Крускоп Сергей. Ночь дракона

   Вместе с Лиссой я поднялся на второй этаж в тронный зал. Девушка, увидев родителей, кинулась им навстречу, я же остановился в некотором отдалении, осматриваясь. Ну вот, теперь все семейство в сборе: король восседает на троне, рядом с ним королева обнимает дочь, а в очереди на обнимание мнутся три Лиссиных сестры. Кстати, хорошо заметно, что сестры пошли более или менее в отца, тогда как Лисса – вылитая мать, с поправкой на возраст и манеру одеваться. Ага, и даже давешний рыцарь тут! Я усмехнулся про себя и подошел поближе к трону:
   – Ваше Величество, как видите, я выполнил ваше задание. Ваша дочь вернулась в лоно семьи в добром здравии.
   – Да-да, мы вам крайне благодарны, – взгляд короля перескакивал с меня на Лиссу и обратно, выражая явное беспокойство. – А… Э… Скажите, а как же останки дракона и его сокровища?
   – Ну что вы, Ваше Величество! – Я постарался скрыть свой сарказм. – Дракон жив, хотя и не здоров. Но после успешного освобождения Ее Высочества было бы неразумно продолжать битву с ящером, сражавшимся за сокровища куда яростнее, чем за пленницу. Не беспокойтесь, вашему замку и вашей семье он более не угрожает – у драконов есть свой кодекс чести, и они блюдут его неукоснительно – при условии, разумеется, что на них самих никто не нападает.
   Король вздохнул, расставаясь с мыслью о том, чтобы прибрать к рукам богатства Анк'ан-Гуэрры. А потом, судя по выражению его лица, вспомнил и о моем гонораре.
   – Ваше Величество, – я пресек попытку короля начать развивать эту тему, – учитывая некоторые обстоятельства дела, уровень затрат, а также то, что вскоре состоится свадьба вашей старшей дочери, я намерен отказаться от завышенного гонорара, удовлетворившись той суммой, которую вы назвали вначале. Остальное я готов обменять на личное расположение Вашего и Ее Величеств.
   Королева удивленно приподняла бровь.
   – Но вы же не претендуете?.. – начал было король.
   – Нет-нет, что вы. Вы же знаете, я не рыцарь.
   – Что ж, – улыбнулась королева, – в таком случае свое расположение я вам обещаю. Отныне вы, господин Сивер, в любое время желанный гость в нашем доме.
   – Поскольку все благополучно завершилось, – король поднялся с трона, – поймите меня правильно… Излишне говорить, что я благодарен вам за спасение моей дочери. Сейчас я прикажу подавать ужин, а также – предоставить вам комнату, господин Сивер.
   – Буду весьма признателен, я несколько устал с дороги. У меня еще одна просьба. Я бы хотел до ужина поговорить приватно с Ее Высочеством Дарианой и господином рыцарем… Простите, не знаю его имени.
 
   – Итак, – сказал я с видом работника тайной стражи, когда мы остались в зале втроем, – я буду говорить, а вы меня поправьте, если что. Вы, господин Адриан, договорились с драконессой, известной как Анк'ан-Гуэрра, о том, что она похищает Ее Высочество Дариану, а вы затем спасаете ее, или, точнее, инсценируете спасение. За это вы передаете драконессе изрядную сумму в золотых монетах и драгоценных камнях. Так все это было? – Оба кивнули. – Дариана должна была выехать на конную прогулку рано утром и стать «жертвой» дракона. Но ее сестра Лисса покинула в этот день замок первой, и поэтому именно она была схвачена ящером.
   – Как я понимаю, – сдержанно заметил Адриан, – дракон вам все это уже рассказал, иначе откуда бы вы это узнали… Тогда чего вы хотите от нас?
   – Дракон мне не объяснил причин подобного поведения – либо не знал, либо не считал нужным сделать это.
