить Вальдо с Эммой, но потом она решила, что чему быть, того не миновать.
– Мистер Пойзер скоро придет. Хочешь, поужинай с нами? Вот и познакомишься.
Эмма издала блаженный вздох – словно она уже попала в рай.
– Значит, это правда. Вы действительно с ним знакомы?
– Да. Вальдо прекрасный человек.
– Как вам удалось заполучить в партнеры двух самых лучших мужчин во всем Юконе? Вы заказывали то средство, что рекламируют в дамских журналах?
– Да забудь ты про эту ерунду, Эмма! Лучше помоги мне готовить ужин. – Аурелия повела ее в палатку и достала из сундука кружевную скатерть. – У нас сегодня будет праздничный ужин. Как ты думаешь, что нам приготовить?
– Сосиски с бобами и яблочный пирог – сгодится?
– Что ж, отличные блюда для праздничного ужина.
– А что мы празднуем?
Стараясь попасть ей в тон, Аурелия сказала:
– Может быть, исполнение желаний?
– Замечательная мысль! – воскликнула Эмма и обняла себя за плечи обеими руками.
Аурелия чуть не рассмеялась, но осеклась, заметив в жесте Эммы ощущение тоскливой пустоты. Надо, чтобы тебя обнимал другой.
Через два часа ужин был готов. Сосиски шипели на сковороде – единственной, которая была у Аурелии. Бобы кипели в котелке – тоже единственном. Палатку наполнял запах горячих яблок и корицы. Эмма убежала домой – за кастрюлькой и столовым прибором. И небольшой бутылкой вина.
– Не пугайтесь, – сказала она Аурелии. – Это просто настойка из изюма. Но градусы в ней есть. Ее папа сам делает. Он прячет бутылки в бочке с мукой, но неглубоко, достать можно.
Аурелия взяла бутылку с длинным горлышком и посмотрела настойку на свет. На дне было немного осадка, сверху – немного пены. Красновато-коричневая жидкость казалась довольно безобидной, но Аурелия все же отвернула крышку и понюхала. Пахнет, как настойка Наны. Изюм, сахар, дрожжи и дать забродить. Получается напиток крепостью в двенадцать градусов. «Лекарство от любой болезни», – говаривала Нана.
– Эмма, но здесь запрещен алкоголь! – удивилась Аурелия, завертывая крышку.
– Я же не предлагаю напиться в стельку. – Эмма закатила глаза. Просто выпьем по рюмочке за знакомство. А может, нарвем цветов и поставим их на стол, как вы сделали в прошлый раз?
– Что ж, хорошая мысль.
Эмма выглянула из палатки и ахнула, словно перед ней появилось прекрасное видение. Видимо, пришел Вальдо. Девушка что-то пробормотала. Аурелия поставила бутылку на стол и вышла наружу. В это время вернулся и Клейтон.
– Мой партнер мистер Вальдо Пойзер, – сказал он Эмме. – Вальдо, позволь тебе представить мисс Эмму Уобл. Она здесь с родителями. Они из Виргинии.
У юноши был растерянный вид. Во-первых, Эмма ясно давала понять, что он ей нравится. А во-вторых, Клейтон словно забыл об их стычке.
– Очень рад с вами п-п-познакомиться. – Вальдо церемонно поклонился. – Я тоже родом из Виргинии.
Эмма хихикнула и принялась накручивать прядь волос на палец.
– Неужели? У нас был там магазинчик.
– Вы собираетесь обосноваться в Д-Д-Доусоне?
– Как вы догадались?
– Т-т-туда почти все направляются – так что держать там магазин б-б-будет очень выгодно.
Эмма смотрела на него, широко раскрыв глаза.
– Вы в этом, гляжу, хорошо разбираетесь. Вы тоже едете в Доусон? И я туда хочу. Но, видно, мне суждено ехать туда одной. Дело в том, что у мамы будет ребенок и они с папой решили вернуться домой. А мне придется забрать весь товар и ехать в Доусон одной. Они на меня рассчитывают. – Она понизила голос. – Честно говоря, я очень боюсь – дорога ведь опасная. Девушке просто нельзя пускаться в такой путь без спутника.
