Кроних Григорий. Приключения Неуловимых Мстителей

   - Правильно, - кивнул Данька. - Где еще двое? Раненые есть?
   - Епанчинцева зацепило, товарищ командир, - доложил Летягин.
   Данька сел в седло и маленький отряд вернулся на дорогу.
   - Дай посмотрю, - подъехала к раненому Ксанка. Рана оказалась легкой. Разорвав гимнастерку, девушка забинтовала плечо.
   - Кость вроде не задета, - сообщила она.
   - Пулемет возьмем с собой. Васин, ты доставишь Епанчинцева на хутор, приказал Данька. - И пусть с утра местные мертвого бурнаша похоронят. На обратном пути мы вас заберем... Остальные - рысью, за мной, марш!
   4
   Весна нынче теплая, как лето. И это хорошо, потому что ему приходится много ездить. Лучше колесить по пыли, чем по грязи, в которой как-то пришлось сутки просидеть с телегой. Да к тому же все приборы отсырели и ржой взялись. Разлюбил Николай Иванович воду давно. И не плавает больше и даже не пьет. Была бы его воля - может, в пустыню бы уехал. А что? Знакомцев у него в тех краях нет, а профессия - по всей стране нужная. Он теперь радиотехник. Механиком по паровым машинам быть не хотел, ну и освоил. Только вместе с профессией надо было и республику сменить, а не застревать на Украине. Ездит он теперь по станицам, антенны ставит, приемники детекторные по сельсоветам устанавливает. Встречают всюду как дорогого гостя, горилки наливают, сала в дорогу еще дают. Вот только постоянные разъезды его и подвели. Наткнулся-таки Николай Иванович на старых знакомых - по 20-му еще году и все - завис, как рыба на кукане. От них скроешься - так ВЧКа разыщет.
   Поначалу сильно боялся Николай Иванович, но потом понял, что если с умом дело вести, то никто до него еще сто лет не докопается. Документы надежные, профессия - новой власти нужная, а лицо после ранения и сам с трудом узнает. Однако, несмотря на все разумные доводы, опаска осталась, раз он снова об этом думает.
   - Тпр-ру!
   Николай Иванович натянул вожжи и остановил телегу прямо перед воротами. Зашел, отомкнув калитку, внутрь и оттуда распахнул ворота. Под их надежность ему и разрешает губкомовское начальство держать государственный транспорт на своем дворе. Хотя знавал он цыган, которые и из-под такого замка увели бы лошадь. Да что о том вспоминать! А его каурую кобылу не сведут - ей только телегу и таскать. Вот у Бурнаша когда-то были кони так кони, хоть и запрягал он их в автомобиль-ландо, выстланный коврами. Такого ландо по сю пору в Юзовке не увидишь. И у Сидора Лютого был знатный конь... Но нет коня, нет давно и Сидора.
   Хозяин запер ворота, а калитку не стал. Посмотрел на серебряную луковицу карманных часов. Полдевятого. Николай Иванович специально к этому времени ехал, поскольку в девять ровно должен пожаловать долгожданный гость. Он распряг кобылу, дал ей сена и убрал с телеги железки и инструмент. Если какой беспризорник вдруг калитку дернет, то ничего интересного в пустом дворе не найдет. Хозяин прошел в дом, разжег печь и поставил варить картошку в мундире. Потом уселся на крыльце и, свернув из крепчайшего самосада козью ножку, стал ждать.
   Когда уже в третий раз Николай Иванович начал теребить из кармана цепочку часов, калитка открылась, и на ее пороге показался человек. Выше среднего, манеры уверенные, голос приятный, костюм отличный.
   - Добрый вечер.
   - Здравствуйте.
   - Вы будете Николай Иванович Сапрыкин, радиотехник?
   - Да, проходите.
   - Я от Леопольда Алексеевича вам привет привез, - приблизившись к крыльцу, сказал гость.
   - Спасибо, но я еще посылку жду с... индукционными катушками.
   Кивнув, посетитель полез во внутренний карман.
   - Пожалуйста, - пакет и правда мог содержать радиодетали, но Сапрыкин надеялся совсем на другую начинку.
   - Пойдемте в дом, - сказал он.
