Страница:
Во мне снова пробудилась нежность к этой женщине – пусть обманывавшей меня, но все равно удивительной. Правда, вместе с нежностью вернулась горечь.
Легонько я коснулся ее руки:
– Марго…
По ее губам пробежала счастливая улыбка, и она открыла глаза.
– Мы уже на Скале, – пояснил я.
Моя спутница откинула волосы назад, взглянула на охранника, и ее улыбка померкла. В этот момент ее лицо приняло какое-то беспомощное выражение, но она быстро справилась с собой и только мельком посмотрела на меня. То, что я увидел в ее глазах, больше всего походило на благодарность, но я не мог понять, к чему эта благодарность может относиться.
Я подал руку, помогая ей встать с койки. Марго прикоснулась к спутавшимся волосам, затем в ее ладони невесть откуда появилась расческа, и она несколькими ловкими движениями привела себя в порядок. Спрятав расческу, кивнула:
– Пойдем.
В коридоре стояли еще двое. Высокий прошел вперед, указывая дорогу, а они пристроились сзади. У каждого в руке было по жезлу, с которыми они, по всей видимости, умели обращаться, так что от моего желания экспериментировать с потасовками не осталось и следа.
Люк корабля открывался не на поверхность, а прямо в неширокий туннель.
– Ты знаешь, что такое эта Скала? – наконец додумался я спросить у моей невольной спутницы, когда мы зашагали среди каменных стен.
Марго еще не рассталась со сном окончательно, так что, когда она заговорила, ее голос звучал монотонно:
– Одна из планет Компании. Открыта лет пятнадцать назад, но Содружество до нее до сих пор не добралось, так что в каталогах она не числится. Воздух пригоден для дыхания, состав атмосферы близок к норме. А назвали ее так потому, что база Компании целиком вырублена внутри одной из скал.
– Ты выдаешь наши секреты, – встрял в рассказ один из конвоиров, идущих сзади. – Именем Всевышнего, прекрати!
Марго резко обернулась и встретилась взглядом с наглецом, отчего тот поперхнулся на полуслове.
– Кажется, ты забываешься, воин, – в ее голосе, потерявшем былую мягкость, появились властные нотки.
Конвоир судорожно сглотнул, но нашел силы упрямо продолжить:
– Ты предала Господа. Он лишил тебя своей поддержки. Моя спутница хищно улыбнулась:
– Неужели?!
И в то же мгновение без всяких видимых причин спорщик растянулся на полу. Остальные два охранника тоже остановились и хмуро смотрели, как он поднимается на ноги, даже не делая попыток помочь.
– Будет тебе наука, Карз, – произнес высокий. – Ты слышал решение Отца? – Нет, – буркнул Карз. – Но я думал…
– Нам приказали доставить их на Скалу под конвоем, только и всего. Если ты знаешь, что они натворили, я буду рад тебя выслушать.
Карз снова сглотнул и пробормотал:
– Я не знаю…
– Вопрос улажен, – высокий повернулся к Маргарет. Простите, если вас оскорбили.
Марго кивнула, принимая извинения, и мы продолжили свой путь. И только я заметил, что по лицу моей спутницы разлилась бледность, а походка стала неуверенной.
– Зачем ты это сделала? – спросил я так, чтобы не слышали остальные.
– Нужно было поставить его на место, – слабо прошептала она, – Он не должен был так говорить со мной.
– Все равно у тебя уже нет власти.
– Есть.
В еле слышном шепоте проскользнула тень упрямства. Я покачал головой, но ничего не сказал. Все-таки удивительно: неужели для нее и вправду это имело такое значение?
Коридор, по которому мы шли, был освещен неравномерно. Встроенные в стены светящиеся панели располагались со случайными промежутками, так что иногда нам приходилось двигаться в полутьме. Если этот ход и был прорезан в скале, как утверждала Маргарет, то он никак не бросался в глаза. И пол, и стены, и сводчатый потолок были одинаково ровными, без изъянов. Мне почему-то подумалось, что вместо светящихся панелей на стенах должны были быть факелы.
Высокий вел нас уверенно: было похоже, что он неплохо знает здешние места. Перед развилками он ни секунды не колебался, и мы едва поспевали за его широким шагом. Порой навстречу нам попадались другие люди, и тогда конвоиры обменивались с ними короткими кивками. Мы с Марго не отвечали на приветствия, но я видел, что большинство кивков предназначалось именно нам. Здесь уважали начальство, даже пусть арестованное и сопровождаемое в тюрьму!
Неожиданно коридор оборвался, выведя нас в просторное помещение с высоким куполообразным потолком. Точнее, сводом: уже в следующий миг я понял, что это храм.
У дальней стены располагался алтарь; панели освещали помещение неярким светом, не оставляя, однако, теней. Перед алтарем на возвышении стояла какая-то тренога, предназначение которой осталось для меня загадкой. Пол и стены были расписаны красочными, но совершенно непонятными геометрическими рисунками, а купол зиял чернотой, которую был не в силах рассеять слабый свет.
Я бы еще разглядывал всю эту скромную обстановку, но мы уже пересекли зал и вошли в другой коридор. Как я заметил, особого благоговения перед алтарем наши проводники не выказывали. Если они в самом деле были верующими, а на это указывали их фразы, то тогда выходит, что их религия делала упор не на фетиши, а на личность священника. Кстати, об этом же свидетельствовала величественная простота храма.
Такой подход к делу был не нов. Это уже впоследствии все известные религии обрастали традициями и фетишами, а первоначально лишь личность основателя служила точкой притяжения. Религия же Компании была еще молодой. И к тому же сейчас во главе церкви стояли люди не менее одаренные, чем ее основатель, что вообще-то случалось нечасто.
Оставшись удовлетворенным собственной эрудицией и безупречностью логического мышления, я все же так и не понял, к чему можно приложить полученные выводы. Какая мне разница, кому молятся наши конвоиры, корявому кактусу или глиняному божку? От этого ничего не меняется, а мы остаемся в плену.
Лучше бы подумать, как отсюда можно выбраться.
Как на зло, ничего путного на ум не приходило. Мы продолжали идти по каменным коридорам, сворачивая то в одну сторону, то в другую. Иногда сам туннель начинал сильно петлять, а мы все шли, и только в моем воображении постепенно прорисовывались грандиозные очертания гигантского подземного лабиринта. Минотавр остался бы доволен размерами такого своего жилища. Впрочем, порой в мыслях проскакивало также сравнение с муравейником. Или еще с чем-нибудь. Воспринимать же это как место обитания людей разум упорно отказывался. Раздражала мрачная функциональность туннелей: они словно подчеркивали, что их предназначение – лишь соединять между собой подземные блоки. Был сам ход, и было немного освещения, чтобы не свернуть шею в темноте. И все.
