Страница:
– Если позволите, я не буду объяснять. Просто не смогу. У меня свои… методы. Уж попробуйте поверить мне на слово, – она обезоруживающе улыбнулась, – и, если это у вас получится, могу показать, где он… хм, живет.
И они отправились в путь – сперва по улице городка, потом Огнеда свернула в какой-то проулок между двумя позеленевшими от времени заборами. Проулок вывел их на околицу. Девушка остановилась на мгновение – Хорту потребовалось некоторое усилие воли, чтобы удержаться и не налететь на нее случайно, – и решительно повернула направо. Под низкими ветвями разлапистых вязов сумерки сгустились. Алесандр, сосредоточившись на деле, мысленно отмечал проделанный путь, ориентиры и количество поворотов, пока Огнеда не остановилась перед стоявшим совсем на отшибе старым домом, окруженным давно и безнадежно заброшенным садом.
– Здесь, – сказала девушка.
– Ты уверена? – Хорт, чуть сощурившись, посмотрел на дом сквозь заросли осота и пустырника. – Хм…
Стараясь ступать как можно более бесшумно (насколько это было возможно в колючих бурьянах), Алесандр подобрался к дому вплотную. Дом был действительно старый, с подгнившими нижними венцами. Однако его все-таки подновляли: по крайней мере, наличники на окнах и двери были заменены. Внутри или на крыше могли быть и другие изменения, невидимые в сумерках. Так или иначе, кто-то тут жил, не опускаясь до капитального ремонта дома и уж точно – до приведения в порядок сада.
– Тут мерзко пахнет, – шепотом сообщила Огнеда, – какими-то неестественными запахами. Опасными.
– Странно, – Алесандр принюхался, – я ничего особенного не чувствую. Пустырник, сырая подгнившая древесина… Все, пожалуй.
– Нет, пахнет алхимией, – не согласилась девушка.
Хорт заглянул в ближайшее окно.
– Там темно, никого нет, – констатировал он.
Огнеда тоже заглянула мельком в окно, а затем пройдя к осевшему в землю и покосившемуся крыльцу, на секунду закрыла глаза.
– Он, похоже, ушел. Совсем недавно, часа не прошло.
– Ты что, магичка? – поинтересовался Хорт.
– Нет. – Алесандру в полутьме показалось, что девушка улыбнулась как-то испуганно. – Но подобную вещь определить могу.
– Может, ты тогда скажешь, когда он вернется? И вернется ли вообще?
– Нет, этого не знаю. Но что ушел – знаю. Кстати, забавно. Такой тихий старичок…
– Что ты сказала? – Хорт как раз пробовал открыть дверь.
– Забудь.
Стоя в крошечных сенях, Алесандр порылся в кармане, достал огниво и захваченный из корчмы свечной огарок. Со второй попытки огонек замерцал, а потом разгорелся на удивление ярко – видать, свеча, несмотря на огрызочную внешность, была качественной. Оранжевые блики забегали по каким-то склянкам, колбам, запечатанным пузырькам с неизвестными порошками и жидкостями. Алхимией тут действительно пахло – если не в прямом, то в переносном смысле слова.
– Скромно же он живет, кто бы он ни был, – хмыкнула Огнеда, оглядывая грубо сколоченную кровать и несколько чугунков на печке, в одном из которых были остатки пшенной каши. – Алесандр, давай дальше не пойдем. Нет тут никого.
– Давай, – согласился Хорт.
В его руке покачивался один из амулетов: прозрачный камушек в бронзовой широкой оправе, выполненной тем не менее весьма изысканно. Знающие толк в таких предметах уважительно говорили: «Эльфийская работа!» Лесные эльфы Кверка еще пару тысячелетий назад поняли, что работать надо всем, а магические способности есть лишь у некоторых и потому наладили производство подобных магических игрушек для «простых смертных». Как правило, в таком амулете была заложена какая-то одна чудодейственная функция плюс магический заряд для ее реализации. Сейчас, глядя через прозрачный камень, Хорт видел нечто вроде тонкой струны, натянутой поперек комнаты примерно в двух шагах от входа. Ловушка, кстати, каков бы ни был эффект ее срабатывания, была поставлена при помощи похожего амулета. Алесандр удовлетворенно улыбнулся.
– Уф, – с облегчением вздохнула девушка, когда они вышли на свежий воздух, – не могу там находиться! Там пахнет какими-то тошнотворными вещами, кровью и…
Она замолчала. Хорт, который почувствовал в доме лишь несильный запах, присущий любой алхимической лаборатории, промолчал.
– Ты знаешь того, кто здесь живет? – поинтересовался он.
– Старичок один. Ну, не то чтобы старичок (то есть не из разряда «старых сморчков»), а довольно крепкий такой старикашка. Поселился здесь вроде бы года полтора назад, поладил с градоначальником – уж не знаю как – и живет тише воды, ниже травы.
– Он хоть с кем-нибудь общается? – спросил Хорт, обходя очередной покосившийся забор.
– А ты неплохо ориентируешься, – похвалила Огнеда и только тут Хорт обратил внимание, что она тоже перешла на «ты». Девушка тем временем продолжала: – Да, заходит он иногда в какую-нибудь корчму. Вот, вспомнила: третьего дня сидел как раз, угощал мужика одного… Как же его зовут? Рыжий такой. В общем, имени мужика я не помню, но прозывают его почему-то Хнопарем.
– Хнопарь? – удивился Хорт.
Огнеда остановилась, чтобы попрощаться.
– Ну счастливо, Алесандр, – сказала она. – Мой дом – тут рядом, я дойду. А тебе в эту сторону. Спокойной ночи!
И она исчезла, словно растворилась в темноте и черных тенях, отбрасываемых изгородями, сараями и крышами домов. Хорт лишь покачал головой. Потом повнимательнее посмотрел на тени, перевел взгляд на крыши. Коньки и печные трубы четкими контурами вырисовывались на фоне темно-синего неба, подсвеченные круглым блином полной луны. Вдоль одной из крыш проворно двигался чей-то силуэт. Хорт, на всякий случай сместившись в густую тень, внимательно наблюдал за ночным крышелазом. Тот быстро прошелся по самому коньку, чуть расставив руки для равновесия, быстро вскарабкался на ближайшую трубу, обратил взор к луне и…
«Мияа-а-о-оу!!!» – грозно-пронзительный мяв, с подвываниями и режущими ухо верхними нотами, разнесся по окрестностям. Хорт вздрогнул от неожиданности, по всему городку залаяли собаки, а настоящие кошки, если они были в здравом уме, скорее всего, попрятались.
Огнеда, уже почти добравшаяся до собственной двери, обернулась на прокатившийся над городком вопль. И почти сразу чьи-то сильные руки схватили ее за плечи и локти, а еще кто-то в высшей степени нелюбезно приставил к горлу девушки широкий охотничий нож.
