Парень был в самом деле стройный, если не сказать худощавый. Максимова тотчас смекнула, что такой вполне мог пролезть в то самое узкое отверстие. И руки у него сбиты. Уж не сам ли он долбил тот подземный ход? Откуда столько денег?
Его попросили снять повязки. Он нехотя повиновался. И все увидели, что пальцы его рук покрыты порезами и многочисленными ссадинами. Впечатление такое, что он руками разгребал землю. От этого и раны.
- Скажи, пожалуйста, Карпуша, - начала Максимова, - где это ты так изуродовал руки? Словно тебя целую неделю кошки царапали. Откуда у тебя эти раны?
- Да ерунда, - ответил Карпуша. - Встретился с друзьями, сыграли в картишки, не поделили выигрыш. Вот они и навалились на меня. Пришлось отбиваться.
- Они что, царапались, как кошки? - усмехнулась Максимова.
- Всяко было, - Карпуша махнул рукой.
- А ты расскажи подробности, кто были те твои друзья, почему они исцарапали только руки, а не лицо. Насколько я знаю, мужики всегда целят в морду. Не так ли?
- Почем мне знать, - пожал досадливо плечами Карпуша. - Попались такие. Дело было на вокзале. Сидели в буфете, познакомились. Решили сыграть в карты, пошли на рельсы, выбрали старый вагон. Выпили. Ну и...
- Хватит врать-то, Карпуша, - покачала головой Максимова. - Говори, с кем пил, кто были те парни. Я не шучу. Ты не рассчитывай, что выйдешь отсюда на волю за просто так. Когда это было?
- Неделю назад.
- Опять врешь. Неделю назад у тебя уже были ссадины. Они так быстро не заживают. А две недели назад убили одну женщину. Так вот она царапалась и на насильнике оставила свои следы. И мы его теперь ищем. Так что признавайся, ты не убивал женщину? Не она ли перед смертью сопротивлялась, исцарапали тебе все руки? Мы как раз ищем сейчас убийцу. У него должны быть исцарпаны руки.
- Ну уж нет, - испугался Карпуша. - Это все ваши придумки. И рук она мне не царапала.
- Тогда говори, когда, где и с кем ты поранил руки.
Карпуша явно растерялся, занервничал, отвечал невпопад. Максимова решила перенести допрос на следующий день.
Но и на следующий день Карпуша продолжал нести всякую околесицу. После этого его препроводили на медицинскую экспертизу.
Максимова снова и снова перечитывала ее заключение: все ссадины на кистях рук были одного и того же происхождения - от соприкосновения с острыми металлическими предметами. Причем срок давности у одних - две недели, у других - пять дней. То есть в течение двух недель Карпуша постоянно наносил себе раны. Чем он занимался? Только одним- рыл подкоп под меховой магазин.
Максимова еще больше укрепилась в этой мысли.
Одновременно по картотеке проверили все связи Карпуши, определили круг его знакомых. Искали малейшую зацепку. Хотели выйти на тех, кто организовывал это дело. И каждый день Карпушу приводили на допрос к Максимовой. По ее мнению, этот парень не был способен на аналитическое мышление, не обладал он и инженерными познаниями, тем более не могла ему прийти в голову мысль об ограблении мехового магазина. Та идея родилась в голове другого человека, а вот ее исполнителем вполне мог быть Карпуша.
Между тем Карпуша в тюрьме вполне освоился, каждый день, появляясь перед следователем Максимовой, он начинал рассказывать новые варианты своих приключений. Максимова слушала его вполуха. Он был ей уже не интересен. Среди его знакомых кое-кого нашли, кто мог засвидетельствовать, что Карпуша не просто вор-домушник, но и хороший обманщик, часто обещает, но не выполняет.
За последнее время его поведение изменилось: он стал беспокойный, выяснял у заключенных, как ему дать на волю весточку о себе, кто надежный, с кем ее можно переслать. Значит, хочет выяснить, как идут дела у подельников на воле. Очень хорошо, поможем ему.
Вскоре Карпуша оказался в камере с заключенным, у которого заканчивался срок отсидки. И Карпуша попросил "счастливчика" передать записочку друзьям. Небольшую. И сказал кому, как найти адресок.
Эта записочка и стала путеводной нитью в расследовании всего этого нашумевшего дела. По указанному адресу были отправлены оперативники, которые взяли дом под наружое наблюдение. Оказалось, что это не что иное, как настоящая "блатхата", на которой собираются местные уголовники. Причем туда приходили и те самые две сестрички, в компании которых застукали Карпушу.
Вскоре выяснилось, что приходят по этому адресу настоящие уголовники, не раз судимые за крупные кражи.
В тот вечер агенты наружного наблюдения донесли, что на "блатхате" собрались семь парней с подружками. Готовятся к застолью. И тогда Максимова дала команду - приступить к операции. Дом был окружен, оперативники поднялись на второй этаж. Визит милиционеров был настолько неожиданным, что никто из присутствующих не оказал никакого сопротивления. Все прошло тихо. Парней вместе с подружками вывели из подъезда и посадили в поджидавший их тут же "воронок".
Удалось задержать тогда свыше десяти человек. На следующий день начался допрос. Парней допрашивали помощники Максимовой, а она сама опрашивала девушек, думая найти среди них тех, которые знали бы Карпушу. Собственно, девушкам признаваться было не в чем, особых преступлений за ними не числилось, и поэтому они говорили и говорили. Выложили о Карпуше все. Одна из них призналась, что знала Карпушу, что он жлоб последний, обещал ей норковое манто, а потом забыл и продал его. И вообще, у него появились деньги, а делиться с ней он не захотел. Подружка была на Карпушу в большой обиде.
Эти показания, сопоставленные с теми, что дали на допросах другие уголовники, позволили Максимовой предположить, что, помимо Карпуши, в меховом деле замешаны как минимум еще трое. И среди них тот, кто все высмотрел, наметил путь подкопа, дал указания. Технически грамотный, образованный. Явно не из уголовной среды. Всех задержанных в тот вечер парней нельзя было причислить к какой-то одной организованной группе. Это были одиночки. Правда, они хорошо знали друг друга, но не более. У них был кто-то еще, периодически, как это поняла Максимова, нанимавший их на "работу". К нему-то и была обращена записка Карпуши, который сообщал, что с ним все в порядке и он скоро выйдет. Но кто он?