– Весело, наверное, здесь живется, – отметил я вслух вполголоса. Конвоиры, если и услышали эту фразу, то не подали виду. Марго же еще не вполне пришла в себя, потому тоже промолчала.
Повернув в очередной туннель, мы увидели прямо перед собой открытую платформу лифта. Высокий встал рядом и жестом пригласил нас взойти на нее. Мы так и сделали, а конвоиры последовали за нами, заодно перекрыв дорогу к бегству. Лифт плавно заскользил вниз.
Я наблюдал, как проплывают мимо один за другим уровни Скалы, и шансы на побег начинали казаться мне все менее реальными. Даже без всяких внешних помех было бы трудно выбраться: можно просто устать идти пешком. А если учесть, что по коридорам то и дело шастают люди Компании, то задача усложняется в несколько раз.
После долгого спуска лифт наконец остановился. Мы сошли с платформы и снова углубились в хитросплетения туннелей, которые были братьями-близнецами тех, что наверху.
Когда я уже устал считать повороты, высокий вдруг остановился. Рядом с ним в стене появилась щель, и панель незаметной с первого взгляда двери бесшумно скользнула в сторону.
– Прошу, – обратился конвоир к Маргарет.
Я намеревался было последовать за моей спутницей, но высокий жестом остановил меня. На пороге Марго обернулась, и опять мне показалось, что ее взгляд предназначался только мне. Она о чем-то просила? Благодарила за что-то? Не знаю. Но ее лицо еще долго стояло перед моим мысленным взором после того, как дверь неспешно вернулась на место, а мы зашагали дальше.
Правда, ненамного дальше. Через несколько метров в стене открылась другая такая же дверь, и в этот раз войти предложили мне.
Комната оказалась достаточно просторной. У стены стояла кровать с белоснежной постелью, в углу – письменный стол с характерными вертикальными вилками экрана компьютера. Возле кровати располагался также чайный столик, а пол укрывало специальное покрытие, мягкое и приятное на ощупь. Еще один угол занимали туалет и душ, отделенные от комнаты тонкой водонепроницаемой перегородкой. Все блестело исключительной чистотой, будто эту комнату сдавали внаем, а не содержали в ней заключенных.
– Да, так жить можно! – сказал я сам себе и прыгнул на кровать.
Послышался жалобный скрип, словно мебель выражала протест против столь бесцеремонного с ней обращения. Устроившись поудобнее, я уставился в потолок.
Говорят, такое положение тела более всего благоприятствует размышлениям о высоком и вечном. Я в этом ничуть не сомневаюсь, потому что от безделья именно на подобные размышления обычно и тянет. Сейчас же мне делать было абсолютно нечего. Что ж, подумаем о вечном.
Сбежать отсюда весьма проблематично, и основная проблема в том, что вся планета целиком принадлежит Компании. Выйти из тюрьмы – одно, а покинуть планету – совсем другое. Без корабля здесь не обойдешься, а значит, точка, куда будут стремиться беглецы, заранее известна. Ну, допустим, беглец попадется хитрый (вроде меня) и уйдет совсем в другом направлении. Все равно это ничего ему не дает, все равно нужен корабль…
Ладно, пока замнем.
Интересно, почему Совет не решил окончательно нашу судьбу? Зачем нас привезли сюда? Это что, планета-тюрьма? А может, нас будут держать здесь до конца наших дней?
Радостная перспектива.
Я вздохнул и прикрыл глаза. В темноте думать было приятнее.
Нас арестовали (кстати, совершенно незаконно), но обращались с нами вежливо. Почему? Принцип гуманности? Едва ли…
Тогда выходит, на нас рассчитывает кто-то из Совета?!
Мысль была неожиданной, но что-то в ней заставило меня еще раз внимательно прокрутить в голове всю ту часть заседания Совета, на которой я присутствовал. Безумные огоньки, то и дело зажигавшиеся в глазах старика – Отца. Случайные его реплики, не имеющие отношения к обсуждаемым вопросам… Нельзя сказать, что он действительно вел заседание.
Получается, что формальный глава Компании уже не является главой де-факто?! Предстоит скорая замена, а значит, назревает борьба за власть!
А противостояние между Эриком и Марго – лишь виденная мною сторона этой борьбы?
Кажется, части головоломки начали складываться в единое целое.
Без поддержки стать руководителем Компании невозможно. Поэтому каждый ищет себе союзников. Предположим, Маргарет объединилась с Эриком. Предположим также, что этот их альянс помог убрать с дороги опасного конкурента. Что дальше?
Задачи альянса выполнены, но теперь остается еще один конкурент – Эрик. Ему Марго внушает, что она совсем не рвется к власти, и Эрик ей верит.
Напрасно верит, поскольку уже вступает в действие вторая часть ее гениального плана. Сама собой организовывается и проваливается операция на Сайгусе, виноватым оказывается Эрик, а единственного свидетеля, знающего, что это не так, он же и убирает. Притом сам Эрик свято верит в то, что поступал по собственной инициативе.
Ловкий ход, Марго. Поздравляю.
Ловушка готова захлопнуться. Но в игре вдруг появляется неучтенный фактор – я. И Марго тут же реагирует на изменившиеся обстоятельства. Она делает так, чтобы я последовал за ней, и летит не на Горвальдио, а к себе домой, на Менигуэн. Там она пускает в ход все обаяние и привлекает меня на свою сторону. Она просит помочь ей и делает это так, что я просто не могу отказать. Вряд ли бы кто-нибудь смог, если, конечно, не говорить о колоде для рубки дров.
Спустя некоторое время Эрик начинает разыскивать Марго – когда узнает, что на Горвальдио она не прилетела. Естественно, один из первых адресов в его списке – дом Маргарет на Менигуэне. Он звонит, и она сообщает, что с самого Сайгуса за ней увязался какой-то тип. Похоже, частный детектив. Теперь она не знает, что делать, и ждет дальнейших распоряжений Эрика.
Бедная Марго. Что бы ты делала без доблестного делового партнера!
Эрик немного напуган таким положением дел, и он срочно прилетает на Менигуэн. И не заслуга ли моей приятельницы в том, что он решает убрать меня, а также в том, что ему это удается сделать лишь отчасти? Иными словами, покушение налицо, но свидетель остается жив. Удобно.