…Она очнулась через неопределенное время, лежа на охапке соломы не самой первой свежести. То есть люди, возможно, этой соломой и не пользовались, но вот крысы…
Одна из крыс тут же появилась из дыры между плитами пола и уставилась на Огнеду глазами-бусинками. Что-то во внешности, а возможно – в запахе или выражении глаз девушки повергло грызуна в такой шок, что секунду-другую он сидел неподвижно, а затем с отчаянным писком бросился прочь.
Огнеда проводила взглядом голый хвост, исчезающий в темноте под полом, а затем осмотрелась. Сквозь забранное решеткой окошко, расположенное высоко над ее головой, попадало совсем немного света, да и тот был лунным, но девушке такого освещения вполне хватило. По крайней мере, его было достаточно, чтобы разглядеть каменные стены, смыкавшиеся вверху полукруглым сводом, и толстую железную дверь с зарешеченным окошечком. Ни водой, ни, извините, парашей ее не снабдили – видимо, планы похитителей в отношении нее были не слишком долговременными. Огнеда села и попробовала оценить собственное состояние: вроде бы все более или менее в порядке, не считая болезненной шишки на голове и легкой царапины на горле. Вероятно, она все-таки пробовала сопротивляться, и ее оглушили, чтоб не дергалась.
Девушка принюхалась, затем, осторожно поднявшись на ноги, прошлась по периметру своей темницы, ощупывая стены кончиками пальцев.
– Угу, – негромко произнесла она вслух, – похоже, это подвал дома градоначальника. Юго-западный угол. Интересно, и в чем же я на этот раз провинилась?
Она остановилась и прислушалась: из-за железной двери доносились чьи-то голоса.
– Мне не нужен пепел от волкодлака, – произнес кто-то старческим голосом и перешел на театральный шепот, – мне нужна кровь!
– Вся? – поинтересовался хрипловатый баритон.
– Не говорите глупости! Разумеется, нет! Но я не могу знать заранее, сколько. Может, вы ее обезглавите или четвертуете?
– Нет, – ответил баритон, – положено на костре, значит – на костре. Мы же здесь не в бирюльки играем! Кстати, вами интересовался какой-то столичный сыщик. Не знаете, почему?
– Сыщик, вы уверены? И почему вы полагаете, что он интересовался мной?
– Может, и не сыщик, – согласился хриплый баритон, – но столичный. А почему вами? А кем же еще он может здесь интересоваться? Мы ценим вашу деятельность на благо развития истинных знаний, но сейчас нам неприятности не нужны.
– Вы мне угрожаете?! – взвизгнул старик.
– Нет, – спокойно ответил его собеседник, – предупреждаю. Не в ваших интересах сейчас чего-либо требовать. Кстати, – тон его голоса стал несколько мягче, – если не секрет, что за реликвию вы украли из королевского дворца?
Затаившая дыхание Огнеда почти физически ощутила разлившуюся за дверью тишину.
Снятый с крыши Хнопарь оглушительно мяукал, шипел и размахивал руками, пытаясь поцарапать державших его людей. Протолкавшийся к эпицентру событий Хорт нашел где-то старый мешок и сноровисто припеленал руки мужика к телу. Собравшиеся зеваки встретили это действие одобрительными кивками и перешептываниями.
– Ой, да что же это деется! – запричитала какая-то бабка. – Совсем люд честной с ума сходит!
Скрученный Хнопарь лежал теперь неподвижно, глядя на мир светящимися кошачьими глазами и продолжая невнятно шипеть.
– И часто он у вас так? – поинтересовался Хорт, оглядывая зевак.
– А, почитай, каждое полнолуние, – отозвался кто-то, – так-то – мужик мужиком, хоть и не слишком путевый (да с кем не бывает?). А как полная луна в небеса – он на трубу и давай блажить.
– Долго? – спросил Алесандр тоном врача, интересующегося у родственников, потел ли больной перед смертью.
– Да не, – ответил какой-то парень, – как его с крыши-то стащут, он побузит пару часов, да и перестанет. И уж до следующего полнолуния.
– Понятно. – Хорт вновь перевел взгляд на связанного мужика. У того действительно кошачий блеск из глаз уходил, а в мяуканье проявлялось все больше хоть и бессвязного, но все же человеческого бормотания.
«Значит, – размышлял Алесандр, оставив человека-кота на попечение сограждан, – в корчме старый алхимик чем-то угостил этого обормота, и тот попытался стать кошкой. Судя по всему, он его так каждый месяц угощает. И происходит это перед полнолунием. А полнолуние связано с оборотничеством… Вернее, наоборот. Кто тут у нас главный по оборотням?..»
Вспоминать ответ долго не пришлось.
Погруженный в свои мысли, Алесандр все-таки пропустил в темноте нужный поворот, и ноги вынесли его на центральную и единственную площадь городка. Площадь представляла собой относительно ровное и пустое пространство, с одной стороны ограниченное территорией храма, с другой – домом градоправителя. Обиталище первого лица города было воздвигнуто на остатках разрушенной за ненадобностью крепости, вобрало в себя некоторые ее части и, в сущности, было способно выполнять ее функции. Земляной вал, окружавший прежнюю крепость, давно срыли, а ров засыпали, и теперь дом-фортификация был окружен обыкновенным забором, только высоким и добротно сколоченным.
Хорт, уже видевший мельком сию архитектурную достопримечательность, лишь скользнул взглядом по темнеющей каменной громаде, привлеченный зрелищем, совершавшимся на самой площади. Перед храмом, шагах в тридцати от входа, стояли несколько человек с горящими факелами, а двое здоровенных мужиков вкапывали в землю высокий деревянный столб. Вокруг лежали доски и большие охапки соломы. Несмотря на поздний час, некоторое количество обывателей собралось и здесь.
– Чем это вы заняты, любезные? – поинтересовался Хорт, подойдя поближе.
Мужики, укреплявшие столб, ничего не ответили.
– А тебе-то что за дело? – грубо отозвался один из факельщиков. – Проходи, не задерживайся!
– Это они ведьму завтра поутру жечь собираются, – словоохотливо сообщил кто-то из зевак. – Только это и не ведьма вовсе, а учительница из школы. Ну да надо ж кого-нибудь сжечь!
– Это любопытно! – прищурился Хорт. – А известно ли уважаемым, что Его Величество Верховный король не одобряет подобной практики? И даже собирался издать указ о том, чтобы всех священников, собравшихся сжечь ведьму, сжигали вместо нее.
– Нам-то что, – мрачно откликнулся факельщик, – нам скажут, мы сожжем.
