Страница:
ГЛАВА IV
Опять сели втроем играть в покер[4] Брент явно пошел на поправку. Спина почти не болела; убрали резиновую трубку, через которую его кормили – он был в больнице уже неделю. Брент лежал на боку, держа в руке карты, Кирк сидел рядом в кресле-каталке, Эми устроилась в ногах на кровати Брента.
Бренту было очень хорошо с друзьями. Пожалуй, таких друзей у него никогда не было. С ними он не чувствовал ни раздражения, ни скованности, шутил так же весело, как они. Может, потому, что в больнице так мало радостей.
– Две двойки, – положила Эми карты на тумбочку и придвинула к себе три салфетки. Возле нее лежала уже целая горка таких салфеток, каждая изображала собой банкноту в сто долларов. – За эту неделю я выиграла четырнадцать тысяч долларов. Нет, покер мне явно нравится, – продолжала Эми, тряхнув головой, длинные каштановые волосы рассыпались по плечам. – Я, кажется, начинаю понимать эту игру.
– Дело не в понимании, – заметил Кирк. – Новичкам, как известно, везет. На их стороне бог.
– А вот и нет, – возразила Эми, – думать надо, когда играешь. Давайте сдадим по семь карт, пики пусть будут джокерами. И посмотрим, кто выиграет.
– Ого! – воскликнул Кирк. – В тебе, я вижу, проснулся настоящий игрок. Поезжай-ка в Лас-Вегас. Там умеют вести большую игру.
– По-моему, Эми не такой уж новичок в картах. Но старается это не показывать. Чтобы нас легче обыграть. Не будь я миллионером, я бы уже стал волноваться.
Эми засмеялась. Какой нежный у нее смех!
– Должен признаться, я банкрот, – сказал Кирк. – Задолжал этой акуле уже девять тысяч. Остался без гроша после первой же партии. Придется идти просить милостыню.
– Извини, Кирк, но я не согласна получать долги центами[5] Ну, мальчики, играем или нет? – спросила Эми, тасуя карты.
– Не ссудит ли мне эту сумму сестрица Рэш? Она так нежно сегодня на меня смотрела.
– Совсем как на очковую змею, – уточнил Брент.
– Я придумала, мальчики. Будете погашать свой долг ежемесячными взносами.
– Слава богу! У нашей акулы золотое сердечко! – воскликнул Брент.
– А мне что-то уже надоело играть на деньги. Давайте на что-нибудь другое. Хотя бы на стриптиз, – предложил Кирк.
– Вот, Брент, наглядный пример того, как активно зло в этом мире, – сказала Эми. – Начали с невинных грошовых ставок, и на тебе – уже стриптиз.
– Я буду в самом невыгодном положении, – сказал Брент. – У меня всего одна одежка, и та на спине распахнута.
– Ничего, простыня тоже в счет, – успокоил его Кирк.
– Я возражаю. Придумайте что-нибудь еще. Ну кто в здравом уме согласится играть на такие ставки с двумя глупыми мальчишками? Во всяком случае, не я.
– А что скажет сестрица Рэш, увидев, как мы играем в покер в чем мать родила?
– Детки, – скажет, – сейчас же оденьтесь. Вы простудитесь, и у вас будет насморк, – очень похоже передразнил Кирк сестру Рэш.
– Господин Ловелас[6] из отделения подростков, или на салфетки, или не играем совсем, – сказала Эми.
– Господи, куда я попал. В детский сад!
– Разумеется, куда же еще?
В дверях появилась Фея – привезла столик на колесах с обедом. На нем стояло три закрытых крышками подноса.
– Я так и знала, что вы здесь все трое, – сказала она, – и перед каждым поставила поднос. Кирку на его тумбочку, два другие на тумбочку Брента.
– Сегодня на обед компот из замороженных фруктов, зеленый салат с парижским соусом, ростбиф, жареный картофель, засахаренная свекла и бисквит со взбитыми сливками. Не плохо, а?
– Звучит недурно. А вот как, интересно, выглядит, – скептически заметил Кирк.
– Не знаю. Сказать по правде, ростбиф от бисквита не отличишь, – засмеялась Фея. – Принимайтесь-ка за еду живее, пока не остыло мясо, – прибавила она и выкатила столик в коридор.
– Ну, помоги господи, – сказал Кирк и снял крышку. – Н-да, не мешало бы всему этому побывать сначала в операционной.
– Пожалуй, тут и хирург не поможет, – подхватил Брент, заглядывая под свою салфетку. – Вид самый устрашающий.
– Глупости, по-моему, вполне аппетитный, – сказала Эми. – Я очень люблю эти бисквиты.
– А что, в больнице были случаи отравления со смертельным исходом? – спросил Брент.
– Если до сих пор не было, то сегодня наверняка будут.
– Пожалуй, через трубку было приятнее питаться.
– А я тебе что говорил?
Эми отпила компот.
– Не так уж плохо, – сказала она.
– Интересно, а замороженные фрукты испортить можно?
– Можно, если по ошибке отварить их за неделю до обеда. Выдержанные вареные грейпфруты, неплохо, а?
Эми принялась за ростбиф.
– И мясо как мясо, только немного похоже на вчерашнюю грудинку.
– Вот-вот. Мясо здесь все одинаковое. Просто пускают его под разными названиями. Я бы называл его «мясо-фантази».
– Почему «фантази»?
– Под этим названием сойдет что угодно, – пояснил Кирк. – Бифштекс из кенгуру или отбивные из козы – лишь бы подешевле. – Кирк попробовал свой ростбиф. – Эми права, точь-в-точь вчерашняя грудинка.
Однако только Эми не съела весь обед, заметил Брент. У них с Кирком на тарелках не осталось ни кусочка.
– Что бы я сейчас отдала за настоящий бифштекс с молочным коктейлем, – сказала Эми, положив вилку рядом с недоеденным ростбифом.
– Пошли слугу в ближайший ресторан. Ты ведь выиграла четырнадцать тысяч салфеток, то бишь долларов.
– Чудак ты человек, Кирк.
– Просто я люблю давать дельные советы.
– А ведь ты и правда дал мне совет, Кирк, – улыбнулась Эми. – Большое спасибо.
– Ну, а я что говорю?
– Ты у нас просто гений. Как ты думаешь, Брент, ночная сестра сможет перевезти тебя на кровати ко мне в комнату, после того, как сестра Рэш уйдет?
– Думаю, что сможет.
– Вот и прекрасно. Джентльмены, приглашаю вас к себе на ужин. Ровно в семь. Фраки не обязательны. Без опоздания.
– Ты шутишь, Эми? – спросил Кирк.
– Нет. Жду вас у себя в семь.
– Черт побери! – воскликнул Кирк. – У меня уже сейчас слюнки текут. Что ты придумала?
