Страница:
– Да, признался. Сказал, что люблю ее.
Просто произнося эти слова, Клейтон ощутил счастливое головокружение – почти такое же, какое испытал вчера.
Вальдо опустил на песок ящик с консервами, словно от признания старшего партнера ноша стала тяжелее.
– И ч-ч-что она – была счастлива?
– Кажется, да. Сказала, что тоже меня любит. Хотя юноша никогда не говорил о том, что питает к Аурелии не только дружеские чувства и восхищение, Клейтон подозревал, что Вальдо в нее влюблен. Еще не так давно мистер Гардиан гордился бы своей победой, но сейчас только искренне хотел, чтобы юноша тоже нашел свое счастье.
Вальдо разглядывал наклейку на ящике с консервами. Наконец, не поднимая глаз, проговорил:
– Это лучше, чем найти золото, правда?
– Точно, парень!
– Ну раз ты нашел любовь, может б-б-быть, я найду золото.
– Не унывай! Может быть, найдешь и то и другое.
– И может быть, мисс Аурелия найдет свою сестру.
– Обязательно найдет, – ответил Клейтон, у которого при упоминании о Виолетте тоскливо сжалось сердце.
Лишь Виолетта и Скалли могли вернуть ему доброе имя. И они же могли погубить только-только найденную им любовь. Если бы дело не касалось будущего Эли, Клейтон, конечно, отказался бы от поисков этой бессовестной парочки. Но его сын должен честно и открыто смотреть людям в глаза. И поэтому Клейтон обязан найти Виолетту! Когда-нибудь Аурелия это поймет.
Аурелия закрыла чемодан. Клейтон сказал, что кухонную утварь, продукты на две недели, палатки и чемодан Аурелии они положат сверху. Так будет легче разбивать лагерь на ночь и все необходимое будет под рукой.
Как жаль, что у нее нет красивого нижнего белья – с вышивкой и крошечными пуговками. Когда-то Аурелия считала себя скучной серенькой бабочкой, которая всем только надоедает и которую все гонят от огня. Теперь уже так не думала – не могла думать после того, что случилось вчера. Она закрывала глаза, и от чувственных воспоминаний слегка кружилась голова.
Как он был силен и терпелив, как властен и нежен! Клейтон ни разу не попытался принудить ее к покорности, воспользоваться ее невинностью. Клейтон Гардиан – порядочный человек, настоящий мужчина. Это не Флетчер Скалли.
Все утро на озере лед трещал и стонал, и в полдень серое полотно раскололось на куски, которые забили вход в реку. Почти четыреста тяжело нагруженных лодок вышли на воду. Каждые несколько минут отчаливали новые. Возбужденные охотники за богатством гудели в рожки, размахивали флажками и кричали друг другу пожелания удачи. Гонка за золотом возобновилась. За следующие сутки отчалят еще триста лодок.
– Ну как, готова расстаться с цивилизацией? – спросил Клейтон, вернувшись с озера.
– Готова, – ответила она.
Как обидно, что надо сдерживаться и нельзя броситься любимому на шею, расцеловать. Взгляд Клейтона говорил, что и он сожалеет о том же.
– А где наш партнер?
– Я думала, Вальдо с тобой на озере.
– Был, но ушел часа два назад. Сказал, что у него важное дело. Не знаю, о чем Вальдо думает. Даже палатку не разобрал!
И вдруг они услышали смех. К ним торопились Эмма и Вальдо.
– Привет, Аурелия! Привет, Клейтон! А что мы вам сейчас скажем! – Эмма взяла Вальдо под руку и положила голову ему на плечо. – Мистер Пойзер поедет в Доусон со мной. Мы собираемся пожениться.
– Пожениться? – Аурелия от неожиданности выронила полотенце.
– Папа говорит, что отпустит меня в Доусон, только если мы поженимся. Там мы откроем магазин. Вальдо знает все цены. Папа его очень уважает. А мама говорит, что такой человек, как Вальдо, будет верен одной женщине всю жизнь. А уж она-то знает!
Эмма смотрела на своего жениха с нескрываемым обожанием.
– Да, это так, – подтвердил он, отводя взгляд. – Мы здесь задержимся дня на д-д-два. Я помогу родителям Эммы собраться в обратный путь. А потом отправимся с Эммой в Доусон. Свою долю провианта я оставляю вам.
– Я рада за вас обоих. Поздравляю. – Аурелия наконец пришла в себя от этой сногсшибательной новости, обняла и поцеловала Эмму.
– Тебе достался отличный муж, Эмма, – одобрительно сказал Клейтон.
– Знаю. Настоящий герой. И такой же романтик, как и я. Он подарил мне книжку стихов Эмили Дикинсон. Ее имя похоже на мое.
– Стихов? – с удивлением спросил Клейтон. – Как ты раздобыл здесь книжку?
– Купил еще в Дайе.
– Ну что ж, поздравляю, Вальдо. Ты парень не промах. – Клейтон пожал Вальдо руку. – Мне тебя будет не хватать.
Вальдо неуверенно протянул руку Аурелии. Она, конечно, помнила, как еще на пароходе сказала юноше, что Эмили Дикинсон – ее любимая поэтесса. «А ведь в Дайе юноша купил эту книжку для меня», – подумала Аурелия. Слезы навернулись ей на глаза. Она обняла Вальдо и поцеловала в щеку. Затем вытерла рукой слезы и улыбнулась Эмме.
– Ты не возражаешь, что я его поцеловала? Все-таки он был моим партнером. И навсегда останется дорогим другом.
– Так когда же свадьба, ребятки? – спросил Клейтон.
– Сегодня.
– Папа встретил в лагере священника, и сегодня вечером он нас обвенчает – сразу после ужина. Вальдо сказал, что вы, наверное, не придете, потому что собираетесь отчалить часа в три-четыре.
Аурелия вопросительно посмотрела на Клейтона, и тот не заставил себя ждать.
– Мы могли бы отчалить и завтра. Разве можно пропустить свадьбу нашего партнера!
Вальдо просиял, но все еще переминался с ноги на ногу. Наконец, переборов застенчивость, он спросил:
– Тогда не согласишься ли ты быть м-м-моим шафером?
– Послушай, Аурелия, а ты будешь моей подружкой? – не растерялась невеста.
– Спасибо. Сочтем за честь, – хором ответили Клейтон и Аурелия.
– Блеск! – Эмма взяла жениха под руку. – Ну, мы пойдем – надо еще кое о чем договориться с родителями. И мне нужно вымыться и вообще приготовиться. – Она толкнула Вальдо локтем. – И тебе тоже, дорогой.
Молодые ушли, и Клейтон рассмеялся.
– Каково? Вальдо женится! Теперь понятно, почему он не стал снимать палатку.
«Сегодня Вальдо проведет ночь в этой палатке с Эммой», – подумала Аурелия и заметила:
– Я как-то не сознавала, что он уже взрослый.
– Ты хочешь сказать, уже мужчина.