   – Ответ довольно прост и даже банален. Дариану через месяц должны были выдать замуж за соседского принца. Мне в ее руке отказано – моя семья недостаточно родовита для подобного брака, хотя и заметно богаче этого королевского дома; на Дариану же возлагается надежда в установлении новой междинастической связи. Но есть кодекс рыцарей, который не может нарушить даже монарх. Если рыцарь спасает даму от смертельной опасности (в первую очередь – от разнообразных чудовищ), он получает право на ее руку и сердце.
   – Понятно. По молчанию Вашего Высочества я предполагаю, что вы предпочли бы брак с господином Адрианом. Ну что ж. Я могу вам помочь – если хотите, конечно.
   Оба мигом подняли на меня глаза.
   – Как это? – спросил наконец рыцарь.
   – Ну, – я улыбнулся, показав внезапно отросшие клыки, – не все ли вам равно, кому платить означенную сумму?
   На следующее утро я покинул гостеприимный замок. А через сутки после моего отъезда Дариана беззаботно вышла на подъемный мост, где и остановилась поболтать со стражниками. Во время этой приятной беседы стражники неожиданно побледнели, судорожно сжав в руках копья. Проследив за их взглядами, принцесса оглянулась и, побелев лицом, начала оседать с явным намерением упасть в обморок.
   В общем-то, нервишки могли не выдержать и у более стойкой личности. Тварь, появившаяся изо рва, была весьма неприглядной. Она напоминала василиска, только с очень длинной шеей и рядом костяных шипов по спине и хвосту, а вместо клюва щеголяла зубастой пастью, из которой теперь доносились мерзкие стенающие звуки.
   Правда, нападать чудище пока вроде бы не собиралось. Оно покачивалось на поверхности воды рядом с мостом, изучая людей маленькими красными глазками и раздувая ноздри. Опешившие стражники впали в ступор из-за необычайно отталкивающей внешности монстра в сочетании с его подозрительно пассивным поведением. Чудовище равнодушно посмотрело на караульных и, изогнув шею, потянулось к бесчувственному телу принцессы. И тут, к вящему удивлению стражников, на мост выскочил крупный серый зверь, рявкнул на них, клацнув клыками, а затем схватил принцессу за шиворот и быстро поволок в лес.
   Едва стражи взялись за арбалеты, отбросив бесполезные копья, как мокрая тварь визгливо заорала – так, что уши заложило, – вскарабкалась изо рва на мост, заслонив своей тушей удирающего зверя с принцессой в зубах, и бросилась в погоню за конкурентом. Стражники все-таки успели выпустить ему вслед по болту, но омерзительный монстр уже добрался до края леса и буквально растаял среди деревьев.
   На этот раз доблестный рыцарь Адриан не заставил себя долго ждать: он в мгновение ока оседлал коня и бросился в погоню, потрясая зажатым в руке мечом. На замок опять опустилось напряженное ожидание, слуги притихли, охрана получила нагоняй, а король с королевой топтались на балконе, с которого открывался вид на замковые ворота. Часа через три Адриан вернулся. Он был весь пропылен и измазан грязью, но лицо его сияло. Впереди него на коне сидела принцесса Дариана, а к седлу был приторочен холщовый мешок – крайне тяжелый, судя по всему.
   Адриан спешился и помог спуститься принцессе – та тоже была весьма перепачкана, а в ее волосах запутался целый гербарий из веточек и листьев, – а потом, церемонно поклонившись монарху, вывалил из мешка к королевским стопам две головы. Одну – похожую на голову здоровенной собаки, а другую – с шипастыми выростами над глазницами и частоколом острых длинных зубов в широкой пасти. Король отступил на шаг, с неприязнью разглядывая сие подношение, а затем поднял на рыцаря взгляд, куда более благосклонный, чем когда бы то ни было.
 
   – Ну, хорошо, Лисса, я могу понять, откуда ты взяла голову волка – купила у охотника. Но откуда у тебя башка этой страхолюдной твари?
