Казирим лишь развел руками.
   – Так, ну и все-таки: кого же вы в нежить-то записали? – напирала Ивона.
   – Всех, кто в книгах есть. Вурдалаков, вампиров, оборотней, виверн… да всех и не перечислишь!
   – Да вы, похоже, бабушкиных сказок начитались, милейший! Вы еще драконов в этот список включите – то-то они обрадуются! Боюсь вас огорчить, но никто из перечисленных вами существ нежитью и нечистью не является.
   – Да ну ладно вам! – недоверчиво отмахнулся защитник прав нежити. И с важным видом добавил: – Я консультировался со специалистами.
   – Специалисты, – устало произнесла Ивона, – должны были бы вас просветить, что истинная нежить приходит к нам из других миров, где ее, надо полагать, как грязи. И ни в какой заботе с вашей стороны нежить не нуждается. Что же касается вурдалаков… Вы видели когда-нибудь вурдалака? Когда увидите – приходите, мы с вами потолкуем о том, стоит ли его беречь и лелеять. Пойдем, Игнат, этот… дурной все равно тут всех распугал.
   – Мы с вами еще встретимся! – крикнул им вслед Казирим.
   – Не сомневаюсь, – вздохнула Ивона.
   Минут пять они шли молча, а затем Игнат спросил:
   – Он что, идиот?
   – Как тебе сказать, – Ивона отбросила со лба серебристую челку. – Было бы, конечно, хорошо, если бы крестьяне не начинали палить из луков, завидев такую вот виверну. А рыбаки – к примеру, в тех же Порешнях – не уничтожали бы выдриные норы под тем предлогом, что, дескать, выдры всю рыбу сожрали. Да только умные крестьяне и без Казирима ничего подобного не сделают, а хороший охотник – что обычный, что маг – десять раз подумает, кого убивать, а кого нет. И такой вот «активист» вряд ли изменит ситуацию.
   – Тогда зачем он все это затеял?
   – Видишь ли, в любом ремесле есть люди, стремящиеся к славе, пусть и скандальной. При этом некоторые искренне считают, что их путь – самый правильный…
   Ивона вдруг остановилась и опустилась на корточки. Игнат чуть не налетел на нее, но вовремя затормозил и тоже присел рядом. Они были уже недалеко от деревни, выйдя с тропы на старую колею, почти заросшую травой. Но здесь травы не было, и на песке отпечатался пятипалый след с глубокими ямками от когтей. Охотница приложила к следу руку – ее ладонь едва перекрыла отпечаток основной подушечки.
   – Неужели это он? – прошептала Ивона. – Борий?!
 
* * *
 
   …Гигантского «пса» я разместил в амбаре на краю села, кое-как договорившись с владельцем этой постройки. А потом еще потратил около часа времени и некоторое количество денег на то, чтобы раздобыть старого, хромого и от этого особенно зловредного козла, которого и отвел на заклание. Борий благодарно лизнул меня, обнажив при этом клыки длиной в пол-ладони, а затем занялся козлом. Убедившись, что «пес» устроился, я старательно запер дверь (слава богам, толстую и прочную, с мощным дубовым засовом) и отправился искать место для собственного ночлега.
   Я сидел в придорожной забегаловке с оптимистичным названием «Веселый окорок», заслуженно запивая кружкой эля заслуженный обед. От этого приятного занятия меня оторвало появление в дверях удивительно знакомого силуэта. Судя по всему, новый посетитель распахнул дверь, не касаясь ее, а стало быть – при помощи магии. Тряхнув серебристыми волосами, пришелец начал оглядывать полутемное помещение. Немногочисленный народ в забегаловке зашептался, а я приветственно крикнул:
   – Привет, Ив, сто лет не виделись!
   Ивона подошла к столику, буравя меня взглядом.
   – А, так это ты! – мрачно обрадовалась девушка. На свету у Ивоны глаза темно-карие с золотистой искрой, как у обычной полуэльфийки, но в полутьме они зеленовато мерцают, выдавая ее непростую родословную.