И снова началась рутинная оперативно-розыскная работа. Максимова понимала, что ее терпение в скором времени вознаградится. Иного быть не могло. Сеть заброшена слишком широкая. Так и случилось. По одному адресу, названному девушкой, был задержан молодой человек интеллигентной наружности по фамилии Швабе и по имени Станислав. Фамилия в те годы небезызвестная, в Москве ее хорошо знали и в среде сотрудников милиции, и в среде уголовников. Станислав Швабе был сыном бывшего начальника Московской сыскной полиции, который после октябрьских событий, прихватив с собой немалые ценности и кое-что из архивов, бежал за границу. А вот его сынок почему-то не пожелал присоединиться к отцу. Видимо, посчитал, что дома тоже можно жить неплохо. Правда, сам он, по его показаниям, нигде не работал, промышлял коммерческими делишками, перебивался с воды на квас. Так, ничего особенного.
Максимова понимала, что орешек достался ей крепкий. Швабе разительно отличался от той среды, в которой он вращался. И одет прилично, и деньги у него положены в дорогое портмоне. Она не спешила устраивать ему очную ставку с Карпушей, не давала понять, что ее интересуют не его биографические данные, а ограбление мехового магазина на Большой Дмитровке. Она внимательно слушала показания арестованного, делала вид, что ему сочувствует и верит. А он рассказывал: как остался без отца, как трудно пришлось ему, образованному человеку, как долго искал он работу. И не мог ее найти. Как у него появились друзья, которые помогали наладить торговлю кое-каким товаром. Этим он и перебивался.
- И все? - спросила Максимова.
- И все.
- Негусто.
- Негусто, - повторил Станислав.
- А ваши большие дела?
- Какие? - последовал ответ.
- Которые позволили иметь вам деньги, что нашли в вашем портмоне, - на них вы хорошо одеваетесь, ходите в рестораны. У нас есть данные, что вас не раз видели в "Национале" и пили вы там далеко не воду и не квас. Есть и другие показания. Кстати, дали их те самые парни, которых вы нанимали для своих коммерческих дел. Так вы будете говорить мне правду?
- Я смотрю, вы все и без меня знаете. Зачем же мне еще утруждаться.
- Но я хочу услышать от вас подтверждения.
- Ничего я вам больше не скажу.
И на этом допрос закончился. Максимова его отпустила, предупредив, чтобы он еще раз хорошенько все обдумал. Только чистосердечное признание позволит снизить ему срок пребывания в тюрьме. Она не угрожала, а давала понять, что собраны многие факты его уголовной деятельности, парни назвали его фамилию и в его положении лучше всего признаться.
Швабе молчал несколько дней. А потом все же начал говорить. Выяснилось, что, оставшись один, он решил использовать полученные от отца знания уголовной среды. Будучи по натуре романтиком, он решил сколотить банду и стать ее предводителем. Он хотел организовывать дела, детально разрабатывать операции, но не участвовать в них, а наблюдать со стороны. Естественно, большую долю прибыли он забирал бы себе. Примерно так и произошло. Уголовники долгое время относились к нему настороженно, присматривались, не очень-то верили. Чужак, белоручка. И только когда он сам поучаствовал в двух-трех операциях, чуть пообтерся, появилось и доверие.
Деньги кружили голову, он впервые почувствовал себя свободным, стал модно одеваться, ходил в рестораны. Хотелось большого дела, такого, чтобы нашумело в Москве и принесло ему славу и барыши. Он хотел стать героем.
Максимова понимала все это и не спешила раскрывать свои карты. Дело в том, что в той квартире, где был схачен Швабе, оперативники через пару дней обнаружили тайник. Настоящий, умело замаскированный, в котором хранились краденые шубы из мехового магазина на Большой Дмитровке. Итак, главные улики были получены. Оставалось получить призание Швабе.
А теперь несколько слов о том, как был найден тайник. Осмотр квартиры ничего не дал. Доложили Максимовой. Она настаивала - ищите, что-то там должно быть. Этот Швабе очень изобретательный человек, способен на любые хитрости, нельзя допустить, чтобы он перехитрил всех. И снова день ушел на обыск квартиры. Ничего. Но вот один оперативник стал осматривать окно, оно выходило в глухой двор. Он поднялся на подоконник. Грязные, давно не мытые стекла. Опустил глаза и, к своему удивлению, заметил тонкие веревки. Неужели? Окно раскрыли и потянули одну из веревок. И подняли холщовый мешок. В мешке были меховые шубы. Вот и тайник. Ну разве не изобретательный этот Швабе?
Все найденные вещественные доказательства были доставлены на Лубянку и ждали своего часа. А Швабе продолжал упорствовать. И даже тогда, когда Максимова спросила его, не причастен ли он к ограблению мехового магазина на Большой Дмитровке, Швабе отрицательно покачал головой.
- С чего это вы взяли?
- Вы человек изобретательный.
- Вы ошибаетесь, самый обычный.
- Ответьте на прямо поставленный вопрос: да или нет?
- Нет! - И ни слова больше.
И тогда Максимова на очередном допросе официально объявила Карпуше, что он обвиняется в организации ограбления мехового магазина на Большой Дмитровке, что он тот самый человек, который прорыл подземный ход. Далее она сказала, что уже схвачен Станислав Швабе и дает признательные показания. Именно Швабе назвал одним из главных участников ограбления Карпушу и хочет свалить на него всю вину.
Вначале Карпуша, ошеломленный ее словами, не хотел верить, кричал, что все это неправда. Потом успокоился и признался в том, что действительно рыл подземный ход. Но он не организатор, он только исполнитель. Главным же вдохновителем был Станислав Швабе и еще один товарищ, имени которого Карпуша не знал. От него же узнали, что Швабе часть меховых шуб упаковал в мешки и спрятал, а часть с одним своим знакомым отправил в Минск для переправки за границу, где намеревался выгодно продать за золото. Он назвал приблизительный адрес в Минске, где мог находиться отправленный из Москвы груз. В Минск тотчас направили телеграмму. И вскоре пришел ответ: человек из Москвы, охранявший груз и ждавший посланца из Москвы, взят под стражу и в скором времени будет направлен в Москву.
После всех этих мероприятий Карпушу привезли на Большую Дмитровку, и он показал, как в котельной соседнего дома пробивал цементный пол, как рыл подземный ход, как выносил землю - насыпал ее в сумки, затем в мешки. Таскал землю подальше и ссыпал в укромном месте. Это была изнурительная работа, признался он. Сейчас он за нее ни за что бы не взялся.