Партнеры после улаживания вопроса о преследовании улетают на Горвальдио. Марго при этом надеется, что я, едва придя в сознание, отправлюсь следом. Что я и сделал.
Наверняка у нее имелся запасной вариант на случай, если бы я не прилетел, но он так и остался неосуществленным.
Правда, неясно, какую роль во всем этом играла Наташа. Я до сих пор не понял, связана она с Компанией или нет и как так получилось, что наши дороги пересеклись уже дважды. Да, я сам уговорил ее изменить курс и направиться на Горвальдио… может быть, так же, как Эрик сам устроил заварушку на Сайгусе. На Совете ее не было… Наташа? Хорошо, примем за неизвестное.
Марго искренне обрадовалась, увидев меня на Горвальдио. Еще бы, ее импровизация сработала! Осталось лишь затащить меня на Совет и заставить сказать то, что ей нужно. И это она тоже проделала с блеском.
Однако где-то в самом начале Марго допустила крохотную ошибку, которая в итоге свела на нет все построения. Эрик был не единственным ее серьезным соперником. Кто-то еще метил на трон, и игра этого третьего была еще тоньше.
Вероятно, этот кто-то раскусил ход Марго. Может, и нет, впрочем, это неважно. Перед ним оказались два конкурента, два бывших союзника. Если бы решение было принято в пользу Маргарет, ее сила в Совете возросла бы. Следовательно, она стала бы еще более опасным противником. А этого никак нельзя было допускать. Иное дело Эрик. Его действия изрядно пошатнули доверие к нему со стороны членов Совета. Предложенное оправдание лишь частично восстановило это доверие, а значит, такое решение позволило полностью избавиться от одного соперника и значительно ослабить позиции другого.
Таким образом, Марго, сама того не подозревая, своей игрой сослужила кому-то хорошую службу. Грех было отказываться от подарка, вложенного прямо в руки. И кто-то не отказался. А Марго теперь придется платить за ошибку. Точнее, нам с Марго придется платить…
Вот в такую логическую цепочку выстроились у меня недавние события.
И чем больше я думал над этим, тем сильнее все походило на правду. Мне не хотелось верить, что Марго настолько вероломна, но я ведь собственными глазами видел этот удар в спину, когда Эрик с изумлением слушал ее речь и лишь хватал ртом воздух, не в силах ответить. Она могла так поступить.
Странно, но я не злился на нее за это. Выплеснув свои чувства тогда, на корабле, теперь я оставался спокоен. И вдобавок ко всему мне постоянно вспоминался ее взгляд – там, в каюте, и здесь, когда она обернулась на пороге.
Взгляд…
Благодарность? Просьба? Намек?
Я почувствовал, что засыпаю.
– Хоть бы свет выключили! – пробормотал я, переворачиваясь на бок. В тот же миг панели под самым потолком погасли. Осталось лишь слабое свечение тонкой полоски, протянувшейся по стенам сантиметрах в пяти от пола.
– И на том спасибо, – поблагодарил я невидимого хозяина. И со спокойной совестью крепко уснул.
Все равно ведь непонятно, когда у них здесь день, а когда ночь.
Мой сон никто не тревожил, и впервые за несколько дней я позволил себе поспать лишнюю пару часов. В патовой ситуации тоже есть кое-какие выгоды. По крайней мере, никуда не нужно было спешить.
Проснувшись, я еще некоторое время валялся в постели, лениво перебирая в уме события минувшего дня. Когда это занятие мне надоело, я сказал, обращаясь к потолку:
– Ладно, можешь включать свет.
Панели тускло засветились, а потом постепенно нарастили яркость до нормальной. В комнате рассвело.
Я привел себя в порядок и, по обыкновению, заказал чашечку кофе: здешний настольный компьютер, оказывается, выполнял одновременно функции кухонного. Кофе не заставил себя долго ждать, словно компьютер уже заранее знал, что я закажу. Я едва успел отвернуться, как чашка появилась на столе. По комнате распространился приятный характерный аромат.
– Спасибо, – произнес я, несколько удивившись такой быстроте. Если это тюрьма, то она наверняка работает по принципу «желание заключенного – для нас закон». Интуитивный интерфейс и тому подобное.
Отодвинув от стола кресло и повернув его так, чтобы видеть дверь, я сел и начал ждать, попивая кофе. Если моя вчерашняя догадка верна, сейчас должен кто-нибудь прийти. Почему именно сейчас, а не через день или через месяц, я не знал, но чувствовал, что если кому-то нужны союзники, то он будет действовать как можно быстрее. Борьба уже идет, едва ли разумно терять время.
Мысли мои снова вернулись к Марго. Я никак не мог примирить в своем воображении два образа. Вот она на корточках у воды, светло-рыжие волосы золотом выделяются на белизне платья; вот с увлечением рассказывает мне историю о молнии; вот в мягком свете ресторана мы болтаем о всяких пустяках; вот она без сил сидит у дерева с закрытыми глазами, и капельки пота обильно покрывают ее лоб. Неужели этот же человек так яростно, целеустремленно и… глупо стремился к власти? Мне в это просто не верилось.
А может, все мои рассуждения неверны?
Без единого звука открылась дверь, и в комнату вошел невысокий черноволосый мужчина с беззаботным выражением лица.
– Добрый день, Алексей, – сказал он, широко улыбаясь.
– Добрый день, Антонио, – ответил я, продолжая сидеть в кресле и пить кофе. Потом показал на кровать: – Присаживайтесь, чувствуйте себя как дома.
Он так и сделал. То есть присел.
– Вы, как я вижу, уже успели здесь освоиться, – заметил он с той же улыбкой до ушей. Я мельком пробежал взглядом по комнате:
– Жить можно. А вы, никак, пришли сказать мне, что Совет допустил ошибку и я могу быть свободен?
– Не совсем. То есть Совет не допускал ошибки, но вы можете быть свободны. Правда, для этого нужно кое-что сделать.
Ага, мысленно произнес я. Поздравляю, Алексей, думать мы еще не разучились.
– Не люблю условий, – возразил я вслух.
– Придется полюбить – самоуверенно заявил Антонио. В этот момент я едва сдержал себя, чтобы не запустить в него чашку с еще горячим кофе.
– А в чем, собственно, дело? Если я что-то нарушил, пусть этим занимается полиция. Частные компании не имеют права лишать человека свободы… Любого человека. Вы явно наживаете себе неприятности.