   – Присаживайся, – предложил я, вставая и пододвигая еще один стул. – Я сейчас еще закажу того пойла, которое здесь называют элем…
   – Сивер! Мы сегодня полдня лазали по каким-то пыльным кустам и грязным оврагам, думая, что идем по следу людоеда. Если бы ты знал, что такое четыре часа кряду держать на изготовку боевой пульсар! И куда мы пришли? К амбару, запертому на засов и облепленному детишками всех калибров! – Она перевела дух, а потом неожиданно обвила меня руками за шею и чмокнула в щеку.
   – Прости, Сивер, я тебя тоже сто лет не видела. Что-то я сегодня не в духе…
   – Забыто, – отозвался я. – Эй, еще два эля!
   За элем и яичницей с ветчиной Ивона рассказала мне о событиях этого дня, а заодно и нескольких предыдущих.
   – Рейнбов… Кажется, что-то знакомое, – я задумался. – А, вспомнил! Это же какой-то выскочка-недоучка с комплексом неполноценности и задатками религиозного фанатика. Собрал вокруг себя таких же недоумков и борется за права нежити. Я как-то с Королевским Инспектором Лесов выпивал и закусывал… Ох, и упились же мы тогда!.. Впрочем, сейчас не об этом. Так вот, инспектор жутко плевался, рассказывая, как ему мешает сборище этих идиотов.
   – Да ведь Рейнбов вообще ничего не соображает!
   – Да ну, Ив, не бери в голову. Лучше подумай о бории – откуда он мог взяться? Надо было вам по следу в другую сторону прогуляться и выяснить, откуда он пришел…
   – Ага, – сказала Ивона, уплетая яичницу. – Меня это тоже озадачило. Бориев, мягко говоря, нечасто держат в зверинцах: мне, по крайней мере, известно лишь о двух таких случаях. Правда, я слышала что-то о зверинце местного герцога, – говорят, он большой любитель всякой экзотической живности. Может, у него есть и борий… То есть был.
   – Стоп! – Я поднял руку, прерывая Охотницу. Некая догадка осенила меня, и я сосредоточился на том, чтобы ее сформулировать: – Этот хмырь, твой новый знакомец, утверждает, что их компания заручилась поддержкой герцога Арстена. Не может ли это быть как-то связано?
   – Как именно? Не думаешь же ты?..
   – Думаю, что такая связь вероятна. Если бы ты не разозлилась, то могла бы расспросить Казирима поподробнее…
   – Это поправимо, – усмехнулась Ивона какой-то не эльфийской усмешкой. – Потому как вон он – легок на помине!
   Я успел рассмотреть этого типа, пока он сам осматривался в полутьме забегаловки. Неприязни Казирим во мне не вызвал, – как, впрочем, и симпатии. Обычный человек, не слишком привлекательной внешности, каких в любом городе Берроны пруд пруди. Тут он заметил Ивону и направился в нашу сторону.
   Ивона, впрочем, не собиралась отдавать ему инициативу, а потому, обворожительно улыбнувшись, заговорила первой:
   – А, господин Рейнбов! А мы вас как раз вспоминали и хотели с вами поговорить. Как кстати вы зашли! Присаживайтесь! – Ивона была сама любезность. – Знакомьтесь, это мой старинный друг, Сивер (я кивнул, пряча улыбку). Кстати, – девушка нагнулась к Казириму и перешла на шепот, – он волкодлак, то есть, по-вашему, волк-оборотень. Так что вы боретесь и за его интересы, не забывайте! А также и за мои – ведь у меня в предках есть и вампиры.
   На последних словах глаза Охотницы полыхнули зеленым огнем, а затем девушка откинулась на стуле, любуясь произведенным эффектом. Борец за благополучие и процветание нежити вжался в стул и молча переводил взгляд с одного из нас на другого. Похоже, Казирим никогда не встречал ни вампира, ни оборотня и, главное, в его жизненные планы это не входило.