Теперь предстояло провести процедуру опознания и со Швабе. Хотя Максимова понимала, что Швабе даже под давлением очевидных улик не признает свою вину. Упорный, он искал любую зацепку, чтобы сбить следствие с толку. Но теперь все это уже ее не волновало. Главное было сделано - основные участники ограбления мехового магазина задержаны и давали по казания. И даже человек из Минска начал говорить. Значительная часть украденных шуб найдена. Дело шло к своему последнему, завершающему этапу.
Как и предполагала Максимова, признательные показания Карпуши на Швабе не произвели ни малейшего впечатления. Он никак на них не отреагировал.
- Карпуша? - деланно пожимал он плечами. - Первый раз слышу.
- Ну как же, а он много говорил о вас. Рассказывал, как вы его инструктировали, показывали, откуда надо начинать рыть подземный ход, как пробивать стенку. И считает вас основным виновником этого преступления.
- Врет он все. Сваливает свою вину на меня. Номер не выйдет. Я никакого Карпуши никогда не знал, с ним не встречался. И знать его не желаю.
- А шубы за окном, в квартире, в которой вас арестовали, разве это не вы их туда повесили? - продолжала спрашивать Максимова.
- Ни о каких шубах ничего не знаю. Это вы меня с кем-то спутали, упорствовал Швабе.
- А вот соседи из дома напротив, говорят, что видели вас, когда вы вывешивали за окна мешки.
- Им это показалось. Двор там глухой и солнечного света мало.
- А вы, говорят, ночью это делали.
- Ничего я там не делал.
И так далее, и в том же духе.
- А как попали вы на эту квартиру? - не отставала Максимова.
- Чисто случайно.
- Конкретнее?
- Один приятель, имени я его не помню, пригласил и попросил его там подождать. Вот я и ждал. А тут нагрянула милиция. У меня от волнения все в голове перевернулось и с памятью стало плохо. Ничего не помню.
- Странная у вас память. То, что надо следствию, вы забываете, а то, что требуется вам, чтобы выкрутиться, помните прекрасно.
В ответ - молчание.
Несколько дней продолжалась словесная дуэль между Максимовой и Швабе. И хотя обоим было ясно, что Швабе проиграл, он по-прежнему упорствовал.
Настал день, когда Максимова сказала, что все сроки подошли к концу и следственное дело закрывается. В Минске также завершена работа, там найдены все спрятанные шубы, и теперь неважно, будет говорить Швабе или нет, его ждет суд. Он и определит ему меру наказания. А там этап и тюрьма.
Эти слова неожиданным образом подействовали на Швабе.
- Никогда еще не давал показания женщине. Не предполагал, что окажусь в таком зависимом положении, - произнес он.
- Не вы первый, - сказала Максимова.
- Да, я понимаю. Хотите, расскажу свою историю?
- У вас было столько времени для этого.
Он вздохнул. Видимо, после столь долгой игры ему захотелось исповедаться. Правда, Максимова и в этом уловила элемент позы: ему хотелось не столько признаться, сколько до конца оставаться героем. И он начал говорить.
Безденежье - страшное дело для человека, привыкшего жить в цивилизованных условиях. Безденежье, философствовал Швабе, толкает неординарного человека на неординарные поступки. Магазин на Большой Дмитровке он знал еще со времен своего папб, когда тот покупал там для маман норковые пелеринки.
Итак, Швабе нацелился на этот большой меховой магазин. Самый большой в Москве. Он прохаживался мимо витрин, рассматривал висевшие на манекенах манто, смотрел на цены, раздумывал. Одна черно-бурая шуба могла обеспечить ему неплохое житье в течение месяца. А если взять десять, двадцать или сорок шуб? Выходило, что жить припеваючи можно было целый год. Такие радужные перспективы вселяли надежду.
Швабе несколько раз заходил в магазин, фиксировал все помещения, видел вход в подвал, куда перед закрытием продавщицы относили самые дорогие меховые изделия. Видел он и решетки на окнах, знал, что вход в магазин только один, центральный, с угла, знал, что вечерами возле магазина прохаживается сторож и милиционер недалеко.
И вот тогда родились идея сделать подкоп. Из подвала соседнего дома, например, или через улицу. И попасть в то самое нижнее помещение, где хранились самые лучшие изделия. Через некоторое время у него уже созрел план предстоящей работы. Он знал, во сколько продавщицы приходят в магазин, знал, когда его закрывают, знал наперечет все манто, пелеринки и воротники. Они уже как бы стали его собственностью, он проникся к ним самой нежной симпатией. Это были его деньги.
В скором времени у него появились и чертежи, на которых были обрисованы фундаменты близлежащих домов. Вот тогда он и принялся изучать черные ходы и подземные коммуникации. Больше всего его прельщал тот факт, что в соседнем доме имелась котельная, войти в которую не составляло никакого труда - она не запиралась ни днем ни ночью. Летом котельная пуста? Естественно. Это был прекрасный вариант. Из котельной, согласно чертежам, можно было прорыть небольшой ход, метров двадцать, и выйти к меховому магазину. А там, если орудовать киркой и ломом, легко можно было пробить стенку. И все - подвал перед вами.
Он несколько дней шагами измерял расстояние, подсчитывал, сколько кубометров земли предстоит выкопать, соображал, куда ее нужно перенести. И затем стал подыскивать стройного жилистого парня, который за определенное вознаграждение вместе с ним начал бы делать подземный ход. Однажды он познакомился с Карпушей, сходили в ресторан. Там за рюмкой водки и рассказал ему свой план. Вначале Карпуша не соглашался, слишком необычная работа. Но когда Швабе подвел его к витрине магазина и показал шубы и цены на них, глаза Карпуши загорелись.
Тяжелой была эта работа. Массу неприятностей доставил им цементный пол. Он был на удивление крепкий. Пришлось долбить ломиком, лопаткой собирать осколки цемента, складывать их в сумки и выносить из котельной. Но много ли так пробьешь? Особую опасность представлял шум. В пустом помещении котельной удары гремели, как звуки набата. Карпуша не раз прерывал работу, выходил во двор посмотреть, не появился ли там кто. В общем, страху оба натерпелись немало. Работали исключительно днем, в рабочее время. Отрытый лаз прикрывали разным валявшимся тряпьем, ящиками - маскировали.