Хорт лишь покачал головой. Затем, выйдя из, освещенного факелами пространства, поманил пальцем стоявшего среди зевак босоногого и растрепанного паренька. Такие пареньки всегда отличались наблюдательностью, хотя и делились своими наблюдениями по принципу: «Дяденька, дай мне серебрушку, я все расскажу». Мальчишка тут же оказался рядом с Хортом.
– Скажи, парень, – спросил Алесандр шепотом, – а где у вас в городе держат заключенных… Ну, тех, кого собираются сжечь?
– Четверть фимма, сударь, – не моргнув глазом, отозвался мальчишка. И, когда искомая сумма перекочевала к нему в карман, продолжил: – Да нету у нас специальной тюрьмы, как в больших городах. Так что, ежели кого надо запереть, на то есть подвалы в доме градоначальника.
– И они, разумеется, глубокие и недоступные?
– Были и такие, говорят, да их водой затопило наполовину. А сейчас вместо них используют полуподвалы, что с восточного конца дома.
– Спасибо за помощь, – сказал Хорт, и мальчишка тут же скрылся в темноте.
Огнеда сидела на куче соломы, прикрыв глаза, и думала над создавшимся положением. А также слушала и обоняла: для того, чтобы значительно обострить эти чувства по сравнению с человеческими, не нужно превращаться полностью, достаточно видоизменить нос и уши. Именно благодаря этому свойству она услышала, как кто-то перелез через забор и, приглушенно ругнувшись, спрыгнул в мокрую траву. Запахи, как обычно, отставали от звуков, но задолго до того, как некто добрался до зарешеченного окна, она уже знала, кто это.
– Алесандр, – громким шепотом окликнула Огнеда, поднимаясь на ноги и возвращая лицу прежний вид, – если ты проведать меня, то я здесь.
Голова Хорта нарисовалась в окне на фоне начинающего светлеть предрассветного неба.
– Да вот, проходил мимо – дай, думаю, проведаю. Может, нужно чего?
– Нужно, – сказала Огнеда, – выйти отсюда, и не по частям! Алесандр, ты был прав. Я слышала кое-какой разговор: это действительно тот, кого ты искал. И Пикерелл его покрывает.
– Ну что ж, я так и думал. – Хорт вытащил из кармана связку амулетов и принялся их перебирать, напряженно щуря глаза. – Отойди-ка чуть в сторону. Э-эх, хорошо, что мне перед казначейством не отчитываться, они б за эту побрякушку с меня голову сняли. Вместе с годовой зарплатой.
Хорт выбрал из связки два маленьких, выточенных из камня листовидных ножика, висевших на общем шнурке: темный и светлый. Черное полупрозрачное лезвие он вставил в полость светлого, и амулет тут же едва заметно замерцал. Осторожно, но крепко сжимая его в пальцах, Алесандр поднес каменный «ножик» к пруту решетки. Не было никаких искр, дыма, шума и прочих спецэффектов – лесные эльфы, мастера партизанской войны, полагали, что это будет излишним и даже вредным. «Ножик» просто прошел сквозь железные прутья, которые, словно напуганные приближением амулета, изгибались и скручивались, лишь бы оказаться от него подальше. Хорт еле успел поймать погнутую решетку, когда последний прут оказался перерезанным.
– А нет ли у тебя веревки? – спросил он Огнеду, деактивировав амулет.
– Хм, – раздалось из темноты полуподвала, – я полагала, что у тебя есть.
– Я торопился, – сказал Хорт, – может, ты дотянешься до моей руки?
Он заглянул в окошко. Силуэт девушки был виден весьма смутно и довольно далеко внизу. Огнеда все-таки честно попробовала дотянуться до руки Алесандра.
– Нет, – сказала она, – будь я хотя бы на полсажени выше…
Оба задумались на какое-то время.
– Алесандр, – нарушила тишину Огнеда, – одежду-то мою ты поймать сможешь?
– Одежду? – переспросил Хорт.
– Да-да. Так сможешь?
– Постараюсь…
В подвале раздалось какое-то шуршание. Затем о ладонь Алесандра ударилась свернутая в комок ткань.
– Лови еще, – окликнула его снизу Огнеда.
– Поймал, – отозвался Хорт через секунду, – хм, что это?
– Это? Это то, что я ношу под платьем. Поберегись!..
В проем, один за другим, вылетели сапоги и приземлились на траву.
– А теперь еще сильнее поберегись, – послышался из подвала внезапно охрипший голос Огнеды.
Подобрав сапоги, Хорт на всякий случай отодвинулся подальше от проема – и вовремя. Послышался глухой удар, из окна стремительно высунулись две черные лапы. Кривые когти, напрягшись, вцепились в камень, задние лапы с отчетливым скрежетом заскребли по стене. Пару мгновений спустя крупный, отдаленно похожий на куцехвостую собаку угольно-черный зверь, тяжело дыша, выбрался наружу.
– Ну, чего ты смотришь? – прохрипел зверь. – Да, я волкодлак. Что, не видел никогда?
– Видел, – отозвался Хорт, – только обычно другой масти.
– Другой, – согласилась Огнеда-волкодлак, – а я вот такой масти уродилась.
Она уже стремительно менялась: черная шерстя ссыпалась с нее целыми клочьями, ноги и руки приобретали человеческие пропорции, из-под отстающих когтей проглядывали свежие розовые ногти, спина распрямлялась. Челюсти приняли человеческие очертания, вытянутая морда укоротилась до милого округлого лица с симпатичным небольшим носиком.
– Может, ты вернешь мне одежду? – поинтересовалась Огнеда уже своим обычным голосом. – Или тебе нравится меня разглядывать?
– Гхм, – Хорт смущенно кашлянул, протягивая девушке скомканное белье и платье, – было бы наглой ложью утверждать обратное. После такого зрелища я просто обязан на тебе жениться.
– Может, ты все-таки отвернешься? Знаешь парни, которые у меня были, относились к моим обращениям несколько по-другому. Одного, помнится, пришлось долго сманивать с дерева… Так что ты так не шути – я ведь могу и поймать на слове.
– На дерево не полезу – и не проси. А так, ну, видел я волкодлачьи обращения. Есть у меня один знакомый волкодлак. Наемник бывший, Сивером звать…
– Сивером? – Огнеда застыла в одном сапоге, держа в руках второй. – Все-таки мир тесен.
– Нет, слой тонок… А что?
– Это мой брат, – коротко ответила девушка, – пойдем-ка отсюда, скоро будет светать.
– Помнишь, где мы первый раз встретились? Возле леса? – спросил Хорт у Огнеды. – Так вот, неподалеку от того места, саженях в пятнадцати от опушки, в зарослях боярышника висит портал. Если приглядишься, увидишь…
– Знаю.
– Откуда?
– От этого портала я и отследила по запаху старого алхимика. Там было всего два следа, один из них твой, – пояснила Огнеда.