   – Не переживайте. – Ивона, выждав паузу, опять стала милой полуэльфийкой. – Я совершенно не собираюсь уточнять список существ, относимых вами к нежити. Мы, собственно, хотели спросить о другом. Вы, кажется, упоминали о знакомстве с герцогом Дреррским, а я слышала, что у него есть зверинец. Что вы об этом знаете?
   – Да, – Казирим наконец смог открыть рот. – У герцога Арстена был зверинец. Как и у многих других влиятельных людей. Но после того, как мы побеседовали с ним, его сиятельство понял порочность содержания божьих тварей в заточении.
   – Да-да, – вставил я, – зверинцы зачастую ужасны. Но, боюсь, пройдут столетия, прежде чем ситуация изменится.
   – Нет ничего невозможного, – в глазах Казирима загорелся фанатичный блеск. – Мы убедили герцога расстаться с его зверинцем. Вы бы только видели, как эти несчастные животные страдали в своих клетках!
   – И вы им помогли? – осторожно спросила Ивона.
   – Мы даровали им свободу! Герцог лично выпустил в свой парк всех оленей, ланей, зубра…
   – То есть, – вставил я, – ваше внимание распространяется не только на тех, кого вы считаете нежитью?
   – По возможности…
   – Понятно, – Ивона оставила любезности, и в ее голосе появился такой же металлический оттенок, как и в ее волосах: – Скажите, Казирим, а вас мечом плашмя по голове не били?
   – Всякое бывало! – обиженно выпалил Рейнбов.
   – Оно и заметно. Кто надоумил вас выпускать бория, да еще и в населенной местности?
   – О, я так и думал, что несчастного зверя снова поймают такие, как вы! Он же ручной был…
   – И не начинай обвинительную речь, Казирим, – предупредил я. – А то скормлю тебя этой самой собачке. Он нынче голодный – всего одного козла сожрал, и от второго точно не откажется… Ты что, полный кретин?! Ручной же страшнее всего, потому что жратву будет у людей искать, вместо того чтобы самому охотиться.
   – Стоп! – резко сказала Ивона. – Борий – это ерунда. Если бы он был тем людоедом, он бы и тебя, Сивер, сожрал, или хотя бы попытался это сделать. Казирим, козья ты…., кто еще был в том зверинце?
   – Попрошу не оскорблять! Ну, я не знаю всех тварей, что там были. Куницы какие-то, рысь, а еще урод какой-то – когтистый, двуногий…
   – Большой? – настороженно спросила Ивона.
   – Раза в два выше меня. Он еще в клетке выл противно…
   – И, – Ивона отчетливо разделяла слова паузами, – это тоже выпустили?
   – Я не видел. Герцог лишь обещал, что от зверинца избавится…
   Я почувствовал, как что-то оборвалось внутри меня. Верлиока, одна из самых гнусных тварей, неведомо как попадающая в наш мир. Злобная и кровожадная, размером с крупного медведя (а то и больше!), проворная, как кошка, плюющаяся ядом на четыре сажени… Что там борий?! Да самый голодный борий – невинный щенок перед взрослой верлиокой! Хорошо еще, что верлиоки вроде бы не размножаются, попав в наш мир…
   Мы с Ивоной, уже не обращая внимания на вяканья Казирима, собрались было немедленно пуститься в путь, но вовремя сообразили, что искать верлиоку в здешних заболоченных лесах ночью было бы самоубийством – как для волкодлака, так и для эльфийки, даже если в ее роду были вампиры. Пришлось ждать до утра.
   О спокойном и освежающем сне я мог только мечтать этой ночью. Ивона же отправилась вздремнуть с хладнокровием, достойным опытной охотницы. Поэтому утром, когда появился ее «стажер» Игнат, ночевавший на каком-то сеновале, я гораздо больше напоминал потомка вампира, чем Ивона.
   Ив, заметив мои красные глаза, осуждающе покачала головой.
   – Стареешь, Сивер. Сам же всегда призываешь сохранять душевное равновесие.