   Мы сидели на пожухлой траве, росшей по краю старого карьера в паре верст от замка. Солнце соизволило порадовать нас и выползло на безоблачный небосклон, окрасив его в пронзительно-голубой цвет и испарив недавно выпавший иней. Стало почти по-весеннему тепло, но сидеть на мерзлой земле было неприятно, и я подложил под себя запасную куртку, а Лиссе выдал мое походное одеяло. Лисса рассказывала, что после тех случаев с похищениями принцесс она больше месяца не могла выйти за ворота замка, а специально нанятые охотники с собаками прочесывали чуть ли не весь Фиерон в поисках затаившихся чудовищ. Но чудовища упорно не появлялись, игнорируя затраченные на их поиск силы и средства, и после свадьбы Дарианы и Адриана все постепенно вошло в привычную колею.
   – Это была башка, как ты выражаешься, виверны. – Лисса, несмотря на солнце, зябко куталась в куртку с белой меховой оторочкой. – Виверна поселилась в гномьих катакомбах, а когда их же избрала для своего жилища драконесса, она своего бессловесного родича, видимо, съела, а череп держала как сувенир, сама не зная зачем. А потом подарила мне; решила, наверное, что ей он больше не нужен.
   – А тебе она зачем?
   – Как это? В моей коллекции раньше не было виверны. Леший, я этот череп неделю после того маскарада чистила! Чтобы он стал «головой», его пришлось воском облеплять, кое-где – глиной, и даже глаза воловьи настоящие вставить.
   – А твоя мать про артефакт фантомный не спрашивала?
   – А как же? Но я сразу положила его в шкаф, как будто там он и лежал все время. Думаю, у нее есть какие-то догадки, но она их ни разу не высказала.
   Девушка помолчала.
   – А как твое богатство? – спросила она. – Ты ведь теперь можешь перестать быть наемником.
   – Ну, – я поскреб подбородок, – большую часть по договору передали Анк'ан-Гуэрре. Хотя и осталось немало, по моим меркам. Так что я теперь не так зависим от работы. Но, Лисса, наемничество – это, наверное, образ жизни и стиль мышления. Я теперь вряд ли буду браться за любую работу без разбора, но прекращать мотаться по свету и охотиться на всякую нечисть не собираюсь.
   – То есть, – принцесса пристально посмотрела на меня, – если будет что-то интересное и мне понадобится твоя помощь, я могу на нее рассчитывать?
   – Разумеется, Ваше Высочество, – встав и церемонно поклонившись, ответил я.
 
   – И куда ты эти деньги дел? – осведомился Одд, наполняя мою опустевшую кружку.
   – А-а, в этом-то и дело. Я копить не умею…
   – А то я не знаю! Потому и спрашиваю.
   – …И давно бы их проел и прогулял, если бы мне один знакомый не присоветовал гномам их отдать. У них по всей Берроне такое финансовое предприятие хитрое распространилось – Банк называется. Я так и не разобрался, как оно работает, но я не только не плачу гномам за то, что они мои сбережения хранят, а еще и они мне приплачивают.
   – Дариана… – задумчиво протянула Ивона, наливая себе вина. – Кажется, Дарианом звали одного нашего знакомого принца? Помнишь, Сивер, мы с тобой заезжали в гости в совсем маленькое королевство? Гархия, кажется… Или Гэрхия, никак не могу запомнить.
   – Принца звали Дерриэн, – напомнил я. – Тоже, между прочим, псевдоэльфийское имя, как и у Лиссы. Кстати, они познакомились при мне и, можно сказать, с моей подачи.
   – Подожди-ка, – нахмурилась Ивона, – я встречала Дерриэна и после. Ему вроде бы встретилась любовь всей его жизни, и могу точно сказать, что это была не Лиссавиоль.