Но помимо "производственных" трудностей, которые так или иначе преодолевались, встречались и непредвиденные. Однажды на двери котельной появился замок. Это повергло обоих в шок. Несколько дней они ничего не предпринимали, думали, что лаз обнаружили, что по жалобе жителей нагрянули милиционеры и, возможно, ищут их. А потом, когда страхи улеглись, стали выяснять, кто повесил замок. Оказалось, что приезжал истопник, запер котельную и уехал за город, и до осени его не будет - ото пительный сезон начинался лишь в октябре. Это было отрадное сообщение. Вот тогда они с еще большим усердием продолжали рыть подземный ход. Правда, на завершающем его этапе Швабе уже отошел от основной работы, все поручил Карпуше. Он осуществлял только общее руководство и безопасность своего подельника. А тот уже наловчился и, как вертлявый червь, вгрызался в землю. Подкоп продвигался, и Карпуша каждый день докладывал Швабе, сколько прорыл.
И вот настал день, когда перед Карпушей появился красный кирпич стена фундамента мехового магазина. К его удивлению и еще большей радости, фундамент оказался не таким уж и крепким. Всего несколько часов работы - и образовалась щель. Потом он ее расширил так, что мог пролезть.
Вынос меховых изделий решили осуществить в ночь на воскресенье. Это был оптимальный вариант. За неделю до этого, также в ночь с субботы на воскресенье, Швабе со своим знакомым прошелся мимо магазина, побеседовал со сторожем, угостил его папироской, убедился, что тот исправно несет службу и никуда не отходит. Тем самым он определил пути отхода, чтобы не попасться на глаза сторожу и милиционеру.
Пожалуй, такого волнения они не испытывали со дня начала работы. Шубы набивали в мешки, протискивали их в отверстие и выносили на поверхность в котельной. А потом - вот это было уже по-настоящему страшно - по ночной Москве тащили на снятую квартиру. Сколько мешков - они даже толком не могли подсчитать. Не один десяток. Ну и попотели они тогда. От волнения и от тяжелого труда несколько дней приходили в себя. Но только этот тяжкий труд не принес им ожидаемого блага. Реализовать украденные шубы в Москве оказалось очень сложно, пришлось действовать через знакомых уголовников, те сбивали цену, рассказывали, что милиция подняла всю Москву, ищут грабителей и ни один скупщик сейчас не возьмет шубы на реализацию, опасно. Правда, кое-что они все же продали. Поделили деньги. Карпуша решил повеселиться, отправился, дурачок, к знакомым сестрицам. И попался.
А Швабе? А Швабе, узнав об исчезновении Карпуши, понял, что дело принимает скверный обо рот, предпринял отчаянные попытки спрятать часть товара, а часть вывезти в Минск. Что ему и удалось. Карпуша в этот момент хоть и отнекивался, но Швабе было ясно, что ниточка потянется к нему. Так и случилось. Он собирался удрать за границу, но не успел. Да и как удрать, если у него не было особых денег, а в Москве и Минске оставался нереализованный товар. К тому же этот Карпуша, настоящий дурачок, земляной червь, написал записочку на волю. И выдал себя и своего руководителя.
Так закончилось это беспрецедентное дело с подкопом, кражей шуб и затянувшимся расследованием.
САМОЗВАНЫЕ ЧЕКИСТЫ
(1918)
Все началось летом 1918 года. В Петрограде стали поговаривать о том, что сами чекисты действуют похуже бандитов, что это они грабят квартиры, врываются в учреждения, выносят все самое ценное и при этом насилуют женщин, убивают мужчин, устраивая настоящую вакханалию и разбой среди бела дня. При этом смаковались страшные подробности о применяемых ими пытках. Было ясно, что в городе объявилась какая-то банда, которая под видом чекистов бесчинствует и, пользуясь слабостью милиции, грабит жителей, устраивает налеты на учреждения и, чтобы обезопасить себя и дискредитировать чекистов в глазах населения, распространяет подобные слухи. Через некоторое время выяснилось, что под видом чекистов появилась многочисленная, примерно в тридцать человек, вооруженная банда, которую возглавлял некий Беляков, носивший среди своих кличку Белка. Его молодцы в кожаных куртках и таких же картузах, перепоясанные пулеметными лентами и вооруженные наганами, нагло врывались в жилые помещения и государственные учреждения, именем революционной власти объявляли арест всех присутствующих, начинали "обыск" и конфискацию неправедно нажитого имущества. Они очищали квартиры от "буржуйских излишеств", освобождали служебные помещения от "государственного старорежимного хлама", все ценное связывали в узлы и выносили на улицу. Причем остававшиеся "на шухере" "чекисты" не только сторожили награбленное, но и высматривали подходящую машину. Увидев такую, с оружием бросались ей навстречу. Под дулом наганов шофер, естественно, соглашался отвезти вещи туда, куда ему приказывали "представители власти".
Скоро стало известно, что бандиты совершают вооруженные налеты в пригородах, куда зачастую и свозили награбленное. Налеты участились и на дорогах. Бандиты выбегали на проезжую часть, размахивая оружием, останавливали автомобиль и грабили водителя и его пассажиров, иногда угоняли машину. Справедливости ради следует сказать, что в большинстве своем налетчики оружие применяли редко, только в тех случаях, когда им оказывали сопротивление.
В конце концов ситуация стала нетерпимой. И тогда в Петроградском совете было принято решение выследить и уничтожить банду. На ее поиски были брошены лучшие оперативные силы уголовного розыска. В местах возможных действий бандитов - в крупных учреждениях, где имелись немалые материальные ценности,- организовывались засады, под наблюдение были взяты сады и парки.
Засаду, например, в самом центре города, около Михайловского замка, возглавил инспектор уголовного розыска К.М.Дурцев. Этот молодой, но опытной чекист уже не раз проводил операции по захвату и разоружению грабителей. И вот 19 июля у Летнего сада чекисты заметили довольно многочисленную группу людей, человек пятнадцать, поведение которых почти не оставляло сомнений скорее всего, это банда Белки и, очевидно, парни готовятся к нападению. Но на кого? В Летнем саду людей не было заметно. Значит, автомобиль?
Так и произошло. Двое молодых людей в кожаных куртках вышли на тротуар, остальные скрылись в саду и наблюдали за происходящим. По улице со стороны Марсова поля приближалась машина, развозившая почту. Едва машина поравнялась с решеткой Летнего сада, как на проезжую часть, наперерез ей, размахивая револьверами, бросились двое парней. Машина остановилась. Из сада к ней тотчас подбежали другие бандиты. Они, как саранча, моментально окружили автомобиль, стали открывать заднюю дверцу. Но грабить машину бандиты не собирались. Скорее всего, они намеревались уехать на ней.