   – Я всего-то на пять лет тебя старше, – отозвался я. – Просто устал что-то в последнее время. И вообще, ты когда-нибудь живую верлиоку видела? То-то. Ты бы лучше взбодрила меня чем-нибудь – волшебница все-таки.
   Ивона хмыкнула, а затем звонко щелкнула пальцами.
   Ощущение было такое, словно меня сунули головой в бочку с ледяной водой и не отпускали, пока я не начал захлебываться. В голове прояснилось, из глаз пропала резь, зевать расхотелось.
   – Спасибо, Ив, – прохрипел я, все еще до конца не отдышавшись. – Но больше так не делай…
   Игнат фыркнул, Охотница хотела что-то ответить, но ее перебили вопли, раздавшиеся с дальнего конца села:
   – О-о-ой! Убили, убили, убили!..
   – И съели, – мрачно сказала девушка. – Пойдем-ка туда.
   Картинка была – загляденье, не во всяком ночном кошмаре такое увидишь. Тварь подловила двоих мужиков, вероятно возвращавшихся поздно вечером из кабака или из гостей. Теперь то, что осталось от этих припозднившихся пьяниц, было разбросано в радиусе добрых пяти саженей, а частично размазано по стене ближайшей избы. Стена тоже пострадала – на ней красовались борозды от огромных когтей, единым взмахом выдравших из бревен длинные щепы. Ивона, стараясь не смотреть на кровавые ошметки, прикинула рост верлиоки.
   – Взрослая, – сказала она, – локтей семь ростом.
   – Вижу, – отозвался я. – Пойдем отсюда, здесь нам делать нечего. Когда добудем башку этой бестии (если добудем, конечно), тогда и с селянами побеседуем.
   – Так, Игнат, – Ивона строго посмотрела на паренька, явно собиравшегося присоединиться к нам. – Остаешься здесь.
   – Но… – Игнат, вероятно, не ожидал подобного подвоха.
   – И никаких «но»! Я отвечаю за тебя, и я тебе приказываю остаться здесь, желательно – в доме и желательно – в прочном. Если я не вернусь до темноты, значит… вообще не вернусь. И тогда ты попробуешь растолковать селянам, что здесь происходит. А идти за нами – и думать не моги!
   – Игнат, – сказал я, – ты просто не представляешь, что нас там может ждать.
   – Представляю, – мрачно отозвался Игнат показывая рукой на следы ночной гулянки верлиоки.
   – А раз представляешь – оставайся и жди А вот ты, – увидев среди зевак знакомую фигуру, я изловил Казирима за шиворот, – как раз пойдешь с нами. И не отнекивайся, это воспитательная миссия. Если верлиока не заставит тебя поумнеть, то, по крайней мере, она тебя съест.
   Рейнбов что-то сдавленно пискнул, но стоявшие у меня перед глазами кровавые ошметки, еще совсем недавно бывшие людьми, полностью отбили у меня жалость к этому защитнику нежити. Я почти волоком потащил Казирима вслед за удалявшейся Ивоной, провожаемый озадаченными взглядами селян.
   Следы верлиоки тянулись через кустарники к влажному редколесью.
   – Нет, – Ивона говорила скорее сама с собой, нежели обращаясь ко мне, – эта бестия вряд ли ушла далеко. Она сыта и будет отлеживаться где-нибудь в лесочке, пока не проголодается. От такой кормушки, как эта деревенька, она не отстанет!
   Леший его знает, что едят верлиоки в своем мире, но, попадая в наш, они охотятся почти исключительно за людьми. Если учесть силу, ловкость и кровожадность этих тварей, то становится понятно, почему мало кто мог бы рассказать об их образе жизни.
   – И как герцог умудрился заполучить эту тварь? – поинтересовался я.
   – Он, кажется, говорил – еще детенышем, – неожиданно подал голос Казирим. – А потом, когда выросла, держал в специальной клетке. С толстыми коваными решетками.