Антонио не повел и бровью:
– Бросьте. Маргарет рассказала вам достаточно о нашей Компании. Вы очень хорошо знаете, что у нас свои законы. И свои способы проведения их в жизнь. Если уж на то пошло, то я могу даже сообщить вам, что в качестве высшей меры наказания у нас все еще применяется смертная казнь. Так что советую хорошенько подумать, прежде чем отказываться от моего предложения.
И он снова добродушно улыбнулся. Как будто только что удачно пошутил.
Я покачал головой:
– Что вы говорите! Смертная казнь! Вы меня напугали так, что я потерял сознание. И провалялся без признаков жизни трое суток. А теперь со страху не могу говорить.
Его улыбка стала натянутой.
– Не паясничайте. Речь идет о вашей жизни и смерти.
– За свою жизнь я кем только ни был, а вот паяцем не приходилось. Раз уж речь пошла о смерти, почему бы не исправить это напоследок?
– Вы еще не слышали моего предложения…
– Зато уже вдоволь наслушался угроз. Вы всегда так разговариваете с людьми? Это ваш стиль? И часто удается прийти к соглашению?
Уголок его рта начал подергиваться, а я задумался. Вряд ли это и есть таинственный третий претендент. Слишком грубо работает. Да и едва ли претендент открылся бы сразу. Скорее всего, Антонио просто на побегушках у кого-то более солидного.
Мой собеседник наконец справился с собой, стер с лица улыбку и опять попытался напустить на себя самоуверенный вид. Теперь меня это начало забавлять.
– Вы должны понимать, что оказались в невыгодном положении, – упрямо гнул он свою линию.
– Интересно, с чего вы так подумали? – я перебил его, не дав продолжить фразу. – Здесь довольно удобно, в некоторых гостиницах условия похуже. К тому же я живу здесь бесплатно, а что еще нужно для счастья?..
Похоже, я ему нравился все меньше и меньше. Он небрежно оперся рукой на кровать и заявил:
– Разговаривая со мной в таком тоне, вы подвергаете свою жизнь опасности.
Я мигом сбросил маску благодушия и думать забыл о шутливом тоне. Заговорив, я с удовлетворением отметил, что мой голос стал жестким:
– Да ну? А если посмотреть на это с другой стороны? Вы ведь тоже подвергаете себя опасности, угрожая мне. И при этом еще находясь со мной в одной комнате. Глупо, Антонио.
По его лицу снова поползла самодовольная ухмылка:
– Ну-ка, попробуйте ко мне приблизиться! Скажу вам заранее, вы не сможете даже коснуться меня.
– Я и не собираюсь вас касаться. Еще пара угроз с вашей стороны – и я вас просто убью. Надеюсь, кто-нибудь придет забрать труп и тем самым избавит меня от нудной работы по расчленению и спуску в унитаз того, что от вас останется.
Антонио заметно побледнел, но я не дал ему перехватить инициативу разговора и продолжил:
– Глупо, глупо надеяться на машины в плане обеспечения безопасности. Машина считает, что у меня нет оружия. Но оно у меня есть.
Я продемонстрировал ему чашку, которую держал в левой руке.
– Жаль, конечно, будет хорошего кофе, ну да я себе еще закажу. А теперь смотрите. Я не делаю никаких резких движений в вашу сторону.
Чашка стремительно вырвалась из моей руки. Антонио в испуге зажмурился и отшатнулся.
– Видите, как все просто?
Открыв глаза, Антонио обнаружил, что чашка всего лишь перекочевала из моей левой руки в правую и я продолжаю пить свой любимый напиток. Почтеннейший член Совета выпрямился и перевел дыхание.
– Вы труп, – сообщил я ему. – Выбываете из игры. Кто там следующий?
– Вы даже… – пробормотал он. Я нахмурился:
– Трупы не разговаривают. Считай, что ты провалил переговоры. Иди и скажи своему хозяину, что заключенный желает видеть его лично. И побыстрее. Мальчики на побегушках не годятся для дипломатии.
Его лицо начало наливаться кровью. Мне показалось, что сейчас он заревет, как бык, и бросится таранить меня головой.
К счастью, в этот момент дверь снова заскользила в сторону. В этот раз на пороге стоял… один из телохранителей Отца. Тот, со скандинавским лицом.
Вновь вошедший бросил быстрый взгляд на моего нерадивого собеседника, потом его глаза остановились на мне. Он приветственно улыбнулся – одними глазами – и обратился к сидящему на кровати:
– Оставь нас, Антонио. Не беспокойся, ты сделал все, что мог. Просто у этого человека богатый опыт по выведению людей из равновесия.
Антонио что-то хотел сказать, но наткнулся на предупреждающий взгляд телохранителя и вышел молча. Дверь бесшумно закрылась.
– Поздравляю, Алексей! Первый тур вы прошли, – заявил Михель.
– Если бы еще знать куда! – хмыкнул я. – Случайно не в кандидаты на кладбище? Он улыбнулся:
– Это хорошо, что вы не теряете чувства юмора. Приятнее будет с вами работать.
Выходит, третий претендент – телохранитель? Которого никто не брал в расчет, потому что его просто по привычке не замечали? Вот она, ошибка Марго. Хозяин, которого все считают слугой.
– А вы думаете, что мы сработаемся? – добавил в свой голос изрядную долю скепсиса. Михель развел руками:
– Все зависит от вас. Вы мне глубоко симпатичны, и я хотел бы с вами работать, однако мои желания в данном случае не играют роли. Выбираете вы.
– Приятно слышать. Но выбирать, как я полагаю, придется лишь из предложенных вами вариантов?
– Увы, таковы правила. Надеюсь, вы не станете из-за этого бросаться в меня чашками?
Он прошелся по комнате и лениво опустился на то же место, где до этого сидел Антонио. И еще сильнее почувствовался контраст между этими двумя людьми. В улыбке Михеля было что угодно, но не самодовольство, а непринужденная небрежность движений свидетельствовала о готовности ко всяким штучкам с моей стороны. Такого не напугаешь летающей чашкой, и что-то в его виде подсказывало: он уверен, что я даже не попытаюсь повторить с ним свой фокус. Самое интересное, что в этом он был прав.
– Наверное, в самом деле не буду, – согласился я после незначительной паузы. – По крайней мере до рассмотрения вариантов.
– Мне это нравится! Видите, кое в чем наши интересы совпадают, а мы ведь не говорим еще и двух минут.
– Вы настроены оптимистически.
– Я оптимист по жизни. Честно говоря, я сейчас просто не вижу причин быть пессимистом. Попали вы сюда не по моей вине, а я только предлагаю вам способ, как отсюда выбраться.