– Это сюрприз. Иду приводить свой план в исполнение. Так не опаздывайте.
Эми ушла из палаты. Кирк взглянул на Брента и пожал плечами.
– Безумная девчонка! – сказал он. Вернулась Фея и увезла подносы.
– Ты не возражаешь, Брент, если я пойду прогуляюсь? – спросил Кирк.
– Иди, конечно. Я бы тоже с удовольствием прогулялся. Но ты не беспокойся. Мне одному не скучно.
– Ну и отлично. Тогда я пошел.
– Только смотри, не подглядывай за Эми. Не порти сюрприза. Куда ты пойдешь-то?
– Еще сам не знаю. Может в родильное отделение. Там из каждой щелки торчит новоиспеченный папаша. Я как их вижу, говорю им: «Не волнуйтесь, не перепутают. На каждом чуть не сто ярлыков навешено, сам видел».
– Ну иди, иди, – засмеялся Брент.
– А ты не вертись особенно. Береги спину, – проворчал Кирк и, взяв костыли, заковылял из палаты.
Брент лежал на спине и смотрел в потолок. «А мне здесь даже нравится – спина не болит и стало совсем хорошо. Ну что бы я делал сейчас дома до отъезда в Мэн? Целыми днями мок бы в плавательном бассейне, и все».
Брент протянул руку к тумбочке, взял книжку и открыл страницу, на которой остановился. Дошел уже до половины второго тома «Властелина Колец».[7] Он читал «Властелина» уже второй раз. Ему так нравился мир «Средиземья». Он почти верил, что этот мир существует в действительности. Вот бы туда попасть!
Он так зачитался, что не слышал, как вошла мама.
– Здравствуй, Брент. Как ты себя чувствуешь? – сказала она, подойдя к его кровати.
Брент оторвался от книги и, улыбнувшись, взглянул на мать.
– По-моему, прекрасно. Только очень надоело лежать.
– Да, это нелегко. А у меня хорошие новости. Я только что видела доктора Мэттиаса, и он сказал мне, что доволен вчерашним снимком: спина заживает прекрасно.
– Я уже знаю. Он мне тоже это сказал сегодня утром.
– Я так рада. Говорит, недельки через две-три можно тебя забирать.
– Завтра, кажется, придет протезист и снимет мерку для корсета.
– Дома тебя заждались. Знаешь, как без тебя скучно. Бетси целый день места себе не находит. Не с кем ссориться, – улыбнулась мама.
– А в Мэн, конечно, в августе не поедем?
– Пока трудно сказать. Посмотрим, что скажут врачи. Радуйся, что спина заживает без осложнений. Конечно, осенью никакого футбола, но зимой, когда снимешь корсет, сказал доктор Мэттиас, опять можешь бегать и прыгать сколько душе угодно. Если в Мэн теперь не поедем, то зимой отправим вас с Бетси куда-нибудь на недельку покататься на лыжах.
– Вот было бы здорово! – сказал Брент. – Когда все так хорошо складывается, и лежать здесь не так уж страшно.
– Бэтси тоже хотела прийти, но у нее сегодня утром тренировка в бассейне.
– А как папа?
– Прекрасно. Сказал, что постарается заскочить к тебе завтра утром. Знаешь, как он обрадуется, узнав, что сказал доктор Мэттиас.
– Передай отцу привет.
– Конечно. А кто-нибудь из школьных друзей тебя навестил?
– Нет, никто не был.
– Ни Джимми, ни Том? Удивительно. Я встретила Тома вчера на улице. Он так огорчился, узнав, что ты в больнице.
– Нет, Том не приходил. Ты ведь знаешь, как все заняты на каникулах. Кто уехал на море, кто еще куда-нибудь. Я получил от ребят пару открыток. И одну от брата Джона.
– Ну, открытки – совсем не то. В больнице ведь скучно. Хорошо бы тебя навещали не только родные.
– Это ничего. Эми, Кирк и я – мы очень подружились и почти все время проводим вместе. Они замечательные ребята.
– Я очень рада. Эми правда славная девочка. Как хорошо, что хоть здесь ты не замкнулся в свою скорлупу. А как кормят, все так же плохо?
– Последние дни стало еще хуже.
– А ведь мы столько за тебя платим – могли бы кормить поприличнее.
– Да, еда здесь мало съедобная.
– Вот придешь домой, наготовлю твои любимые кушания. А где Кирк?
– Ушел прогуляться по больнице.
– Хоть немножко развлечется. А я тебе принесла акварельные краски. В больнице столько свободного времени, может, порисуешь немного. Врач сказал, это не повредит.
– Вот спасибо, мамочка!
Мать достала из сумки альбом для акварели, несколько кисточек и коробку с красками.
– Положу на тумбочку. Вдруг ты захочешь порисовать. Самое плохое, когда человеку нечего делать.
– Здесь это не страшно. Но все равно большое спасибо.
– Я, пожалуй, пойду. А ты, наверное, опять уткнешься в книгу, от которой я тебя оторвала?
– Скорее всего. Спасибо, мамочка, что пришла.
– Слушайся, пожалуйста, врачей и не вздумай без их разрешения садиться.
– Что ты, я никогда этого не сделаю.
– Мы так все рады, что ты пошел на поправку. Нет, ты все-таки под счастливой звездой родился.
– Да, наверное.
– Ну до свидания. Не сердись, что я убегаю. У меня сегодня тысяча дел. Завтра я опять приду.
– Конечно, мама, иди. Я понимаю.
– До свидания, родной.
– До свидания.
Брент посмотрел матери вслед. Потом подвинул к себе тумбочку, налил в стакан воды из графина, взял альбом и маленькую кисть. Обмакнул ее в воду и открыл коробочку с красками. Повернулся на левый бок, подпер голову левой рукой. Нос его почти упирался в альбом, лежавший на кровати. Не очень-то удобно, но попробовать можно. Что бы такое нарисовать? В Мэне он всегда рисовал пейзажи. У него хорошо выходят деревья и камни. Камни писать особенно трудно.
За окном виднелась только кирпичная стена другого крыла больницы.
Не очень-то вдохновляющий пейзаж.
Он еще раз обмакнул кисточку в воду и коснулся кончиком коричневой плиточки.
«Напишу портрет Эми», – подумал он и даже немного испугался. До сих пор он никогда не писал портретов.
В правом нижнем углу листа сделал плавный мазок. Коричневый цвет в точности передавал каштановый цвет волос Эми.
Бренту хотелось написать очень хороший портрет.
А вдруг они будут смеяться над ним?
Но он продолжал рисовать.
Кирк обвязал вокруг шеи резиновый жгут. Галстука ведь не было.
– К тому же галстук с пижамой, согласись, очень нелепо, – сказал он Бренту. – А резиновый жгут именно то, что надо. В конце концов, Эми сказала, что фрак необязательно.