   – Идиот он, ваш герцог! – выругалась Охотница. – Верлиоку в лес выпустил! Кретин…
   – Может, – предположил я, – он просто не знал, что это верлиока? С ними люди ведь нечасто встречаются. Ну а те, кто встречается, редко могут описать потом свои впечатления…
   Трудно сказать, хорошо ли тварь насытилась, поужинав двумя деревенскими пьяницами, но, судя по всему, сон к ней не шел. Зато шли мы, вполне пригодные для ее плотного завтрака. Слава богам, планам верлиоки не суждено было сбыться и нарушила их виверна.
   Крылатого ящера я заметил краем глаза уже довольно давно, да и Ивона наверняка за ним следила. И вдруг летун, мгновением раньше беззаботно паривший в небе, скользнул вниз и с криком пронесся над кустами шагах в сорока впереди нас.
   Ивона мигом пригнулась к земле, я сделал то же самое, резко потянув за собой Казирима, который от неожиданности оступился и растянулся в траве. Верлиока, осознавшая, что засада обнаружена, взметнулась во весь рост, злобно и пронзительно завизжав вслед виверне.
   Чуть приподнявшись, я разглядывал верлиоку из-за куста, одновременно взводя арбалет. Тварь была не меньше семи локтей ростом, ее жилистое тело покрывали лохмы серой с просинью шерсти; морда короткая, почти без носа, с красными, горящими яростью глазами и широкой пастью, в которой торчали ряды узких и острых зубов. Пасть распахнулась, капая слюной, из нее вынырнул черный извивающийся язык. Верлиока вновь заорала – так, что захотелось зажать уши ладонями (Казирим именно это и сделал, мне же мешал арбалет), и повернулась к нам. Я прицелился. Черт, никогда не задавался вопросом о «топографии» жизненно важных органов у верлиоки.
   Краем глаза я заметил, что Ивона отложила в сторону арбалет и осторожно вытянула вперед правую руку. На ее ладони вырос синий огненный шар. Девушка метнула этот сгусток огня во врага, сделав неуловимое подкручивающее движение кистью. Такого приема я еще не видел, хотя и не раз наблюдал Охотницу в деле: обычно пульсар летит со скоростью брошенного рукой камня, этот же промчался с воем, прочертив в воздухе светящуюся линию. Верлиока, завизжав, кувыркнулась в кусты (мелькнули огромные, почти в локоть длиной, когти на длинных передних лапах), по ее шерсти змейками побежали разряды. Пульсар же разлетелся снопом искр, прожегших в кустах и траве дымящиеся дорожки. Ивона смачно выругалась.
   – Читала же, что эта падаль ходячая почти неуязвима для магии!
   – Похоже, – заметил я, – у нас есть много шансов стать падалью неходячей. Болты-то ее возьмут?
   Ивона не успела ответить, потому что верлиока зашевелилась в своих кустах, а затем подобралась и прыгнула. Судя по всему, ущерб ей был нанесен главным образом моральный.
   – Берегите глаза! – завопила Охотница, посылая болт в надвигающееся чудовище.
   Болт не подвел, в отличие от заклинания: верлиока дернулась, смахнув когтями небольшую осинку, и заряд ядовитой слюны пролетел мимо, размазавшись по траве. Я выстрелил, целясь в разверстую пасть, но бестия в последний момент нагнулась, и болт с глухим стуком вонзился ей точно в лоб. Для любого другого известного мне существа такая рана была бы смертельной, верлиока же заорала еще громче, чем прежде, поднявшись во весь свой рост, но падать замертво явно не собиралась. И тут Казирим не выдержал. Приоткрыв глаза и увидев воющее исчадие преисподней прямо над собой, он завопил дурным голосом (немногим тише верлиоки) и бросился бежать.
   Я выхватил меч, хотя и понимал, что с существом, у которого по четыре собственных клинка на каждой лапе, сходиться врукопашную бесполезно. Верлиока сверкнула на меня глазом (болт торчал у нее во лбу, как рог единорога) и поступила как нормальный хищник, то есть бросилась в погоню за улепетывающей жертвой. Ивона швырнула ей в бок еще одно заклинание, но оно рассыпалось, как и первое, даже не сбив тварь с ног. Та досадливо отмахнулась и продолжила погоню. На бегу перезаряжая арбалеты, мы помчались за ней.