Значит, против меня лично у вас вроде бы не должно быть никаких предубеждений.
Легонько я коснулся ее руки:
– Марго…
По ее губам пробежала счастливая улыбка, и она открыла глаза.
– Мы уже на Скале, – пояснил я.
Моя спутница откинула волосы назад, взглянула на охранника, и ее улыбка померкла. В этот момент ее лицо приняло какое-то беспомощное выражение, но она быстро справилась с собой и только мельком посмотрела на меня. То, что я увидел в ее глазах, больше всего походило на благодарность, но я не мог понять, к чему эта благодарность может относиться.
Я подал руку, помогая ей встать с койки. Марго прикоснулась к спутавшимся волосам, затем в ее ладони невесть откуда появилась расческа, и она несколькими ловкими движениями привела себя в порядок. Спрятав расческу, кивнула:
– Пойдем.
В коридоре стояли еще двое. Высокий прошел вперед, указывая дорогу, а они пристроились сзади. У каждого в руке было по жезлу, с которыми они, по всей видимости, умели обращаться, так что от моего желания экспериментировать с потасовками не осталось и следа.
Люк корабля открывался не на поверхность, а прямо в неширокий туннель.
– Ты знаешь, что такое эта Скала? – наконец додумался я спросить у моей невольной спутницы, когда мы зашагали среди каменных стен.
Марго еще не рассталась со сном окончательно, так что, когда она заговорила, ее голос звучал монотонно:
– Одна из планет Компании. Открыта лет пятнадцать назад, но Содружество до нее до сих пор не добралось, так что в каталогах она не числится. Воздух пригоден для дыхания, состав атмосферы близок к норме. А назвали ее так потому, что база Компании целиком вырублена внутри одной из скал.
– Ты выдаешь наши секреты, – встрял в рассказ один из конвоиров, идущих сзади. – Именем Всевышнего, прекрати!
Марго резко обернулась и встретилась взглядом с наглецом, отчего тот поперхнулся на полуслове.
– Кажется, ты забываешься, воин, – в ее голосе, потерявшем былую мягкость, появились властные нотки.
Конвоир судорожно сглотнул, но нашел силы упрямо продолжить:
– Ты предала Господа. Он лишил тебя своей поддержки. Моя спутница хищно улыбнулась:
– Неужели?!
И в то же мгновение без всяких видимых причин спорщик растянулся на полу. Остальные два охранника тоже остановились и хмуро смотрели, как он поднимается на ноги, даже не делая попыток помочь.
– Будет тебе наука, Карз, – произнес высокий. – Ты слышал решение Отца? – Нет, – буркнул Карз. – Но я думал…
– Нам приказали доставить их на Скалу под конвоем, только и всего. Если ты знаешь, что они натворили, я буду рад тебя выслушать.
Карз снова сглотнул и пробормотал:
– Я не знаю…
– Вопрос улажен, – высокий повернулся к Маргарет. Простите, если вас оскорбили.
Марго кивнула, принимая извинения, и мы продолжили свой путь. И только я заметил, что по лицу моей спутницы разлилась бледность, а походка стала неуверенной.
– Зачем ты это сделала? – спросил я так, чтобы не слышали остальные.
– Нужно было поставить его на место, – слабо прошептала она, – Он не должен был так говорить со мной.
– Все равно у тебя уже нет власти.
– Есть.
В еле слышном шепоте проскользнула тень упрямства. Я покачал головой, но ничего не сказал. Все-таки удивительно: неужели для нее и вправду это имело такое значение?
Коридор, по которому мы шли, был освещен неравномерно. Встроенные в стены светящиеся панели располагались со случайными промежутками, так что иногда нам приходилось двигаться в полутьме. Если этот ход и был прорезан в скале, как утверждала Маргарет, то он никак не бросался в глаза. И пол, и стены, и сводчатый потолок были одинаково ровными, без изъянов. Мне почему-то подумалось, что вместо светящихся панелей на стенах должны были быть факелы.
Высокий вел нас уверенно: было похоже, что он неплохо знает здешние места. Перед развилками он ни секунды не колебался, и мы едва поспевали за его широким шагом. Порой навстречу нам попадались другие люди, и тогда конвоиры обменивались с ними короткими кивками. Мы с Марго не отвечали на приветствия, но я видел, что большинство кивков предназначалось именно нам. Здесь уважали начальство, даже пусть арестованное и сопровождаемое в тюрьму!
Неожиданно коридор оборвался, выведя нас в просторное помещение с высоким куполообразным потолком. Точнее, сводом: уже в следующий миг я понял, что это храм.
У дальней стены располагался алтарь; панели освещали помещение неярким светом, не оставляя, однако, теней. Перед алтарем на возвышении стояла какая-то тренога, предназначение которой осталось для меня загадкой. Пол и стены были расписаны красочными, но совершенно непонятными геометрическими рисунками, а купол зиял чернотой, которую был не в силах рассеять слабый свет.
Я бы еще разглядывал всю эту скромную обстановку, но мы уже пересекли зал и вошли в другой коридор. Как я заметил, особого благоговения перед алтарем наши проводники не выказывали. Если они в самом деле были верующими, а на это указывали их фразы, то тогда выходит, что их религия делала упор не на фетиши, а на личность священника. Кстати, об этом же свидетельствовала величественная простота храма.
Такой подход к делу был не нов. Это уже впоследствии все известные религии обрастали традициями и фетишами, а первоначально лишь личность основателя служила точкой притяжения. Религия же Компании была еще молодой. И к тому же сейчас во главе церкви стояли люди не менее одаренные, чем ее основатель, что вообще-то случалось нечасто.
Оставшись удовлетворенным собственной эрудицией и безупречностью логического мышления, я все же так и не понял, к чему можно приложить полученные выводы. Какая мне разница, кому молятся наши конвоиры, корявому кактусу или глиняному божку? От этого ничего не меняется, а мы остаемся в плену.
Лучше бы подумать, как отсюда можно выбраться.
Как на зло, ничего путного на ум не приходило. Мы продолжали идти по каменным коридорам, сворачивая то в одну сторону, то в другую. Иногда сам туннель начинал сильно петлять, а мы все шли, и только в моем воображении постепенно прорисовывались грандиозные очертания гигантского подземного лабиринта. Минотавр остался бы доволен размерами такого своего жилища. Впрочем, порой в мыслях проскакивало также сравнение с муравейником. Или еще с чем-нибудь. Воспринимать же это как место обитания людей разум упорно отказывался. Раздражала мрачная функциональность туннелей: они словно подчеркивали, что их предназначение – лишь соединять между собой подземные блоки. Был сам ход, и было немного освещения, чтобы не свернуть шею в темноте. И все.