   – А ни о какой любви тогда речи и не шло. Встреча была неофициальной и, я бы даже сказал, сугубо деловой. Дело в том, что принца тогда обратили в лягушку…
   – Что? – в один голос воскликнули Одд и Ивона.
   – Ив, только не говори мне, что я тебе об этом не рассказывал.
   – И все-таки скажу, – Ивона поставила бокал с вином на стол, – не рассказывал.
   – Подожди-ка, – уточнил тролль, – а превратили его с умыслом или как?
   – Или как. Ивонин коллега упражнялся в новых заклинаниях.
   Ивона потерла пальцем лоб, затем посмотрела на меня пристально.
   – Сивер, в лягушку нельзя обратить человека, – сказала она серьезно, – массы слишком разные. Я видела, как обращают в волка, в козла, в… пенек сосновый. Но ни в лягушку, ни в летучую мышь не получится.
   – Тебе не хватает фантазии, Ив, – отозвался я. – Ты просто знаешь, что это невозможно. А твой коллега не знал.
   – Так. – Одд на минуту прервал нас, чтобы произнести тост. – Про присутствующих ничего плохого сказать не могу, – подмигнул он Ивоне, поднимая кружку, – но давайте выпьем за то, чтобы окружающие, обладающие магическими способностями, всегда знали, что делают! Или делали то, что знают. А потом, Сивер, ты расскажешь историю про лягушку.

ЛЯГУШКА-КВАКУШКА

   Это было маленькое королевство – из тех, чьи правители гордо именуются самодержцами пары-тройки деревень, маленького городка (который отличается от этих деревень только наличием ратуши и храма с покосившейся звонницей), двух лесных массивов да какого-нибудь луга, заслужившего имя собственное за особую клеверность. Государи в подобных вотчинах бывают победнее иного заграничного дворянина, а то и зажиточного купца, – только и чести, что королями называются. Здешний правитель, впрочем, не бедствовал, и его сравнительно небольшой, но уютный замок был отстроен добротно и со вкусом. Над острыми башенками вились разноцветные вымпелы, а ров с водой (в иных королевствах заброшенный по причине давнего отсутствия войн) здесь был частично обрамлен в набережную с гранитным парапетом и практично использовался для выращивания рыбы к столу Его Величества.
   Местного короля я знал как мужика, в общем-то, толкового и неплохого. Застал я его на стене замка. Монарх задумчиво смотрел вниз, на набережную, и, судя по выражению его лица, пребывал в настроении «Повесить, что ль, кого?».
   – День добрый, Сивер, давно не виделись. – Заслышав шаги, король повернулся ко мне.
   – Добрый день, Ваше Величество, – отозвался я, подойдя и пожимая государеву руку. – Все ли в порядке в королевстве?
   – Да вот… – Король опять вернулся к облюбованному зубцу и, осеняя взмахом руки половину рва с ближайшими окрестностями, удрученно произнес: – Сын младший, ну, помнишь – Дерриэн, пропал, понимаешь. С утра нигде нет. Слуги уже весь замок обегали…
   – Может, гулять куда отправился, силу молодецкую попытать? – предположил я.
   – Может, – согласился монарх. – Я даже полагаю, что так и есть. Но все же… Я колдуна спросил. Сам знаешь, есть у них всякие волшебные штучки, которые людей найти помогают. У нас колдун новый, только недавно появился. Так он вроде сказал, что найдет, а сам – вон, полюбуйся! – с тварью какой-то возится, хрыч старый. Эксперимент, говорит, ставит!
   Я перегнулся через край стены и взглядом последовал за взмахом королевской длани. М-да, экспериментатора этого я тоже знал. Старым он определенно не был, но хрычом точно был или, по крайней мере, имел все шансы им стать. Этот персонаж практиковал то здесь, то там, обычно не создавая серьезных неприятностей, но исправно демонстрируя одну черту: когда он обнаруживал какое-нибудь новое для себя заклятие, то проникался поистине детским восторгом и тут же спешил это новшество опробовать.