Брент причесался и как мог разгладил простыни.
Без пяти семь в палате появилась сестра Шульц. Она была добрая и приветливая – совсем не походила на злючку Рэш. Когда вечерняя сестра сменяла дневную, как будто солнце выглядывало из-за туч.
– Как я понимаю, вы собираетесь в гости? – сказала она. – Только не проговоритесь дежурной сестре. А я тоже никому не скажу.
– Конечно, мы будем молчать! – радостно завопил Кирк. – Пожалуйста, отвезите его.
Сестра Шульц толкнула кровать Брента, и он поехал вслед за ковылявшим на костылях Кирком в гости к Эми.
Проехали через весь коридор и остановились у дверей ее палаты.
– Гости пожаловали, – постучал в дверь Кирк.
– Входите, – откликнулась Эми из-за двери.
Кирк толкнул дверь и вошел. Сестра Шульц вкатила за ним кровать Брента.
– Желаю хорошо провести вечер, – сказала она, закрывая за собой дверь.
Брент глядел и не верил глазам. Он первый раз был в палате Эми. Как здесь чудесно, настоящие зеленые джунгли: цветы и растения на столе, на тумбочке, стены оплетает зеленое кружево аспарагуса. Над постелью Эми неярко горит ночник.
Теплое живое пламя свечей бросает кругом колыхающиеся блики. Белые больничные стены в зеленом полумраке не видны совсем.
– Милости прошу, джентльмены, – улыбнулась Эми. – Вы пришли вовремя. Я люблю, когда мои гости точны.
– И мы очень рады, что не опоздали, – сказал Кирк, похромал к Эми и поцеловал у нее руку.
– Я бы тоже хотел встать, чтобы поприветствовать хозяйку по всем правилам этикета. Но, к сожалению, это сейчас невозможно.
– Невелика беда. Чувствуйте себя как дома.
Кирк опустился в мягкое кресло, прислонив костыли к стене. Эми села на соседний стул. Ее кровать была отодвинута к дальней стене. В середине палаты стояла тумбочка, накрытая скатертью.
– Где в больнице можно раздобыть скатерть? – спросил Брент.
– Это наволочка. Фея тихонечко взяла ее у сестры-хозяйки. Мне приятно, что вам у меня нравится.
– Очень нравится! – воскликнул Кирк. – Стол выглядит божественно. Особенно хороши походные чашки.
– Надо уметь довольствоваться тем, что имеешь, – сказала Эми. – Не выпьете ли коктейль?
– Безо всякого обмана? – спросил Брент.
– Мне двойную порцию, – выпалил Кирк.
Эми подошла к столу, взяла графин, налила из него три чашки. Одну протянула Бренту, другую Кирку, третью взяла сама и вернулась на место.
– Предлагаю тост, – сказал Кирк. – Давайте выпьем за друзей, и пусть этот подлый мир катится ко всем чертям.
– Как вы изящно выражаетесь, – сказала Эми. – У вас замечательное красноречие.
Отпили по глотку.
– Мой бог! – воскликнул Кирк. – Что это такое? Выдержанное шотландское виски?
– Во-первых, я еще несовершеннолетняя, во-вторых, даже если бы мне было сорок семь лет, я все равно не смогла бы сбегать в винную лавку, вот я и составила этот напиток из всего, что имелось под рукой!
– Это заметно, – сказал Кирк.
– Вам не нравится мой славный пуншик? – сказала Эми. – Он приготовлен бенидиктинскими монахами в монастыре, что по соседству с Перт-Амбоем в штате Нью-Джерси.
– Бесподобно! Что же это такое?
– Кока-кола с вареньем. Вот и все, что я могла здесь найти. Чувствуете его неповторимый аромат?
– Неповторимый, это да, – сказал Брент, осторожно отпивая из чашки сбоку, стараясь не залить подушку. Коктейль здорово отдавал тиной, но все-таки пить через резиновую трубочку не хотелось.
– Ужин скоро накроют. Я распорядилась, чтобы первое блюдо принесли к началу восьмого.
– Первое блюдо? Сколько же их будет всего? – спросил Брент.
– Всего одно. Но я заказала достаточно, можно будет взять добавку – вот вам и второе блюдо.
– Я сгораю от нетерпения. Если это первое блюдо также великолепно, как коктейль, то я, пожалуй, пойду домой.
– Вы, мой добрый джентльмен, – не джентльмен. И уж, конечно, не добрый человек. Если вам не нравится моя кухня, вам никто не запрещает питаться больничной бурдой. На ужин вы еще успеете.
– Вы желаете моей смерти?
– Иной раз желаю, – засмеялась Эми.
– Эми, а у меня есть для тебя подарок, – сказал Брент.
– О, спасибо, Брент. Как мило с твоей стороны.
Брент вынул из-под простыни законченную акварель и протянул ее Эми. Сам он был доволен портретом.
– Ой, Брент, как чудесно! – восхитилась Эми. – А я и не знала, что ты так хорошо рисуешь.
Кирк наклонился и тоже посмотрел.
– Вот это здорово! Смотри, как похоже!
– Спасибо на добром слове, – сказал Брент. – Мне тоже показалось, что вышло неплохо. Это мой первый портрет, до сих пор я писал только пейзажи.
– Мне очень нравится, Брент. Знаешь, куда я его поставлю?
Эми пошла в другой конец комнаты и аккуратно поставила портрет на полочку среди свисающих побегов аспарагуса.
Брент оценил вкус Эми – ее лицо точно обрамляли ветви плакучей березы.
– А когда ты нарисуешь мой портрет? – спросил Кирк.
– Не знаю, – ответил Брент. – Я ведь не Пикассо.[8]
Бренту было здесь так уютно, так славно, эта комната, освещенная свечами и похожая на заросший сад, стол, накрытый скатертью, шутки друзей. Он всей душой отдавался неизвестному раньше чувству – какой-то удивительно теплой дружбе.
В дверь постучали.
– Это, наверное, наш обед, – сказала Эми. – Входите, пожалуйста.
Дверь открылась, и вошел мальчик-рассыльный.
– Здесь заказывали пиццу с помидорами и сыром? Сестра назвала номер вашей палаты.
– Да, да, здесь! – Эми встала, подошла к тумбочке и вынула деньги. – Поставьте, пожалуйста, пиццу на стол.
Она протянула мальчику деньги, он поблагодарил и ушел, закрыв за собой дверь.
– Ужин подан. Один пирог с перцем, другой с грибами. Кто с чем любит.
– Боже мой! – воскликнул Кирк. – Никогда в жизни не вдыхал столь изумительного аромата. Ты, Эми, волшебница в купальном халатике. Давайте скорее есть!
Эми сняла крышки с двух картонных коробок. В свете неяркого пламени заклубился пар и запахло еще сильнее. Да и вид у пиццы был отменный: два больших пирога, облитых горячим сыром и густым соусом, один – перечным, другой – грибным.