– Да, и это тоже. Я всегда невольно сравнивала Вальдо с тобой, а это несправедливо по отношению к нему. Вы так непохожи.
– Думаешь, Эмма действительно его любит?
– Да, по-своему. Она его уважает, восхищается его храбростью. И считает, что у него замечательные глаза.
– А Вальдо ее любит?
– Надеюсь, – дрогнувшим голосом ответила Аурелия.
– Так или иначе, через три часа он станет мужем. «А Эмма станет женой», – про себя добавила Аурелия и со стыдом поняла, что завидует девушке.
Клейтон вернулся, чтобы подтянуть лодку к берегу на ночь. Аурелия зашла в палатку, открыла чемодан и достала стопку носовых платков. Она выбрала самый красивый – голубой, отороченный кружевом и вышитый по углам белыми розочками. Решив подарить его невесте, Аурелия отложила платок в сторону и закрыла чемодан. А для Вальдо у нее есть нечто особенное.
Через три часа преподобный Гилликин призвал участников церемонии, собравшихся у палатки Уоблов, склонить головы. На Эмме было голубое льняное платье в клеточку, в руках букет полевых цветов. В ответ на традиционный вопрос священника: «Согласна ли ты стать женой этого человека?» – Эмма, хихикнув, сказала: «Согласна». Мэйбл прослезилась, Эд трубно высморкался.
Аурелия, стоявшая позади новобрачных, заметила, как туго обтягивает рубашка раздавшиеся плечи Вальдо. И ей показалось, что он сказал «согласен» чуть ли не басом. Жених обнял Эмму и поцеловал ее с уважением и, как надеялась Аурелия, с любовью.
После церемонии Уоблы подали кофе с пирожными. Несколько соседей зашли пожелать молодым счастья.
Аурелия хотела побыть у Уоблов подольше, но Клейтон напомнил, что в четыре часа утра им надо отплывать. Сегодня они проведут на озере Беннетт последнюю ночь.
Аурелия отозвала в сторону новобрачных и протянула Эмме кружевной платочек.
– Спасибо, Аурелия! Какой хорошенький! Я таких сроду не видела.
Жениху Аурелия вручила маленький квадратный пакетик и с бьющимся сердцем смотрела, как он снимает газетную обертку. Вальдо был изумлен.
– Но это же одна из ваших серебряных пряжек! Я не могу ее принять.
– Пожалуйста, Вальдо, – чуть слышно сказала Аурелия. – Ее выковал в Севилье человек, который ковал шпаги для матадоров. Эта пряжка придаст тебе мужества… если оно тебе понадобится.
– Она действительно волшебная? – спросила Эмма.
– Действительно. Она дает женщине мужество покинуть родных и отправиться туда, куда ее зовет долг, – пылко заверил Вальдо. – И подниматься, если нужно, на высокие горы. И строить лодки. И плыть по реке…
– Как я. Да, милый?
Вальдо был явно обескуражен: он-то думал об Аурелии. Но в этот момент Клейтон отвел жениха в сторону. Аурелия не слышала, о чем они говорили, но увидела, как крепко, по-дружески пожали друг другу руки.
По дороге домой Клейтон и Аурелия, растроганные прощанием, шли к палатке молча.
– Молодые не успели как следует узнать друг друга, – наконец сказала Аурелия.
– Не надо киснуть. Эмма – славная девушка, а что за человек Вальдо, мы с тобой знаем. У них все будет хорошо.
– Надеюсь. Эд и Мэйбл при мне обсуждали свои дела. Я очень удивилась, узнав, что они состоятельные люди и имеют не один магазин. Поэтому они так легко отдали свои товары молодым. Ты заметила, как Уоблы глядели на Вальдо? Словно он сказочный принц. Парень неплохо устроился.
По пути они останавливались у некоторых палаток и прощались со знакомыми. Одному Аурелия напомнила почаще пользоваться мазью от ожогов, которую дала ему. Другому посоветовала беречь глаза от солнца.
– Через неделю здесь никого не останется. Это место я никогда не забуду, – сказала Аурелия. – В каком-то смысле я здесь заново родилась.
– Я тоже никогда не забуду озеро Беннетт. – Клейтон сжал ей руку.
Они прошли мимо палатки Вальдо, где молодожены проведут свою первую брачную ночь.
Аурелия с грустью подумала, что она и Клейтон никогда не смогут пожениться. Если только любимый мужчина не откажется от поисков ее сестры. А если и откажется, то никогда не простит женщину, заставившую его пожертвовать своим добрым именем. С другой стороны, Аурелия могла бы помочь ему отыскать Виолетту. А что, если сестру ждет тюрьма? Нет! Аурелия не сможет жить с чувством вины, что не спасла сестренку и от Скалли, и от Клейтона.
И уже в который раз Аурелия спросила себя: «Неужели я могу любить человека, который требует от меня такой жертвы?»
Она представила свое будущее, и ее словно окутало холодное гнетущее облако. Конечно, если постараться и стать хорошим врачом, то у Аурелии появятся большая практика и финансовая независимость. А если этого будет недостаточно для счастья – что ж! – у нее останется незабываемое воспоминание о чудесной ночи любви на диком берегу с человеком, которому всегда будет принадлежать ее сердце. Да, видимо, Аурелии не суждено носить золотое обручальное кольцо с выгравированным флердоранжем.
– Похоже, что мне сегодня придется спать под звездами, – сказал Клейтон, когда они дошли до ее палатки.
«Напрашивается на приглашение, – вздохнула Аурелия. – А почему бы и нет?» Мать говорила, что мужчину привлекает чистота и что лучшее приданое, которое можно принести мужу, это девичья невинность. К сожалению, когда мать дала ей этот свой единственный совет, Аурелии было только двенадцать лет и девочка понятия не имела, о чем идет речь. А сейчас это уже не имело никакого значения.
– Тебе незачем спать под звездами, – сказала она, но в голосе ее не было уверенности.
Все вещи уже были собраны, и в палатке лежал только спальный мешок Аурелии.
Может быть, это их последняя ночь с Клейтоном. Аурелия начала расстегивать пуговицы на рубашке, которую ей подарил Клейтон.
– Позволь мне, – сказал он и начал по одной расстегивать знакомые пуговицы.
– Погоди, – сказала Аурелия и посмотрела на полог. – Половина лагеря снялась, но ведь еще много людей не уехало.
– Все, кто остался, укладываются спать.
– Еще не стемнело, от нас будут падать тени. Вдруг кто-нибудь увидит. Нет, я не могу.
Клейтон не знал, как понять внезапную перемену ее настроения.
– Темнее уже не будет. Вчера ночью тоже было довольно светло.
Вчера ночью… На берегу играла музыка, приближалась гроза, и их захлестнула страсть… Но на самом деле Аурелия не такая пылкая женщина, какой почему-то была вчера ночью. Она практична, немного старомодна и слишком дорожит своим душевным покоем, чтобы отдаться минутному порыву, за который придется платить дорогой ценой. Да, она любила и желала Клейтона, но цена была слишком высока, а Аурелия и без того чувствовала себя в долгу перед сестрой.