   Николай Иванович засветил керосиновую лампу, поскольку на улице стало темнеть, и разорвал пакет. Осмотрел содержимое, пробежал глазами вложенную внутрь записку и убрал пакет на комод.
   - Прошу к столу.
   Хозяин снял с печи уже под остывший чугунок, нарезал хлеб и колбасу, выставил с подпола бутылку горилки. Налил две стопки.
   - За знакомство!
   - Я не люблю пить.
   - По русскому обычаю. Или вы нас не уважаете?
   - Хорошо, - легко вздохнул гость, - выпьем.
   - Как вас, кстати, звать?
   - Зовите Александр Карлович.
   - Как доехали, Александр Карлович? - старательно закусывая, спросил Сапрыкин.
   - Хорошо доехал, - гость понюхал горбушку хлеба и положил обратно.
   - А как Леопольд Алексеевич?
   - Он остался.
   - Шутите, господин хороший? - скривился Николай Иванович, снова берясь за бутылку. - Я имел в виду его настроение.
   - А он разве не написал? Полковник ведь скорее ваш друг, чем мой.
   - Теперь и ваш, - Сапрыкин поднял рюмку. - Он, кстати, пишет, что вы поступаете в мое полное распоряжение.
   - Не врите. Покажите письмо!
   - Не могу, там секретная информация.
   - Я согласился помочь вам кое в чем, не более, - Александр Карлович легко опрокинул стопку и ущипнул черный мякиш.
   - А говорили - не пьете, - напомнил Николай Иванович.
   - Я говорил - не люблю, - уточнил собеседник, - потому что после рюмки человек хуже соображает, формулировки путает. А у нас ведь есть дело.
   - Я сам знаю, что делать, и в указчиках не нуждаюсь.
   - После третьей рюмки возникает агрессия... Сапрыкин рассмеялся и откинулся на спинку стула.
   - О деле: встречаться будем на скамейке в городском парке по воскресеньям. В два часа пополудни вас устроит?.. Там и нэпманы гуляют, и комсомолки, так что внимания мы не привлечем. Шифр у вас для записок есть. Сюда можно снова прийти только в случае крайней нужды. А еще лучше продумать такую связь под предлогом, что вы интересуетесь радиоделом, ну и нуждаетесь в помощи...
   Александр Карлович согласно кивнул и достал из портсигара папиросу.
   - Не понимаю, чего вы лезете в самое пекло? - неожиданно спросил Сапрыкин.
   - А зачем вам понимать? - высокомерно приподняв бровь, сказал гость.
   - А затем, что если я чего не понимаю, то опасаюсь, - ласково пояснил Николай Иванович. - Может, ты провокатор?
   - Достаточно того, что мне доверяет Леопольд Алексеевич, - пуская колечко в потолок, сказал Александр Карлович, - но, в утешение вам, могу сообщить, что у меня есть свой параллельный интерес.
   - Ну-ну, - проворчал Сапрыкин и налил себе горилки. - Только не ошибись, дорогой. Леопольд Алексеевич далеко, а батька Бурнаш - рядом.
   - Бросьте угрожать, я ведь тоже знаю вашу настоящую фамилию.
   - Откуда?!
   - Хорунжего Славкина помните?
   - Вот сволочь! - поразился Сапрыкин. - Помнит?
   - А как же, - с улыбкой превосходства сказал Александр Карлович, после первой бутылки даже кланяться велел.
   Николай Иванович выпил.
   Гость бросил окурок.
   - Полагаю, взаимных угроз достаточно. Мне понадобится ваша помощь, Николай Иванович, чтобы войти кое-кому в доверие. Небольшая акция, налет. Сможете?
   - Проще простого.
   - Только не надо привлекать к этому людей Бурнаша, их могут узнать. Лучше это будут просто мелкие уголовники.
   - Сделаем. Когда?
   - Пока не знаю. Мне нужно осмотреться. Через два дня как раз воскресенье, я вам передам подробные инструкции. До работы не платите, а то напьются. Нам ошибок совершать нельзя, против нас стоят серьезные люди.
   - Сделаем, - повторил Сапрыкин. - Я тут уже пять лет кручусь, пока вы там планы строите! - Николай Иванович нарисовал в воздухе башню.
   - Договорились. Мне пора.