– Весело, наверное, здесь живется, – отметил я вслух вполголоса. Конвоиры, если и услышали эту фразу, то не подали виду. Марго же еще не вполне пришла в себя, потому тоже промолчала.
Повернув в очередной туннель, мы увидели прямо перед собой открытую платформу лифта. Высокий встал рядом и жестом пригласил нас взойти на нее. Мы так и сделали, а конвоиры последовали за нами, заодно перекрыв дорогу к бегству. Лифт плавно заскользил вниз.
Я наблюдал, как проплывают мимо один за другим уровни Скалы, и шансы на побег начинали казаться мне все менее реальными. Даже без всяких внешних помех было бы трудно выбраться: можно просто устать идти пешком. А если учесть, что по коридорам то и дело шастают люди Компании, то задача усложняется в несколько раз.
После долгого спуска лифт наконец остановился. Мы сошли с платформы и снова углубились в хитросплетения туннелей, которые были братьями-близнецами тех, что наверху.
Когда я уже устал считать повороты, высокий вдруг остановился. Рядом с ним в стене появилась щель, и панель незаметной с первого взгляда двери бесшумно скользнула в сторону.
– Прошу, – обратился конвоир к Маргарет.
Я намеревался было последовать за моей спутницей, но высокий жестом остановил меня. На пороге Марго обернулась, и опять мне показалось, что ее взгляд предназначался только мне. Она о чем-то просила? Благодарила за что-то? Не знаю. Но ее лицо еще долго стояло перед моим мысленным взором после того, как дверь неспешно вернулась на место, а мы зашагали дальше.
Правда, ненамного дальше. Через несколько метров в стене открылась другая такая же дверь, и в этот раз войти предложили мне.
Комната оказалась достаточно просторной. У стены стояла кровать с белоснежной постелью, в углу – письменный стол с характерными вертикальными вилками экрана компьютера. Возле кровати располагался также чайный столик, а пол укрывало специальное покрытие, мягкое и приятное на ощупь. Еще один угол занимали туалет и душ, отделенные от комнаты тонкой водонепроницаемой перегородкой. Все блестело исключительной чистотой, будто эту комнату сдавали внаем, а не содержали в ней заключенных.
– Да, так жить можно! – сказал я сам себе и прыгнул на кровать.
Послышался жалобный скрип, словно мебель выражала протест против столь бесцеремонного с ней обращения. Устроившись поудобнее, я уставился в потолок.
Говорят, такое положение тела более всего благоприятствует размышлениям о высоком и вечном. Я в этом ничуть не сомневаюсь, потому что от безделья именно на подобные размышления обычно и тянет. Сейчас же мне делать было абсолютно нечего. Что ж, подумаем о вечном.
Сбежать отсюда весьма проблематично, и основная проблема в том, что вся планета целиком принадлежит Компании. Выйти из тюрьмы – одно, а покинуть планету – совсем другое. Без корабля здесь не обойдешься, а значит, точка, куда будут стремиться беглецы, заранее известна. Ну, допустим, беглец попадется хитрый (вроде меня) и уйдет совсем в другом направлении. Все равно это ничего ему не дает, все равно нужен корабль…
Ладно, пока замнем.
Интересно, почему Совет не решил окончательно нашу судьбу? Зачем нас привезли сюда? Это что, планета-тюрьма? А может, нас будут держать здесь до конца наших дней?
Радостная перспектива.
Я вздохнул и прикрыл глаза. В темноте думать было приятнее.
Нас арестовали (кстати, совершенно незаконно), но обращались с нами вежливо. Почему? Принцип гуманности? Едва ли…
Тогда выходит, на нас рассчитывает кто-то из Совета?!
Мысль была неожиданной, но что-то в ней заставило меня еще раз внимательно прокрутить в голове всю ту часть заседания Совета, на которой я присутствовал. Безумные огоньки, то и дело зажигавшиеся в глазах старика – Отца. Случайные его реплики, не имеющие отношения к обсуждаемым вопросам… Нельзя сказать, что он действительно вел заседание.
Получается, что формальный глава Компании уже не является главой де-факто?! Предстоит скорая замена, а значит, назревает борьба за власть!
А противостояние между Эриком и Марго – лишь виденная мною сторона этой борьбы?
Кажется, части головоломки начали складываться в единое целое.
Без поддержки стать руководителем Компании невозможно. Поэтому каждый ищет себе союзников. Предположим, Маргарет объединилась с Эриком. Предположим также, что этот их альянс помог убрать с дороги опасного конкурента. Что дальше?
Задачи альянса выполнены, но теперь остается еще один конкурент – Эрик. Ему Марго внушает, что она совсем не рвется к власти, и Эрик ей верит.
Напрасно верит, поскольку уже вступает в действие вторая часть ее гениального плана. Сама собой организовывается и проваливается операция на Сайгусе, виноватым оказывается Эрик, а единственного свидетеля, знающего, что это не так, он же и убирает. Притом сам Эрик свято верит в то, что поступал по собственной инициативе.
Ловкий ход, Марго. Поздравляю.
Ловушка готова захлопнуться. Но в игре вдруг появляется неучтенный фактор – я. И Марго тут же реагирует на изменившиеся обстоятельства. Она делает так, чтобы я последовал за ней, и летит не на Горвальдио, а к себе домой, на Менигуэн. Там она пускает в ход все обаяние и привлекает меня на свою сторону. Она просит помочь ей и делает это так, что я просто не могу отказать. Вряд ли бы кто-нибудь смог, если, конечно, не говорить о колоде для рубки дров.
Спустя некоторое время Эрик начинает разыскивать Марго – когда узнает, что на Горвальдио она не прилетела. Естественно, один из первых адресов в его списке – дом Маргарет на Менигуэне. Он звонит, и она сообщает, что с самого Сайгуса за ней увязался какой-то тип. Похоже, частный детектив. Теперь она не знает, что делать, и ждет дальнейших распоряжений Эрика.
Бедная Марго. Что бы ты делала без доблестного делового партнера!
Эрик немного напуган таким положением дел, и он срочно прилетает на Менигуэн. И не заслуга ли моей приятельницы в том, что он решает убрать меня, а также в том, что ему это удается сделать лишь отчасти? Иными словами, покушение налицо, но свидетель остается жив. Удобно.
Партнеры после улаживания вопроса о преследовании улетают на Горвальдио. Марго при этом надеется, что я, едва придя в сознание, отправлюсь следом. Что я и сделал.