– Аурелия, ну неужели тебя это так заботит? Ну ладно, тогда я лягу спать на еловые ветки. Приходилось мне спать и с меньшими удобствами.
– Извини, Клейтон. Наверное, так будет лучше. – И Аурелия застегнула пуговицы на рубашке.
Он явно не понимал, что происходит с Аурелией. Она молча села на край мешка и сняла ботинки. Потом залезла в мешок и повернулась к Клейтону спиной. А он лежал на еловых ветках и смотрел в потолок, но после нескольких минут молчания не выдержал:
– Какой роскошный подарок ты сделала Вальдо! Я понимаю, что для тебя значат бабушкины пряжки. Надеюсь, парень это оценит.
– Он оценил.
Снова воцарилась тишина.
– Я тоже подарил ему кое-что.
– Да? И что же?
– Скажем так: если он воспользуется хотя бы половиной моих советов, то этой ночью миссис Эмма Пойзер будет счастливой женщиной.
Аурелии было неловко слушать столь двусмысленные намеки. А Клейтон тем временем придвинулся к ней поближе.
– Для начала я сказал, чтобы он не спешил. В первый раз женщина всегда боится. Еще посоветовал целовать ее подольше. Женщины любят, когда их целуют. Разве не так?
– Да, – неуверенно ответила Аурелия.
– Я сказал, чтобы он раздевал Эмму медленно, любуясь ею, чтобы говорил, как она красива. Я сказал ему, что женщины любят, когда ласкают ее грудь. Так ведь?
– Да, – пробормотала Аурелия.
– Я сказал, что если Эмма захочет, чтобы он целовал ее крепче, то найдет способ это ему показать. Найдет?
Аурелия молчала.
– Ты ведь нашла. Молчание.
– Я сказал, пусть не расстраивается, если она испугается, в первый раз увидев его… ну, ты понимаешь что…
– Понимаю, – быстро ответила Аурелия, надеясь, что на этом пересказ урока для Вальдо закончился.
Почему-то ей уже не было удобно в спальном мешке, а хруст и шелест сухих еловых веток подсказывал, что Клейтону тоже не лежится. Но он продолжал говорить снова таким голосом, будто делился с ней важной тайной:
– Я сказал ему, что очень важны руки.
Аурелия плотно зажмурила глаза, но это не помогло: она живо вспомнила большие ладони Клейтона на своей груди, вспомнила, как его длинные пальцы медленно спускались по ее животу, ниже… ниже… доставляя сладостную муку. А Клейтон все шептал:
– Я сказал про мед, который появляется у женщины, про его аромат… про его вкус…
У Аурелии перехватило дыхание.
– Я просил не удивляться, если она тоже захочет потрогать его…
Аурелия вспыхнула, пытаясь представить себе, что мужчина имеет в виду. Но вдруг услышала, как Клейтон встает, и испугалась: вот сейчас он уйдет… В висках застучали тысячи молоточков, но в ушах вновь зазвучал горячий шепот:
– Я сказал, что муж может разными способами показать жене свою любовь, но лучше всего это делать, лаская ее ночью.
Аурелия перевернулась на спину и увидела, что Клейтон склонился над ней: от его страстного взгляда Аурелию бросило в жар. И, зная, что потом ей придется заплатить за эту ночь щемящей тоской, она протянула Клейтону руки и прошептала:
– Притворись, что я твоя жена.
Он опустился на колени и заглянул ей в глаза. Аурелия знала, что он ее любит и она любит его, но Клейтон ни разу не заикнулся ни о свадьбе, ни об обручальных кольцах. А ведь он непременно бы сделал это, если б считал, что в Доусоне начнется их новая жизнь, а не закончится прежняя.
Клейтон расстегнул пуговицы у нее на рубашке и улыбнулся:
– Завтра утром ты будешь самая счастливая женщина, а не Эмма Пойзер.
– Ну, помаши рукой цивилизации, – с грустью сказал Клейтон и стал убирать веревку, к которой был привязан огромный камень. – Это наш якорь. – И, посмотрев еще раз, удобно ли сидит Аурелия, взялся за весла.
– У нас же есть еще одна пара весел, – заметила Аурелия. – Я тоже умею грести.
Она очень хотела как-нибудь отвлечься от мыслей о Клейтоне. Полюбить человека, который собирается погубить ее младшую сестру! Душа Аурелии разрывалась надвое. Конечно, Виолетта избалованна и эгоистична, но она не способна на подлую кражу. Еще оставалась слабая надежда, что в конце концов удастся убедить Клейтона в ее невиновности.
– Нет, не надо. Я сам буду грести. Если поднимется ветерок, поставим парус. А пока отдыхай и любуйся природой.
Они присоединились к каравану лодок всех размеров и конфигураций, которые плыли в одном направлении – на север. Восточные склоны уже освободились от снега. С озера были видны желтые пятна – это расцвели в горах полярные маки, словно самородки, влекущие золотоискателей.
Через три часа поднялся ветер. Клейтон поставил парус, и к вечеру они проплыли почти двадцать миль.
– Завтра выйдем в озеро Тагиш, – сказал он, бросив якорь. – Говорят, там полно рыбы и дичи. Ты хорошо готовишь, но бобы здорово надоели.
– Мне тоже. Если бы не лимонный сок, мы бы уже заболели цингой.
– Ну как мы можем заболеть, дорогая, при таком хорошем докторе? – И, убедившись, что лодка прочно держится на якоре, Клейтон спрыгнул за борт. – Брр, как холодно! Даже через сапоги чувствуется. Иди сюда – я перенесу тебя к берегу на спине. – И когда Аурелия обхватила руками его шею, а ногами его талию, тихо добавил: – Я рад, что мы остались вдвоем.
Не успели они пробыть на берегу и нескольких минут, как Аурелия снова услышала осточертевший звон комаров.
– Господи! – И хлопнула себя по руке. – Когда же эти кровопийцы от нас отвяжутся?
– В июле. Только до июля мы здесь не пробудем. Но ночь проспим спокойно. Я законопачу палатку так, что ни один не пролезет.
Но сладить с комарами оказалось не так-то просто. Хотя Клейтон, как ему казалось, не оставил им ни одной щелки, почти всю ночь они с Аурелией били зловредных насекомых. Оба не рискнули раздеться, так что комары оказали косвенную услугу Аурелии, которая приняла твердое решение – погасить пламя вспыхнувшей любви.
На следующий день к полудню они приплыли к озеру Тагиш. Их встретил лай многочисленных собак. Стампидерам предписывалось пройти здесь проверку документов и осмотр лодок – нет ли в них спиртного. Клейтон объяснил таможеннику, что в косметическом сундучке находятся лекарства и инструменты леди доктора, и как ни странно, но тот поверил ему на слово.