Был самый тихий предутренний час, когда даже самые упорные полуночники уже завалились спать, а наиболее ранние «жаворонки» еще не продрали глаза. В Жугуре стояла блаженная тишина, не нарушаемая ни ветром, ни стрекотом угомонившихся наконец-то кобылок, ни ором еще продолжавших дремать на своих насестах петухов. Небо тем временем успело заметно посветлеть, словно намекая, что солнце, хотя еще и намерено некоторое время подремать за горизонтом, уже приглядывает вполглаза за вверенным его заботам миром.
– Ты куда? – спросил Хорт, видя, что девушка свернула в узкий проулок.
– К себе. Мне надо забрать вещи. Книги.
– Книги? Тебя же, кажется, собирались поджарить…
– И сейчас собираются. Но пока они пребывают в заблуждении, что я полностью в их власти, надо собрать то, что можно унести с собой. Это не слишком много, – горько усмехнулась Огнеда. – Пойми, Алесандр, книги несколько лет были моими единственными друзьями, не забиравшимися на деревья и чердаки, когда я меняла ипостась.
– Хорошо, – согласился Хорт, – забирай то, что тебе нужно, и жди меня у портала. Я уверен, ты сумеешь там спрятаться так, что тебя никто не найдет. Главное, чтобы по пути тебя никто не заметил.
– Ладно, – покорно кивнула Огнеда, – а дальше что?
– А дальше – посмотрим. Ну все, до встречи!
Девушка скрылась в темном проулке, а Хорт остался. Он посмотрел в сторону хибары старого алхимика, имя и личность которого теперь уже знал, а затем перевел взгляд на дом-крепость градоначальника.
«Пожалуй, – мелькнула мысль у Алесандра, – я бы многое отдал за то, чтобы услышать, что скажет этот Пикерелл, увидев пустую камеру».
За ближайшим забором неожиданно, без всякого предупреждения, заорал петух. Тут же откликнулись его коллеги по всему городку. Затявкала разбуженная крикунами шавка; где-то в хлеву заблеяла коза, желая внести посильную лепту в симфонию утра. И наконец в качестве завершающего аккорда со скрипом отворилась дверь: один из обывателей, чей сон нарушило петушиное племя, почувствовал необходимость выйти до ветру.
«Ну, пожалуй, – хмыкнул про себя Хорт, – один утренний визит нанести стоит».
Дом священника находился при храме. Алесандр покосился на купол, увенчанный странно упрощенным солярным знаком, затем – на обложенный охапками соломы и хвороста столб на городской площади. После чего громко и размеренно постучал в калитку. Пришлось подождать. Во дворе, почуяв чужака, забрехала псина – не шавка, а вполне солидный полкан, издававший басовитый лай с отчетливыми взрыкиваниями. Через некоторое время по ту сторону калитки послышались кряхтение и шаркающие шаги.
– Цыц, поганец! – приказал хозяин псу, а уж затем обратился к непрошеному гостю: – Что там еще за чадо мое принесло в такую рань?
– Разговор есть, святой отец, – ответил Хорт и приложил к приоткрывшемуся в калитке окошечку свиток с королевскими печатями. – Ненадолго, буквально на пару вопросов. Потом пойдешь досыпать.
Священник, похоже, мигом взбодрился и что-то забормотал, отпирая щеколду. Алесандр вошел внутрь.
– И по какому обвинению, – начал он без предисловия, – вы собирались устроить аутодафе? Разумеется, король пришлет сюда своих фортов, и они разберутся, но я хотел бы услышать ответ из ваших уст.
– По обвинению в ереси, – проговорил священник.
– В ереси? – несколько опешил Хорт, ожидавший другого ответа. – Вы собирались сжечь волкодлака по обвинению в ереси?
– В том, чтобы быть волкодлаком, нет вины, – отозвался священник, – на то воля божия. Ересь же есть следствие свободы выбора, а потому наказуема.
– И в чем же заключалась роковая ересь обвиняемой?
– Сия особа, – священник, похоже, обрел нарушенное было спокойствие, – была учительницей в общинной школе. Но вместо того, чтобы излагать истинное представление о мире, внушала чадам ложные и смутные понятия, почерпнутые, без сомнения, из еретических книг.
– О-о, – протянул Хорт, – эта особа мне с самого начала показалась слишком умной и образованной для здешних мест! Хорошо, что я в ней не ошибся. Я надеюсь, – прервал он собиравшегося что-то возразить священника, – что вам известно негативное отношение Его Величества к подобного рода казням?
– Известно, – спокойно кивнул священник, – но закон никто не отменял.
– Что за чушь, какой закон может разрешать в наши дни охоту на ведьм?!
– Вы правы, законы о преследовании колдунов, магов, чародеев и ведьм были отменены. Но существует закон от 6347 года, согласно которому лицо, исповедующее богопротивные учения и внушающее их согражданам, а особо – умам юным и неокрепшим в истинной вере, может и должно быть казнено через предание очистительному огню.
«Дьявол! – мысленно выругался Хорт. – А сколько, интересно, еще таких, с позволения сказать, законов существует и не отменено до сих пор – только потому, что никто о них не знает? Никто, кроме кучки полоумных рыцарей да их престарелого духовного наставника».
– Отлично, святой отец, – совершенно спокойно произнес он, – вы мне крайне помогли. Идите досыпайте и ни о чем не волнуйтесь – костры вам больше не понадобятся.
Вопль возмущения по поводу исчезнувшей пленницы и вправду заслуживал всяческих аплодисментов. И Хорт не зря жалел, что не сможет услышать его. Сэр Пикерелл рвал и метал, и ему вторил не до конца проснувшийся градоначальник.
– Как, как вы могли прохлопать такое! – Пикерелл с грохотом ударил по столу кольчужной перчаткой. Двое кнехтов из личной стражи главы города попятились. – Неужели вы ничего не слышали?! Как перепиливали решетку, например? Я уверен, что это сделал тот самый Хорт, королевская ищейка!
– Надо было угостить его болтом и делу конец, – высказал свое мнение градоначальник.
– Делу конец? – сощурился рыцарь. – Ты хочешь, чтобы сюда нагрянула толпа фортов в сопровождении сотни гвардейцев? Может быть, ты хочешь, чтобы они полистали городские архивы? Нет уж. Побег еретички – наше внутреннее дело. Отряди людей – пусть отыщут ее… Что значит – «где?» Где угодно! Но Хорта – ни единым пальцем!.. И ты, – рыцарь обернулся к присутствовавшему в зале алхимику, – исчезни с глаз долой. Когда все уляжется – мы сами тебя найдем.
Не говоря ни слова, алхимик повернулся и пошел к выходу.