Наверняка у нее имелся запасной вариант на случай, если бы я не прилетел, но он так и остался неосуществленным.
Правда, неясно, какую роль во всем этом играла Наташа. Я до сих пор не понял, связана она с Компанией или нет и как так получилось, что наши дороги пересеклись уже дважды. Да, я сам уговорил ее изменить курс и направиться на Горвальдио… может быть, так же, как Эрик сам устроил заварушку на Сайгусе. На Совете ее не было… Наташа? Хорошо, примем за неизвестное.
Марго искренне обрадовалась, увидев меня на Горвальдио. Еще бы, ее импровизация сработала! Осталось лишь затащить меня на Совет и заставить сказать то, что ей нужно. И это она тоже проделала с блеском.
Однако где-то в самом начале Марго допустила крохотную ошибку, которая в итоге свела на нет все построения. Эрик был не единственным ее серьезным соперником. Кто-то еще метил на трон, и игра этого третьего была еще тоньше.
Вероятно, этот кто-то раскусил ход Марго. Может, и нет, впрочем, это неважно. Перед ним оказались два конкурента, два бывших союзника. Если бы решение было принято в пользу Маргарет, ее сила в Совете возросла бы. Следовательно, она стала бы еще более опасным противником. А этого никак нельзя было допускать. Иное дело Эрик. Его действия изрядно пошатнули доверие к нему со стороны членов Совета. Предложенное оправдание лишь частично восстановило это доверие, а значит, такое решение позволило полностью избавиться от одного соперника и значительно ослабить позиции другого.
Таким образом, Марго, сама того не подозревая, своей игрой сослужила кому-то хорошую службу. Грех было отказываться от подарка, вложенного прямо в руки. И кто-то не отказался. А Марго теперь придется платить за ошибку. Точнее, нам с Марго придется платить…
Вот в такую логическую цепочку выстроились у меня недавние события.
И чем больше я думал над этим, тем сильнее все походило на правду. Мне не хотелось верить, что Марго настолько вероломна, но я ведь собственными глазами видел этот удар в спину, когда Эрик с изумлением слушал ее речь и лишь хватал ртом воздух, не в силах ответить. Она могла так поступить.
Странно, но я не злился на нее за это. Выплеснув свои чувства тогда, на корабле, теперь я оставался спокоен. И вдобавок ко всему мне постоянно вспоминался ее взгляд – там, в каюте, и здесь, когда она обернулась на пороге.
Взгляд…
Благодарность? Просьба? Намек?
Я почувствовал, что засыпаю.
– Хоть бы свет выключили! – пробормотал я, переворачиваясь на бок. В тот же миг панели под самым потолком погасли. Осталось лишь слабое свечение тонкой полоски, протянувшейся по стенам сантиметрах в пяти от пола.
– И на том спасибо, – поблагодарил я невидимого хозяина. И со спокойной совестью крепко уснул.
Все равно ведь непонятно, когда у них здесь день, а когда ночь.
Мой сон никто не тревожил, и впервые за несколько дней я позволил себе поспать лишнюю пару часов. В патовой ситуации тоже есть кое-какие выгоды. По крайней мере, никуда не нужно было спешить.
Проснувшись, я еще некоторое время валялся в постели, лениво перебирая в уме события минувшего дня. Когда это занятие мне надоело, я сказал, обращаясь к потолку:
– Ладно, можешь включать свет.
Панели тускло засветились, а потом постепенно нарастили яркость до нормальной. В комнате рассвело.
Я привел себя в порядок и, по обыкновению, заказал чашечку кофе: здешний настольный компьютер, оказывается, выполнял одновременно функции кухонного. Кофе не заставил себя долго ждать, словно компьютер уже заранее знал, что я закажу. Я едва успел отвернуться, как чашка появилась на столе. По комнате распространился приятный характерный аромат.
– Спасибо, – произнес я, несколько удивившись такой быстроте. Если это тюрьма, то она наверняка работает по принципу «желание заключенного – для нас закон». Интуитивный интерфейс и тому подобное.
Отодвинув от стола кресло и повернув его так, чтобы видеть дверь, я сел и начал ждать, попивая кофе. Если моя вчерашняя догадка верна, сейчас должен кто-нибудь прийти. Почему именно сейчас, а не через день или через месяц, я не знал, но чувствовал, что если кому-то нужны союзники, то он будет действовать как можно быстрее. Борьба уже идет, едва ли разумно терять время.
Мысли мои снова вернулись к Марго. Я никак не мог примирить в своем воображении два образа. Вот она на корточках у воды, светло-рыжие волосы золотом выделяются на белизне платья; вот с увлечением рассказывает мне историю о молнии; вот в мягком свете ресторана мы болтаем о всяких пустяках; вот она без сил сидит у дерева с закрытыми глазами, и капельки пота обильно покрывают ее лоб. Неужели этот же человек так яростно, целеустремленно и… глупо стремился к власти? Мне в это просто не верилось.
А может, все мои рассуждения неверны?
Без единого звука открылась дверь, и в комнату вошел невысокий черноволосый мужчина с беззаботным выражением лица.
– Добрый день, Алексей, – сказал он, широко улыбаясь.
– Добрый день, Антонио, – ответил я, продолжая сидеть в кресле и пить кофе. Потом показал на кровать: – Присаживайтесь, чувствуйте себя как дома.
Он так и сделал. То есть присел.
– Вы, как я вижу, уже успели здесь освоиться, – заметил он с той же улыбкой до ушей. Я мельком пробежал взглядом по комнате:
– Жить можно. А вы, никак, пришли сказать мне, что Совет допустил ошибку и я могу быть свободен?
– Не совсем. То есть Совет не допускал ошибки, но вы можете быть свободны. Правда, для этого нужно кое-что сделать.
Ага, мысленно произнес я. Поздравляю, Алексей, думать мы еще не разучились.
– Не люблю условий, – возразил я вслух.
– Придется полюбить – самоуверенно заявил Антонио. В этот момент я едва сдержал себя, чтобы не запустить в него чашку с еще горячим кофе.
– А в чем, собственно, дело? Если я что-то нарушил, пусть этим занимается полиция. Частные компании не имеют права лишать человека свободы… Любого человека. Вы явно наживаете себе неприятности.
Антонио не повел и бровью:
– Бросьте. Маргарет рассказала вам достаточно о нашей Компании. Вы очень хорошо знаете, что у нас свои законы. И свои способы проведения их в жизнь. Если уж на то пошло, то я могу даже сообщить вам, что в качестве высшей меры наказания у нас все еще применяется смертная казнь. Так что советую хорошенько подумать, прежде чем отказываться от моего предложения.