   Николай Иванович проводил гостя и запер за ним калитку. Потом вернулся в дом и допил бутылку. Сидящий в самой глубине страх мешал хмелю взять свое. Опасное дело затеяли полковник с атаманом, ох, опасное...
   5
   Новой засады можно было пока не опасаться. Но Данька твердо знал, что как только Бурнаш узнает о разгроме старой, - выступит навстречу чекистам всей бандой. Несмотря на то, что они захватили пулемет, отряд чекистов очень мал, и атаман не упустит такой возможности поквитаться с врагами. Поэтому скачка продолжалась в прежнем темпе.
   В здешних степях и лесах Бурнаш чувствует себя, как дома. Имеются у него и помощники - из тех, что служили когда-то под его черным знаменем, а теперь стали "мирными жителями". Может быть, злостных бандитов среди них и не много, но, боясь разоблачения, они батьке помогают. А советской власти объективно вредят. В гражданскую войну в здешних местах каких только атаманов не водилось: белые, черные, красные, зеленые, желто-блакитные. Поди, разберись сейчас с каждым станичником: с кем он был? Бывало не раз атаманы мобилизацию насильно проводили, да и перебегали частенько казачки из отряда в отряд, ища кто наживы, а кто верной идеи.
   Конечно, каждому под стреху не заглянешь: хранит свой обрез мужик или честно разоружился. Но вот если бы удалось ликвидировать Бурнаша и других главарей помельче, то станичники поняли бы, что советская власть пришла навсегда. Вот только пока что батька атаман значительно ловчее оказывается. Яшку выманил одного из города и засаду правильно приготовил. Если б удача была на его стороне - лежали бы уже Мстители с чекистами на пыльной дороге...
   Солнце скрылось, но багровое небо еще давало слабый свет, когда отряд въехал в Медянку. На центральной улице пожарище указывало место, где был раньше сельсовет. Всадники спешились, чтобы дать коням отдохнуть.
   - Летягин, обойди с ребятами ближайшие хаты, - приказал Данька, расспросите народ и отыщи активистов. Кто сопротивляется - тащи сюда. А мы тут посмотрим.
   - Есть.
   Ксанка с Данькой обошли пожарище. Дом сгорел дотла, среди углей торчала одна каменная печь, да валялась гнутая радиоантенна.
   - Никого тут быть не может, - сказал Данька, - утром лучше что-нибудь разглядим. Ксанка при этих словах отвернулась.
   - Погоди, не плачь, - положил ей руку на плечо брат, - еще не факт, что он тут был...
   - Не факт, мил человек, не факт.
   - Ты кто, старик? Что знаешь? - Данька подскочил к невесть откуда взявшемуся станичнику.
   - Я вижу, вы люди серьезные, - сказал тот, опираясь на палку. - А мандат есть? Ксанка протянула бумагу.
   - Дедушка, мы нашего товарища ищем. Ты его видел?
   - Меня Василием Кузьмичем кличут, - старичок вернул мандат. - Был тут один уполномоченный.
   - Яков Цыганков?
   - Во-во, и сам - цыган вылитый. Если б не уполномоченный с мандатом, так бы и подумал.
   - Где он?
   - А это мне, милок, не ведомо.
   - Не шути, дед, - Данька сгреб старика за грудки. - Да я за Яшку всю станицу спалю!
   - Кому палить, вон, и так находится... Кабы знал, не посылал бы хлопца на хутор.
   - Так это ты?.. - Данька разжал руки.
   - Василий Кузьмич, расскажи, что видел, - попросила Ксанка. - Мы друга ищем.
   - Приехал сёдни ваш друг, предъявил председателю мандат. Я, говорит, имею намерение Илюху Косого арестовать. Взял тогда председатель свой обрез, и пошли они в дом к Илюхиной сестре. Я тут остался, на посту. А, как взрывы начались, стрельба, я из сельсовета сбег, потому как оружия не имею, чтобы казенную документацию охранять. Примчались тут бурнаши на конях и сельсовет спалили.
   - А Яшка-то, Яшка где?
   - Атаман крикнул, что, мол, одним мстителем меньше, воздух чище, да и ускакали.
   Ксанка опустила лицо и тихо заплакала.