   – Я было подумал о дыбе, – рассуждал меж тем Его Величество. – Чтобы, значит, неповадно было ерундой всякой заниматься вместо исполнения королевского приказа. Но ведь он после этого точно Деррика найти не сможет. А мало ли что с ним случилось.
   – Сейчас я с ним сам поговорю по душам! – Меня в этом замке всегда хорошо принимали, и я не собирался спускать колдуну-недоучке опыты над людьми. – Ваше Величество, я, пожалуй, знаю где принц, и уж, во всяком случае, подстегну этого чудодея!
   – Буду признателен, – рассеянно отозвался король.
   Я направился к лестнице, мрачно заметив перед уходом:
   – Палача не отсылайте: может, дыба еще и пригодится…
   И пригодилась бы, скорее всего! Заклятия обычно рассеиваются со смертью наславшего их чародея, так что это был бы самый быстрый способ расколдовать монаршего потомка. Но я сдержался и королю всего этого не рассказал. До поры до времени…
   Под стеной, на отмостке из каменных плит, местный колдун с гордостью взирал на жертву своего эксперимента. Увидев меня, он самодовольно потрепал жидкую бороду и указал на сей удивительный образчик колдовского мастерства со словами:
   – Ты только посмотри, какая лягушечка получилась!..
   – Ква!
   Лягушка и впрямь вышла знатная – величиной с крупную овцу. Она была болотно-зеленого цвета, с круглым белым брюшком, усеянным красноватыми пятнами, которые в совокупности напоминали карту какого-то неведомого архипелага. Толстые растопыренные окорочка, тоже разрисованные пятнышками, не уступали по размеру бычьим, и между ними почему-то рос короткий хвостик. В выпуклых водянистых глазах, несмотря на полное отсутствие мыслей, застыло задумчивое выражение, а на морде растянулась улыбка шириной с добрый локоть. Ее «ква!» меня чуть не оглушило, а какую-нибудь субтильную девицу могло бы и вовсе опрокинуть одной силой звуковой волны (что уж говорить о непередаваемом визуальном впечатлении?).
   – Лягушечка? – только и смог вымолвить я.
   – Ну да, – виновато замялся колдун. – Закон сохранения массы и энергии, понимаешь…
   – Чего?!!
   – Ну, – колдун на всякий случай отступил на пару шагов, – был такой любомудр, который выяснил, что ничто из ничего не получается, будь то энергия или материя.
   – Я знаю! – отрезал я и одновременно ощутил, как у меня щелкнули отросшие клыки, а на загривке явственно зашевелилась шерсть, пытаясь встать дыбом. – При чем здесь это?
   – Ну, я, конечно, мог бы превратить его в пятьсот лягушек обычного размера, но его ж после этого не расколдуешь! Или, например, в одну лягушку, а остаток, скажем, в шестьдесят килограммов баранины…
   – А ты не мог, если уж на тебя такой стих нашел, превратить его, например, просто в барана? Нормального, ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО размера? Ты что, офонарел, сказок на ночь начитался или переел перед сном?! Небось еще и зачаровал так, чтоб расколдовать могла только принцесса крови… – Тут я охрип и закашлялся.
   – Непорочная, – уныло согласился колдун.
   – Непорочная!.. Ты хотя бы в дурном сне можешь представить себе непорочную идиотку, да еще королевских кровей, которая согласится целовать такое?
   Лягушка тяжело вздохнула, переставляя лапы, а затем скосила глаза и с размаху хлопнула языком по проползающему по парапету слизняку. Звук получился такой, будто половик выбивали; язык у лягушки был размером с блюдо для молочного поросенка, да к тому же неприятного беловатого цвета, а в приоткрытой пасти мелькнул ряд мелких, но острых зубов.