– Эми, без дураков, ты – гений! – сказал Кирк.
– А ты сомневался?
Пироги были уже нарезаны. Эми положила Кирку и Бренту по куску от каждого.
– Какая обида есть такие пироги лежа. Ну да ничего, Брент, будем надеяться, что соус в ухо не нальешь.
Сама Эми взяла кусок с грибным соусом и с наслаждением откусила.
Она съела всего два кусочка. Брент – пять, а Кирк управился с остальными девятью.
– Нельзя же, чтобы пища богов пропадала зря, – сказал он, приступая к последнему ломтику.
– Как вкусно, Эми, – сказал Брент. – Вот уж спасибо!
– М-м-м, – промычал благодарственно Кирк с набитым ртом.
– Надеюсь, вы опять как-нибудь меня навестите, – сказала Эми. – Я очень люблю давать обеды.
Вдруг она точно поперхнулась, из носу у нее потекла струйка крови и побежала по подбородку прямо на купальный халат.
– О, черт, – ругнулся Кирк. – Что случилось?
Эми закрыла лицо ладонями и покачала головой. Кровь показалась сквозь пальцы.
– Позови кого-нибудь! – крикнул Брент.
Кирк схватил костыли и запрыгал к двери. Распахнул ее и закричал, чуть не выпав в коридор:
– Эй, кто-нибудь! Скорее сюда!
По коридору уже бежала сестра Шульц.
– Что случилось? – крикнула она на ходу.
– У Эми опять идет кровь из носу.
Сестра Шульц побежала к посту дежурной сестры.
– Джин, скорее за доктором, – сказала она.
Кирк вернулся в комнату и стоял в дверях. Эми зажала ноздри. Весь ее халатик был закапан кровью.
– Простите меня, – еле выговорила она.
– Молчи, – сказал Кирк, – Ты устроила такой замечательный вечер. Спасибо тебе. Но сейчас ты, наверное, хочешь остаться одна. Надо ведь убрать за гостями.
Он повернулся и вышел из комнаты.
Брент лежал на своей кровати как узник. Ему было нестерпимо жаль Эми.
– Я все испортила, – сказала она.
– Ничего ты не испортила, – сказал ей Брент. – Не думай ни о чем.
Пришел доктор.
– Сейчас все будет в порядке, – сказал он. – Вот сделаем только переливание. Сестра, приготовьте аппарат.
Пока вторая сестра ходила за аппаратом, сестра Шульц повезла Брента в его палату.
– Эми, – прощаясь сказал Брент, – отдохни как следует. Слышишь? Ты нас угостила на славу. В жизни ничего вкуснее не ел. Большое спасибо.
Эми слабо улыбнулась и махнула рукой. Выезжая в коридор, Брент успел поймать ее улыбку.
– В общем-то, – сказал Кирк, лежа в постели, когда выключили свет и в коридоре все успокоились, – вечер был неплохой.
– Я очень беспокоюсь за Эми, – откликнулся из темноты Брент.
– Не болтай глупости, а спи. Слышишь?
Но Брент не мог заснуть. Он долго лежал с открытыми глазами. Интересно, Кирк тоже не спит? Но не стал Кирка звать.
Брент лежал в темноте, вперив взгляд в потолок, который был не виден сейчас.
«Как я хочу, чтобы Эми поправилась, – думал он. – Чтобы мы все поправились, вышли из больницы и пожили бы все втроем где-нибудь далеко-далеко. Как это было бы славно!»
Бренту было очень хорошо с друзьями. Пожалуй, таких друзей у него никогда не было. С ними он не чувствовал ни раздражения, ни скованности, шутил так же весело, как они. Может, потому, что в больнице так мало радостей.
– Две двойки, – положила Эми карты на тумбочку и придвинула к себе три салфетки. Возле нее лежала уже целая горка таких салфеток, каждая изображала собой банкноту в сто долларов. – За эту неделю я выиграла четырнадцать тысяч долларов. Нет, покер мне явно нравится, – продолжала Эми, тряхнув головой, длинные каштановые волосы рассыпались по плечам. – Я, кажется, начинаю понимать эту игру.
– Дело не в понимании, – заметил Кирк. – Новичкам, как известно, везет. На их стороне бог.
– А вот и нет, – возразила Эми, – думать надо, когда играешь. Давайте сдадим по семь карт, пики пусть будут джокерами. И посмотрим, кто выиграет.
– Ого! – воскликнул Кирк. – В тебе, я вижу, проснулся настоящий игрок. Поезжай-ка в Лас-Вегас. Там умеют вести большую игру.
– По-моему, Эми не такой уж новичок в картах. Но старается это не показывать. Чтобы нас легче обыграть. Не будь я миллионером, я бы уже стал волноваться.
Эми засмеялась. Какой нежный у нее смех!
– Должен признаться, я банкрот, – сказал Кирк. – Задолжал этой акуле уже девять тысяч. Остался без гроша после первой же партии. Придется идти просить милостыню.
– Извини, Кирк, но я не согласна получать долги центами[5] Ну, мальчики, играем или нет? – спросила Эми, тасуя карты.
– Не ссудит ли мне эту сумму сестрица Рэш? Она так нежно сегодня на меня смотрела.
– Совсем как на очковую змею, – уточнил Брент.
– Я придумала, мальчики. Будете погашать свой долг ежемесячными взносами.
– Слава богу! У нашей акулы золотое сердечко! – воскликнул Брент.
– А мне что-то уже надоело играть на деньги. Давайте на что-нибудь другое. Хотя бы на стриптиз, – предложил Кирк.
– Я буду в самом невыгодном положении, – сказал Брент. – У меня всего одна одежка, и та на спине распахнута.
– Ничего, простыня тоже в счет, – успокоил его Кирк.
– Я возражаю. Придумайте что-нибудь еще. Ну кто в здравом уме согласится играть на такие ставки с двумя глупыми мальчишками? Во всяком случае, не я.
– А что скажет сестрица Рэш, увидев, как мы играем в покер в чем мать родила?
– Детки, – скажет, – сейчас же оденьтесь. Вы простудитесь, и у вас будет насморк, – очень похоже передразнил Кирк сестру Рэш.
– Господин Ловелас[6] из отделения подростков, или на салфетки, или не играем совсем, – сказала Эми.
– Господи, куда я попал. В детский сад!
– Разумеется, куда же еще?
В дверях появилась Фея – привезла столик на колесах с обедом. На нем стояло три закрытых крышками подноса.
– Я так и знала, что вы здесь все трое, – сказала она, – и перед каждым поставила поднос. Кирку на его тумбочку, два другие на тумбочку Брента.
– Сегодня на обед компот из замороженных фруктов, зеленый салат с парижским соусом, ростбиф, жареный картофель, засахаренная свекла и бисквит со взбитыми сливками. Не плохо, а?