Пока проходили досмотр, Аурелия написала коротенькое письмо родителям, в котором извещала их, что жива и здорова, надеется через неделю добраться до Доусона и скоро привезет сестру домой.
Дул свежий ветер, и к ночи они вышли из озера Тагиш, проплыв уже половину шестидесятимильной реки. Вдоль берегов торчали белые известковые валуны, а по воде неторопливо плыли огромные льдины, поэтому Клейтону приходилось все время быть начеку.
– Завтра пойдем через пороги Уайтхорс, – сказал он, устанавливая палатку на ночь.
– Это опасно?
– Да. Придется разгрузить лодку перед порогами и потратить день или два, перетаскивая припасы по берегу. Но так будет безопаснее.
Аурелия застонала при мысли о том, что снова придется тащить груз на себе.
– Не волнуйся, – успокоил ее Клейтон. – Я сам все перенесу.
– С какой стати? Я сейчас не слабее, чем была в Дайе.
– Нет, – решительно заявил Клейтон. – Я не хочу, чтобы ты надрывалась. На станции в Тагише я нанял лоцмана, который проведет лодку через пороги. Обычно он берет сто долларов, но, так как лодка будет разгружена, мы заплатим только сорок. После того как я перетащу груз, обойдем каньон. Это всего пять миль.
Аурелия вспомнила страшный переход через Чилкутский перевал. Она тоже не хотела, чтобы Клейтон надрывался.
– Нет, Клейтон. Раз уж мы наняли лоцмана, давай оставим груз на борту и останемся сами. Так будет быстрее.
– Это запрещено. С хозяина лодки, который перевозит через пороги женщин или детей, берут штраф в сто долларов.
– Сто долларов? Значит, это очень опасно?
– Я и без всякого штрафа не стал бы рисковать твоей жизнью.
Аурелия почувствовала, как у нее потеплело внутри – Клейтон дорожит ею.
– Одно неверное движение, и «Золотая девушка» превратится в груду щепок. Сама завтра увидишь, что это такое. А пока давай перекусим и отдохнем. У тебя усталый вид. Сейчас разожгу костер.
Аурелия готовила ужин – бобы, хлеб и кофе, – и у нее ныло сердце при мысли о том, что, как только они приплывут в Доусон, их любовь должна будет умереть.
Не успела Аурелия замесить тесто для лепешек, как откуда ни возьмись появилось облачко мошки и комаров.
– Проклятые! – ругалась она, размахивая мокрым полотенцем.
Клейтон быстро устанавливал палатку, придавливая ее края камнями и засыпая их песком.
– Давай ужинать в палатке. Там кровопийцы нас не достанут.
– С удовольствием, – ответила Аурелия и нырнула под полог. Дым костра отпугивал насекомых, но самые настырные все же пролезли в палатку и не дали Аурелии с Клейтоном выспаться – не говоря уж о том, чтобы заняться любовью.
На следующее утро, когда они прошли всего несколько миль вниз по реке, пейзаж на берегах изменился. На склонах ближайших холмов росли высокие ели и сосны, а вдали иногда открывалась взору заросшая травой прерия. Вдоль реки росли тополя и ивы, их ветки свисали в воду, образуя нежно-зеленый полог, который мешал причалить к берегу.
Аурелия слышала многочисленные всплески – это ныряли ондатры. Зеркальная поверхность реки рябила от следов весел и маленьких зверьков.
«Какая благодать! Чего здесь бояться?» – подумала Аурелия, вспоминая опасения Клейтона.
Но, положив руку на борт лодки, она вдруг почувствовала, как вибрирует дерево у нее под рукой. И услышала вдалеке нарастающий шум.
Глава 21
Просто произнося эти слова, Клейтон ощутил счастливое головокружение – почти такое же, какое испытал вчера.
Вальдо опустил на песок ящик с консервами, словно от признания старшего партнера ноша стала тяжелее.
– И ч-ч-что она – была счастлива?
– Кажется, да. Сказала, что тоже меня любит. Хотя юноша никогда не говорил о том, что питает к Аурелии не только дружеские чувства и восхищение, Клейтон подозревал, что Вальдо в нее влюблен. Еще не так давно мистер Гардиан гордился бы своей победой, но сейчас только искренне хотел, чтобы юноша тоже нашел свое счастье.
Вальдо разглядывал наклейку на ящике с консервами. Наконец, не поднимая глаз, проговорил:
– Это лучше, чем найти золото, правда?
– Точно, парень!
– Ну раз ты нашел любовь, может б-б-быть, я найду золото.
– Не унывай! Может быть, найдешь и то и другое.
– И может быть, мисс Аурелия найдет свою сестру.
– Обязательно найдет, – ответил Клейтон, у которого при упоминании о Виолетте тоскливо сжалось сердце.
Лишь Виолетта и Скалли могли вернуть ему доброе имя. И они же могли погубить только-только найденную им любовь. Если бы дело не касалось будущего Эли, Клейтон, конечно, отказался бы от поисков этой бессовестной парочки. Но его сын должен честно и открыто смотреть людям в глаза. И поэтому Клейтон обязан найти Виолетту! Когда-нибудь Аурелия это поймет.
Аурелия закрыла чемодан. Клейтон сказал, что кухонную утварь, продукты на две недели, палатки и чемодан Аурелии они положат сверху. Так будет легче разбивать лагерь на ночь и все необходимое будет под рукой.
Как жаль, что у нее нет красивого нижнего белья – с вышивкой и крошечными пуговками. Когда-то Аурелия считала себя скучной серенькой бабочкой, которая всем только надоедает и которую все гонят от огня. Теперь уже так не думала – не могла думать после того, что случилось вчера. Она закрывала глаза, и от чувственных воспоминаний слегка кружилась голова.
Как он был силен и терпелив, как властен и нежен! Клейтон ни разу не попытался принудить ее к покорности, воспользоваться ее невинностью. Клейтон Гардиан – порядочный человек, настоящий мужчина. Это не Флетчер Скалли.
Все утро на озере лед трещал и стонал, и в полдень серое полотно раскололось на куски, которые забили вход в реку. Почти четыреста тяжело нагруженных лодок вышли на воду. Каждые несколько минут отчаливали новые. Возбужденные охотники за богатством гудели в рожки, размахивали флажками и кричали друг другу пожелания удачи. Гонка за золотом возобновилась. За следующие сутки отчалят еще триста лодок.
– Ну как, готова расстаться с цивилизацией? – спросил Клейтон, вернувшись с озера.
– Готова, – ответила она.
Как обидно, что надо сдерживаться и нельзя броситься любимому на шею, расцеловать. Взгляд Клейтона говорил, что и он сожалеет о том же.
– А где наш партнер?
– Я думала, Вальдо с тобой на озере.
– Был, но ушел часа два назад. Сказал, что у него важное дело. Не знаю, о чем Вальдо думает. Даже палатку не разобрал!
И вдруг они услышали смех. К ним торопились Эмма и Вальдо.