   - Василий Кузьмич, ты в том доме был? - продолжал допрос Данька.
   - Вот то-то и оно, что был. Взорвали они Ольгин дом полностью, полкрыши вниз ухнуло, стены качаются. Заглянул я внутрь и вижу - Михайло, председатель, на пороге комнаты лежит - по сапогам только и узнал, а второго-то тела нету. Чудеса!
   - Как нету? Говори толком!
   - Нету. Только крови натекло, а парня вашего нету.
   - Бурнаши забрали, что ли?
   - Чудеса, - развел руками Василий Кузьмич.
   - Слышь, Ксанка, - тряхнул Данька сестру. - Зови Летягина с ребятами... Ну, пошли, дед, покажешь, как дело было.
   Василий Кузьмич привел Ларионова к руинам взорванного гранатами дома. Следом подошли остальные чекисты. С ними были еще трое парней.
   - Активисты, говорят, товарищ командир, - доложил Летягин.
   - Где были, когда бой шел? - спросил Данька.
   - На гумне прятался, - опустил голову один.
   - А мы на огороде. Ружьев у нас нет, чтобы с Бурнашом воевать.
   - Ладно, потом разберемся. Летягин, заготовь факелы, разбей людей по двое, сам один будешь действовать. Каждой паре - по активисту и тебе один. Одна группа пусть осмотрит место боя и все кругом на сто метров. Остальные идут по домам и расспрашивают всех подряд. Тело Цыганкова никто не видел, а атаман его с собой вряд ли забрал.
   - Все дома обходить?
   - Все.
   - До утра не управимся, Даниил, да и люди устали.
   - Искать, я сказал, - зыркнул глазами Ларионов. - У нас время только до утра и есть, а там Бурнаш опять заявиться может. Забыл, что засада ускакала?
   - Есть, - козырнул Летягин. - Семен, Клим и ты, как звать?
   - Федот, - сказал активист, хлюпая носом.
   - И Федот - первая группа...
   Данька отвел секретаря-бухгалтера в сторону.
   - Мы, Василий Кузьмич, отдельно пойдем. Ты, я вижу, человек положительный и местное население хорошо знаешь?
   - А то как же.
   - Задача такая: не во все дома стучаться, а только в те, где советской власти сочувствующие имеются: бедняки, красноармейцы бывшие. Понятно?
   - Понятно, - кивнул Василий Кузьмич, - я, выходит, - четвертый станичный активист.
   - Ну а кто ж еще? - усмехнулся Данька.
   Летягин не терял времени: три человека с факелами из соломы уже обшаривали место боя, остальные растворились во тьме. Мстители зашагали следом за стариком.
   - Вот тут, пожалуй, - сказал он и стукнул в дверь своей палкой.
   - Кто это ночью балует? - раздался женский голос.
   - Отпирай, Анисья, это Кузьмич.
   - Чего надо?
   - Дело у меня срочное.
   Наконец брякнула дверная щеколда. Данька первым вошел в коридор, почувствовал слабый запах спирта и отстранил тетку.
   - Ой, кто это?
   - Свои, не боись, - успокоил Василий Кузьмич.
   Данька распахнул дверь в комнату и замер на пороге, словно ослепленный светом простой керосиновой лампы.
   - Яшенька! - Ксанка оттолкнула брата и бросилась к кровати, на которой лежал весь в тряпичных бинтах, бледный, с запавшими глазами, но живой Яков Цыганков.
   Сиделка, бывшая около больного, повернула к вошедшим голову.
   Отбросив последнее сомнение, Данька шагнул вперед:
   - Настенька!..
   Девушка привстала со скамьи, не веря своим глазам.
   - Так я пойду, дам отбой, - предложил Василий Кузьмич и, чувствуя себя лишним, выскользнул из комнаты.
   6
   Переводчика господину Эйдорфу все-таки отыскали, и Валерий слушал первую лекцию, сидя вместе с остальными студентами курса. Но самое главное, что ближе всех, рядом с ним, была Юля. После лекции к Мещерякову подошел профессор.
   - Рад вас видеть, мой молодой друг, - сказал немец, пожимая руку.
   - Здравствуйте, - ответил Валерка по-немецки. - Познакомьтесь, герр Эйдорф, это Юля.