– У вас нет братьев или дядьев?
– Нет, – со скорбным видом вздохнула Эмма. – Я одна.
– Ну тогда вам, наверно, не надо ехать в Д-Д-Доусон. Лучше возвращайтесь с родителями домой.
– Доусон – это моя судьба. – Эмма прижала руки к груди. – Мне так сказала предсказательница в Сиэтле.
Глаза Вальдо загорелись интересом, и он с жаром спросил:
– Вы тоже ходили к предсказательнице?
– Извините, – вмешалась Аурелия, – но ужин почти готов. Ты, кажется, собиралась принести букет, Эмма? Может быть, мистер Пойзер поможет тебе?
– Ой, я и забыла про цветы! – Эмма посмотрела на Вальдо. – Идемте?
– С удовольствием. – Он подал Эмме руку. – Если хотите, можете называть меня Вальдо.
Эмма опять хихикнула и, взяв его под руку, положила свою руку на его и показала на самый густонаселенный район лагеря.
– Тогда давайте пройдем вон там. Я хочу, чтобы все видели меня с вами, Вальдо.
И они отправились на берег.
Эмма так беззастенчиво флиртовала с Вальдо, что поначалу Аурелия опасалась, как бы это его не отпугнуло. Но юноша был очень доволен. Она повернулась к Клейтону:
– Смотрите, как Вальдо выпрямился и расправил плечи. Вышагивает, как петух.
– Женщина часто так влияет на мужчину.
И Клейтон бросил на нее взгляд, который напомнил ей, как они влияют друг на друга.
– Да, говорят. – Аурелия потрогала пальцем его скулу. Немного припухла, но ничего страшного. – Меня удивляет, как мирно вы разговаривали с Вальдо. После того что случилось днем, я думала, вы поссоритесь.
– Может, и поссорились бы. Но я представил себя на его месте. Если бы я зашел в палатку и увидел вас с Вальдо… Если бы я решил, что он вас обижает, я бы ему так врезал, что он летел бы до самого Доусона. – Клейтон взял руку Аурелии и нежно поцеловал в ладонь. – Бедняга Вальдо не понял, что увидел мужчину и женщину, охваченных страстью. Я убежден, он еще не держал в объятиях женщину, не видел ее обнаженную грудь. И тем более не целовал ее.
Щеки Аурелии запылали. Она хотела, чтобы это повторилось, но сейчас было не время. Отняв руку, она прошептала:
– Но если он до этого додумается, Эмма пропала.
Незабудки придали столу праздничный вид. Когда все было съедено, а кофе выпит, Эмма толкнула Аурелию локтем.
– Брюки? – громко, чтобы слышал Клейтон, сказала она. – Вы с ума сошли? – Она смотрела на синие штаны из грубой хлопчатобумажной ткани: новые и как раз ее размера… но это же мужская одежда! – Я это ни за что не надену!
– Нет, наденете, – отозвался Клейтон. – У вас будут закрыты от комаров ноги.
– И рубашку? – Сколько раз она ее стирала! Это же его любимая рубашка. – Ну уж рубашку я точно не надену.
– Послушайте меня, – заговорил Клейтон уже более мирно. – Через нее комары не доберутся до вашей нежной кожи.
Эти слова обезоружили Аурелию. Значит, он считает ее кожу нежной? Она подняла рубашку и поднесла к лицу: пахло мылом, свежим воздухом, солнцем и чуть-чуть… Клейтоном. Казалось, Аурелия ощутила его близость…
– Надевайте! – попросил Клейтон снаружи. – Вам же будет лучше.
Может быть, и будет, но как-то это нехорошо. Зная, что ее доводы покажутся Клейтону несущественными, Аурелия все же сказала:
– Даме так одеваться неприлично.
– Но мы же не в Филадельфии, черт побери! Это Юкон. Здесь все прилично.