Его попросили снять повязки. Он нехотя повиновался. И все увидели, что пальцы его рук покрыты порезами и многочисленными ссадинами. Впечатление такое, что он руками разгребал землю. От этого и раны.
- Скажи, пожалуйста, Карпуша, - начала Максимова, - где это ты так изуродовал руки? Словно тебя целую неделю кошки царапали. Откуда у тебя эти раны?
- Да ерунда, - ответил Карпуша. - Встретился с друзьями, сыграли в картишки, не поделили выигрыш. Вот они и навалились на меня. Пришлось отбиваться.
- Они что, царапались, как кошки? - усмехнулась Максимова.
- Всяко было, - Карпуша махнул рукой.
- А ты расскажи подробности, кто были те твои друзья, почему они исцарапали только руки, а не лицо. Насколько я знаю, мужики всегда целят в морду. Не так ли?
- Почем мне знать, - пожал досадливо плечами Карпуша. - Попались такие. Дело было на вокзале. Сидели в буфете, познакомились. Решили сыграть в карты, пошли на рельсы, выбрали старый вагон. Выпили. Ну и...
- Хватит врать-то, Карпуша, - покачала головой Максимова. - Говори, с кем пил, кто были те парни. Я не шучу. Ты не рассчитывай, что выйдешь отсюда на волю за просто так. Когда это было?
- Неделю назад.
- Опять врешь. Неделю назад у тебя уже были ссадины. Они так быстро не заживают. А две недели назад убили одну женщину. Так вот она царапалась и на насильнике оставила свои следы. И мы его теперь ищем. Так что признавайся, ты не убивал женщину? Не она ли перед смертью сопротивлялась, исцарапали тебе все руки? Мы как раз ищем сейчас убийцу. У него должны быть исцарпаны руки.
- Ну уж нет, - испугался Карпуша. - Это все ваши придумки. И рук она мне не царапала.
- Тогда говори, когда, где и с кем ты поранил руки.
Карпуша явно растерялся, занервничал, отвечал невпопад. Максимова решила перенести допрос на следующий день.
Но и на следующий день Карпуша продолжал нести всякую околесицу. После этого его препроводили на медицинскую экспертизу.
Максимова снова и снова перечитывала ее заключение: все ссадины на кистях рук были одного и того же происхождения - от соприкосновения с острыми металлическими предметами. Причем срок давности у одних - две недели, у других - пять дней. То есть в течение двух недель Карпуша постоянно наносил себе раны. Чем он занимался? Только одним- рыл подкоп под меховой магазин.
Максимова еще больше укрепилась в этой мысли.
Одновременно по картотеке проверили все связи Карпуши, определили круг его знакомых. Искали малейшую зацепку. Хотели выйти на тех, кто организовывал это дело. И каждый день Карпушу приводили на допрос к Максимовой. По ее мнению, этот парень не был способен на аналитическое мышление, не обладал он и инженерными познаниями, тем более не могла ему прийти в голову мысль об ограблении мехового магазина. Та идея родилась в голове другого человека, а вот ее исполнителем вполне мог быть Карпуша.
Между тем Карпуша в тюрьме вполне освоился, каждый день, появляясь перед следователем Максимовой, он начинал рассказывать новые варианты своих приключений. Максимова слушала его вполуха. Он был ей уже не интересен. Среди его знакомых кое-кого нашли, кто мог засвидетельствовать, что Карпуша не просто вор-домушник, но и хороший обманщик, часто обещает, но не выполняет.
За последнее время его поведение изменилось: он стал беспокойный, выяснял у заключенных, как ему дать на волю весточку о себе, кто надежный, с кем ее можно переслать. Значит, хочет выяснить, как идут дела у подельников на воле. Очень хорошо, поможем ему.
Вскоре Карпуша оказался в камере с заключенным, у которого заканчивался срок отсидки. И Карпуша попросил "счастливчика" передать записочку друзьям. Небольшую. И сказал кому, как найти адресок.
Эта записочка и стала путеводной нитью в расследовании всего этого нашумевшего дела. По указанному адресу были отправлены оперативники, которые взяли дом под наружое наблюдение. Оказалось, что это не что иное, как настоящая "блатхата", на которой собираются местные уголовники. Причем туда приходили и те самые две сестрички, в компании которых застукали Карпушу.
Вскоре выяснилось, что приходят по этому адресу настоящие уголовники, не раз судимые за крупные кражи.
В тот вечер агенты наружного наблюдения донесли, что на "блатхате" собрались семь парней с подружками. Готовятся к застолью. И тогда Максимова дала команду - приступить к операции. Дом был окружен, оперативники поднялись на второй этаж. Визит милиционеров был настолько неожиданным, что никто из присутствующих не оказал никакого сопротивления. Все прошло тихо. Парней вместе с подружками вывели из подъезда и посадили в поджидавший их тут же "воронок".
Удалось задержать тогда свыше десяти человек. На следующий день начался допрос. Парней допрашивали помощники Максимовой, а она сама опрашивала девушек, думая найти среди них тех, которые знали бы Карпушу. Собственно, девушкам признаваться было не в чем, особых преступлений за ними не числилось, и поэтому они говорили и говорили. Выложили о Карпуше все. Одна из них призналась, что знала Карпушу, что он жлоб последний, обещал ей норковое манто, а потом забыл и продал его. И вообще, у него появились деньги, а делиться с ней он не захотел. Подружка была на Карпушу в большой обиде.
Эти показания, сопоставленные с теми, что дали на допросах другие уголовники, позволили Максимовой предположить, что, помимо Карпуши, в меховом деле замешаны как минимум еще трое. И среди них тот, кто все высмотрел, наметил путь подкопа, дал указания. Технически грамотный, образованный. Явно не из уголовной среды. Всех задержанных в тот вечер парней нельзя было причислить к какой-то одной организованной группе. Это были одиночки. Правда, они хорошо знали друг друга, но не более. У них был кто-то еще, периодически, как это поняла Максимова, нанимавший их на "работу". К нему-то и была обращена записка Карпуши, который сообщал, что с ним все в порядке и он скоро выйдет. Но кто он?