– Звучит недурно. А вот как, интересно, выглядит, – скептически заметил Кирк.
– Не знаю. Сказать по правде, ростбиф от бисквита не отличишь, – засмеялась Фея. – Принимайтесь-ка за еду живее, пока не остыло мясо, – прибавила она и выкатила столик в коридор.
– Ну, помоги господи, – сказал Кирк и снял крышку. – Н-да, не мешало бы всему этому побывать сначала в операционной.
– Пожалуй, тут и хирург не поможет, – подхватил Брент, заглядывая под свою салфетку. – Вид самый устрашающий.
– Глупости, по-моему, вполне аппетитный, – сказала Эми. – Я очень люблю эти бисквиты.
– А что, в больнице были случаи отравления со смертельным исходом? – спросил Брент.
– Если до сих пор не было, то сегодня наверняка будут.
– Пожалуй, через трубку было приятнее питаться.
– А я тебе что говорил?
Эми отпила компот.
– Не так уж плохо, – сказала она.
– Интересно, а замороженные фрукты испортить можно?
– Можно, если по ошибке отварить их за неделю до обеда. Выдержанные вареные грейпфруты, неплохо, а?
Эми принялась за ростбиф.
– И мясо как мясо, только немного похоже на вчерашнюю грудинку.
– Вот-вот. Мясо здесь все одинаковое. Просто пускают его под разными названиями. Я бы называл его «мясо-фантази».
– Почему «фантази»?
– Под этим названием сойдет что угодно, – пояснил Кирк. – Бифштекс из кенгуру или отбивные из козы – лишь бы подешевле. – Кирк попробовал свой ростбиф. – Эми права, точь-в-точь вчерашняя грудинка.
Однако только Эми не съела весь обед, заметил Брент. У них с Кирком на тарелках не осталось ни кусочка.
– Что бы я сейчас отдала за настоящий бифштекс с молочным коктейлем, – сказала Эми, положив вилку рядом с недоеденным ростбифом.
– Пошли слугу в ближайший ресторан. Ты ведь выиграла четырнадцать тысяч салфеток, то бишь долларов.
– Чудак ты человек, Кирк.
– Просто я люблю давать дельные советы.
– А ведь ты и правда дал мне совет, Кирк, – улыбнулась Эми. – Большое спасибо.
– Ну, а я что говорю?
– Ты у нас просто гений. Как ты думаешь, Брент, ночная сестра сможет перевезти тебя на кровати ко мне в комнату, после того, как сестра Рэш уйдет?
– Думаю, что сможет.
– Вот и прекрасно. Джентльмены, приглашаю вас к себе на ужин. Ровно в семь. Фраки не обязательны. Без опоздания.
– Ты шутишь, Эми? – спросил Кирк.
– Нет. Жду вас у себя в семь.
– Черт побери! – воскликнул Кирк. – У меня уже сейчас слюнки текут. Что ты придумала?
– Это сюрприз. Иду приводить свой план в исполнение. Так не опаздывайте.
Эми ушла из палаты. Кирк взглянул на Брента и пожал плечами.
– Безумная девчонка! – сказал он. Вернулась Фея и увезла подносы.
– Ты не возражаешь, Брент, если я пойду прогуляюсь? – спросил Кирк.
– Иди, конечно. Я бы тоже с удовольствием прогулялся. Но ты не беспокойся. Мне одному не скучно.
– Ну и отлично. Тогда я пошел.
– Только смотри, не подглядывай за Эми. Не порти сюрприза. Куда ты пойдешь-то?
– Еще сам не знаю. Может в родильное отделение. Там из каждой щелки торчит новоиспеченный папаша. Я как их вижу, говорю им: «Не волнуйтесь, не перепутают. На каждом чуть не сто ярлыков навешено, сам видел».
– Ну иди, иди, – засмеялся Брент.
– А ты не вертись особенно. Береги спину, – проворчал Кирк и, взяв костыли, заковылял из палаты.
Брент лежал на спине и смотрел в потолок. «А мне здесь даже нравится – спина не болит и стало совсем хорошо. Ну что бы я делал сейчас дома до отъезда в Мэн? Целыми днями мок бы в плавательном бассейне, и все».
Брент протянул руку к тумбочке, взял книжку и открыл страницу, на которой остановился. Дошел уже до половины второго тома «Властелина Колец».[7] Он читал «Властелина» уже второй раз. Ему так нравился мир «Средиземья». Он почти верил, что этот мир существует в действительности. Вот бы туда попасть!
Он так зачитался, что не слышал, как вошла мама.
– Здравствуй, Брент. Как ты себя чувствуешь? – сказала она, подойдя к его кровати.
Брент оторвался от книги и, улыбнувшись, взглянул на мать.
– По-моему, прекрасно. Только очень надоело лежать.
– Да, это нелегко. А у меня хорошие новости. Я только что видела доктора Мэттиаса, и он сказал мне, что доволен вчерашним снимком: спина заживает прекрасно.
– Я уже знаю. Он мне тоже это сказал сегодня утром.
– Я так рада. Говорит, недельки через две-три можно тебя забирать.
– Завтра, кажется, придет протезист и снимет мерку для корсета.
– Дома тебя заждались. Знаешь, как без тебя скучно. Бетси целый день места себе не находит. Не с кем ссориться, – улыбнулась мама.
– А в Мэн, конечно, в августе не поедем?
– Пока трудно сказать. Посмотрим, что скажут врачи. Радуйся, что спина заживает без осложнений. Конечно, осенью никакого футбола, но зимой, когда снимешь корсет, сказал доктор Мэттиас, опять можешь бегать и прыгать сколько душе угодно. Если в Мэн теперь не поедем, то зимой отправим вас с Бетси куда-нибудь на недельку покататься на лыжах.
– Вот было бы здорово! – сказал Брент. – Когда все так хорошо складывается, и лежать здесь не так уж страшно.
– Бэтси тоже хотела прийти, но у нее сегодня утром тренировка в бассейне.
– А как папа?
– Прекрасно. Сказал, что постарается заскочить к тебе завтра утром. Знаешь, как он обрадуется, узнав, что сказал доктор Мэттиас.
– Передай отцу привет.
– Конечно. А кто-нибудь из школьных друзей тебя навестил?
– Нет, никто не был.
– Ни Джимми, ни Том? Удивительно. Я встретила Тома вчера на улице. Он так огорчился, узнав, что ты в больнице.
– Нет, Том не приходил. Ты ведь знаешь, как все заняты на каникулах. Кто уехал на море, кто еще куда-нибудь. Я получил от ребят пару открыток. И одну от брата Джона.
– Ну, открытки – совсем не то. В больнице ведь скучно. Хорошо бы тебя навещали не только родные.