   – Ты что, даже анатомией лягушек заранее не поинтересовался? Где ты у них такую двуручную пилу в хайле видел?
   – Он же всех стерлядей во рву схарчит! – заохал колдун, наконец-то по-настоящему ужаснувшись делу рук своих.
   – Как бы он кого другого не схарчил! Включая ту же принцессу! – Усилием воли я уже почти втянул свои волкодлакские клыки до человеческого размера, попутно наблюдая за огромным земноводным.
   А земноводное, после долгих попыток распробовать одного ничтожного слизняка в своей бездонной пасти, покосилось на нас с колдуном, моргнуло и, неторопливо перевалившись через парапет, с громким плеском ухнуло в ров.
   Свесившись с парапета, мы смотрели, как лягушка рывками движется в прозрачной воде. Да, трудные времена настали для стерлядей – теперь сынок королевский будет кушать их не с блюда, а в обычной для них среде обитания. Достигнув противоположного берега, амфибия зарылась в водоросли, подняв облако мути, затаилась. Я подождал, пока муть осядет, и с трудом разглядел на дне ее еле заметный силуэт. Да, с окраской колдун не прогадал, камуфляж вышел отменный!
   – Скажи мне, – обратился я к колдуну, – зачем тебе это понадобилось? Про кого другого я бы подумал, что он таким способом замыслил принца пленить и спрятать, чтобы потом деньги вымогать. Но ты-то?..
   – Так принц сам ко мне пришел: говорит, спрячь меня куда-нибудь, а то, дескать, отец достал нравоучениями… А я в это время как раз новое заклинание выучил…
   М-да, будьте осторожны в своих желаниях – они могут сбыться. Я задумался. Колдун на всякий случай держался от меня подальше, но я все равно уже начал остывать:
   – Ладно, есть у меня одна идейка, – может, и выгорит.
   – Благодетель! – воскликнул колдун (приближаться, однако, не спешил).
   – Ну ты, экспериментатор! Молись, чтобы все получилось: король – человек добрый, но дыба в подземелье давно без дела простаивает, да и палач себя дармоедом чувствует: еще в прошлый мой приезд плакался, что совесть ему зарплату «за так» получать уже не дает; просил кого-нибудь если не четвертовать, так хотя бы попытать.
   Чародей заметно спал с лица. Ох уж эти мне гении-недоучки! Сперва натворят – потом думают.
   – Ежели все обойдется, попрошу только Его Величество из твоей зарплаты вычесть урон, нанесенный стерляжьему поголовью: лягушки – они ведь существа ненасытные, сколько поймают, столько и слопают. Ты глаза-то не закатывай, на жалость меня не пробьешь, сам знаешь. А то вот возьму и попробую развеять твои чары самым быстрым способом! Напомнить, каким?
   Только что поставленный в конюшню Аконит посмотрел на меня удивленно и укоризненно. Дескать, не успели приехать – и что, опять под седло? А не сбегал бы ты сам, хозяин, куда… тебе надо?!
   – Ничего-ничего, – сказал я, потрепав его по шее. – Тут недалеко.
   Конь лишь тяжело вздохнул, поведя подпалыми боками.
 
   …Девушку я нашел довольно быстро, благо дворцовые слуги дорогу мне растолковали подробно: «До крайнего дома доедешь, а оттуда – не по тракту прямоезжему, а по тропке налево; увидишь три сосны большие, за ними через полверсты – карьер старый. Вот там она с утра и роется, ровно как хомяк какой, семью королевскую позорит!»
   Ну, насчет последнего я бы, пожалуй, поспорил (если бы мое мнение в этом вопросе что-либо значило). Лисса была седьмой дщерью королевской четы, правившей столь же малометражным королевством, как и венценосный отец Деррика. Первые четыре дочери уже породнили свое семейство с кем полагалось; теперь перед ним стояла грандиозная политическая задача сплавить замуж пятую и шестую, поэтому седьмая дочь росла аки ветер в поле и этой свободой, на мой взгляд, пользовалась весьма разумно, хотя и нетривиально.
