Кроуфорд Чарльз П.. Бег на трех ногах

   – А как же велосипед? – спросила Эми.
   – Утром я спустился завтракать. Мама встретила меня с сияющим лицом, как ни в чем не бывало. Возле стола, поблескивая лаком, стоял новенький велосипед. Я поблагодарил ее, но он уже мне не был нужен. А вечером отец принес еще теннисную ракетку.
   – Мне тебя очень жалко, Кирк, – вздохнула Эми.
   А Брент промолчал. Что ни скажи – все прозвучит глупо.
   – Пустяки. Я уже из-за всего этого давно не расстраиваюсь. Раньше, когда был маленький, обижался, а теперь нет. Наверное, привык.
   – Давайте теперь вспомним свой самый счастливый день, – предложила Эми.
   – Давайте, – согласился Кирк. – А то от моего рассказа вы, вижу, совсем скисли.
   – У меня было много счастливых дней, – сказал Брент. – Сразу и не выберешь.
   – А ты постарайся, – сказала Эми. – Мне бы очень хотелось послушать.
   – Помню, однажды я провел ночь в лодке один в открытом море, – сказал Брент.
   – Это, наверное, страшная история? – спросила Эми.
   – Нет. Наоборот. Было просто чудесно. Наша семья отдыхала тогда в Мэне на острове. В нашем любимом месте. Домик стоял на берегу. В ближайший поселок надо было плыть в лодке через пролив. Но мы жили там несколько лет подряд и к этому привыкли. Знаете, как хорошо отдыхать в таком уединенном месте. Можно побыть одному, любоваться морем, писать картины, совершать прогулки – на все хватит времени. К вечеру иногда с моря наползал туман. И если кто-нибудь задерживался в поселке – смотрел фильм или засиделся в гостях, ночевал обычно в машине на берегу. В мэнском тумане легко заблудиться, хотя остров наш расположен от берега всего в полумиле. Это было в субботу, родители позволили мне взять лодку и поохать на маяк в бухту Кэнди, где по субботам устраивались танцы. У меня там были друзья, и мы очень весело проводили время. Когда я поздно вечером вернулся к лодке, на воду опустился густой туман. Я даже не видел фонаря, который мои родители всегда вывешивали для меня в таких случаях на нашем причале. Мне бы надо было заночевать в машине, а я все-таки решил плыть домой, держась кромки рифов и надеясь вскоре различить фонарь. Я спустился к воде и прыгнул в лодку. Было сыро и довольно прохладно. Я завел мотор – наш старенький десятисильный «джонсон». И поплыл в море, не сомневаясь, что минут через десять буду на месте. И потерял направление, да так, что уже через пять минут не знал, где север, где юг. Мэнские туманы – дело нешуточное.
   – Ты испугался? – спросила Эми.
   – Представьте себе, нет. Хотя это было не так уж безопасно. Можно было наскочить на риф, да мало ли еще что могло случиться. Ночь была очень тихая. Я выключил мотор и стал вслушиваться, хотел определить направление по звукам. Звякнул колокольчик на бакене, на том, что недалеко от Медвежьего острова, протрубил на заставе морской горн. Но с какой стороны донеслись звуки, определить было невозможно. Волны тихо плескались о борт лодки. Загадочный мир вокруг меня был так красив. Вода за кормой излучала голубоватый фосфорический свет. Лодку тихонько относило течением. Куда – я не представлял себе. Но времени прошло еще немного, я и не беспокоился. По-видимому, меня сносило к буйку, к которому ловец омаров привязывал свою сеть. Я решил тоже к этому буйку привязаться. Мне вовсе не улыбалось очутиться в открытом море. Лодку легко покачивало. Вокруг ходили молочные клубы тумана. Время от времени в разрывах на мгновение появлялась луна. Иногда возле самой лодки тюлень высовывал из воды морду. Хотел, наверное, со мной познакомиться. Похрюкает, полает и опять уйдет в воду. Чудесная была ночь. Спать мне не хотелось. Совсем один ночью в море – не могу передать, как было хорошо. А родители не сомневались, что их сын крепко спит в машине на берегу или у кого-нибудь из друзей. И рассвет был удивительный, солнце съело туман, и оказалось, что я всего в двухстах ярдах от дома. Вы, наверное, скажете, что я сумасшедший, но ничего более прекрасного, чем эта ночь в моей жизни, не было.
   Кирк промолчал. Эми вздохнула.
   – Как бы мне хотелось пережить такую ночь, – задумчиво проговорила она. – А знаете, что я нашла за несколько дней до того, как попала в больницу?