– Это ничего. Эми, Кирк и я – мы очень подружились и почти все время проводим вместе. Они замечательные ребята.
– Я очень рада. Эми правда славная девочка. Как хорошо, что хоть здесь ты не замкнулся в свою скорлупу. А как кормят, все так же плохо?
– Последние дни стало еще хуже.
– А ведь мы столько за тебя платим – могли бы кормить поприличнее.
– Да, еда здесь мало съедобная.
– Вот придешь домой, наготовлю твои любимые кушания. А где Кирк?
– Ушел прогуляться по больнице.
– Хоть немножко развлечется. А я тебе принесла акварельные краски. В больнице столько свободного времени, может, порисуешь немного. Врач сказал, это не повредит.
– Вот спасибо, мамочка!
Мать достала из сумки альбом для акварели, несколько кисточек и коробку с красками.
– Положу на тумбочку. Вдруг ты захочешь порисовать. Самое плохое, когда человеку нечего делать.
– Здесь это не страшно. Но все равно большое спасибо.
– Я, пожалуй, пойду. А ты, наверное, опять уткнешься в книгу, от которой я тебя оторвала?
– Скорее всего. Спасибо, мамочка, что пришла.
– Слушайся, пожалуйста, врачей и не вздумай без их разрешения садиться.
– Что ты, я никогда этого не сделаю.
– Мы так все рады, что ты пошел на поправку. Нет, ты все-таки под счастливой звездой родился.
– Да, наверное.
– Ну до свидания. Не сердись, что я убегаю. У меня сегодня тысяча дел. Завтра я опять приду.
– Конечно, мама, иди. Я понимаю.
– До свидания, родной.
– До свидания.
Брент посмотрел матери вслед. Потом подвинул к себе тумбочку, налил в стакан воды из графина, взял альбом и маленькую кисть. Обмакнул ее в воду и открыл коробочку с красками. Повернулся на левый бок, подпер голову левой рукой. Нос его почти упирался в альбом, лежавший на кровати. Не очень-то удобно, но попробовать можно. Что бы такое нарисовать? В Мэне он всегда рисовал пейзажи. У него хорошо выходят деревья и камни. Камни писать особенно трудно.
За окном виднелась только кирпичная стена другого крыла больницы.
Не очень-то вдохновляющий пейзаж.
Он еще раз обмакнул кисточку в воду и коснулся кончиком коричневой плиточки.
«Напишу портрет Эми», – подумал он и даже немного испугался. До сих пор он никогда не писал портретов.
В правом нижнем углу листа сделал плавный мазок. Коричневый цвет в точности передавал каштановый цвет волос Эми.
Бренту хотелось написать очень хороший портрет.
А вдруг они будут смеяться над ним?
Но он продолжал рисовать.
Кирк обвязал вокруг шеи резиновый жгут. Галстука ведь не было.
– К тому же галстук с пижамой, согласись, очень нелепо, – сказал он Бренту. – А резиновый жгут именно то, что надо. В конце концов, Эми сказала, что фрак необязательно.
Брент причесался и как мог разгладил простыни.
Без пяти семь в палате появилась сестра Шульц. Она была добрая и приветливая – совсем не походила на злючку Рэш. Когда вечерняя сестра сменяла дневную, как будто солнце выглядывало из-за туч.
– Как я понимаю, вы собираетесь в гости? – сказала она. – Только не проговоритесь дежурной сестре. А я тоже никому не скажу.
– Конечно, мы будем молчать! – радостно завопил Кирк. – Пожалуйста, отвезите его.
Сестра Шульц толкнула кровать Брента, и он поехал вслед за ковылявшим на костылях Кирком в гости к Эми.
Проехали через весь коридор и остановились у дверей ее палаты.
– Гости пожаловали, – постучал в дверь Кирк.
– Входите, – откликнулась Эми из-за двери.
Кирк толкнул дверь и вошел. Сестра Шульц вкатила за ним кровать Брента.
– Желаю хорошо провести вечер, – сказала она, закрывая за собой дверь.
Брент глядел и не верил глазам. Он первый раз был в палате Эми. Как здесь чудесно, настоящие зеленые джунгли: цветы и растения на столе, на тумбочке, стены оплетает зеленое кружево аспарагуса. Над постелью Эми неярко горит ночник.
– Милости прошу, джентльмены, – улыбнулась Эми. – Вы пришли вовремя. Я люблю, когда мои гости точны.
– И мы очень рады, что не опоздали, – сказал Кирк, похромал к Эми и поцеловал у нее руку.
– Я бы тоже хотел встать, чтобы поприветствовать хозяйку по всем правилам этикета. Но, к сожалению, это сейчас невозможно.
– Невелика беда. Чувствуйте себя как дома.
Кирк опустился в мягкое кресло, прислонив костыли к стене. Эми села на соседний стул. Ее кровать была отодвинута к дальней стене. В середине палаты стояла тумбочка, накрытая скатертью.
– Где в больнице можно раздобыть скатерть? – спросил Брент.
– Это наволочка. Фея тихонечко взяла ее у сестры-хозяйки. Мне приятно, что вам у меня нравится.
– Очень нравится! – воскликнул Кирк. – Стол выглядит божественно. Особенно хороши походные чашки.
– Надо уметь довольствоваться тем, что имеешь, – сказала Эми. – Не выпьете ли коктейль?
– Безо всякого обмана? – спросил Брент.
– Мне двойную порцию, – выпалил Кирк.
Эми подошла к столу, взяла графин, налила из него три чашки. Одну протянула Бренту, другую Кирку, третью взяла сама и вернулась на место.
– Предлагаю тост, – сказал Кирк. – Давайте выпьем за друзей, и пусть этот подлый мир катится ко всем чертям.
– Как вы изящно выражаетесь, – сказала Эми. – У вас замечательное красноречие.
Отпили по глотку.
– Мой бог! – воскликнул Кирк. – Что это такое? Выдержанное шотландское виски?
– Во-первых, я еще несовершеннолетняя, во-вторых, даже если бы мне было сорок семь лет, я все равно не смогла бы сбегать в винную лавку, вот я и составила этот напиток из всего, что имелось под рукой!
– Это заметно, – сказал Кирк.
– Вам не нравится мой славный пуншик? – сказала Эми. – Он приготовлен бенидиктинскими монахами в монастыре, что по соседству с Перт-Амбоем в штате Нью-Джерси.
– Бесподобно! Что же это такое?
– Кока-кола с вареньем. Вот и все, что я могла здесь найти. Чувствуете его неповторимый аромат?
– Неповторимый, это да, – сказал Брент, осторожно отпивая из чашки сбоку, стараясь не залить подушку. Коктейль здорово отдавал тиной, но все-таки пить через резиновую трубочку не хотелось.
– Ужин скоро накроют. Я распорядилась, чтобы первое блюдо принесли к началу восьмого.