«Найдете, как же! – мрачно подумал он. – Нет уж, пора перебираться в другое место, определенно пора. Но когда я полностью восстановлю свои записи – вот тут-то вы по-другому запоете…»
И они отправились в путь – сперва по улице городка, потом Огнеда свернула в какой-то проулок между двумя позеленевшими от времени заборами. Проулок вывел их на околицу. Девушка остановилась на мгновение – Хорту потребовалось некоторое усилие воли, чтобы удержаться и не налететь на нее случайно, – и решительно повернула направо. Под низкими ветвями разлапистых вязов сумерки сгустились. Алесандр, сосредоточившись на деле, мысленно отмечал проделанный путь, ориентиры и количество поворотов, пока Огнеда не остановилась перед стоявшим совсем на отшибе старым домом, окруженным давно и безнадежно заброшенным садом.
– Здесь, – сказала девушка.
– Ты уверена? – Хорт, чуть сощурившись, посмотрел на дом сквозь заросли осота и пустырника. – Хм…
Стараясь ступать как можно более бесшумно (насколько это было возможно в колючих бурьянах), Алесандр подобрался к дому вплотную. Дом был действительно старый, с подгнившими нижними венцами. Однако его все-таки подновляли: по крайней мере, наличники на окнах и двери были заменены. Внутри или на крыше могли быть и другие изменения, невидимые в сумерках. Так или иначе, кто-то тут жил, не опускаясь до капитального ремонта дома и уж точно – до приведения в порядок сада.
– Тут мерзко пахнет, – шепотом сообщила Огнеда, – какими-то неестественными запахами. Опасными.
– Странно, – Алесандр принюхался, – я ничего особенного не чувствую. Пустырник, сырая подгнившая древесина… Все, пожалуй.
– Нет, пахнет алхимией, – не согласилась девушка.
Хорт заглянул в ближайшее окно.
– Там темно, никого нет, – констатировал он.
Огнеда тоже заглянула мельком в окно, а затем пройдя к осевшему в землю и покосившемуся крыльцу, на секунду закрыла глаза.
– Он, похоже, ушел. Совсем недавно, часа не прошло.
– Ты что, магичка? – поинтересовался Хорт.
– Нет. – Алесандру в полутьме показалось, что девушка улыбнулась как-то испуганно. – Но подобную вещь определить могу.
– Может, ты тогда скажешь, когда он вернется? И вернется ли вообще?
– Нет, этого не знаю. Но что ушел – знаю. Кстати, забавно. Такой тихий старичок…
– Что ты сказала? – Хорт как раз пробовал открыть дверь.
– Забудь.
Стоя в крошечных сенях, Алесандр порылся в кармане, достал огниво и захваченный из корчмы свечной огарок. Со второй попытки огонек замерцал, а потом разгорелся на удивление ярко – видать, свеча, несмотря на огрызочную внешность, была качественной. Оранжевые блики забегали по каким-то склянкам, колбам, запечатанным пузырькам с неизвестными порошками и жидкостями. Алхимией тут действительно пахло – если не в прямом, то в переносном смысле слова.
– Скромно же он живет, кто бы он ни был, – хмыкнула Огнеда, оглядывая грубо сколоченную кровать и несколько чугунков на печке, в одном из которых были остатки пшенной каши. – Алесандр, давай дальше не пойдем. Нет тут никого.
– Давай, – согласился Хорт.
В его руке покачивался один из амулетов: прозрачный камушек в бронзовой широкой оправе, выполненной тем не менее весьма изысканно. Знающие толк в таких предметах уважительно говорили: «Эльфийская работа!» Лесные эльфы Кверка еще пару тысячелетий назад поняли, что работать надо всем, а магические способности есть лишь у некоторых и потому наладили производство подобных магических игрушек для «простых смертных». Как правило, в таком амулете была заложена какая-то одна чудодейственная функция плюс магический заряд для ее реализации. Сейчас, глядя через прозрачный камень, Хорт видел нечто вроде тонкой струны, натянутой поперек комнаты примерно в двух шагах от входа. Ловушка, кстати, каков бы ни был эффект ее срабатывания, была поставлена при помощи похожего амулета. Алесандр удовлетворенно улыбнулся.
– Уф, – с облегчением вздохнула девушка, когда они вышли на свежий воздух, – не могу там находиться! Там пахнет какими-то тошнотворными вещами, кровью и…
Она замолчала. Хорт, который почувствовал в доме лишь несильный запах, присущий любой алхимической лаборатории, промолчал.
– Ты знаешь того, кто здесь живет? – поинтересовался он.
– Старичок один. Ну, не то чтобы старичок (то есть не из разряда «старых сморчков»), а довольно крепкий такой старикашка. Поселился здесь вроде бы года полтора назад, поладил с градоначальником – уж не знаю как – и живет тише воды, ниже травы.
– Он хоть с кем-нибудь общается? – спросил Хорт, обходя очередной покосившийся забор.
– А ты неплохо ориентируешься, – похвалила Огнеда и только тут Хорт обратил внимание, что она тоже перешла на «ты». Девушка тем временем продолжала: – Да, заходит он иногда в какую-нибудь корчму. Вот, вспомнила: третьего дня сидел как раз, угощал мужика одного… Как же его зовут? Рыжий такой. В общем, имени мужика я не помню, но прозывают его почему-то Хнопарем.
– Хнопарь? – удивился Хорт.
Огнеда остановилась, чтобы попрощаться.
– Ну счастливо, Алесандр, – сказала она. – Мой дом – тут рядом, я дойду. А тебе в эту сторону. Спокойной ночи!
И она исчезла, словно растворилась в темноте и черных тенях, отбрасываемых изгородями, сараями и крышами домов. Хорт лишь покачал головой. Потом повнимательнее посмотрел на тени, перевел взгляд на крыши. Коньки и печные трубы четкими контурами вырисовывались на фоне темно-синего неба, подсвеченные круглым блином полной луны. Вдоль одной из крыш проворно двигался чей-то силуэт. Хорт, на всякий случай сместившись в густую тень, внимательно наблюдал за ночным крышелазом. Тот быстро прошелся по самому коньку, чуть расставив руки для равновесия, быстро вскарабкался на ближайшую трубу, обратил взор к луне и…
«Мияа-а-о-оу!!!» – грозно-пронзительный мяв, с подвываниями и режущими ухо верхними нотами, разнесся по окрестностям. Хорт вздрогнул от неожиданности, по всему городку залаяли собаки, а настоящие кошки, если они были в здравом уме, скорее всего, попрятались.
Огнеда, уже почти добравшаяся до собственной двери, обернулась на прокатившийся над городком вопль. И почти сразу чьи-то сильные руки схватили ее за плечи и локти, а еще кто-то в высшей степени нелюбезно приставил к горлу девушки широкий охотничий нож.