   - Очень приятно.
   - Я рада, - сказала девушка, не совсем уверенная, правильно ли она говорит.
   - У вас отличное произношение, - галантно сказал профессор, заметив ее смущение.
   - Он хвалит твое произношение.
   - Спасибо.
   - Если ваша знакомая не против, то я хотел бы пригласить вас ко мне в гости. - Герр Эйдорф достал бумажку и обратился к Юле. - "Приглашайт гости", а?
   - С удовольствием, - рассмеялась девушка.
   - Вы видите, Валерий! - обрадовался профессор. - Она меня поняла!
   - Поздравляю с первым успехом, - сказал Мещеряков. - Юля тоже хочет изучать немецкий язык.
   - Вот и отлично, едем.
   - Хорошо, - согласился Валерка, - но сначала мне нужно позвонить.
   Благосклонность декана распространялась и на использование служебного телефона. Мещеряков зашел в деканат и позвонил Даньке. Потом Ксанке. Их телефоны по-прежнему не отвечали. Дежурный также не мог сказать ничего нового.
   - Сами ждем, обещали сегодня вернуться.
   Валера немного беспокоился. Вчера, когда он вернулся в общежитие, ему передали просьбу друзей позвонить, но в губчека работал только телефон дежурного. Ему сообщили, что сначала Цыганков, а потом Ларионовы, взяв дежурный наряд, отправились в станицу Медянку. Яков должен был уже вернуться, но раз к нему поехали Данька и Ксанка, то это не важно. Начальника отдела по борьбе с бандитизмом и его товарищей ждали только к вечеру, поэтому паниковать было рано. Валера отбросил тревогу и присоединился к Юле и Эйдорфу.
   В гостинице профессор заказал в номер чай, с пожатием плеч заметив, что кофе тут не бывает.
   - Будет. Года три назад и чая не было, - заметил Валерка.
   - Что вы говорите? - удивился герр Эйдорф. - В такой богатой стране... Извините за беспорядок, здесь у меня временное жилье. Я ищу себе квартиру, ведь мой контракт заключен на полгода.
   Валера старался переводить Юле все, что она не успевала понять.
   - Вы собираетесь продлить контракт, герр Эйдорф?
   - Пока не знаю, - ответил профессор, - мне кажется, что профессиональная тема слишком серьезна и сложна для первого занятия. Предлагаю поговорить на семейную тему, хорошо?
   - Давайте, - согласились гости. Горничная принесла три стакана чая и столько же булочек.
   - Раз тема семейная, то прошу вас в неофициальной обстановке называть меня Генрих, - затем профессор открыл один из нераспакованных чемоданов и достал оттуда толстый альбом.
   - Это мой семейный альбом, - медленно начал рассказывать Эйдорф. - Мы, немцы, очень сентиментальный народ и любим рассматривать семейные фотографии. А вы?
   - Мы любим смотреть семейные фотографии, - чуть запинаясь, сказала Юля.
   - Отлично. А вы, Валерий?
   - Не слишком часто, Генрих.
   - Ваше предложение короче, но сложнее по конструкции, - заметил профессор и продолжил, перелистывая альбом. - Это университет в Берлине, где я учился. Это мой дом в Кельне. Вот моя жена Марта, это мой сын Альберт, я его очень люблю...
   Юля рассматривала фотографии, а Валерка больше обращал внимания на разговор. Его скорее волновало произношение, чем простой словарный запас.
   - А почему нет фотографий ваших родителей? - спросила Юля.
   - Feuer, - взмахнул руками Эйдорф, - огон!
   - Огонь, пожар.
   - Огон, - кивнул немец. - Теперь вы, Валерий, расскажите по-немецки о своей семье.
   - Моя семья далеко, родители живут в Ленинграде.
   - Это не важно, продолжай, - сказала Юля.
   - Можете рассказать о институте, о своих друзьях. Учатся они или работают?
   - Все мои друзья: Ксанка, Данька и Яшка работают в губчека.
   - Что есть "губчека"?
   - Губернская чрезвычайная комиссия. Эйдорф кивнул.
   - Ничего не понимаю в системе ваших государственных учреждений. И чем они занимаются на работе, какие должности занимают?
   - Это секрет, - сказал Валера.