   – Всё тайны земные постигаешь, Премудрая?
   – Привет и тебе, Исчадие Тьмы! – Девушка подняла на меня взгляд, держа в руке широкую кисть, которой работала, отложив лопату и заступ. Ее домашних тоже можно было понять: из Лиссы принцесса, как из меня мопс. Русые волосы собраны в «хвост», чтоб не мешались; вместо дорогих одеяний – рубашка с закатанными рукавами да испачканные в земле штаны, заправленные в сапоги.
   Я привязал Аконита к сосне и спустился по склону, стараясь не вызвать оползень.
   – Осторожнее! – предупредила девушка, отложив кисть и орудуя кончиком ножа. – Я почти закончила… Вот, полюбуйся!
   Она с трудом извлекла из земли череп некоего страховидла: приплюснутый, треугольный, с торчащим из пасти частоколом зубов.
   – Да-а, такое во сне привидится – подушкой не отмашешься! И на кой тебе, принцессе, это сдалось?
   – Понимание окружающего нас мира немыслимо без познания его прошлого, – отвратительно нравоучительным тоном сообщила принцесса. – Представляешь, Сивер, я тут одну книгу читаю, так, оказывается, в древности в наших краях периоды великой жары бывали, как в южных странах; а что было еще раньше, никому не ведомо… Нет, ты посмотри, как хорошо сохранился, ничего нигде не треснуло, не скололось, ну просто пусечка! – и девушка умильно поцеловала древний череп, который, судя по пропорциям, когда-то был вместилищем здоровенной глотки, но никак не разума.
   – Скажи мне, Премудрая, у тебя есть возможность отлучиться денька на три-четыре? Я тут гостил в одном замке, так у них там во рву некий реликт завелся, не иначе как на стерлядей ихних посягнул. Вроде лягушки, но с хвостиком и со свинью размером, а пасть такая, что туда средней паршивости осетрина поперек входит! Тебе понравится…
   Глаза Лиссы загорелись; я прекрасно знал это ее выражение и понял, что первая половина дела сделана.
   – Я сейчас только находку домой отвезу, – сказала девушка, заматывая своего страховидла в мягкую тряпку и засовывая в холщовую торбу, – и вещи нужные возьму. И напишу записку, чтоб не волновались. Полагаю, мое отсутствие в лучшем случае через неделю заметят.
   – И еды какой-нибудь захвати, – напомнил я ей, когда она уже вскочила в седло. – Я помню, у вас мясник делает отменную колбасу с разными специями.
   Подъезжали мы к замку через день рано утром. Лисса вообще хотела ехать всю ночь, но мы все-таки остановились на постоялом дворе какого-то селения, откуда выехали затемно и, подгоняемые принцессиным любопытством, проскакали последние три мили галопом. Когда над деревьями замаячили башенки замка, едва тронутые рассветом, я придержал Аконита и спешился. Девушка последовала моему примеру.
   – Давай попробуем подойти ко рву потихоньку, – предложила она.
   – Именно это я и собираюсь сделать. Тут осталось саженей двадцать.
   И мы, вместо того чтобы ехать торной дорогой, с заговорщицким видом пошли по тропе, ведя в поводу проникшихся важностью момента коней.
   Ухоженный вид рва вызвал у принцессы неприятное удивление – по ее мнению, в таком окультуренном водоеме могли водиться разве что караси, а уж никак не монстры. Но сомнения Лиссы очень скоро развеялись: чудовищное земноводное лежало на берегу рва совсем недалеко от нас.
   – Сивер! Может, ты перекинешься? – театральным шепотом спросила принцесса, привязывая свою лошадь и что-то нащупывая в переметной суме.
   – Зачем?
   – Ну, чтобы неслышно подкрасться!