И снова началась рутинная оперативно-розыскная работа. Максимова понимала, что ее терпение в скором времени вознаградится. Иного быть не могло. Сеть заброшена слишком широкая. Так и случилось. По одному адресу, названному девушкой, был задержан молодой человек интеллигентной наружности по фамилии Швабе и по имени Станислав. Фамилия в те годы небезызвестная, в Москве ее хорошо знали и в среде сотрудников милиции, и в среде уголовников. Станислав Швабе был сыном бывшего начальника Московской сыскной полиции, который после октябрьских событий, прихватив с собой немалые ценности и кое-что из архивов, бежал за границу. А вот его сынок почему-то не пожелал присоединиться к отцу. Видимо, посчитал, что дома тоже можно жить неплохо. Правда, сам он, по его показаниям, нигде не работал, промышлял коммерческими делишками, перебивался с воды на квас. Так, ничего особенного.
Максимова понимала, что орешек достался ей крепкий. Швабе разительно отличался от той среды, в которой он вращался. И одет прилично, и деньги у него положены в дорогое портмоне. Она не спешила устраивать ему очную ставку с Карпушей, не давала понять, что ее интересуют не его биографические данные, а ограбление мехового магазина на Большой Дмитровке. Она внимательно слушала показания арестованного, делала вид, что ему сочувствует и верит. А он рассказывал: как остался без отца, как трудно пришлось ему, образованному человеку, как долго искал он работу. И не мог ее найти. Как у него появились друзья, которые помогали наладить торговлю кое-каким товаром. Этим он и перебивался.
- И все? - спросила Максимова.
- И все.
- Негусто.
- Негусто, - повторил Станислав.
- А ваши большие дела?
- Какие? - последовал ответ.
- Которые позволили иметь вам деньги, что нашли в вашем портмоне, - на них вы хорошо одеваетесь, ходите в рестораны. У нас есть данные, что вас не раз видели в "Национале" и пили вы там далеко не воду и не квас. Есть и другие показания. Кстати, дали их те самые парни, которых вы нанимали для своих коммерческих дел. Так вы будете говорить мне правду?
- Я смотрю, вы все и без меня знаете. Зачем же мне еще утруждаться.
- Но я хочу услышать от вас подтверждения.
- Ничего я вам больше не скажу.
И на этом допрос закончился. Максимова его отпустила, предупредив, чтобы он еще раз хорошенько все обдумал. Только чистосердечное признание позволит снизить ему срок пребывания в тюрьме. Она не угрожала, а давала понять, что собраны многие факты его уголовной деятельности, парни назвали его фамилию и в его положении лучше всего признаться.
Швабе молчал несколько дней. А потом все же начал говорить. Выяснилось, что, оставшись один, он решил использовать полученные от отца знания уголовной среды. Будучи по натуре романтиком, он решил сколотить банду и стать ее предводителем. Он хотел организовывать дела, детально разрабатывать операции, но не участвовать в них, а наблюдать со стороны. Естественно, большую долю прибыли он забирал бы себе. Примерно так и произошло. Уголовники долгое время относились к нему настороженно, присматривались, не очень-то верили. Чужак, белоручка. И только когда он сам поучаствовал в двух-трех операциях, чуть пообтерся, появилось и доверие.
Деньги кружили голову, он впервые почувствовал себя свободным, стал модно одеваться, ходил в рестораны. Хотелось большого дела, такого, чтобы нашумело в Москве и принесло ему славу и барыши. Он хотел стать героем.
Максимова понимала все это и не спешила раскрывать свои карты. Дело в том, что в той квартире, где был схачен Швабе, оперативники через пару дней обнаружили тайник. Настоящий, умело замаскированный, в котором хранились краденые шубы из мехового магазина на Большой Дмитровке. Итак, главные улики были получены. Оставалось получить призание Швабе.
А теперь несколько слов о том, как был найден тайник. Осмотр квартиры ничего не дал. Доложили Максимовой. Она настаивала - ищите, что-то там должно быть. Этот Швабе очень изобретательный человек, способен на любые хитрости, нельзя допустить, чтобы он перехитрил всех. И снова день ушел на обыск квартиры. Ничего. Но вот один оперативник стал осматривать окно, оно выходило в глухой двор. Он поднялся на подоконник. Грязные, давно не мытые стекла. Опустил глаза и, к своему удивлению, заметил тонкие веревки. Неужели? Окно раскрыли и потянули одну из веревок. И подняли холщовый мешок. В мешке были меховые шубы. Вот и тайник. Ну разве не изобретательный этот Швабе?
Все найденные вещественные доказательства были доставлены на Лубянку и ждали своего часа. А Швабе продолжал упорствовать. И даже тогда, когда Максимова спросила его, не причастен ли он к ограблению мехового магазина на Большой Дмитровке, Швабе отрицательно покачал головой.
- С чего это вы взяли?
- Вы человек изобретательный.
- Вы ошибаетесь, самый обычный.
- Ответьте на прямо поставленный вопрос: да или нет?
- Нет! - И ни слова больше.
И тогда Максимова на очередном допросе официально объявила Карпуше, что он обвиняется в организации ограбления мехового магазина на Большой Дмитровке, что он тот самый человек, который прорыл подземный ход. Далее она сказала, что уже схвачен Станислав Швабе и дает признательные показания. Именно Швабе назвал одним из главных участников ограбления Карпушу и хочет свалить на него всю вину.
Вначале Карпуша, ошеломленный ее словами, не хотел верить, кричал, что все это неправда. Потом успокоился и признался в том, что действительно рыл подземный ход. Но он не организатор, он только исполнитель. Главным же вдохновителем был Станислав Швабе и еще один товарищ, имени которого Карпуша не знал. От него же узнали, что Швабе часть меховых шуб упаковал в мешки и спрятал, а часть с одним своим знакомым отправил в Минск для переправки за границу, где намеревался выгодно продать за золото. Он назвал приблизительный адрес в Минске, где мог находиться отправленный из Москвы груз. В Минск тотчас направили телеграмму. И вскоре пришел ответ: человек из Москвы, охранявший груз и ждавший посланца из Москвы, взят под стражу и в скором времени будет направлен в Москву.
После всех этих мероприятий Карпушу привезли на Большую Дмитровку, и он показал, как в котельной соседнего дома пробивал цементный пол, как рыл подземный ход, как выносил землю - насыпал ее в сумки, затем в мешки. Таскал землю подальше и ссыпал в укромном месте. Это была изнурительная работа, признался он. Сейчас он за нее ни за что бы не взялся.