   – Волшебного принца? – спросил Кирк.
   – Перестань, Кирк, я серьезно. Наверное, за неделю до больницы перебирала я всякую всячину в старых коробках и нашла глиняный слепок моей руки, сделанный в первом классе. Помню, мы во дворе делали пирожки из глины. У меня была большая формочка, я прижала ладонь к мокрой глине, а когда она высохла, понесла показать маме. Вот она с тех пор и лежала у меня в коробке. Я взяла ее и приложила к ней ладонь. И стало мне как-то чудно.
   – Почему? – спросил Брент.
   – Я не могла поверить, что эти крошечные ручки – мои.
   – Рано или поздно человек вдруг понимает, что будет когда-то взрослым, – сказал Кирк.
   – Я это знаю, Кирк. Только мне иногда почему-то не хочется расти.
   Брента тоже порой волновали такие мысли, но он никогда ни с кем не делился ими.
   Вспоминали до самого вечера, как играли в детстве, что их пугало, что радовало. И Брент изо всех сил старался выкинуть из головы подслушанный им разговор Кирка с родителями.
   – О, Монти, выбери меня! Меня! – кричал Кирк тоненьким голосом. – Я хочу выиграть холодильник! Выбери меня, Монти!
   Они сидели перед телевизором и смотрели передачу «Давайте рискнем!».
   – Ну как можно смотреть на этих идиотов? – заговорил Кирк своим нормальным голосом. – Разодеты как попугаи, а орут-то как, стараются от жадности перекричать друг дружку. И все для того, чтобы отдернуть штору и получить премию – какую-нибудь дурацкую ламу или что-нибудь такое же глупое. Меня от этих передач тошнит.
   И вдруг Эми начала плакать. Она плакала неслышно, только вздрагивали плечики. Она сидела, как всегда, в ногах у Брента и вместе с мальчишками смотрела телевизор. Брент с Кирком повернулись к ней. Эми, молча, продолжала плакать.
   Кирк свесил с постели ноги и потянулся за костылями. Не оглядываясь, он заковылял из комнаты. Эми спрятала лицо в ладони. На экране телевизора продолжали мелькать участники игры, коробки с призами, шторы.
   Брент повернулся на другой бок, чтобы видеть Эми. Он хотел успокоить ее и не знал, какие найти слова.
   – Что с тобой, Эми? – наконец спросил он.
   – Не знаю. Просто мне грустно, Брент, и страшно.
   – Ну чего ты боишься?
   – Не знаю. Боюсь, и все. Господи, что будет с нами. Что будет со мной?
   – Не плачь. Ты ведь почти совсем поправилась. Твоя мама говорит, что ты молодец.
   – И все равно страшно. Как-то жутко. Мне так хочется скорее выздороветь, Брент.

   – Не бойся, Эми. Все будет хорошо. Тебя скоро выпишут, и меня тоже. И с Кирком больше ничего плохого не случится. Теперь его только бульдозером сокрушишь.
   – Да, я знаю. Это очень глупо.
   А телевизор тем временем верещал:
   «Какую штору выбираете? Самый большой приз дня! Штора номер один, штора номер два, штора номер три!»
   Эми продолжала плакать.
   – Не плачь, Эми, прошу тебя. Не знаю, как тебя утешить.
   – Не надо меня утешать, Брент. Я хорошо себя чувствую. Просто мне страшно. Как будто я участвую в этой игре и выбрала не ту штору. Ее открывают и за ней что-то очень страшное. Ты, наверное, никогда ничего не боишься, Брент?
   – Боюсь. Только никому не говорю. Не знаю почему, но мне иногда бывает так страшно, что даже спина опять начинает болеть. А может, она начинает болеть и тогда мне становится страшно? Но я не показываю вида. И вообще я могу говорить об этом только с тобой и Кирком. Потому что вы мои самые лучшие друзья. А больше ни с кем.
   – Спасибо, – сказала Эми, все еще хлюпая носом и вытирая глаза ладонями. – Просто мне очень хочется знать, что там, за шторой.
   В дверях показался Кирк, толкая перед собой столик с обедом.
   – Что у вас тут происходит? Ваше поведение не лезет ни в какие рамки. Сколько раз говорить вам, что вдвоем оставаться неприлично. Сестры уже начинают шушукаться.
   – Ну и пусть шушукаются, – сказала Эми. – Истинная любовь ничего не боится.