Конечно, в брюках Аурелии будет удобнее, чем в юбке. Но мысль, что рубашка Клейтона – его любимая рубашка! – прильнет к ее телу, будила в ней волнующие мысли. Аурелия держала в руках рубашку Клейтона так же самозабвенно, как все эти годы держалась за бабушкино наследство.
И наконец решилась. Она расстегнула платье до талии и спустила его с плеч. Ее пальцы дрожали. Тоненькая сорочка едва прикрывала грудь, которую поддерживал корсет. Что ж, была не была! Аурелия стала надевать рубашку, а затем и брюки. Какая странная одежда! Накинула на плечи подтяжки. Где, собственно, им полагается размещаться? С внутренней стороны грудей? Или с внешней? Или прямо посередине?
Она попробовала так и этак, затем вышла из палатки.
Нет, это просто возмутительно – напялить одежду, которая откровенно выставляет напоказ ее ноги. Возмутительно! Но в этом есть и что-то волнующее.
– Ну как? – спросила она Клейтона, который снимал с веревки высохшее белье.
Он с удовольствием оглядел Аурелию. Его взгляд задержался на подтяжках.
– Пошли в палатку, – сказал Клейтон. – Быстро.
Как любила она эту озорную усмешку! Аурелия не видела ее уже несколько недель – с того вечера, когда вместе пили кофе у Уоблов. Она нырнула в палатку, зная, что Клейтону хочется ее поцеловать. Ей тоже нестерпимо этого хотелось.
– Если кто зайдет, споткнется. – Он поставил у двери таз.
Аурелия опиралась рукой на стол. Ей надо было за что-то держаться, потому что подкашивались ноги. Она ответила чуть охрипшим голосом:
– Не знаю, у кого хватит нахальства зайти без спросу. Не считая, конечно, присутствующих.
– А я знаю, у кого. – Клейтон подошел ближе. – У Вальдо Пойзера, великого истребителя медведей, и Эммы Уобл, поклонницы героев.
Он взял Аурелию за плечи, и у нее побежали мурашки по коже. Нет, флиртовать и притворяться не в ее характере. И к тому же, напомнила себе девушка, она уже совсем другая Аурелия – в брюках.
– Вам, наверное, странно видеть свою одежду на ком-то другом? – робко спросила она. – Признайтесь, что странно.
Взгляд Клейтона притягивал ее. Аурелии показалось, он пробормотал что-то о подтяжках, но у нее сердце так колотилось, что она почти ничего не расслышала.
– Не странно, – ответил Клейтон. – Восхитительно.
Он просунул большие пальцы под подтяжки и с томительной медлительностью провел ими по ее груди, легонько притягивая Аурелию к себе. Когда пальцы коснулись ее сосков, которые вмиг отвердели, Аурелия задрожала и покраснела.
– Вы восхитительны, – прошептал Клейтон.
– Да? – Она обняла его за шею и зарылась пальцами в длинные волосы. – Вам нужно постричься, Клейтон.
– Нет, мне нужно совсем другое.
Он спустил подтяжки с плеч Аурелии. Его глаза горели страстью, руки ласкали ее плечи. Клейтон наклонился и прильнул к ее губам. Аурелия самозабвенно приоткрыла губы, с восторгом принимая его язык. Эта зажигательная игра, нежность и страсть вызвали у нее уже знакомое томительное ощущение внизу живота. Напряжение становилось невыносимым.
И тогда Клейтон молниеносно расстегнул пуговицы рубашки, которую заставил Аурелию надеть. От его прикосновений она затаила дыхание. Как долго он возится с бантиком, которым завязаны атласные ленточки сорочки!
– Вот так, – сказала она и сама развязала бантик.
– Как ты хороша! – прошептал он. Подложив под ее груди ладони, он наклонился и втянул в рот сначала один сосок, затем другой. Аурелия закрыла глаза и, изнывая от желания, вцепилась ему в волосы, прижав его голову к своей груди. Прерывистое дыхание обжигало ей кожу. Пламя, которое несколько месяцев тлело внутри нее, заполыхало пожаром.
Кто-то, сдвинув таз, приоткрыл полог палатки.