Теперь предстояло провести процедуру опознания и со Швабе. Хотя Максимова понимала, что Швабе даже под давлением очевидных улик не признает свою вину. Упорный, он искал любую зацепку, чтобы сбить следствие с толку. Но теперь все это уже ее не волновало. Главное было сделано - основные участники ограбления мехового магазина задержаны и давали по казания. И даже человек из Минска начал говорить. Значительная часть украденных шуб найдена. Дело шло к своему последнему, завершающему этапу.
Как и предполагала Максимова, признательные показания Карпуши на Швабе не произвели ни малейшего впечатления. Он никак на них не отреагировал.
- Карпуша? - деланно пожимал он плечами. - Первый раз слышу.
- Ну как же, а он много говорил о вас. Рассказывал, как вы его инструктировали, показывали, откуда надо начинать рыть подземный ход, как пробивать стенку. И считает вас основным виновником этого преступления.
- Врет он все. Сваливает свою вину на меня. Номер не выйдет. Я никакого Карпуши никогда не знал, с ним не встречался. И знать его не желаю.
- А шубы за окном, в квартире, в которой вас арестовали, разве это не вы их туда повесили? - продолжала спрашивать Максимова.
- Ни о каких шубах ничего не знаю. Это вы меня с кем-то спутали, упорствовал Швабе.
- А вот соседи из дома напротив, говорят, что видели вас, когда вы вывешивали за окна мешки.
- Им это показалось. Двор там глухой и солнечного света мало.
- А вы, говорят, ночью это делали.
- Ничего я там не делал.
И так далее, и в том же духе.
- А как попали вы на эту квартиру? - не отставала Максимова.
- Чисто случайно.
- Конкретнее?
- Один приятель, имени я его не помню, пригласил и попросил его там подождать. Вот я и ждал. А тут нагрянула милиция. У меня от волнения все в голове перевернулось и с памятью стало плохо. Ничего не помню.
- Странная у вас память. То, что надо следствию, вы забываете, а то, что требуется вам, чтобы выкрутиться, помните прекрасно.
В ответ - молчание.
Несколько дней продолжалась словесная дуэль между Максимовой и Швабе. И хотя обоим было ясно, что Швабе проиграл, он по-прежнему упорствовал.
Настал день, когда Максимова сказала, что все сроки подошли к концу и следственное дело закрывается. В Минске также завершена работа, там найдены все спрятанные шубы, и теперь неважно, будет говорить Швабе или нет, его ждет суд. Он и определит ему меру наказания. А там этап и тюрьма.
Эти слова неожиданным образом подействовали на Швабе.
- Никогда еще не давал показания женщине. Не предполагал, что окажусь в таком зависимом положении, - произнес он.
- Не вы первый, - сказала Максимова.
- Да, я понимаю. Хотите, расскажу свою историю?
- У вас было столько времени для этого.
Он вздохнул. Видимо, после столь долгой игры ему захотелось исповедаться. Правда, Максимова и в этом уловила элемент позы: ему хотелось не столько признаться, сколько до конца оставаться героем. И он начал говорить.
Безденежье - страшное дело для человека, привыкшего жить в цивилизованных условиях. Безденежье, философствовал Швабе, толкает неординарного человека на неординарные поступки. Магазин на Большой Дмитровке он знал еще со времен своего папб, когда тот покупал там для маман норковые пелеринки.
Итак, Швабе нацелился на этот большой меховой магазин. Самый большой в Москве. Он прохаживался мимо витрин, рассматривал висевшие на манекенах манто, смотрел на цены, раздумывал. Одна черно-бурая шуба могла обеспечить ему неплохое житье в течение месяца. А если взять десять, двадцать или сорок шуб? Выходило, что жить припеваючи можно было целый год. Такие радужные перспективы вселяли надежду.
Швабе несколько раз заходил в магазин, фиксировал все помещения, видел вход в подвал, куда перед закрытием продавщицы относили самые дорогие меховые изделия. Видел он и решетки на окнах, знал, что вход в магазин только один, центральный, с угла, знал, что вечерами возле магазина прохаживается сторож и милиционер недалеко.
И вот тогда родились идея сделать подкоп. Из подвала соседнего дома, например, или через улицу. И попасть в то самое нижнее помещение, где хранились самые лучшие изделия. Через некоторое время у него уже созрел план предстоящей работы. Он знал, во сколько продавщицы приходят в магазин, знал, когда его закрывают, знал наперечет все манто, пелеринки и воротники. Они уже как бы стали его собственностью, он проникся к ним самой нежной симпатией. Это были его деньги.
В скором времени у него появились и чертежи, на которых были обрисованы фундаменты близлежащих домов. Вот тогда он и принялся изучать черные ходы и подземные коммуникации. Больше всего его прельщал тот факт, что в соседнем доме имелась котельная, войти в которую не составляло никакого труда - она не запиралась ни днем ни ночью. Летом котельная пуста? Естественно. Это был прекрасный вариант. Из котельной, согласно чертежам, можно было прорыть небольшой ход, метров двадцать, и выйти к меховому магазину. А там, если орудовать киркой и ломом, легко можно было пробить стенку. И все - подвал перед вами.
Он несколько дней шагами измерял расстояние, подсчитывал, сколько кубометров земли предстоит выкопать, соображал, куда ее нужно перенести. И затем стал подыскивать стройного жилистого парня, который за определенное вознаграждение вместе с ним начал бы делать подземный ход. Однажды он познакомился с Карпушей, сходили в ресторан. Там за рюмкой водки и рассказал ему свой план. Вначале Карпуша не соглашался, слишком необычная работа. Но когда Швабе подвел его к витрине магазина и показал шубы и цены на них, глаза Карпуши загорелись.
Тяжелой была эта работа. Массу неприятностей доставил им цементный пол. Он был на удивление крепкий. Пришлось долбить ломиком, лопаткой собирать осколки цемента, складывать их в сумки и выносить из котельной. Но много ли так пробьешь? Особую опасность представлял шум. В пустом помещении котельной удары гремели, как звуки набата. Карпуша не раз прерывал работу, выходил во двор посмотреть, не появился ли там кто. В общем, страху оба натерпелись немало. Работали исключительно днем, в рабочее время. Отрытый лаз прикрывали разным валявшимся тряпьем, ящиками - маскировали.