– Привет, Аурелия! Привет, Клейтон! А что мы вам сейчас скажем! – Эмма взяла Вальдо под руку и положила голову ему на плечо. – Мистер Пойзер поедет в Доусон со мной. Мы собираемся пожениться.
– Пожениться? – Аурелия от неожиданности выронила полотенце.
– Папа говорит, что отпустит меня в Доусон, только если мы поженимся. Там мы откроем магазин. Вальдо знает все цены. Папа его очень уважает. А мама говорит, что такой человек, как Вальдо, будет верен одной женщине всю жизнь. А уж она-то знает!
Эмма смотрела на своего жениха с нескрываемым обожанием.
– Да, это так, – подтвердил он, отводя взгляд. – Мы здесь задержимся дня на д-д-два. Я помогу родителям Эммы собраться в обратный путь. А потом отправимся с Эммой в Доусон. Свою долю провианта я оставляю вам.
– Я рада за вас обоих. Поздравляю. – Аурелия наконец пришла в себя от этой сногсшибательной новости, обняла и поцеловала Эмму.
– Тебе достался отличный муж, Эмма, – одобрительно сказал Клейтон.
– Знаю. Настоящий герой. И такой же романтик, как и я. Он подарил мне книжку стихов Эмили Дикинсон. Ее имя похоже на мое.
– Стихов? – с удивлением спросил Клейтон. – Как ты раздобыл здесь книжку?
– Купил еще в Дайе.
– Ну что ж, поздравляю, Вальдо. Ты парень не промах. – Клейтон пожал Вальдо руку. – Мне тебя будет не хватать.
Вальдо неуверенно протянул руку Аурелии. Она, конечно, помнила, как еще на пароходе сказала юноше, что Эмили Дикинсон – ее любимая поэтесса. «А ведь в Дайе юноша купил эту книжку для меня», – подумала Аурелия. Слезы навернулись ей на глаза. Она обняла Вальдо и поцеловала в щеку. Затем вытерла рукой слезы и улыбнулась Эмме.
– Ты не возражаешь, что я его поцеловала? Все-таки он был моим партнером. И навсегда останется дорогим другом.
– Так когда же свадьба, ребятки? – спросил Клейтон.
– Сегодня.
– Папа встретил в лагере священника, и сегодня вечером он нас обвенчает – сразу после ужина. Вальдо сказал, что вы, наверное, не придете, потому что собираетесь отчалить часа в три-четыре.
Аурелия вопросительно посмотрела на Клейтона, и тот не заставил себя ждать.
– Мы могли бы отчалить и завтра. Разве можно пропустить свадьбу нашего партнера!
Вальдо просиял, но все еще переминался с ноги на ногу. Наконец, переборов застенчивость, он спросил:
– Тогда не согласишься ли ты быть м-м-моим шафером?
– Послушай, Аурелия, а ты будешь моей подружкой? – не растерялась невеста.
– Спасибо. Сочтем за честь, – хором ответили Клейтон и Аурелия.
– Блеск! – Эмма взяла жениха под руку. – Ну, мы пойдем – надо еще кое о чем договориться с родителями. И мне нужно вымыться и вообще приготовиться. – Она толкнула Вальдо локтем. – И тебе тоже, дорогой.
Молодые ушли, и Клейтон рассмеялся.
– Каково? Вальдо женится! Теперь понятно, почему он не стал снимать палатку.
«Сегодня Вальдо проведет ночь в этой палатке с Эммой», – подумала Аурелия и заметила:
– Я как-то не сознавала, что он уже взрослый.
– Ты хочешь сказать, уже мужчина.
– Да, и это тоже. Я всегда невольно сравнивала Вальдо с тобой, а это несправедливо по отношению к нему. Вы так непохожи.
– Думаешь, Эмма действительно его любит?
– Да, по-своему. Она его уважает, восхищается его храбростью. И считает, что у него замечательные глаза.
– А Вальдо ее любит?
– Надеюсь, – дрогнувшим голосом ответила Аурелия.
– Так или иначе, через три часа он станет мужем. «А Эмма станет женой», – про себя добавила Аурелия и со стыдом поняла, что завидует девушке.
Клейтон вернулся, чтобы подтянуть лодку к берегу на ночь. Аурелия зашла в палатку, открыла чемодан и достала стопку носовых платков. Она выбрала самый красивый – голубой, отороченный кружевом и вышитый по углам белыми розочками. Решив подарить его невесте, Аурелия отложила платок в сторону и закрыла чемодан. А для Вальдо у нее есть нечто особенное.
Через три часа преподобный Гилликин призвал участников церемонии, собравшихся у палатки Уоблов, склонить головы. На Эмме было голубое льняное платье в клеточку, в руках букет полевых цветов. В ответ на традиционный вопрос священника: «Согласна ли ты стать женой этого человека?» – Эмма, хихикнув, сказала: «Согласна». Мэйбл прослезилась, Эд трубно высморкался.
Аурелия, стоявшая позади новобрачных, заметила, как туго обтягивает рубашка раздавшиеся плечи Вальдо. И ей показалось, что он сказал «согласен» чуть ли не басом. Жених обнял Эмму и поцеловал ее с уважением и, как надеялась Аурелия, с любовью.
После церемонии Уоблы подали кофе с пирожными. Несколько соседей зашли пожелать молодым счастья.
Аурелия хотела побыть у Уоблов подольше, но Клейтон напомнил, что в четыре часа утра им надо отплывать. Сегодня они проведут на озере Беннетт последнюю ночь.
Аурелия отозвала в сторону новобрачных и протянула Эмме кружевной платочек.
– Спасибо, Аурелия! Какой хорошенький! Я таких сроду не видела.
Жениху Аурелия вручила маленький квадратный пакетик и с бьющимся сердцем смотрела, как он снимает газетную обертку. Вальдо был изумлен.
– Но это же одна из ваших серебряных пряжек! Я не могу ее принять.
– Пожалуйста, Вальдо, – чуть слышно сказала Аурелия. – Ее выковал в Севилье человек, который ковал шпаги для матадоров. Эта пряжка придаст тебе мужества… если оно тебе понадобится.
– Она действительно волшебная? – спросила Эмма.
– Действительно. Она дает женщине мужество покинуть родных и отправиться туда, куда ее зовет долг, – пылко заверил Вальдо. – И подниматься, если нужно, на высокие горы. И строить лодки. И плыть по реке…
– Как я. Да, милый?
Вальдо был явно обескуражен: он-то думал об Аурелии. Но в этот момент Клейтон отвел жениха в сторону. Аурелия не слышала, о чем они говорили, но увидела, как крепко, по-дружески пожали друг другу руки.
По дороге домой Клейтон и Аурелия, растроганные прощанием, шли к палатке молча.
– Молодые не успели как следует узнать друг друга, – наконец сказала Аурелия.
– Не надо киснуть. Эмма – славная девушка, а что за человек Вальдо, мы с тобой знаем. У них все будет хорошо.