– Первое блюдо? Сколько же их будет всего? – спросил Брент.
– Всего одно. Но я заказала достаточно, можно будет взять добавку – вот вам и второе блюдо.
– Я сгораю от нетерпения. Если это первое блюдо также великолепно, как коктейль, то я, пожалуй, пойду домой.
– Вы, мой добрый джентльмен, – не джентльмен. И уж, конечно, не добрый человек. Если вам не нравится моя кухня, вам никто не запрещает питаться больничной бурдой. На ужин вы еще успеете.
– Вы желаете моей смерти?
– Иной раз желаю, – засмеялась Эми.
– Эми, а у меня есть для тебя подарок, – сказал Брент.
– О, спасибо, Брент. Как мило с твоей стороны.
Брент вынул из-под простыни законченную акварель и протянул ее Эми. Сам он был доволен портретом.
– Ой, Брент, как чудесно! – восхитилась Эми. – А я и не знала, что ты так хорошо рисуешь.
Кирк наклонился и тоже посмотрел.
– Вот это здорово! Смотри, как похоже!
– Спасибо на добром слове, – сказал Брент. – Мне тоже показалось, что вышло неплохо. Это мой первый портрет, до сих пор я писал только пейзажи.
– Мне очень нравится, Брент. Знаешь, куда я его поставлю?
Эми пошла в другой конец комнаты и аккуратно поставила портрет на полочку среди свисающих побегов аспарагуса.
Брент оценил вкус Эми – ее лицо точно обрамляли ветви плакучей березы.
– А когда ты нарисуешь мой портрет? – спросил Кирк.
– Не знаю, – ответил Брент. – Я ведь не Пикассо.[8]
Бренту было здесь так уютно, так славно, эта комната, освещенная свечами и похожая на заросший сад, стол, накрытый скатертью, шутки друзей. Он всей душой отдавался неизвестному раньше чувству – какой-то удивительно теплой дружбе.
В дверь постучали.
– Это, наверное, наш обед, – сказала Эми. – Входите, пожалуйста.
Дверь открылась, и вошел мальчик-рассыльный.
– Здесь заказывали пиццу с помидорами и сыром? Сестра назвала номер вашей палаты.
– Да, да, здесь! – Эми встала, подошла к тумбочке и вынула деньги. – Поставьте, пожалуйста, пиццу на стол.
Она протянула мальчику деньги, он поблагодарил и ушел, закрыв за собой дверь.
– Ужин подан. Один пирог с перцем, другой с грибами. Кто с чем любит.
– Боже мой! – воскликнул Кирк. – Никогда в жизни не вдыхал столь изумительного аромата. Ты, Эми, волшебница в купальном халатике. Давайте скорее есть!
Эми сняла крышки с двух картонных коробок. В свете неяркого пламени заклубился пар и запахло еще сильнее. Да и вид у пиццы был отменный: два больших пирога, облитых горячим сыром и густым соусом, один – перечным, другой – грибным.
– Эми, без дураков, ты – гений! – сказал Кирк.
– А ты сомневался?
Пироги были уже нарезаны. Эми положила Кирку и Бренту по куску от каждого.
– Какая обида есть такие пироги лежа. Ну да ничего, Брент, будем надеяться, что соус в ухо не нальешь.
Сама Эми взяла кусок с грибным соусом и с наслаждением откусила.
Она съела всего два кусочка. Брент – пять, а Кирк управился с остальными девятью.
– Нельзя же, чтобы пища богов пропадала зря, – сказал он, приступая к последнему ломтику.
– Как вкусно, Эми, – сказал Брент. – Вот уж спасибо!
– М-м-м, – промычал благодарственно Кирк с набитым ртом.
– Надеюсь, вы опять как-нибудь меня навестите, – сказала Эми. – Я очень люблю давать обеды.
Вдруг она точно поперхнулась, из носу у нее потекла струйка крови и побежала по подбородку прямо на купальный халат.
– О, черт, – ругнулся Кирк. – Что случилось?
Эми закрыла лицо ладонями и покачала головой. Кровь показалась сквозь пальцы.
– Позови кого-нибудь! – крикнул Брент.
Кирк схватил костыли и запрыгал к двери. Распахнул ее и закричал, чуть не выпав в коридор:
– Эй, кто-нибудь! Скорее сюда!
По коридору уже бежала сестра Шульц.
– Что случилось? – крикнула она на ходу.
– У Эми опять идет кровь из носу.
Сестра Шульц побежала к посту дежурной сестры.
– Джин, скорее за доктором, – сказала она.
Кирк вернулся в комнату и стоял в дверях. Эми зажала ноздри. Весь ее халатик был закапан кровью.
– Простите меня, – еле выговорила она.
– Молчи, – сказал Кирк, – Ты устроила такой замечательный вечер. Спасибо тебе. Но сейчас ты, наверное, хочешь остаться одна. Надо ведь убрать за гостями.
Он повернулся и вышел из комнаты.
Брент лежал на своей кровати как узник. Ему было нестерпимо жаль Эми.
– Я все испортила, – сказала она.
– Ничего ты не испортила, – сказал ей Брент. – Не думай ни о чем.
Пришел доктор.
– Сейчас все будет в порядке, – сказал он. – Вот сделаем только переливание. Сестра, приготовьте аппарат.
Пока вторая сестра ходила за аппаратом, сестра Шульц повезла Брента в его палату.
– Эми, – прощаясь сказал Брент, – отдохни как следует. Слышишь? Ты нас угостила на славу. В жизни ничего вкуснее не ел. Большое спасибо.
Эми слабо улыбнулась и махнула рукой. Выезжая в коридор, Брент успел поймать ее улыбку.
– В общем-то, – сказал Кирк, лежа в постели, когда выключили свет и в коридоре все успокоились, – вечер был неплохой.
– Я очень беспокоюсь за Эми, – откликнулся из темноты Брент.
– Не болтай глупости, а спи. Слышишь?
Но Брент не мог заснуть. Он долго лежал с открытыми глазами. Интересно, Кирк тоже не спит? Но не стал Кирка звать.
Брент лежал в темноте, вперив взгляд в потолок, который был не виден сейчас.
«Как я хочу, чтобы Эми поправилась, – думал он. – Чтобы мы все поправились, вышли из больницы и пожили бы все втроем где-нибудь далеко-далеко. Как это было бы славно!»
ГЛАВА V
Спустя два дня Эми опять была на ногах. Эти два дня показались Бренту вечностью. Она пришла к ним в палату после завтрака. Брент видел ее первый раз после того вечера. Кирк заглянул к ней накануне, но сестра Рэш не позволила ему быть у Эми долго.
Кирк и Брент разговаривали друг с другом, шутили, как обычно, но Бренту не давала покоя мысль об Эми, и Кирк – Брент это видел – тревожился, но не показывал виду. Без Эми все было не так. И шутки не такие смешные. И разговор часто не клеился. Совсем другое дело – втроем. «Без третьего дружба у нас уж не та», – как-то даже подумалось Бренту.