   - Так легко отвечать, - ехидно заметила Юля.
   - Расскажите тогда, в каком они здании работают, - предложил профессор.
   - Не нужно, Генрих, - твердо сказал Мещеряков.
   - Это тоже секрет? - сделал большие глаза Эйдорф.
   - Давайте, лучше я расскажу, - предложила Юля.
   - Прошу, фройляйн Юля.
   - Я выйду позвонить, - сказал Валера.
   Он спустился к дежурному и снова набрал ЧК. Друзья пока не вернулись. Мещеряков поднялся в номер. Эйдорф и Юля весело щебетали на смеси немецко-русских слов, но половину словаря им все равно заменяли жесты. Валерка прихлебывал остывший чай, смотрел на Юлю и чувствовал себя гораздо лучше, чем когда прижимал к уху пустую бибикающую трубку.
   Прощаясь, Генрих пропустил девушку вперед, а ее кавалера придержал за локоть.
   - Извините за излишнюю навязчивость, Валерий, но у меня была причина пригласить вас сегодня в гости. Вот, посмотрите, - профессор подал Мещерякову бумагу.
   Валера увидел толстого буржуя, срисованного с плаката, и подпись по-немецки печатными буквами: "Деньги или смерть".
   - Значит вы, Генрих, знаете, что такое "губчека"?
   Эйдорф виновато кивнул.
   - Подозреваете кого-нибудь?
   - Я боюсь.
   - Я посоветуюсь, - сказал Валерка, - больше ничего обещать не могу. Я ведь там больше не работаю.
   - Валера, ты идешь? - позвала с лестницы Юля.
   - Сейчас.
   - Вам же не нужен дипломатический скандал? - мягко спросил Эйдорф. Мы должны быть союзниками.
   - Постарайтесь пока в одиночку не гулять, - посоветовал на прощание Валерий, - и держите дверь на запоре.
   - Спасибо, обязательно.
   7
   Тряская на булыжной мостовой телега подкатила к больничному крыльцу. С помощью санитара Даниил и Летягин перенесли Яшку с подводы в приемный покой и уложили на койку с колесиками. Епанчинцев с рукой, висящей в тряпичной петле, завязанной на шее, зашел в больницу самостоятельно.
   Ксанка и Настя вошли следом, оставив с лошадьми Васина. Остальные чекисты отправились прямиком в здание губчека.
   По настойчивой просьбе Ларионова Яшу и раненного в плечо чекиста поместили в одну отдельную палату. Роскошь, но в мирное время вполне допустимая. Данька хотел на всякий случай поставить у дверей охрану, но Епанчинцев его отговорил.
   - Я же легкораненый, да еще в левое плечо. Вы мне, товарищ командир, наган оставьте, я за товарищем Цыганковым пригляжу.
   - И мне оставь, - одними губами прошептал Яшка.
   - Тебе - усиленное питание, а как выздоровеешь - пять нарядов на дежурство вне очереди за самовольную отлучку.
   - Не выйдет, я - по делу.
   - Молчи уж, деловой! - Ксанка поправила цыгану одеяло. - Мы, между прочим, тебя у девушки нашли.
   - Ксанка, да я...
   - Твое дело поправляться, - рассмеялся Даниил, - и поменьше болтать, понял? Цыганков прикрыл глаза.
   - Яшка! Яшка! Ребята! Вы где? - донеслось из коридора. В палату влетел Валерка и кинулся к раненому. - Как же ты так, Яша?
   - Нормально, Валерка.
   - Будет знать, как друзей на прогулку не брать, - сказал Данька. - Ты где был?
   - В городе. Я уже вторые сутки постоянно в ЧК звоню, а вас все нет и нет. Хотел уже идти в губком отряд требовать. Остальные хоть все целы?
   - Епанчинцева зацепило, - сказал Ларионов, - но мы не только все, а еще с прибытком.
   Только теперь Валера заметил стоящую в углу девушку.
   - Настя? Привет... Но откуда?
   - Из Медянки, - просто ответила та. - Здравствуй.
   - Настя Яшу и спасла, - сказала Ксанка, - подобрала полуживого, у себя дома спрятала.
   Валера присел на табурет, чтобы прийти в себя от новостей.