– Надеюсь. Эд и Мэйбл при мне обсуждали свои дела. Я очень удивилась, узнав, что они состоятельные люди и имеют не один магазин. Поэтому они так легко отдали свои товары молодым. Ты заметила, как Уоблы глядели на Вальдо? Словно он сказочный принц. Парень неплохо устроился.
По пути они останавливались у некоторых палаток и прощались со знакомыми. Одному Аурелия напомнила почаще пользоваться мазью от ожогов, которую дала ему. Другому посоветовала беречь глаза от солнца.
– Через неделю здесь никого не останется. Это место я никогда не забуду, – сказала Аурелия. – В каком-то смысле я здесь заново родилась.
– Я тоже никогда не забуду озеро Беннетт. – Клейтон сжал ей руку.
Они прошли мимо палатки Вальдо, где молодожены проведут свою первую брачную ночь.
Аурелия с грустью подумала, что она и Клейтон никогда не смогут пожениться. Если только любимый мужчина не откажется от поисков ее сестры. А если и откажется, то никогда не простит женщину, заставившую его пожертвовать своим добрым именем. С другой стороны, Аурелия могла бы помочь ему отыскать Виолетту. А что, если сестру ждет тюрьма? Нет! Аурелия не сможет жить с чувством вины, что не спасла сестренку и от Скалли, и от Клейтона.
И уже в который раз Аурелия спросила себя: «Неужели я могу любить человека, который требует от меня такой жертвы?»
Она представила свое будущее, и ее словно окутало холодное гнетущее облако. Конечно, если постараться и стать хорошим врачом, то у Аурелии появятся большая практика и финансовая независимость. А если этого будет недостаточно для счастья – что ж! – у нее останется незабываемое воспоминание о чудесной ночи любви на диком берегу с человеком, которому всегда будет принадлежать ее сердце. Да, видимо, Аурелии не суждено носить золотое обручальное кольцо с выгравированным флердоранжем.
– Похоже, что мне сегодня придется спать под звездами, – сказал Клейтон, когда они дошли до ее палатки.
«Напрашивается на приглашение, – вздохнула Аурелия. – А почему бы и нет?» Мать говорила, что мужчину привлекает чистота и что лучшее приданое, которое можно принести мужу, это девичья невинность. К сожалению, когда мать дала ей этот свой единственный совет, Аурелии было только двенадцать лет и девочка понятия не имела, о чем идет речь. А сейчас это уже не имело никакого значения.
– Тебе незачем спать под звездами, – сказала она, но в голосе ее не было уверенности.
Все вещи уже были собраны, и в палатке лежал только спальный мешок Аурелии.
Может быть, это их последняя ночь с Клейтоном. Аурелия начала расстегивать пуговицы на рубашке, которую ей подарил Клейтон.
– Позволь мне, – сказал он и начал по одной расстегивать знакомые пуговицы.
– Погоди, – сказала Аурелия и посмотрела на полог. – Половина лагеря снялась, но ведь еще много людей не уехало.
– Все, кто остался, укладываются спать.
– Еще не стемнело, от нас будут падать тени. Вдруг кто-нибудь увидит. Нет, я не могу.
Клейтон не знал, как понять внезапную перемену ее настроения.
– Темнее уже не будет. Вчера ночью тоже было довольно светло.
Вчера ночью… На берегу играла музыка, приближалась гроза, и их захлестнула страсть… Но на самом деле Аурелия не такая пылкая женщина, какой почему-то была вчера ночью. Она практична, немного старомодна и слишком дорожит своим душевным покоем, чтобы отдаться минутному порыву, за который придется платить дорогой ценой. Да, она любила и желала Клейтона, но цена была слишком высока, а Аурелия и без того чувствовала себя в долгу перед сестрой.
– Аурелия, ну неужели тебя это так заботит? Ну ладно, тогда я лягу спать на еловые ветки. Приходилось мне спать и с меньшими удобствами.
– Извини, Клейтон. Наверное, так будет лучше. – И Аурелия застегнула пуговицы на рубашке.
Он явно не понимал, что происходит с Аурелией. Она молча села на край мешка и сняла ботинки. Потом залезла в мешок и повернулась к Клейтону спиной. А он лежал на еловых ветках и смотрел в потолок, но после нескольких минут молчания не выдержал:
– Какой роскошный подарок ты сделала Вальдо! Я понимаю, что для тебя значат бабушкины пряжки. Надеюсь, парень это оценит.
– Он оценил.
Снова воцарилась тишина.
– Я тоже подарил ему кое-что.
– Да? И что же?
– Скажем так: если он воспользуется хотя бы половиной моих советов, то этой ночью миссис Эмма Пойзер будет счастливой женщиной.
Аурелии было неловко слушать столь двусмысленные намеки. А Клейтон тем временем придвинулся к ней поближе.
– Для начала я сказал, чтобы он не спешил. В первый раз женщина всегда боится. Еще посоветовал целовать ее подольше. Женщины любят, когда их целуют. Разве не так?
– Да, – неуверенно ответила Аурелия.
– Я сказал, чтобы он раздевал Эмму медленно, любуясь ею, чтобы говорил, как она красива. Я сказал ему, что женщины любят, когда ласкают ее грудь. Так ведь?
– Да, – пробормотала Аурелия.
– Я сказал, что если Эмма захочет, чтобы он целовал ее крепче, то найдет способ это ему показать. Найдет?
Аурелия молчала.
– Ты ведь нашла. Молчание.
– Я сказал, пусть не расстраивается, если она испугается, в первый раз увидев его… ну, ты понимаешь что…
– Понимаю, – быстро ответила Аурелия, надеясь, что на этом пересказ урока для Вальдо закончился.
Почему-то ей уже не было удобно в спальном мешке, а хруст и шелест сухих еловых веток подсказывал, что Клейтону тоже не лежится. Но он продолжал говорить снова таким голосом, будто делился с ней важной тайной:
– Я сказал ему, что очень важны руки.
Аурелия плотно зажмурила глаза, но это не помогло: она живо вспомнила большие ладони Клейтона на своей груди, вспомнила, как его длинные пальцы медленно спускались по ее животу, ниже… ниже… доставляя сладостную муку. А Клейтон все шептал:
– Я сказал про мед, который появляется у женщины, про его аромат… про его вкус…
У Аурелии перехватило дыхание.
– Я просил не удивляться, если она тоже захочет потрогать его…
Аурелия вспыхнула, пытаясь представить себе, что мужчина имеет в виду. Но вдруг услышала, как Клейтон встает, и испугалась: вот сейчас он уйдет… В висках застучали тысячи молоточков, но в ушах вновь зазвучал горячий шепот:
– Я сказал, что муж может разными способами показать жене свою любовь, но лучше всего это делать, лаская ее ночью.
Аурелия перевернулась на спину и увидела, что Клейтон склонился над ней: от его страстного взгляда Аурелию бросило в жар. И, зная, что потом ей придется заплатить за эту ночь щемящей тоской, она протянула Клейтону руки и прошептала:
– Притворись, что я твоя жена.