   Бегали мы недолго. Саженей через сто Казирим споткнулся и растянулся на земле, а верлиока по инерции пронеслась мимо, едва не растоптав его. Мы пресекли следующую атаку твари, одновременно выстрелив ей в грудь. Нам обоим тут же пришлось закрыть лица руками, потому что оскорбленная верлиока смачно плюнула в нас ядом.
   Я лихорадочно раздумывал над своими дальнейшими действиями, но, признаться, ничего путного не приходило мне в голову. Перезарядить арбалет я бы уже не успел, а верлиока, похоже, помирать от полученных ран не собиралась. И в этот решающий момент раздался треск ломаемых кустов и рядом со мной возникло могучее полосатое тело. Уж не знаю, как борий выбрался из своего амбара (много позже выяснилось, что я не удостоверился в прочности задней амбарной стены), но примчался он как нельзя более вовремя. Нет, сейчас борий не был похож на потерявшегося щенка. Его темная грива стояла дыбом, глаза недобро горели, уши прижались к голове, верхняя губа вздернулась, обнажив белые блестящие клыки длиной в ладонь.
   Верлиока, пытаясь поддеть когтями глубоко засевшие в теле болты, угрожающе сверкнула глазами на нового врага.
   – Тобес, ату ее! – неожиданно для самого себя выкрикнул я. Едва ли эта команда дошла до сознания бория, но он как будто только ее и ждал. Вероятно, еще в зверинце у него накопились какие-то личные счеты к верлиоке, поэтому сейчас, не сдерживаемый более решеткой, хищник злобно рявкнул и молнией метнулся вперед. Верлиока успела раззявить пасть и завизжать, но, похоже, растратила тактический запас яда на нас с Ивоной, потому что так и не смогла плюнуть. Мгновение спустя борий с верлиокой слились в один мохнатый клубок общим весом тонны полторы и покатились по земле, сминая кусты и ломая небольшие деревья.
   – Почему «Тобес»? – спросила Ивона; но я лишь недоуменно пожал плечами в ответ. Мы стояли и беспомощно смотрели на рычащий и воющий ком, не в силах ничем помочь борию. Забытый нами Казирим очнулся, но с земли не поднялся, а так и остался лежать, закрыв голову руками.
   Внезапно клубок остановился. Лапы верлиоки еще шевелились, бесцельно шаря вокруг и вспарывая когтями дерн, но красные глаза на запрокинутой морде медленно заволакивались белесыми пленками. Окровавленный борий держал тварь челюстями за горло, одновременно прижимая ее к земле.
   Через какое-то время тварь окончательно замерла и обмякла. Борий разжал челюсти, с сомнением повертел носом и отошел назад на пару шагов.
   – «Сын, ты зло победил, верлиоку убил…», – процитировал я и подошел ближе.
   Борий повернул ко мне измазанную кровью башку и смешно развесил уши. На его полосатой шкуре виднелись длинные кровавые раны, один глаз заплыл, но второй смотрел весело. В довершение сходства с довольной собакой, гигантский «пес» помахал хвостом и вывалил влажный розовый язык.
   – А, пожалуй, – сказала, подходя к нам, Ивона, – не такая уж плохая идея – держать у себя ручного бория. Если размеры дома позволяют, конечно.
   – Ив, – я отвернулся от бория и показал на поверженную бестию, – боюсь, придется обдирать ее здесь. Правильно я понимаю, что ты хотела бы забрать и череп, и шкуру?
   Ивона оглядела распластанную и окровавленную верлиоку.
   – Кто бы знал, как я не люблю снимать такие шкуры! Но ты прав…
   – Ничего, – сказал я. – В четыре руки к вечеру мы управимся.
   – В шесть, – мстительно сказала Ивона, оборачиваясь к Казириму, которого как раз с интересом начал обнюхивать борий.