   - А что Яшка в Медянке этой делал?
   - Илюху Косого ловил да сам в засаду попал. Председателя тамошнего гранатой разорвало, - пояснил Данька, - а цыгану нашему повезло. А мы, как узнали про засаду, следом помчались, но тебя предупредить не смогли.
   - Понятно. Ну, а как там ты, Настя, оказалась-то?
   - У тетки жила. Помнишь, как заложников освобождали? А среди них тетка моя была?
   - Анисья?
   - Да, они же из Медянки и были все. Потом хату нашу сожгли красные как бурнашевский штаб, а маму мою шальная пуля нашла. Вот мы с братом Костькой и остались вдвоем. Стали жить у тетки Анисьи.
   - А где же Костя? - стал озираться Валерка.
   - Пропал Костька, - вздохнула Настя. - То ли сам убежал, то ли украли... Не смогла я за братом уследить.
   - Ну, что пригорюнилась? - Данька погладил девушку по волосам. Найдем мы Костю, я же тебе обещал. Ксанка, вон, у нас, по беспризорникам специалист, любого сыщет.
   Настя уткнулась Даниилу в плечо и разрыдалась. Данька сделал извиняющийся жест.
   - Пока, Яшка, выздоравливай. - Данька чуть отстранился от девушки и достал из кармана наган. - Возьми, Леша.
   - Спасибо, командир, - Епанчинцев улыбнулся, почувствовав себя снова полноправным бойцом. - У меня не пошалят!
   - Мы пойдем, ребята, на телеге пулемет остался, надо его в оружейную сдать и Настю как-то устроить.
   - Может, ко мне в общежитие? - предложила Оксана. - Ты похлопочи.
   - Ладно, - Даниил увел девушку. Уставший Яшка прикрыл глаза.
   - Больно? - с участием спросила Ксанка.
   - Не очень, - Цыганков с усилием вновь разлепил глаза. - Как твои дела?
   - Нормально, - пожал плечами Валерка. - Учусь, к нам профессор из Германии приехал, так я с ним немецким начал заниматься... Серьезно тебя, Яшк?
   - Множественные осколочные, - за раненого ответила Ксанка.
   - Крови много потерял, да еще, кажется, легкое задето...
   - Это кто тут вместо меня диагнозы ставит? - в палату вошел уже лысый, но очень энергичный врач. - Здравствуйте, молодые люди, и до свидания.
   - Но мы друзья и...
   - Из-за вас, друзья мои, будет наказана медсестра, которая пустила сюда, к раненому, такую септическую компанию.
   - Нам везде можно, мы из ЧК, - проворчала Ксанка, вставая с постели Цыганкова.
   - Вот и славно... А вам особое приглашение нужно, молодой человек? повернулся доктор к Епанчинцеву.
   - Я тоже раненый, только легко, - сказал Алексей.
   - Тогда перестаньте размахивать этой своей железкой и быстро в кровать!
   - Выздоравливай, Яшка, мы завтра зайдем. Валерка и Ксанка быстро покинули палату под напором энергичного врача.
   - Какой он вредный, - кивнула девушка на дверь.
   - Нормальный, - успокоил Мещеряков, - я таких встречал: ворчат много, но дело свое знают. Тем более, ты сразу диагноз!
   - А кто Яшке перевязку делал?
   - Настя, насколько я понял, - поддел Валерка. - Ладно, не дуйся, я пошутил. Теперь все хорошо, Яшку на ноги быстро поставят. И Епанчинцев рядом. Хотя я не думаю, что бандиты в больницу сунутся.
   - Все-таки страшно, - задумчиво сказала Ксанка. - Не за себя, а вообще. Сколько лет, как гражданская кончилась, а мы все воюем с Бурнашом.
   - Ничего, Колчака с Врангелем разбили и до Бурнаша доберемся. Он же потому живуч, что по сравнению с ними мелкий, как блоха, - вот ухватить и трудно!
   - Хорошо сказал, - засмеялась девушка. - Мне даже легче стало.
   Друзья вышли с больничного двора и зашагали по улице.
   _ А ну, стой! - крикнула вдруг Ксанка, так что Валерка вздрогнул и сам остановился. А девушка уже летела по улице за пацаном, одетым в рванье.