Он опустился на колени и заглянул ей в глаза. Аурелия знала, что он ее любит и она любит его, но Клейтон ни разу не заикнулся ни о свадьбе, ни об обручальных кольцах. А ведь он непременно бы сделал это, если б считал, что в Доусоне начнется их новая жизнь, а не закончится прежняя.
Клейтон расстегнул пуговицы у нее на рубашке и улыбнулся:
– Завтра утром ты будешь самая счастливая женщина, а не Эмма Пойзер.
– Ну, помаши рукой цивилизации, – с грустью сказал Клейтон и стал убирать веревку, к которой был привязан огромный камень. – Это наш якорь. – И, посмотрев еще раз, удобно ли сидит Аурелия, взялся за весла.
– У нас же есть еще одна пара весел, – заметила Аурелия. – Я тоже умею грести.
Она очень хотела как-нибудь отвлечься от мыслей о Клейтоне. Полюбить человека, который собирается погубить ее младшую сестру! Душа Аурелии разрывалась надвое. Конечно, Виолетта избалованна и эгоистична, но она не способна на подлую кражу. Еще оставалась слабая надежда, что в конце концов удастся убедить Клейтона в ее невиновности.
– Нет, не надо. Я сам буду грести. Если поднимется ветерок, поставим парус. А пока отдыхай и любуйся природой.
Они присоединились к каравану лодок всех размеров и конфигураций, которые плыли в одном направлении – на север. Восточные склоны уже освободились от снега. С озера были видны желтые пятна – это расцвели в горах полярные маки, словно самородки, влекущие золотоискателей.
Через три часа поднялся ветер. Клейтон поставил парус, и к вечеру они проплыли почти двадцать миль.
– Завтра выйдем в озеро Тагиш, – сказал он, бросив якорь. – Говорят, там полно рыбы и дичи. Ты хорошо готовишь, но бобы здорово надоели.
– Мне тоже. Если бы не лимонный сок, мы бы уже заболели цингой.
– Ну как мы можем заболеть, дорогая, при таком хорошем докторе? – И, убедившись, что лодка прочно держится на якоре, Клейтон спрыгнул за борт. – Брр, как холодно! Даже через сапоги чувствуется. Иди сюда – я перенесу тебя к берегу на спине. – И когда Аурелия обхватила руками его шею, а ногами его талию, тихо добавил: – Я рад, что мы остались вдвоем.
Не успели они пробыть на берегу и нескольких минут, как Аурелия снова услышала осточертевший звон комаров.
– Господи! – И хлопнула себя по руке. – Когда же эти кровопийцы от нас отвяжутся?
– В июле. Только до июля мы здесь не пробудем. Но ночь проспим спокойно. Я законопачу палатку так, что ни один не пролезет.
Но сладить с комарами оказалось не так-то просто. Хотя Клейтон, как ему казалось, не оставил им ни одной щелки, почти всю ночь они с Аурелией били зловредных насекомых. Оба не рискнули раздеться, так что комары оказали косвенную услугу Аурелии, которая приняла твердое решение – погасить пламя вспыхнувшей любви.
На следующий день к полудню они приплыли к озеру Тагиш. Их встретил лай многочисленных собак. Стампидерам предписывалось пройти здесь проверку документов и осмотр лодок – нет ли в них спиртного. Клейтон объяснил таможеннику, что в косметическом сундучке находятся лекарства и инструменты леди доктора, и как ни странно, но тот поверил ему на слово.
Пока проходили досмотр, Аурелия написала коротенькое письмо родителям, в котором извещала их, что жива и здорова, надеется через неделю добраться до Доусона и скоро привезет сестру домой.
Дул свежий ветер, и к ночи они вышли из озера Тагиш, проплыв уже половину шестидесятимильной реки. Вдоль берегов торчали белые известковые валуны, а по воде неторопливо плыли огромные льдины, поэтому Клейтону приходилось все время быть начеку.
– Завтра пойдем через пороги Уайтхорс, – сказал он, устанавливая палатку на ночь.
– Это опасно?
– Да. Придется разгрузить лодку перед порогами и потратить день или два, перетаскивая припасы по берегу. Но так будет безопаснее.
Аурелия застонала при мысли о том, что снова придется тащить груз на себе.
– Не волнуйся, – успокоил ее Клейтон. – Я сам все перенесу.
– С какой стати? Я сейчас не слабее, чем была в Дайе.
– Нет, – решительно заявил Клейтон. – Я не хочу, чтобы ты надрывалась. На станции в Тагише я нанял лоцмана, который проведет лодку через пороги. Обычно он берет сто долларов, но, так как лодка будет разгружена, мы заплатим только сорок. После того как я перетащу груз, обойдем каньон. Это всего пять миль.
Аурелия вспомнила страшный переход через Чилкутский перевал. Она тоже не хотела, чтобы Клейтон надрывался.
– Нет, Клейтон. Раз уж мы наняли лоцмана, давай оставим груз на борту и останемся сами. Так будет быстрее.
– Это запрещено. С хозяина лодки, который перевозит через пороги женщин или детей, берут штраф в сто долларов.
– Сто долларов? Значит, это очень опасно?
– Я и без всякого штрафа не стал бы рисковать твоей жизнью.
Аурелия почувствовала, как у нее потеплело внутри – Клейтон дорожит ею.
– Одно неверное движение, и «Золотая девушка» превратится в груду щепок. Сама завтра увидишь, что это такое. А пока давай перекусим и отдохнем. У тебя усталый вид. Сейчас разожгу костер.
Аурелия готовила ужин – бобы, хлеб и кофе, – и у нее ныло сердце при мысли о том, что, как только они приплывут в Доусон, их любовь должна будет умереть.
Не успела Аурелия замесить тесто для лепешек, как откуда ни возьмись появилось облачко мошки и комаров.
– Проклятые! – ругалась она, размахивая мокрым полотенцем.
Клейтон быстро устанавливал палатку, придавливая ее края камнями и засыпая их песком.
– Давай ужинать в палатке. Там кровопийцы нас не достанут.
– С удовольствием, – ответила Аурелия и нырнула под полог. Дым костра отпугивал насекомых, но самые настырные все же пролезли в палатку и не дали Аурелии с Клейтоном выспаться – не говоря уж о том, чтобы заняться любовью.
На следующее утро, когда они прошли всего несколько миль вниз по реке, пейзаж на берегах изменился. На склонах ближайших холмов росли высокие ели и сосны, а вдали иногда открывалась взору заросшая травой прерия. Вдоль реки росли тополя и ивы, их ветки свисали в воду, образуя нежно-зеленый полог, который мешал причалить к берегу.
Аурелия слышала многочисленные всплески – это ныряли ондатры. Зеркальная поверхность реки рябила от следов весел и маленьких зверьков.