– Мисс Б-Б-Брейтон!
В палатке показалась голова Вальдо Пойзера.
Аурелия ахнула и повернулась к нему спиной. Клейтон загородил ее, и она стала лихорадочно застегивать пуговицы рубашки.
Вон отсюда, Пойзер!
– Ч-ч-что ты с ней делаешь? – Вальдо сжал кулаки.
Аурелия надела подтяжки и повернулась к Вальдо. Она уже стыдилась того, что поддалась порыву страсти.
– Вальдо, вы не так все поняли.
Взглянув на ее пылающее лицо и полузастегнутую рубашку, Вальдо решительно шагнул к Клейтону и двинул его кулаком в челюсть. Аурелия закричала. Клейтон на секунду пошатнулся, но тут же пришел в себя. Но обороняться не стал.
– Ах ты, п-п-подлец! Знаешь, ч-ч-что я с тобой сделаю, если ты посмеешь ее обидеть!
Аурелии хотелось броситься на помощь любимому, но она сдержалась. Клейтон молча тер мгновенно распухшую щеку и смотрел на Вальдо с невольным уважением. Затем кивнул Аурелии и вышел.
У Аурелии и Вальдо был одинаково смущенный вид. Юноша смотрел на нее с собачьей преданностью в глазах. Но ее странно небрежный вид, несомненно, смущал и сердил его.
– Я вам все объясню, Вальдо. Вы не понимаете.
– Я отлично все понимаю, – прерывающимся голосом проговорил он.
И пошел к двери, но вдруг остановился. Казалось, он чувствовал себя таким же ненужным, как валявшаяся на полу одежда. Аурелия быстро подняла платье и, аккуратно его свернув, положила в спальный мешок. Потом потрогала жесткую ткань брюк и сказала:
– Я решила одеваться, как все в Юконе. Клейтон говорит, что эта ткань защитит меня от комаров.
– А что вас защитит от К-К-Клейтона? Аурелии было очень жалко Вальдо: в его глазах была боль. Не так она представляла себе их встречу. Но надо как-то наладить отношения.
– Выйдем наружу, присядем, – сказала она. Аурелия вдохнула полной грудью свежий воздух, отодвинула свой складной стульчик от стула Клейтона и села. Какое странное ощущение – сидеть в штанах. Все на виду: и ноги, и бедра, и пах… От этого ей стало еще труднее разговаривать с Вальдо.
– Так как вы себя чувствуете? – наконец спросила Аурелия. – Раны зажили? У вас удивительно здоровый вид. – Она разглядывала шрамы у него на щеках: в общем, получилось не так уж плохо, – Кто вам снял швы?
– Сам.
– Краснота со временем пройдет. Хотите, дам мазь?
– Это на вас рубашка Г-Г-Гардиана?
– Да. – Господи, да почему она чувствует себя виноватой перед этим мальчишкой? – Знаете, Вальдо, на вершине только и говорили, что о вас и вашей битве с гризли. И здесь, в лагере, меня спрашивали о вас. Вы стали прямо-таки легендарной личностью.
– Наверное, надо ставить палатку.
Аурелия и не представляла, что ей когда-нибудь будет так трудно разговаривать с Вальдо. Но сейчас она просто не знала, что еще сказать. Не произнеся ни слова, Аурелия уже знала, что сейчас понесет что-нибудь бессвязное. Так всегда бывало, когда она испытывала неловкость.
– Ужинаем мы обычно в семь часов. А встаем вместе с солнцем – около четырех и завтракаем. Клейтон отправляется на лесопилку, а я замачиваю грязное белье. Иногда обед бывает готов к двенадцати, иногда только к часу дня.
Она остановилась перевести дыхание.
– Я вижу, вы тут п-п-прекрасно обходились без меня вдвоем.
– Ну что вы, Вальдо! Вовсе нет. Вчера Клейтон сказал, что ждет не дождется, когда вы придете. Ему нужна помощь в постройке лодки. Он не может управляться с лучковой пилой один. Пограничники осматривают каждую готовую лодку и ставят на нее номер, а если лодка кажется им недостаточно надежной, то бракуют ее. И мне вас тоже очень не хватало.