И он снова добродушно улыбнулся. Как будто только что удачно пошутил.
Я покачал головой:
– Что вы говорите! Смертная казнь! Вы меня напугали так, что я потерял сознание. И провалялся без признаков жизни трое суток. А теперь со страху не могу говорить.
Его улыбка стала натянутой.
– Не паясничайте. Речь идет о вашей жизни и смерти.
– За свою жизнь я кем только ни был, а вот паяцем не приходилось. Раз уж речь пошла о смерти, почему бы не исправить это напоследок?
– Вы еще не слышали моего предложения…
– Зато уже вдоволь наслушался угроз. Вы всегда так разговариваете с людьми? Это ваш стиль? И часто удается прийти к соглашению?
Уголок его рта начал подергиваться, а я задумался. Вряд ли это и есть таинственный третий претендент. Слишком грубо работает. Да и едва ли претендент открылся бы сразу. Скорее всего, Антонио просто на побегушках у кого-то более солидного.
Мой собеседник наконец справился с собой, стер с лица улыбку и опять попытался напустить на себя самоуверенный вид. Теперь меня это начало забавлять.
– Вы должны понимать, что оказались в невыгодном положении, – упрямо гнул он свою линию.
– Интересно, с чего вы так подумали? – я перебил его, не дав продолжить фразу. – Здесь довольно удобно, в некоторых гостиницах условия похуже. К тому же я живу здесь бесплатно, а что еще нужно для счастья?..
Похоже, я ему нравился все меньше и меньше. Он небрежно оперся рукой на кровать и заявил:
– Разговаривая со мной в таком тоне, вы подвергаете свою жизнь опасности.
Я мигом сбросил маску благодушия и думать забыл о шутливом тоне. Заговорив, я с удовлетворением отметил, что мой голос стал жестким:
– Да ну? А если посмотреть на это с другой стороны? Вы ведь тоже подвергаете себя опасности, угрожая мне. И при этом еще находясь со мной в одной комнате. Глупо, Антонио.
По его лицу снова поползла самодовольная ухмылка:
– Ну-ка, попробуйте ко мне приблизиться! Скажу вам заранее, вы не сможете даже коснуться меня.
– Я и не собираюсь вас касаться. Еще пара угроз с вашей стороны – и я вас просто убью. Надеюсь, кто-нибудь придет забрать труп и тем самым избавит меня от нудной работы по расчленению и спуску в унитаз того, что от вас останется.
Антонио заметно побледнел, но я не дал ему перехватить инициативу разговора и продолжил:
– Глупо, глупо надеяться на машины в плане обеспечения безопасности. Машина считает, что у меня нет оружия. Но оно у меня есть.
Я продемонстрировал ему чашку, которую держал в левой руке.
– Жаль, конечно, будет хорошего кофе, ну да я себе еще закажу. А теперь смотрите. Я не делаю никаких резких движений в вашу сторону.
Чашка стремительно вырвалась из моей руки. Антонио в испуге зажмурился и отшатнулся.
– Видите, как все просто?
Открыв глаза, Антонио обнаружил, что чашка всего лишь перекочевала из моей левой руки в правую и я продолжаю пить свой любимый напиток. Почтеннейший член Совета выпрямился и перевел дыхание.
– Вы труп, – сообщил я ему. – Выбываете из игры. Кто там следующий?
– Вы даже… – пробормотал он. Я нахмурился:
– Трупы не разговаривают. Считай, что ты провалил переговоры. Иди и скажи своему хозяину, что заключенный желает видеть его лично. И побыстрее. Мальчики на побегушках не годятся для дипломатии.
Его лицо начало наливаться кровью. Мне показалось, что сейчас он заревет, как бык, и бросится таранить меня головой.
К счастью, в этот момент дверь снова заскользила в сторону. В этот раз на пороге стоял… один из телохранителей Отца. Тот, со скандинавским лицом.
Вновь вошедший бросил быстрый взгляд на моего нерадивого собеседника, потом его глаза остановились на мне. Он приветственно улыбнулся – одними глазами – и обратился к сидящему на кровати:
– Оставь нас, Антонио. Не беспокойся, ты сделал все, что мог. Просто у этого человека богатый опыт по выведению людей из равновесия.
Антонио что-то хотел сказать, но наткнулся на предупреждающий взгляд телохранителя и вышел молча. Дверь бесшумно закрылась.
– Поздравляю, Алексей! Первый тур вы прошли, – заявил Михель.
– Если бы еще знать куда! – хмыкнул я. – Случайно не в кандидаты на кладбище? Он улыбнулся:
– Это хорошо, что вы не теряете чувства юмора. Приятнее будет с вами работать.
Выходит, третий претендент – телохранитель? Которого никто не брал в расчет, потому что его просто по привычке не замечали? Вот она, ошибка Марго. Хозяин, которого все считают слугой.
– А вы думаете, что мы сработаемся? – добавил в свой голос изрядную долю скепсиса. Михель развел руками:
– Все зависит от вас. Вы мне глубоко симпатичны, и я хотел бы с вами работать, однако мои желания в данном случае не играют роли. Выбираете вы.
– Приятно слышать. Но выбирать, как я полагаю, придется лишь из предложенных вами вариантов?
– Увы, таковы правила. Надеюсь, вы не станете из-за этого бросаться в меня чашками?
Он прошелся по комнате и лениво опустился на то же место, где до этого сидел Антонио. И еще сильнее почувствовался контраст между этими двумя людьми. В улыбке Михеля было что угодно, но не самодовольство, а непринужденная небрежность движений свидетельствовала о готовности ко всяким штучкам с моей стороны. Такого не напугаешь летающей чашкой, и что-то в его виде подсказывало: он уверен, что я даже не попытаюсь повторить с ним свой фокус. Самое интересное, что в этом он был прав.
– Наверное, в самом деле не буду, – согласился я после незначительной паузы. – По крайней мере до рассмотрения вариантов.
– Мне это нравится! Видите, кое в чем наши интересы совпадают, а мы ведь не говорим еще и двух минут.
– Вы настроены оптимистически.
– Я оптимист по жизни. Честно говоря, я сейчас просто не вижу причин быть пессимистом. Попали вы сюда не по моей вине, а я только предлагаю вам способ, как отсюда выбраться.
Значит, против меня лично у вас вроде бы не должно быть никаких предубеждений.