   – Я напишу об этом роман, – объявил Кирк. – Девочка и ее поросенок. Душещипательная история одной любви.
   – Протестую! – засмеялся Брент. – Я ведь не поросенок.
   – Нет? Как странно! – изумился Кирк. – Впрочем, я перепутал. Поросенок на обед, и я привез его. С пылу с жару. Сегодня замечательный обед, ухо поросенка, начиненное печенками артишоков и зажаренное как раз в меру.
   – Не печенками, глупый, а сердечками артишоков, – засмеялась Эми.
   – На этот раз печенками. Да и не только ими.
   – Повтори, пожалуйста, что ты привез, – сказал Брент, глядя как Кирк поднимает крышку с подноса. Оттуда действительно запахло мясом.
   – Я так хочу есть, – сказала Эми. – Кажется, могу съесть лошадь.
   – Ты, Эми, как всегда угадала. Именно ее и зажарили нам на обед.

ГЛАВА VI

   В больнице было очень тихо. Обед уже давно кончился. Эми, Кирк и Брент в комнате мальчиков смотрели по телевизору фильм «Самый длинный день».^[10] Войска начали высадку на побережье. Выли сирены, грохотали пушки, ухала артиллерия.
   Фильм прервался, и на экране появилась реклама, расхваливающая зубную пасту. Вой сирены, однако, не прекратился.
   – Что бы это могло быть? – спросила Эми.
   – Наверное, пожар, – откликнулся Брент, рисуя какие-то каракули на листке блокнота.
   – Тише, – зашипел Кирк. – Я люблю эту рекламу. Прослушаю из-за вас самое интересное про это чудо «белее белого».
   – Но сирена воет где-то совсем рядом, – встревожилась Эми.
   – А ведь верно, – заметил Кирк. Начали рекламировать лимонад.
   – Сигнал тревоги, кажется, в отделении «Скорой помощи», – прислушался Кирк.
   – И довольно-таки серьезный, – заметил Брент. – Воет несколько сирен.
   – Надеюсь, ничего страшного, – сказала Эми. – У меня от сирены всегда поджилки трясутся.
   – Почему бы нам не спуститься и не поглядеть? – спросил Кирк. – В это время нас никто не заметит.
   – Не знаю, Кирк, – сказала Эми. – Мне что-то не по себе. И не хочется оставлять Брента одного.
   – Ничего, Эми, идите. Мне самому любопытно, что там за переполох, – сказал Брент.
   – Меня туда не тянет.
   – Идем, Эми. Ничего страшного не случится. Никто нас не увидит. Мы просто заглянем в дверь и узнаем, в чем дело.
   – Конечно, идите. А я досмотрю фильм, – сказал Брент. – Мне скучно не будет.
   – Не хочу я идти, Кирк.
   Звук сирен всё наполнял комнату, и точно бился о стекла, стараясь вырваться наружу.
   – Только на одну минутку. Посмотрим, что происходит, и назад.
   – Ну, ладно, – согласилась наконец Эми, встала и, запахнув поплотнее свой халатик, сунула босые ноги в тапочки.
   – Мы скоро вернемся, Брент, – сказала она. – Даю слово, не задержимся.
   Кирк с Эми ушли. Рекламные фильмы кончились. И Брент снова стал смотреть вторжение в Нормандию.
   В коридоре никого не было. В самом конце направо две сестры тихо о чем-то разговаривали. Эми и Кирк проскользнули в другую сторону, к служебному лифту. Кирк нажал кнопку, и Эми стала следить, как стрелка побежала вверх от цокольного этажа на шестой. Дверь открылась, и полумрак коридора залил яркий свет из кабины.
   Ухватив костыли в одну руку, Кирк взял Эми за руку, и они вошли в лифт. Дверь шурша закрылась. Кирк прислонился к стенке кабины.
   – На каком этаже «Скорая помощь»? – спросила Эми.
   – На первом, – ответил Кирк.

   Эми нажала на кнопку первого этажа, кабина качнулась и плавно пошла вниз.
   – Кирк, давай вернемся. Вдруг нас кто-нибудь увидит.
   – Никто не увидит. Мы даже не войдем туда. Только заглянем в дверь и назад.
   Кабина остановилась. Дверь опять зашуршала: в коридоре первого этажа было совсем темно. Сюда выходили двери канцелярий, кабинеты для приема амбулаторных больных и киоски, где можно было купить всякую мелочь. «Скорая помощь» была в конце коридора в другом крыле больничного здания. Здесь, в тишине, сирены завывали еще сильнее.