 
   Сосновичи я объехал стороной (чтобы избежать нездорового ажиотажа по поводу рыскавшего вокруг бория), а после снова вырулил на тракт. Вот бесы, я уже стал подзабывать родные места. Или это все тут так изменилось? Или, может, это я изменился?
   Борий, подобно пойнтеру, отпущенному с поводка, маячил где-то за кустами, периодически выбегая на тракт, оглядываясь на меня и вновь исчезая в кустах уже на другой стороне. Проводив его очередной раз взглядом, я задумчиво поскреб подбородок. И что мне теперь делать с этой «собачкой»?
   – Как ты полагаешь, Аконит? – обратился я к коню. Тот в ответ покосился на меня, а затем негромко, но, как мне показалось, издевательски заржал.
   Впереди показался столб с шильдой, отмечающей развилку, после которой мне оставалась всего пара верст. Возле шильды, похоже, кто-то поджидал нас, сидя верхом на рослом, но легком вороном коне. Кто-то подозрительно знакомый… Маленькая изящная фигурка в свободном белом платье, черные волосы, рассыпавшиеся по плечам. Она всегда больше походила на мать, чем на отца. Из-за этого цвета волос мало кто даже из сведущих людей мог заподозрить в Огнежке волкодлака. Но в какой бы ипостаси она ни находилась – ничто не могло изменить ее совершенно солнечную внутреннюю сущность.
   – Сивер!
   Мы обнялись, не спешиваясь; рослость Огнежкиного жеребца как раз компенсировала нашу с сестрой разницу в росте.
   – Ну ладно, – сказал я. – Рассказывай, наконец, кто избранник. И почему мы едем налево, а не направо?
   – Как, я же тебе вроде писала? – сестрица искренне изумилась.
   – На деревню дедушке, – отозвался я. – Хорошо еще, что хоть какие-то письма доходили!
   – Ну кто же виноват, что ты не сидишь на месте? – парировала она. – Так вот. Видишь вон те башенки за рощей?
   – Замок Трор-ан-Ховенн, – сказал я. – Ну и что?
   – Это теперь мое обиталище. А видишь ли ты всадника на вороном коне, что скачет нам навстречу? Так вот, это твой будущий зять – барон, между прочим.
   – Отлично! А он хоть в курсе, с какой семейкой связался?
   Огнеда загадочно улыбнулась. Всадник между тем приблизился и осадил разгоряченного коня. Я не поверил своим глазам:
   – Алесандр?! Какого лешего? Так ты теперь непросто Хорт, а барон Хорт?
   Мой будущий зять рассмеялся.
   – Я без году неделя барон, – ответил он. – Его Величество пожаловал мне этот титул и замок в придачу за некоторые – частично тебе известные – маленькие услуги дипломатического характера. Так что теперь я обретаюсь здесь.
   – С чем тебя и поздравляю. А вообще, Огнежка, фамилия Хорт тебе подходит, – как ты считаешь? А раз у вас теперь такое обширное хозяйство, то у меня для вас, дорогие мои, подарок. Он ручной, очень ласковый, но при этом вполне годится для охраны замков средней величины.
   – Где? – Огнеда в шутку подставила ладошку.
   – Где-то в кустах бегает. Сейчас позову. Кстати, зовут его Тобес, и не спрашивай, почему.
   Я приподнялся в стременах и свистнул. Через пару секунд кусты взорвались треском, и на дорогу галопом вылетел борий. Он остановился, высунув язык, умильно развесив уши и застенчиво помахивая хвостом. Огнежка радостно взвизгнула, подавшись вперед, а Алесандр оторопело осадил коня назад.
   – Прошу любить и жаловать, – улыбаясь, сказал я.
 
* * *
 
   – Да-а, – протянул Одд. – Мне тоже доводилось сталкиваться с ребятами из этой братии. Ну, вроде Казирима твоего. Суеты да шуму от них много, а толку… Маловато будет. Хотя… вот если бы их на тех барыг натравить, которые шкурами вервольфов торгуют…
   Ивона зевнула, прикрыв рот ладошкой.