Брент прочитал уже Толкиена и теперь зачитывался «Дюнами».[9] В дверях послышались легкие шаги, он поднял голову и улыбнулся: прислонившись к косяку, на пороге стояла Эми. Кирк, с головой зарывшийся в «Спортс иллюстрейтед», тоже оторвался от своего увлекательного чтения.
– Здравствуй, Эми, – сказал Брент. – Кирк говорит, тебе гораздо лучше. Да?
– Я чувствую себя прекрасно! – улыбнулась Эми.
– Но ты бледная, как шампиньон, – пошутил Кирк.
Все трое громко рассмеялись. «Слава богу, – подумал Брент, – все опять как прежде. Эми здесь, и все в порядке». У него даже лицо просветлело.
– Как шампиньон, говоришь? – притворно рассердилась Эми. – Я побила бы тебя твоим костылем, но врач не велел мне дня два-три напрягаться. Считай, что тебе повезло.
– Согласен подождать несколько дней. Можешь побить меня, когда вздумается. Дам тебе дельный совет: поезжай на Ямайку. Тебе недурно бы пожариться на солнышке.
– Дело не в солнышке, Кирк. Будь в тебе крови с чайную ложку, ты был бы еще не такой бледный.
– Наверное. Переливание помогло? – спросил Кирк.
– Конечно. Но тут, как назло, пошла носом кровь. И опять хоть не делай переливание.
– Это-то я в тебе и люблю, Эми. У тебя всегда все бывает вовремя. Я даже Бренту это сказал, когда он здесь появился. Помнишь, Брент? Я сказал: «Удивительная девчонка эта Эми – у нее все всегда идет по графику».
– Никогда этому не поверю. Ты, наверное, сказал Бренту: странная девчонка эта Эми, точь-в-точь бледная поганка.
– Не поганка, а шампиньон, – поправил ее Брент. – Это большая разница. – И все опять рассмеялись. – Но тебе лучше, а это главное. Знаешь, как мы о тебе беспокоились.
– Доктор сказал, это был рецидив. Но что я скоро буду совсем здорова.
– Рецидив чего? Твоего «нуклеоза»? – спросил Кирк.
– Да, кажется. Точно не знаю, мне ведь никто ничего не говорит. Но я чувствую себя действительно лучше.
– И наша неразлучная тройка опять вместе. Сразимся в покер? – предложил Кирк.
– Что-то не хочется, – сказала Эми.
– И мне тоже, – отозвался Брент.
– Но надо что-то придумать, а то ведь с тоски умрешь.
– Что верно, то верно, Эми. Мы говорим об этом уже неделю, а, кроме твоего роскошного обеда, так ничего и не придумали.
– А знаете, что мне вчера пришло в голову? – сказала Эми.
– Нет. И не хочу знать – вижу, как хитро поблескивают твои злокозненные глазки.
– Так вот, слушайте. На той неделе я была в педиатрическом отделении у малышей. И познакомилась с мальчиком по имени Нулик. Он был такой грустный. Я рассказала ему сказку, и он был так рад. Малышам здесь еще хуже, чем нам. Давайте что-нибудь для них придумаем, пусть они немножко повеселятся.
Кирк и Брент разговаривали друг с другом, шутили, как обычно, но Бренту не давала покоя мысль об Эми, и Кирк – Брент это видел – тревожился, но не показывал виду. Без Эми все было не так. И шутки не такие смешные. И разговор часто не клеился. Совсем другое дело – втроем. «Без третьего дружба у нас уж не та», – как-то даже подумалось Бренту.
Брент прочитал уже Толкиена и теперь зачитывался «Дюнами».[9] В дверях послышались легкие шаги, он поднял голову и улыбнулся: прислонившись к косяку, на пороге стояла Эми. Кирк, с головой зарывшийся в «Спортс иллюстрейтед», тоже оторвался от своего увлекательного чтения.
– Здравствуй, Эми, – сказал Брент. – Кирк говорит, тебе гораздо лучше. Да?
– Я чувствую себя прекрасно! – улыбнулась Эми.
– Но ты бледная, как шампиньон, – пошутил Кирк.
Все трое громко рассмеялись. «Слава богу, – подумал Брент, – все опять как прежде. Эми здесь, и все в порядке». У него даже лицо просветлело.
– Как шампиньон, говоришь? – притворно рассердилась Эми. – Я побила бы тебя твоим костылем, но врач не велел мне дня два-три напрягаться. Считай, что тебе повезло.
– Согласен подождать несколько дней. Можешь побить меня, когда вздумается. Дам тебе дельный совет: поезжай на Ямайку. Тебе недурно бы пожариться на солнышке.
– Дело не в солнышке, Кирк. Будь в тебе крови с чайную ложку, ты был бы еще не такой бледный.
– Наверное. Переливание помогло? – спросил Кирк.
– Конечно. Но тут, как назло, пошла носом кровь. И опять хоть не делай переливание.
– Это-то я в тебе и люблю, Эми. У тебя всегда все бывает вовремя. Я даже Бренту это сказал, когда он здесь появился. Помнишь, Брент? Я сказал: «Удивительная девчонка эта Эми – у нее все всегда идет по графику».
– Никогда этому не поверю. Ты, наверное, сказал Бренту: странная девчонка эта Эми, точь-в-точь бледная поганка.
– Не поганка, а шампиньон, – поправил ее Брент. – Это большая разница. – И все опять рассмеялись. – Но тебе лучше, а это главное. Знаешь, как мы о тебе беспокоились.
– Доктор сказал, это был рецидив. Но что я скоро буду совсем здорова.
– Рецидив чего? Твоего «нуклеоза»? – спросил Кирк.
– Да, кажется. Точно не знаю, мне ведь никто ничего не говорит. Но я чувствую себя действительно лучше.
– И наша неразлучная тройка опять вместе. Сразимся в покер? – предложил Кирк.
– Что-то не хочется, – сказала Эми.
– И мне тоже, – отозвался Брент.
– Но надо что-то придумать, а то ведь с тоски умрешь.
– Что верно, то верно, Эми. Мы говорим об этом уже неделю, а, кроме твоего роскошного обеда, так ничего и не придумали.
– А знаете, что мне вчера пришло в голову? – сказала Эми.
– Нет. И не хочу знать – вижу, как хитро поблескивают твои злокозненные глазки.
– Так вот, слушайте. На той неделе я была в педиатрическом отделении у малышей. И познакомилась с мальчиком по имени Нулик. Он был такой грустный. Я рассказала ему сказку, и он был так рад. Малышам здесь еще хуже, чем нам. Давайте что-нибудь для них придумаем, пусть они немножко повеселятся.