Вальдо не покраснел, как бывало. Да, это был уже не тот юнец, у которого она покупала припасы в Сиэтле.
– Тогда я, пожалуй, пойду на лесопилку. – Вальдо встал и отряхнул брюки.
– Отлично! Ужин будет готов в семь часов. А обед еще горячий. Клейтон не успел…
– Я не хочу есть.
Аурелия поглядела вслед Вальдо, который с поникшей головой брел в сторону лесопилки. Хотя трезвый разум говорил ей: «Ты ни в чем не виновата», – у Аурелии было чувство, что она предала юношу.
Ближе к вечеру Аурелия вернулась с реки с двумя полными ведрами воды. Кромка льда уже отошла от берега. Отдаленный треск ее больше не пугал: значит, река скоро сбросит ледяные оковы и можно будет плыть в Доусон. И к своему удивлению, около палатки увидела Эмму.
– Привет, Аурелия! Послушайте, вы действительно знакомы с Вальдо Пойзером? Его видели в лагере. Говорят, у него страшные шрамы на лице. Какой мужчина! Я бы все отдала, чтобы с ним познакомиться. Все!
Аурелии почему-то не хотелось знакомить Вальдо с Эммой, но потом она решила, что чему быть, того не миновать.
– Мистер Пойзер скоро придет. Хочешь, поужинай с нами? Вот и познакомишься.
Эмма издала блаженный вздох – словно она уже попала в рай.
– Значит, это правда. Вы действительно с ним знакомы?
– Да. Вальдо прекрасный человек.
– Как вам удалось заполучить в партнеры двух самых лучших мужчин во всем Юконе? Вы заказывали то средство, что рекламируют в дамских журналах?
– Да забудь ты про эту ерунду, Эмма! Лучше помоги мне готовить ужин. – Аурелия повела ее в палатку и достала из сундука кружевную скатерть. – У нас сегодня будет праздничный ужин. Как ты думаешь, что нам приготовить?
– Сосиски с бобами и яблочный пирог – сгодится?
– Что ж, отличные блюда для праздничного ужина.
– А что мы празднуем?
Стараясь попасть ей в тон, Аурелия сказала:
– Может быть, исполнение желаний?
– Замечательная мысль! – воскликнула Эмма и обняла себя за плечи обеими руками.
Аурелия чуть не рассмеялась, но осеклась, заметив в жесте Эммы ощущение тоскливой пустоты. Надо, чтобы тебя обнимал другой.
Через два часа ужин был готов. Сосиски шипели на сковороде – единственной, которая была у Аурелии. Бобы кипели в котелке – тоже единственном. Палатку наполнял запах горячих яблок и корицы. Эмма убежала домой – за кастрюлькой и столовым прибором. И небольшой бутылкой вина.
– Не пугайтесь, – сказала она Аурелии. – Это просто настойка из изюма. Но градусы в ней есть. Ее папа сам делает. Он прячет бутылки в бочке с мукой, но неглубоко, достать можно.
Аурелия взяла бутылку с длинным горлышком и посмотрела настойку на свет. На дне было немного осадка, сверху – немного пены. Красновато-коричневая жидкость казалась довольно безобидной, но Аурелия все же отвернула крышку и понюхала. Пахнет, как настойка Наны. Изюм, сахар, дрожжи и дать забродить. Получается напиток крепостью в двенадцать градусов. «Лекарство от любой болезни», – говаривала Нана.
– Эмма, но здесь запрещен алкоголь! – удивилась Аурелия, завертывая крышку.
– Я же не предлагаю напиться в стельку. – Эмма закатила глаза. Просто выпьем по рюмочке за знакомство. А может, нарвем цветов и поставим их на стол, как вы сделали в прошлый раз?
– Что ж, хорошая мысль.
Эмма выглянула из палатки и ахнула, словно перед ней появилось прекрасное видение. Видимо, пришел Вальдо. Девушка что-то пробормотала. Аурелия поставила бутылку на стол и вышла наружу. В это время вернулся и Клейтон.