Но помимо "производственных" трудностей, которые так или иначе преодолевались, встречались и непредвиденные. Однажды на двери котельной появился замок. Это повергло обоих в шок. Несколько дней они ничего не предпринимали, думали, что лаз обнаружили, что по жалобе жителей нагрянули милиционеры и, возможно, ищут их. А потом, когда страхи улеглись, стали выяснять, кто повесил замок. Оказалось, что приезжал истопник, запер котельную и уехал за город, и до осени его не будет - ото пительный сезон начинался лишь в октябре. Это было отрадное сообщение. Вот тогда они с еще большим усердием продолжали рыть подземный ход. Правда, на завершающем его этапе Швабе уже отошел от основной работы, все поручил Карпуше. Он осуществлял только общее руководство и безопасность своего подельника. А тот уже наловчился и, как вертлявый червь, вгрызался в землю. Подкоп продвигался, и Карпуша каждый день докладывал Швабе, сколько прорыл.
И вот настал день, когда перед Карпушей появился красный кирпич стена фундамента мехового магазина. К его удивлению и еще большей радости, фундамент оказался не таким уж и крепким. Всего несколько часов работы - и образовалась щель. Потом он ее расширил так, что мог пролезть.
Вынос меховых изделий решили осуществить в ночь на воскресенье. Это был оптимальный вариант. За неделю до этого, также в ночь с субботы на воскресенье, Швабе со своим знакомым прошелся мимо магазина, побеседовал со сторожем, угостил его папироской, убедился, что тот исправно несет службу и никуда не отходит. Тем самым он определил пути отхода, чтобы не попасться на глаза сторожу и милиционеру.
Пожалуй, такого волнения они не испытывали со дня начала работы. Шубы набивали в мешки, протискивали их в отверстие и выносили на поверхность в котельной. А потом - вот это было уже по-настоящему страшно - по ночной Москве тащили на снятую квартиру. Сколько мешков - они даже толком не могли подсчитать. Не один десяток. Ну и попотели они тогда. От волнения и от тяжелого труда несколько дней приходили в себя. Но только этот тяжкий труд не принес им ожидаемого блага. Реализовать украденные шубы в Москве оказалось очень сложно, пришлось действовать через знакомых уголовников, те сбивали цену, рассказывали, что милиция подняла всю Москву, ищут грабителей и ни один скупщик сейчас не возьмет шубы на реализацию, опасно. Правда, кое-что они все же продали. Поделили деньги. Карпуша решил повеселиться, отправился, дурачок, к знакомым сестрицам. И попался.
А Швабе? А Швабе, узнав об исчезновении Карпуши, понял, что дело принимает скверный обо рот, предпринял отчаянные попытки спрятать часть товара, а часть вывезти в Минск. Что ему и удалось. Карпуша в этот момент хоть и отнекивался, но Швабе было ясно, что ниточка потянется к нему. Так и случилось. Он собирался удрать за границу, но не успел. Да и как удрать, если у него не было особых денег, а в Москве и Минске оставался нереализованный товар. К тому же этот Карпуша, настоящий дурачок, земляной червь, написал записочку на волю. И выдал себя и своего руководителя.
Так закончилось это беспрецедентное дело с подкопом, кражей шуб и затянувшимся расследованием.
САМОЗВАНЫЕ ЧЕКИСТЫ
(1918)
Все началось летом 1918 года. В Петрограде стали поговаривать о том, что сами чекисты действуют похуже бандитов, что это они грабят квартиры, врываются в учреждения, выносят все самое ценное и при этом насилуют женщин, убивают мужчин, устраивая настоящую вакханалию и разбой среди бела дня. При этом смаковались страшные подробности о применяемых ими пытках. Было ясно, что в городе объявилась какая-то банда, которая под видом чекистов бесчинствует и, пользуясь слабостью милиции, грабит жителей, устраивает налеты на учреждения и, чтобы обезопасить себя и дискредитировать чекистов в глазах населения, распространяет подобные слухи. Через некоторое время выяснилось, что под видом чекистов появилась многочисленная, примерно в тридцать человек, вооруженная банда, которую возглавлял некий Беляков, носивший среди своих кличку Белка. Его молодцы в кожаных куртках и таких же картузах, перепоясанные пулеметными лентами и вооруженные наганами, нагло врывались в жилые помещения и государственные учреждения, именем революционной власти объявляли арест всех присутствующих, начинали "обыск" и конфискацию неправедно нажитого имущества. Они очищали квартиры от "буржуйских излишеств", освобождали служебные помещения от "государственного старорежимного хлама", все ценное связывали в узлы и выносили на улицу. Причем остававшиеся "на шухере" "чекисты" не только сторожили награбленное, но и высматривали подходящую машину. Увидев такую, с оружием бросались ей навстречу. Под дулом наганов шофер, естественно, соглашался отвезти вещи туда, куда ему приказывали "представители власти".
Скоро стало известно, что бандиты совершают вооруженные налеты в пригородах, куда зачастую и свозили награбленное. Налеты участились и на дорогах. Бандиты выбегали на проезжую часть, размахивая оружием, останавливали автомобиль и грабили водителя и его пассажиров, иногда угоняли машину. Справедливости ради следует сказать, что в большинстве своем налетчики оружие применяли редко, только в тех случаях, когда им оказывали сопротивление.
В конце концов ситуация стала нетерпимой. И тогда в Петроградском совете было принято решение выследить и уничтожить банду. На ее поиски были брошены лучшие оперативные силы уголовного розыска. В местах возможных действий бандитов - в крупных учреждениях, где имелись немалые материальные ценности,- организовывались засады, под наблюдение были взяты сады и парки.
Засаду, например, в самом центре города, около Михайловского замка, возглавил инспектор уголовного розыска К.М.Дурцев. Этот молодой, но опытной чекист уже не раз проводил операции по захвату и разоружению грабителей. И вот 19 июля у Летнего сада чекисты заметили довольно многочисленную группу людей, человек пятнадцать, поведение которых почти не оставляло сомнений скорее всего, это банда Белки и, очевидно, парни готовятся к нападению. Но на кого? В Летнем саду людей не было заметно. Значит, автомобиль?
Так и произошло. Двое молодых людей в кожаных куртках вышли на тротуар, остальные скрылись в саду и наблюдали за происходящим. По улице со стороны Марсова поля приближалась машина, развозившая почту. Едва машина поравнялась с решеткой Летнего сада, как на проезжую часть, наперерез ей, размахивая револьверами, бросились двое парней. Машина остановилась. Из сада к ней тотчас подбежали другие бандиты. Они, как саранча, моментально окружили автомобиль, стали открывать заднюю дверцу. Но грабить машину бандиты не собирались. Скорее всего, они намеревались уехать на ней.