«Какая благодать! Чего здесь бояться?» – подумала Аурелия, вспоминая опасения Клейтона.
Но, положив руку на борт лодки, она вдруг почувствовала, как вибрирует дерево у нее под рукой. И услышала вдалеке нарастающий шум.
Глава 21
– Где же Райдер? – Пытаясь удержать лодку, Клейтон всматривался в берега.
Почему не видно лоцмана, которого он нанял? Аурелия с ужасом вцепилась в борта лодки. На лицах людей, наблюдавших за ними с берега, был написан страх. Стремительное течение жадно подхватило «Золотую девушку», и Клейтон никак не мог из него вырваться.
Грохот нарастал. Завидев впереди пенящиеся буруны, Аурелия так и ахнула. Русло реки вдруг резко сузилось. По обе стороны возвышались серые, изрытые водой скалы, на вершинах которых росли ели. Их тени не пропускали солнца.
– Ложись! – крикнул Клейтон. – Сейчас освободим место.
Клейтон принялся выбрасывать за борт ящики, бочки и мешки, которые недавно сам так старательно укладывал. Бурлящие воды мгновенно их проглатывали.
Лодку бросало то вверх, то вниз. Молочно-серая пена летела через борт.
– Я сказал, ложись! – приказал Клейтон и схватил весла, но как только он опустил их в воду, взбесившаяся река разломила их пополам и лодку затянуло на стремнину.
Клейтон бросил последний взгляд на мчавшийся на них кошмар и бросился на дно лодки, прикрыв собой Аурелию.
С дьявольской силой поток швырнул их в каньон. Затем наступило странное затишье. Путешественники осмелились приподнять головы. Если каньон был кошмаром, то впереди их ждал настоящий ад.
Вокруг кипели водовороты, четырехфутовые волны сшибались друг с другом и рассыпались бурлящей пеной. Лодку без конца подбрасывало в воздух и бросало вниз.
Через двадцать шесть минут все окончилось. Чудом уцелевшая «Золотая девушка» тихонько подплыла к берегу.
– Мы чуть не погибли, – отрешенно сказала Аурелия. – Лодка могла перевернуться. Мы бы утонули.
– Но не утонули же, – ответил Клейтон и, с трудом улыбнувшись, отцепил руку Аурелии от борта и уговорил ее встать. – Пошли.
Аурелия почувствовала под ногами твердую почву, и у нее подломились ноги.
– Жива? – спросил Клейтон, помогая ей сесть на теплый валун. – Отдохни. – Он нежно подул на ссадины на ее лице и руках.
– Жива вроде. А ты?
Аурелии стало страшно, когда через дыры в его рубахе и штанах она рассмотрела кровоточащие порезы и синяки. Руки у Клейтона тоже были все в ссадинах, а костяшки пальцев разбиты в кровь. Аурелия хотела пойти за своим сундучком, который был привязан к сиденью лодки.
– Подожди, – попросил Клейтон. – И, обняв ее, прижал к груди. – Прости меня, Аурелия. Мне следовало поискать лоцмана и встать на якорь задолго до порогов. Я просто не понял, что они совсем близко.
– Это же я хотела побыстрее, – ответила Аурелия с напускной веселостью.
Но ни он, ни она не засмеялись. Даже в объятиях Клейтона Аурелию била дрожь от только что пережитого страха смерти.
Они провели много часов, выуживая из воды уцелевшие припасы и раскладывая их на мшистом берегу для просушки. Оба молчали, лишь изредка повторяя, как несказанно им повезло: они живы. Аурелия уже не раз спрашивала себя, стоило ли во имя спасения Виолетты рисковать собственной жизнью. Если Клейтона и мучили те же сомнения, то вслух он их не высказал.
Почему не видно лоцмана, которого он нанял? Аурелия с ужасом вцепилась в борта лодки. На лицах людей, наблюдавших за ними с берега, был написан страх. Стремительное течение жадно подхватило «Золотую девушку», и Клейтон никак не мог из него вырваться.
Грохот нарастал. Завидев впереди пенящиеся буруны, Аурелия так и ахнула. Русло реки вдруг резко сузилось. По обе стороны возвышались серые, изрытые водой скалы, на вершинах которых росли ели. Их тени не пропускали солнца.
– Ложись! – крикнул Клейтон. – Сейчас освободим место.
Клейтон принялся выбрасывать за борт ящики, бочки и мешки, которые недавно сам так старательно укладывал. Бурлящие воды мгновенно их проглатывали.
Лодку бросало то вверх, то вниз. Молочно-серая пена летела через борт.
– Я сказал, ложись! – приказал Клейтон и схватил весла, но как только он опустил их в воду, взбесившаяся река разломила их пополам и лодку затянуло на стремнину.
Клейтон бросил последний взгляд на мчавшийся на них кошмар и бросился на дно лодки, прикрыв собой Аурелию.
С дьявольской силой поток швырнул их в каньон. Затем наступило странное затишье. Путешественники осмелились приподнять головы. Если каньон был кошмаром, то впереди их ждал настоящий ад.
Вокруг кипели водовороты, четырехфутовые волны сшибались друг с другом и рассыпались бурлящей пеной. Лодку без конца подбрасывало в воздух и бросало вниз.
Через двадцать шесть минут все окончилось. Чудом уцелевшая «Золотая девушка» тихонько подплыла к берегу.
– Мы чуть не погибли, – отрешенно сказала Аурелия. – Лодка могла перевернуться. Мы бы утонули.
– Но не утонули же, – ответил Клейтон и, с трудом улыбнувшись, отцепил руку Аурелии от борта и уговорил ее встать. – Пошли.
Аурелия почувствовала под ногами твердую почву, и у нее подломились ноги.
– Жива? – спросил Клейтон, помогая ей сесть на теплый валун. – Отдохни. – Он нежно подул на ссадины на ее лице и руках.
– Жива вроде. А ты?
Аурелии стало страшно, когда через дыры в его рубахе и штанах она рассмотрела кровоточащие порезы и синяки. Руки у Клейтона тоже были все в ссадинах, а костяшки пальцев разбиты в кровь. Аурелия хотела пойти за своим сундучком, который был привязан к сиденью лодки.
– Подожди, – попросил Клейтон. – И, обняв ее, прижал к груди. – Прости меня, Аурелия. Мне следовало поискать лоцмана и встать на якорь задолго до порогов. Я просто не понял, что они совсем близко.
– Это же я хотела побыстрее, – ответила Аурелия с напускной веселостью.
Но ни он, ни она не засмеялись. Даже в объятиях Клейтона Аурелию била дрожь от только что пережитого страха смерти.
Они провели много часов, выуживая из воды уцелевшие припасы и раскладывая их на мшистом берегу для просушки. Оба молчали, лишь изредка повторяя, как несказанно им повезло: они живы. Аурелия уже не раз спрашивала себя, стоило ли во имя спасения Виолетты рисковать собственной жизнью. Если Клейтона и мучили те же сомнения, то вслух он их не высказал.