   – Наверное, что-то очень серьезное, – прислушалась Эми.
   Крадучись, двинулись по коридору на звук сирен. Повернули за угол и увидели в самом конце яркую полоску света под створчатыми дверями, ведущими в «Скорую помощь». Светлая полоса то и дело перебивалась тенями ходящих за дверями людей.
   – Давай вернемся, – опять попросила Эми.
   – Мы уже почти дошли. Нет, я не могу, я должен узнать, в чем дело.
   У самых дверей остановились. Сирены всё выли, но теперь были слышны стоны, плач, хлопанье дверей и шаги бегущих людей.
   Кирк толкнул одну створку двери, оба заглянули внутрь. И заморгали от яркого света.
   От того, что они увидели, мороз побежал по коже. На стульях, скорчившись, сидели дети. Другие стояли, прислонившись к стене. Сестры, врачи, ассистенты в белом бегали от одного к другому. У многих перевязаны головы, по щекам течет кровь, два мальчика корчатся на полу.
   – Зовите еще врачей! – крикнул один доктор.
   Сестры, едва успев перевязать одного, бежали к другому.
   Наружная дверь отделения открылась, и вошло еще четверо ребят, трое поддерживали одного, помогая ему идти. Два санитара внесли носилки. На них лежала девушка лет шестнадцати без сознания.
   Эми отвернулась и стала смотреть в глубь уходящего в противоположную сторону коридора.
   – Кирк, что это? – спросила она.
   – Не знаю. Что-то страшное. Я войду туда и спрошу.
   – Не ходи. – Эми схватила его за руку.
   – Пойду. На меня не обратят внимания. А ты подожди здесь.
   Дверь за Кирком закрылась, и Эми осталась одна. Она зажала уши руками, но звук сирены и плач были все равно слышны.
   Она толкнула дверь и вошла следом.
   Кирк стоял, опершись на костыли, возле двери. Эми стала рядом. Теперь они видели все отделение – зрелище было действительно ужасное.
   – Кирк, давай им поможем. Нельзя же так просто стоять, – сказала Эми.
   – Как же мы поможем? – возразил Кирк.
   У дальней стены стояла девочка, ровесница Эми, и громко плакала. Доктор сделал ей укол, и она почти мгновенно уснула – сползла по стене на пол. Доктор подошел к мальчику, у которого вся рубашка была залита кровью. Сестра наклонилась над лежавшей девочкой и поправила ей ноги поудобнее.
   В отделении было, наверное, тридцать детей, не меньше. У всех ушибы, ссадины, переломы.
   В двух шагах от Эми и Кирка сидела на стуле девочка, спрятав лицо в ладони. Руки у нее были забинтованы.
   Эми подошла к ней и села рядом.
   – Как это произошло? – спросила Эми.
   – Не представляю, – девочка отняла от лица ладони. – Перевернулся автобус.
   – Какой автобус? Куда вы ехали? – спросил Кирк.
   – На концерт. Автобус съехал с обочины и кувыркнулся. Стекла все разбились. У Джона рука застряла в осколках, все повалились друг на друга, – сказала девочка и заплакала. Эми обняла ее за плечи. – Было так темно, ничего не видно. Выхода не найдешь. Я вся порезалась. Не помню как…
   – Теперь уже все хорошо, – утешала ее Эми. – Вы в больнице, врачи сделают все, что надо.
   – Господи, – вздохнула девочка, – хорошо бы…
   – Не плачь, смотри, все уже перевязаны.
   Врачи и сестры все еще метались от одного ребенка к другому.
   Эми вытерла кровь, появившуюся из-под бинта на руке девочки.
   – Так все глупо, так ужасно… – И девочка снова заплакала.
   Эми тоже захлюпала носом. Она посмотрела вокруг себя – суетящиеся люди в белом, плачущие дети. Кирк положил руку на плечо Эми.
   – Пойдем, – сказал он.
   Эми подняла голову, по щекам у нее текли слезы, но плакала она неслышно. Кирк был белый как полотно.
   – Пойдем, – повторил он. – Мы ведь ничем не поможем. Только будем мешать. Врачи справятся и без нас.
   Эми погладила рыдающую девочку. Кирк вцепился в плечо Эми, она опять обвела взглядом комнату.
   – Я не пойду. Может, я хоть чем-нибудь помогу.
   – Выброси это из головы, Эми. Тут ничего не сделаешь. К счастью, никто тяжело не покалечился. Все очень скоро будут здоровы.