– Мой партнер мистер Вальдо Пойзер, – сказал он Эмме. – Вальдо, позволь тебе представить мисс Эмму Уобл. Она здесь с родителями. Они из Виргинии.
У юноши был растерянный вид. Во-первых, Эмма ясно давала понять, что он ей нравится. А во-вторых, Клейтон словно забыл об их стычке.
– Очень рад с вами п-п-познакомиться. – Вальдо церемонно поклонился. – Я тоже родом из Виргинии.
Эмма хихикнула и принялась накручивать прядь волос на палец.
– Неужели? У нас был там магазинчик.
– Вы собираетесь обосноваться в Д-Д-Доусоне?
– Как вы догадались?
– Т-т-туда почти все направляются – так что держать там магазин б-б-будет очень выгодно.
Эмма смотрела на него, широко раскрыв глаза.
– Вы в этом, гляжу, хорошо разбираетесь. Вы тоже едете в Доусон? И я туда хочу. Но, видно, мне суждено ехать туда одной. Дело в том, что у мамы будет ребенок и они с папой решили вернуться домой. А мне придется забрать весь товар и ехать в Доусон одной. Они на меня рассчитывают. – Она понизила голос. – Честно говоря, я очень боюсь – дорога ведь опасная. Девушке просто нельзя пускаться в такой путь без спутника.
– У вас нет братьев или дядьев?
– Нет, – со скорбным видом вздохнула Эмма. – Я одна.
– Ну тогда вам, наверно, не надо ехать в Д-Д-Доусон. Лучше возвращайтесь с родителями домой.
– Доусон – это моя судьба. – Эмма прижала руки к груди. – Мне так сказала предсказательница в Сиэтле.
Глаза Вальдо загорелись интересом, и он с жаром спросил:
– Вы тоже ходили к предсказательнице?
– Извините, – вмешалась Аурелия, – но ужин почти готов. Ты, кажется, собиралась принести букет, Эмма? Может быть, мистер Пойзер поможет тебе?
– Ой, я и забыла про цветы! – Эмма посмотрела на Вальдо. – Идемте?
– С удовольствием. – Он подал Эмме руку. – Если хотите, можете называть меня Вальдо.
Эмма опять хихикнула и, взяв его под руку, положила свою руку на его и показала на самый густонаселенный район лагеря.
– Тогда давайте пройдем вон там. Я хочу, чтобы все видели меня с вами, Вальдо.
И они отправились на берег.
Эмма так беззастенчиво флиртовала с Вальдо, что поначалу Аурелия опасалась, как бы это его не отпугнуло. Но юноша был очень доволен. Она повернулась к Клейтону:
– Смотрите, как Вальдо выпрямился и расправил плечи. Вышагивает, как петух.
– Женщина часто так влияет на мужчину.
И Клейтон бросил на нее взгляд, который напомнил ей, как они влияют друг на друга.
– Да, говорят. – Аурелия потрогала пальцем его скулу. Немного припухла, но ничего страшного. – Меня удивляет, как мирно вы разговаривали с Вальдо. После того что случилось днем, я думала, вы поссоритесь.
– Может, и поссорились бы. Но я представил себя на его месте. Если бы я зашел в палатку и увидел вас с Вальдо… Если бы я решил, что он вас обижает, я бы ему так врезал, что он летел бы до самого Доусона. – Клейтон взял руку Аурелии и нежно поцеловал в ладонь. – Бедняга Вальдо не понял, что увидел мужчину и женщину, охваченных страстью. Я убежден, он еще не держал в объятиях женщину, не видел ее обнаженную грудь. И тем более не целовал ее.
Щеки Аурелии запылали. Она хотела, чтобы это повторилось, но сейчас было не время. Отняв руку, она прошептала:
– Но если он до этого додумается, Эмма пропала.
Незабудки придали столу праздничный вид. Когда все было съедено, а кофе выпит, Эмма толкнула Аурелию локтем.