…Она очнулась через неопределенное время, лежа на охапке соломы не самой первой свежести. То есть люди, возможно, этой соломой и не пользовались, но вот крысы…
Одна из крыс тут же появилась из дыры между плитами пола и уставилась на Огнеду глазами-бусинками. Что-то во внешности, а возможно – в запахе или выражении глаз девушки повергло грызуна в такой шок, что секунду-другую он сидел неподвижно, а затем с отчаянным писком бросился прочь.
Огнеда проводила взглядом голый хвост, исчезающий в темноте под полом, а затем осмотрелась. Сквозь забранное решеткой окошко, расположенное высоко над ее головой, попадало совсем немного света, да и тот был лунным, но девушке такого освещения вполне хватило. По крайней мере, его было достаточно, чтобы разглядеть каменные стены, смыкавшиеся вверху полукруглым сводом, и толстую железную дверь с зарешеченным окошечком. Ни водой, ни, извините, парашей ее не снабдили – видимо, планы похитителей в отношении нее были не слишком долговременными. Огнеда села и попробовала оценить собственное состояние: вроде бы все более или менее в порядке, не считая болезненной шишки на голове и легкой царапины на горле. Вероятно, она все-таки пробовала сопротивляться, и ее оглушили, чтоб не дергалась.
Девушка принюхалась, затем, осторожно поднявшись на ноги, прошлась по периметру своей темницы, ощупывая стены кончиками пальцев.
– Угу, – негромко произнесла она вслух, – похоже, это подвал дома градоначальника. Юго-западный угол. Интересно, и в чем же я на этот раз провинилась?
Она остановилась и прислушалась: из-за железной двери доносились чьи-то голоса.
– Мне не нужен пепел от волкодлака, – произнес кто-то старческим голосом и перешел на театральный шепот, – мне нужна кровь!
– Вся? – поинтересовался хрипловатый баритон.
– Не говорите глупости! Разумеется, нет! Но я не могу знать заранее, сколько. Может, вы ее обезглавите или четвертуете?
– Нет, – ответил баритон, – положено на костре, значит – на костре. Мы же здесь не в бирюльки играем! Кстати, вами интересовался какой-то столичный сыщик. Не знаете, почему?
– Сыщик, вы уверены? И почему вы полагаете, что он интересовался мной?
– Может, и не сыщик, – согласился хриплый баритон, – но столичный. А почему вами? А кем же еще он может здесь интересоваться? Мы ценим вашу деятельность на благо развития истинных знаний, но сейчас нам неприятности не нужны.
– Вы мне угрожаете?! – взвизгнул старик.
– Нет, – спокойно ответил его собеседник, – предупреждаю. Не в ваших интересах сейчас чего-либо требовать. Кстати, – тон его голоса стал несколько мягче, – если не секрет, что за реликвию вы украли из королевского дворца?
Затаившая дыхание Огнеда почти физически ощутила разлившуюся за дверью тишину.
Снятый с крыши Хнопарь оглушительно мяукал, шипел и размахивал руками, пытаясь поцарапать державших его людей. Протолкавшийся к эпицентру событий Хорт нашел где-то старый мешок и сноровисто припеленал руки мужика к телу. Собравшиеся зеваки встретили это действие одобрительными кивками и перешептываниями.
– Ой, да что же это деется! – запричитала какая-то бабка. – Совсем люд честной с ума сходит!
Скрученный Хнопарь лежал теперь неподвижно, глядя на мир светящимися кошачьими глазами и продолжая невнятно шипеть.
– И часто он у вас так? – поинтересовался Хорт, оглядывая зевак.
– А, почитай, каждое полнолуние, – отозвался кто-то, – так-то – мужик мужиком, хоть и не слишком путевый (да с кем не бывает?). А как полная луна в небеса – он на трубу и давай блажить.
– Долго? – спросил Алесандр тоном врача, интересующегося у родственников, потел ли больной перед смертью.
– Да не, – ответил какой-то парень, – как его с крыши-то стащут, он побузит пару часов, да и перестанет. И уж до следующего полнолуния.
– Понятно. – Хорт вновь перевел взгляд на связанного мужика. У того действительно кошачий блеск из глаз уходил, а в мяуканье проявлялось все больше хоть и бессвязного, но все же человеческого бормотания.
«Значит, – размышлял Алесандр, оставив человека-кота на попечение сограждан, – в корчме старый алхимик чем-то угостил этого обормота, и тот попытался стать кошкой. Судя по всему, он его так каждый месяц угощает. И происходит это перед полнолунием. А полнолуние связано с оборотничеством… Вернее, наоборот. Кто тут у нас главный по оборотням?..»
Вспоминать ответ долго не пришлось.
Погруженный в свои мысли, Алесандр все-таки пропустил в темноте нужный поворот, и ноги вынесли его на центральную и единственную площадь городка. Площадь представляла собой относительно ровное и пустое пространство, с одной стороны ограниченное территорией храма, с другой – домом градоправителя. Обиталище первого лица города было воздвигнуто на остатках разрушенной за ненадобностью крепости, вобрало в себя некоторые ее части и, в сущности, было способно выполнять ее функции. Земляной вал, окружавший прежнюю крепость, давно срыли, а ров засыпали, и теперь дом-фортификация был окружен обыкновенным забором, только высоким и добротно сколоченным.
Хорт, уже видевший мельком сию архитектурную достопримечательность, лишь скользнул взглядом по темнеющей каменной громаде, привлеченный зрелищем, совершавшимся на самой площади. Перед храмом, шагах в тридцати от входа, стояли несколько человек с горящими факелами, а двое здоровенных мужиков вкапывали в землю высокий деревянный столб. Вокруг лежали доски и большие охапки соломы. Несмотря на поздний час, некоторое количество обывателей собралось и здесь.
– Чем это вы заняты, любезные? – поинтересовался Хорт, подойдя поближе.
Мужики, укреплявшие столб, ничего не ответили.
– А тебе-то что за дело? – грубо отозвался один из факельщиков. – Проходи, не задерживайся!
– Это они ведьму завтра поутру жечь собираются, – словоохотливо сообщил кто-то из зевак. – Только это и не ведьма вовсе, а учительница из школы. Ну да надо ж кого-нибудь сжечь!
– Это любопытно! – прищурился Хорт. – А известно ли уважаемым, что Его Величество Верховный король не одобряет подобной практики? И даже собирался издать указ о том, чтобы всех священников, собравшихся сжечь ведьму, сжигали вместо нее.
– Нам-то что, – мрачно откликнулся факельщик, – нам скажут, мы сожжем.
Хорт лишь покачал головой. Затем, выйдя из, освещенного факелами пространства, поманил пальцем стоявшего среди зевак босоногого и растрепанного паренька. Такие пареньки всегда отличались наблюдательностью, хотя и делились своими наблюдениями по принципу: «Дяденька, дай мне серебрушку, я все расскажу». Мальчишка тут же оказался рядом с Хортом.