   Кирк потянул ее за рукав. Эми поднялась на ноги и пошла за ним. Всю дорогу обратно в лифте и коридоре оба молчали.
   Телевизор был уже выключен. Брент спрятал свой альбом и опять углубился в чтение. Услышав шаги, он поднял голову. Глаза у Эми были красные, распухшие. Брент понял – Эми чем-то очень расстроена.
   – Что случилось? – спросил он.
   – Ты даже не можешь себе представить, что там творится, – ответил Кирк. – Перевернулся автобус с детьми, которые ехали на концерт. Человек тридцать или сорок. Все в крови. Кошмарное зрелище.
   – Да, Брент, это было так страшно, – сказала Эми. – Мне так их жалко. Надо было остаться и помочь. Врачи не успевали накладывать повязки. Зачем я ушла оттуда?
   – А правда, зачем? Помогала бы как Скарлет О'Хара^[11] при осаде Атланты. Перестань сейчас же так волноваться! Они все скоро поправятся. Ну чем бы мы могли там помочь? Только бы путались под ногами.
   – Тебе ни до чего и ни до кого нет дела, – вспылила Эми. – Ты замкнулся в свой мирок и только твердишь: «Какая от меня польза!» Но что бы ты ни говорил, я знаю: я должна была там остаться. Иногда я спрашиваю себя: да помог ли ты хоть кому-нибудь за всю свою жизнь, ты ведь занят только собой.
   – Послушай, Эми… – начал было Брент. Как они могут ссориться! У него даже сердце защемило.
   – Ничего, Брент, – сказал Кирк. – Пусть Эми думает, что хочет. Все ребята из этого автобуса в лучшем состоянии, чем мы в нашем отделении. Так что побереги свой праведный гнев, Эми. У нас свои проблемы, где еще заниматься синяками и царапинами этих бедняг.
   – Прости меня, Кирк, – тихо сказала Эми. – Я зря набросилась на тебя. Но все-таки, мы должны были там остаться.
   – Пойми, Эми, мы просто не в силах были ничем помочь. Этот подлый мир за нашими окнами катится к черту в ад. Да разве его спасешь нашими руками?
   – Скажи, Брент, неужели мир на самом деле так плох? – спросила Эми. – Мне он кажется таким далеким, что, по-моему, я его совсем забыла.
   – Ну что ты, Эми, – ответил Брент. – Не все на земле так уж плохо.
   – Когда ты и Кирк рядом, мне ничего не страшно. Я даже стараюсь не думать, что придется все-таки возвращаться домой.
   – Я понимаю тебя, Эми, – сказал Брент.
   И он действительно понимал. Когда он думал о том, что скоро вернется в мир за больничными стенами и расстанется с Эми и Кирком, на глаза у него наворачивались слезы.
   Кирк забрался в постель. Несколько времени сидели молча.
   – Мы же не видели, чем кончился фильм, – вдруг сказал Кирк. – Расскажи нам, что было дальше.
   – А дальше погибло много людей, – сказал Брент, взял свою книжку и утонул в ней. Он не слышал, как Эми пожелала им спокойной ночи и ушла.

ГЛАВА VII

   Кирк свернул еще одну салфетку, метнул ее в утку, подвешенную в дальнем углу комнаты, и опять промахнулся. Брент негромко рассмеялся.
   – Если ты еще немного здесь полежишь, – сказал ему Кирк, – удостоишься чести лицезреть безумного Кирка. Еще один день этой невыносимой скуки – и я съеду с катушек. Придется надеть на меня смирительную рубашку и отвезти в отделение к психам.
   Эми сидела в кресле и развлекалась тем, что разжимала и сжимала на ногах пальцы.
   Брент смотрел на потолок, угадывая в узоре из трещин фигурки животных.
   – Не сомневаюсь, – сказал он. – Ты не самый уравновешенный субъект среди моих знакомых.
   – Очень смешно. Две-три таких шуточки – и я не буду скучать до конца жизни.
   – Нет, надо немедленно что-то придумать! – воскликнула Эми. – Я и сама сегодня немного скисла. Невыносимо столько времени сидеть взаперти.
   – Ты ведь, Брент, здесь не так долго и тебе все это не так осточертело, как нам с Эми. К тому же тебя, кажется, через несколько дней выписывают. Ты не будешь против, если мы с Эми что-нибудь предпримем вдвоем? Мы ведь до сих пор все всегда делали вместе.
   – Конечно, не буду, – ответил Брент.
   – Это не значит, что я хочу исключить тебя из нашей компании, но согласись, ходок ты пока еще не из лучших.