– Скажи, парень, – спросил Алесандр шепотом, – а где у вас в городе держат заключенных… Ну, тех, кого собираются сжечь?
– Четверть фимма, сударь, – не моргнув глазом, отозвался мальчишка. И, когда искомая сумма перекочевала к нему в карман, продолжил: – Да нету у нас специальной тюрьмы, как в больших городах. Так что, ежели кого надо запереть, на то есть подвалы в доме градоначальника.
– И они, разумеется, глубокие и недоступные?
– Были и такие, говорят, да их водой затопило наполовину. А сейчас вместо них используют полуподвалы, что с восточного конца дома.
– Спасибо за помощь, – сказал Хорт, и мальчишка тут же скрылся в темноте.
Огнеда сидела на куче соломы, прикрыв глаза, и думала над создавшимся положением. А также слушала и обоняла: для того, чтобы значительно обострить эти чувства по сравнению с человеческими, не нужно превращаться полностью, достаточно видоизменить нос и уши. Именно благодаря этому свойству она услышала, как кто-то перелез через забор и, приглушенно ругнувшись, спрыгнул в мокрую траву. Запахи, как обычно, отставали от звуков, но задолго до того, как некто добрался до зарешеченного окна, она уже знала, кто это.
– Алесандр, – громким шепотом окликнула Огнеда, поднимаясь на ноги и возвращая лицу прежний вид, – если ты проведать меня, то я здесь.
Голова Хорта нарисовалась в окне на фоне начинающего светлеть предрассветного неба.
– Да вот, проходил мимо – дай, думаю, проведаю. Может, нужно чего?
– Нужно, – сказала Огнеда, – выйти отсюда, и не по частям! Алесандр, ты был прав. Я слышала кое-какой разговор: это действительно тот, кого ты искал. И Пикерелл его покрывает.
– Ну что ж, я так и думал. – Хорт вытащил из кармана связку амулетов и принялся их перебирать, напряженно щуря глаза. – Отойди-ка чуть в сторону. Э-эх, хорошо, что мне перед казначейством не отчитываться, они б за эту побрякушку с меня голову сняли. Вместе с годовой зарплатой.
Хорт выбрал из связки два маленьких, выточенных из камня листовидных ножика, висевших на общем шнурке: темный и светлый. Черное полупрозрачное лезвие он вставил в полость светлого, и амулет тут же едва заметно замерцал. Осторожно, но крепко сжимая его в пальцах, Алесандр поднес каменный «ножик» к пруту решетки. Не было никаких искр, дыма, шума и прочих спецэффектов – лесные эльфы, мастера партизанской войны, полагали, что это будет излишним и даже вредным. «Ножик» просто прошел сквозь железные прутья, которые, словно напуганные приближением амулета, изгибались и скручивались, лишь бы оказаться от него подальше. Хорт еле успел поймать погнутую решетку, когда последний прут оказался перерезанным.
– А нет ли у тебя веревки? – спросил он Огнеду, деактивировав амулет.
– Хм, – раздалось из темноты полуподвала, – я полагала, что у тебя есть.
– Я торопился, – сказал Хорт, – может, ты дотянешься до моей руки?
Он заглянул в окошко. Силуэт девушки был виден весьма смутно и довольно далеко внизу. Огнеда все-таки честно попробовала дотянуться до руки Алесандра.
– Нет, – сказала она, – будь я хотя бы на полсажени выше…
Оба задумались на какое-то время.
– Алесандр, – нарушила тишину Огнеда, – одежду-то мою ты поймать сможешь?
– Одежду? – переспросил Хорт.
– Да-да. Так сможешь?
– Постараюсь…
В подвале раздалось какое-то шуршание. Затем о ладонь Алесандра ударилась свернутая в комок ткань.
– Лови еще, – окликнула его снизу Огнеда.
– Поймал, – отозвался Хорт через секунду, – хм, что это?
– Это? Это то, что я ношу под платьем. Поберегись!..
В проем, один за другим, вылетели сапоги и приземлились на траву.
– А теперь еще сильнее поберегись, – послышался из подвала внезапно охрипший голос Огнеды.
Подобрав сапоги, Хорт на всякий случай отодвинулся подальше от проема – и вовремя. Послышался глухой удар, из окна стремительно высунулись две черные лапы. Кривые когти, напрягшись, вцепились в камень, задние лапы с отчетливым скрежетом заскребли по стене. Пару мгновений спустя крупный, отдаленно похожий на куцехвостую собаку угольно-черный зверь, тяжело дыша, выбрался наружу.
– Ну, чего ты смотришь? – прохрипел зверь. – Да, я волкодлак. Что, не видел никогда?
– Видел, – отозвался Хорт, – только обычно другой масти.
– Другой, – согласилась Огнеда-волкодлак, – а я вот такой масти уродилась.
Она уже стремительно менялась: черная шерстя ссыпалась с нее целыми клочьями, ноги и руки приобретали человеческие пропорции, из-под отстающих когтей проглядывали свежие розовые ногти, спина распрямлялась. Челюсти приняли человеческие очертания, вытянутая морда укоротилась до милого округлого лица с симпатичным небольшим носиком.
– Может, ты вернешь мне одежду? – поинтересовалась Огнеда уже своим обычным голосом. – Или тебе нравится меня разглядывать?
– Гхм, – Хорт смущенно кашлянул, протягивая девушке скомканное белье и платье, – было бы наглой ложью утверждать обратное. После такого зрелища я просто обязан на тебе жениться.
– Может, ты все-таки отвернешься? Знаешь парни, которые у меня были, относились к моим обращениям несколько по-другому. Одного, помнится, пришлось долго сманивать с дерева… Так что ты так не шути – я ведь могу и поймать на слове.
– На дерево не полезу – и не проси. А так, ну, видел я волкодлачьи обращения. Есть у меня один знакомый волкодлак. Наемник бывший, Сивером звать…
– Сивером? – Огнеда застыла в одном сапоге, держа в руках второй. – Все-таки мир тесен.
– Нет, слой тонок… А что?
– Это мой брат, – коротко ответила девушка, – пойдем-ка отсюда, скоро будет светать.
– Помнишь, где мы первый раз встретились? Возле леса? – спросил Хорт у Огнеды. – Так вот, неподалеку от того места, саженях в пятнадцати от опушки, в зарослях боярышника висит портал. Если приглядишься, увидишь…
– Знаю.
– Откуда?
– От этого портала я и отследила по запаху старого алхимика. Там было всего два следа, один из них твой, – пояснила Огнеда.
Был самый тихий предутренний час, когда даже самые упорные полуночники уже завалились спать, а наиболее ранние «жаворонки» еще не продрали глаза. В Жугуре стояла блаженная тишина, не нарушаемая ни ветром, ни стрекотом угомонившихся наконец-то кобылок, ни ором еще продолжавших дремать на своих насестах петухов. Небо тем временем успело заметно посветлеть, словно намекая, что солнце, хотя еще и намерено некоторое время подремать за горизонтом, уже приглядывает вполглаза за вверенным его заботам миром.
– Ты куда? – спросил Хорт, видя, что девушка свернула в узкий проулок.
– К себе. Мне надо забрать вещи. Книги.
– Книги? Тебя же, кажется, собирались поджарить…
– И сейчас собираются. Но пока они пребывают в заблуждении, что я полностью в их власти, надо собрать то, что можно унести с собой. Это не слишком много, – горько усмехнулась Огнеда. – Пойми, Алесандр, книги несколько лет были моими единственными друзьями, не забиравшимися на деревья и чердаки, когда я меняла ипостась.
– Хорошо, – согласился Хорт, – забирай то, что тебе нужно, и жди меня у портала. Я уверен, ты сумеешь там спрятаться так, что тебя никто не найдет. Главное, чтобы по пути тебя никто не заметил.
– Ладно, – покорно кивнула Огнеда, – а дальше что?
– А дальше – посмотрим. Ну все, до встречи!
Девушка скрылась в темном проулке, а Хорт остался. Он посмотрел в сторону хибары старого алхимика, имя и личность которого теперь уже знал, а затем перевел взгляд на дом-крепость градоначальника.
«Пожалуй, – мелькнула мысль у Алесандра, – я бы многое отдал за то, чтобы услышать, что скажет этот Пикерелл, увидев пустую камеру».
За ближайшим забором неожиданно, без всякого предупреждения, заорал петух. Тут же откликнулись его коллеги по всему городку. Затявкала разбуженная крикунами шавка; где-то в хлеву заблеяла коза, желая внести посильную лепту в симфонию утра. И наконец в качестве завершающего аккорда со скрипом отворилась дверь: один из обывателей, чей сон нарушило петушиное племя, почувствовал необходимость выйти до ветру.
«Ну, пожалуй, – хмыкнул про себя Хорт, – один утренний визит нанести стоит».
Дом священника находился при храме. Алесандр покосился на купол, увенчанный странно упрощенным солярным знаком, затем – на обложенный охапками соломы и хвороста столб на городской площади. После чего громко и размеренно постучал в калитку. Пришлось подождать. Во дворе, почуяв чужака, забрехала псина – не шавка, а вполне солидный полкан, издававший басовитый лай с отчетливыми взрыкиваниями. Через некоторое время по ту сторону калитки послышались кряхтение и шаркающие шаги.
– Цыц, поганец! – приказал хозяин псу, а уж затем обратился к непрошеному гостю: – Что там еще за чадо мое принесло в такую рань?
– Разговор есть, святой отец, – ответил Хорт и приложил к приоткрывшемуся в калитке окошечку свиток с королевскими печатями. – Ненадолго, буквально на пару вопросов. Потом пойдешь досыпать.
Священник, похоже, мигом взбодрился и что-то забормотал, отпирая щеколду. Алесандр вошел внутрь.
– И по какому обвинению, – начал он без предисловия, – вы собирались устроить аутодафе? Разумеется, король пришлет сюда своих фортов, и они разберутся, но я хотел бы услышать ответ из ваших уст.
– По обвинению в ереси, – проговорил священник.
– В ереси? – несколько опешил Хорт, ожидавший другого ответа. – Вы собирались сжечь волкодлака по обвинению в ереси?
– В том, чтобы быть волкодлаком, нет вины, – отозвался священник, – на то воля божия. Ересь же есть следствие свободы выбора, а потому наказуема.
– И в чем же заключалась роковая ересь обвиняемой?
– Сия особа, – священник, похоже, обрел нарушенное было спокойствие, – была учительницей в общинной школе. Но вместо того, чтобы излагать истинное представление о мире, внушала чадам ложные и смутные понятия, почерпнутые, без сомнения, из еретических книг.
– О-о, – протянул Хорт, – эта особа мне с самого начала показалась слишком умной и образованной для здешних мест! Хорошо, что я в ней не ошибся. Я надеюсь, – прервал он собиравшегося что-то возразить священника, – что вам известно негативное отношение Его Величества к подобного рода казням?
– Известно, – спокойно кивнул священник, – но закон никто не отменял.
– Что за чушь, какой закон может разрешать в наши дни охоту на ведьм?!
– Вы правы, законы о преследовании колдунов, магов, чародеев и ведьм были отменены. Но существует закон от 6347 года, согласно которому лицо, исповедующее богопротивные учения и внушающее их согражданам, а особо – умам юным и неокрепшим в истинной вере, может и должно быть казнено через предание очистительному огню.
«Дьявол! – мысленно выругался Хорт. – А сколько, интересно, еще таких, с позволения сказать, законов существует и не отменено до сих пор – только потому, что никто о них не знает? Никто, кроме кучки полоумных рыцарей да их престарелого духовного наставника».
– Отлично, святой отец, – совершенно спокойно произнес он, – вы мне крайне помогли. Идите досыпайте и ни о чем не волнуйтесь – костры вам больше не понадобятся.
Вопль возмущения по поводу исчезнувшей пленницы и вправду заслуживал всяческих аплодисментов. И Хорт не зря жалел, что не сможет услышать его. Сэр Пикерелл рвал и метал, и ему вторил не до конца проснувшийся градоначальник.
– Как, как вы могли прохлопать такое! – Пикерелл с грохотом ударил по столу кольчужной перчаткой. Двое кнехтов из личной стражи главы города попятились. – Неужели вы ничего не слышали?! Как перепиливали решетку, например? Я уверен, что это сделал тот самый Хорт, королевская ищейка!
– Надо было угостить его болтом и делу конец, – высказал свое мнение градоначальник.
– Делу конец? – сощурился рыцарь. – Ты хочешь, чтобы сюда нагрянула толпа фортов в сопровождении сотни гвардейцев? Может быть, ты хочешь, чтобы они полистали городские архивы? Нет уж. Побег еретички – наше внутреннее дело. Отряди людей – пусть отыщут ее… Что значит – «где?» Где угодно! Но Хорта – ни единым пальцем!.. И ты, – рыцарь обернулся к присутствовавшему в зале алхимику, – исчезни с глаз долой. Когда все уляжется – мы сами тебя найдем.
Не говоря ни слова, алхимик повернулся и пошел к выходу.
«Найдете, как же! – мрачно подумал он. – Нет уж, пора перебираться в другое место, определенно пора. Но когда я полностью восстановлю свои записи – вот тут-то вы по-другому запоете…»