   – Я же тебе серьезно говорю. Если вы с Эми можете как-то развлечься, я буду только рад.
   – Ты когда, Эми, последний раз пьешь лекарство?
   – Перед ужином.
   – Так я и знал. Но все равно, мысль мне пришла довольно-таки глупая. Не о чем и говорить.
   – Нет уж скажи, – заволновалась Эми. – Мне это очень любопытно.
   – Вот поэтому и не скажу. Ты ведь последние дни чувствовала себя немного хуже, да? Придумаем что-нибудь другое.
   – Ну знаешь, Кирк! Объявить, что в голову пришла мысль и держать ее в секрете – это уж слишком. Я чувствую себя прекрасно. Говори, что ты придумал. Последнее слово за мной. Это все равно, что подразнить смешным анекдотом и замолчать, набрав в рот воды.
   – Ладно, слушайте. Я подумал, хорошо бы нам с тобой вечером улизнуть отсюда и пойти… ну, скажем, в кино, что ли. Но я понял, что это глупо. Давайте думать еще.
   – А по-моему, Кирк, это гениально! – решила Эми.
   – По-моему тоже, – сказал Брент. – Когда вернетесь, расскажете мне, что смотрели.
   – Эми, врач ведь не велел тебе утомляться. Нет, я просто идиот.
   – Ты считаешь, что сидеть в кино утомительно? После ужина сестра никогда ко мне не заглядывает. А если заметят, что тебя нет, Брент что-нибудь придумает. Блестящая мысль. Жаль только, что Брент с нами не может пойти. Наверное, это плохо оставлять тебя одного, Брент?
   – Я требую, чтобы вы пошли. Если вы из-за меня не пойдете, я этого никогда себе не прощу. К тому же я хочу немножко порисовать. Почему бы вам не отправиться сегодня вечером? Никто не заметит, что вас нет.
   – Не знаю, – колебался Кирк. – Ты, Эми, неважно себя чувствуешь.
   – Я хочу вырваться отсюда так же, как ты, Киркус Хьюз. Если ты не пригласишь меня сегодня в кино, я завтра пойду с тем ординатором, который недавно заглядывал ко мне.
   – Ладно, идем. Если это вам не повредит, мисс Эми, позвольте пригласить вас сегодня в кино. В соседнем кинотеатре играет весьма приличный ансамбль.
   – С удовольствием, мистер Хьюз, я уж думала, что вы так и не осмелитесь пригласить меня. Жду вас у себя в половине девятого.
   – Прекрасно. Буду ровно в восемь тридцать. Самое удобное время, чтобы удрать. Как раз кончаются посещения. И мы выйдем незаметно со всеми вместе.
   – Как бы мне хотелось пойти с вами, – сказал Брент и тут же испугался, что вложил в эти слова слишком много чувства.
   Что говорить – он завидовал друзьям. До больницы он никогда не тяготился одиночеством. И теперь не мог понять, почему эти несколько часов наедине с собой представляются ему такой мрачной перспективой.
   – Пожалуй, будет слишком подозрительно, если мы покатим тебя в кровати по городу. Да и кассирша вряд ли согласится продать тебе билет. От этих кроватей всегда пробки в проходах. В кино ведь народу прорва. Ладно, не обижайся. Шучу. Хотелось рассмешить тебя.
   – Понял, – сказал Брент. – Желаю вам хорошо повеселиться.
   В восемь тридцать Кирк уселся в свое кресло-каталку.
   – Так легче, чем на костылях, – сказал он Бренту.
   – Конечно. Какое может быть свидание, если не на колесах. Жаль что у тебя нет коляски.
   – И самого мотоцикла.
   – Постарайтесь вернуться до двенадцати.
   – А ты нас не жди, мамочка, – ответил Кирк и выехал из комнаты. Брент отложил книгу в сторону и уставился в потолок.
   Эми была готова. Какая она была красивая! Первый раз они видели друг друга в костюме и платье. Каштановые волосы Эми завязала на макушке и сделала хвост.
   – Как ты думаешь, мне надеть кофту? – спросила она., – Зачем? Прогноз погоды обещал очень теплый вечер.
   – Ну, ладно. Знаешь, как мы будем двигаться? Я выкачу тебя отсюда. А когда спустимся вниз, все будут думать, что мы или амбулаторные больные или посетители.
   – Как ты себя чувствуешь, Эми? Может быть, вернемся?
   – Прекрасно чувствую! Я полдня собиралась, а ты говоришь «вернемся». Да ты что!